Истина - величайшее благо в мире
Взялся читать книгу Свена Хедена «В сердце Азии». Впервые узнал, что корни саксаула являются наилучшим топливом. «Корни длинные и твердые как кость» - именно так написал автор. Про киргизов автор отозвался следующим образом: «Киргизы полудикий, но способный, здоровый и добродушный народ. Они любят величать себя «кайсаками» то есть храбрецами, молодцами, довольными своей одинокой жизнью в степях; предпочитают всему на свете свободу, не любят подчиняться и презирают тех, кто живет в городе или занимается земледелием.
Язык киргизов не особенно богат, и они в разговоре часто дополняют слова оживленной жестикуляцией». Точно так, - подумал я. Нынешние киргизы, когда говорят на русском, в разговор еще включают различные ни о чем не говорящие вставки, типа: «халям-балям» и «базар-вокзал». Свен Хеден описал туземную администрацию в Кашгаре: кур-баши — гарнизонный голова; аксакал — управляющий большим кварталом; эллик-баши — начальник участка (кичкинтай махаля). В Крыму была народность элликчи. Может это и не народность, а профессия квартальных? Однако нет, говорилось, с утверждением, что они по языку выходцы с Египта. Обратил внимание на слова: мин-булак, мин-баши. Вспомнил сибирский Минусинск. Во всех словах прослеживалась связь.
Весьма обрадовался встрече в книге с Повало-Швейским, которого долго искал в других источниках. Дело в том, что наш переговорный с китайцами участок в Киргизии начинался с пика Хан-Тенгри на Тянь-Шане, а заканчивался пиком Повало-Швейского на Памире. Долго пытался ответить, кто такой Повало-Швейский, а вот тут и встретились. В 1895 году он был губернатором Ферганы и располагался в ее главном городе Маргелане. Именно из Маргелана в 1891 году полковник Ионов с командой казаков пошел осваивать Памир до Индукуша, около перевала Барочил имел стычку с афганцами, основал летом 1893 года на Мургабе форт Ша-джан, а потом Памирский пост.
В 1895 году Повало-Швейский, будучи пограничным комиссаром, возглавлял нашу комиссию на пограничных переговорах с англичанами по Памиру. Переговоры проходили в Мехман-джалы, обсуждали прохождение пограничной линии от «озера Виктория до китайской границы». Наш погранкомиссар, как пишет автор, располагался в киргизской юрте, английский генерал Джерард в индийской палатке. Лагерь находился на левом берегу реки Ак-Су. Кого там только не было: афганцы, ваханцы, караванные проводники и прочие
Не стану перечислять кто входил в английскую делегацию, а в российскую, в качестве главных помощников: генерал Панафидин, бывший русский консул в Багдаде полковник Галкан, астроном Залесский, комендант Памирского поста капитан Скерский, сменивший Зайцева, доктор Вельман и 4 офицера. На переговорах присутствовала дружественная обстановка, хотя шла серьезная борьба за государственные интересы двух государств - русские двигали границу на юг, а англичане — на север.
Переговоры сопровождались многочисленными приемами, банкетами, вечерами в честь гостей с европейскими винами и ликерами. Проводились различные состязания — зрелища (тамаша) в том числе с целью проверки силы, ловкости, меткости и выездки. Все это осуществлялось под музыку оркестра. В этих мероприятиях принимал участие и афганский комиссар Гулам-Махмуд-хан.
Повало-Швейский рассказывал анекдоты времен турецкой войны, а генерал Джерад случаи охоты на тигров. Он их убил 216 штук. Комиссии проработали вместе три месяца. Переговоры закончились прощальными обедами. Русский прошел 4 сентября 1895 года. 13 сентября англичане ушли через перевал Даркот в Кашмир.
Свен Хеден на Памир шел через Фергану и перевал Тенгиз-бай, через долину Алай, перевал Кызыл-арт, озеро Каракуль, перевал Ак-Байтал. До Памирского поста прошел путь в 459 верст, сделал 18 дневных переходов. Караван шел через Чокур-Купрук (Глубокий мост), вдоль реки Кызыл-су, останавливался у Бор-добе (Серого холма), где было много волков и снега.
Мус — означает холодный. Вспомнилась наша нарынская комендатура Мустырь, которую, видимо, надо называть Муст-арт (Холодный перевал). По мнению автора, Суок тоже означает холодный. Караван останавливался на отдых на Суок Чубыр. Это место Свен перевел как Холодная Сибирь. По утверждению Свена страна Сибирь у тюрков называется «Чубырь». Где известно, Чу и Бир означает «река» - то есть «Страна рек». Помнится еще где-то читал, что цвет чубарый - означает пестрый. Чубырь - чубар — сибирь - пестрый.
Для себя открыл, что Алай это не только путь чабанов, купцов, но и паломников к святым местам.
На озере Кара-Куль ученый производил измерения и определил самое глубокое место — 230 метров. Аул Сары-таш у него на высоте 4434 метров, а Гульча-яйлак переводится как «Пастбище диких баранов». Эти места у Свена остались в стороне. По ним на Памир надо было подниматься из Оша через перевал Талдык. Он выбрал другой путь.
На Памирском посту, где пришлось побывать Свену, в 1895 году, находилось 160 солдат и казаков. Тем не менее, имелся оркестр из 12 человек. Встретил Свена капитан Зайцев, тесть Андрея Снесарева. Про которого я уже рассказывал. Во время пребывания Свена на посту с Гульчи, с последней телеграфной станции пришло сообщение о смерти Александра III. Сообщение читали вместе с тайным советником Кобеко, инспектировавшим в то время Туркестан. Надо же, - подумал я, - в царские времена генералы забирались как альпинисты на Памир, чтобы проверить соблюдается ли нужный порядок.
В Кашгар Хеден выбирался через перевалы Сары-кол и Джагатай высотой 4730 метра, через крепость Су-Баши, мимо Мустаг-ата, священной горы, где якобы захоронено 72 святых. Именно в этом месте сходились горные отроги Куньлунь, Гиндукуш, Каракорум, Памир и Тянь-Шань. Они, как бы протягивали здесь друг другу руки. Я бывал в этих местах и тоже протягивал и руки и ноги от усталости, когда забирался на этот самый Сары-кол. Своими глазами видел упомянутые отроги.
Дорога путешественника шла по Каро-коруму (Черному каменному пути). От «корум» происходит название перевала и заставы Курумды на участке Нарынского отряда, на которой служил мой давнишний знакомый и наставник генерал Харичев. Не легкие места, не зря Свен вспомнил путешественника Дэвисона, который умер по пути с Памира в Кашгар.
Троицын день в Кашгаре Свен встречал под звон церковного колокола, который накануне был привезен из «Нарынска», так Свен назвал русский пограничный пост Нарын, где мне пришлось побывать 100 лет спустя.. Колокол привезли для строящейся на участке русского консульства часовни. В консульстве, которое посетил Свен, имелось много живности: 300 кур, множество уток и гусей, индейка, мартышка, четыре попугая и 14 собак. Жили, как в свое время утверждали китайцы, «с опорой на собственные силы».
Больше всего его интересовал образ жизни туземцев. «И здесь, как и по всей Средней Азии, - писал Свен, - в ежедневном обиходе самый тяжелый труд выпадает на долю женщин. Они ставят и снимают юрту (кибитку), ткут ковры и ленты, вьют веревки, сучат нитки, доят коров и коз, ходят за овцами, за детьми, ведут хозяйство. Мужчины, в сущности, ничего не делают; сидят большей частью день-деньской вокруг огня, часто ездят в гости к соседям, покупают и меняют скот. Бедная радостями, но и беспечальная жизнь».
Женщина вступившая в брак с китайцем или европейцем считалась оскверненной, и по смерти ее не хоронили на общем кладбище: труп живущей с тем, кто ел свинину, может осквернить и другие могилы.
Подлинный и основательный ум всегда коренится в сердце
Продолжаю путешествие вместе с автором. Хош Кашгар - «Прощай Кашгар». Подумалось, что название города Ош возможно родилось от этого самого «Хош», ведь именно там прощались купцы, убывающие в далекий Китай по «Шелковому пути».
По книге к Свену Хедену обращались: «Сизынды кыргыз болдыныз» - «Теперь вы стали настоящим киргизом». Может и так. При этом, Свен наблюдает за деятельностью западных миссионеров, как им удается привлекать на свою сторону чужеземцев. Вот что он пишет: «Первый миссионер апостол Павел трудился на этой почве, когда развитые классы общества уже стали сомневаться в старых богах.....В настоящее время для правоверного мусульманина посягательство на свою веру со стороны чужеземцев представляется несправедливым, рассматривается как посягательство на самое дорогое наследство, перешедшее к нему от родителей».
То же самое можно сказать и про китайцев. «Главные азиатские религиозные учения, - по мнению Свена, - не поддаются уничтожению. Худы они или хороши, они неприменимо возьмут свое». Примечательно, что это было сказано накануне известного в Китае «Боксерского восстания», в умиротворении которого принимал участие дед.
Экспедиция ученого продолжается. Остались позади Файзабад (Обитель благодати) и Яй- Булак (Летний источник). Тюркское «мазар», наверняка, имеет отношение к нашему «мазурик». «Эски» -означает «старый», а что тогда «эскимос»? Если перевести «мос», как «холодный», то получиться «давно замерзший». Может и Москва имеет отношение к «мос» - холодный» и переводится как «Холодноводная». Заинтересовало меня и выражение «аш» - рисовая каша.
Нынче путь пустынный, - пишет автор. «Хер тараф яман кум» - «Нет дороги, всюду дурной песок» и кумчи — «пустынные жители». Кое где появляются «тограки» - тополя, а маленькие рощи кажутся раем (бехишт). Расстояния между ними огромные. Измеряются они по разному: специальными знаками (потаями), таша (камнями) или чакирыстами (окриками), то есть насколько слышно. Последнее меня заинтересовало. Где-то я уже читал, что «чакир» можно перевести, как «призывающий», в том числе, с мечети. Призывающий - это и есть кричащий.
Через пустыню Свен вышел на Ташкурган. О нем он пишет так: «Селение и крепость имели жалкий вид. Большинство жилищ представляло жалкое зрелище. Одни развалины после землетрясения; уцелевшие дома были испещрены трещинами. Китайский гарнизон и жители поселка размещались в палатках. Высота перевала Хунджераб (Хунджур-аб) 4810 метров, назван так по реке, вытекающей из ледника. Бежит она в сторону Лобнора. Другая река с этого ледника струилась в сторону Индии.
Путешествуя с западных окраин Китая в сторону Пекина, Свен останавливался в Гумбум («Десять тысяч изображений»). Гумбум это буддийский монастырь. Он у меня упоминается в «Красной линии». Автор тоже побывал в царстве кумирен. «У ворот китайские купцы понастроили ларей и продают богомольцам чашки, шелковые повязки, медную посуду, а также трубки, табак, и ножи. Наверху жилище живого Будды. Самая главная кумирня Сиркан с острой, круто изогнутой золоченой крышей. Внутри музея колоссальная статуя Цзыкавы, около 10 метров высотой. Перед ним горело пять лампад, на полу стояли полдюжины красивых медных ваз. В них хранились съедобные приношения божеству вроде риса, муки, цзамбы, воды, чая».
Свен записал: «Вдоль стен шли длинные полки с бесчисленными связками священных рукописей. Дворы кумирен кишели ламами. Одеяния их состояло из куска красной материи, наброшенной как плед или тога на плечо и обмотанной вокруг талии. Правое плечо всегда обнаженное. Различались они между собой, кажется, только тем, что одни были грязнее других. Хаос скульптурных изображений и красок, где синий, зеленый и лиловые цвета мирно уживались рядом. В глазах рябит. Западных людей все это утомляет».
Путешествие Свена закончилось в Пекине в 1896 году. Там он встречался с секретарем российского посольства Павловым. Возвращался в Швецию через Монголию и Сибирь. С Канска ехал поездом. Своего друга и помощника Ислам-бая оставил в Урге. Он вернулся в свой родной Ош («Прощай») через Урумчи.