Я держу своей левой рукой без указательного и среднего пальцев стильный блокнот, а правой подсвечиваю фонариком записи в этом куске памяти никчёмного человека. Этот блокнот Moleskine я забрал из дорогой сумки дохлого хипстера и буду теперь писать о том говне, что творится вокруг и как всё это началось.
СОН
Мне часто снится сон: «серые обшарпанные дома; дороги, стонущие под тяжестью огромного количества машин, вечно стоящих в пробках; нарядные церквушки с сине-золотыми куполами, которые должны ассоциироваться с чистотой и благодушием; вечно живущие в беге безрадостные люди. Эту привычную картину изменяют падающие ядерные бомбы с самолётов недружественной страны.
Начинается паника – слишком бессмысленная и только усугубляющая последние секунды жизни угрюмых людей. Люди превращаются в кровавое месиво и пепел, разлетающийся повсюду. Строения и машины рушатся, повсюду разгорается огонь, везде что-то взрывается, повышая степень ущерба ещё больше.
Первая бомба падает на Кремль, по иронии, там находится наш «Великий правитель», он сосредоточенно трахает своим дряхлым и вялым отростком молодую помощницу на огромном дубовом столе, потея и кряхтя. Помощнице скучно, она почти ничего не чувствует, но симулирует вздохи наслаждения и, от скуки, смотрит в широкое окно. Она успевает только в изумлении открыть рот и расширить глаза, в которых отражается завораживающие свет и огонь равнодушного и совсем не мирного атома».
МОСКВА
Не сложно догадаться, что первой разбомбили нашу столицу. Мне повезло, я в ней не жил. Да и «разбомбили» - сильно сказано. Достаточно было сбросить совсем небольшие ядерные заряды на Кремль и на основные места сборищ правящих ублюдков, и все патриоты, воцерковлённые и поддерживающие порядок начали вопить: «Спасите!!!» и любыми способами пытались отсосать тем козлам, сбросившим на нас немного плутония. Заряды были также сброшены и на другие более-менее крупные города России.
По рассказам одного выжившего москвича, я понял, что столичные жители совсем озверели практически за пару месяцев, там было полно людей, спрятавшихся в метро, которые и начали жить «по-новому». Создали свои группировки в зависимости от станций проживания и выживали, как могли.
ОДИНОЧКА
В моём городе Н-ске люди сплотились и выживали совместно, старались быстро ликвидировать все потенциально опасные элементы, такие как: панику, возникающие секты, различные группировки бандитов. Но ряды наши постоянно опустошались и, однажды я понял, что мы не справляемся и пора становиться одиночкой – заботиться только о себе.
Я обменял часть своей еды соседу на старое охотничье ружьё с горстью патронов, запихал в рюкзак всё необходимое для длительного путешествия и направился в путь. Не знаю, что меня побудило покинуть насиженное и комфортное место. Скорее всего я был слишком идеалистически настроен – думал, что смогу найти укромное место и обустроиться в атмосфере того хаоса, что творится вокруг.
Поезд, ходивший от моего города, работал на солярке, и машинист выполнял свои обязанности за банку консервов с каждого пассажира. Я отдал консервы, залез на верхнее боковое место рядом с выходом (чтобы можно было легко выбраться в случае каких-либо неприятных происшествий) и заснул.
Проснулся я от громких переговоров с машинистом очередных пассажиров, считавших, что где-то сейчас лучше, чем в месте их проживания. Я слез на нижнее место, нашёл валявшуюся под столом книгу Ерофеева - «Москва-Петушки» и стал читать о путешествиях героя и приготовлении им экзотических коктейлей. Меня от чтения отвлекли двое подошедших новых пассажиров, оба с лживыми улыбками уставились на меня.
- «Что читаешь?» – спросил стоявший ближе ко мне мужик лет сорока, судя по одежде, какой-нибудь тракторист или фермер.
- «Херню всякую» - ответил я с намерением закончить неинтересный разговор.
- «Какой-то ты неразговорчивый, сейчас разговорим» - сказал тракторист, и его улыбка засияла шире желтыми кривыми зубами.
- «Держи его, Петька!» - скомандовал он. Петька подошел, был он огромным кабаном с нехилым пузом и красной от алкоголя мордой. Я не успел встать, Петька навалился всем весом на меня и прижал к столу лицом, держа мои руки прижатыми на столе так, чтобы я не мог воспользоваться ничем для самообороны.
«А ну, ворчливый ублюдок, покажи знак нашей победы!» - сказал тракторист с идиотским смешком. Я не сразу понял - чего он хочет и, видя моё замешательство, Петька подналёг сильнее на меня сверху и немного отпустил левую кисть.
Я выставил 2 пальца и сжал руку в кулак в знаке римского символа победы. Сверкнула почерневшая от крови сталь, и мои два пальца остались лежать на столике уже отдельно от моего тела. Нож у тракториста был хорошо заточен – думал я потом - было бы больнее, если бы он рубил тупым клинком.
Я не издал ни звука, под хлынувшим в кровь адреналином отбросил борова Петра и встал, заливая своей кровью пол. Мужик ударился головой о заднюю стену, что дало мне немного времени для своего спасения. Здоровой рукой я схватил книгу со стола и стал лупить ей тракториста в лицо, целясь углом переплёта в глаза. Он размахивал своим разделочным ножом в разные стороны и оставлял на моих руках порезы, пока клинок не вошёл мне в кость чуть повыше кисти и не застрял там. К тому времени – у тракториста вытек один глаз, а второй заплыл, нос кровоточил, он отошел назад на несколько шагов со страхом и, оставляя свой нож в моей руке. Я выбросил окровавленную и растрёпанную книгу.
Эти несколько секунд Петька отходил от удара головой и боялся подходить, чтобы не попасть под руку своего товарища. Увидев, что товарищ остановился, он опять схватил меня сзади и пытался повалить на пол. Понимая, что я не смогу устоять и нужно что-то делать, я стал делать выпады левой рукой назад, себе за голову, стараясь как-нибудь застрявшим в ней оружием попасть в Петра. Мне это удалось – хватка ослабла, я вырвался и пошёл на тракториста, дёргая нож, стараясь достать его из руки.
Человек, отрубивший мне два пальца, был в ужасе. Он пятился, я в свой первый раз показал демонический звериный оскал, подходя к нему и поднимая кровоточащую левую руку с торчащим из неё разделочным ножом, которого я так и не смог достать. Я стал махать левой рукой – целясь клинком, застрявшим в ней, в лицо трактористу. Он закрывался руками и заливал кровью пол поезда и мою одежду. Когда я закончил – лицо тракториста уже лицо не напоминало, и он был мёртв.
Петька со слезами на глазах сидел на прежнем моём месте и держался руками за кровоточащие раны на шее, смотря на изуродованный труп своего товарища. Я спокойно подошёл к нему, взял с верхней полки свой рюкзак – достал ружьё, зарядил один патрон, видя животный ужас в его глазах. Наставил ему на живот и выстрелил. Пётр истошно заорал и начал содрогаться в спазмах невыносимой боли.
Я ударил остриём холодного оружия по краю столика – он вышел из руки, мои отрубленные пальцы скатились на пол. Положил нож и ружьё в рюкзак, и надел его на плечо правой рукой. Только сейчас я заметил, что пачкаю пол кровью из ран – оторвал рукава от порубленной фланелевой рубашки тракториста и замотал левую руку.
После чего – пошёл в другой вагон, слушая удаляющиеся вопли Петьки. Проводник принёс аптечку – сказал, что эти мужики не заплатили за проезд и угрожали ему. Он их обшмонает, как только удостоверится, что оба подохнут и, думает, что потраченное содержимое аптечки окупится.
У меня адски начали болеть раны. Но больше меня волновало то, что я - начал меняться.
ВЫЛАЗКА
Раны заживали очень долго. За это время я успел войти в приятельские отношения с машинистом. И тренировался обращению с трофейным ножом. Я сшил из брезентовой, испачканной кровью накидки, которую выменял у машиниста (видимо, снял с ещё какого-то трупа), чехол для ножа, который прикрепил на пояс сзади. Старался, как мог, научиться быстро выхватывать разделочный нож и разным ударам с его применением.
Когда раны уже более-менее зажили – я заметил, что мои припасы начали заканчиваться, и начал задумываться о вылазке в какой-нибудь город. Ведь мне не хотелось остаться голодным и выкинутым проводником из поезда, несмотря на наше приятельство. Я узнал, что через десяток километров будет небольшой город, названный «Весёлый». Решил – что это, определённо, предзнаменование удачной вылазки.
Когда поезд остановился, по инерции дернувшись вперёд и сразу назад, я ударился свей левой рукой о стенку и проснулся с вскриком: «****ь!» - пальцы, а точнее, их отсутствие, не зажили ещё. И оставшиеся культи начали немного кровоточить. Я, стиснув зубы от злости на неприятное пробуждение, начал собираться. Проводник обещал меня подождать 2 часа, в чём я не сомневался, так как дал ему за эту услугу банку тушёнки.
Сам город Весёлый ничем особым не выделялся и был похож на все остальные, находящиеся в глубинке, города России своими рассыпающимися остовами жилых зданий, заброшенными постройками заводов, разбитыми дорогами и обширной растительностью, постепенно захватывающей эти остатки цивилизации.
Я без каких либо встреч и эксцессов передвигался по городу в поисках пищи и полезных вещей. Жители, видимо, боялись друг друга и прятались днём по домам. Пару раз замечал взгляды из окон, после чего старался побыстрее зайти за какое-нибудь укрытие на случай, если у выглядывающих есть оружие. Мне удалось собрать немного съестных припасов, снял пару хороших солдатских ботинок с какого-то трупа совсем молодого парня с бритым черепом, забрал несколько книг в практически не тронутом книжном магазине (порой, книги очень хорошо обменивались на что-то более необходимое для меня хоть сколько-нибудь думающим людям).
Моё внимание привлёк детский сад, когда я проходил мимо этого коричневого здания, обнесённого бетонным забором. Я решил, что не многие смогли додуматься о наличии там больших запасов еды для приготовления еды детям. После начала хаоса, все ломанулись первым делом в магазины продуктов.
Я перелез через забор и получил прилетевшей небольшой арматуриной в грудь, после чего упал и с прихватившим дыханием отполз за детскую беседку. Грудь ужасно болела, но бросок металлической арматуры, видимо, был слишком слаб, чтобы я скончался от такого попадания. Стали слышны детские голоса: «Проверь, живой он» - говорил, как я понял, Главарь. «Но, Хрюша! А если он меня поймает?» - отвечал вожаку совсем юный голос ребёнка. «Слушайся!» - накричал на него Хрюша. И я понял, что ко мне идут.
Я притворился мёртвым, лёг лицом вниз и стал ждать. Услышав крик: «Похоже, умер!» у меня над самым ухом, я резко повернулся, вскочил и, выхватив разделочный нож, рассёк мелкому парню щёку – не хотел его убивать. Он ещё не успел ничего понять, так и стоял с рассечённой кровоточащей щекой и самодельной палкой из металлической трубы в руке, не сообразив, что надо пустить её в ход.
Холодное оружие я засунул обратно в чехол, схватил мальчишку, отнял его палку и, вышел, держа его за шиворот перед собой, он зарыдал. Смысла – доставать ружьё не было, так как оно было однозарядное, а детей было больше одного, явно. «Ну что, Хрюн? Поговорим?» - сказал я, практически рыча и чувствуя, как начинает заливать глаза кровавая пелена жажды убийств, без скидки на то, что это дети.
«Ты на нашей территории!» - гордо крикнул главарь, не обращая внимания на моего окровавленного заложника. «Я сейчас подойду и договоримся» - с этими словами я начал продвигаться к месту, откуда слышался голос Хрюши. Прятались дети за небольшой сценой с козырьком. Когда я туда подошёл – увидел 5 детей (от 6 до 9 лет где-то) во главе с толстым, 12-летним на вид парнем, как я сразу определил, являвшимся Хрюшей. У большинства были металлические палки из труб, дети поменьше стояли с камнями в руках, видимо приготовились по команде вожака закидывать ими меня. В куче среди этой тусовки валялось много армированных прутьев, один из которых и прилетел мне в грудь.
Не дожидаясь разговора с жирдяем, я отбросил ребёнка с пораненной щекой в стену сцены и стал махать его металлической палкой, стараясь причинить как можно больше ущерба детям, меня окружившим, и не дать им возможности – закидать меня камнями и избить такими же палками. Хрюша же отбежал подальше от этого сражения и пытался ударить меня побольнее своей палкой издалека. Ввиду того, что я дрался с детьми, бой был закончен за минуту. Дети валялись и стонали от ушибов. А Хрюша пятился от меня, выставив перед собой своё оружие.
Когда я уже подошёл к нему практически вплотную, меня схватил за ноги один из более взрослых детей, а паре, нашедших в себе силы на сопротивление, малышей удалось выхватить у меня из руки палку, ударяя по руке камнями, и убежать. Я понял, что лажанулся. И поставил блок головы, по которой уже начал бить, подпрыгивая Хрюндель. После второго удара – я озверел, сумел схватить палку, вырвав её и швырнув в нескольких поднимающихся детей.
Стряхнул с ног вцепившегося в них парня. И направился к командиру всей этой группировки. Хрюша упал с визгом после первого же моего удара кулаком в его жирную морду. Я сел сверху и, подобрав валявшийся рядом камень, забил вожака им насмерть. После чего встал, приказав всем детям бросить всё оружие и идти внутрь садика впереди меня. Там я заставил детей привязать друг друга к кроватям простынями, пожелтевшим от отсутствия стирки. И сам привязал последнего из оставшихся.
Расспросив самых разговорчивых, я узнал, что дети остались без родителей и собрались в садике, чтобы вместе выживать. Оружие они нашли себе на стройке рядом. И все местные знали, что в садик – лучше не соваться. Еды в саду было много, и я набрал, сколько мог унести, ещё подыскал не очень грязное и в хорошем состоянии постельное бельё.
Напоследок – кинул детям, привязанным к кроватям, книгу Голдинга «Повелитель мух» и поспешил к поезду. Добрался быстро, несмотря на редкие проблемы с дыханием из-за ударившей в грудь арматуры. Увидев мой вид – порванную одежду, синяки на лице, машинист лишь цокнул со скептическим видом. Я ответил на его жест: «Радушный приём». Быстро взбежал по лестнице в вагон и прошел на своё место. Присел и, глядя в начинающие двигаться пейзажи за окном, прошептал: «Весёлый город».
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
На очередной остановке поезда в вагон поднялся попутчик. Он пристроился за стенкой от моего места. Когда он проходил мимо, я подметил, что парень путешествует налегке (с небольшим рюкзаком). Также – он был довольно худого телосложения и одет в плащ с накинутым капюшоном, потрёпанные, но подозрительно чистые джинсы и кеды. Я достал ружьё и патроны из рюкзака, положил патроны под подушку, а ружьё сбоку, себе под руку и заснул.
Разбудил меня звук, которого я очень давно не слышал. Плач. Тихий, еле слышимый, но заставляющий задуматься о людской слабости. И я стукнул кулаком по стенке с возгласом: «Ты давай, заканчивай там!». Плач прекратился, и стало угнетающе тихо, как чаще всего бывает за всё время моего путешествия.
Я попытался поспать, но снились неприятные сны: какая-то мистическая и непонятная хрень, вроде: «танцующего быка с луком в руках, на которого пытается напасть скорпион». Я встал и попытался почитать одну из книг, найденных при вылазке, но не мог сосредоточиться – что-то упорно не давало оставить без внимания находящегося за стеной человека.
И я решился – познакомиться. Надел чехол с моим трофейным разделочным ножом и пошёл в апартаменты незнакомца. Моему удивлению не было предела, когда я увидел его без плаща. Это была симпатичная девушка с каштановыми волосами, прекрасной фигурой и пронзительным взглядом. Когда она увидела меня – сразу отвела руку к поясу, там висел небольшой охотничий нож. Мы долго смотрели друг на друга: она с подозрительностью, а я с удивлением. И я представился.
Её звали – Катя. Я угостил её тушёнкой и чаем. Этот жест несвойственного мне благодушия немного снизил напряжённость между нами. И Катя поведала свою историю, иногда всплакивая и смотря на меня своими полными пережитой трагедией, голубыми глазами. Я про себя отмечал, что наверняка, не один мужик растаял, смотря в эти глаза, но мне нельзя поддаваться всем этим женским штукам.
Катя была журналисткой и любила танцевать, но хаос, наступивший после уничтожения всех крупных центров страны, не дал ей спокойно и в обыденной идилии со своим любимым человеком прожить жизнь и заниматься любимыми делами. Им пришлось бежать из своего родного города, так как всю власть там захватили бандиты и всякие отбросы. И вместе они имели одну цель – найти безопасное пристанище и обосноваться там.
Несмотря на творившуюся вокруг вакханалию жестокости, пара часто болтала о каких-нибудь важных вещах: о философии, науке, людях, не обходилось и без изотерических тем. Так, они провели в дороге несколько месяцев, им везло – часто находилась еда и питьё на пути их следования к счастливому будущему.
И оно наступило, как Кате казалось, когда они нашли общину, добрых, гостеприимных, но немного со странностями людей. В общине у всех членов были горящие, одухотворённые глаза и невероятная работоспособность. На вопросы Кати, которая, как журналист, не могла их не задавать, члены общины отвечали, что всё во имя Её. Про кого они говорят, ей выяснить не удалось.
Всё прояснилось, когда после окончания вскапывания грядок с овощами (а Катю назначили на работы по земледелию) всех оповестили, что обязательно присутствие на ритуале в Её честь. Катя и её любимый человек тоже были приглашены. Все проходили в подвал многоэтажного и пустого дома, находящегося в центре территории общины. Спустившись по ступеням подвала, Катя увидела множество бочек с нефтью и главу общины, до этого им не разрешалось его видеть.
Лидер был одет в костюм белого цвета и широко улыбался. Он сказал, что сегодня их община пополнится и велел приступать к ритуалу. Люди с безумными лицами и возгласами: «Слава нефти!» стали обливаться из бочек тёмной жидкостью. Они облили и Катю с её спутником. Глава общины произнёс речь, о том что: «нефть даёт им силы и волю к выживанию в этом опасном мире», в конце своей одухотворённой речи, он сказал, что требуется жертва и эта честь выпала Кате.
Её спутнику кинули спички, он понял, чего от него требуют, и стал упрашивать – не заставлять его сжигать девушку. На что лидер общины сказал: «Можно найти и другую жертву, ты готов ради неё сгореть?» Катин любимый был не готов. Он достал спичку, все отошли подальше от пары, чтобы самим случайно не загореться. Катя ничего ему не сказала, лишь загорелось в её глазах ненавистное отвращение, она со всех сил кинулась бежать, повалив на пол несколько членов общины и поскальзываясь на ступеньках уже перед самым выходом.
Бежать было очень трудно, так как Катя была с головы до ног обмазана довольно скользкой субстанцией, но и её преследователи были в том же положении. Ей удалось скрыться в лесу и убежать на достаточное расстояние от общины, чтобы, охотящиеся за ней люди, потеряли желание дальше этим заниматься.
О последующих своих скитаниях и терзаниях от предательства Катя умолчала. Закончила она свой рассказ со слезами на глазах. Я наклонился и поцеловал её. Она ответила на поцелуй, и мы перешли к сексу без прелюдий, не обращая внимания на то, что машинист может подглядывать. Секс с Катей был великолепным, благодаря её гибкости и изобретательности. Я заснул со счастливой улыбкой на лице, сжимая её в объятиях.
А проснулся уже без неё и с украденным рюкзаком и некоторой одеждой, в которой смогла бы ходить девушка, остался только разделочный нож. Я был благодарен Кате, что она хотя бы меня во сне не прирезала. Скорее всего, она забрала мои вещи и выпрыгнула в окно, когда поезд шёл достаточно медленно для того, чтобы не убиться.
Машинист сделал мне одолжение - довёз до места очередной вылазки и подождал меня без платы. Но отплатил я потом в двойном размере. Странно, но к Кате я не испытывал злости. Она подарила мне немного тех чувств, про которые я давно забыл.
ПРОШЛОЕ
Я размышлял о Кате, смотря в окно поезда. Закончились урбанистические пейзажи и начались необъятные русские просторы с лесами, навиванием тоски, склонности к размышлениям и раздумьям. Я вспомнил некоторые моменты своего прошлого.
Обычно воспоминания начинают с детства, мои воспоминания – не исключение. Я вспомнил себя мелкого, 10-летнего пацана, запуганного отцом и боящегося людей. Предоставлен я был только самому себе и старался не появляться дома, чтобы не встречаться с отцом, который нашёл бы к чему придраться и пожаловаться всевышнему: какой у него сын-идиот или избить ремнём за какой-нибудь проступок. Убитый мной Хрюша был полной противоположностью меня в его возрасте.
Я рос замкнутым и меланхоличным, наверное, поэтому мне так легко – быть одному. Люди часто предавали, и я разучился им доверять, но всё же, было что-то хорошее во мне, что вселяло порой надежду - что не так уж плохо всё. Вот думал, что можно довериться этому человеку, но за этим следовало очередное предательство. Я и до сих пор немного наивен, но в теперешнем мире следует с этим бороться, без отсечения таких опасных моих качеств, как: вера в справедливость, умение сильно и горячо любить, уважение к чужой свободе, наивность и скромность мне не выжить.
Вспомнил, как старался влиться в компании подростков, выпивая и веселясь с ними но, не веселясь по-настоящему, а лишь создавая видимость. Я на протяжении всего своего взросления искал смысл всего этого ****ского «цирка». Я понял, что лучше всех живут в этом мире – подлые и беспринципные ублюдки, но таким быть я не мог. И это ещё до падения ядерных бомб на нашу страну. Сейчас я бы сравнил людей с животными, но это слишком лестное сравнение было бы.
Моя жизнь забитого и никому не нужного человека начала меняться, когда лет в 17 я дал отпор отцу. И он понял, что я теперь опасен для него. Он притих, и когда мне исполнился 21 год, я набрался храбрости и захотел что-то поменять - начал самосовершенствоваться, поступил в ВУЗ, читал множество книг, чтобы разобраться в том хаосе чувств и поступков, которые меня окружали. Немного начал понимать, что движет некоторыми людьми, с которыми встречался в своей жизни. Также я старался закалить свою психику и быть ко всему готовым, чтобы просто – не сойти с ума и не заразиться безумием от других.
К 27 годам я стал раскрепощённей, даже чувство юмора появилось неплохое. Я мог быть душой компании и общаться легко с любым человеком, но я не получал от этого особого удовольствия и думал о более возвышенном. Я любил девушек, а точнее, их образы. В отношениях с ними я быстро терял интерес, так как видел, что ничего «высокого» в этих самках нет. Искал свой идеал, но такого не существовало. Встретив Катю, я тоже задумался – может это тот самый идеал? Но пробуждение после секса всё расставило по местам. Вообще, я за собой замечал, что часто после секса с девушкой – чувствовал опустошение, не физическое, а эмоциональное, можно сказать – ничего не чувствовал. Так что в ту пору решил – тщательнее подбирать себе пару, чтобы хоть что-то чувствовать по отношению к девушке.
В этом же возрасте умерла моя мама. Это ещё больше ожесточило меня, я стал ненавидеть всё вокруг и презирать всех. Эти качества очень полезны стали в сегодняшнее время. Но и бесполезные мои особенности остались, от которых я сейчас избавляюсь. Я часто менял работу, искал что-то, что мне будет нравиться, но всё раздражало уже через год трудовой деятельности. Я не стремился завести семью и обрасти бытовыми хлопотами, не понимая ни тошнотного умиления и гордости детьми, ни скучной и однообразной семейной жизни с завербованным в узы брака и, скорее всего, нелюбимым человеком. Осмысливая всю свою прошлую жизнь, я понял, что очень много чего в ней – помогло мне приспособиться к нынешнему состоянию дел.
После нашего локального апокалипсиса я думал, что люди сплотятся, но это всё моя наивность. Люди вообще перестали думать и быть людьми. И мне помогают мои небольшие знания человеческой мотивации и того, как мы всё-таки близки к животным. А годы забитости помогают понять, что я не могу никому доверять, и человек вполне может обойтись без социума, если он силён.
Я не перебил всех детей в саду и не убил или изнасиловал при встрече Катю, так как всё-таки ещё что-то человеческое во мне осталось. Но вот стоит ему оставаться и дальше – я не уверен. В прошлой жизни меня часто предавали, а сейчас - предательство может стоить жизни. Только вот я задумался, ради чего я всё же борюсь и продолжаю жить. Такой вопрос часто приходил на ум. Ответ – борюсь ради борьбы, чтобы стать сильней и опять бороться, не важно – проиграю или выиграю. Мир в хаосе, в мирное время он находился там же, только видели это единицы. И этот хаос кого-то поглощает, а я ему противостою и буду это делать до конца.
МЯСО
Заметил за собой такую особенность, что просыпаюсь всегда с рукой под подушкой, хоть она и затекает, но крепко держится за рукоятку ножа. За время его трофейного приобретения я неплохо научился обращаться с клинком. Это пробуждение было, как обычно – с крепко зажатой рукояткой ножа в руке. Мне пора было делать вылазку. Машинист останавливал поезд возле очередного опустевшего небольшого городка в захолустье. Он мне дал, как обычно, два часа.
Собравшись, я вышел и поплёлся по направлению к городу. Шел, сосредоточенно и изредка оглядываясь по сторонам, высматривая возможный источник опасности. Ничего подозрительного не было. Город был похож на мой родной – архитектурой, атмосферой безысходности и отсталости. На вывеске с названием города было позитивное название: «Щедрый».
Я надеялся, что он таковым действительно окажется, и я найду достаточное количество припасов и вещей для обмена. Но помнил ещё историю с другим городом с позитивным названием: «Весёлый», где веселье закончилось совсем не весело. В городе стал передвигаться ещё осторожней, так как из-за любого угла меня мог встретить смертельный удар.
Удивительно, но я нашёл почти нетронутый магазин, в котором было полно консервированных продуктов и воды. И поспешно начал собирать продукты, нашёл даже несколько слесарных инструментов и был очень рад, найдя целую кучу лекарств, так как они очень ценились среди меняющихся. Уже, выходя из магазина, я задумался – откуда инструменты и медикаменты в продуктовом магазине и получил чем-то в висок, отрубившись.
Проснулся, услышав слова: «О, очередного из нашей ловушки приволокли».
Меня кинули уже крепко связанного на бетонный пол дома, в котором чувствовался отвратительный запах скотобойни. «Я - хорёк» - сказал мне режущий на куски рядом со мной тело девушки, худой и дерганый человек. «Вот угораздило же её сдохнуть, теперь приходится срочно разделывать» - прошептал он, увидев мой взгляд, остановившийся на теле. «Ты думаешь, наверное, зачем жрать человечину, когда полно припасов. Так все наши припасы в том магазине-ловушке, что ты обыскивал. Наша община решила, что будет удобнее для выживания – питаться животными и людьми, так как припасов бы на всех не хватило. Человек же по природе - хищник. Не удивляйся моей разговорчивости, я люблю говорить с едой. Да, кстати, добро пожаловать в нашу общину – «Городские звери», но ты здесь недолго пробудешь».
«Хорош болтать уже, Хорёк. Дай пожрать уже!» - сказал здоровый бугай, сидящий на стуле за столом в дальнем углу комнаты. Хорёк взял своей тощей рукой в резиновой окровавленной перчатке какую-то часть тела девушки, с виду – рёбра и кинул на стол. «Держи, Медведь!» - крикнул он и получил в ответ недовольный взгляд огромного детины. Медведь взял мясо и пошел к огню - его готовить.
«Видишь, ценителей интеллектуальной беседы здесь не много» - разочаровано молвил Хорёк. «Когда меня жрать планируете?» - спокойно сказал я. «Ну, сутки у тебя есть. Наша община мелкая – есть я, Медведь, Страус и Питон. Нам хватит пока этой особы» - указывая на изуродованное месиво из плоти, сказал каннибал. Про себя я подумал, что с четырьмя зверями в человечьем обличие у меня есть шанс и хватит сил справиться. Если их поодиночке убивать. Страха за свою жизнь не было.
Пока со мной болтал Хорёк, я думал, как освободиться от верёвок. Случай представился, когда Хорёк пошёл в сортир. А Медведь, поев, уже храпел на кровати в соседней комнате. Хорёк забрал с собой тесак, но я уже давно приметил острый осколок кости тела девушки, оставшийся после неаккуратной работы по разделке, других острых предметов в комнате не было. Я пополз к телу, стараясь сильно не шуметь, чтобы никто из каннибалов не насторожился.
Добравшись до останков, я залез на них, перевернулся на спину и стал руками нащупывать острый край кости, торчащей из груди. Времени было мало и я, не слишком заботясь о сохранности рук, стал резать верёвку. Мне удалось освободиться от верёвки до прихода Хорька. Она же послужила мне удавкой для него. Встретил я его, накинутой петлёй верёвки на шею и, прикрывая рот правой рукой (левой было прикрывать бесполезно из-за отсутствия пальцев), чтобы Хорёк не закричал. После, подведя лицом к стене, отпустил верёвку и со всей силы, толкая в затылок, ударил головой в бетон несколько раз. Каннибал отрубился, а я стал затягивать петлю двумя руками, пока он не испустил дух.
Медведь крепко спал, его вена на шее пульсировала в такт его вздохам. Туда я и вонзил тесак Хорька несколько раз. Медведь взревел и начал беспорядочно метаться по комнате, заливая всё, в том числе и меня, кровью. Я переждал это представление в углу с выставленным вперёд для защиты холодным оружием, пока Медведь не осел на пол и не скончался.
Двух оставшихся каннибалов я не стал дожидаться. Собрал все припасы, пару ножей и отправился к поезду. Удивительно, но поезд был на месте. Хотя прошло гораздо больше времени, чем, на сколько мы договорились с машинистом. Он был зол на меня, мне пришлось отдать ему половину найденных припасов и рассказать в подробностях что произошло, чтобы хоть как-то успокоить. Мы тронулись в путь, но через несколько километров преодолённого пути, поезд встал, что ещё больше вывело машиниста из себя.
АВАРИЯ
Поломка была серьёзная. Я пошёл спать, оставив машиниста разбираться со своим поездом. Прошла пара дней нашего вынужденного простоя, когда к нам заявились гости. Они были вооружены, но и у нас имелось оружие. Я выменял за эти дни у машиниста старый «ТТ», а он имел личное охотничье ружьё. Встретили мы друг друга с взведённым оружием, но после короткого разговора «по душам» все успокоились и убрали его.
Гостей было двое, представились они, как Андрей и Максим. Андрей имел длинную шею и выпученные глаза, а Андрей – был лидером в паре и его пронзительный взгляд очень раздражал меня. Они рассказали, что пришли из деревни по соседству, так как заметили наш поезд и думали, что тут все мертвы. Мы разговорились, и машинист даже как-то повеселел, общаясь с новыми людьми.
Я же увидел в руках Максима знакомое ружьё – оно было моим, украденным Катей. И пока машинист мило общался с этими двумя, я размышлял, как ружьё могло попасть к Максиму. Возможно, Катя находится в их деревне или её убили и забрали ружьё. Но как она добралась так быстро сюда? Я решил – с этими двумя быть настороже. Когда они ушли, я договорился с машинистом, что он откроет дверь ночью для того, чтобы я мог выйти на разведку, если кто-то будет крутиться возле поезда.
Так и случилось – эти двое пришли ночью. Я услышал их и аккуратно вылез из вагона с противоположной стороны. Они о чём-то перешёптывались и осматривали поезд, насколько я мог понять, наблюдая из-под вагона за их передвижениями. «Я возьму на себя машиниста, а ты бери второго» - скомандовал тихо Максим. После этих слов я выстрелил по ногам, видневшимся мне. Один из них упал и заорал. Второй побежал и скрылся в темноте. Упавшему пуля раздробила колено, это был Андрей.
Я затащил его в поезд, он был мне нужен для допроса. Я втыкал дуло пистолета в рану парня и задавал вопросы. Он всё рассказал – эти двое были оставшиеся из общины каннибалов, он вернулись с охоты и увидели, что я натворил. Решили, конечно же, найти того, кто это сделал. Долго думать не пришлось, так как быстро обнаружили поезд.
На вопрос: «Откуда у Питона ружьё? (объект пыток, как Страуса можно было определить по внешнему виду)» - он рассказал, что Медведь нашёл девушку, приехавшую на машине, она говорила, что ей нужно на поезд, и она ждёт, так как обогнала его. Девушка наставила на Медведя ружьё, но сзади её вырубил Питон, не дав ей выстрелить.
Тот труп, обезображенный, лежащий на клеёнке в луже стекающей крови, который помог мне освободиться и кусок которого с аппетитом поедал Медведь – была Катя. После услышанного я достал тесак из рюкзака и отточенным движением вогнал его лезвие в череп Страуса. У меня задёргалось веко, но я не обращал внимания на такое проявление напряженности моей психики.
Мне нужно было теперь убить последнего каннибала и я пошёл за ним.
ВЫБОР
Питон побежал, конечно же, в свой дом, там он будет на своей территории и сможет меня встретить во всеоружии. Подходил к дому я настороже. Я всматривался в окна, пытаясь увидеть своего врага, и кружил вокруг обители каннибалов. Ничего подозрительного не заметив, залез через одно разбитое окно, порезав руки. Осмотрев дом изнутри, я никого не нашёл, только прикрыл тело Кати окровавленным одеялом с кровати Медведя.
И, наконец, до меня дошло, что дверь поезда до сих пор открыта, а машинист ждет моего возвращения. Я побежал к поезду, предчувствуя, что уже поздно. Питон стоял у поезда с окровавленным ртом и улыбался, нацелив на меня ружьё.
«Ну что – финальный разговор?» - с насмешкой спросил он.
«Не собираюсь с тобой разговаривать» - с этой фразой я начал стрелять, целясь в голову. Но темнота не дала попасть мне ни разу. Питон резко прыгнул под поезд и перекатом переместился на другую сторону. Откуда тоже начал стрелять, целясь мне в ноги. Я отбежал к деревьям и стал ждать момента для броска.
Патроны в пистолете я все расстрелял и теперь рассчитывал только на трофейный тесак. Стрельба утихла, и я пошёл к Питону. Решил обойти поезд, а не пролезать под ним, чтобы каннибал не застал меня врасплох. На другой стороне я его не обнаружил. Он побежал в лес – так я решил и побежал следом.
Через минут двадцать бега и поиска противника я услышал крики. Кричал Питон, я пошёл на звук и обнаружил его всего в крови и с огромными рваными ранами по всему телу, он тихо стонал, сидя у древней ели. «Медведь, настоящий. Я притворился мертвым, когда он меня драл но, как видишь – раны серьёзные. Я – уже не жилец» - хрипя, проговорил Питон. «Поздравляю, я не смогу тебя помучить» - сказал я, думая, есть ли вероятность выжить у этого ублюдка.
Глаза его уже закрывались, и я понял – всё кончено. Я пошёл обратно к поезду. Внутри был труп машиниста с перегрызенным горлом. Взяв лопату, которая была у него на импровизированном складе в одном из вагонов, я пошёл копать две могилы.
Рассвет встретил меня солнцем и щебетанием встревоженных ночью птиц. Я закопал вторую могилу с останками Кати, которые принёс из дома каннибалов. Взял пистолет, лежащий рядом, посмотрел на поезд, перевёл взгляд на пистолет и задумался.