Глубокое черное - 4
Мне ли не знать, что такое долги?
Поэтому в субботу и воскресенье я со счета ни копейки не тронула, а сама заработала пять тысяч и отдала Веронике, ( половину), и так была горда собой, что совсем упустила из виду второе чудо, что случилось со мной после возвращения с родины.
В четверг подошел ко мне справец-Роман и сказал, что пан Соукуп (директор нашего рынка, слава пану Соукупу!), рассмотрел мою просьбу (я подавала ее сразу же, как узнала, что социальный лекарь мне поменял первую группу на вторую, еще до отъезда домой), и принял решение снизить мне, как инвалиду второй группы, плату за станек на сто крон. Шестьсот крон "таг", и четыреста крон "улочка". Соответственно, в зимний период, пятьсот и триста. Пятница у меня уже заплачена, а прямо с субботы решение вступает в силу. Я ушам своим не поверила, но выскочила из-за станка, и на глазах изумленных соседей обняла и поцеловала Романа. Роман еле меня отодрал, покраснев, но потом еще полдня прохаживался мимо моего станка и бубнил, что пан Соукуп человек хороший, что на него только не нужно давить, оно, конечно, операция была два года назад, и мы все об этом знали, но ведь о том, что присвоена вторая группа, стало известно только два месяца назад.
И встал у меня в ушах, один из многих разговоров с Игорем. Если б он полтора года назад послушался меня, и стал бы, так же, как я, добиваться пенсии, или как еще говорят, "выхаживать" ее, то не лежал бы сейчас в могиле, окруженный пышными венками, и мама бы не умирала. А мама умирает. Я с самого приезда в Прагу договорилась с Наташей по телефону, что четыре года звонила маме и Игорю по воскресеньям, и можно, буду так и продолжать звонить, но, уже тебе, можно, сказала Наташа, так вот, она каждый раз говорит одно и то же. Баб Вера без изменений. Но это не правда. Я чувствую. И мне все тяжелее и тяжелее звонить Наташе. И с мамой она не дает мне поговорить. Говорит, она уже не разговаривает, только "да-да" и ли "нет-нет", она уже где-то в другом мире, говорит Наташа. Недавно "учудила". Смотри, говорит, Наташа, какой белый, пушистый зайчик сидит у телевизора, какой хорошенький.
- Если бы у бабушки были галлюцинации, то они были бы не больше муравья! - рассвирепела дочь, когда я рассказала ей об этом, - ну и что, что говорит только "да-да" или "нет-нет", ты сформулируй свои вопросы так, чтоб бабушка на них и отвечала однозначно. Ты что, не можешь спросить вместо "как", - "плохо"? Например, "ты плохо себя чувствуешь?" Боишься ответа?
Дважды я пыталась после этого поговорить с мамой, Наташа неизменно отвечала, что она на работе. Придется мне опять действовать через Ваньку. Но для этого сначала нужно послать ему сто долларов на бейсбольные кроссовки. Бейсбольный мяч ему купила Наташа, как обещала, (моя Наташа!), за тысячу крон, а я отправила посылкой, еще до того, как получила компенсацию, за семьсот крон, потому что премиум-классом. Первая, помню, дошла за четыре дня, эта идет две недели, все дойти не может. Пусть сначала дойдет, а потом я с Ванькой поговорю.
В общем, в субботу я была первая в нашей очереди на уик-энд. И со всех художников собирала деньги за станки. Своих положила пятьсот, как и все, но пан Седлачек в справе сказал:
- От сегодняшнего дня с Вас четыреста крон за улочку, пани Беспалова.
- Слава пану Соукупу, - сказала я тихо.
- Да, но я почему-то узнал это от Романа, - сварливо проскрипел он.
Я промолчала. Что я могу сказать человеку, который однажды узнав, что мне назначили пенсию, да еще такую высокую, разразился тирадой, что он от Чешского государства ни копейки задаром не получил, а он чех, гражданин этого государства, а не какая-то там украинка, или кто я там, русская, на что я ему ответила кратко "и дай Вам бог и дальше не получать такую пенсию".
Четыреста крон за улочку! Это, если каждый день работать, три тысячи экономии каждый месяц! Шесть пятьсот да три - вот тебе и квартплата за наем квартиры каждый месяц, 9.100. Еще даже четыреста крон остается на две бутылки французского Мерло. А уж на хлеб я себе всегда заработаю. И даже на хлеб с маслом.