Магнолия Канонита.
Глава 1.
Самолет «Москва — Батуми» пошел на снижение. За окном расстилалось море. Только теперь я почувствовала, что отдых начался.
Мечта забыть о всех домашних заботах и рабочих проблемах, классически сменить климат Средней полосы на морской, при этом не заморачиваться с визами и языковыми барьерами, чтобы было роскошно, но бюджетно, сбылась. В поисках вариантов победило красноречие Мари. Перезвонив по доброму десятку телефонов, я наконец-то, остановилась на домашнем отеле. Ведь мои любимые дочь и муж люди привередливые. И найти компромисс не так уж легко. Чтобы все всех устраивало. Это только я могу подстроиться и под бунгало, и под комнату, и под номер в отеле.
Прохладу самолета сменила духота летного поля. Мужу моему, привычному к среднеазиатской жаре, эта духота явно не понравилась. Влажная, липкая, удушливая. Субтропики, одним словом.
Таможенный контроль прошли быстро. А вот багаж пришлось ждать. Нинке было все равно. Ее компания должна была подъехать завтра, и пока она весело щебетала по телефону. Муж тоже взялся за телефон. А я твердо решила не отвлекаться.
На выходе водители,по-южному бесцеремонно,хватали за руки,брали под локотки, а мужа даже попытались похлопать по спине. Предлагая довезти, устроить, показать, рассказать, объяснить. И все это на ломанном русском, с диким акцентом.
Муж мой, человек спокойный и уравновешенный. До определенного момента. Потом он взрывается властными громкими командами по типу : «- Молчать! Спокойно! Разошлись!» Действует с первого раза. При том, что голос у него у него тихий, мягкий, певучий. Пространство вокруг нас расчистилось. И в ту же минуту зазвонил телефон. На том конце провода оказалась хозяйка нашего отеля — Кети. Сквозь междометия и восклицания выяснилось, что ее муж, Котэ, отправленный нас встречать, никак не может нас найти. Не удивительно. Он же художник. Потому что не заметить столь колоритную троицу — нужно постараться. Я — женщина в теле. Можно смело назвать - рубенсовская красавица. Единственно, рост у меня скандинавский. Белая как утреннее молоко. Муж мой любимый, сухощавый брюнет. Моего роста. Смуглый от природы. И красавица дочь. С волосами лихо закрученными чалмой. Высотой с богемскую корону. И четыре больших бордовых чемодана.
Наконец-то мой взгляд выцепил мужчину в огромных роговых очках и мятой рубашке. Он смотрел то на выход, то на вход, то на море.
Звонким голосом, вежливо, но через всю площадь, я заорала : " - Котэ!" И не ошиблась.
Мужчина обрадованной рысцой направился к нам.
По дороге он все больше улыбался, отвечал скупо и отрывисто. Смущался, наверное. Еще бы, муж мой молчал. Дочь разговаривала по телефону. Так что честь по налаживанию контактов с местным населением досталась мне. Но к этому я привыкла. У нас в семье полная демократия. Мужу принадлежит законодательная власть и судебная. А вся полнота исполнительной на мне!
Доехали мы быстро. Кети оказалась милой женщиной, чуть старше меня, с трехугольным лицом и темными сорочьими глазами. Встретила она нас радушно, прямо у ворот и повела во двор. Он оказался невелик. Т-образно стояло два двухэтажных особняка. Такие вальяжные, с верандами и балкончиками. С настоящими кованными лестницами. Загляденье. По взгляду мужа стало ясно - выбор правильный. Мой муж эстет.
Двор был поделен на две части. У каждой был свой стол и скамьи наглухо вбетонированные в землю. У каждого — свой палисадник. Дикие розы и культурный виноград в одном. Культурные розы и фиговые деревья — в другом. Не большое разнообразие. Но очень красиво.
Кети тихо и проникновенно рассказывала, что ночь не спала, старясь подготовить все к нашему приезду. Мы, люди знающие тонкости восточно-южного красноречия, благодарили от души. Но она оказалась права. И нам предложили замечательную половину второго этажа. С собственной ванной комнатой и огромной открытой верандой, которая выходила на соседский дом, а не на улицу. У мужа моего тонкий слух. И сон его, а чаще всего моя, проблема. Потому как во время бессонницы ему нужен собеседник. И этим собеседником последние 30 лет являюсь я.
Густой запах роз доносился из окон.
Пол был прохладным. Потолки высокими. Пышные занавески гуляли под сквозняком. Даже дочери не было к чему придраться.
Пока мы распаковывались и раскладывались к нам по очереди заходило все семейство. Кети — не хотим ли мы холодного кофе с мороженным. Хотим. Котэ — не передвинуть ли что из мебели? Передвинуть кресло к окну. Старший сын, Ника — не подвезти ли на рынок? Не подвезти. Никакой готовки. А фрукты на каждом углу. И даже маленький шпингалет Васико. Сперва жался у двери. Потом забежал и бросил головки сорванных роз Нинке на кровать. Таких юных и прытких поклонников у нее еще не было.
Нинка была спокойна как лесная фея. Папа улыбался довольный.
Под балконом послышался разговор. Понятное дело не на русском. Говорили мужчины. Гортанная речь. Лязг чего-то металлического. И тишина. Я выскочила, но не успела рассмотреть. В ту же минуту распахнулось окно в доме напротив. И в него выглянула женщина. Красивая, пожилая. С бледным лицом и голубыми глазами под густыми бровями.
- Приехали? - голос у нее оказался высоким и звонким. Совсем молодым.
- Марго! Тетя Котэ. - представилась она
- Лиза! Елизавета! Да, спасибо, все хорошо. Простите как вас по отчеству?
- Что за ерунда, девочка. У нас не носят отчеств. Называй меня просто деида Марго. Деида — это тетя. С маминой стороны.А Лиза - Лизико, по-грузински. - она улыбнулась. Улыбка была замечательная. Открытая. Так что и глаза смеялись. И скрылась в комнате.
Снизу Кети позвала пить кофе. Отказываться я не стала. Пока еще мои соберутся на выход.
Восточные сладости и разговор — прилагались. Это я люблю. Истории. Вкусности. Сразу же обговорили наш полупансион. Должен же отдых хоть как-то быть похожим на светский. Я попросила,что готовить. Кети - деньги за первую неделю.
Разговор продолжился. Дома построил еще дед ее свекра. Был знаменитым купцом в свое временя. Имел магазины в Батуми, Тбилиси, Кутаиси, Трабзоне, и в самом Стамбуле. Мы поселились, в так называемом «новом» доме. А вот Марго жила в «старом». «Старый» дом был построен специально для молодой жены и детей. Детей было немного. Да и тех разметало по свету. С восстаниями, революциями и экспроприациями. Остался только дед мужа, который завещал «новый» дом свекру, а «старый» - его незамужней сестре. Больше детей у него не было. «Новый» дом построили как доходный. Второй этаж сдавали внаем. А на первом были магазины и комнаты хозяев.
Беседа текла незаметно. Пока Нинка не крикнула, что они готовы.
- Ничего не планируйте на вечер. Стол будем накрывать в вашу честь. Шашлыки пожарим. Хачапури. Хинкали.
С веранды донеслось: « - Только халяляльное, пожалуйста.» Муж был в самом радужном настроении.
Море оказалось близко. 10 минут самым медленным шагом, и оглядываясь. Аллеи эвкалиптов, с их сухим бальзамическим запахом. Магнолии в цвету - вязкая сладость тропиков. И масса самостоятельных тургидов. На любые расстояния и любые кошельки. Пляж был дик. Народу… Везде были понатыканы пункты проката тентов и лежаков. А полотенца я за разговорами забыла. И как исполнительная власть проблему решила на месте. Вдоль велодорожек, у торговок чего только не было.
Море было чудесным. Вода прозрачная до последнего камушка. Прохладная. За это можно было простить все. Даже булыжники и крупную гальку на берегу, которые раскалились на солнце так, что жар чувствовался через подошву сланцев. Понамазывались кремами. Особенно, я. Поплескались в воде. Недолго. Решили не перебарщивать, дать время на адаптацию. И растянулись довольные под тентами. Муж стал даже похрапывать. Нинка отложила телефон. С моря несся запах соли и йода. Нирвана.
Продолжалась она не долго. Как саранча пошли торговцы мелким товаром. Каждые 7-10 минут, мимо проходили люди разного пола и возраста, с корзинками, сумками, сумками-холодильниками, лотками. Вода, мороженое, карты, сигареты, семечки, кукуруза, пирожки, булочки, хачапури. Надувные круги, подделки из ракушек. Туры. Это уже из сферы услуг.
Бог с ним. Видали мы и такое. Но они так профессионально наступали, что каждый раз их ноги были или у твоей головы, или у попы, или у пяток. А от крика начинался нервный тик.
Терпение лопнуло одновременно у троих. Все встали. Нина поджала губы, и заявила, что нормальные люди, в таких условиях, не отдыхают. Муж миролюбиво подошел к вопросу. С точки зрения его решения. Выяснил, что есть и закрытые пляжи. Платные, но спокойные. Один даже неподалеку. Как раз напротив отеля «Шератон». Закрытая зона с бассейном, и выход к морю, контролируемый охраной отеля. На головы там никто уже не наступал. Только цены кусались. Но отдых есть отдых.
Прогулялись по бульвару. Посидели в прохладе закрытого кофе. Ознакомились с меню. Но жара отбивала всякий аппетит. И отправились домой. Пешком.
А дома стоял дым коромыслом. К чести наших хозяев, к званному столу они отнеслись с всей ответственностью. Стол уже был сервирован. И только ждал когда выставят блюда и напитки. В кухню меня не пустили. Отправили переодеться. И - «ждем к столу!».
Спускаться решили мы все вместе. Так что минут 40 понадобилось. Не с пустыми руками. Элитный коньяк, швейцарский шоколад и вышитая скатерть ручной работы. Эти подарки всегда к месту.
А на столе нас ждали тарелки с жаренной курицей. Хачапури. Купаты. Сациви. Ткемали. Разноцветное пхали. Подносы с овощами и зеленью. Корзины с фруктами. Корзинки с лавашом. В углу двора, над мангалом вился ясно заметный сизый дым. Рядом стояли тазы с уже нанизанными шампурами.
При нашем появлении все засуетились.
- Кети! - позвала тетушка Марго. Тетушка оказалась крупной и рослой женщиной. Почти с меня ростом.
Кети выскочила из кухни.
- Как все вовремя. Я как раз поставила воду для хинкали!
Сыпались названия и перемены блюд. Отдавались приказы и тут же стол заполнили запотевшие бутылки с водой, лимонадом. Кувшины с вином. И пара бутылок водки. Наконец удалось передать и подарки. Обожаю дарить подарки.
Стол разделился на две половины. Мужскую и женскую. Меня усадили с тетушкой Марго, которая была отличным собеседником. С приятным тембром голоса и чистым русским языком. Говорили о Москве и Батуми. О погоде. О родителях. Постепенно перешли на личное. Бывают такие располагающие к откровенности люди. Я рассказала историю нашей с мужем любви. В ответ она — свою историю.
" Замужем я не была. Встретила родственную душу, а он был женат, и с детьми", - тут она запнулась. « Страсть развращает, деточка. Хочется именно такого накала чувств. Страсть во всем. Даже в искусстве. Хотя тут все не так просто. Среди творческих людей я счастливых не встречала. Если только один не служит таланту другого. А это уже жертва. А жертва никогда не счастлива. Может довольна, но не счастлива. Что-то я отвлеклась. Да, больше любви в моей жизни не случилось. А училась я в Академии. Только вот не закончила...»
Тосты становились все длиннее. Эпитеты все красочнее. Пошло братание и лобызания. Тетушка Марго рассказывала об истории города, страны и собственной семьи. Как у всех закавказцев, род восходил не ниже княжеского. Кети поддакивала и улыбалась. Наконец, меня пригласили посмотреть «старый» дом и розарий. Включили дворовой фонарь. Сопротивляться было бесполезно. Марго говорила спокойно, но властно. Розы впрямь были великолепны. Чайные - на высоких гордых ножках. Бордовые. Белые. Плетущиеся кусты обвивали крыльцо и козырек над ним.
- Ника, принеси-ка нам секатор!
Не успела я что-то сказать, как появился Кетин старший сын с секатором. Тетушка ловко срезала пять чайных роз.
- Это мне. А тебе какие нравятся?
- Желтые! - на автомате ответила я. - Только не стоит беспокоиться.
- Подожди, какое беспокойство, есть у меня английская роза. Она утром пахнет совсем не так как вечером. И похожа на королеву.
- Мне хватит и одной. Но кто меня слушал.
С букетами в обеих руках мы зашли в дом. Именно так я и представляла старинные дома. Шелковые ковры на полу. Картины на стенах. Тяжелые хрустальные люстры и бра. Зеркала. Книжные шкафы, а не полки.
Спальня, куда мы поднялись, находилась напротив нашего балкончика. В комнате пахло духами и рисовой пудры. Широкая двухспальная кровать, покрытая голубым покрывалом, стояла под окном. На тумбочке лежала книга, с очками вместо закладки, и стояла коробка с лекарствами. На другой - японская ваза.
- На балконе, в бутылках, вода. Отстоянная. Налей, пожалуйста. Я что-то сегодня устала.
На стене висели портреты. Увидев мой взгляд, Марго отрывисто бросила : « - Мои работы. Отец. Дед. Я. В нашем роду женщины рано умирали. Я одна такая. Раньше думала зачем? А теперь знаю. Точно знаю. Ничего случайно не бывает. Во всем — Провидение.»
В это время нас позвали. Очередной тост за здоровье. Это же какое здоровье надо иметь, чтобы выдерживать такие застолья?
Ника пытался водрузить венок из алых роз Нинке на голову. Хорошо что не из белых успела подумать я, как она резко встала, улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок и удалилась к себе. Венок сиротливо повис на спинке стула. Да уж, не любит она фамильярности. Жесты должны быть широкие, но деликатные.
Тетушка Марго подняла тост за гостей, которые всегда от Бога. Поблагодарила своего племянника и невестку, сказала что завтра великий день, выпила до дна свой стакан с вином и тоже откланялась.
Я бросилась помогать Кети, но мне твердо указали на то, что я гость. И они справятся сами.
Господи, какое же это счастье. Просто поставить цветы в вазу. Не быть обязанной и спокойно заняться собой. Своим вечерним туалетом. Масочка на волосики. Масочка на личико. Пемзочкой по пятачкам. И легкая батистовая ночнушка.
Глава 2.
Ночью шел дождь. Сперва шелестел. Потом стучал. Затем лил как из ведра. Резко стукнуло окно у Марго. Видимо дождь стал заливать комнату. А кровать-то у самого окна. Неужели мы попали на сезон «гнилых дождей»? Это было последней мыслью, и я провалилась в здоровый сон.
Но утро встретило ранним ярким солнцем и щебетом птиц. Нина уже одетая, с кем-то переписывалась. Увидев, что я проснулась, она чмокнула меня в щеку, схватила рюкзак, и крикнула на прощание: « - Мамочка, я тебя люблю! Ты — лучшая!» Выпорхнула из комнаты и перескакивая через ступеньки помчалась вниз. Я выскочила на веранду в чем мать родила и в ночнушке. Было не до церемоний. Нина показала на стоящую у ворот знакомую машину. Друзья подъехали раньше чем я рассчитывала. Договор-то был. Они поедут на пять дней в Трабзон. А может доедут до Стамбула. У них своя компания, свои планы. Диалог велся жестами, чтобы никого не разбудить. « - Звони!» - я поднесла кулак к уху.
И тут раздался голос Кети.
- А кофе?» - мило улыбнувшись, и послав воздушный поцелуй, Нина оставила меня отвечать на этот вопрос.
- Кетичка, она не любит кофе. Доброе утро!
Муж что-то пробурчал, по типу, может ли он хотя бы раз в жизни выспаться. И перевернулся на другой бок, досматривать сны, которые я в любом случае узнаю в течении дня. Пришлось накинуть халат и спуститься вниз.
- Что вы любите к завтраку?
По настрою, я поняла, что пропали мои надежды на здоровое питание и диету.
- Хачапури или пахлава? А может трубочки с кремом?
Но я не теряла надежду, и решила побороться за свои права.
- Спасибо, ничего такого. Не искушайте. Хорошо бы стакан молока. И кусок хлеба с отрубями.
- Хлеб уже привезли. Сейчас все приезжие худеют. А вот свежего молока пока нет. Хотя… Вчера я ставила его в холодильник к Марго. Только оно вчерашнее.
Вчерашнее… В Москве я вообще не знаю какое пью. И есть ли в том молоке молоко.
Я успела выбрать сарафан, зайти в ванную, умыться, как раздался крик. Ноги тут же стали ватные. Кричали из комнаты Марго. Окно было открыто и казалось, что кричали прямо мне в уши. Сердце ухнуло. В ушах звенело. Господи, что могло такого случиться? Вот уж эти южане, с их экспрессивностью.
На первом этаже, у закрытого холодильника стояла трехлитровая банка холодного молока. В спальне на полу лежала Кети. Окно было открыто настежь. Но воздух был тяжелым и спертым. Наверное, розы. Розы стояли на тумбочке, а не на столе куда я вчера их поставила. Их было четыре. И тут я увидела Марго. Тетушку. Она была странного голубого цвета, и не дышала.
Странно, розы срезали вчера, а края уже пожухли. Я побежала за нашей походной аптечки. Взяла нашатырь. Хорошо что Нинка уже уехала. А муж еще спит. Сопит и дышит. Как камень с души упал. Свой букет я вынесла вон.
Вызвали скорую. « - Сердечный приступ.» - констатировал врач. И вызвал полицию. « - Естественная смерть. Такая жара. Какое сердце выдержит.» Заключил полицейский чин.
Приехали отдыхать, называется.
Муж потребовал переехать в гостиницу. Естественно, по ходу, выяснилось, что это моя вина. Я не настояла, я пошла на поводу. Приамбулу я пропустила. Наловчилась за годы семейной жизни. Нет, муж у меня замечательный. Умница, красавчик, настоящий мужчина. Но капризен, мнителен, упрям. И не любит признавать свои промахи. Ни за что.
Зазвонил телефон. Я на автомате подняла трубку. А минуту назад даже не подозревала о его существовании. Дисковый, костяного цвета. В трубке послышались голоса. Параллельные телефоны. И положить неудобно, и слушать неприлично. Поэтому первую часть разговора я прослушала с чистой совестью. А во второй только успела определить, что один голос был молодой, а второй явно пожилой. И зачем только люди связались с Вавилонской башней. Был бы один язык, и не надо ломать голову над всеми. Трубки мы положили одновременно.
Муж мой определился. «Шератон» или « Рэддисон Блю». Решили не экспериментировать. Пусть будут сетевые. Остановились на первом. Как-никак мы его уже знаем. И место хорошее. И пляж знакомый.
Котэ плакал как ребенок. Муж мой не мог бросить человека в таком состоянии. Тем более после вчерашнего братания. Двор был уже полон народу. Поэтому, шепнув благоверному, что я по нашему делу, я мышью проскочила на улицу.
Заказать номер оказалось не таким простым делом. Двухместные будут свободны только завтра. Одноместный, сегодня во второй половине дня. «Да, никаких других вариантов. «Высокий сезон»». Забронировав два номера, на всякий случай, с разными сроками, я была свободна. Карты города на английском и иврите выдали тут же. Домой не тянуло.
Отпустив все на волю судьбы, я решила пройтись по центру города. А так как не люблю ходить бесцельно, тут же сотворила себе план. Рынок - специи. Магазины — сувениры. И, конечно же, музей.
Музей был первым, по маршруту. Совершенно советский стиль. Большой серый бетонный квадрат. Без всяких изысков. На втором этаже располагалась постоянная экспозиция. Ничем не примечательные работы 19 и 20 века. А на первом, различные выставки современных художников, и стенд с куклами. Куклы — моя слабость. А эти были чудесные. Небольшие, яркие, характерные. Весь год искала мастера сделать куклу для Нинки. В ее, пока, лучшей роли — Титании из " Сна в летнюю ночь". " Я влюблена в осла! Ха-ха!" Вот. Нашла.
Зажигаюсь я быстро. Действую решительно. Выяснилось, что это работы местной художницы. Выпускницы Тбилисской Академии. И она сейчас здесь, на каникулах. Живет в двух шагах. Зовут ее — Варвара Шония. Два квартала прямо, один — направо. Дом с кариатидами. Второй этаж. Не ошибешься.
Я всегда полагала, что судьба ведет меня за ручку. Главное - ей довериться. А находить общий язык с людьми — мой природный талант.
Разница с местной публики и московской огромная. Все кидаются помочь, объяснить, проводить.
Дом я нашла быстро. Частный особняк, с двумя выходами. Один со двора, другой с улицы. Фамилии со двора — не было. А с улицы была на грузинском. Я пересчитала буквы, и решила, что мне сюда. На звонок никто не отвечал. Тогда я нерешительно толкнула дверь. Не заперта. В доме царила прохлада. Окно во двор было открыто. Я не любопытна. Но любознательна. Выглянула — никого. Двор, палисадник, кресла.
« - Варвара, простите, вы дома?» Тишина. Даже эхо мне не ответило. За одной из дверью что-то зашуршало. Я толкнулась. Разбитое зеркало и рама. Осколки — по всей комнате. Тут же валялась высокая лестница из бамбука. Наверху зиял проем чердака.
« - Варвара!» - настойчиво позвала я. И тут увидела кровь. Прямо лужу крови. Мне стало дурно. И я выскочила вон. Столько событий на такой временной промежуток даже моя закаленная нервная система не выдерживает. Взяв себя в руки, и не увидев никого кругом, я зашла обратно. Вдруг раненые, убитые. Умершие… Фу, и слава богу, пусто.
В растерянности я добрела до первого полицейского патруля. Объяснила ситуацию, натолкнулась на вежливую улыбку полицейского и
полное незнание русского языка.
Юноша предложил мне грузинский, турецкий и английский. От первых двух я отказалась. И начала не с «blood», «killing» и «dead body». Тем более никакого «боди» и не было. А с начала. « i`m from Moscow.»
На музее он сломался, после «Сна в летнюю ночь» ему совсем поплохело. Тогда я несколько раз назвала адрес Варвары и повторила « - Need help!»
Рынок не впечатлил. И настроения не было. Состояние как-будто я в каком-то фильме. Хорошо, ребенок отзвонил. Они доехали без происшествий и устроились. В сетевом отеле. Чтобы без сюрпризов из алых роз.
Муж перебрался в отель. Я с ним. На рецепшене предупредили, только до 12 ночи. Романтика. Валяться долго я не могу. Устаю очень. И вечером я отправилась в местную оперу. Давали «Богему». Ни много, ни мало, Марсельская опера. Неделя дружбы городов-побратимов. Публика была разная, все больше приезжая. Нарядами не блистали, а вот оголенностью — да.
Закончили поздно, я решила не рисковать темными улицами, взяв официальное такси. Покойники меня с детства не пугают. А уж знакомые — тем более. Помянув тетушку в молитве, я спокойно заснула одна. Но где-то к рассвету меня разбудили шорохи и стуки. Не зажигая лампу, я выглянула в окно. Напротив в спальне Марго горел неяркий свет. Когда я ложилась, его не было. Гоголь забродил по венам.
Глава 3.
Ночные страхи утром развеялись. Есть какая-то мистическая сила у солнца — всему давать другие краски.
Кети рассказала, что покойница дома. В морозильнике. Да, это такое такой гроб-морозильник. Чтобы не прибегать к услугам бальзамировщиков. Свет горел по местному обычаю. Потому как духу тяжело расставаться с миром живых, и чтобы ему не было одиноко, до похорон ночью с телом сидят с мужчины, а днем женщины. Несмотря на неловкость ситуации, через полчаса, я все-таки сказала, что мы переезжаем. С массой благодарностей и извинений. Намек на возврат денег понят не был. Слезы и жалобы на то, что куда-то делись отложенные на похороны деньги. Доверенности на сберкнижку не было. Да и кто мог подумать о ее смерти. Была живее и здоровее всех живых. Гроб заказали. Могилу оплатили. Хорошо, что место есть. Теперь келех. Человек на 500, минимум. Семья известная, уважаемая. Гости приедут из деревни, из Тбилиси, Кутаиси, Воронежа. Из Греции и Турции.
Тогда я пошла напролом. При всем уважении, но я бы хотела получить наши деньги, конечно же с учетом двух дней и ночей. Да, за троих. Да, без пансиона. Но,нет. Деньги потрачены, и нужно подождать. Ах, уж эта южная простота.
Я согласилась на чашечку кофе. И тут рассказ, как бег горного ручья, понесся.
Долго болеющая свекровь. Вспыльчивый свекор, упокой Господи его душу. Муж — художник. Постоянно работающий и постоянно без денег. Старший — наконец-то закончил мореходку. А то сидел дома, балбес. Младшего отправили в деревню. На это время. Стирка-готовка-уборка. А ведь писала хорошие стихи. Думала быть журналистом. Шиш с маслом, а не карьера. Да еще никто и спасибо не скажет. А эти легенды о былом величии и богатствах?! Можно подумать жаренный в прошлом веке поросенок до сих пор на столе лежит. Или эти рассказы о кладе прадеда. И где этот клад? Все перерыли, ничего не нашли. А форсили…
Тут она перевела дух.
Мимо кухни проехал Ника на велосипеде. Учтиво со мной поздоровался, и сдержанно поинтересовался где моя дочь. Блеснув влажным взглядом из-под бровей. Нет уж, спасибо. Таких поклонников нам не надо.
Кети вдогонку крикнула, что надо купить в городе, но он только ускорил бег своего железного скакуна.
- Что делать с такими детьми? Горбатишься. Стараешься. Не досыпаешь. И что? Не доедаешь. А толку? Вот сейчас устроила к крестному на подработку. В роддом на оцифровку документов. Пропадал с утра до ночи. Денег не видела ни копейки. Еще и на сигареты у меня берет каждый день. И тычет, что мы с отцом ему машину не купили. Какой паразит!
Тема состояния нынешней молодежи была мне близка. Но муж мой явно уже проснулся. И мне стоило поторопиться. Меня ждал «Шератон», и, наверняка,куча мелких забот.
На выходе меня поймал звонок дочери. Которая пеняла мне, что я ее забросила. Это еще суток не прошло. При том, что она предупредила, не беспокоить и отвалить. Со своей постоянной опекой. Ей уже было скучно, а я тут должна ее быстро развеселить. Мой взгляд уткнулся в мусорную кучу. Такая горка торчащая из бака. Странно, не воняет. Может они его чем-то обрабатывают? И подошла поближе. Не отрывая уха от телефона. Ба, знакомый венок алых роз. Может это тоже местная традиция? Но что-то я не замечала. Местные девушки отличались гламурностью в одежде и макияже. Так что буйное проявление романтизма здесь было редкостью. Любопытство сгубило кошку. Но пересилить себя я не могла. Венок лежал на широких лепестках магнолии. Красиво. Гармонично. Сочетаемо.
- Нина, это ты выбросила венок на помойку?
- Мам, ты как всегда меня не дослушиваешь. Какой венок?
- Вечерний, розовый.
- Ффф, вот еще. Дурак какой-то. И комплименты пошлые. И руки влажные. Где ты только берешь таких людей?!
На мое счастье телефон издал протяжный писк и батарейка сдохла. Подзарядка-то у меня с мужем одна на двоих. И ему была нужнее.
Свобода! Несколько минут абсолютной свободы. Я даже растерялась от радости. « Па-ба-ду!» - донеслось из динамиков ближайшего кафе. От кофе меня уже воротило. Куда только печень у местных смотрит. А вот хороший чай, булочка с корицей и яблоками доставили бы мне удовольствие.
Муж позавтракал в номере. И ждал меня сидя на шезлонге своего персонального балкона. Вид открывался чудесный. 180 градусов моря без конца и края. Разговоры о планах и делах свелись к тому, что номер на двоих будет иметь другую панораму, и романтический ужин на двоих заказан. Как я люблю когда он на позитиве! Он продолжил. Кершеринговый Мерседес стоит у подъезда. И мы можем отправиться по ближайшему, а если я желаю, то и неближайшему, побережью хоть сию секунду.
Как прекрасно чувствовать себя женщиной. Когда кто-то заботится о тебе и решает проблемы.
Решили начать с Гонио. Крепость была построена еще до нашей эры, и описана самим Плинием - Младшим. Здесь был расквартирован римский гарнизон, который защищал окраину империи. Изначально было 22 башни и четверо ворот. Сейчас башен осталось 18, а ворота - одни. Но все так же величественны. Крупная каменная кладка. Все параллельно - перпендикулярное. Царство прямых линий. Только арки округлые. Закрытых помещений не осталось. Зато остался воистину легендарный римский водопровод. В советский период здесь выращивали мандарины и новомодное киви. А драгоценности, которые здесь нашли бережно хранятся в историческом музее Тбилиси.
Гид попался молодой, энергичный. Явно любящий свое дело. Вдруг он перешел на грузинский и явно ругнулся. Выяснилось, что кто-то спер металлоискатель. И так каждый месяц. Тут же примчалась директриса.
- Дебилеби! - явно относилось к ворам. - Эти чертовы «черные» археологи! Как запретили официальные раскопки так совсем с ума сошли.
От души посочувствовав, я поинтересовалась, а для чего это им нужно.
- Клады. Всем мерещатся клады. Как-будто древние только и делали как их составляли и зарывали в землю. Кретины!
Да, тут у них весело, не заскучаешь. На резонный вопрос, неужели это клады еще Римской империи, выяснилось, что в конце 19 века бежало почти все абхазское население в Турцию. И по дороге останавливались у своих братьев-мусульман аджарцев. Тогда же и появилась третья волна сокровищ.
Люблю мечтать о кладах. Но таких, девчачьих. Ларцы, драгоценности. Короны, броши, ожерелья.
Видимо мужу наскучило мое мечтательное выражение лица, и он вернул меня на землю. « - Следующая остановка — Сарпи. Поехали.»
Сарпи - горное село жмущееся над дорогой, разделено границей на две половины. Одна в Грузии, другая — в Турции. Узкая бухта и чистейшее море. Вдали играли дельфины. Не образно, а реально. На каждом валуне — по человеку. А то и по два. Лежаки стояли как нары в тифозном бараке. Поэтому мы отказались от купания, и решили переехать на другую сторону. Очередь была небольшая, но медленная. Я вспомнила, что Мари давала телефон своей племянницы, которая как раз и служила на таможне. Я позвонила и спросила не может ли она помочь. Она попросила подождать. И через 15 минут спустилась к нам. И правда - красавица. Пока мы заполняли документы, я успела поделиться впечатлениями. Вот внимательная девочка! Она тут же выцепила фамилию Шония, и сообщила, что шониевский отец сегодня утром попал в больницу. Она ехала на смену, пришлось остановить. Сбили напротив собственного дома. А ее младшая сестра как раз с ней дружит. С Варварой, то есть.
Мир сужался. Закон «6 пожатий», на глазах менялся на закон «одного пожатия».
Трабзон нам понравился. Муж даже спросил, не прикупить ли нам здесь домик на теплую старость. Нина и обрадовалась, и разозлилась. Так всегда, не обращаешь внимания — не любишь. Обращаешь внимание — опять под колпаком, никакой личной свободы. Никогда у меня не было таких проблем. Может я рано вышла замуж, и вовремя переключилась? Надо у мамы спросить.
Вернулись мы ближе к полуночи. Романтический ужин пришлось перенести на завтра. А наш двухместный номер отдали каким-то молодоженам. Так что муж остался в отеле, а я отправилась к Кети. Я чувствовала себя уже членом семьи. Похороны назначили на послезавтра. Придется купить платье потемнее, и палантин в тон. Мои философско-бытовые размышления прервал драгоценный муж. Послав похороны лесом, и весь этот странный отдых, попросил представлять и его на них. Как-никак так встретили. Так приняли. А он будет работать. Раз уж я занята.
Под заунывное бормотанье ветра, я беспокойно заснула.
Глава 4.
Утро было поздним. Никаких платков и палантинов. Марго достойна шляпки. Можно без банта и без полей. Такая аккуратная таблеточка из черной соломки. Из цветов выберу чайные розы. Не венок же брать.
Традиционный кофе, на котором я пила чай, как английская леди, прошел информационно. Все обязанности распределены. Родственники подъехали. Продукты закуплены. Ресторан заказан.
- Панихида будет в 7. А сейчас последние штрихи.
Само слово «штрихи» мне понравилось. Такое звонкое и определяющее. На участке Марго все цветы и деревья росли в строгой симметрии. Розы и фиговые деревья составляли правильные геометрические фигуры. Кети поймала мой взгляд.
- Первый урожай уже был, а второй теперь только в августе.
- Меня удивляет какой ухоженный двор, и его симметричность.
- Ничего удивительного. Клад искали. Последние 70 лет. Подходили по-научному. По 70 сантиметров между розами, и метру двадцать — между деревьями. Чтобы не запутаться будущим поколениям. Там где растет — проверено: - « Клада нет!»
- Гениально! - простодушно ответила я.
Под фигой стоял металлоискатель. По крайней мере, я думаю, именно так он и выглядит. Наверное, семейный. Если это традиция не первого поколения.
Муж работал, и был счастлив. Бесшумный кондиционер. Солнце. Бассейн. Вид как с туристической рекламы. И все в шаговой доступности.
После вчерашнего турецкого солнца, поход на море мне был заказан. Нежная кожа нуждалась в креме, закрытой одежде и покое. Зато планов была куча. Хоть шляпка, хоть Варвара.
Поцеловав чистобритую благоухающую щеку любимого мужа, я упорхнула.
Первым делом, я отправилась к Варе Шония. Соседи сказали, что она в больнице. Не могу же я оставить бедную девочку одну. И в такой ситуации. Взяв телефон у соседей, я отправилась в республиканскую больницу. По указанному мне адресу. Да, это было не так далеко.
В регистратуре сидела полная смешливая женщина с выбеленными волосами и прекрасным знанием русского.
- Шония, пятая палата. Третий этаж. Травматология. Прием посетителей после 16.00.
- Но мне на одну минуточку. Пожалуйста!
Согласие было получено. Я пулей выскочила к стихийному уличному базарчику неподалеку... И с чистой совестью стала искать пятую палату. Немного смущало, что по дороге попадались одни мужчины. Но мало ли какие здесь правила. На пятой палате было написано VIP. И в ней лежал только один человек. И явно не Варвара. Забинтованный с ног до головы с подвязанной рукой и ногой, он не спал, и с интересом посмотрел на меня. Я слегка зарделась. Наверное, со стороны это выглядело смешно. Но так бывает. Бывают такие мужчины. С « Де Пейраковской» харизмой. Приятным баритоном он поздоровался. Сперва обратился по-грузински: « - Калбатоно!», но тут же поняв свою ошибку, перешел на добротный русский.
Первый вопрос был к кому я. Второй — замужем ли. Надо сказать, я как-то растерялась и замешкалась. И начала с главного: " - Замужем. И давно.»
- Еще бы. Такая женщина. Удивительно, что ваш муж вообще одну отпустил.
- Я девочка взрослая! Самостоятельная. И порядочная.
Разговор явно уходил куда-то не в ту сторону.
Но я бы была не я, и спросила о его семейном положении.
- Не женат. Вдовец. Много лет. Может это судьба?
- Спасибо-спасибо, моя судьба ждет меня в отеле. И вообще, я тут по делу. Я — к Шония. Видимо в регистратуре меня не поняли.
- Я -Шония.
- Нет.
- Да.
- Но вы явно не Варвара.
- Да, я — Джумбер, но все же Шония. Как бы вам не хотелось! А Варя — моя дочь. Что-то случилось? Она вышла от меня пять минут назад. Вы видимо разминулись.
Фу, слава Богу. Значит с ней все в порядке. И кровь на зеркале означала что-то другое.
- Я к ней исключительно по профессиональному вопросу. Хотела заказать ей куклу.
- Господи, какая прелесть, вы до сих пор играете в куклы.
- Да нет же, просто она делает замечательные игрушки.
- Еще какие! Не хуже чем я детей. Простите, только с корабля. А там шутки мужские. И бросьте сейчас же эти сумки на пол. Разве может такая красавица носить тяжести.
- А это вам! - я улыбнулась.
- Вы сводите меня с ума, как появились в дверях.
По гороскопу я — Близнецы. И пока один из них слушал комплименты. Другой рассчитывал план дня.
Комплименты были приятны и горячи. Но я решила распрощаться. Ибо уши женщины опасны в такие моменты.
Отец Вари был прикован к постели, поэтому я беспрепятственно двинулась к выходу. В это время распахнулась дверь, и в палату ввезли пожилого мужчину. Пришлось отодвинуться к окну.
- Ваа, Вано!
- Джумбер, генацвале!
- Только по-русски, дорогой. Из уважения к женщине.
- Ты женился?»
- Нет, только предложение сделал.
- И что?
- Отказалась.
- Девушка, послушайте старого человека. Лучше него на всем свете не встретите.
Да… А всего лишь хотела куклу. Инициатива — наказуема.
Завязалась беседа. Выяснилось, что Джумбера сбил велосипедист, прямо у дома. Где справедливость? А ведь специально прилетел по делу, на несколько дней. Плаванье не закончилось. И судно стоит в Марокко. А на Вано выпал дверной проем. Чудом не убил. Газель припарковалась так, что на нее пришелся весь удар. Вот ведь, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Постоянно ссорился с водителем. А зря. Поэтому только по пальцам ног попало, да руку вывихнул, пытаясь дверь придержать. Даже сотрясения не получил.
Тут в разговор вмешалась я. Объяснила, что думала встретить здесь Варвару. И про первое посещение их дома рассказала.
- Вот же девочка, ничего мне не сказала. А я все думал, что она в джинсах в такую погоду. И в майке с длинными рукавами. Сейчас ей позвоню.
- Ой, а можно мне с ней поговорить? Может я приехала в Батуми именно ради этой куклы.
Тут пошли расспросы где я остановилась, с кем приехала. На сколько. По мере моего рассказа Джумбер становился все серьезнее. А после слов о смерти тетушки Марго, он вдруг заплакал. Так тихо, как обиженный ребенок. Платочки всегда со мной. Вот же дура. А если это кто-то из близких. Здесь же каждый второй другому брат, кум или близкий друг.
- Джумбер, кацо, ра могивида? *
Первые два слова я поняла прямо. Вторые — по логике вещей.
- Марго — чеми дедаа.
Деда? Мама?
- Марго — моя мама.
- Что вы такое говорите. Это наверняка другая Марго. У нее не было детей. Да она и замужем никогда не была. Она сама мне рассказывала.
- Выходит вы остановились у Котэ? - спросил Вано.
- Котэ? Да, у Кети и Котэ.
- У них еще мальчик большой — Ника. Мой крестник. Устроил недавно оцифровку сделать для архива роддома. Чтобы не болтался без дела. Походил неделю, и пропал, шельмец.
Тут я решила выставить внутренние флажки. От обилия информации можно было свихнуться. Я, конечно, люблю «полное погружение» в местность и в язык, но тут как-то все разрасталось на глазах как пасхальное тесто.
Номер телефона Варвары, у меня был еще из музея, и я оставила мужчин наедине.
Я вышла, и сразу же набрала ее номер.
Встретились мы в кафе на углу. Может от переживаний, в первый момент, мне показалось, что ожил портрет Марго. Та же линия шеи и щеки. Такие же беспокойные кудри на голове ,и живые, голубые глаза.
Несмотря на столь долгий и извилистый путь к нашему знакомству, я решила приступить сразу же к делу. О, этот взгляд художника-профессионала. Цепкий, пытливой, отстраненный. Она попросила фотографии Нинки из спектакля, и в фас, и в профиль. Обговорила цвета одежды и украшений. Детали и размеры. В это мгновение в окне промелькнула фигуры Ники. Сперва я думала, выйти и спросить, не нужна ли помощь. Но его и след простыл.
Возвращаясь к столику я опять поймала себя на том, что на меня смотрит Марго. И та, что на портрете, и та, с кем мы так мило провели несколько часов.
- Вы мне очень напоминаете одну женщину. Как наваждение.
- Кого?
- Марго Накашидзе.
- Вы ее знаете?
- Я у нее живу. Точнее, жила. Точнее, мы жили.
Чем больше объяснений тем запутаннее получается.
- Что нибудь случилось? Мы с папой как раз собирались к ней. И тут такое. Решили отложить на немного. Знаете, мой папа — ее сын. А она моя бабушка. Прямо сериал какой-то.
Вот уж кем я точно не хотела быть, так вестником печали. Но ничего не поделаешь. Не промолчишь же…
- Марго скончалась. Уже три дня как.
- Не может быть. Три дня назад нам звонил адвокат. Все выяснилось. Она нашлась. - голос Варвары становился тише и печальнее.
Нависла тишина. Что тут скажешь...
- Меня вырастили папа и бабушка с дедушкой. Мама сбежала с проезжим офицером. Меня, естественно, не отдали. И папа всем говорит, что он вдовец. В прошлом году умерла бабушка. А дедушка еще в восьмом классе. Я перебирала ее старый шкаф и нашла документы об усыновлении.
- И что папа?
- Папа нанял адвоката, чтобы тот все выяснил. Выяснилось, что ребенка подменили. Этой бабушке отдали живого, а той сказали, что умер. Он и вправду умер, тот малыш, не ее. Но эти ждали ребенка 15 лет, брак был на грани развода. А та была молода, не замужем. Ни факт, что она бы взяла ребенка. Тогда были очень тяжелые времена для женщин. Все бы пальцем тыкали, и по углам шушукались.
Она глубоко вздохнула. И замолчала.
- А что там с зеркалом? Я видела лужу крови. - решила отвлечь от грустных мыслей.
- О, вот тут как-раз все просто. Я залезла на чердак. Там хранились все бумаги деда и прадеда. Письма, открытки, квитанции, счета. Думала, может найду еще что-нибудь интересное. И тут позвонили в дверь. Я попыталась наступить на перекладину, но там была пустота. А потолки у нас как-никак 4 метра. Хорошо что зацепилась за зеркало. Жаль, конечно, оно было еще с николаевских времен.
- Николаевских? - вот, и у нас есть своя эпоха. - Но кровь? Я не могла ошибиться.
- Простите. Бабушкина вишневая наливка.
- Но ваш папа сказал, что вы специально одели вещи с длинными рукавами.
- Это правда. Я немного поцарапалась. Но ничего такого страшного. Тем более, папа такой паникер...
- Но что стало с лестницей? - не отставала я.
- Вот с лестницей мне и вправду ничего не понятно. Никогда такого не было, ни разу. Даже когда дедушка лазал туда.
Я почувствовала себя как в каком-то детективном сериале с явными признаками мелодрамы.
- Что случилось с папой?
- Велосипедист ненормальный наехал со всей дури. Хорошо что папу не отбросило на проезжую часть. Хотя и тот пострадал. Влетел в знак. Даже погнул его. Но дуракам везет. С ним ничего не случилось.
- У вас такой хороший русский. И без акцента.
- Няня у меня была русская. И бабушка заставляла вслух читать классику.
- Получается за вами кто-то охотится.
Обе замолчали.
- Получается.
- Значит вы кому-то мешаете.
- Кому? В чем?
- Если все это началось в последние дни, значит кто-то явно не хотел вашей встречи.
Варвара переваривала информацию. Бедная девочка.
Мне ничего не шло на ум. Тогда я решила сменить тему.
- Мне нужна шляпка. Завтра похороны вашей бабушки, а я никак этого не ожидала. У меня все светлое или в яркий рисунок.
- Шляпки, - задумчиво протянула Варвара, как-будто пробовала на зуб это слово. Здесь неподалеку есть магазин.
- Да, у вас тут все неподалеку.
Она улыбнулась. Никаких сомнений. Даже генетический анализ не нужен. Марго в молодости, только чуть пониже и потоньше в кости.
- Я могу проводить. Пойдемте?!
За кофе заплатила я. Я никогда не позволяю детям платить за меня. А еще художникам, писателям и актерам.
К магазину мы пошли окружной дорогой. Сперва я подумала, что она ее выбрала из-за тени. Но это оказалось не так. Более длинная. Менее теневая. Почему?
Я спросила прямо.
- Магнолии. Когда цветут магнолии, я обхожу эти улицы. У меня аллергия на нее. В детстве пару раз попадала даже в реанимацию. Сперва не могли определить агент. А теперь эти улицы существуют для меня только в другие времена года.
- А у папы?
- У папы богатырское здоровье.
Шляпку я себе выбрала. Из замечательной итальянской соломки. Моего любимого синего цвета. А синий брючный костюм у меня идет как маленькое черное платье. И всегда со мной.
Остаток дня я провела с мужем. Романтический ужин мы перенесли из отеля в ресторан «Голубая лагуна». А пока я наслаждалась покоем и любовью. Было что-то очень поэтичное в нашем отдыхе. Я ходила к нему на свидания. Он ждал в нетерпении. Встречал меня свежими булочками и страстными поцелуями.
Но мозг мой отказывался отдыхать. Была ли смерть Марго случайна? Если нет, то кто и зачем ее убил? Вот на вопрос как, у меня был ответ. Магнолия. Кто-то поставил ее в букет к розам, и всего лишь навсего прикрыл окно. Хорошо. Но зачем покушались на Варю и Джумбера? Новые наследники мало кому нужны. Если учесть, что всю свою пенсию Марго делила с семьей Кети. А ведь все могло поменяться. Вплоть до продажи дома. Кто знает, что придет в голову матери не видевшей сына 57 лет. И что подразумевала Марго под « великим днем, который будет завтра».
Я устала, задремала и заснула.
Отлично выспалась. И решительно запретила себе думать на эти темы до завтрашнего дня.
Вечер наступил мгновенно. Раз — и небо посинело. Два — зажглись первые звезды. Три — и над нами бескрайний купол с мириадами светящихся огней над головой.
Ужин был накрыт на третьем этаже ресторана. Под нами плескалось темная вода. Негромкая музыка аккомпанировала волнам. В подсвечниках горели свечи. Ветерок развевал мой шарф. Муж смотрел на меня влюбленными глазами.
Глава 5.
Ночевала я у мужа. Мы тихонько проскользнули в номер. И чувствовали себя студентами, прокравшимися в общежитие, минуя грозную охрану. Давно мы так не веселились.
Но настало утро. И оказалось, что не так просто достать хорошие чайные розы. Их не удалось заказать через службу доставки. Пришлось собираться на рынок.
На похороны муж идти отказался. Не знает он этой женщины. Даже «здравствуйте» не успел сказать. И что ему там делать? Это я как родная. « - Максимум, передай им деньги, и скажи, что аванс могут вернуть в течении трех месяцев.» Обожаю его за широту души и щедрость.
За цветами поехала на такси. Потому что, если я решила « чайные» - значит будут «чайные».
Народа во дворе у Кети было много. Везде стояли лавочки для женщин и стариков. Мужчины стояли отдельно. Большинство в черном. Как и женщины. Я обошла гроб. Тетушка Марго улыбалась. В соседнем дворе тихо бранились. Просунув свой любопытный нос, я узнала, что кто-то вдрызг разбил велосипед.
Варвары видно не было. Из знакомых пришел Вано. Мы поздоровались как старые приятели. Общих тем было у нас мало. А повод не давал возможности поговорить на отвлеченные.
- А как Джумбер?
- Приедет.
- Какая трагедия. Нарочно не придумаешь.
- Жизнь самый великий выдумщик. Уж я то в роддоме такого насмотрелся. А где же Ника? Хотел с ним поговорить.
- Не видела.
- Дошел до 53 года.
- Да?
В это время появилась Варвара. Она видимо пришла рано, и была где-то в комнатах.
- Варя, а когда родился твой отец?
- Он 53 года.
- А вы, Вано, где работали в это время?
- Там же, дорогая, я после института работал в одной и той же больнице. Роддом называется.
- А в медицинских картах беременных указываются болезни?
- Естественно! Сердце, почки, сосуды.
- А аллергия?
- И аллергия, если она требует медицинского наблюдения.
- Кети, а где дети?
- Младшего решили не привозить. А Нике пришлось вылететь в Стамбул. Срочно уехал вчера. Корабль ждет.
Вот тебе ночной стук окна. И увядшие розы. И магнолия с венком. И разбитый велосипед.
Засранец. Мелкий пакостный засранец. Да какой мелкий…
Но ради чего он это все затеял? И что за «великий день» нас ждал?
На соседней улице раздался грохот отбойного молотка. Стены дребезжали. Люстра качалась. Бокалы в шкафу звенели.
- Что за безобразие. Сколько можно. Коте, пойди и скажи им. Пусть поимеют совесть хотя бы до 3 часов.
И обращаясь ко мне продолжила: « - Марго жаловалась, что роя котлован, задели фундамент ее дома. Чуть стена не отвалилась.»
"Дыр-дыр-дыр" продолжалось.
С потолка посыпалась штукатурка.
- Бедную женщину засыпет до похорон. Чем мужчину посылать, лучше самой сто раз сходить. И то верно.
Я составила ей компанию. Пошли мы, не выходя со двора. Тайной тропой позади дома. Здесь росли лилии и ромашки.
- Ой! - споткнулась я.
- Будьте осторожнее. Тут несколько пеньков от старых деревьев. Мы здесь редко ходим, только если в дожди улицу лень обходить. Ээээ, это так отошла стена? Кто будет ремонтировать? Они же дом сломали!
Ругаться со строителями она не стала. Но телефон прораба и начальника стройки взяла.
Возвращались мы той же тропой.
- Здесь раньше росли магнолии. Соседних домов не было. Переулок был. Назывался у «Трех магнолий». Деревьев уже сто лет нет, а название осталось.
- А почему спилили?
- Кто помнит почему. Еще дед Марго спилил.
Мне становилось все грустнее. Не люблю человеческую подлость. Это раз. А во-вторых, что мне делать? Сообщить о моих догадках? И кому?
У ворот стояла скорая помощь. А во дворе на каталке лежал Джумбер. Такое возможно только на юге. Котэ стоял рядом с ним и что-то говорил, держа его за плечо.
Увидев меня, он слегка улыбнулся. Было видно, что его знобит. Должно быть нервное.
Его надо срочно укрыть чем-то теплым, каким-нибудь пледом.
Я пошла искать Кети. Кети была занята, и послала меня в спальню.
В шифоньере аккуратной стопкой лежало постельное белье, покрывала и полотенца. В боковом отделении висели шуба и пальто. Может в комоде что-то подходящее. Не шубу же ему выносить.
Прямо на верхней полке стояла деревянная шкатулка. И было видно, что поставили ее совсем недавно.
На мой зов пришла Кети. Она остолбенело посмотрела на нее.
- Котэ, он все-таки существует!
- Женщина, ты с ума сошла? Похороны, а ты кричишь какую-то ерунду. И на весь район.
- Иди сюда, кому говорю!
Шкатулка была заперта на медный замок. Наверное, на медный, потому что он был зеленый и замшелый. Котэ попробовал открыть его. И он рассыпался. Как по волшебству. Но вероятнее всего, от сырости и старости.
Настал момент истины. Ткань и бумажный свиток. Ничего больше.
- Пинцет! Срочно пинцет, лучше два. И не надо на них дышать. Ни на пинцет, на то, что в шкатулке.
Вот что значит научный подход. Аккуратно развернув свиток, Котэ позвал кого-то из толпы.
- Это старогреческий. Здесь написано..., - человек в толстых очках придвинулся поближе.
- " Хвала Богу нашему, и небесам нашим и святой церкви нашей. Передаю дар сей епископу Трапезуса. Да хвалит душа моя Господа! Хитон Симона Канатита да будет нам защитой в судный день. Раб Божий…»
- Все, что разобрал, то прочел. Срочно на консервацию в университет.
Но торжество момента стояло в воздухе. Такого развития событий придумать было невозможно.
Прошлое и настоящее переплелось на глазах.
Похороны прошли в какой-то благоговейной тишине. Может сам Симон Кананит спустился провожать Марго. Кто их, святых, разберет.