Домовой Дима Димович был донельзя напряжен, лицо его застыло в какой-то непередаваемой гримасе. Он так глубоко несколько раз вздохнул, что мне показалось, что он задыхается.
— Что с тобой, Дима Димович? — встрепенулся я, подскакивая к Домовому, который не мог ступить дальше ни шагу.
— Да так, опять же, ничего хорошего, дедушка Миша. — Домовой Дима Димович еще раз вздохнул, а затем сказал:
— Я после того, как бежал от автобусной остановки к твоему дачному участку, все время думал, думал, и вот придумал, что не стоит тебе об этом рассказывать вообще. Раз уже случилось такое, то случилось. И всё тут. Что рассказывать о произошедшем. Назад время не повернешь, и лучше от этого не станет… Хотя волшебники это умеют делать. Из этого что-то получается, а что-то — не получается… И вообще я не люблю, когда колдуют Волшебники.
— Почему? — тут же задал я вопрос.
Дима Димович наклонил подобно старому рогатому козлу голову, сжал свои губы, да так, что они стали похожи на тоненькие черточки, а глазищи свои пребольшие вообще закрыл:
— Я тебе, дедушка Миша, уже говорил, что ты меня започемучил…
— И все же, что с тобой случилось такое, Дима Димович, что ты никак не мог отдышаться, когда появился у меня на даче? — спросил снова я, даже не обратив внимания на то, что Домовой Дима Димович немного рассердился.
— Не хочу не только рассказывать, но и вспоминать. Знаешь, плохое плохо вспоминается, и всегда действует на нервы.
— Значит, Дима Димович, думай только о хорошем. Хотя, как говорил давным давно один очень умный человек, даже в плохом можно найти хоть чуточку хорошего.
— Не знаю, и не слышал про такое. Но это интересно, что в самом плохом можно найти хоть чуточку хорошего. Но главное, дедушка Миша, что я вовремя «сделал ноги». Ну, то есть, убежал. И коты с кошками меня так и не догнали.
— Вот тебе, и одно хорошее уже отыскалось, — чуть улыбнувшись, сказал я. Надеюсь, ты понял, Дима Димович?
— Да понял я, понял, — упрямо проговорил Дима Димович. — А еще, дедушка Миша, давай забудем о плохом и будем думать только о хорошем. У тебя, дедушка Миша, еще остались в вазочке, которая стояла в домике на столе, конфеты? Ну, тогда, когда я был у тебя, или ты их уже съел?
Я улыбнулся непосредственности Домовой Дима Димович.
— Конечно, остались.
— Ну, тогда пойдем в домик. Я очень соскучился за шоколадными конфетами. Ведь прошло уже четыре дня.
— Пойдем, — сразу же согласился я. — У меня есть не только конфеты, но и пирог, который утром испекла Нина Сергеевна, и твой любимый компот. Она его уже два раза варила, но тебя ведь не было. И всё мне говорила:
— Вот придет Домовой Дима Димович, а ты его угостишь нашим компотом с абрикосами, яблоками и золотистой смородиной.
— Ну, так это вообще замечательно. Ты только подумай, дедушка Миша, вот среди плохого отыскалось сразу столько много хорошего, так что о плохом вообще забудешь: и конфеты тебе, и пирог, и компот… Может, еще скажешь, что у тебя и финики есть? Они, ты знаешь, вкусные-превкусные. Нам их никогда в школе Волшебников и Домовых не давали. И сладкие-пресладкие…
Я вновь улыбнулся:
— И финики тоже есть.
— Ну, тогда вообще все хорошо… — Домовой Дима Димович даже подпрыгнул перед входом в дачный домик от радости. — Пойдем скорее, дедушка Миша. Страшно хочется всю вкуснятину не только попробовать, но и обязательно съесть...
— А где мы будем есть конфеты и пить компот? — спросил я.
— Конечно же под твоим огромным орехом. На улице сегодня очень жарко, в домике тоже, дедушка Миша, а под орехом прохладно, да и мух почти не бывает – отпугивает орех мух.
Мне даже Дима Димович помог принести из домика две чашки и вазочку с конфетами. Конечно, перед тем, как принести, он одну шоколадную конфету с моего разрешения съел прямо на пороге, и был очень счастлив. Я же принес всё остальное — большой пирог, кувшин с компотом, финики. Не забыл я и про салфетки, чтобы руки о них вытирать. На удивление, перед тем, как сесть за стол, Дима Димович вдруг спросил у меня:
— Дедушка Миша, а где перед едой можно руки помыть, а то у меня они загрязнились в дороге.
Я, конечно, подвел Диму Димовича к умывальнику, и он, вымыв руки, вытер их о полотенце и весело сказал:
— Ну, теперь, дедушка Миша, можно и за стол садиться.
Мы сели у столика под орехом. Я уже разлил по чашкам компот, разрезал пирог.
— А ты прямо День рождения мне сегодня устроил, дедушка Миша, — опять же весело сказал Дима Димович..
— Нет, Дима Димович, твой День рождения мы с Ниной Сергеевной устроим у нас в квартире чуть позже, если ты не возражаешь. А сейчас у нас с тобой просто сладкий праздник, который по воскресеньям бывает у детворы. И устроили мы его с тобой прямо на улице под нашим большим раскидистым орехом. А это замечательно.
Мы сидели с Домовой Дима Димович на лавочке и мирно беседуя, не спеша пили прохладный компот и ели вкуснейший пирог. И так хорошо было, что словами не передать. Чтобы понять, как это хорошо и вкусно, для этого нужно только самим быть на даче, сидеть в жару в тени под орехом или другими большими деревьями да пить сладкий компот и кушать пирог с друзьями или родными.
Только когда мы допили с Домовой Дима Димович кувшин компота и съели почти половину пирога, и все прибрали со столика, чтобы там не собирались мухи, и снова сели на лавочку под орехом Дима Димович вспомнил про конфеты и финики:
— Нет, дедушка Миша, это же невозможно. Ты представляешь, я так наелся, что мне уже некуда есть ни конфеты, ни финики, хотя они очень вкусные. Глазами бы ел, но некуда… Ты не знаешь, это хорошо, или плохо?
Что я мог ответить Дима Димович? Сказать, что переедать, хотя и вкусности тоже плохо, не хотел, потому, что мог испортить Диме Димовичу такое хорошее настроение, поэтому только сдвинул плечами, мол, не знаю.
Спустя минуту, Домовой Дима Димович взглянул на меня, как мне показалось, с хитринкой и спросил:
— Слушай, дедушка Миша, а ты привет Никите и Кате из Хабаровска передал, или забыл?
— Конечно, передал. Как я мог не передать им твой привет.
— Ну и как они, довольны моим приветом?
— О, они започемучили маму, думаю, что и всех. Откуда ты, мол, знаешь о них, почему ешь так много конфет, если надо есть только по одной, и всё почему, почему, почему...
Домовой Дима Димович так весело и заливисто рассмеялся, что и мне стало весело-весело. А когда Дима Димович пересмеялся, ответил:
— Ты, дедушка Миша, снова передай привет Кате, и Никите, если, конечно, они слушаются родителей — потому, что все дети должны слушаться родителей. И я уже говорил, что узнал о них через твой компьютер. Это раз. Во-вторых, — Домовой Дима Димович задумался, а потом начал говорить дальше:
— Я ем много конфет, шоколадок и много всего сладкого потому, что нам, Домовым, можно есть много и конфет, и шоколадок, и у нас ничего не будет болеть, и зубы будут целыми, а вот детям нельзя. Они, конечно, могут започемучить меня и всех-всех, почему им нельзя есть много конфет, а Домовым можно. Да потому, что у них станут черными все зубы, в них появятся дырки, и зубы могут через время сильно болеть, а еще, могут болеть животы, и многое другое, как и нельзя есть детям много мороженого. Конечно же, они опять спросят, почему. Отвечаю. А потому, что может заболеть горло, и можно заболеть ангиной. А тогда им придется лежать в кровати с высокой температурой, кашлять и лечиться… Лучше уж детям есть пироги, пирожки, сладкий творожок, ну, не знаю, что еще. Это и полезно и вкусно… Да, и еще, передай Кате и Никите из Хабаровска и их маме, да и всем детям из Хабаровска и всех городов, поселков, сёл и деревень по всему миру еще раз привет от меня. Но только привет хорошим и послушным детям, а не егозам, ну, то есть, непоседам, непослушным… Вот. Так что ты обязательно передай, и не забудь о моей просьбе, пожалуйста. И еще, дедушка Миша, я, наверное, если ты позволишь, сейчас съем одну шоколадную конфету, и еще хотя бы один финик.
— Конечно, съешь. Ты же сам сказал, что много конфет домовым есть не вредно. Или ты это сам придумал?
— Да, нет, что ты, дедушка Миша! Как я мог придумать такое? Мы, Домовые, все знаем, что нам это не вредно, и мы никогда об этом лгать не будем никогда.
Дима Димович взял из вазочки конфету, развернул ее, фантик бросил в мусорное ведро, и быстро-быстро прожевав конфету, сказал:
— Вкуснотища!
Затем Дима Димович на время задумался, вскоре вдруг стал серъезным-серъезным и сказал:
— О, я понял, дедушка Миша, почему кошки и коты не любят Домовых. Они думают, что мы заберем у них их территорию и наверное мстят нам за это.
— За что? Только за их территорию?
— Да не только. Они думают, что мы их, к тому же, объедаем.
— Даже так? — удивился я.
— И так, и эдак, дедушка Миша. Но мы к их еде даже не притрагиваемся, да и к хозяйской тоже. Это у нас запрещено строго настрого.
— А чем же вы питаетесь, что же вы кушаете? Ведь без еду можно умереть!
— О, это большущий секрет дедушка Миша.
— Да какой там секрет?
— Ну, дедушка Миша, ты прямо в лоб спрашиваешь, а так нельзя.
— Как это в «лоб»?, — спросил я.
— Ну, ты так умеешь спрашивать, что от твоего вопроса попробуй отвертеться. Нужно, хочешь ты того, или нет, отвечать. Я вот не хочу, а не отвечу — можешь обидеться, а отвечу, мне может влететь сильно от моих наставников. Вот. Ну, ладно, я все равно отвечу. Ведь неудобно перед тобой. Ты мне всю свою душу раскрываешь, и ты, дедушка Миша добрый-предобрый, как тебе не ответить добром и предобростью?
— Но я все же думаю, что это не такой уж большой секрет, — сказал я, думая, что Дима Димович будет всё время мяться, отнекиваться и не ответит мне.
— Вот такой, — Домовой Дима Димович развел свои руки в сторону. — И еще больший. — И потом, не сдержавшись, начал рассказывать:
— Ну, нам выдают специальные пайки. Бутерброды там, каши, и все другое. И даже первое, то есть, супы, борщи...
— Не понял. И где же вы, Домовые, всё это храните?
— Да нам и хранить не надо. Наши поварихи готовят еду для всех Домовых, кладут ее на подносы, а наши Волшебники берут и уменьшают ее и потом телепортируют, ну, то есть, отправляют каждому Домовому во время завтрака, обеда и ужина. А мы, сказав несколько волшебных слов снова увеличиваем поднос и всю еду на нем. И все. И тогда едим.
— А дальше что с подносом и остатками еды вы делаете?
— Чудак ты, дедушка Миша. Что, что. Уменьшаем, как только поели, и телепортируем, ну, отправляем назад и подносы, и остатки еды, ну там и бумажки, и весь мусор…
— Вот теперь мне понятно, — сказал я, и, чтобы подбодрить Домового Диму Димовича, хотя не всё было пока понятно, например, каким образом они телепортируют еду, и всё остальное. Мы, люди, еще не научились телепортировать, а Домовые, на тебе — могут. Ну, да ладно.
— А, может вы все же подружитесь с нашей Сусанной? — неожиданно даже для себя задал я попрос Диме Димовичу.
— Подружиться? Да никогда в жизни. Коты и кошки так нам Домовым набедокурили, что…
— Ты хотел сказать, что они достали вас?
— Да, нет, дедушка Миша. Они нас чуют за два километра, или, может быть, немного меньше. Ну, не знаю, за сколько, чуют, и все сбегаются со всей округи, и сразу нападают на нас — больно-пребольно царапают своими острейшими когтями, а, случается, еще больнее кусают. Короче, прогоняют нас, Домовых, со своего насиженного места. Нет, дедушка Миша, ты бы мне объяснил, как понимать то, что вы любите котов и кошек? Ведь это такие хитрые, подколодные твари.
— С чего ты взял?
— Да всё с того же, — на этот раз недовольно проговорил Домовой Дима Димович, и вдруг заторопился, — Так, мне, дедушка Миша, пора. Я думаю, что дня через два наведаюсь к тебе. И не нужно меня сегодня провожать к автобусной остановке. Надеюсь, что все будет хорошо, потому, что, как ты сказал мне, и среди плохого можно найти хорошее. Пока.
Я даже е успел ничего сказать Диме Димовичу в ответ — он уже исчез.
Ну что же, буду ждать, когда Дима Димович появится снова. А мне с ним, честное слово, хорошо. И еще, сейчас бросаю всё, иду к компьютеру, чтобы передать привет, как того и просил Домовой Дима Димович Кате и Никите из Хабаровска, и всем-всем детям в мире.