Хоббиты-байбаки... или... Где найти живой реликт?

   

                Где   найти   живой   реликт?..    


 …На покатом склоне холма видны белесые пятна —
             здесь мел выходит на поверхность —
           и рядом застыли странные «столбики».

 Лучи заходящего солнца высветили коренастые фигурки.

   Человечки — не человечки, хоббиты — не хоббиты…

        …Байбаки. Это удивительные создания!..


     И на самом деле — РЕЛИКТОВЫЕ животные!..

 Можно сказать, одни из первых млекопитающих — чудо Природы,
 причём намного старше человека, который напрасно кичится
 своим воинственным разумом и древним происхождением.


 Энциклопедический словарь может поведать нам о байбаках
 предельно кратко, лаконично: 

 «Байбак (степной сурок) — млекопитающее рода сурков. Длина тела до 60-и сантиметров.
 Встречается в степях Европы, Азии (Северный Казахстан). Малочислен, находится под охраной».

 Но эти безобидные милые существа достойны того, чтобы рассказать о них побольше…


     ...Степной сурок — байбак — исконный обитатель наших степей.
 Ещё во второй половине XVII столетия в таврических и приазовских степях кочевники —
 а затем и обитатели Запорожской Сечи — добывали и вывозили в Польшу и Крым тысячи шкурок этих зверьков.

 Именно тогда — а не во времена ираноязычных скифов и сарматов — начался безжалостный охотничий промысел, поставивший к началу прошлого столетия реликтовый вид на грань вымирания.

 Имелась и ещё одна, не менее трагичная причина — бесконтрольная распашка степей, достигшая апогея в начале XIX века. Вскоре колонии степных сурков сохранились лишь чудом — иначе трудно сказать — на немногих (по пальцам можно пересчитать) нераспаханных и не используемых в сельском хозяйстве землях, редких целинных участках да степных балках.

 Как ни странно, прославляемый ныне на все лады царизм (с некоторых пор это стало модно) чуть ли не в могилу загнал байбака — впрочем, и многих других. А ругаемая (с начала так называемой «независимости») на все лады Советская власть, помимо широко известных сталинских репрессий, отличилась заботой о братьях наших меньших — и в XX столетии численность байбаков заметно выросла; не сказать, чтоб в разы, но выросла намного.

 К началу развала Союза, например, только в пределах Украины колонии байбака имелись на Старобельщине (Луганская область) и Слобожанщине (точнее, на территории Великобурлукского района Харьковский области), где они, можно сказать, процветали благодаря зоологу Виктору Токарскому и его коллегам из Харьковского университета.
 К тому времени численность байбаков достигла сорока тысяч особей — согласитесь, немало.
 Примерно такое же количество зверьков насчитывалось в смежных Белгородской и Воронежской областях, а также в иных местностях России.

         И здесь вполне уместна цитата «из тех времён»:    
 «…С целью проведения мероприятий по охране РЕЛИКТОВОГО ВЫМИРАЮЩЕГО вида… исполком областного Совета депутатов трудящихся решил создать на территории Великобурлукского района государственный байбачий заказник…»

 К слову, несмотря на позднейшее объявление данной местности (на которой жили не только байбаки, но и многие другие животные, росли «краснокнижные» растения, имелась редчайшая колония серых цапель) Национальным парком, в годы «бесконтрольной долгожданной независимости» на заповедной территории начали выростать (и продолжают возводиться, несмотря на продолжающееся обнищание большинства населения, сегодня) неслабые коттеджи. Причём, чем больше вопили о свободе и независимости, тем больше строили дворцов. Но это отдельная тема для особого исследования — если не сказать РАССЛЕДОВАНИЯ.

 ...Байбак устраивает своё жильё в глубокой достаточно разветвлённой норе с немаленьким округлым входом (быть может, и отсюда «растут ноги» у толкиеновских хоббитов?..)

 Степной сурок трудится над постройкой жилища годами — подземные переходы в несколько ярусов тянутся иногда на десятки метров. Естественно, у выхода из норы накапливается выброшенный грунт — глинистая почва, мел или серозём (верхний тонкий слой чернозёма байбаки практически не трогают).
   Курганчик может возвышаться на метр «с хвостиком», а диаметр «постройки» зачастую превышает пять метров!..

 Байбак, обитающий главным образом на равнинных участках (в яры, овраги его загоняет нелёгкая судьба вместе с хищником-человеком), использует свой курганчик — сурчИну — как наблюдательный пункт.
   Таким образом, приближение опасности байбак видит заранее — и, обладая запасом времени, может без особой спешки скрыться в спасительной норе — не забыв предупредить сородичей.
   Можно сказать, байбак способен ОЦЕНИТЬ СТЕПЕНЬ опасности: если враг далеко, сурок не спешит в укрытие. А если рядом проходит корова, отбившаяся от стада, или маленькое стадо коз, байбак — особенно старый, опытный «боец» — попросту игнорирует пришельца. Бывали случаи, когда байбаки резкими звуками пытались прогнать копытного «нарушителя». Если же опасность на самом деле велика — следует особый резкий свист, предупреждение — и тут же вся колония, не только «дневальный», все зверьки устремляются в укрытие.

 В норе сурок живёт многие годы — поскольку отличается завидным долгожительством (по сравнению с большинством иных грызунов).

 Воистину, мудрость народная (насчёт «…родимся …и уйдём в землю…») в этом случае облекается в конкретную форму:  байбак рождается в особой гнездовой камере норы — комнатке для родов сурчихи — и, прожив нелёгкую полную опасностей жизнь, уходит умирать глубоко под землю…

 В марте, лишь только на склонах балок сойдёт снег, выходят из нор первые байбаки.

 Всю зиму зверьки очень крепко спали — во время зимней спячки (похожей на пребывание в «коме», в коматозном состоянии) все процессы в организме зверька замедляются, байбак даже дышит гораздо медленнее — что позволяет экономнее расходовать накопленные запасы, и, попросту говоря, выжить. Дожить до весны...
   Ведь зимняя спячка — по сути, единственное спасение для степного сурка. Зверёк-то крупный — не мышь, не какая-нибудь белка или бурундук — такому великану никаких запасов не хватит на зиму, живи он «как все». И всё же вылезают байбаки по весне из нор своих тощенькими, весьма исхудавшими. И сразу начинают искать проростающую травку, активно пасутся весь день, восстанавливая потерянный за долгие зимние месяцы вес — как говорится, «голод не тётка»!..

 В апреле и в мае сурки выходят «основательно подкрепиться» лишь утром и перед наступлением сумерек — заметно, что к этому времени «первый голод» уже утолён, и животные стали спокойнее, солиднее. Даже, кажется, слегка поправились. В промежутке между кормёжками, когда солнце иссушает всё вокруг полуденным зноем, байбаки скрываются в глубокой прохладной норе. У них — сиеста!

 Вреда байбаки человеку не наносят. Или, точнее сказать, вред земледелию минемален, характер носит временный, случайный (если какие-нибудь умники вдруг «самозахватом» распахали землю, на которой издавна жили степные сурки), а посему всерьёз рассматриваться не может, независимо от степени развитости чувства юмора у отдельно взятого скептика. Байбак — травоядное животное (в отличие от мышей, к примеру, полёвок, леммингов и прочих представителей многочисленного племени грызунов).

 Кормится он главным образом зелёной массой дикорастущих травянистых, причём лакомится «салатиком» — поедает в каждый период лета лишь наиболее молодые и нежные части растений. Что, в свою очередь, даёт возможность растениям отрастать вновь — точно так же рачительный хозяин выкашивает многократно в течение лета свою люцерну или клевер на сено.
   Ясное дело, байбак не прочь отведать и капусточки, молодых бобов или гороха, бахчевых культур и разных корнеплодов, даже попробовать «на зубок» всходы культурных злаков — но это, опять же, при условии, что кто-то не шибко умный нагло влез на территорию зверька.
   Сами же сурки в походы на посевы не ходят, предпочитая кормиться у норы — на расстоянии всего десяти-двенадцати метров.
   Иногда, в голодные годы, в засуху байбак может отойти на 15 — 20 метров — но это в 99% случаев его предел.

 ВАЖНО запомнить:  при достаточном количестве дикорастущих растений степной сурок НИКОГДА не начнёт поедать сельскохозяйственные культуры — да он, байбак, и не стремится вовсе переселяться на пахотные земли, даже на «дикие островки» среди полей — некомфортно ему в таких условиях «тотального окружения».

 В мае у жилищ начинают выглядывать молоденькие байбачата. Только недавно родились — рядом, внизу, «дети подземелья» — а уже интересуются внешним миром. Собственно, почти у всех зверей (да и у людей, тоже ведь млекопитающие:) молодёжь любопытна, ей важно этот новый мир освоить, понять, принять. Полюбить, в конце концов…

 Практически всё лето и взрослых, и молодых байбаков можно наблюдать в пределах колонии. Они ведь не уходят далеко от своей спасительницы-норы. Но в августе зверьки явно потяжелели, меньше времени проводят на поверхности — они сыты, а сытого всегда тянет в дремоту. Теперь, чтобы застать байбака на поверхности, надо проявить определённое терпение. Малоподвижные, жирные зверьки на часок-другой выходят из норы — вынося мусор. Они чистят жилище, готовясь к приближению зимы.

 А в начале сентября сурки уже начинают залегать в спячку. Впрочем, ещё в октябре можно увидеть отдельных «беспокойных жителей» (не обязательно это молодёжь — выходят «погреть косточки» в последних тёплых лучах и «старички»). Они застыли прямо над входом в нору, нежатся под осенним солнцем… Но почти все их сородичи, остальные жители колонии, давно уже смотрят сладкие сны (цветные или чернобелые, интересно?) в зимовочных камерах, расположенных иногда в трёх метрах под поверхностью земли, спят глубоким здоровым сном.
   Нора и в это время года — надёжное убежище не только от холода, но и от мелких докучливых хищников, поскольку вход в неё хозяин закрывает массивной (до метра длиной!) глиняной «пробкой».


 …Поблизости от скромной сельской усадьбы моих родственников, рядом с Павловском-на-Дону (знаменитые петровские места, где царь Пётр Первый закладывал основы Азовской флотилии — парусные корабли, галеры… здесь даже названия сёл дышат историей — ГвАзда, Клёпово — где клепали и сбивали воедино деревянные детали будущих победоносных парусников, что положили начало будущим разгромам турецких армад, викториям на Чёрном и Средиземном морях — а столетия спустя и в Тихом океане, о чём «скромно» умалчивают западные «историки»), на меловом выгоне, среди скудных и горьких степных трав, где сельчане выпасали скот, жили байбаки. С ними, хоббитами-сурками, в степи веселее было.
   Помню, проходишь мимо — а «дежурный» подаёт сигнал тревоги, и тут же, сию секунду вся семейка дружно и согласованно спешит в норы, не мешая друг другу.
   Быстро, хоть и смешно, переваливаются на коротеньких лапках далеко не худенькие тела!..


 Вскоре близ села выросли строения приезжих — странных людей, плохо говоривших по-русски, а на местном казацком диалекте, напоминающем украинский язык, не говоривших вовсе, что вполне естественно. Странно иное. Чужие люди вовсе не спешили «задружить» с местными жителями. В старых сельских домах, которые отродясь не запирались, начали пропадать вещи, деньги — сельчане стали вешать на двери замки.

 Вскоре участились иные пропажи — исчезали куры, утки, даже поросята.
 Кто-то начал ставить капканы, силки, вылавливать байбаков.

 Пропало доверие между людьми.

     Исчезли и сурки…