На следующую ночь его одолела бессонница. Он лежал в кровати, смотря то на потолок, то на стену, то на книжный шкаф, расположенный напротив кровати. Больше всего взгляд Ивана Петровича приковывала стена. Там висела репродукция «Чёрного квадрата», который на фоне ночи выделялся особенно отчётливо. То была совершенная темнота.
– Это подлинное искусство, – рассуждал он про себя, – подлинно оно, потому что постоянно. Прочая живопись изображает тела, пейзажи. Но человеческие тела так же непостоянны, как и человеческие обещания. Именно поэтому женщина, прежде чем отдаться мужчине, принимает ухаживания. Такова традиция. Она хочет влюбить не в тело, но в душу. Годы берут своё, тело меняется, оно непостоянно, а значит, непостоянна и такая любовь. Душа куда более склонна к постоянству, а потому к любви. То же самое чёрный квадрат. Абсолютная темнота, абсолютное постоянство. Возможно, это и роднит любовь с темнотой. Ведь любовь, как говорят, слепа…
Так или иначе, но эти философские рассуждения благотворно сказались на сне нашего героя и вскоре он уснул.
Во сне Иван Петрович был мальчиком пяти лет, что сидел на кухне и ел суп. Напротив стояла мать и что-то искала в сумке, ей надо было куда-то идти. Потрепав мальчика за волосы, она дала указание никому не открывать, ни с кем не говорить, а затем ушла. Ваня спрыгнул со стула, побежал за ней, но маленькие ножки не позволяли развить нужную скорость. Дверь захлопнулась. Мальчик остался один.
После некоторого всматривания в дверь, наш пятилетний Иван Петрович услышал голос матери, доносящийся из зала. Недолго думая, он побежал туда. Посреди комнаты стояла тень человека, которая протягивала мальчику руку и звала к себе материнским голосом. Подойдя ближе, Ванечка обхватил руками колени этой тени, она приобняла его. Потом вся комната наполнилась непроглядной тьмой, и контуры тени перестали выделяться смешавшись с темнотой вечной ночи. Ваня остался один. Снова. Продолжительные вглядывания в пустоту не приносили результата. Через пару мгновений, неизвестно откуда стал доноситься голос, похожий на старый электропроигрыватель или радиоприёмник. Его не было нигде, но в то же время он был везде:
– Я здесь, иди ко мне, – повторял голос.
– Мам–м–а, – оглядываясь по сторонам, говорил Ваня.
– Ты же звал меня, вот я и здесь. Ну же, не бойся.
– Мам–м–а.
– Да нет же, не туда. Я здесь, ты же звал меня… Я здесь, иди же ко мне.
Сон Ивана Петровича прервался восходящим солнцем.