Don't ask - Don't tell
Фанфи;к к сериалу " Берлинский отдел"
Louise Messereau & Alex Sheridan
Весна за окном уже вступила в свои права. Запахи, звуки, долетающие с улицы в приоткрытое окно, подтверждали это. Деревья одевались в молодые нежно-зеленые листочки. Птички весело щебетали свои весенние песенки. Природа была рада сбросить с себя оковы зимы и холода. И, казалось, что все жители Берлина радовались вместе с ней.
За исключением одного. Дэниел Миллер стоял напротив окна больничной палаты, устремив свой взгляд на весенний город. Ему всегда нравилось смотреть на него. С разных ракурсов. Из окна своей съемной квартиры, из электрички, из автомобиля, проезжая по его улицам… И каждый раз город был разным. Как будто живое существо, обладающие настроением и душой, он менялся. Неуловимо, но разительно. Дэниел любил наблюдать за этими переменами. Но сейчас его взгляд был обращен в собственное прошлое и будущее.
Он знал, что еще немного, и он выпишется из больницы. Сядет на ближайший рейс и полетит в Штаты. Где его будут ждать нескончаемые допросы. Беседы. Проверки на полиграфе. Кто такой Томас Шоу? Что значит, не представилось возможным выяснить? Чего ради ты затевал всю эту возню? Заваливал столы руководителей своими отчетами и сводками? Чтобы просто съездить на родину, словить пулю и вернуться ни с чем?
Ели бы зашла Валери или Роберт… Они могли бы внести ясность в ситуацию. Стивен, скорее всего уже в Штатах. Отдувается за весь их отдел… Или Сандра. По крайней мере, рассказала бы, как поступила с теми записями радиоперехватов, которые передал ей Дэниел. Успел передать. Прежде чем…
Рана снова заныла, вынуждая Миллера осторожно сесть на кровать, а потом улечься поверх одеяла.
Взгляд его упал на вазу с цветами, которые принесла Патриция и стоящую рядом с вазой открытку, которую принес Макс. Умиленная улыбка тронула бескровные губы Дэниел. Парень так старался, выводил каждую букву. Это было видно невооруженным глазом. А когда пришел посетить дядю Дэни, так растерялся, увидев его лежащим на больничной койке, что не мог сделать и шага, только глядя на того во все глаза. Его можно понять. Он привык, что дядя Дэни такой большой и сильный, всегда готов поддержать Макса во всех его затеях, с ним весело и надежно. И вот он лежит в больнице. Хоть мама и говорит, что он поправится, Максу страшно. Дэниелу самому приходится, на время заставив себя забыть о непрекращающейся ни на секунду боли, убеждать своего племянника, что не все так плохо как выглядит. Шутить и рассказывать истории, чтобы отвлечь парня от мрачных мыслей. Патриция здорово помогает. И, в конце концов, общими усилиями им удается расшевелить Макса. Он уходит уже вовсе не таким подавленным, каким зашел в палату. Он полон идей, которые собирается на обратном пути и еще дома обсудить с мамой, касающихся того, что принести дяде Дэни в следующий раз, чтобы скрасить его пребывание в больнице и ускорить выздоровление. И вот появляется эта открытка. Которая дороже всех подарков в мире…
Патриция и Макс не единственные, кто посещал Дэниела. Как только его перевели из палаты интенсивной терапии в обычную, на пороге появляется лысеющий коренастый мужчина, одетый в стандартный безликий костюм. Он представляется Гюнтером Ланге и ставит перед фактом, что ему необходимо задать Дэниелу несколько вопросов. Тот молча созерцает пришедшего, понимая, что, если он даже спросит, разрешил ли лечащий врач допрос, Ланге ответит утвердительно, хотя сам врача и в глаза не видел. И его вовсе не смущает, что тот, кого он собрался допросить, еще вчера одной ногой стоял в могиле. У него работа. Кому, как не Дэну понять это.
Гюнтер говорит что-то, отдаленно напоминающее извинения за то, что нарушает покой больного, Дэниел почти не слушает. Он подключается лишь тогда, когда Ланге спрашивает.
- Вы ведь не будете против?
- А? – переспрашивает Дэниел.
- Я говорю. Вы не против рассказать мне, что с вами произошло в день покушения?
Покушения… Какой интересный выбор слов…
- Я мало что помню, - пытается избежать неизбежного Дэниел.
- Это ничего, - ободряюще улыбается Гюнтер. Улыбка крокодила выглядит привлекательнее. – Я помогу вам заполнить пробелы.
Дэниел согласно кивает, выбора у него все равно нет.
- Вы поднялись на смотровую площадку Кольхоффтауэр. С какой целью?
Миллер растягивает губы в ухмылке.
- Это же очевидно. Полюбоваться видами. Ну и прокатиться на самом быстром лифте, конечно.
Гюнтер недоволен ответом, но пока не проявляет этого слишком явно.
- Вы были там одни?
- Конечно, нет. – Что за идиотский вопрос… - Там было очень много людей, как и всегда, я полагаю.
- Что там делали ваши коллеги, Валери Эдвардс и Роберт Кирш?
- Почему бы вам не спросить их самих? Мне они не отчитываются в своих действиях.
Ланге игнорирует раздражение, проскальзывающее в интонациях Миллера, возможно, списывая это на побочный эффект действия лекарств.
- Вы знали, что на ваш арест и на арест ваших коллег был выдан ордер?
- Разумеется, нет. Почему вы ничего не записываете, герр Ланге?
- Тогда почему вы попытались скрыться?
- Скрыться? Ничего подобного. Сработала пожарная тревога, а пожар в такого рода конструкциях может повлечь множество жертв… Так вы здесь, чтобы арестовать меня?
- Нет. Приказ о вашем аресте аннулирован после смерти Ганса Рихтера.
- Вот как… Рихтер мертв…
- А вы не знали?
- Находясь в палате интенсивной терапии, сложновато быть в курсе всех последних событий, знаете ли, - съязвил Дэниел. – Вы меня в чем-то обвиняете? Зачем вы здесь?
- Я просто хотел выяснить некоторые детали…
- Мне нечего вам больше сообщить.
Дэниел прикрыл глаза, но продолжал наблюдать за Ланге из-под опущенных ресниц. И. улучив момент, стряхнул с пальца датчик, передающий сигналы о его жизненных показателях на стоящий у кровати аппарат. Палата незамедлительно огласилась резким пронзительным пищанием, а на мониторе появилась устрашающего вида прямая тонкая линия.
Тут же ворвались врачи и медсестры, выставляя Ланге за дверь. Когда он ушел, Дэниел с извинениями сообщил, что с ним все в порядке, это датчик случайно спал. Врачи на всякий случай проверили его состояние и оставили, наконец, в покое.
Очевидно, об этом инциденте доложили Эстер, потому как больше Дэниела следователи-немцы не беспокоили. А у его палаты в коридоре был организован пост дежурства. Одетый в штатское сотрудник BFV постоянно находился там.
Нужно отдать должное Эстер. Инструкции она оставила предельно четкие. Патрицию и Макса пропускали беспрекословно.
А в один прекрасный день появилась и сама.
День был на самом деле прекрасным. Если бы Дэниелу разрешали выходить на улицу, он непременно бы это сделал. Но пока пределы его передвижений ограничивались прогулкой по коридору на своем этаже.
Дэниел стрельнул сигарету у своего постового, с которым поддерживал дружелюбно-нейтральные отношения. И, дойдя до конца коридора, остановился, глядя задумчиво в окно.
И тут он услышал шаги. Он узнал бы их из миллиона других. Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто. Дэниелу пришлось опереться на подоконник, чтобы сохранить равновесие. Но, когда шаги были ближе, он вновь выпрямился. Все также держа незажженную сигарету во рту, он стоял, не оборачиваясь. Чувствуя с каждой секундой, как она подходит все ближе. Вот уже можно различить тонкий аромат ее духов. Шаги остановились у него за спиной.
Эстер.
- Думаешь, это разумно?
Дэниел вынул сигарету изо рта и, все еще не оборачиваясь, ответил.
- Смотря что вкладывать в понятие разумность.
- Уверена, твой лечащий врач не одобрил бы твое курение.
- Ах, вон ты про что. – Дэниел медленно повернулся к Эстер, присаживаясь на край подоконника. – Я уже почти бросил.
- Отрадно это слышать.
- Что-то ты долго не появлялась, - заметил Дэниел, откровенно рассматривая Эстер.
Ей было неуютно под его изучающим взглядом, но она ничем себя не выдала.
- Много работы, ты знаешь…
- Разумеется.
А она все такая же красивая, какой Дэниел ее запомнил. Столько раз он рисовал в воображении их встречу. Представлял, что скажет она, что ответит он. Как далека оказалась реальность от его воображения…
Как могла сказать Эстер, что она не могла заставить себя придти раньше. По той простой причине, что это было выше ее сил. Видеть Дэниела, распростертым на больничной койке. Того, с кем она делила лучшие моменты своей жизни. Того, кто ворвался в ее жизнь так стремительно, перевернул ее с ног на голову, того, кто думал, что возненавидит ее, а в результате пробрался не только в ее постель, но и в ее голову, в ее душу. И осознание того, что Эстер увидит этого мужчину в не самый лучший период его жизни, было для нее невыносимым. Хотя она и радовалась тому, что увидит его живым. Но. Это было бы унизительно для них обоих. Так она думала. И, увидев Дэниела, поняла, что не ошиблась.
Он держал ее на расстоянии. Отчасти потому, что, возможно, винил в произошедшем. Или испытывал посттравматический стресс и в принципе не хотел ни с кем общаться. Или …
Или Дэниел просто не представлял, как вести себя с Эстер теперь, когда он столь уязвим и ослаблен. Меньше всего он хотел видеть ее жалость и сочувствие. Он привык разговаривать с ней с другой позиции, когда они были на равных, а сейчас… Он осознавал в полной мере неустойчивость своего положении даже в прямом смысле этих слов. И да, ему было сложно заставить себя даже говорить с Эстер.
Пауза затянулась. Один из них должен был нарушить молчание, но Дэниел не собирался делать первый шаг, как сделал это когда-то. И Эстер ничего не оставалось, кроме как задать самый неуместный из всех вопросов, придуманных когда-либо человечеством. Который с начала времен нужно уже отнести безоговорочно к разряду риторических. Но на него все равно отвечают. Быть может, и Дэниел ответит.
- Как ты вообще?
- Я в порядке.
- Уверен? – жалкая попытка. Аж самой от себя тошно. Но не спросить она не могла.
Эстер пыталась срыть свое беспокойство под холодной маской отчужденности и напускного равнодушия. Она была профи, у нее получалось прекрасно. Но ее глаза выдавали ее. Эти шоколадные бездонные омуты, в которых Дэниелу так нравилось видеть ее страсть, желание, восхищение… Теперь на дне их плескалось беспокойство, смешанное с раскаянием и виной.
- Я в порядке, - повторил Дэниел.
- Как скажешь, - ответила Эстер, резким движением отбрасывая волосы на плечо.
Теперь Дэниел чувствовал вину и раскаяние. За что он так с ней? Эстер пришла навестить его как друга, как любовника. А он не подпускает ее даже близко. Буквально. Хотя Эстер могла бы пролить свет на многие аспекты, которые тревожат Дэна неизвестностью.
- Соболезную по поводу кончины твоего шефа, Ганса Рихтера.
Эстер бросила на Дэниела быстрый взгляд. Откуда ты знаешь? Его смерть не афишировалась. Хотя, чему я удивляюсь, это же Дэниел Миллер.
- Теперь ты заняла его место?
- Кто-то должен был…
- В таком случае, поздравляю, - сдержанно улыбнулся Дэниел
- Спасибо, - также сдержанно улыбнулась в ответ Эстер.
- Как он умер?
Почему ты спрашиваешь? – промелькнуло во взгляде Эстер.
- Он вышел с собакой на прогулку. Убит выстрелом в голову. Тебе нужны еще подробности?
Дэниел отрицательно качнул головой.
- Надеюсь, собака не пострадала?
Эстер посмотрела на него как на восьмое чудо света. Удивленно, с примесью недоумения и восхищения.
- Нет, с собакой все в порядке.
- Хорошо. – Как будто его на самом деле из всего происходящего волновала лишь судьба собаки Рихтера. – Мне нужно вернуться в палату.
- Я провожу? - Это было полуутверждение, полувопрос.
Эстер протянула руку, и Дэниел накрыл ее своей горячей сухой ладонью.
- Спасибо.
- Для чего еще нужны друзья, - с напускной веселостью ответила Эстер.
- Так мы друзья теперь, мисс Круг? – посмотрев на нее пристально, спросил Дэниел.
Эстер промолчала.
Обратный путь до его палаты они проделали в абсолютной тишине.
Дэниел взялся за ручку двери, отпустив ладонь Эстер.
- Дальше сам, спасибо.
Как всегда. Слишком гордый, чтобы принять ее помощь. Ни за что не покажет собственной слабости.
Тем более, после произошедшего. Дэниел считает ее предательницей. И врядли, что-то в мире сможет изменить это.
Подавив тяжелый вздох, Эстер натянуто улыбнулась.
- Выздоравливай.
- Обязательно.
Эстер не стала ждать, пока за Дэниелом закроется дверь. Она пошла по коридору четким грациозным шагом, высоко подняв голову. Он не увидит ее слез. Никогда. Хотя она не заслужила, не заслужила такого к себе отношения! За что, за что… За что! Как ты не хочешь понять, что ты мне небезразличен! Ради тебя я заказала Ганса Рихтера, а не только для того, чтобы занять его место!
Так хотелось развернуться и броситься обратно в палату Дэна. Оставаться с ним рядом, пока он окончательно не поправится. Пройти с ним этот путь до конца. Забыть про все, посвятить себя лишь ему… Но Эстер упрямо шла вперед. Этого не будет. Никогда. Дэниел сделал свой выбор. Пусть и живет с ним.
Дверцы лифта, тихо звякнув, разъехались. Эстер прошла через холл, не обращая ни на кого внимания. Мир перестал для нее существовать. Она знала, что эмоции для нее непозволительная роскошь. И она понимала мотивы поведения Дэниела. Но это не было проявлением ее слабости, отнюдь. То, что Эстер позволила себе погоревать над их разрушенными отношениями, было показателем ее силы. Да, я могу позволить себе погоревать. Чтобы оставить это все позади и не мешать мне двигаться дальше, решила она.
Но оставить так и не удалось. Эстер находила себе оправдания, что она отслеживает действия Дэниела по долгу службы. Он все еще являлся сотрудником американского посольства в Берлине. Даже от себя она скрывала истинные мотивы. Она знала, что вскоре после ее визита Дэниел выписался из больницы и вернулся в Штаты. Где его, несомненно, тут же принялись рвать на части, чтобы узнать ответы на вопросы о том, что же на самом деле произошло в Берлине той зимой 2016. Хотя мог бы оставаться в Германии под ее защитой… Тогда это был бы не Дэниел Миллер. Он не сбегает, как трус. Не скрывается. Не ищет легких путей.
Эстер больше не навещала его в больнице. Они так ни разу и не поговорили после.
До того дня, когда она, спустя четыре месяца, не привезла в картонной коробке лично выбранный из четырех предложенных неопознанный труп.
- Скажи что-нибудь. Что угодно.
Она шла, так уверено и легко, будто не капали слёзы из её
глаз, будто не было тяжело на душе так, что казалось она не взлетит больше
никогда…
Эта больничная пижама делала его беззащитным и отстранённым,
будто его оборонительные барьеры, так усердно и напористо пройденные ею,
разрушились. Но остался один. Последний ров, наполненный до краёв холодным,
почти ледяным, и уж точно леденящим душу, напитком недоверия.
Когда Ганс приказал ей соблазнить прибывающего в БО агента,
она приготовилась к опасной игре. Но как только увидела его досье, поняла, что
игры не будет. Будет опасная, на грани смерти борьба. В его небесных глазах
было всё. От ангельской улыбки до дьявольского коварства. Ей было жаль его. и
она ббоялась его. а ещё она чувствовала в нём равного соперника и портнёра. Ей хотелось помериться с ним
силами. Канечно, было бы проще подложить ему профессиональную шлюху, а потом
качать информацию из обоих.
Но даже Ганс Рихтер понимал, что с этим Миллером такой трюк
не пройдёт. Да и игру с Томасом Шоу ставить под удар из-за непрофессионализма
они не могли себе позволить. Вот тогда Гансу пришла в голову гениальная мысль,
назначить на должность медовой ловушки
Эстер Крюг. Ещё бы ему не гордиться
своей сообразительностью и подбором кадров. Эстер была обречена. Вот только
тогда она ещё не знала на что….
Как он тогда сказал?
- Ты не такая, как я ожидал…
- Серьёзно? И чего ты ожидал?
- Что буду презирать тебя…
- А вместо этого?
А вместо этого в его небесно-голубых глазах загорелись
молнии…
Господи, она даже сейчас вздрагивает от наслаждения,
вспоминая тот поцелуй… ту страсть… Как она могла подумать, что может сражаться
с ним! Слава богу её проигрыш знает только она одна. И теперь каждая слезинка,
упавшая на пол, разбивается вместе с её душой, разнося хрустальный звон по
небесам…
А потом он пришел, чтобы найти копии документов. Которые делал
Гектор Диджин.И его безумие так быстро превратилось в холодный и чёткий расчёт.
Поцелуй – информация. Улыбка – жизнь. Эстер
передёрнула плечами. Конечно, когда она взяла на себя руководство операцией, он
могла убить Дэниэла Миллера . В первую очередь его. просто потому, что он
отказался от неё. Потому что её тело и душу окутали чёрным саваном и перекрыли
кислород…
Но она изо всех сил пыталась уберечь его от опасности. И не её вина, что он оказался здесь. В этой
пижаме на этой кровати. Если бы она
могла, если бы … но она сделала всё, что было в её силах. Даже зная, что он
больше не захочет посмотреть на неё с той же страстью…
Познайте истину, и истина сделает вас свободными… истина в
том, что они свободны. Каждый делает свой выбор. Она выбрала любовь. Любовь, которую придётся запрятать так глубоко
в сердце, что она даже не знала, будет
ли шанс потом найти её там… он выбрал… не её. Он отказался смотреть на неё так,
будто весь мир вокруг не имеет значения…. Вот и вся истина…
Она задыхалась, роняя слёзы в подушку, и ждала хоть
малейшего, хотя бы призрачного повода для встречи. И как только он появился,
Эстер Крюг готова упасть к ногам Дэниэла Миллера. Чтобы увидеть хоть на секунду
тот безумный, всепоглощающий огонь страсти. Но мистер Миллер не оценил бы её
падение ни как более, чем досадное недоразумение. Ей ничего больше не
оставалось, как отпустить его. даже если бы это значило , что больше никогда…
Никогда больше они не встретятся… От этой мысли ноги стали ватными и непослушными. Слава богу, машина
уже в двух шагах. Эстер села за руль и дала волю чувствам. Хоть тут можно…
наверное, только тут и можно.. да ещё в той постели., которая хранила тяжесть
его тела, запах, вкус, стон его любви…
сколько бы она отдала за минуту этого ощущения… сколько…
Она прекрасно знала, что будет с ним на родине. От первого
до последнего мгновения. Ещё бы ей не знать
этого. Ведь она сама разрабатывала тактику подобных допросов. Но сейчас
ей было жутко даже представить, что ему предстоит пройти всё это. И как только
ей доложили, что не пройдя до оконца курс реабилитации, господин Миллер вылетел
в Вашингтон, Эстер занялась организацией
прикрытия для Дэниэла Миллера.
Если Бог дал ей эту любовь, то она сделает всё, чтобы он
понял, что ему не найти никого, кроме неё. Что не будет в этом мире человека,
любящего его больше чем она.
Эстер Крюг нашла то, что искала. Идеальное задание и просто
идеальное прикрытие для её любимого. Он обязательно справится. Выбор труппа она оставила на самый последний
момент. Заказ был на самые свежие неопознанные тела. Потому что Треверу
полуразложившееся тело не подошло бы. А в её плане всё должно было сработать
идеально. Она старалась. Очень. Чтобы он оценил. Похвалил. Улыбнулся… Он
оценил. Но только рядом с ним было страшно. Холодно. И больно.. он изо всех сил
отстранял её от себя… Он возводил преграды одну за другой. И прикрытие
становилось смертельной ловушкой. Сердце сжималось, будто проверяя предел, который она может выдержать. А потом он пришел. Пришел
к ней.
Тремя месяцами ранее
Все допросные похожи она на другую. Серые стен. Холодный искусственный свет. Металлический стол и пара стульев по обе стороны от него. Обычно Дэниел находился по другую сторону. Но сегодня он занял место допрашиваемого.
- Назовите свое имя.
- Дэниел Миллер.
- Назовите имя своей матери.
- Сара Миллер.
В помещении было прохладно. Излюбленный прием при допросах. Создать некомфортную для объекта окружающую температуру.
Дэниел был одет лишь в рубаху, и холод уже начал проникать под тонкую ткань.
- Вы были напрямую или косвенно связаны с террористическими организациями?
- По долгу службы я устанавливал контакты с…
- Отвечайте только да или нет, мистер Миллер.
- Да.
- Являетесь ли вы террористом?
Дэниел посмотрел на Золт с удивлением и сочувствием. Какие приходится ей задавать бестолковые вопросы…
- Разумеется, нет.
Золт изобразила холодную беспристрастность.
- Вы когда-нибудь выносили правительственное имущество из своего офиса?
- Крал ли я скрепки или ручки? – тень улыбки скользнула по лицу Миллера.
- Речь идет об информации на любых носителях.
- Собственные мозги считаются?
- А они являются правительственным имуществом?
- А нет?
- Мистер Миллер.
- Мисс Иштван.
- Повторить вопрос?
- Я его помню. Нет, не выносил.
- Вы заказали убийство Клаудии Гартнер?
Дэниел подавился воздухом. Что за бред…
- Разумеется, нет.
- Но вы чувствуете ответственность за смерть Клаудии Гартнер?
Еще бы он не чувствовал. Приедь он хоть немного пораньше. Мог бы предотвратить убийство? Он же столкнулся с убийцей лицом к лицу. Просто не знал тогда, что это он…
- Да, - глухо ответил Дэниел.
- У вас полый допуск в Берлинскую резидентуру?
- Да.
- У вас полный доступ к оборудованию, досье и базам ЦРУ?
- Нет.
- Вы консультируетесь в БФВ?
- Смотря что вы вкладываете в понятие консультирования…
- Да или нет мистер Миллер.
- Да, - с заминкой ответил Дэниел.
- Вы знаете Эстер Крюг?
- Да.
- Вы знаете Гана Рихтера?
- Да.
- Вы работаете с Эстер Крюг?
- Еще один некорректный вопрос. Берлинская резидентура расположена в посольстве США в центре столицы страны. Разумеется, мы обязаны контактировать с представителями органов госбезопасности страны-хозяйки…
- Да или нет.
- Да.
- Вы видели в последнее время Гектора Диджина?
- Нет.
- И вам неизвестно его местонахождение?
- Нет.
- У вас есть сексуальные отношения с коллегами?
- Нет.
- А с Эстер?
- Разве она моя коллега?
- Но отношения у вас есть?
- Это обычная практика. Очень действенная, кстати. Вам не приходилось применять? Попробуйте, вам может и понравиться.
Это выражение на физиономии Золт… Оно было поистине бесценно…
- Вы спите с врагом.
Этот обвиняющий тон. Полный осуждения презрительный взгляд. Дэниела это лишь развеселило.
- Это вопрос?
- Что вы делали в ее квартире накануне покушения?
- Покушения?
- В вас же стреляли. Или вы уже забыли?
Забудешь тут, как бы не так. Когда постоянная боль не отступает ни днем, ни ночью. Единственное спасение в обезболивающих, которые Дэниел есть горстями. Допрос длится уже несколько часов, и принять очередную порцию возможности нет.
- Не забыл.
- Итак?
- Я хотел узнать, где находятся записи переговоров, резервные копии…
- Почему вы решили, что Эстер это известно?
- Кто-то же должен был знать, почему не она?
- И как? Она знала?
- Нет.
- Зачем вы поднимались на Кольхофф-Тауэр?
- Оттуда открывается превосходный вид на Берлин.
- Вы искали там копии переговоров? Кто дал вам наводку?
- Это было просто удачное предположение.
- Допустим. Вы нашли копии?
- Нет.
- А кто нашел?
- Откуда мне знать? Сработала пожарная тревога, мне пришлось спешно покидать башню. Я не видел, что там дальше происходило.
- Допустим. Но тот, кто в вас стрелял, думал, что копии у вас.
- Это вопрос?
- Вы видели стрелявшего?
- Я получил пулю спину. Как я мог его видеть?
- В скором времени после покушения на вас Ганс Рихтер был убит. Как вы объясните это?
- Что я могу сказать… Карма. – Дэниел развел руками.
Золт встала со своего места и прошлась по кабинету. Потом вернулась на стол и устремила на Миллера теплый притворно мягкий взгляд.
- Ты себе сейчас не помогаешь, Дэниел. Ничуть. Тем, что ты не желаешь сотрудничать, ты лишь усугубляешь свое положение. А оно и без того сложное. Ты же умный человек, столько лет проработал аналитиком, неужели ты не можешь проанализировать собственную ситуацию? Скажи правду.
- И она освободит меня?
Дэниел криво ухмыляется, откидывается на спинку стула. Но так рана начинает ныть еще сильнее, приходится снова сесть прямо.
- Освободит? Забудь это слово. Тебя теперь даже господь бог не освободит. Разве что ты сам захочешь сотрудничать.
- А я что делаю? Я сотрудничаю.
- О, Дэниел, не надо думать, что ты самый умный, а кругом все идиоты. Это до добра не доведет. Хорошо. Ты сотрудничаешь. Давай с начала. Ты отправился в Берлин по поручению Джеммы Мур?
- Принимая во внимание тот факт, что она была во главе управления в тот момент, то да. Ее подпись тоже была на моем приказе о назначении в Берлинскую резидентуру.
- Хоть это не отрицаешь. Хорошо. И какова была цель?
- Цель назначения? – Дэниел удивленно посмотрел на своего собеседника. Или вернее сказать, того, кто проводил допрос. – Вам не знакома процедура перевода из одной резидентуры в другую? Приходит приказ. И ты садишься на ближайший рейс. Приказы не обсуждаются.
- Ты прекрасно понял мой вопрос, Дэниел, - вкрадчиво произнесла Золт. – С какой целью Джемма Мур отправила тебя в Берлин?
Дэниел выразительно пожал плечами.
- Работать на благо страны, очевидно.
- Хорошо. – Золт встала из-за стола, обошла его и присела на край, покачивая ногой. – Я понимаю. Ты хранишь верность своей хозяйке…
- Она не хозяйка мне.
- Даже после ее отставки. Похвальная преданность, Дэниел. Но я видела твои рапорты. Те, что ты писал в Панаме. О перехватах. Помнишь? А потом серия разоблачений агентов с обеих сторон. Американской и немецкой. И как раз по времени это совпало с тем, что ты присоединился к отделу. Совпадение?
- В чем вы меня обвиняете?
- Пока ни в чем. Но. Как только обвинение тебе предъявят, ты сядешь на самолет и отправишься в черную дыру. Такую глухую… Ее даже на карте нет. И Гектора там нет.
- При чем тут Гектор?
- Ты мне скажи. Он же работал в одной такой. И что-то с ним там случилось. Не знаешь, что?
- Может, у него и спросите?
- Если ты скажешь, где он.
- Откуда мне знать.
- Видишь. Его нет. А ты здесь. Вот я и спрашиваю тебя. Что с ним там произошло? Он должен был ломать преступников, а сломался сам…. Печально, но так происходит время от времени… - Золт непритворно вздохнула. – И так он стал Томасом Шоу?
Она неотрывно смотрит на сидящего перед ней мужчину. Чтобы не пропустить ни одного движения, вздоха. Но Дэниел остается совершенно спокойным. А потом поднимает на нее удивленный взгляд.
- Интересно, вы сами додумались, или кто подсказал?
И поди пойми по нему, он сейчас серьезно говорит или иронизирует.
- На вопрос отвечай, - с нажимом произносит Золт.
- Я не знаю, кто был Томасом Шоу. Возможно, это был даже не один человек. Я знаю лишь, что Ганс Рихтер был тем, кто создал Томаса Шоу.
- Ганс Рихтер.
- Да.
- Тот самый Ганс Рихтер. Бывший глава БФВ. Ныне покойный. Застреленный при невыясненных обстоятельствах. Практически сразу после покушения на твою жизнь.
- Да, он.
- Удобно, не правда ли? Свалить все на мертвеца.
- Не бывает удобной или неудобной правды. Она просто правда. Она просто есть. Независимо от нашего желания или нежелания знать ее.
Золт посмотрела на Дэниела долгим сочувствующим взглядом. Так смотрят на неизлечимо больных или на непроходимо глупых. Покачала головой.
- Мы здесь этим и занимаемся, Дэниел. Ищем правду. Ты же тоже хочешь найти ее, правда? – улыбка была теплой и искренней.
Миллер улыбнулся в ответ.
- Конечно. Очень хочу.
- А я помогу тебе. Думаешь, для чего я здесь? Для того, чтобы тебя мучить? Неет, я хочу помочь.
Голос Золт стал бархатным и нежным. Обволакивающим, успокаивающим. Она соскользнула со стола и встала позади стула, на котором сидел Дэниел. Положила руки ему на плечи, мягко помассировала.
- Ты так напряжен… - теперь она перешла на шепот. – Ты мне не доверяешь? Вот сейчас ты думаешь, что у нее на уме? Тебе не нравится, что ты меня не видишь. Не можешь контролировать происходящее. А ты так привык все держать под контролем… Это, наверное, здорово выводит из себя…
Рука Золт скользнула вниз по спине, заставляя Дэниела непроизвольно выгнуться.
- Все хорошо, я не причиню тебе вреда. Я твой друг. Ты можешь доверять мне. – Остановилась на пояснице. – Болит, наверное, адски, да? - Дэниел напряженно молчал. – Ты получил пулю за них, а теперь прикрываешь. Разве же это справедливо? Разве ты не хочешь, чтобы они испытали ту же боль, через которую прошел ты?
Дэниел чувствовал обжигающее тепло ее руки через тонкую ткань рубашки. Очень хотелось, чтобы она продолжала это делать… Мягкие поглаживания, такие расслабляющие…
- Просто скажи, что я хочу знать. И поедешь домой. Сможешь прилечь, расслабиться, может, и я к тебе присоединюсь…
- Так вот ради чего это все…
Золт отпрыгнула от Дэниела, как будто получила удар током.
- Ты всегда отличался завидным самомнением, Дэниел.
Иштван ощетинилась, как разозленная кошка.
Миллер усмехнулся. Предполагается, что это его должны выводить из равновесия, запугивать, шантажировать, а он сумел вывернуть все наизнанку…
Но Золт не из тех, кто та просто сдается. Она заставит Миллера снова и снова переживать эти травмирующие воспоминания. Она заставит его чувствовать себя так, как будто он идет по битому стеклу посреди минного поля.
- Кто был с вами на Кольхофф-Тауэр?
Она снова перешла на официальный тон.
- Роберт Кирш.
- Это он нашел копии?
- Возможно.
- Тогда почему стреляли в вас?
- Может, убийце не понравилось, как я одет?
- Убийце? Вы же сказали, что не видели, кто в вас стрелял? Как вы можете быть уверены, что убийца был один?
- Но стрелял-то один человек.
- Стивен Фрост.
- А что с ним?
- Он близко сотрудничал с немцами. А когда он покинул страну, Томас Шоу перестал существовать.
Дэниел вопросительно посмотрел на Золт.
Пауза затянулась.
- Совпадение?
- Вероятно.
Допрос продолжался еще несколько часов.
И возобновлялся ежедневно.
День за днем Дэниелу задавали одни и те же вопросы, чтобы потом сравнить его реакции на них, раз за разом пересматривая записи допросов.
Пока однажды ему не сказали, что он отправляется в Берлин.
- Я могу вернуться к своей работе в резидентуре?
- Своей работе? Я так не думаю. Вы будете работать под прикрытием. Подробности узнаете по прибытию. Мистер Кирш введет вас в курс дела.
Дэниел вернулся в Берлин уже обычным оперативником. Он стал Тревором Прайсом, отставным военным. Вжиться в новый образ оказалось проще, чем Дэниел ожидал. Его гнев и обида на Лэнгли и на весь мир заодно здорово помогли найти и создать нужный тип личности. Обозленного, беспринципного, жестокого террориста, напрочь лишенного моральных принципов. Грубоватого, резкого, но при этом осторожного и расчетливого.
Все было довольно просто, понятно и привычно поначалу. С вокзала в нужный адрес, по защищенной линии отчитаться Роберту. И получить дальнейшие инструкции. Вот где начались сложности.
Дэниел не мог ожидать, что Эстер приедет сама и привезет труп прямо к его порогу. Она знала о миссии, но не знала о прикрытии Миллера. Видать, Роберт не слишком доверяет ей. Все еще.
А Дэниел… Как он относился к Эстер теперь? Он смотрел на нее и пытался разобраться в собственных чувствах. Он читал в ее взгляде искреннюю тревогу за него, а вопросы Эстер подтверждали, что она все еще неравнодушна к Дэниелу.
- Ты не закончил терапию. Почему.
- Скажи что-нибудь. Что угодно. Или ты боишься?
И Дэниел испытывал этакое садистское удовлетворение от происходящего. Страдаешь? Переживаешь? Сожалеешь? Заботишься? Так и должно быть. Его ответы были колкими и ироничными. Стена между ними неразрушима. Это он давал понять снова и снова.
И Эстер поняла.
Их последующие встречи были уже больше похожи на стычки двух отрядов копейщиков. Выставив вперед свое оружие, они закрылись щитами, непробиваемые, готовые пустить копья в ход, агрессивные, но пока не перешедшие к активным боевым действиям.
Эстер была в отчаянии, когда пришла к Дэниелу за помощью. На кону стояло все ее будущее, ее работа, будущее ее страны. Ей только нужно было знать, где Гектор и Лена Ганс. Дэниел помогать отказался. Эстер пришлось уйти ни с чем.
А на следующий вечер он сам постучал в ее дверь.
Эстер смотрела новости. Вместе со всей страной она была прикована к этой гонке и фавориты были как на ладони. Но что толку. Они уверенно шли к финишу, совершенно не сожалея об затраченных усилиях. Нет, сейчас Эстер уже знала, что и в лагере неонацистов есть нешуточная конкуренция. И случись что, там начнётся делёж призовых баллов. Хотя приоритеты давно известны. Но бессилие своего положения как государственного служащего осознавать было больно. К тому же это положение становилось всё более шатким. А ещё Дэниел.. Она же просила его! Она столько сделала, чтобы он почувствовал её заботу о нём, её теплоту и нежность. Но... Каждая встреча превращалась в пытку, а потом ей приходилось подчищать за ним следы. Хотя это она делала не только по долгу службы. Сердце сжалось, от нахлынувшего отчаяния... Звонок в дверь.. Так не вовремя, кто это мог быть? Хотя, что было спрашивать? Единственный человек, которому она была рада и которого ждала всегда был у её порога... Рука в крови.. Запах спиртного... И полное отчаяние на лице. Он просто сходил с ума от блуждания по бесконечному кругу поиска ошибок... А как их найти, если это не твои ошибки? Если ты сделал всё, что было в твоих силах, если ты был готов умереть, но отделался только раной... и угрызениями совести... Что она ещё могла сказать?
- Остановись! Пожалуйста, хватит! Остановись, ты ни в чём не виноват! - ему нужен был маяк, якорь, пристанище. И для тела, и для души. А ещё нужен был он. Только он и никто другой.....
Если бы Эстер знала, что она сделала для Дэниела. Если бы она только могла осознать весь масштаб того дара, что преподнесла ему.
Эстер вернула Дэниела самому себе.
Как он ни убеждал себя, что ему комфортно, вполне так комфортно в шкуре Тревора, это было не так. Если Тревор мог спокойно крушить магазин мусульман, то Дэниел направлял его движения так, чтобы отвлечь и направить по иному пути своего напарника-нациста. Чтобы избежать кровопролития. Если Тревор готов был размозжить голову Армандо гаечным ключом, то Дэниел тяжело переживал его гибель, стоя у горящей опрокинутой машины. Тревору пришлось почти насильно уводить оттуда Дэна.
А в тот день в фургоне с Отто были оба. И Тревор, и Дэниел. Вот тут-то и произошел конфликт. В то время, как Дэниел старался спасти ситуации, и Отто, и гражданских, Тревор иронично посмеивался. А потом сводил Дэниела с ума вопросами.
Ну как, доволен собой?
Манипулятор хренов. Думал, стравишь папу с дочкой и все? Получишь доступ ко всем секретным стрункам их душ?
Я старался предотвратить теракт!
Получилось? Всех спас? Ты же знаешь, всех спасти невозможно. Отто был обречен.
Я что-то сделал не так. Что?
Да все. С самого начала.
И Дэниел гонял себя по кругу. Снова и снова восстанавливая в памяти те секунды, которые хотел бы забыть.
Если бы он не дал телефон Отто. Если бы они с дочерью разговаривали дальше по громкой связи… Если бы он завербовал Отто… Был бы уже мертв. А если нет?
И в конце концов Дэниел не выдержал. Эстер. Он подставил и ее тоже. Когда не сказал про Гектора. Про Лену. Отказал так жестко и грубо. И да. Это теперь на его совести.
Спиртное не помогало. Не помогла и боль от порезов о разбитое стекло.
Дэниел отчетливо понимал, хоть алкоголь и туманил его разум, что если сейчас он не прекратит, сойдет с ума. Слишком много навалилось сразу. Одно за другим. Да, он был подготовлен и тренирован. Но сбои бывают и у машин…
Эстер. Последняя надежда. Если она прогонит…
Не прогнала. Не обвинила. Не укорила. Утешила. Вернула. Напомнила, кто он есть. И каким должен быть.
Он пришел к ней. С перебинтованной рукой и безумными глазами…
- Что я сделал не так? Где я облажался?...
- Успокойся, ты не облажался… Успокойся.. – И в его глазах
наконец загорелся тот огонь, который она так ждала. Он перестал быть Тревором. Господи,
наконец-то перед ней её Дэниэл Миллер. Он всё-таки стал собой….