Такой pick up на парковой скамейке или спираль «жертва-охотник-спаситель».
В Советском Союзе секса нет? Да? Культа блуда не было, а сам-то был, сколько хочешь. Расскажу о замечательной пьесе Гельмана «Скамейка». Видел в театре Паниной.
Кто такой Гельман? Говорят и пишут: автор острых, злободневных пьес, «с не всегда правдоподобными сюжетами». Называли их «притчами», а «Протокол одного заседания» — «социологической сказкой про советскую жизнь». Знаменитый фильм «Премия» — киноблизнец «Протокола».
«Скамейка», похоже, тоже притча или сказка. Иначе как объяснить, что у пьесы столько режиссёрских трактовок? И по-другому не объяснить, почему одну и ту же пьесу каждая пара актёров превращает в другую историю.
Варианты? Если верить критикам и БСЭ, то это «шедевр социально-бытовой драмы и образец поствампиловской драматургии, в полной мере отразившей кризис общественного сознания начала 80-х годов прошлого века».
Или «обворожительная романтика, напряжённая интрига, а главное – богатейшая гамма чувств от презрения до нежности, от страдания до наслаждения». Или «пьеса обо всех нас, о мужчинах и женщинах, о правде и лжи, любви и несовпадениях».
Или то, что довелось увидеть всем в тот вечер, когда судьба, случай или скрупулёзный план занесли в театр Паниной, в сумрак зала, отделивший нас от нагретых июльским солнцем вечерних скамеек ближайшего парка.
С передних рядов хорошо видны лица актёров. Худрук театра и постановщик Лев Стукалов оставил только двоих. Их зрителю так хватило, что добавление в действие третьего лица произвело особое впечатление, но об этом позже.
А увидели мы «пикап». Если сеть не врёт, слово произошло от англ. pick up. С 1995 года будто бы означает «деятельность, направленную на знакомство с целью соблазнения, либо формирования отношений, а также на развитие необходимых для этого навыков».
Позже термин Огурцова перехватили иностранцы и сделали культом. И ничего страшного, что появился термин лет через десять после премьеры пьесы Гельмана. Искусство блуда на десятки веков древнее. Спросите у Ромео, да и Джульетта не даст соврать. Стандарты…
Вот то, что зрители увидели на конкретном спектакле, это точно уникально. Про другие постановки в других театрах с участием других актёров писали разное, но на две группы условно разбить можно. Получится: «встретились два одиночества» и «потуги людей стать свободными в душной обстановке совка».
Нам свыше был дар: ни того, ни другого, слава Богу, мы не увидели. Нам актёры подарили чехарду приёмов и переживаний двух людей среднего возраста, закрутившихся в непрерывной смене позиций.
Мы увидели пару, многократно переходившую (каждый по-своему) с позиций «жертвы» на уровень «охотника».
Видели двух обычных людей советских 80-х, внезапно менявших положение «жертвы» или «охотника» на позу «спасителя», который внезапно оказывался опять «жертвой» или опять «охотником»…
И так в течение пьесы столько раз, что у зрителя пошла бы голова кругом, если б не было так интересно следить за действием.
Возможность следить за мимикой — особый подарок. Кто у кого рыдает на плече и почему? С каким выражением лица один утешает другого, точно зная, что утешаемый только что наврал? Если не видите лиц, часть смыслов ускользает.
И вот уж большая часть действия позади. Вы видели, как слоями с мужчины и женщины сползает шелуха. Понимаете, что уже не важно, кто кого «подклеивал» на этой скамейке, хотя сперва казалось, что тут царил ходок по женской части.
Только понимаете, что часть смеха и слёз у героев не в рамках нащупанной роли «жертвы-охотника-спасителя», а уже от души. Ясно, что это уже не приёмчики-подходцы, а вырвалось.
И тут… Ряда, примерно, с 15-го слышите лепет грудного ребёнка. Чуток погулил, слегка всплакнул, полепетал и затих. Потом опять.
По лицам актёров, хоть и мастера, а было заметно… Так вот, по лицам определилось, что и они услышали. Мгновенно брошенный взгляд, выражение лица…
С текста не сбились, действие не споткнулось. А смысл изменился. Кто знает про театральную «магию», не удивится. Пьеса может быть всегда той же по тексту, режиссёрская задача может быть всё такой же, а актёры…
Те же актёры могут играть в сотый раз, но событие каждый раз уникальное. Фильм можно испортить вырезанием кадров. Кино в телевизоре испохабить рекламными врезками. А в театре вы каждый раз видите единственное событие. Копий не бывает.
Финал. Аплодисменты, цветы. Впечатление есть, визит в театр порадовал, а тайна осталась. Начинаем расследование.
Следствие по делу малыша в зале затянулось на две недели. Уже был готов текст о пьесе, Гельмане и пикапе, а тайна всё томила. Ну, что? Звоним в театр?
Разговор с сотрудницей продюсерского центра «Премьера», вроде бы, всё расставил по местам. В зале действительно была молодая семья.
Ребёнок на 18-том ряду действительно продремал всю пьесу, только в финале чуток полепетал и маленько похныкал…
Всё? Тайны нет? Есть!
Мало того, что мне перед реальным разговором приснился диалог с сотрудницей «Премьеры». Был ещё и вариант: во сне оказалось, что в рядах засел кто-то из труппы с магнитофоном и специально на тщательно выверенной громкости включал запись с детским голосом.
Несколько раз. В чётко вычисленной части спектакля, что добавляло к происходящему на сцене супер-эффект.
Вот, в чём штука, дорогие товарищи…
Героиня с сыном-младшеклассником, вышедшая к скамейке «на охоту», поскольку сынок на пару дней убыл погостить к папаше, имеется.
Герой, отец двух дочерей, не очень-то счастливый в последнем браке, имеется.
Эти два человека, сколько бы ни перепрыгивали с позиций «жертвы» в позу «охотника» или «спасителя», а в понимании зрителя оказываются в постоянном положении жертв. Только чего или кого — это вопрос.
Совка? Чепуха! Этого в конкретном спектакле нет ни капли. Обстоятельств? Не те люди. Эти показали себя сильными личностями. Во что же они вляпались, если кажутся жертвами, кем бы ни пытались показаться?
Похоже, Гельман ответа в пьесе не давал, Стукалов подсказки спрятал, актёры задачу выполнили. Пьеса спросила, а отвечает зритель. И только себе и своим. Так бы всё и закруглилось, если бы не детский лепет.
А он меняет контекст. Кем бы ни тщились проявить себя герои, а в пьесе появляется «жертва», обречённая остаться в этой позиции с рождения и навсегда. Дитя.
Родители могут поизощряться в преодолении тягот судьбы, кризисов среднего возраста или томлениях духа вследствие девиаций сексуальности. Всё это кажется фуфлом, если помнить, как дети отвечают за грехи предков.
Ну, ладно. Разговор с «Премьерой»: не пускать ребёнка с родителями запрещает инструкция, ребёнок в зале был, повезло — спектакль не сорван.
Сон: гениальная выдумка Стукалова. Детский голосок — аудиозапись, задуманная как дополнение фонограммы в комплект к музыке со сцены и к голосам актёров, идущим в зал. Детский лепет из зала — громадный плюс в контекст.
А на самом деле? Всё как всегда? По правде всё не так, как на самом деле?
Короче, вопрос остался. Был бы я сотрудником «Премьеры», обязательно бы продинамил упрямого зрителя, позвонившего по поводу детского голоса в зале.
Было ли дитя на руках и оно ли подавало голос, кроме театральных, дежуривших в зале во время спектакля, знают только соседние зрители, видевшие настоящего малыша на родительских руках.
Тем, кто не знает, судьба подарила аспект и шанс ответить себе на вопрос, заданный пьесой.
Кто «жертва» и почему? Кому добавляет красок в жизнь удалой pick up, а кто потом всю жизнь расхлёбывает отрыжку этой взрослой «радости»?
Частное мнение: не все умеют любить. Хотят любви все, но везёт только везучим. И что нам делать, если по жизни всё не прёт, да не прёт? Включать pick up? Не повезло любить, так хоть в блуде оторваться?
Ответа нет, а общего для всех и не будет. Есть традиции предков, есть религиозные правила чистой жизни. И есть мы. Разные все, везучие и не очень. В том числе и те, кто слезу или смех ребёнка не считает аргументом.
Мозговеды давно пришли к выводу, что часть населения планеты относится к типу «эмоционально тупых».
Кто-то такие гены получил, у кого-то хромосома сломалась, кто-то стал потомком безотцовщины, стал «эхом» войны, наследником поколений, лишённых образцов поведения в нормальной тёплой полной семье.
Всё это важно, конечно, но…
Если коварная генетическая аномалия лишила вас шанса любить по-настоящему, «украсить» вашу жизнь может и мастерство блуда, и членство в клубе свингеров, пока гормоны на пенсию не ушли.
Однако вы вправе приложить усилия, чтобы за ваши грешки поменьше платили ваши дети, если они уже есть. Платите сами, не плодите плачущих.
Но, если вам дано, а вы протрахали ваше счастье, то отчёт держать будете не перед обществом, тут иллюзий не надо.
Чтобы разобраться в этом, совершенно нет нужды знать, кто лепетал в зрительном зале панинского театра — магнитофончик или настоящий ребёнок.
Гельман мастерски спросил. А ответит зритель. Каждый сам себе и родным.
Такие дела, дорогие товарищи потомки…
Оригинал в группе ВК ДОКТОР КАРЛОВ