Этаж пятый.
Балкон. Пять этажей вниз, пять этажей вверх. Если шагнуть в окно, то куда меня отправит воля Бога? К десятому и выше, или к первому - в асфальт? Да, глупый вопрос. Гравитация победит в любом случае. Выйдя в окно, надеяться уже не на что. Я смотрю вниз. Асфальт, притворяясь небом, любезно предлагает мне стать сверхновой звездой, вот только… Я закрываю окно и возвращаюсь в комнату. Вот только прыгать я не собираюсь. Подобные мысли лучше любого укола адреналина будоражат мое сердце, и я вновь сажусь за компьютер. Мне нужно дописать рассказ.
Я назвал его «Сквозь бетонные стены». Здесь описывается жизнь человека, который спрятался от всего мира, запершись в комнате. Свое существование он влачит на средства сердобольной мамы, а пускает к себе только нескольких старых друзей. В их число вхожу и я. Да, мне знаком этот человек и уже довольно давно – впервые мы встретились в институте. Там же я узнал и о его страсти к рисованию. Теперь он величает себя художником. Первым делом, закрывшись в комнате, он содрал обои и начал постепенно расписывать одну стену за другой. Окно, занимавшее добрую половину одной из стен, он наглухо заколотил, создав, таким образом, идеальный холст для работы. И на этом холсте, поверх старого окна он написал новое. Он создал окно, через которое нельзя было ничего увидеть, но он видел через него все. Вторая стена – «Космическая путаница». Звезды на ней были перемешаны с планетами, астероидами, кометами, а различные туманности вносили разнообразие в гамму цветов. Третья стена, с правой стороны которой находилась дверь, стала его садом. На ней он изобразил небольшой пруд, множество диковинных растений и деревьев. Дверь, по мановению кисти, превратилась в ветвистый дуб, а верхний левый угол стены - в солнце. Для солнца предварительно пришлось стряхнуть паутину, но это не остановило нашего трудолюбивого художника. Как не остановило и паука, который чуть позже сплел новую и поймал солнце в ловушку. Я довольно долго ждал, что же мой друг напишет на последней стене, но он словно забыл о ней. Однажды, придя к нему, я рискнул поинтересоваться насчет этого, еще неиспользованного холста. Тогда он ответил мне, что это – выход. Я посмотрел на дверь. Он помотал головой и сказал, что я неправильно его понял. Эта стена – продолжение комнаты. Она и есть его мир. Мне запомнились эти слова. Но значение их, как мне кажется, я осознал лишь совсем недавно. Единственное, что вокруг него осталось настоящим – это та стена. Он просто обклеил ее белыми обоями, но эти белые обои символизировали для него, а теперь и для меня, гораздо больше, чем все разукрашенные стены вместе взятые. Но только раскрасив их, он добился такого эффекта. Когда стоишь на перекрестке нескольких дорог, ведущих к звездам, сфокусируйся на одной из них, и ты увидишь, как остальные померкнут, как бы сильно они не сияли. Для него такой путеводной звездой стала стена, обклеенная белыми обоями. Для меня – десятый этаж и выше.
Этаж седьмой.
Даже перевернув дом, выше десятого этажа мне не забраться. Даже перевернув планету, я не упаду вверх. Плевать. Сколько можно страдать из-за мнимой свободы в облаках? Из-за зависти к птицам? Риторический вопрос. Для меня – точно. В который раз за день закрываю окно на балконе. На часах без пяти минут восемь. Рассказ дописан, можно и поужинать.
Жареная картошка, кетчуп, кусочек хлеба. Я не балую себя изысками. Я обычно вообще ничем себя не балую. Да и ем я редко, но сегодня, наконец закончив рассказ, можно потратить на готовку немного времени. Черный чай без сахара, одна вафля. Сажусь за компьютер, отправляю рассказ на правку, жду. Может быть лечь спать? Завтра все равно никуда не нужно. Ложусь. Ночь без сна дает о себе знать – голова тяжелеет моментально. Я растворяюсь в реальности и собираюсь по кусочкам в другой, в той, что люди зовут сном.
Поле. Пять километров на юг, пять километров на север. В какую сторону я должен пойти, чтобы попасть на небо? Я смотрю вверх. Тучи вьются плющом, то расползаясь, то собираясь вместе. Трава в поле по щиколотку. Она меняет свой цвет из зеленого в белый с той же скоростью, с какой тучи меняют свою форму. Гром. Я не замечаю молнии, но от грома закладывает уши. Я снова смотрю вверх. Тучи расползлись, и стали похожи на тысячи неразборчивых слов. Слова начали таять и капать на землю чернилами… Звонок. Я открываю глаза – на часах двадцать минут четвертого. Глубокая ночь. Что ей…
- Да?
- Какого черта, ну? Я прочитала рассказ – это ужасно. Ты серьезно хочешь опубликовать подобный бред? Совсем с фантазией проблемы? Еще и…
- Погоди… Причем тут фантазия? История реальная.
- Ага-ага! Реальная! И почему же я никогда не слышала ее? Насколько мне известно, в институте ты вообще ни с кем не дружил.
- Хочешь, можем съездить к нему? Только я не понимаю, как это отразится на рассказе, ведь он уже написан.
- На самом деле рассказ не так плох. Просто хотелось уличить тебя во лжи.
- Поэтому звонишь посреди ночи?
- Возможно… Так завтра мы едем к твоему другу?
- Не факт, что он нас впустит.
- Впустит!
Гудки. Я отбрасываю телефон в сторону и упираюсь взглядом в стену. Что же мне снилось? Теперь уже и не вспомнить. Я переворачиваюсь на другой бок. Вернуть сон нельзя – он сбежал. Но мне не жалко. Сколько их еще в запасе? И сколько еще сбежит, пополнив какие-нибудь архивы снов? А может быть облака на небе это и есть архивы снов? Кто знает. Мне всегда казалось, что сны, сбегая от нас по утрам, летят куда-то вверх. К десятому этажу и выше.
Этаж девятый.
Она курит возле машины. Я неохотно подхожу ближе. Терпеть не могу сигареты, но ей нет до этого никакого дела. Погода отвратительная, ехать никуда не хочется, тем более, что сегодняшний выходной я планировал провести с книгой в руках. Когда еще выдастся такая возможность? Напоследок я окидываю взглядом свой дом. На десятом этаже взгляд ненадолго задерживается, чтобы в следующее мгновение устремиться выше.
Стучу в дверь. Взлохмаченный художник осторожно приоткрывает ее.
- А…- Только и произносит он.
Дверь нараспашку – мы заходим внутрь. В комнате ничего не изменилось, если не считать книг в углу у стола – который, к слову, стоит у «Космической путаницы» - их стало больше. Моя спутница поражена. То-то же.
Хозяин комнаты, не обращая на нас внимания, усаживается на пол и начинает перелистывать очередную книгу. Бьюсь об заклад – он их не читает.
- Меня не представили, я…
- Оставьте, девушка, имена за дверью. Здесь они ни к чему.
- Как вы тут живете?
Художник ухмыляется и смотрит на меня.
- Друг, почему люди такие разные, а вопросы у них одни и те же? Словно одна голова на всех.
Я пожимаю плечами.
- Я про вас раньше ничего не слышала. Все, что написано в рассказе правда?
- В рассказе?
- Я написал о тебе рассказ, - говорю я.
- А… Интересно, - говорит он и продолжает листать книгу.
- Вам тут не скучно?
- Когда человек свободен, он волен делать все, что душе угодно. Может скучать, а может и нет.
- Вы считаете себя свободным, закрывшись в четырех стенах?
- Считаю… Хотя иногда я представляю, как было бы здорово жить в мире без стен и людей, но потом смотрю сюда, - он кивает в сторону белой стены. - И вот он – мир.
- Без людей нельзя, - вырывается у меня.
- Почему же, друг? Представь, сколько всего можно было бы сделать! Попробуй, напряги свою захудалую фантазию захудалого писателя. Представь, что ты остался один во всей Вселенной! Чтобы ты сделал?
- В такой свободе можно захлебнуться. Я лишь хочу пить, когда жарко.
Время останавливается. Я никогда не мог долго находиться в этой комнате. Все происходящее в ней начинает казаться нереальным, абсурдным. Глазами я ищу выход, судорожно обвожу стены взглядом и не могу найти дверь. Окно, звезды, планеты, дуб, цветы, пруд, солнце под паутиной… Все нарисовано, все нереально. Где чертова дверь?
- Друг…
- Да? – отвлекаюсь от поисков.
- Видимо твоя свобода в другом.
- Я знаю. Она… Мне кажется, что она ближе к десятому этажу и выше.
- Вряд ли… Оставь десятый этаж и то, что выше птицам. Вот мой десятый этаж, - он опять указывает на стену. – А то, что выше – внутри нее.
Я замираю. Передо мной ступеньки в небо.
- Теперь видишь?
Он ухмыляется.
- Что же вы, девушка, молчите, может быть, еще вопросы есть?
- Я просто хотела убедиться, что вы существуете.
- Еще как существую. Еще как.
- Дуб, - шепчу я.
- Да, - кивает художник. – И как только ты умудряешься забывать об этом?
Попрощавшись, мы выходим на улицу. Она закуривает, смотрит в маленькое зеркальце, кладет его в сумочку и поворачивается ко мне.
- Читай свой рассказ в следующем номере.
- Там будет место?
- Найдем.
Выше.
Я стою на балконе и смотрю в окно. Мир умирает перед моими глазами. Мир оживает перед моими глазами. Пять этажей вниз, пять этажей вверх. Закрываю окно. Вернувшись в комнату, беру журнал и перечитываю свой рассказ о старом друге. Ему всегда нравилось рисовать. В итоге он нарисовал себе целый мир и остался в нем жить. Мне всегда нравилось сочинять истории. И в итоге… А что в итоге? Я откладываю журнал. Сажусь за письменный стол. В моих руках крылья, передо мной небо. Мой десятый этаж – лист бумаги, а выше – слова, которые я на нем пишу.