свободный маршрут

               

Когда у человека появляются первые мысли о свободе? Вероятно тогда, когда человеческий эмбрион во чреве матери начинает гордо заявлять о своем существовании.
-  Ой! У меня ребеночек в животе зашевелился. Ножками так и толкается,- радуется мамаша.
Эх, мамаша! Ребеночку у вас сыро, темно и тесно. А хочется света, тепла и пространства.
На старт… Внимание … И понесся без оглядки человек вперед, глотая второпях время.
- Ты куда?
- Наперегонки.
- Зачем?
-  Хочу успеть!
- А если?
- До финиша непременно.
***
- Еленочка Викторовна! Вы самая лучшая-прилушая! Даже во всем мире! – Сережа, мальчик лет пяти, умоляюще смотрит на молодую воспитательницу и откладывает в сторону ложку, измазанную тягучей кашей.
- Чего тебе, Сережа? – воспитательница строго смотрит на карапуза.
- Не могу я это кушать. Невкусно же.
- Нет, Сережа. Ты еще мал. Слушайся немедленно!  -  Елена Викторовна закладывает в ребенка порцию вздорных взрослых философий.
***

Десять лет минуло... Пионерский лагерь «Артек». Июльская жара. Благоухают кипарисы и в легком дневном бризе огненными языками струятся шелковые пионерские галстуки.
Сережа сидит с другом на скамейке и оживленно беседует:
- Пашка, говорят в «Озерную» кубинцы заехали, пойдем посмотрим?
- Подумаешь, кубинцы! В «Лазурной» американцы появились. Вот их бы посмотреть!
- Айда тогда американцев позырим!
- Влетит! – Пашка трусливо оглядывается по сторонам.
- Не узнают! Сегодня у нас пионервожатыми Мария Степановна и этот, Колька из Москвы. Они, небось, сейчас закрылись в комнате и целуются, - Сережа прыскает в кулак.
 Жара достигла своего апогея и запахи задыхающегося асфальта стойко повисли в воздухе…
Американские дети прыгают на кроватях, метают в друг друга подушки, визжат… как говорится, едва дышат от радости. Друзья тоже влезают на кровати и... во всеобщем ликованье утонули и языковые барьеры, и политические лозунги, и экономические разногласия.
- Классно! – орет Пашка.
- А я выше их прыгаю! - радуется Серега.
Утром, на линейке, под звуки гимна СССР друзей выводят из строя, а председатель совета дружины держит слово:
- Я, конечно, понимаю, что в «Артеке» нашлось место исключительно достойным и отличникам. Но вот когда я смотрю на этих, - и председатель указывает пальцем на друзей, - я … не нахожу слов. Что могло побудить двух болванов окунуться в ад капиталистической системы, как в говно? Держите ответ!
- Ну, - мычит Серега, а в его глазах появляются слезы.
- Я…, - уже плачет Пашка.
- Свободы вам захотелось?  Социалистические идеалы и светлые Ленинские учения вам мешают? – короткий лоб председателя покрывается мелкими капельками пота.
А свобода, усмехнувшись, временно пропадает из пионерских умов.
***
Спустя четыре года…Школьные будни. ВИА, в котором Сережа и солист, и гитарист, приглашают на конкурс школьных самодеятельных художественных коллективов.
Десятиклассники собрались в малюсенькой комнатушке и оживленно обсуждают предстоящее выступление. Смеркается и оранжевые гаммы заката опустились на потрепанную ударную установку.
- Пацаны, а что петь будем? - Манька гулко выводит ритм на бас-барабане.
- Ну, репертуар у нас небогат, - Вовка Левин уперся локтем в электроорган и перебирает в уме исполняемые песни.
- Ты, Серега, эту, «созрели вишни в саду у дяди Вани» хорошо поешь. Громко,- предлагает Еремин.
- Забили! А вторая? – Манька извлекает шелестящие звуки из хай-хэта.
- Можно из «Криденсов» что-нибудь спеть, - подает идею Серега.
Клуб. Зал, увешенный воздушными шариками. Плакаты с приветствиями, растянутые на заднем плане сцены. Звучные аккорды электрогитары, вой перламутровой ионики, оглушительный стук барабанов…
На следующий день Маньку, Еремина, Серегу и Вовку Левина вызывает директор школы.
 Нина Герасимовна своей причёской упирается чуть ли не в потолок. Губы сухо сжаты, взгляд дикий, как у хищника. Завуч, Изольда Петровна, уткнулась в газету «Правда». Осанка прямая. Выжидает.

- Вы что, с ума сошли? Вы какие песни пели? Одну блатную. Другую, вообще, на английском языке? Разгоню всех к чертовой матери! Молчать!  С сегодняшнего дня запрещаю вам пользоваться школьной аппаратурой, музыкально комнатой и это…, пусть комсомольцы решат, как быть…с каждым индивидуально,- директриса стремительно встает, замирает и …порывисто садится.
- Им все свободы мало, им свободу подавай, - Изольда Петровна отложила газету и с нескрываемым отвращением осматривает ребят…
- Допрыгались…, - Серега присаживается на туалетный подоконник.
- Надо было про «деревню Крюково» спеть, - сокрушается Еремин.
- Да, теперь из комсомола могут вышвырнуть и привет, - Вовка Левин с досады смачно сплёвывает на кафельный пол.
- А че в песне Криденсов плохого? Там слова только про дождь, - Серега ловким движением швыряет бычок в дырку унитаза.
- Рок – музыка свободы. А у нас в стране, сам понимаешь, - грустит Манька, - пойдем портвешка выпьем, что ли.


***
Время перелистнуло еще с десяток лет…
Только что закончилась утренняя конференция и хирурги готовятся к плановым операция. Гудит электрический чайник, из радиоприемника льется советская эстрада.
Открывается дверь и в ординаторскую шумно проникает секретарь партийной организации больницы, терапевт Жемчугова Ольга Анатольевна.
- Хорошо, что вы все здесь, - Ольга Анатольевна падает на диван и достает сигарету, - к нам молодой доктор приехал, это вы? - взгляд Ольги Анатольевны направлен на Сергея Ивановича.
- Здравствуйте! - приветливо улыбается молодой хирург.
- Жалуются на вас, доктор. Говорят, на работу в джинсах вы ходите и прическа у вас длинновата. Неряшливо вы выглядите, доктор.
- Извините?
- Вы ж советский врач. Это, вероятно, на Западе разрешают в каких попало штанах на работу ходить, - Ольга Анатольевна затягивается, берет паузу и продолжает, -  думаете битлов всяких наслушались, книг запрещенных начитались, свободы чуть глотнули и все, сплошная вседозволенность?  – Ольга Анатольевна напрягается, как гитарная струна, и ее пышная грудь туго упирается в светлую заграничную блузку. Кажется, еще мгновенье и …случится конфуз. - Немедленно приведите себя в порядок, доктор. Иначе…
- Иначе?
- На партийном собрании разберем ваше поведение. Сделаем организационные выводы, решим вопрос о дальнейшей карьере. Вы не верно понимаете свободу при социализме, доктор.
***
Москва. Много лет спустя. Полдень. Митинг на Манежной площади. Майский воздух наполнен свободомыслием и приторными парами пузырящейся «кока-колы».
- Ура! – кричит народ.
- Ура, ура,- соглашаются либералы.
Сергей Иванович с приятелем растянули плакат, на котором крупными ровными буквами выведено «15 Московская городская клиническая больница за демократию!».
- Мы их, мы всех, до основания и к черту, - орут с трибун ораторы.
- Безусловно, - ликует народ.
А с прилавков исчезают сыр, сахар, колбаса и по талонам выдают чай и сигареты.
***
Танки. В Москве – танки.
- Все, кирдык свободе, -  сокрушается Сергей Иванович в беседе со своими коллегами после общебольничной конференции.
- Ну уж нет, - возражает микрохирург Константин Михайлович, - ребята, айда все на баррикады!
Ночь. Лица мирных горожан напряжены и сосредоточены.
- Мужики, не отдадим свободу! – кричит кто-то из толпы.
- Ребятки, кто хочет чаю и бутербродов? – обращается ко всем сгорбленная и сухая старушка.
- А вам чего не спится, бабуля? – уточняет кто-то из горожан.
- А я, миленький, тоже за свободу воюю.
***
- За свободу и демократию пли, - командует офицер.
И снаряд, покружив над центром Москвы, врубается в Дом правительства.
- Да мы за свободу это, - кричит с трибун нетрезвый и лукавый вождь.
- А это как вы решите и повелите, - соглашаются придворные холопы.
А в больницу поступают и поступают раненные.
- Мужики, опять осколочное в брюхо, а я сейчас гемоторакс иду оперировать, подтягивайтесь, - Сергей Иванович звонит в ординаторскую.
- Слушай, я уже третьи сутки не сплю, - возмущается Александр Васильевич.
- А я что ли на дискотеке даму танцую? – срывается Сергей Иванович.
***
Подмосковье. Поздний вечер. Багровый закат опустился на дом. В небе, хаотично, зажигаются звезды. Зной, как при смене караула, заменил свежий легкий вечер. Любимая собака растянулась на траве у ног хозяина.
- Жарко, Беляш? - Сергей сидит на соломенном кресле и треплет пса по огромной голове.
Беляш виляет хвостом и лижет руку.
- Вот она какая ты, свобода… – Сергей поднял голову вверх и шёпотом обращается к небу.
- Ты о чем? – спрашивает жена.
- Пойдем в беседку чай пить. Я – так. О разном…Просто, показалось…

                Москва 2015 - 2018 г.г.