Неизвестный Уэллс. Новеллист, политик, доктор наук

   


               Неизвестный Уэллс – новеллист, политик, доктор наук?..      


 Кажется, для большинства из нас Герберт Уэллс — это «Человек-невидимка»
 и «Война миров», современные экранизации старых фантастических романов
 и «пристёгнутые» к ним два-три столь же фантастических рассказа.

 Кому-то из нас повезло прочитать другие рассказы Уэллса, удивляясь чистоте
  почти чеховских пронзительных интонаций и реализма, окрашенного надеждой романтика. 

   Уэллс действительно занимает особое место в традиционной английской новеллистике.

 По традиции, сформированной в Англии под влиянием очень популярных в XVIII веке сервантесовского «Дон Кихота» и вышедшей из-под пера ученика Сервантеса — почти столь же великого (но подзабытого сегодня) Генри Филдинга — «Истории Тома Джонса, найдёныша», роль новеллы ограничивалась функцией некой «вставки» в романе, эпизода важного, но всего лишь эпизода.
   Английская новелла ХІХ века имела и другие корни, вырастая в том числе из достаточно простого бытописательного очерка.   Который становится полноценным рассказом, новеллой уже в диккенсовских «Очерках Боза».

 Сюжеты тех рассказов достаточно неприхотливы и, на первый взгляд, мало отвечают современному определению новеллы, как  «…небольшого прозаического жанра (от итальянского novella), разновидности рассказа, отличающейся строгостью сюжета и композиции, отсутствием описательности и психологической рефлексии, необыденностью события, элементами символики».

 Кстати, что касается «необыденности сюжета и элементов символики», то все согласятся, что в фантастических рассказах Уэллса они очень даже присутствуют.

 Но «отсутствие описательности…» и прочего, заданное классическим определением, Герберта Уэллса как бы стесняет.

 Новеллы писателя-фантаста явно выходят за жёсткие рамки литературных (или окололитературных) штампов.
   Впрочем, если бы великий писатель и мог предсказать современные штампы, вряд ли он стал бы серьёзно к ним относиться.

 Английской литературе в части новеллистики ХІХ века была свойственна тяга к цикличности, объяснявшаяся достаточно просто и прагматично (собственно, и сама английская новелла не страдала излишним романтизмом):  издательская практика диктовала свои «правила игры».   Выпуская в свет преимущественно романы — естественно, отдельными выпусками, «разбивающими» цельное произведение, которое воспринималось читателем «от выпуска к выпуску» — требовалось как-то связывать последовательно издаваемые части романа.
   Кроме того, сказывалась привычка читателей воспринимать новеллу как часть чего-то большего — опять же, требовались «связки». Особенной изобретательностью отличался Диккенс, придумавший сюжетные «обоснования» для подобных циклов.

 Новеллистика в ХІХ веке сначала напоминала слегка «размытое» явление — во всяком случае, не являлась вполне определённым понятием.

 Положение дел переменил Роберт Льюис Стивенсон (в этом, конечно же, участвовали и другие английские писатели).   Ему принёс славу увидевший свет в 1883 году «Остров сокровищ».
   Но известен-то Стивенсон стал гораздо раньше — именно очерками и рассказами, в том числе объединёнными в циклы.
   
   Артур Конан Дойль, двадцативосьмилетний врач, в 1887 году опубликовал повесть «Этюд в багровых тонах».
   Через несколько лет он начал публиковать новеллы, а затем и сборники новелл, героями которых являются знаменитый Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
   В том же 1887 году лондонский студент Герберт Уэллс увидел изданным свой первый «Рассказ о ХХ веке».
   Интересное совпадение дат, не правда ли?
 (Хотя в энциклопедиях упоминается обычно другая дата начала истории писателя Уэллса — 1893 год.)

   Через два года новеллы Уэллса начинают регулярно появляться в самых лучших и читаемых английских журналах.
   Ровно через десять лет — в 1897 году — издан первый сборник рассказов. Герберту только миновало тридцать лет, и он активно пишет.
   После сборника «История Платтнера и другие» вскоре увидели свет — «Тридцать странных рассказов» (в том же 1897-м), «Рассказы о пространстве и времени» (всего через два года), «Двенадцать рассказов и сон» (в 1903 г.), затем «Страна слепых и другие рассказы» и «Дверь в стене и другие рассказы» (в 1911-м) — впрочем, последний из этих сборников содержал лишь перепечатки прежних рассказов.

 Позже Уэллс всё реже обращался к этому жанру (кстати, больше и не создав ничего удачного), видимо, потеряв интерес к новеллистике.
  Может быть, просто закончился самый плодотворный период его творчества, его молодость, которой вообще свойственна восторженность и тяга к новому?  (А новелла долгое время воспринималась читателями именно как новое в литературе — новое и увлекательное)

 По крайней мере, самые удачные и самые известные, талантливые романы Уэллса, как писателя-фантаста, создавались, в общем-то, одновременно с новеллами.   Это перекочевавшие позже в кинематограф «Машина времени» (1895 г.), «Остров доктора Моро» (1896 г.), «Человек-невидимка» (1897 г.), «Когда спящий проснётся» (1899 г.), «Война миров» — в другом переводе «Борьба миров» (1898 г.) — и даже созданные в начале нового века «Первые люди на Луне».

     Уэллс отказался от цикличности в построении новелл, характерной ещё Конан Дойлю.
 За что и дождался упрёка от Честертона — впрочем, он мог воспринимать упрёки современников и в качестве похвалы — он ведь и хотел уйти от традиции «накручивания циклов»  (возродившейся сегодня у других, русскоязычных авторов детективного и «фантастического» жанра).

 Его новеллы во многом уникальны.  Каждая из них открывает удивительный, целостный мир.  Единство взгляда на мир вообще хорошо чувствуется в произведениях Уэллса.

 Цельность натуры, цельность творческой личности — согласитесь, не часто встречающееся свойство.

   Если новелла удаётся Уэллсу, то сила впечатления от, безусловно, монолитного и лаконичного произведения превосходит всё ожидаемое!
   Жаль, что со временем он утратил интерес — или способности? — к созданию столь совершенных миниатюр.

 Герберт Уэллс весьма смело высказывается о своих современниках — и если в новеллах это чаще собирательные образы политиков, лавочников, рабочих, то в автобиографии он, к примеру, анализируя творчество Киплинга, называет того самым непонятным из современников.
   Более того, КАК — риторически спрашивает Уэллс — может человек с подобным даром художника быть одновременно мелким и гнусным садистом?!   
   Оставим это высказывание Уэллса без комментариев;  к новеллам Киплинга он относился весьма неоднозначно.
   Возможно, здесь накладывались и какие-то личные отношения или впечатления...   

 Интересно, что с 1903 по 1908 год Уэллс состоял в известном «Фабианском обществе», названном по имени римского государственного деятеля Фабия Максима, достигшего успеха в борьбе с Ганнибалом своей медлительной тактикой (что-то вроде изматывания противника).
   Этот факт сам по себе говорит об интересе к — и, главное, участии писателя в — политической жизни. Отголоски, политические мотивы ощущаются и в некоторых его рассказах — впрочем, это не вызывает у читателя дискомфорта, поскольку автору присуще, наряду с многими другими достоинствами, чувство меры.

 Английская реформистская организация, основанная в 1884 году, без сомнений, многое сделала для того, чтобы превратить общество и государство в более демократические и даже более социалистические — наверное, слово «социальные» здесь больше подходит — формации.
   «Фабианское общество» вошло в 1900 году в состав лейбористской (читай — рабочей) партии, практически сразу после её основания.   И продолжало существовать на положении особой литературно-публицистической группы.
   Так что, можно смело утверждать, что Герберт Уэллс внёс весомый вклад «в рабочее дело», фактически участвуя в общественно-политической деятельности лейбористов.
   Ленину лейбористы не нравились, он считал их законченными оппортунистами и либералами, чуть ли не изменниками рабочего класса.   Ну, это всего лишь мнение отдельно взятого вождя, не будем на нём подробно останавливаться.   

 ...Кстати, Уэллс дождался триумфа лейбористской партии — состоящая преимущественно из рабочих (хотя возглавляемая, как правило, далеко не рабочими), она пришла к власти в Британии сразу после Второй мировой войны, в 1945-м, ещё при жизни писателя.   

 Расслоение и поляризация общества, обнищание наиболее обездоленных и обогащение «элиты»,
 противоречие между развитием техники и ухудшением положения большей части народа Уэллс считал характерной чертой современного ему буржуазного общества.   Подчёркивая, что в условиях капиталистической анархии, неуправляемого «дикого» капитализма научные открытия
 используются часто во вред людям, в разрушительных целях.

 В этом его подход к научной фантастике и
  пониманию развития общества во многом
   совпадает с подходом Александра
     Беляева, считавшего Уэллса
     своим любимым писателем...