В двух шагах от её сердца... Глава V
Этот день опустился на мои плечи тяжкой ношей. К ночи от бессилия в череде разношёрстных событий мозг мой затуманился, веки отяжелели, и я ощутил дикую усталость. Буквально дополз до спального места, плюхнул в него, налитое свинцом, непослушное тело, в надежде моментально забыться глубоким сном. Но юркие мысли продолжали крутиться в голове как назойливые мухи, не давая полностью расслабиться и уснуть, так что большую часть ночи я проворочался в кровати, отрубившись только под самое утро. Но перед пробуждением мне приснилось два очень ярких сна, которые я запомнил в мельчайших подробностях.
Первый сон привёл меня во двор Птички, только почему то этот двор напоминал мне мой собственный, но в нём росла та сама вишня, с которой я вчера поймал пикирующую вниз Щебетунью. Я сам зачем-то начал взбираться по лестнице на самый верх дерева. Взглянул вниз и сердце моё тревожно застучало, расстояние до земли казалось больше предполагаемого в несколько раз, голова резко закружилась и я, не дотянувшись руками до ствола дерева, рухнул спиной вниз. Пока я летел эти несколько секунд, то пытался хвататься обоими руками за ветви. Мне хотелось громко кричать, но как бывает обычно во сне, в горле пересыхает, и вместо крика, ты ощущаешь неспособность выдавить из себя хотя бы подобие звука. Так было и в этот раз, я летел, ощущая безысходность. А тоненькие веточки не способны были удержать мой вес. Они с хрустом ломались в моих руках и летели вниз вместе с сильно отяжелевшим, ставшим неподъёмным, телом. Больно не было, было очень страшно. Сердце бешено колотилось, от волнения меня прошибло потом. Я лежал на земле и смотрел в небо, а сверху, словно снаряды, меня безжалостно атаковали перезрелые ягоды вишни. Я отбивался от них руками, отворачиваясь лицом, но они были гораздо проворнее меня и точнее. Ударяясь о моё тело, они разрывались и пачкали мой новый модный батник, подаренный мне ещё вчера щедрой Птичкой. Красными пятнами вязкого сока брызги разлетались в разные стороны, и они почему-то были липкими как варенье. Через несколько минут я полностью завяз в этой красной густой массе, выбраться из которой не представлялось возможным. Тут я вскрикнул громко несколько раз и проснулся. Осознав, что это всего лишь сон, и пытаясь отогнать видение, я перевернулся на другой бок и тут же оказался во втором и последнем на это утро сне, прямо перед самым пробуждением.
В этом сне я бежал по полю, срывал цветы, и сквозь их лепестки смотрел на солнце. Рядом со мной я увидел очень красивую бабочку, она была ранена, одно из её крыльев было сильно повреждено. Мне показалось, что она просит о помощи. Тогда я аккуратно поймал её в ладони, стараясь не повредить неловким движением. Я держал её крепко, но нежно, создавая между рук необходимое для её жизни пространство. Я чувствовал как она щекочет мои ладони своими ослабевающими крыльями. Но когда я разжал руки, то в них ничего не оказалось. Я искал её повсюду, но бабочка будто испарилась. Я хотел забрать с собой сорванные цветы, но поле вдруг превратилось в пустыню, а сами цветы исчезли. И мне пришлось продвигаться к дому под палящим солнцем. Я шел очень медленно. Как бывает часто во снах, когда ты хочешь бежать быстрее, но не можешь, а тело перестаёт слушаться. Я передвигался словно черепаха ещё и в замедленной съёмке. Губы мои растрескались, а в горле пересохло. Неимоверно захотелось пить. Я начал озираться, но вокруг не было ничего. Один бесконечный песок на многие километры. Мне показалось, что я могу здесь и пропасть, просто сгинуть, и никто обо мне не вспомнит. И вдруг я увидел вдалеке оазис, он стал для меня каплей долгожданного дождя с неба, проснулась внутри надежда, и в груди защекотало от предвкушения. Этот оазис стал моим спасательным кругом, за который я незамедлительно решил ухватиться. Я пошёл к нему, всё так же медленно, мой путь казалось занял целую вечность. В конце, перед самым источником я уже не мог идти, и полз до него на коленях, но как только приблизился на расстояние вытянутой руки, мираж замигал помехами, словно старый телевизор с плохим приёмом, и рассеялся. И я увидел вокруг всё те же километры раскалённого от солнца песка. И застонал. Ничего не изменилось вокруг, но вдруг я почувствовал влагу на губах, и до боли знакомый голос произнёс: "На, держи, попей, страдалец!"
Я открыл глаза и увидел перед собой, сидящего на краешке кровати, Влада. Он снова поднёс стакан холодной воды к моим губам. Обняв стакан обоими ладонями, я жадно начал поглощать воду, будто не пил целую вечность. Когда стакан опустел, я спросил брата, как он догадался, что я хочу пить.
- Ты сначала кричал во сне, от чего я проснулся. И когда я пришёл в твою комнату, ты умоляюще попросил воды. Тогда я сходил за водой и вернулся уже к тебе со стаканом. Я не знал, что ты всё ещё спишь. Думал, что проснулся, но тебе плохо или же ты заболел.
- Спасибо, Владик. Надеюсь, что не заболел. Это всё дурные сны от излишних переживаний.
- Может хочешь рассказать об этом?
- Да нет, это ерунда всякая, что лезет в голову непрошенно, и потом вылезает в виде ночных кошмаров. Зачем тебе этим бредом забивать себе голову. А сколько сейчас времени?
- Пять часов. И я подумал, что раз уж мы так рано оба проснулись, может сходим порыбачить?
Не испытывая никакого желания погружаться в новые кошмары, я даже обрадовался возможности сменить обстановку и отвлечься от вчерашних переживаний. Тем более мы так редко проводили с братом время, с тех пор как он переехал жить в город, а уж когда женился и у него появились дети, мы стали видеться ещё меньше.
Своей лодки у нас никогда не было, но когда мы отправлялись на рыбалку, то заимствовали её у друга семьи - Палыча. Я быстро оделся и пошёл в огород накопать червей.
Предварительно, правда, открыл шкаф и проверил состояние подарка Птички, батник был чистый, не то что во сне. И я облегчённо вздохнул.
С банкой наживки, прямо через огороды, чтобы срезать расстояние, я метнулся к Палычу за ключом от лодки, что стояла на приколе лодочной станции. Палыч, как водится, рано утром еще спал. Он, как обычно, что-то нечленораздельно и недовольно пробурчал и указал кривым мозолистым пальцем на верхний ящик прикроватной тумбочки, предварительно наградив меня зловонной струёй утреннего перегара. Я забрал ключ и двинул к станции. Как мы и договаривались на пирсе меня уже ждал довольный предстоящей водной прогулкой брат, он прихватил с собой удочки и снасти, а так же термос с кофе и бутерброды. На моей же совести были ключ от лодки и червячки. Как только я увидел брата, то кое-что вспомнил.
- Черви! Я забыл их на крыльце Палыча! - я раздосадованно стукнул себя со всей силы ладонью по лбу.
- Ну ты растяпа! И о чём ты только думаешь? - засмеялся в ответ брат.
Если бы он знал, что почти каждую минуту я думаю о Ней, наверняка рассмеялся бы ещё громче и обязательно бы пристыдил. Но нет, я не дам ему такой возможности подтрунивать надо мной всю рыбалку. Из лодки деться будет некуда. Пусть уж лучше мои мысли и думы останутся при мне.
Я оставил брату ключ, приказав расчехлять лодку, а сам через огороды коротким путем побежал за заветной банкой. Мимо меня мелькали камыши, просёлочная дорога, поле с цветами, заборы деревни, дом за домом прямо до тех пор пока я не добежал до нужного мне крыльца. Банка спокойно дожидалась моего возвращения. Я прихватил её и побежал обратно. Те же самые дома, заборы, поле с цветами, просёлочная дорога, камыши и пирс, меня ждал тот же самый путь, только в обратном порядке. Когда я вернулся с приманкой и уже в хорошем настроении, мой брат сидел, свесив ноги почти к самой воде и запивал бутерброд горячим кофе. Я не замедлил присоединиться к нему. Незапланированный марафоны пробудил во мне зверский аппетит, и за одно отбросил гнетущие мысли как можно дальше. Я поел, и настроение моё многократно улучшилось. Как только мы отчалили от пирса, я предупредил брата, что рыбалка не должна затягиваться. И что у меня на сегодня имеется одно очень важное и неотложное дело. Всё утро я думал только о Птичке, и о её больной ноге, и откапывая червей, и бегая через огороды, и даже сейчас в лодке, я думал не о предстоящей рыбалке. И не том сколько и какой именно мне удастся поймать рыбы, а только о Ней, той что заняла собой всё пространство моего внутреннего мира.
- Хорошо, как скажешь! - ответил без лишних вопросов брат.
И мы оба взялись за вёсла. Прибыв на предполагаемое рыбное место, мы расчехлили удочки. Рыбалка шла довольно бойко. Нам однозначно везло. Одна за другой рыба заглатывала приманку, как какой-то деликатес. И нам удалось поймать гораздо больше ожидаемого. Когда всё складывается удачно, то время пролетает незаметно. Вот и сейчас, вытаскивая из воды одну другой больше рыбешку, мы очнулись только тогда, когда солнце начало запекать, словно жаркое, наши открытые макушки. Настала пора возвращаться обратно. Я налёг на вёсла, чтобы побыстрее причалить к берегу.
- А помнишь?Как нас стращали жуткими байками про кровожадного камышового кота?! - услышал я голос брата за спиной.
- Ёще бы не помнить! Который способен отгрызть часть тела у зазевавшегося простачка! - засмеявшись припомнил я вдруг жуткие подробности.
- И как только они не придумали истории про пираний или акул?
- А как нас стращали змеями, которые отлично умеют плавать...
- И подкрадываются к человеку сзади, чтобы воткнуть в него свои острые клыки. А помнишь как мы однажды обнаружили кладку змеиных яиц в воде рядом с камышами.
- Рядом с теми самыми, в которых живёт камышовый кот!
- И в тот момент кто-то зашуршал в камышах. Как мы тогда припустили! Мои ноги мельницей взмывали выше головы. Со всех ног бежали не озираясь до самого дома.
Мы засмеялись во весь голос. Было забавно вспоминать все эти детские истории. Которых было довольно много, именно они связывали нас с братом воедино, в дополнение к кровному родству у нас были общие воспоминания, большинство из которых оказались довольно приятными.
- Мы были доверчивыми дурнями!
- Ну ладно ещё ты, ты был тогда маленький - так что тебе позволительно. Но я чуть штанишки не намочил от страха. А ведь как-никак старше тебя на четыре года.
Справа от нас показалось поле подсолнечника, а рядом с ним - кукурузное.
- А помнишь как мы с Мишкой пошли кукурузные початки воровать?
- Конечно, помню. Тогда нас еще сторож Порфирий засёк. И бежал почти через всё поле ругаясь благим матом.
- Если бы только бежал и орал, он же еще попутно стрелял из своей двустволки.
- Мишане тогда очень не повезло, его штаны оказались на пути солевого снаряда.
- О да, бедняга, он потом на речке до вечера пятой точкой отмокал. А ближе к ночи ему еще от родителей влетело. Угораздило же Порфирию оказаться соседом его семьи.
- Да помню, как Миша рассказывал, что тот вломился с криками и оскорблениями в их дом и угрожал родакам приводом отпрыска в милицию за воровство, если тот не сдаст своих подельников.
- Но он, настоящий друг, стойко вынес нагоняй и не раскололся.
- И мы потом целый год за него домашку делали.
- Ну это того стоило. Только благодаря этому Мишутка сильно разленился и запустил совсем учёбу. Привык, что мы вместо него тетрадки заполняем.
- Да уж, оказали мы другу Мишке медвежью услугу!
- Кто же знал, во что это выльется?! Ну ничего, человеком вырос. Институт закончил. Теперь уважаемый старший специалист на комбинате. Так что природа взяла своё, наверстал упущенное.
За разговорами время пролетело незаметно. Еще каких-то пять минут и мы достигли бы пирса. Как вдруг Владик изъявил желание искупаться. Я честно пытался уговорить его подождать до лодочной станции, в некоторой надежде, что поплавать брат сможет и без меня, а я тем временем направлюсь домой к Щебетунье. Но все мои уговоры оказались тщетны. В ход был пущен даже старый приём, шантажировал меня брат всегда крайне умело на правах старшего и более опытного.
- Мы так редко проводим время вместе, да и здесь на глубине вода чище, - не унимался брательник.
Так мне пришлось ему уступить, впрочем как обычно, из нас двоих он всегда был главнее, по праву старшинства, и по умолчанию правее. Между нами было четыре года разницы, и когда родителей не стало, то он с бабушкой некоторое время вплотную заботились обо мне.
Пока он довольно бултыхался в воде, моё сердце было не на месте. Мне хотелось выпрыгнуть из лодки и вплавь добраться до берега, бежать в мокрой одежде через огороды, лишь бы побыстрее увидеть мою раненую Птичку.
Минут через пятнадцать брат наплавался и забрался обратно в лодку. Но мне эта четверть часа показалась целой вечностью. Пока он одевался, я был вынужден один грести в сторону берега. По прибытии я оставил на Влада лодку и рыбу, а сам что есть сил побежал к дому Щебетуньи.
Я понёсся через поле, чтобы срезать расстояние и добраться до неё как можно быстрее. Сердце моё бешено колотилось, то ли от стремительного бега, то ли от внутреннего волнения. Я был на взводе, и всё же по ходу успевал срывать полевые цветы. Завидев её дом я замедлил шаг и попытался отдышаться, а ветер продолжал обдувать меня вместе с увесистой ароматной цветастой охапкой в моих руках.
Я с силой толкнул калитку, но она оказалась запертой. Вспомнив, что запасной ключ всегда хранится с обратной стороны забора в углублении сверху и справа от двери я пошарил рукой и нащупал металлический холодный более всего нужный мне сейчас предмет. Открыв дверь калитки я взбежал по отремонтированной вчера мною лестнице, но дверь в дом так же оказалась закрытой. Порывшись в тайнике под одной из ступенек, я открыл входную дверь и вошёл. В доме никого не было. Зато в нём было прохладно и очень тихо, и только комнатные часы с маятником гулко отсчитывали секунду за секундой. Оставив букет цветов лежать на кухонном столе, я оглядел дом в поисках записки. Тщательно осмотрел все легкодоступные поверхности. Пошарил на столе, на тумбочке, на кровати, на подоконнике, но записки не было. Я сел в кресло качалку и задумался. Раз уж записки нет на видных местах, то наверное её никогда и не было. На прикроватной тумбочке лежала та самая книга со стихами, и я решился взять её домой почитать, на время отсутствия хозяйки. Как нечто особенное, волшебный предмет или талисман на удачу, что соединял невидимым мостиком меня с моей новой знакомой. Конечно же я понимал, что нехорошо брать чужое без спросу, но спрашивать было не у кого. На всякий случай перед выходом я заглянул в комнату со швейной машинкой, которая чёрным металлическим корпусом удивлённо уставилась на меня, и ведь была права, мне нечего было делать в чужом и пустом доме. И я вышел за порог.
Окончательно осознав, что я опоздал, и теперь благодаря этому понятия не имею, где сейчас находится моя Птичка и всё ли с ней в порядке, я схватился за голову. Но что именно я мог предпринять сейчас, когда было уже слишком поздно. Где её теперь искать?! Она не оставила ничего. Ни знака, ни намёка, ни подсказки, никакой совершенно мало-мальской информации. Как бы я был рад сейчас хотя бы маленькому никчёмному клочку бумаги с парой обнадёживающих слов на нём, коряво написанными впопыхах огрызком простого карандаша. Эти несколько слов могли бы отогреть моё сердце и успокоить. Не могла же она сама с больной ногой куда-то уйти или уехать. Я стал спускаться по ступеням крыльца, как вдруг вспомнил про букет цветов, что нарвал для неё по дороге. Если бы он остался лежать на столе, то вскорости завял. Вдруг она вернётся с минуты на минуту или же в ближайший час-два. Увидит цветы, и обязательно поймёт, что они от меня. Тогда я вернулся на кухню и поставил цветы в воду, в вазочку, которую нашёл в хозяйском серванте.
Заперев за собой дверь, и вернув ключи на их законные места, я заметил у дома напротив Петровича, он сидел на скамейке и дымил как паровоз. Увидав меня, сосед тут же небрежным жестом подозвал меня к себе.
- Хозяйку что ли ищешь? - спросил он хитро, растягивая сильно букву О. - Так её с полчаса назад Жених в город увёз, говорят у неё травма ноги. Может даже перелом.
- Какой ещё Жених? - почти выкрикнул я в ответ.
- Известно какой, еёйный, городской, богатенький видать, приехал за ней на собственной машине! - продолжил как ни в чем не бывало Петрович.
Похоже всем в посёлке, кроме меня, было известно гораздо больше и про мою Птичку, и про "еёйного" Жениха. Один я до недавнего времени ничего не видел и не слышал, и совершенно ни на что не обращал внимания.
- Понятно! - процедил я сквозь зубы.
- То то и понятно, что ничего не понятно. - продолжил Петрович и затушил остаток бычка о скамейку. Бросив потушенный окурок в кусты, и приложив руку к губам, он прошептал: "Эх, упустил ты свою Птичку, Раззява!"
- Что? - удивленно переспросил я.
- Раззява, говорю. Чё ж тут не понятного. Как нашёл хватай, и рот по чём зря не разевай!
- Да я не об этом. С Раззявой согласен. Я и есть такой и даже хуже. Птичкой её назвал почему? - взбудоражился я не на шутку.
- Птичка и есть! Да её все так в посёлке зовут. По паспорту то у неё другое имя, а это прозвище, местное. Да её все в посёлке так называют. Она ж щебечет, заливается, и порхает по всей деревне. Реактивный двигатель у неё что ли в одном месте. А ты что ж не знал? - удивленно переспросил Петрович.
- Знать я может наверняка и не знал, но почувствовал. И за глаза её Птичкой и Щебетуньей называл. - Вздохнул я и тут мне на душе стало еще тоскливее.
- Ну ты это, так не переживай. Может ещё и свидитесь. Подлечи ногу и вернётся.
С этими словами Петрович сочувственно потрепал меня по плечу и поплёлся домой.
Я же совершенно не знал куда мне теперь идти, и что делать. Я будто враз потерял все ориентиры в пространстве и значимость самой жизни. И все события смешались воедино в один запутанный клубок.
Эти два шага до своего дома я шел еле отрывая ноги от земли. Войдя в дом я упал на кровать и проспал до самого вечера. Разбудил же меня запах жареной рыбы. Выйдя из тёмной комнаты на ослепляющую светом кухню, из которой доносились божественные ароматы, я осознал насколько сильно проголодался. За ужином, на свой страх и риск, я решился рассказать брату всю историю. Я понимал, что могу оказаться непонятым или даже осмеянным и всё же рискнул. Не знаю чего именно я ожидал, то ли свежего взгляда со стороны, то ли дельного совета. А может быть мне просто нужно было выговориться. Он молча выслушал меня и только в конце, после долгой паузы, вымолвил - Ну ты, брат, влип!
- Спасибо, подержал! Я вообще то на другое рассчитывал.
- И на что же ты рассчитывал?!
- Не знаю, может, что ты как старший и более опытный в подобных вопросах брат, нечто умное посоветуешь. Ты давно женат, у тебя жена и двое детей, получается в сердечных делах гораздо лучше должен разбираться.
- Так, дело ясное, что дело тёмное! - ответил он вздыхая и разводя руками.
Я не знал, что именно он имел этой фразой в виду. Но видимо ничего хорошего. Потому что вид у него был невеселый, впрочем как и у меня. Следующие десять - пятнадцать минут он то и дело качал головой и вздыхал. То чесал затылок, то поглаживал подбородок, а мне в глаза вообще старался не смотреть. Затем, он похлопал меня по плечу и сказал: "Ну, по койкам! Утро вечера мудренее!" И тут же скрылся в своей спальне.
Я тщетно пытался уснуть. Изрядно выспавшись днём, сон на меня снисходить отказался. И я вышел на крыльцо под тёмное, усыпанное звёздами небо. Ночь была тёплой, все условия для приятной прогулки. Но куда податься в селе в такое время, когда все в округе спят, а поблизости нет ни единого работающего заведения. Тут я услышал в соседском доме громкие крики под звон бьющейся посуды. Взвизгнула кошка, залаял пёс, а затем как из пулемёта посыпались бранные слова человечьей речи. Хлопнула дверь. И я услышал громкие шаги, ведущие дебошира из дома на улицу. Я тоже вышел за калитку, через дом от меня на лавочке разместился пьяный Петрович, он укладывался на неё вместе с ногами, будто обустраивал постоянное место ночлега, и затих. Я подошёл к нему поближе, чтобы проверить, живой ли он. Мне показалось, что сосед не дышит. Я наклонился к нему пониже и вдруг получил кулаком по уху. Петрович что-то невнятно и недовольно пробурчал, потом сел и стал смотреть на меня стеклянным взглядом.
- Ты кто таков? - спросил он заплетающимся языком.
- Я сосед, мы сегодня днём разговаривали, помните?
- Не помню! - сказал тот и опять повалился на лавку.
Я понимал, что с пьяным разговоры бесполезны. Но только решился уйти, как сосед снова вскочил и обратился ко мне с просьбой.
- У тебя выпить есть?
- Мне кажется вам уже хватит.
- Да я трезв, как стекло! Давай ещё по рюмочке, перед сном.
Спорить с ним было бесполезно. И я пошёл домой, но вместо алкоголя принёс бедолаге банку с рассолом, в котором одиноко плавал последний огурец.
- Что за пузырь такой странный? - пробурчал недоумевая Петрович.
- Банка это с огурцом и рассолом.
- А пузырь где тогда? Огурец, понятное дело, закусь. А пить чего будем?
- Пить будем рассол, а огурцом закусывать.
От моего предложения Петрович поморщился, но сопротивляться не стал. Я свинтил крышку и протянул гуляке банку. Тот жадно выпил всё до последней капли. Потом достал со дна огурец. На улице было так тихо, что хруст огурцом вперемешку с чавканьем смачно разнеслись эхом по ближайшей округе. И тут глаза соседа прояснились.
- Ты кто таков? И почему мы здесь? - спросил он удивлённо у меня снова.
- Я сосед. А вы вышли подышать свежим воздухом перед сном.
Тогда Петрович кивнул, вручил мне обратно пустую банку, и молча поплёлся домой.
За забором было тихо, я понял что драмы больше на сегодня не предвидится, облегчённо вздохнул и тоже направился к своему крыльцу. Перед тем как войти в дом я ещё раз посмотрел на небо. Было темно, тепло и тихо, а звёзды глазели на меня из этой темноты, поражая неземной красотой. И эту их красоту я мог сравнить только с одним, знакомым мне прелестным созданием. Я вновь подумало Птичке и мысленно постарался нашу встречу приблизить. Представил, как увижу её, и что ей скажу. Как она будет смотреть на меня, и что я сам стану гораздо смелее и решительнее, чем в прошлый раз. Что уж тогда-то я свой шанс ни за что не упущу.
Я улёгся в кровать, воткнул в уши наушники, включил спокойную музыку, и не заметил как уснул. А поднял меня из кровати запах свежесваренного кофе, который взбодрил меня и моментально поднял из постели. Босыми ногами я доплёлся до кухонного стола и плюхнулся на что-то не слишком мягкое, подо мной лежала стопка писем и свежих газет.
- Я позволил себе забрать в дом корреспонденцию! Ты совсем туда не заглядываешь, в почтовом ящике не было свободного места - в пол оборота, колдуя над яичницей у плиты, произнёс мой брат.
- Мне редко кто-то пишет, так что я проверяю ящик раз в несколько месяцев. А газет и журналов я не выписываю вовсе.
- А это тогда что? - спросил брав указав на стопку бумаги.
- Даже не знаю. Макулатура какая-то.
И я нехотя, и не глядя переложил стопку рекламных листовок, газет и каких-то конвертов на другой близстоящий стул.
Было ещё слишком рано. И я не успел разжиться аппетитом. А потому позволил себе лишь чашку горячего кофе. Влад же с особым усердием уплетал омлет, поглядывая на меня с другой стороны кухонного стола. Всё это время я молчал и старался на него не смотреть, погружённый глубоко в свои мысли, и тут меня посетила одна очень странная идея, которой я и поспешил поделиться с братом.
- Раз в деревне все гораздо лучше меня знают Птичку, может быть стоит расспросить соседей на счет неё и за одно побольше узнать о "еёйном" Женихе?
Владик поддержал мою идею. Но закончив мыть посуду, резко засобирался домой.
- Всё правильно, начинай, а я позже присоединюсь...
- Ты уже уезжаешь? Вроде хотел недельку побыть?! - удивленно и слегка разочарованно поинтересовался я.
- Да так получилось, что жена утром позвонила и сказала, что у детей похоже ветрянка. Попросила меня срочно вернуться и помочь намазать их с ног до головы зелёнкой. И ещё у них обоих высокая температура, которая никак не сбивается. В общем, придётся ехать обратно, попутно заскочив за лекарствами в аптеку. Но я постараюсь наведаться к тебе через пару дней снова. Хотя точно не обещаю, не известно как там всё дома будет продвигаться. Но очень постараюсь. Ты, главное, не унывай. Сам знаешь, закон подлости, если уж что-то случается, то всё и сразу.
Брат уехал, а я снова остался один, сам с собой и наедине со своей бедой. Я испытывал разочарование, и не мог себе простить, ни то что допустил её травму, ни то что затянул с решением проблемы. Внутри было сыро, пусто и гадко. Всего два шага отделяли меня от мечты, а я позволил этому незначительному расстоянию разверзнуться между нами непроглядной бездной.
Тут в дверь кто-то постучал, чем и спас меня от самокопания. Ко мне редко кто-то приходил просто так, обычно только по делу, когда нужно было что-то починить. Я выглянул за дверь и очень удивился, когда на пороге увидел уже полностью протрезвевшего Петровича.
- Чем обязан визитом? - спросил я соседа.
Я не был уверен, что тот помнит про наши ночные посиделки возле дома на лавочке, а потому решил об этом не напоминать. Хотя Петрович и был моим соседом, но ни разу до сего времени не заходил ко мне в дом, и не по какому поводу лично не обращался. Знались, конечно же, здоровались. Но не более того.
- Ты это, зайди ко мне, моя за тобой послала, говорит дело у неё к тебе есть, важное!
Я кивнул. А Петрович испарился за пределами двери, будто его и не было. Закрыв поспешно дверь, я направился к соседскому дому.
Агафья встретила меня как родного. Пригласила к столу в саду и накормила яичницей-глазуньей. К тому времени во мне проснулся зверский аппетит. Хлеб серый густо намазала домашним сливочным маслом, постоянно подливая в мой стакан парного молока. Я не ожидал подобного приёма. Такое случилось впервые на моей памяти. Но я был благодарен, что могу отвлечься от тревожных мыслей хотя бы ненадолго.
Всё время, пока я уплетал свежеприготовленный завтрак, Агафья разглядывала меня с сожалеющим взглядом. И только когда я закончил трапезу вдруг не выдержав запричитала жалостливым тоном.
- Бедолажечка, как же тебя так угораздило! И так несчастье одно за другим на вашу семью постоянно сыпется, и снова, не одно так другое, нет бедам этим проклятым ни конца, ни края!
Я не понимал о чём именно так сокрушается соседка, а вопросы задавать побоялся. Сидел. смотрел на неё и думал, чего ожидать дальше.
Агафья посмотрела на меня. Вздохнула, схватилась за сердце. Налила себе молока из глиняного кувшина. Опрокинула залпом стакан и продолжила причитать.
- Да что же за жизнь то такая, несправедливая, судьба непутёвая, любовь несчастная, и напасти сплошные одна за другой, одна за другой!
На этих словах она замерла, будто у батареек внутри неё закончился заряд.
Я воспользовался долгой паузой, чтобы набраться смелости и уточнить, что именно мою соседку так расстроило.
- Как что, Милок! Так вся деревня уже судачит, ой кака беда - огорчение!
- Расскажите всё по порядку, тётя Агафья, не пугайте меня так.
- Да что рассказывать то, ты же лучше меня всё знаешь, как непосредственный участник событий!
Может быть я и хотел бы знать лучше, о чём была в курсе вся деревня, только мне никто об этом раньше не докладывал.
- Можете спокойно в двух словах мне рассказать, о чём именно вы так сильно переживаете?
- Спокойно? В двух словах? Могу! Но не обещаю...
Тут она вдохнула поглубже и осела. После чего произнесла без лишних эмоций скороговоркой: "Ну так то ж вся деревня знает, что ты долго ухаживал за нашей соседкой напротив, что она тебе была Невестой, а как красиво ухаживал, как смотрели друг на друга аки голубки, а какая семья бы могла получиться, конкурентам на зависть, родителям на радость, заглядеться и от счастья помереть. А тут взялся этот городской "еёйный" Жених, с которым они в институтах всяких учились и увёз её восвояси от тебя сердешного! Как теперь жить, что же теперь будет?"
Эту историю Агафья поведала мне на одном дыхании, ни разу не сбившись, в единой тональности, и только в самом конце выдохнула. Потом она строго и пристально посмотрела мне в глаза, будто ища подтверждения своим словам.
Разочаровывать соседку не хотелось, да и был ли смысл переубеждать её в том, о чём судачила вся деревня. Тогда я решил ей подыграть в надежде выведать хоть что-нибудь о Птичке.
- Вот так и живём! - произнёс я в ответ, потупив взгляд себе под ноги.
- Ну и что же ты собираешься делать? Ох, не надо было этим пижонам городским свою Невесту отдавать. Разок бы врезал по морде, они бы и улепётывать начали. обратно в свои царские хоромы. А теперича что делать собираешься?
- Буду бороться за нее, и за нашу любовь?! - неуверенно произнёс я, ища в собеседнице подтверждения своим намерениям.
- Ты меня об этом спрашиваешь? Да как ты смеешь сомневаться, когда такая любовь, всей жизни, когда такие чувства, высокие! Да такое один раз бывает, и больше не повторяется. Ты должен этому поганцу накостылять, а зазнобу свою вернуть во что бы то ни стало! Понял?
- Понял! Только где она сейчас я не знаю!
- Так спроси у дяди её. У неё и подружки в городе есть, с которыми она в общежитии жила, пока училась. Приезжали сюда пару раз отдыхать, я имён не помню, но дядя то её точно знает.
- Дяди сейчас нет на месте, он только на днях приезжает.
- Так у лучшей подруженьки её в деревне тогда спроси, али ты Весту не знаешь? - она заискивающе попыталась поймать мой взгляд.
- Знать я Весту, конечно же, знаю, только не помню, где она живёт!
- Вот вы какие мужики, ничего не помните, где бутылку припрятали с водкой - то вы даже полумёртвые всегда знаете, а как чего помочь надо или по делу сходить, так не докричишься, не допросишься!
На этих словах она посмотрела на меня очень строго. Так что вид у меня сделался бледный и напуганный, тогда она смягчилась и продолжила уже спокойным голосом: "Да все знают где она живёт, в домике деревянном одноэтажном с голубыми резными ставенками, он стоит за невысоким редким забором такого же цвета, а возле него растёт раскидистая облепиха. Домик тот сразу перед поворотом в сторону Клуба и библиотеки".
Услышав эти слова я немного приободрился. Библиотека - это еще одно место, где можно было информацию о Птичке поискать. А вот Веста, я её совершенно не знал, как же я заявлюсь без приглашения в её дом, смогу ли начать расспрашивать и самое главное станет ли она незнакомцу ценную информацию сдавать.
- Спасибо за завтрак, тётя Агафья, я тогда пойду?
Мне не терпелось поскорее приступить к поискам, так что я вскочил со стула как ужаленный.
- Иди, Милый! Только перед уходом мне кран на кухне почини. Подтекает уже третью неделю, а мужик мой не чешется. Инструмент уже у мойки.
Дел там было на пять минут. После починки я хотел уж было попрощаться с Агафьей, но она принялась проверять проделанную работу. Стоя на крыльце и принимая её благодарность я засмотрелся на мальву, точно такую же какая росла в моём саду, и в саду Птички.
- На что засмотрелся, Милый? Ах да, мальва твоей бабушки Капитолины. Знаешь, твоя баба Капа была потрясающей души человеком, ты в неё такой же добрый и отзывчивый пошёл. Но судьба у неё сложная была. Почему хорошим людям с личным счастьем редко везёт?! Незаслуженно рано потеряла большую часть семьи. Мужа и двух старших сыновей забрала война. Остался у неё только младший, отец твой Кондрат, да и с тем беда негаданно приключилась.
Вспоминать о потере родителей мне совершенно сейчас не хотелось, и уж тем более обсуждать это с соседкой, и я поспешил перевести тему, делая вид, что очень спешу. Но Агафья, как на грех, ударилась в воспоминания, и отпускать меня сразу не захотела. Проводив до самой калитки она продолжила рассказывать мне про события своей молодости.
- А ты знаешь, что твоя баба Капа несколько раз спасала мне жизнь?
- Нет, конечно не знал - ответил я и тут же пожалел, потому что Агафья завела глаза вверх и с упоением продолжила рассказывать мне про те времена и пережитые ей тяжёлые события.
На моей душе и так в данный момент было не слишком светло, и чужая ноша была, казалось, не по силам. Но услышав про героические поступки свой бабушки во время войны, я вдруг задумался о том, что героями больше принято считать тех, кто воевал в районе боевых действий, а о подвигах в тылу так мало где-либо упоминается. Я помнил, что бабушка всегда и всех лечила. Что она выращивала в нашем саду всяческие травки и коренья. И она откуда-то знала, чем напоить нас с братом, чтобы мы быстрее уснули или у нас перестали болеть животы, как снять зуд и покраснение, вылечить больное горло или же ускорить любое выздоровление. Помню, как она отпаивала нас с Владом то отваром, то микстурой, то какой-то пряной или же горькой настойкой. Каждая трава хранилась в отдельной банке, каждая банка ей тщательно подписывалась. Она знала всё про пропорции, когда, что и сколько нужно давать. И многие в нашей деревне обращались чаще даже к ней, чем к докторам. Бабуля очень любила природу, и та щедро делилась с ней своими секретами.
Агафья поведала мне о том, что в голодные годы войны, когда есть было нечего и вместо овощей варили картофельные очистки и какие-то корешки, моя бабушка тайно от немцев разбила на меловой горе, прямо у кромки леса за кустами с малиной небольшой огород. Наша земля всегда славилась обилием минералов и благодаря качественной почве на ней всё само собой росло, без особого ухода. Она маскировала этот огород ветками деревьев, так чтобы тайное место случайно не обнаружили. И потихоньку таскала оттуда для соседей овощей. Как она лечила всех своими отварами, и даже однажды отважилась пойти в глухой лес к партизанам за лекарствами, когда Агафья разболелась не на шутку, и без пенициллина было уже не обойтись, чем и спасла соседку от неминуемой смерти. А уж от голода спасала не только её и к тому же многократно.
- Она была смелой, доброй и щедрой - закончила свой рассказ Агафья.
Я поблагодарил её за воспоминания о дорогом мне человеке, и вышел за калитку.
Странно, что всё это открылось только сейчас, но видимо пришло для этого время.
Я уже было направился в сторону дома, чтобы разработать план дальнейших действий, как по дороге мне встретились Палыч с Петровичем, уже изрядно налакавшиеся, они шли по тропинке в обнимку и пели какую-то народную песню, а может и частушки, языки у них заплетались, и текст из-за нарушенной дикции было сложно разобрать. Со слухом у друзей тоже были большие проблемы, один излишне растягивал слова, попеременно икая, другой же выкрикивал громче окончания и невпопад басил. При виде меня они остановились. И тут Петрович полез ко мне обниматься. Может быть он вспомнил ночные посиделки, а может боялся упасть, и потому зацепился за меня. Он ненадолго завис на мне, потом переставил ноги удобнее, оттолкнулся и встал ровно.
- Спасибо тебе, сосед! Ну как там моя тебе мозги вправила, незадавшийся женишок! - на этих словах он прыснул от смеха.
Палыч стоял рядом, пошатываясь и посматривая исподлобья, попутно громко икая.
- А ты знаешь, хоть как нас зовут? - продолжил заплетающимся языком Петрович.
- Палыч и Петрович! - ответил я.
- Сам ты Палыч и Петрович, Минин и Пожарский еще бы сказал, грамотей!
- Это Отчества наши, а имена наши хоть знаешь?
А ведь и правда я никогда не задумывался над тем, как этих балагуров на самом деле зовут, предпосылок не было.
- Ну и как же вас зовут?
- То то, слухай сюда и запоминай, меня зовут Харитон, а Палыча - Филимон! Запомнил? Харитон и Филимон! Харитон и Филимон! - называя имена Петрович указывал пальцем попеременно то на себя, то на еле стоявшего рядом друга.
Я молча кивал.
- Да хватит уже мордой трясти, ты же не осёл, я тебя по хорошему спрашиваю ты запомнил?
- Да, запомнил я, запомнил! Харитон и Филимон! - на этих словах теперь уже я потыкал в соседей поочередно указательным пальцем.
Тогда Петрович удовлетворённо вытянулся в струнку.
- Другое дело, сосед! Ну всё нам пора, а то мне от моей влетит, если она меня в таком виде заприметит, а Палычу еще до дома надо дошкондыбать.
На этих словах друзья обнялись и поддерживая друг друга, создавая некий баланс от противовеса двинулись в сторону своих домов.
Я же направился к себе. И присев на краешек стула в своей комнате стал обдумывать дальнейший план действий. Я не считал сколько времени прошло, очнулся я от стука в окно. Выглянув за его пределы я увидел рыженькую молодую девушку. Указав ей жестом на калитку я направился к входной двери.
За дверью я увидел слегка обескураженную конопатую девчушку.
- Это вы Мастер? - пролепетала она неуверенно.
- Да, я. Чем могу помочь?
- У нас в доме кран сломался, и вентиль воду перекрывающий тоже сорвало, вот вода и хлещет во все стороны. Меня маменька за вами срочно послала. Она сама на работе, дом без пригляда остался.
- Ну раз такая беда, то поспешим!
Я хотел было взять свои инструменты и переодеться в рабочую одежду, но тут вспомнил, что так со вчерашнего дня и не забрал их от Птички. Там же оставалась сохнуть и моя рабочая рубашка.
- Мне только надо в соседний дом забежать на минутку, а потом сразу к вам!
Нацепив комбинезон поверх майки я вышел во двор. Рыжеволосая увязалась за мной. Она следовала по пятам, будто бы от меня зависела её жизнь и пристально наблюдала за каждым моим движением. Мы отправились к дому Щебетуньи. Когда я открыл калитку, моя спутница посмотрела на меня недоверчиво, а когда я не только забрал свои инструменты, но еще и рубаху из сада, где она до сих пор так на солнышке и грелась, девушка закусила от досады нижнюю губу.
- А почему ваша рубашка и инструменты оказались у Марго? - спросила резким тоном рыжеволосая.
- У Марго? - переспросил я крайне удивленно. И сердце моё заколотилось в бешеном ритме. Я впервые услышал реальное имя моей избранницы, и оно мне на слух не очень то понравилось. Марго - прямо как у Дюма "Королева Марго". Мне показалось, что это имя ей не подходит и с её образом совершенно не вяжется.
Какая любопытная! - подумал я. Отвечать на назойливые вопросы мне не хотелось, но возникшая пауза сдавливала воздушное пространство, а до дома заказчицы было ещё далеко. Я оттягивал время как мог, делая вид, что проверяю инструменты, все ли из них на месте. И сославшись на то, что мы спешим, предложил вернуться к этой теме уже после устранения последствий аварии. По дороге я пытался придумать какую-нибудь правдоподобную историю, но ничего путного на ум не приходило. Похоже самым правдоподобным в этой ситуации было бы рассказать правду. Ответить коротко и ясно, не вдаваясь в детали.
Тут мы подошли к невысокому голубому забору, который удачно гармонировал с резными ставнями на окнах, где раскидистая облепиха, густо усеянная яркими-оранжевыми ягодами, почти полностью перекрывала обзор на одноэтажный деревянный домик. Мы зашли внутрь, и хотя хозяйка нашла чем на время заткнуть водосточную трубу, на полу успело образоваться целое озеро. Я снял обувь, закатал штанины и прошлёпав босыми ногами по мокрому полу вплоть до самой кухни, незамедлительно приступил к работе.
Доделав всё необходимое до самого конца, я решил поскорее улизнуть, чтобы избавить себя от необходимости объясняться.
Но рыжеволосая поджидала меня у самого выхода.
- Может быть хотите чаю? - услужливо спросила она меня.
Осознавая, что приглашение к чаю является так же введением в не слишком приятную для меня беседу, я поспешил отказаться. Но Рыжая затейница перекрыла собой выход.
- Марго моя самая близкая подруга, у неё от меня нет никаких секретов. Странно, что она про вас никогда не рассказывала! - обиженно затараторила Рыжуля.
Я хотел было упрекнуть девушку в излишнем любопытстве и даже назойливости, но тут вспомнил слова Агафьи. И кусочки картинки сложились воедино. Ну конечно же, голубой одноэтажный домик, такой же голубой забор, резные окна и облепиха. Тут до меня наконец-то дошло и я просиял от счастья.
- Так ты и есть Веста? - воскликнул я.
- Да, это я, значит она вам про меня рассказывала? - ответила девушка, с долей смущения в голосе.
- Конечно же, рассказывала, как не обмолвиться про лучшую подругу, но, правда, не очень много...
Я понимал, что это мой шанс разведать побольше о жизни Птички, и потому согласился на чай.
В гостиной я углядел в хозяйском серванте фотографию, на ней была Веста и Марго в форме младших школьниц. На голове одной из них были смешные косички, а у другой - торчащие вверх хвостики. Я осторожно вынул фото из серванта и принялся рассматривать.
- А хотите я покажу вам и другие фотографии! - неожиданно спросила молодая хозяйка.
Я разглядывал с интересом школьные фотографии, на которых то и дело мне попадалась маленькая Марго. Она почему-то казалась мне очень знакомой, будто я знал её всю свою жизнь. Когда же дело дошло до совместного школьного фото, а обрадовался так, будто выиграл в лотерею, каждый ученик в классе был подписан и под фотографией Птички красовалось её полное имя и фамилия - Маргарита Щербинина.
Маргарита, ну это совершенно другое дело. Не то что Марго, подумал я. Рита, Риточка, Ритуля, все эти уменьшительно-ласкательные производные от Маргариты нравились мне гораздо больше, чем то как её называла Веста. Имя Марго казалось мне холодным и слишком уж величественным, тогда как его носительница казалась мне исключительно мягкой, доброй, тёплой, душевной, женственной и необычайно притягательной. Я замечтался, но мои полёты в грёзах прервала Веста.
- Вы уж меня извините, но мне нужно еще в доме прибраться после потопа. Скоро мама с братом вернутся домой, а у меня еще обед не готов.
Я понял, что задерживаться в доме становится неудобным, но осознавал, что так и не узнал достаточно нового и важного, приближающего меня к разгадке этой тайны. Мне очень хотелось задать Весте еще несколько вопросов. Пока она провожала меня до калитки я пытался найти какой-то повод увидеться еще раз, и тут навстречу мне в калитку зашли рыжеволосая женщина средних лет с белобрысым мальчонкой, примерно десяти лет. Старшая Хозяйка отблагодарила меня за проделанную работу и уже было вздумала попрощаться, но тут я заметил покосившийся по правому краю забор и незамедлительно предложил его починить.
- Да мне нечем особо будет с вами расплатиться, живём с таким перекошенным забором много лет, уже привыкли. Взрослых мужиков в доме нет, потому и починить некому! - проговорила женщина, с некоторой досадой в голосе.
- Я вам так помогу, без оплаты. Это не сложно, немного времени займёт.
- Ну что вы, мне не удобно. Как так без оплаты?!
- Не отказывайтесь, прошу вас. Когда я могу к вам прийти? - я был настойчив и под моим напором хозяйка сдалась.
- Ну раз вы настаиваете, давайте тогда завтра с утра, если не передумаете. Веста откроет, она будет в утренние часы дома.
Мы обо всём договорились и я довольный своей предприимчивостью направился в сторону Клуба, и находящейся внутри здания Библиотеки.
Продолжение следует...
Costa Maria