Оставалось пройти совсем немного, лишь обогнуть по ровному склону округлый выступ у изгиба речушки, похожий на заснеженную шляпку гигантского гриба. Вот скрылся за спиной Ямный верх, перестали слышаться людские голоса и недовольное фырканье замёрзших на промозглом холоде лошадей.
Граница между снежной пустыней и неприветливо хмурым небом с каждым шагом становилась всё ближе. Ни вчера, ни пять минут назад я не мог даже представить, что преодолеть эти последние метры окажется в тысячи раз страшнее, чем шагнуть под смертельный свинец.
Воистину, страх потерять жизнь - ничто перед страхом потерять любовь.
Изнывающие от усталости ноги вязли в неглубоком снегу, дыхание готово было в любой момент остановиться... Ну же!!! Тело тянулось вперёд и вверх, стараясь как можно скорее заглянуть за ледяной горизонт.
Вот уже деревья выпустили из снега чёрные верхушки, какая-то птица взвилась над ними и снова исчезла из вида. Крошечное, едва различимое меж веток остриё неожиданно стало знакомой крышей, под ней забелела стена мезонина, обрамляющая тёмный полукруг её окна...
Ноги замерли, колени подогнулись, роняя на снег вконец обессиленное тело. Мокрые, горячие слёзы безудержно полились из глаз, застывая на оживших счастьем щеках. Я рыдал и смеялся, лёжа в снегу, я целовал этот снег и серебряный образок, прижимал его к счастливым губам, что-то шептал Богородице и Её Сыну, успокаивал Их, благодарил за всё случившееся. Вытащив из кармана платочек, я целовал милую, очаровательную Луизу, целовал её ручку и крошечный алый цветок. Хотелось целовать это серое, хмуро висящее надо мной, небо, весь окружающий мир и мою теперешнюю Вселенную.
Надо было идти. Надо было собирать последние силы, вставать, бежать, лететь, что есть сил, не теряя ни единой секунды. Ведь там все уже исстрадались в неведении... Я бережно завернул образок в платочек, покрепче зажал его в руке...
***
Лиза выбежала из парадных дверей, едва я вошёл в усадьбу и решил немного срезать путь, обходя стороной заснеженную аллею. Увидев её, мои ноги вовсе перестали касаться земли и тело потеряло последний вес. Казалось, я уже не бегу, а стремительно лечу, переполняясь в полёте совершенно невообразимым счастьем, какого никогда ещё не испытывал в своей жизни. Я ощущал это счастье каждой клеточкой, не в силах поверить, что обычный, земной человек способен почувствовать и пережить даже малую долю подобного.
Лиза сбежала со ступеней и также стремительно летела навстречу мне, без пальто, в одном тёмном платье, срывая с плеч белый платок и качая на бегу непокрытой головой. Я уже распахивал куртку, готовясь укрыть её всю, прижать изо всех сил к себе и даже немного поругать за то, что она выбежала после болезни раздетой...
Вдали у самого горизонта темнела фиолетово-чёрная, непроглядная туча. На фоне её темноты стоящий перед нами дом казался ещё более белым и торжественно величественным. Люба, прижавшись лбом к холодному стеклу, тихо плакала в тёмном окне детской комнаты.
Лиза обвилась вокруг шеи, прижалась, вцепилась в меня, замерев в неистовых объятиях.
В голове всё кружилось, её волосы струились по моему лицу, мы закружились в снегу, накрепко обнявшись, теряя в этом кружении равновесие, и падая на пуховое, снежное ложе.
***
Неожиданный звон громко ударил в голову, словно её засунули в тесный, дребезжащий колокол. Что-то с ледяным хрустом вздрогнуло в лабиринте извилин, звенящим эхом разнеслась пустоте и следующая микросекунда показалась целым столетием. Я не мог понять, почему так черно и так панически страшно?
Где-то внутри, в жуткой, ледяной тишине каким-то неведомым чувством осозналось, что я не слышу стук своего сердца и не дышу...
Второй удар зазвенел ещё сильнее, отозвавшись неприятной болью в щеке. Этот удар словно вышиб из ушей глухую пробку и в перепонках гулко забухало... Бу-бух... Бу-бух... Бу-бух...
Лёгкие тут же ощутили паническую пустоту и необходимость срочно вдохнуть хоть несколько молекул воздуха. Мозги закипали, чувствуя, что я никак не могу это сделать. Жуткий страх взорвался внутри адской адреналиновой бомбой. Тело вздрогнуло, словно в конвульсии, чувствуя, как молекулы адреналина понеслись по клеткам леденеющего организма, заставляя их под страхом ещё не ушедшей смерти встать на решительный бой за жизнь.
Щёки ощутили ещё один удар, ещё и ещё... Нет! Не то! Всё не то!!! Дайте мне воздух!!! Хоть один крошечный глоток!!!
Что-то горячее прижалось к губам и в самое последнее мгновение, когда всё готово было снова закончиться, тёплый живительный поток с шумом втолкнулся в пустые лёгкие.
Жив! Слава Богу, жив!!!
Я не понял, чем прозвучали во мне эти слова - внезапно явившимися мыслями или чьим-то, до боли знакомым, услышанным извне голосом? Какая разница? Я жив и всё остальное не имело уже никакого значения. Организм начал понемногу успокаиваться, замерев и прислушиваясь к разгорающейся в нём жизни, для верности выключив способность двигаться и приказав под страхом смерти не пытаться ничем шевелить.
Что-то тёплое, удивительно нежное и мягкое коснулась моего лица. Какая-то сила, подхватив снизу голову, осторожно приподняла её и я попытался что-то сказать, ощутив лишь, что моё лицо совершенно неподвижно, что оно не чувствует ни одного своего мускула и не в состоянии пошевелить губами...
Чей-то ласковый, невероятно знакомый голос над головой успокаивал, наполняя сердце горячей, живительной силой. Убедившись, что я окончательно жив, организм одним резким щелчком включил память. Ещё не понимая, что так внезапно случилось со мной, я окунулся в прежнее счастье, прежнюю любовь, во всё то жуткое и фантастическое, что приключилось со мной дни, часы и минуты назад.
Глаза, перебарывая последние остатки страха, попытались открыться. Меж хмурых, низко бегущих туч светилась узкая полоска неба, окрашенная удивительным серо-голубым цветом, цветом ЕЁ глаз. В то же мгновение эти глаза склонились надо мной. В них было всё - жуткий страх, тревога, светлая радость, любовь, непонятная растерянность, отчаяние, переходящее в странное, будто навек застывшее недоумение.
-- Ты слышишь меня? Господи! Ты не узнаёшь меня? Посмотри же! Ты не узнал меня? ... Вы не помните меня? Вовсе не помните??? Господи! От чего ж Вы никак не вспомните???
***
Глаза ничего не понимали. Как могла разом исчезнуть половина деревьев вокруг, а остальные в одно мгновение выросли, согнулись и жутко состарились, потеряв почти все свои дряхлые ветви? Почему я лежу на снегу возле дома, на том самом месте, где когда-то не стало Мавры, и смотрю сквозь исчезнувший дом на совершенно пустое поле, сплошь покрытое торчащей из-под снега сухой желтухой? Почему прокатанная через поле дорога проходит прямо сквозь бывшую здесь минуту назад дверь и почему вместо заветного окна, в котором я увидел когда-то путеводный огонь, стоит, развернувшись боком, моя машина, наполовину заметённая снегом? Почему дверца машины распахнута и под крышей салона тускло светится квадратный плафон?
Почему снег вокруг сплошь истоптан её сапожками и будто весь перекопан, словно кто-то отчаянно искал в нём нечто утерянное? Почему Лиза сидит возле меня на коленях, приподнимая мою голову и бережно укутывая её белым, пуховым платком? Почему поверх прежнего кофейного платья в клетку на ней надет длинный белоснежный пуховик? Почему она вышла на улицу с непокрытой головой и озорная русая прядка вновь выбилась из причёски, упав на её милый, очаровательный лоб?
Я попытался поднять до предела сжатую руку, попытался ласково улыбнуться и закричать: "Лиза! любимая моя!"
***
Осторожно разжав мои окоченевшие пальцы, она удивлённо охнула, тут же заплакала, припала губами к серебряному образку, завёрнутому в её платочек, начала что-то говорить, качать головой, стирая с лица бесконечно бегущие, радостные слёзы, улыбаясь и снова горячо целуя ладонь, ещё мучительно изнывающую от ледяной боли.
Руки в порыве нахлынувшей радости прижали мою голову к жаркой груди и я вновь услыхал стук её сердца, бесконечно близкий, знакомый до самого последнего звука, переполненный прежним счастьем и самой сильной на свете любовью.
Откуда-то из вышины, а может из самой потаённой глубины её сердца разливался радостный колокольный звон и преисполненный Божественной важности голос священника возносился под самые небеса...
Венчается раб Божий Георгий рабе Божьей Елизавете, во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Венчается раба Божья Елизавета рабу Божьему Георгию, во имя Отца и Сына и Святого Духа.
===============
Юрьево - Соколы.
Январь 2016 г. - август 2018 г.