Лето - это то, что отберет твою молодость, сделает старым, но живым.
Лето - это ее звонкий смех, ее мягкий животик, ее грудь вместо подушки.
Лето - это ускользающие от тебя по еще непримятой траве лодыжки.
Лето - это небо в кучерявых облаках сквозь ее кучерявые волосы.
Лето - это то, что так легко проебать, но никак нельзя.
Душно пиzдец. Стою на платформе и жду поезда с кондеем. Гель с волос стекает по лбу вместе с потом. От этого лицо липкое, будто сахарная вата. В мою сторону пялится какая-то жаба и видимо ждет, когда на меня начнут садиться мухи. Я не обращаю на нее внимания и продолжаю строчить в блокнот:
Лето - это когда стук колес поезда перерастает в шум прибоя. Лето - это
- Ты че, проститутка?!
Своим криком бабка прерывает мои мысли. В тот же миг я становлюсь свидетелем того, как она пытается раскроить череп рядом стоящей девушке. Та, увернувшись от бабкиной палки, чуть было не падает на пути, к счастью, ее вовремя подхватывает парень. Их перепалка перерастает в словесную.
- Что вы себе позволяете? – кричит девушка.
- А че ты на парне виснешь? – парирует ей бабка в ответ. – Чуть под поезд его не уронила.
Как я понял, девка висла на шее парня около края платформы, бабке это не понравилось, вот ее и переклинило. Я отошел подальше от этой битвы поколений. И как раз подъехал поезд.
Со сломанным кондеем.
Выбирать не приходится, только терпеть. Я прислонился головой к прохладному стеклу и достал Моби Дика. Семьсот страниц про воду и китов.
Люди все прибывали и прибывали. Постепенно вагон превращался в теплицу. Через несколько станций в горле пересохло окончательно. Та жидкость из моего организма, что не впиталась в одежду, скопилась в мочевом пузыре. Дико захотелось ссать. Читать про воду стало невыносимо. Свободных мест в вагоне не было, а значит не сесть и ногу на ногу не закинуть. От сдерживания позывов, пот стал выделяться еще больше. В таких случаях я обычно начинаю думать о сексе. Не помню анатомию, но каким-то образом желание ссать становится меньше.
Лето - это то, что предательски выдает блузка.
Мой взгляд падает на бабу лет сорока. Лицо так себе, но сиськи компенсируют это разочарование. Чтобы не палиться, урывками посматриваю на ее грудь. Как та поднимается и опускается от учащенного из-за жары дыхания. Член в просторных шортах начинает уверенно набухать и ему становится тесно. Мою фантазию несет. Минуя прелюдию, я уже голый. Баба лет сорока тоже. Сохранилась отлично. Я сажусь на нее сверху. Плюю меж ее шикарных сисек, сжимаю их и начинаю трахать. Она стонет, в унисон ей и я. Трусь жопой о ее живот, пока ее ногти врезаются в мои ягодицы. Вот она тянется языком к головке… А вот ни *уя тебе! Кончать пока рано. Я отвешиваю шлепок по ее грудям, отчего она выдает ахуевший от неожиданности крик. Так-то. Небось муж такое с тобой не проворачивает, да? Ну хватит разговоров. Я ускоряю темп. Член сходит с ума и уже готов…
На этом моменте моих фантазий, где я уже почти начал заливать спермой лицо этой милфы, поезд резко дергается. Не успев схватиться за поручень, я лечу вперед, слишком поздно. Я упираюсь стояком в ягодицы впереди стоящего парня в форме темно-синего цвета. Поднимаю голову выше. Бля… Первое, что бросается в глаза надпись «полиция» на спине, затем буква К на погонах, и наконец, улыбающееся лицо будущего мусора. От неловкости я улыбаюсь в ответ.
- Я тебе, наверное, батю твоего в детстве напомнил, - не сказал я ему, а просто отвернулся и направился в конец вагона.
Внутри стало как-то паршиво.
Лето - это то, на что ты усердно копишь одиннадцать месяцев в надежде ненадолго съебнуть из этой страны.
Без еще каких-либо происшествий я доехал до своей станции.
Люди спешили выползти из общественной норы на улицу, затем в супермаркет и снова в нору, только личную. Я подождал, пока поезд скроется в тоннеле. Взглянул на потертые рельсы.
Лето - это то, что так легко проебать, но никак нельзя.
Лето - это то, что у тебя внутри.
Лето - это ты сам.