Знаешь, как говорят: если перья неба просят – лети. Ветер подхватит громовым рокотом, драконом с боками в ощерившейся чешуе. Обними его крепко, запутайся пальцами в пенной гриве. Ветер скользок и холоден, шипами ранит ладони, но здесь – преданнейший из друзей.
Среди золотых холмов, ивовых рощ и вьющихся рек он тебе бог и раб. Молись ему на коленях, там, где некогда гнили древние замки; он впитается в кожу, сухой и гибкий. Будь с ним ласкова, тогда и он станет нежен. Не играй с ним, не лги ему, ибо обиды он хранит во мраке сердца. Оно – болезнь, которую не исцелит сама смерть.
Видишь, могилы чернеют в тени собора? А собор – исполинский Зверь, крещённый кровью мастеров, рыцарей и святых. Те плиты – тяжелее остекленевших век мертвеца, – он истерзал до соколиных борозд. Мох лоскутами на мраморной плоти, цепкие когти голодных трав, от рассвета к рассвету – ниже и ниже, пока гроб не рассеется пеплом.
Ненасытная бездна, и она склонена пред твоим господином.
Локоны ветра – паутина в искрящихся витражах, его взгляд – расколотый в битве меч. Шаг ветра широк и строг, звенит роем стрел в церковном хоре. Он обвивает сотней колец; одно кольцо – твоё, из чистого серебра, змеиным хвостом на горле, клеймом над грудью.
Он жалит тебя столь же трепетно, как кружит в танце среди диких садов. В них – аромат алых роз, листва шелестит соблазнительно-тихо, и ты расставляешь руки, распятая. Боль ослепляет, лавой растекается по обугленным жилам, но ты смеёшься, как смеются дети; ведь тебе в радость. Ведь ты поднимаешься по каменистой тропе в выгоревший на солнце луг – и тучи клубятся беззубой пастью.
Ветер воет, ярится, и гроза вторит ему вспышками молний. Знаешь, как говорят: птицы погибают за облаками, и это – величайший дар. Ты снимаешь туфли, острые осколки впиваются в стопы, и небо зовёт, зовёт синими огнями, печальными, будто глаза мучеников в старинных книгах.
Не бойся ветра – он тебе не враг.