У нас во дворе была свора бездомных кошек. Так как я очень любил животных, я стал наблюдать за этим мини-кошачьим царством.
Большинство кошек - были пугливые, на их мохнатых мордочках выражался испуг при моём приближении и животные быстро ретировались в своё жилище в подвале полуразрушенного дома.
Но была одна темно-рыжая бестия с горящими чертовщинкой зелёными глазами, которая вела себя необычно. Она могла с урчанием принимать мои ласки, а через час уже сторониться, как-будто я - объект её продолжительного раздражения.
Среди своих сородичей эта кошка вела себя важно и немного отстранёно. По поведению складывалось такое ощущение, что она была намного сообразительней и опытней всех остальных, хотя с виду - казалась молодой и наивной.
Но рыжая бестия иногда могла позволить себе и игры с другими кошками, она не была лишена игривости, кошка часто дружила с котами. Я заметил, что у неё был характер - опасно было её злить.
Как-то я засмотрелся на проходящую мимо леди и случайно наткнулся ногой на эту, лежащую на тротуаре и самодовольно лижущую свою лапку нежно-розовым язычком, кошку.
Она злобно зашипела, зелёные глаза обдали меня такой злостью, что я инстинктивно почувствовал летящие из них молнии негодования. Кошка не стала бросаться на меня, но через несколько дней, как только я уже забыл про этот инцидент, оставила мне несколько глубоких ссадин на руке, когда я попытался её погладить.
Не смотря, на порой вредный характер и разные странности, типа различных метаний животного, я очень привязался к рыжей бестии. Дал ей имя для себя: "Ламия", она всё-равно бы не отзывалась ни на какое.
Я никогда не держал дома животных, думаю, был слишком безответственный и ленивый. И очень странно было, что Ламию мне хотелось забрать к себе. Но я хорошо её знал, её свободолюбивость и непростой нрав, поэтому, не решался на такой поступок.
Решиться меня заставил момент, когда я увидел это прекрасное создание, лежащее под дождём, совершенно не пугающуюся его, а даже, можно сказать, наслаждающуюся падающей с неба весенней влагой. Её мордочка смотрела на меня, а в глазах был восторг и жажда - наслаждаться такими моментами вечно.
Я подошел, погладил кошку и взял на руки. Ламия, не привыкшая к такому отношению, сначала опешила и не шевелилась. Но затем, разъярилась не на шутку - стала драть меня своими когтями и яростно извиваться. Мне было очень стыдно и печально - видеть рыжую бестию такой и делать то, что я делал.
Когда я выпустил кошку у себя в квартире, по моей израненной шее текла кровь, впитываясь в воротник рубашки, и руки были все в ссадинах и кровоподтёках.
Ламия смотрела на меня с ненавистью, причиняя сильную боль, на физические раны мне было наплевать. Кошка обнюхивала и осматривала моё жилище, что-то ломала, драла, раскидывала еду. Пару дней она так суетилась, спала под кроватью и могла ночью пробудить меня своими нападениями.
Но в одну тихую ночь во сне я почувствовал тепло кошачьего тела и приятную щекотку от шерсти у своего лица. Ламия спала на подушке рядом со мной.