У каждого человека своё представление о шальных 90-х. Это моя молодость, поэтому я не могу их проклинать. К тому же, у меня, в отличие от многих людей в то время, дела шли хорошо. Я зарабатывала 220 р и это были большие деньги для меня. Дальше-больше. У нас был зарплатный проект, по которому на зарплату начислялся процент 144% годовых, если её снимать не сразу. На все праздники нам дарили дорогие подарки: золотые цепочки, ковры, телефонные трубки в зависимости от стажа работы. К отпуску всем давали материальную помощь в размере оклада. 220 р - это был оклад, а ещё премия 100%. Это как в том анекдоте про собеседование, на котором нельзя было хрюкать. Но это ещё не всё. При этом работа была не пыльная. Когда я встречала инкассаторов, я работала всего 2 часа в день, между заездами играла в шарики, а на следующий день делала свою работу за пару часов, а потом моя начальница отпускала меня загорать, пока кассиры не пересчитают баулы. Это было правление Геращенко. Но это чистая правда. Зато мне не надо было стоять на панели и воровать.
В такой жизни есть только один минус - очень сложно отвыкать от хорошей жизни.
Никто по своей собственной воле не согласится выйти из зоны комфорта. Человека надо выкинуть из этой зоны, и только тогда он начнёт шевелиться и бороться за жизнь. Но не сразу и не все. Это большая дилемма - дать человеку всё и он захрюкает, или дать ему возможность пройти через все трудности и препятствия, чтобы он ценил то, что он получил, прикладывая усилия. То, что достаётся легко - не ценится. А теперь я радуюсь, когда получаю СМС-ку с суммой аванса в 8700)
И вот ещё что хочется сказать: психически здоровому человеку не может быть комфортно тогда, когда хорошо только ему одному, а остальные умирают от голода. Поэтому мне наверное не было комфортно в той зоне комфорта, просто я старалась об этом не думать. Сейчас мне намного комфортнее, хотя в это трудно поверить.
Нормальный человек не будет радоваться тем деньгам, которые заработаны нечестным трудом или он чувствует, что он не вырабатывает тех денег, которые ему дают. Ему будет неловко и совестно.
Опять же, я не пойму до конца человека, который живёт на одну зарплату, потому что мне в жизни повезло. У меня в жизни было много подарков, которые, быть может, я и не заслуживаю. А можно ли заслужить подарок? Надо уметь принимать от жизни и хорошее и плохое. Но плохое принимать намного сложнее. С непривычки это бывает очень болезненно. Конечно, хочется кого-то обвинить в своих неудачах. Но больше всего хочется, чтобы тебя не осуждали, а пожалели. Для кого-то это кажется унизительным - жалость. Но это животное чувство. Даже звери жалеют друг друга. Они могут научить этому и человека, если он захочет. А люди стесняются проявлять жалость из-за гордости. "Человек должен быть сильным и должен бороться", - твердят нам с детства. А что, если ты не оправдал надежд своих знакомых и оказался слабее, чем они думали? Теперь ты достоин позора и презрения? Тебе и самому стыдно и противно, что ты не супермен и не суперженщина, а ещё со всех сторон сыпятся не слова сочувствия, а упрёки и досада на то, что ты не можешь встать с колен. Это не прибавляет сил к тому, чтобы подняться, а лишает последних сил.
Если я не считаю себя верующим человеком, а если ты не веришь в награду на небесах, то получается, что тебе не за чем быть здесь на земле, просто достойным человеком. Обратная сторона медали в том, что если ты стараешься ради награды, то ты страдаешь грехом тщеславия и корысти, а значит все твои добрые дела не будут искренними. Я считала, что должна помогать тем, кто нуждается в помощи, при чём без разбора, особенно своим близким нужно помогать, какими бы ленивыми и избалованными они не были. Но мне хотелось, чтобы меня любили, уважали и благодарили. Это честолюбивые мечты. А раз не благодарят, то и помогать не за чем. Если люди не видят твоих добрых дел, то и делать их не обязательно. Быть жадным и алчным - это сознательный выбор человека.
Когда в Писании читаешь: "Какая тебе награда на небесах, если ты завоюешь весь мир?". Думается, что никакой. Но ведь верующий человек не ради награды старается, а просто потому, что иначе жить он не может.