предыдущая глава - http://proza.ru/2017/12/21/2198
Матери, должно быть, могут только любить
- в этом всё их понимание своих детей...
Эрих Мария Ремарк, 1898-1970, немецкий писатель
Делая обычную субботнюю уборку, Любомира выглянула в окно, ожидая с минуты на минуту дочь. Она была довольно миловидной женщиной средних лет. Её румяное и смугловатое, с правильными чертами лицо и фигура приятной полноты выдавали в ней сельскую жительницу юга. Когда-то живые глаза не горели огнём, как раньше, до ареста мужа, а смотрели на окружающий мир грустно, но спокойно. Свои чёрные, с ранней проседью волосы, Люба заплетала в косы и укладывала на голове в виде короны, что делало её строгой и величавой. Она верила в то, что когда-нибудь вернётся её муж, которого она, несмотря на долгую разлуку, по-прежнему очень любила. Некоторые холостые мужчины и вдовцы, видя её порядочность, чистоплотность и хозяйственность сватались к ней, но женщина всегда искренне удивлялась этой бестактности и отвечала:
— Как можно при живом и любимом муже выйти замуж?
Всём смыслом её жизни было дождаться из ссылки мужа, вырастить дочь и дать ей образование. Работая в полторы, а иногда и в две смены, она бралась за любую подработку, чтобы содержать дочь-студентку, ежемесячно отсылать посылки мужу на Колыму и оплачивать квартиру. Люба и не заметила, как начался дождь, потому что хозяйский двор был укрыт от солнца своеобразной крышей из винограда на высоких деревянных опорах, сделанных хозяином незадолго до войны. Пока руки женщины делали привычную работу, мысли её были далеко...
...Воспоминания перенесли Любомиру в родную «Златну» Инзовку, в добротный родной дом с красной черепичной крышей, просторной верандой, окнами с голубыми наличниками, в большой двор, устланный белым азовским ракушечником. Там она родилась и выросла, впервые увидела синее небо, золотые разливы пшеничных полей, море садов и виноградников. Там впервые полюбила и была счастлива.
Родное село прекрасно и дорого сердцу. В нём ценились золотые, трудовые руки, хлеб на столе, портреты родных на стене, божница с вышитым на нём рушником. Там ценилась воля, там помнили историю люди, ведь без прошлого не может быть будущего . С болью в сердце она вспоминала историю своей семьи, своего многострадального народа.
И не верилось, что когда-то её предки, после всех бед, выпавших на их долю, поселились в бедном заброшенном ауле ногайцев и превратили его в цветущий сад. Но после раскулачивания, когда многих зажиточных сельчан выслали на север и в Казахстан, а другие вынуждены были уехать, село вновь превратилось в безжизненное бедное поселение, как заброшенный дом без хозяина. И опять они бежали в чужую страну и осваивались, и вновь их преследовали и наказывали. За что? За то, что были честными людьми и всю жизнь без устали работали?
Во время войны родственники писали, что некоторые их сельчане, — молодые ребята, просились на фронт, выдав себя за украинцев или молдаван Иногда, приписав себе недостающие год-два, всё же попадали на фронт и бесстрашно воевали.
Руководство страны в то время относилось с предубеждением к болгарам, македонцам, гагаузам, — потомкам переселенцев из Болгарии, видя в них потенциальных врагов, поскольку Болгария оказалась в союзе с Германией. Но какую связь со своей исторической родиной, которую они никогда не видели, имели потомки болгарских колонистов, предки которых пришли в Приазовье около ста лет назад?
Люба тяжело вздохнула от своих невесёлых мыслей и вновь выглянула в окно, начиная тревожиться за дочь.
... В уже темнеющем дворе, под навесом, курил высокий темноволосый парень, поглядывая на окно комнаты квартиранток. Докурив папиросу и отшвырнув тщательно затушенный окурок, он раскрыл лежавший на верстаке большой чёрный зонт и вышел со двора на улицу.
«Пошёл, как всегда, Марийку встречать», — подумала мать и повесила на место плащ, в котором собиралась идти навстречу дочери.
Давид был сыном хозяйки дома, в котором они жили. Это был серьёзный юноша, вечно что-то мастеривший на верстаке под навесом. Любомира знала, что ему нравится её дочь, и он каждую субботу ждёт приезда Марийки из училища.
После переезда в Гори мать с дочерью сняли комнатку в маленьком старом флигеле, стоявшем в одном дворе с новым хозяйским домом, построенным накануне войны.
Хозяин, призванный на фронт в самом начале войны, погиб. Оплакав мужа, его жена Тинатин опасалась, что её единственного сына заберут на фронт. Давид, напротив, считал дни до своего совершеннолетия, чтобы пойти воевать. И как истинный горец, мечтал отомстить немцам за гибель своего отца. Поэтому он пошёл учиться в училище на механика-водителя, чтобы воевать, как и его отец, танкистом, а по вечерам работал там же, в учебной мастерской.
Сначала юноша почти не замечал Марийку, тем более что его сердце было разбито безответной первой любовью.
Но наблюдая, как быстро и дружно мать с дочерью привели в порядок свою комнату, — побелили её, тщательно отскоблили металлической щеткой деревянный пол, навели порядок, невольно стал присматриваться к ним.
Да и вели они себя скромно и тихо, были приветливы, но не особо разговорчивы, что особо ценил замкнутый подросток. Парню нравился уют в их комнате, который был создан благодаря белым кружевным покрывалам и подзорам, связанных из толстых катушечных ниток, вышитым наволочкам на подушках и разноцветным лоскутным ковриком на полу. Даже накрахмаленная занавеска на входной двери, что так нужна в летнюю жару от мух, сшитая Марийкой из обыкновенной марли и покрашенная марганцовкой в нежно-сиреневый цвет с кокетливой оборочкой внизу, говорила не столько о бедности хозяек комнаты, сколько об их изобретательности и находчивости.
А какие запахи шли из комнаты квартиранток, когда один - единственный раз в году, на Пасху, Любомира пекла из дефицитной по тем временам муки! Она работала на хлебозаводе и ей, как и другим ударницам труда, иногда выдавали в качестве премии немного хлеба или муки. Давида и Тину угощали свежеиспечённым и освящённым в церкви куличом, и юноша, не особо любивший сладкое, с удовольствием ел вкусную, пахнувшую ароматной ванилью сдобную выпечку, украшенную белой глазурью и присыпанную крашеным в разные цвета пшеном.
Но больше всего Давид поражался обилию книг в их комнате! Они не умещались на полках и лежали аккуратными стопками на тумбочке, шкафу и, как он подозревал, в старом чемодане под комодом.
— Неужели ты прочитала все эти книги? — спрашивал юноша.
— Да, они такие интересные! — отвечала Марийка.
— У тебя есть книги о путешествиях и фантастике?
—Конечно. Если хочешь, бери почитать, но только относись к ним бережно, — предложила аккуратная квартирантка.
Мысленно прозвав Марийку «Королёвой книг» и отметив доброту девушки, Давид с тех пор стал уважительно к ней относиться. Но старался, чтобы окружающие не замечали, зная, что его матери вряд ли это понравится.
Тина всегда высокомерно и презрительно относилась к «бездомным нищим», к тому же квартирантки не были грузинками, что в её глазах было самым большим недостатком в человеке.
От глаз Тины не укрылся интерес сына к девушке:
— Что это ты зачастил к нашим квартиранткам?
— Тётя Любомира просила книжную полку повесить.
— Тебе нравится её дочка?
— Марийка хорошая девушка, умная, скромная и серьёзная.
— Да, но она не грузинка и никогда ею не станет!
— Мама, какая разница, какой национальности человек?
— Большая. Ты лучше больше внимания обращай на наших девушек. Отец тоже не одобрил бы твой выбор.
Тина мечтала женить сына на девушке из зажиточной грузинской семьи. Вон их сколько, подросших за годы войны! Зачем же брать в жёны девушку другой национальности, к тому же дочь врага народа?
Она частенько повторяла сыну:
— За тебя любая девушка с радостью пойдёт замуж!
— Женюсь после того, как отслужу в армии, — обычно отвечал Давид.
А Люба думала о том, что не будет запрещать дочери выходить замуж по любви, независимо от материального благосостояния и национальности её избранника. В их роду всё женились и выходили замуж только по любви.
… Они с Михаилом с детства дружили, в юности полюбили друг друга и не представляли себе ни единого дня без того, чтобы хотя бы мельком не увидеться.
Тёплыми летними вечерами, когда в центре сёла собиралась молодёжь, они старались сесть на скамье поближе друг к другу. Как всегда на этих вечеринках, где девушки рукодельничали, тайком поглядывая на ребят, Любомира старалась краем глаза видеть своего милого, на которого с интересом смотрели многие сельчанки. Но Михаил видел только румяную, как мак, кареглазую Любушку, наблюдая, как быстро мелькают спицы или крючок в её проворных руках.
Молодёжь пела, парни шутили, девушки переглядывались между собой и смущались от озорных взглядов ребят, а когда начинали играть сельские музыканты, всё пускались в пляс. Мелькали белые, вышитые ярким узором рубахи парней и красочные наряды девушек с полевыми цветами, вплетёнными в косы, нежно звенели старинные мониста на стройных шеях юных болгарок. Лёгкие, бодрящие ритмы, вдохновляли молодёжь, и в танцах были видны их чувства, страсть, внутренний огонь. Старинные массовые танцы, исходящие из глубин седой древности, сближали людей, что особенно важно было в суровую эпоху турецкого владычества. В них чувствовались сокровенные мечты, темперамент, вкус и изобретательность болгарского народа.
Энергичные и быстрые движения народных танцев и ритмы музыки были ярки и красивы, как природа их исторической родины. Они были словно пронизаны южным солнцем Болгарии, вольным ветром, ароматом садов и розовых плантаций, молодым игристым вином! Рвала душу древняя гайда , ей вторила мелодичная струнная тамбура , отбивал ритм тапан . Девушки, помахивая кружевными платочками, плавно и величаво двигались, или наоборот, неслись вихрем под зажигательные звуки музыки в самом красивом танце национального болгарского единства, — хоро .
Парни лихо плясали и гордились своими окрепшими в тяжёлой крестьянской работе мускулами, угадывающимися под домотканым полотном их рубах, могучими торсами, статью и удалью. И стучал каблуками весёлый танец, и неслись пёстрым хороводом парни и девушки, а музыка дразнила и будоражила душу так, что та пела и плясала, и забывались мелкие жизненные невзгоды и огорчения!
Старики улыбались, слыша сердечную музыку, от которой и их душа всё ещё пела, несмотря на почтённый возраст. Видя оживлённые, украшенные молодостью радостные лица, они одобрительно кивали им, проходя мимо, и вспоминали свои так быстро пронёсшиеся юные годы. На этих вечеринках всё знали, что на игривый танец «рыченица», первый красавец села, высокий и статный Михаил, по которому тайком вздыхала не одна девушка, обязательно пригласит свою ненаглядную Любку. И они станцуют так, что всем станет ясно: сватовство не за горами!
Их свадьбу, соблюдая всё народные традиции, гуляли два дня и две ночи осенью, в праздник святого Димитра. Одетая в яркий свадебный наряд, украшенная венком из живых цветов, разрумянившаяся от волнения невеста вся светилась от счастья и была чудо как хороша.
Ликовал и жених, стоя с ней рядом под дождём из лепестков роз, зёрен пшеницы, риса, шишек хмеля, которыми осыпали их гости, тем самым желая новобрачным счастливой, сытной, хмельной от счастья жизни и кучу здоровых детишек. Свадьба удалась на славу. Было шумно и весело, не умолкая играли музыканты, не уставая танцевала молодёжь. Многочисленные родственники произносили тосты с пожеланиями молодым доброго здравия, любви, уважения друг к другу, достатка, и просили быстрее подарить им внуков. На белоснежных скатертях среди блюд с угощениями и кувшинов с искристым вином стояли расписные глиняные вазы местных гончаров с сочными фруктами. Текло рекой виноградное вино и ракия, не успевали снимать с вертелов, зажаренных на кострах телят и поросят, ягнят и домашнюю птицу. Столы ломились от вкусных национальных блюд и закусок, салатов и соусов, солений и печений, приготовленных умелыми руками женщин.
Рождение через год старшей дочери Марии было последним радостным событием их жизни в родном селе.
продолжение следует - http://proza.ru/2018/04/19/1011