Утро. Ни свет, ни заря. Звонок в дверь. Стоит сосед Мишка. Какой к чёрту Мишка – мужик, разменявший восьмой десяток лет. Молчу, глядя на него понимая, что он слышит несказанное мной – «Какого хрена в такую рань?»
– Надо! – отвечает на незаданный вопрос и проходит на кухню.
Захожу следом. На столе уже стоит бутылка водки и лежат два яблока.
– Такая хрень приснилась… Не рассказать. Не стал своих баломутить, пошёл к тебе…
– Моих, можно! – говорю, прислушиваясь к шорохам в квартире.
– Выгони! Пойду на скамейку у дома! Делов-то…
…Приснилось: Афоня умер. Ну, ладно, Шукшин никого не спрашивал, взял и умер. А теперь и этот. Сукин сын! Ни хрена о людях не думает. Взял и умер! Проснулся весь в поту. К холодильнику и к тебе. Скажи – «Сукин сын».
– Скажу. Сукин сын Афоня. Легче стало?
– Легче! Давай по стопке выпьем – пусть живёт. Пусть сон не сбудется.
– Ну… с «давай» тут… а вот то, что пусть живёт. Пусть! Из нашей обоймы.
– Это я удачно зашла... Братцы, вы не правильно понимаете слова «седина в бороду», – зашла моя жена и встала, смотря на бутылку, принесённую Мишкой.
– А какой выход? – Мишка смотрел на неё.
– А какой повод? – она вылупила глаза и нагнулась к нему.
– Куравлёв может умереть… – выдохнул Мишка.
– Ну, так не дайте! Чё сидите?! Время идёт.
… Миша! Я тебя сколько лет знаю? Одно вас дураков спасает, что я знаю – столько сколько вам лет – настоящие дураки не живут.
Песен не петь! Таблетки не глотать! Чечётку на полу не бить. Я ушла…
– И знаешь так всех нас стало жалко… Вот наш мир... и нет его… В глупость превращается наша жизнь.
Мишка налил в рюмки.
– Пусть живёт! А?..
– Пусть! – сказал я и подумал, что утренние таблетки мне уже пить не придётся, что это здорово, что Мишку не понесло куда-то в другое место, что… Вспомнил вчерашний день, день десантников, вспомнил, как кто-то сказал – «А тебе чего дед?».
Жаль, что не сохранился мой берет и тельник, стасканные внуками...
Чего? Да ни чего! Мне от вас не нужно ни-че-го. Пусть живёт Афоня! Пусть все живут!