Подаренный нам насыщенный вечерним светом сюжет с первых мгновений рассказывает историю неизбывного женского одиночества. Застывающая в паузе душевной борьбы женщина, его надменный персонаж, полыхая багрянцем волос, остывающих на льду сгущающегося холода, прикрыла набухшие влагой, пожирающих душу эмоций, глаза.
Чувственные губы этой цветущей, брошенной в бездну одиночества неженки застывают в едва уловимой гримасе боли. И только инфернальный, сублимировшийся где-то под сердцем из зыбкого сумрака кот знает истинную цену происходящему.
Глаза этого доморощенного сфинкса заглядывают в вечность: правый смотрит так, как последним прицелом смотрит дуэлянт на мушку пистолета, левый распахнут нашему пониманию, но нет возможности - даже не пытайтесь! - войти с ним в визуальный контакт. И этот лунный, сотканный из грозовых облаков призрак зеркально повторен на самом нежном и незащищенном месте оставленной любовью женщины - двумя клинками хищных ушей он нежно и страшно обнимает обе ее сонных артерии.
В картине нет ничего нового, чего бы не знал этот уставший от чувственных преступлений мир и потому уходящая в тень забытья бутылка вина слева, которую вы, не вполне готовые к чужим потрясениям, могли не заметить, путь ржавый, но железный ключ к объяснению той короткой и странной минуты, которую вы со мной и художником сейчас пережили.