В глубину веков копать не будем. Там столько фальсификаторов поработало, что поди ты разберись, человек, переживший страшную Войну, Восстановление, Стабилизацию, то что последующие с « «Новым мЫшлением» назовут «Застоем», и теперь живущего в стране «победившего либерализма».
Пока ещё остались живы «фигуранты» «застольно-запойной фазы развития», покопаем истории на эту глубину.
Парадоксально, но факт – при всём величии прогресса в стране, продолжилось безумие мужских игр, зафиксированных ещё со скифских времён.
Ходы в этих играх были разные: и выпивка тет а тет, и продолжительные расслабляющие застолья с интимным содержанием, солёным словцом, сомнительными шутками, и всеми прочими фокусами мужского бытия, вплоть до оргий.
Во время то, двуликое, уже транслировались телемосты со странами с «продвинутыми» до безобразия в своих свободах. Как и тот, «Ленинград – Бостон», состоявшийся 28 июня и вышедший в эфир 17 июля 1986 года, на котором прозвучало откровение... одной из советских женщин: «В СССР секса нет!» Сама Людмила Иванова вспоминала: «Во-первых, этого слова никогда никто не слышал. Только догадывались, что такое секс. Но мы поняли, что [у этого слова] не очень хорошее значение. Так как я была женщиной активной, Познер дал мне микрофон - он ходил по трибуне - и я сказала: "В СССР секса нет - у нас есть любовь", но этот кусок потом отрезали.
Сколько бы мне не доводилось копаться в «откровении» женщины, результат был один и тот же – она выразила... Правду.
„- Того не может быть!“ – вскрикнут оскорблённые мужчины и женщины. - Как это не было?! Во всём животном мире секс был, а у нас не было?!
Права та настоящая Женщина, сказав: «В СССР секса нет!».
В поддержку её откровения, напомню Вам, дамы и господа, что в английском языке первое употребление слова «секс», как синонима понятия «любить» в значении «коитус» зарегистрировано в 1929-м году.
Российское «Блуд - половое распутство, разврат», имеет более глубокие корни, и не что иное как – похоть, то есть – грубое-чувственное половое влечение, ничего общего с естественным сексом не имеет, тем более - с любовью. Глупо думать, что то, что именуется понятием «любовь» с её естественным либидо, куда-то исчезло, но речь идёт конкретно о «сексе» и в конкретной стране.
А теперь судите сами: в 1917-м году российский пролетариат решил раздвинуть рамки своих похотливых притязаний на ранее недоступных ему представительниц иных классов общества и тем самым взять реванш за естественную ограниченность круга своих традиционных партнёрш. Так во Владимире в 1918-м году был издан местными органами советской власти такой декрет: «Каждая незамужняя женщина начиная с 18-летнего возраста, объявляется достоянием государства и обязана зарегистрироваться в Бюро Свободной Любви, где мужчины в возрасте от 19 до 50 лет могут выбрать себе женщину независимо от её желания».
А в Саратове и Вятке красовался на афишных тумбах «Декрет об отмене частного владения женщинами», последний пункт которого гласил: «Все уклонившиеся от признания и проведения настоящего декрета в жизнь объявляются саботажниками, врагами народа и контрреволюционерами».
Дамы и господа, давайте не будем «мудрствовать от лукавого», а возьмём в руки серьёзную книгу «Революция и молодёжь» (Москва, 1924 год), где чётко сказано: «Половой подбор должен строиться по линии классовой революционно-пролетарской целесообразности». Предысторию написания сей «классовой установки» (буквально по пунктам!) мы найдём, открыв журнал «Власть» №9 (863) от 08.03.2010 года и прочтём статью «Организация, называвшаяся «****оходом». Для того у кого такой возможности нет, я не посчитаю за труд набрать сию статью на своей странице, как подтверждающую факт, поставленный в заглавие статьи.
Обозреватель журнала обнаружил в прокурорских документах свидетельства того, что в стране победившего социализма даже эротические излишества имели плановый характер. Как свидетельствовала судебная практика 1920-х годов, в Стране Советов существовал разврат, не связанный с должностными преступлениями, но не существовало хищений и преступлений по должности, не сопровождавшихся пьянством и развратом. Об этом же говорилось и в описаниях многочисленных громких дел, расследовавшихся в ходе кампании по борьбе с «гнёздами разврата и хищений», которая проводилась в СССР в 1929 году.
К примеру, члены общества «Кабуки», созданного в Москве профсоюзными чиновниками из Союза строителей, практически ежедневно собирались в пивной «Тётя», затем переходили в следующую, потом ещё в одну, забредали в ресторан и заканчивали отдых, судя по их показаниям, довольно однообразно: «В два часа ночи вышли из...«Праги», захватили проституток, наняли автомобиль и поехали в губотдел».
В связи с отсутствием жилья завершающую часть ночи профсоюзные аппаратчики проводили с девушками прямо в рабочих кабинетах. Днём кое-как работали, а вечером, позаимствовав деньги из профсоюзной кассы, начинали новый поход с посещения «Тёти». Там же они написали и устав своего общества, основные положения которого гласили: «Общество существует на основе строгой дисциплины и конспирации... Общество создаётся на платформе общего пьянства и свободной любви... Члены общества оказывают...содействие друг другу в передаче из рук в руки женщин. Членами являются только лица, имеющие в этом отношении боевой стаж».
Похожая картина наблюдалась и в «Смоленском гнойнике», как именовали прокуроры, а вслед за ними газеты, обширную группу советских работников Смоленской губернии, главой которой считался Е.И. Дзяворук, с 1924 года служивший секретарём Смоленского губернского исполкома. Из-за постоянной смены первых лиц губернии, он, как считало следствие, сосредоточил всё управление ею в своих руках. А расхищением государственных средств и имущества занимался в тесной компании собутыльников. Дом Дзяворука в округе называли «Пей до дна»: хоровое исполнение этого припева величальной песни постоянно доносилось из его окон. Хищениям и пьянству, как водится, сопутствовал разврат. В деле говорилось, что во время одного из загулов «ответственный товарищ танцевал на крыше экзотический танец с проституткой».
А в Астрахани, как выяснилось в 1929 году в ходе расследования серии уголовных дел о хищении и взятках («Астраханское дело»), руководящие товарищи пошли ещё дальше: они организовали постоянно действующее место встреч в квартире большевички Алексеевой. «Дело Алексеевой, - писал глава партийной комиссии по обследованию астраханской парторганизации Л. Любарский, - наиболее омерзительная страница астраханского разложения. В течение шести лет на квартире Алексеевой систематически устраивались пьяные оргии, в которых участвовало около 45 членов партии, в большинстве ответственных работников.
Не только видные хозяйственники, но и партийные работники вроде бывшего члена партколлегии Никитина были организаторами и участниками гнусных оргий в алексеевском притоне. Оргии принимали исключительно безобразный характер, участники их порой совершенно утрачивали всякие общественные нормы и человеческий облик. Нередко в алексеевском притоне члены партии встречались с нэпманами. Во время попоек всякого рода торговцы, не терявшие твёрдой памяти, обделывали свои «дела», подкупая кого следует приношениями и угощениями. Многие не скрывали своих «подвигов», круговая порука была достаточно солидной, была полная уверенность в том, что «товарищи» не выдадут. Тем более что среди участников алексеевских «празднеств» был один из членов партколлегии, два следователя и несколько второстепенных партийных работников.
Руководящие работники всех уровней позволяли себе алкоголь и женщин прежде всего потому, что тот же вид отдыха предпочитали и самые высокопоставленные партийные и советские чиновники. Идеолог и организатор таких мероприятий, главный хозяйственник Кремля секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе, как считали современники, утратил все понятия о границах дозволенного. Входившая в семейный круг Сталина Мария Сванидзе писала в дневнике 28 июля 1935 года:
«Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17-ти лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил всё вокруг себя; ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал всё это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на всё более и более юных и наконец докатился до девочек в 9-11лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем. Девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всём: шёл широко навстречу мужу, бросавшему семью, детей, или просто сводил мужа с ненужной ему балериной, машинисткой и пр. Чтоб не быть слишком не виду у партии, окружал себя беспартийными (аппарат, секретарши, друзья и знакомые – из театрального мира)».
Из-за такого состояния нравов, во время кампании по искоренению гнойников 1929 года разврат рассматривался лишь как обстоятельство, отягчающее хищения. А тем, кого судить было больше не за что, за участие в оргиях, приводившее к дискредитации органов советской власти, давали максимум три года...
Весной 1935 года завершилось следствие по «Кремлёвскому делу», в ходе которого было определено, что «всем похождениям Енукидзе сопутствовали разгул и пьяные оргии».
«Прокуратурой Союза закончено следствие по делу бывшего Управляющего Московской конторой «Интурист» Месхи (он же Галустов, он же Галустянц) Сергея Георгиевича, члена ВКП(б) с 1907 года... Следствием установлено, что Месхи использовал своё служебное положение, как средство для широкого и развратного образа жизни и систематически понуждал целый ряд подчинённых ему сотрудниц к сожительству, пользуясь их материальной и служебной от него зависимостью. Кроме того, Месхи принимал на работу во вверенные ему учреждения ("Главметиз", затем «Интурист») именно тех женщин, которые предварительно соглашались с ним сожительствовать».
«Расследованием установлена определённая система в этого рода преступлениях Месхи, применявшего самые разнообразные методы принуждения. Нередко он практиковал, например, создание привилегированных условий (дополнительные спецпайки) для подчинённых, повышал заработную плату, выдавал премиальные. В иных случаях Месхи обманом завлекал к себе подчинённых ему женщин и применял физическое насилие. Так было в московском отделении «Интуриста», так было и в Метизобъединении, где раньше работал Месхи. Всем его похождениям сопутствовали разгул и пьяные оргии, еженощно происходившие у него на квартире».
«Прокуратурой Союза, - докладывал в июле 1935 года Вышинский, - закончено следствие по делу афериста Гунько-Горкуна Бориса Павловича....выдававшим себя за «секретаря Ленина» и «старого чекиста». Местные власти везде и всюду потакали аферисту в удовлетворении его страсти к малолетним девочкам.
«В течение всех этих лет, - писал прокурор Союза, - разъезжая по разным городам Советского Союза, Гунько-Горкун неоднократно брал малолетних девочек из детских домов, под видом воспитания их, растлевал их и возвращал обратно в детские дома. Так, в 1927 году он взял в Новороссийском детдоме 10-летнюю Елену Исаеву, которую в 1929 году растлил. В 1932 году таким путём взял из детдома и растлил 14-летнюю девочку Настю и 12-летнюю девочку-татарку Абибе. В 1934 году взял из Оренбургского детдома 14-летнюю Нину Ганцеву, которую в том же году растлил и т.д., и т.п.
Неутомимый Вышинский докладывал в сентябре 1935 года:
«Уватским Райотделением НКВД в июле месяце с.г. было возбуждено уголовное дело против агронома Уватского Райзо Комарова П.Ф. «По ходу следствия до момента возбуждения дела о Комарове, существовала организация, называвшаяся «****оходом». В состав её входили: бывший агроном РайЗо Кочарин – «директор ЦК ****охода», инспектор Райфо Захаров – «заместитель директора», работник ЗАГСа Игловников -«инструктор», агроном Комаров – «секретарь» организации... По сути, «****оход» оказался копией общества «Кабуки»...
Этой организацией «...намечались задания – сколько каждый член организации должен использовать женщин, сколько женщин должны быть подверженными заражению венерическими болезнями и паразитами (лобковой вошью). Деятельность организации проводилась по выработанному письменному «плану». Существовала даже «смета расходов», связанных с осуществлением вышеперечисленных целей организации, и велась своеобразная отчётность. При обыске у «секретаря» организации Комарова, была обнаружена «объяснительная записка» на имя «директора ЦК» Кочарина, «план деятельности» организации и «смета расходов» на 1935 год. На процессе выяснилось, что членам организации ЦК «****оход» «выдавал наряды на покрытие местных девушек и женщин»....
Дело борьбы с развратом могло зайти слишком далеко: страна могла лишиться ценных кадров, а партия и правительство - утратить престиж. Так что скандальные дела начали либо тихо спускать на тормозах, либо в крайнем случае рассматривать в обстановке повышенной секретности. Ведь самое главное было уже сделано. Иллюзию всеобщего равенства перед законом народу продемонстрировали, зарвавшихся аппаратчиков припугнули. Так что можно было спокойно продолжать строительство вертикали власти, а репрессивной машине дать небольшой отдых – до начала следующей кампании.
Что было во время «небольшого отдыха репрессивной машины с сексом», и что происходит во времена «победившего либерализма» - знает каждый живой человек.
Я же в своих «минироманах» предоставляю слово реальным героям, естественно, сохраняя их инкогнито. Пусть они сами откровенно говорят. Я лишь придаю художественную огранку их исповедям, этим жемчужинам памяти.
Я и мои герои признаём, что секса у нас не было, а было сплошное ****ство! В котором, «как в капле воды, отражается весь духовный мир мужчины и женщины, их сознательные и подсознательные стремления, наклонности, а не декларируемый уровень интеллекта, благородства, культуры.»
Признаём и то, что в этом плане «постель, пожалуй, самый точный и не допускающий ошибок детектор лжи. Именно постель, как лакмусовая бумага, проявляет все качества, которые мужчина и женщина предпочитают скрывать при всех жизненных обстоятельствах, как писал Валерий Гитин, писатель-исследователь психолог.
О либидо, любви и сексе каждый мыслит в меру своего интеллекта. В народе же говорят: «Каждый судит в меру своей распущенности!»
Читатель, что же было? Любовь, секс или ****ство?