(в дополнение к http://www.proza.ru/2017/05/18/1650)
При встрече, читатели все время задают один и тот же вопрос: откуда Вы берёте сюжеты?
Наиболее продвинутые ссылаются на Достоевского, де, мол, сюжет «Преступления и наказания» он взял из следственного дела по убийству процентщицы. А Вы откуда?
Говорят так, как будто сами видели и читали это «дело».
Очень удивляются ответу, что сюжеты берутся «из головы» самым неожиданным образом, но ещё чаще, если это повесть, сюжет разворачиваются в процессе написания. И когда начинаешь объяснять, что литература в отличие от журналистики является сочинением в подлинном значении этого слова. Не верят!
А ведь очевидно, что беллетристика воздействует на человека куда сильнее, чем изложение «голой правды», то есть «следственного дела», или журналистской статьи.
Что писатели исторических романов, не располагают магнитофонными или какими иными записями разговоров, доподлинно происходящих между историческими личностями столетия, или тысячелетия тому назад. Тем более не знают о чем думал, скажем, Чингиз-хан и прочие герои в романах писателя Яна, или Пикуля.
Но хорошая беллетристика всасывает, втягивает в себя читателя, и он начинает жить в предложенной писателем реальности. Не в той, которая доподлинно была, а в той, которая могла быть.
Так вот литература вся – это не то что было, а то, что могло быть.