Глава 5
Правила игры
Сэлинджер помолчал, отпил вина, потом с минуту внимательно рассматривал отливающий фиолетовым камень на перстне, надетом на безымянный палец своей левой руки, словно видел в его отсветах что-то важное, сакральное, известное только ему. Потом медленно поднял на друга глаза, и сказал:
– Ты всегда так мало интересовался этой стороной моей жизни, старина, что я и не знаю с чего начать. Скажи мне для начала: а что тебе уже известно обо всём этом?
– Ну-у-у… – протянул Алинек, – честно говоря, не много. Ну-у-у, допустим, я знаю о том, что ты идёшь за алмазным шаром. Ещё, я знаю, что только 90 таких же, как ты драчунов и безумцев во всём Миро, владеют этой штукой.
– Восемьдесят восемь, – поправил Сэлинджер.
– Ну, пусть так, – махнул рукой Алинек. – Важно то, что раз это так, то это как бы очень круто и почётно. Ну вот, сколько на свете абсолютных чемпионов Миро по антигравибоксу? Если я не ошибаюсь, где-то около десяти тысяч. Да. Десять тысяч. А тут, всего лишь восемьдесят восемь…
– Дело не в крутости и почётности… – начал, было, Сэлинджер, но тут же был прерван.
– Да не криви душой, Сэл! И в ней тоже.
Сэлинджер лишь пожал плечами, друг продолжил:
– И, соответственно, эту штуковину очень тяжело добыть. Вот допустим, легко ли стать чемпионом Миро по ножному, или, скажем, воздушному мячу? Хе-хе! Да что там чемпионом Миро, попробуй-ка, стань чемпионом конгломерата, планеты, зоны? Вот то-то. А тут, всего 88 человек!
– Это нельзя сравнивать со спортом, Ал, – вставил Сэлинджер, но скептически настроенный друг посмотрел на него с таким выражением лица, которое недвусмысленно означало «о! я тебя умоляю!», и он умолк.
– Да спорт это, спорт – продолжил Алинек, – только совершенно идиотский, скотский, зверский спорт, потому-что вы мочите друг друга самыми разнообразными и изуверскими способами. Мочите до смерти. Ладно, я ещё понимаю, когда эсесовец этим занимается – у них это на генном уровне. Понимаю, когда ориенталец. Они там все чокнутые, идолопоклонники. До сих пор верят в какого-то то ли бога, то ли высший разум, как будто и не было почти полумиллиона лет от победы над смертью. Зачем нужен бог, когда человек бессмертен? Разве бог, или этот пресловутый высший разум даровал человечеству бессмертие, избавление от болезней, страданий, старости, голода? Нет, дружище, нет! Дал нам всё это разум отнюдь не высший, а наш, самый что ни на есть человеческий. Наука, мой друг, наука. Та самая наука, которую на этом Ориентале и в грош до сих пор не ставят, хотя плодами её пользуются. И не мрут, как пятьсот тысяч лет назад они, не благодаря своему богу, а благодаря нашей науке…
– Однако, ты увлёкся, друг, – остановил его Сэлинджер.
– Ах, да, – спохватился Алинек, – я хотел сказать, что я не удивлён готовностью с радостью потрошить кишки себе подобным, когда речь идёт об эсэсовцах с ориентальцам, но откуда это у тебя, сэжезинца? Видать, твоя прабабка родом из СС, и у тебя взыграл зов крови.
– Ты взялся за морализаторство, Ал? – отозвался блондин. – Поверь же, никто из нас не испытывает радости потроша друг другу кишки, просто таковы правила этой игры. Да и не о том мы говорили. Это всё, что тебе известно о соискании Алмазного шара?
– Да, нет. Ещё кое-что. Совсем чуть-чуть, правда. Выходит так, что, не каждого идиота пустят его добывать. Для начала нужно заполучить Серебряный шар, а потом – Золотой. Всё это тоже, видимо, ох как непросто. Но первые два у тебя уже есть, вон на комоде в верхней гостиной лежат, видал я их.
– Не на комоде, на алтаре, – опять поправил друга Сэлинджер.
– Ладно, пусть на алтаре. Так вот, когда я спрашивал у тебя, что за шарики-то, ты отмахивался, говорил, что, мол, за бег с мордобоем получил. Так что, это уж я сам поинтересовался, что они за штуковины такие, и кому и за что их дают. А узнав, ужаснулся и поразился тебе. Ну зачем тебе это надо?
- Не начинай старую песню, Ал. Ты меня о правилах спрашивал.
– Ах, да. Давай. Слушаю.
– Поход за Алмазным шаром объявляется раз в тысячу лет, – начал Сэлинджер. – Ты, верно, поинтересовался уже, что Золотым шаром на данное время владеет 93 333 разумных существа во всём Миро. Да, друг мой, не все воины, завоевавшие его, являются людьми. В конце каждого тысячелетия, вече Великих Учителей Ориентала, выбирает из числа обладателей Золотого шара четвёрку самых, на их взгляд, достойных, тех, кто отправится в нынешний поход за Алмазным. Так что, как ты понимаешь, можно прождать и добрую сотню тысячу лет, и так и не быть допущенным. Даром, что у тебя Золотой шар… И вот, случилось так, что в очередной четвёрке оказался я.
– Поздравляю, – отозвался друг, на сей раз без насмешки в голосе.
– Суть испытания в том, – продолжил Сэлинджер, чтобы поочерёдно, в строгом порядке, пройти 16 точек. Точка – это место, просто круг на земле, диаметром в сажень. Достигнув одной точки, узнаёшь местонахождение следующей, и так далее – это и есть тот маршрут, по которому ты должен пройти.
– Так просто? – снова ехидно и недоверчиво заулыбался Алинек.
– Не совсем. Пробираться от точки к точке тебе будут всячески мешать.
– Кто? Эти трое остальных чокнутых?
– Не только они. Во-первых, стихии. Это может быть землетрясение, вулкан, торнадо, цунами, всё что угодно. И устраивают эти явления твои экзаменаторы – великие учителя Ориентала. Причём, заметь, друг мой, создаются эти явления не посредством климатизаторов. При всём твоём скепсисе к ориентальцам, придётся тебе признать, что эта цивилизация, пошедшая не пути совершенствования технологий, а дорогой слияния с природой, добилась в управлении стихиями не меньше, чем мы. Вторая помеха – ашуры. Это существа – большие и мелкие, частенько довольно страшненькие, злобненькие, кровожадненькие, норовящие тебя либо скушать, либо растоптать, либо порвать… Они разумны. Возможно, не в такой степени, как люди, но явно поумнее животных. Это – эндемики, встречаются только на планетах Ориентала.
– Откуда же они там взялись? – удивился Алинек.
– Это порождение Великих Учителей.
– Чего? Зачем? – от изумления глаза друга буквально выкатились из орбит.
– Затем, чтобы испытывать воинов на прочность.
– Ах, вот как! – осуждающее закивал головой Алинек. После чего прямо таки взвился торжествуя, будто уличил супостата в чём-то таком, после чего последнему уж точно не оправдаться. – Ага! Значит, генную инженерию таки используют, попиратели науки!
– Представь себе, нет, друг мой. Ашуры созданы без генной инженерии.
– Как же так?.. – не поверил друг.
– Ориентальцы не делают различия между материей и сознанием, и потому, меняя сознание, способны влиять на материю. Так что, иными словами, можно сказать, что ашуры созданы магией.
– «Магия». Слово-то какое… – поморщился Алинек, и подумал при этом: «Как же! Без генной инженерии… Наверняка, там у них целые фабрики по производству этих монстров. А людям втирают: сила, магия. Эх, бедный мой легковерный друг!»
– В-третьих – ассасины, – продолжал, между тем, Сэлинджер, – это воины-убийцы, сыны Ориентала. Выбираются лишь из числа обладателей серебряных шаров. Вступают в дело после шестой точки. Задача их – не допустить, чтобы ты добрался до крайней, шестнадцатой. Итак, стихии, ашуры и ассасины в равной степени против всех четырёх соискателей и не делают исключений ни для кого. Но главная битва всё же не с этими помехами. Главные твои противники это…
– Трое остальных кровожадных безумцев-соискателей, – закончил за него друг, и, вздохнув, со смесью сожаления и осуждения в голосе, добавил, – остановить которых может только смерть.
– Да, Ал, в этом испытании мы бьёмся насмерть, – твёрдым тоном подтвердил воин. – Но не тупо и беспредельно мочим друг друга, с радостью выпуская кишки, как ты изволил выразиться, а в соответствии со строгими правилами, которые каждый из нас свято чтит. Основная суть их такова. В живых остаться должен только один. Достигнув шестнадцатой точки, он получает Алмазный шар. Все четверо соискателей стартуют с разных сторон и начинают движение к первой точке. Достигая её, начинают двигаться ко второй, и так далее, вплоть до шестнадцатой. Естественно, что в ходе движения к целям, хоть каждому из них и указываются разные маршруты, пути их нередко пересекаются. Наиболее вероятно это, как ты понимаешь, именно в районах точек. На месте этих пересечений чаще всего и происходят сражения между нами. Такой бой может закончится фатально для одного из встретившихся, а может и нет… Словом, случалось такое, что до шестнадцатой точки живым добирался лишь один претендент, которому и доставался Алмазный шар. Но бывало и так, что заветного круга достигали все четверо. В таком случае, там же устраиваются финальные поединки. Добравшимся до шестнадцатой первым, получает преимущество – он вступает в бой последним. Сначала же, сходятся друг с другом пришедшие четвертым и третьим. Победитель схватки бьётся с пришедшим вторым, а одержавший среди них верх, выходит на пришедшего первым. В этом последнем бою и решается судьба Шара.
– Это и все правила? Не густо, – с оттенком разочарования сказал Алинек.
– Отчего же? Есть и ещё. Все четверо претендентов в равных условиях в смысле оружия и снаряжения. Любое стрелковое оружие запрещено. Даже луки и арбалеты. Впрочем, это не касается ассасинов – для них использование последних допускается. Я уже не говорю о бластерах и нейропарализаторах – этого добра на Ориентале отродясь не водилось.
– А как же они охотятся? Ведь и там есть, наверное, любители.
– Любители есть. Используют луки, арбалеты, пращу, изредка пороховые ружья, магию.
– О разум! Да они застряли в ранних добессмертных веках!
– И слава разуму, что застряли.
– Так чем же тогда вооружены претенденты?
– Кинжал; метательное оружие – на выбор: набор ножей, бумеранг или звёздочки; и самое главное – меч из тадзамасской стали.
– Что? Из тадзамасской стали делают мечи? – поразился Алинек.
– Да, друг мой. И если бы ты больше интересовался историей, ты бы знал, что изначально, ещё на Праматери, мастера Тадзамаса создали свой легендарный сплав именно для клинков, и было это в далёких средних веках добессмертной эры. Уже потом, много тысячелетий спустя, тот материал, что используется и поныне для ваяния корпусов каев, стал называться «тадзамасской сталью», а название своё он получил в честь этого древнего сплава для клинков.
– Так мечи ваши сделаны из этого доисторического железа или же…
– Мечи наши изготовлены из того же материала, что и обшивка каев, – ответил Сэлинджер, не дав закончить вопрос.
– Вот, дела! – по сверкающим глазам Алинека можно было судить, сколь разгорался его интерес. – А у тебя такой же? А можешь показать?
– Почему, нет? – сказал Сэлинджер, поднялся с пуфа, и скрылся в арке, ведущей в покои дома. Спустя минуту появился снова, бережно, словно младенца, держа на открытых ладонях вытянутых вперёд рук, плашмя лежащий на них клинок. Что за чудо был этот клинок! Лезвие его – тонкое, изящное, длинное, с плавным изгибом, являло собой чистое зеркало, в котором отражалось и синева неба, и тёмная зелень травы на холме, и лазурь переливов моря плещущегося у подножия; и огонь солнца искрился на нём, заставляя глаза смыкаться. Оканчивался клинок длинной рукоятью, выделанной матовой угольно-чёрной кожей, и украшал её витиевато вышитый золотой дракон, изрыгающий пламя.
– Ах! – междометие восхищения, выдохнули губы Алинека. – Красота, какая! Слушай, так если он из тадзамасской стали, там им что, всё что угодно разрубить можно?
– Да, друг мой. И дерево, и камень, и железо. Через всё проходит, как нож сквозь масло.
– М-м-м… а можно посмотреть?
Сэлинджер окинул взглядом террасу в поисках того, что могло послужить жертвой эксперимента, запрошенного другом.
– Ал, дружище, разлей-ка остатки нигорийского по бокалам, и поставь кувшин на стол.
После того, как Алинек выполнил это, Сэлинджер сказал:
– Конечно, разрубить этот кувшин из глины с лёгкостью можно любым, самым обыкновенным мечом, из самой обычной стали, но я сумею показать тебе нечто особенное.
С этими словами он взял одною рукою меч за рукоять, остриё лезвия же опустил прямо на серёдку горлышка кувшина. Просто опустил, не производя при этом ровно никакого давления. И оно, лишь под действием веса меча плавно поплыло вниз, медленно разрезая кувшин на две равные части, действительно, словно бы тот состоял не из твёрдой обожжённой глины, а из мягкого податливого масла. Когда лезвие дошло до самого донца, воин остановил его движение, легко подняв меч вверх.
Поражённый друг тут же схватил в руки обе половинки разделённого надвое кувшина, и, разглядывая их, воскликнул:
– Невероятно! Это же не рубка, не резка, не пилка. Края срезов выглядят, как оплавленные! Будто лазером прошли!
– Никакого лазера, – довольно улыбнулся Сэлинджер, – просто невероятная острота и прочность.
– Слушай, а ещё что-нибудь можешь? Так чтобы рубануть! – раззадорился Алинек.
– Ну, – всё так же улыбаясь, отвечал Сэлинджер, – я мог бы сейчас, к примеру, разрубить этот столик, или лучше, перерубить эти четыре колонны из гранита, что поддерживают крышу террасы. Или мог изрубить в мелкие куски вон, ту мраморную статую женщины на лугу. Но делать этого я не стану, потому-что этот столик мне очень нравится, потолок обрушится нам на головы, а статуя досталась мне от прабабушки, которая, кстати, вопреки твоему предположению, к СС не имела ни малейшего отношения.
Друзья рассмеялись. Сэлинджер отнёс меч обратно в покои, возложив его на алтарь, особое место, где и следовало ему храниться. После чего вернулся на террасу, и продолжил свой рассказ.
– Про оружие, пожалуй, всё. Теперь о снаряжении. Его немного, и оно просто. Состоит оно из ножен для меча (я ношу его за спиной); из небольшого рюкзака, пошитого из кожи ориентального буйвола. В рюкзаке – кусок верёвки с кошкой, фляжка с водой, да пара килограммов прессованного мороха. Морох – это лишайник, произрастающей на Третьей планете Ориентала. Его нельзя назвать вкусным, но это самый калорийный естественный продукт во всём Миро. Всё снаряжение, как и оружие, дозволенные претендентам, ничем не отличаются от того, с чем уходили в свои походы воины ориентальной зоны Праматери более полумиллиона лет назад. Разве, что мороха у них не было, но это уже провиант…
– И это всё?!
– Ах, да! Забыл. Ещё огниво.
– Огниво?
– Это такая штучка на кремниевой основе, при помощи которой наши далёкие предки добывали огонь.
– И никакого тебе синтезатора, преобразователя энергии, никакого коммуникатора, никакого навигатора?
– Даже никакого фонарика.
– Но почему?
– Вернее было бы спросить, зачем. Затем, чтобы полагаться лишь на свои силы, а не на те костыли, что дал тебе прогресс.
– Рассуждаешь, как ориенталец.
Сэлинджер, не обращая внимания на замечание друга, продолжал.
– Впрочем, есть всё же одна вещь, не пришедшая из древности. Это одежда и обувь. Наши комбинезоны и сапоги изготовлены из относительно современных материалов. Они легки, почти невесомы. Полностью обтягивают тело, и при этом нет никакого ощущения сдавления. Также они хорошо впитывают пот, обеспечивают отличную вентиляцию, способны защитить от дождя.
– Ты хочешь сказать, что у ваших комбинезонов нет функции трансформации, в них нет омывашек, утилизации? – спросил Алинек, выкатив глаза из орбит. – Слушай, а регенерация-то в них хотя бы встроена? Что случится, если ты что-нибудь себе раздерёшь или переломаешь?
– Ничего этого в них не предусмотрено.
– Значит, если тебе негде будет помыться, ты будешь ходить грязным и вонючим; если тебе будет холодно, ты станешь мёрзнуть, а когда тебе приспичит погадить, ты вынужден будешь делать это под кустом, подтирая задницу камнем?
– Именно так, – не моргнув глазом, ответил Сэлинджер.
– Так что же тогда, тьма меня раздери, в них современного?
– То, что сделаны они из синтезированных материалов, и не пошиты вручную.
Алинек только вздохнул. Сэлинджер невозмутимо продолжил:
– Ну, осталось сказать о последнем правиле. Запрещено использовать искусственные средства передвижения.
– А это ещё, что такое? – возвёл глаза к потолку брюнет.
– Иными словами, передвигаться мы можем лишь на своих двоих, либо, если повезёт, на лошадках, осликах. Вообще, скажу я тебе, ориентальцы не шибко любят машины. Даже каи они используют в основном лишь тогда, когда им нужно покинуть планету.
– Дикари! – прокомментировал Ал. Потом спросил, – ну, с правилами, как я понимаю, всё?
Сэлинджер кивнул.
– Тогда расскажи-ка ты мне теперь о своих противниках. Кто они? Что за фрукты такие?