Мы жгли костры свободы, на площади революции, закидывая в них толстые тома законных писаний. Подогревали сердца видом пылающих страниц лживых книжонок , молниеносно превращающихся в пепел. Грели руки над кусачими языками ненависти, а глотки обжигали водкой. Дождь покрывал нас, всех собравшихся, некой аурой. Давал подобие защиты и общности. В мыслях мы были едины, а в действиях держались правил лидера. Порядок! Точность действий! Слоганы – девизы душ, плакаты – изображения того, что за сердцами, знаки рук – немые подельники заговорщиков.
Горят гранитные монолиты отражениями пламени. В них так же и десятки голов, закрытые капюшонами, не выдающие лиц владельцев. Стойкие, упрямые, обиженные.
Тяжелые капли бьются о лужи на асфальте. Играют свой гимн. А мы…мы мычим свою мелодию, прокручивая в уме текст. Через час на площадь явятся легавые, будут разгонять демонстрацию. Их дубинки прикладываются очень больно, ломают кости. Щиты – как бетонная стена. А газ разъедает глаза. Их много! Но нас еще больше. Именно сегодня мы должны крепиться, должны дать отпор и настоять на своем. Именно сегодня мы – это МЫ. Что значит – ЕДИНСТВО. Сегодня нас ждет свобода! Пропитанная холодным дождем и кровью..
Сегодня начало весны..рассвет революции.
***
Проходя между рядами живых еще людей, расположившихся сидя на мокром асфальте, я желаю каждому из них удачи. Каждый из них поднимает на меня сверкающий взгляд и молча кивает головой. Они делятся друг с другом бутербродами и передают одноразовые стаканчики с горячим чаем, наполняемые из термосов. Знаю, что у них на уме, что чувствуют. Все они одно целое. Как и я. Вот только сам я не ощущаю этого в полной мере. Что-то не так. Меня тревожит нечто большее, чем страх. Необходимо решить, пойду ли я до конца со всеми ради высшей цели или сделаю все возможное ради выживания, ради того, чтобы вернуться обратно к семье. К голодающим ребятишкам и тяжело больной жене.
Что я здесь делаю?
Через час узнаю..когда прольется первая кровь. Когда рука схватит первый камень. Когда я взгляну в отражение защитного шлема врага и увижу свое собственное лицо, искаженное гневом, паникой и безысходностью.
Тогда рука поднимется и ударит, игнорируя угрожающую дубинку в кулаке. Возможно, меня оглушит. А даже выбьет сознание. Но это к лучшему.
Не хочу знать, за кем останется площадь.
bek