ВСЁ ТЕЧЁТ, ДА НЕ ВСЁ МЕНЯЕТСЯ.
(фэнтези)
Давно это было. Стояли мы на плацу в последнем нашем построении, приказ об увольнении в запас слушали. Рядом со мной стоял мой друг ефрейтор Славка Калнач. Краем левого глаза вижу—Славка, вроде бы ростом меньше становится. Глядь, а он в землю уходит! По щиколотки, по колени уже по пояс провалился.Что это с тобой происходит?-встревожавшись спросил я Славку.
--Ни чего страшного,--говорит.—Я свой долг родине отдал сполна. Теперь,--говорит,--могу жить там, где хочу и с кем хочу. Вернусь, обзавидуешься,прощай!--успел крикнуть из провала Славка, и асфальт плаца над его головой затянулся. Исчезновение Славки не заметили даже другие дембели стоявшие рядом.
Много лет прошло. Заскучал я по Славке.
После нашего увольнения в запас, наш полк расформировали. На месте его военного городка теперь находится центральная площадь города Самарканда. Но то место , где Славка под землю ушёл, найти не сложно: там всё ещё стоит платан. Которому,наверно, лет пятьсот, или больше..
Пришёл я, значит, к тому платану, набрал в грудь побольше воздуха и, наклонившись поближе к земле, протрубил:
-Эй, там, в преисподней! Есть у вас вольноопределяющийся Славка Калнач?
-Чего орёшь!—послышался голос,-нам и так хорошо всё слышно, что у вас там происходит. А Славка твой сейчас на работе.---------------------------------------А когда будет?—спрашиваю.
-А кто ж знает! Больно уж жадный твой друг—пашет, как негр, без отдыха. Ходи почаще. Авось повезёт.
Мне-то что. Отправляясь на встречу со Славкой я, на всякий, случай открыл себе больничный лист и мог теперь хоть целую неделю прохлождаться в тени платана—есть шашлыки и запивать их пивом.
На второй день Славка опять был на работе, на третий тоже. Наконец отозвался.
-Как ты там,-спрашиваю,-не мёрзнешь, не скучаешь?
-Что ты!—ответил Славка,-У нас не замёрзнешь, здесь день и ночь печи горят, котлы кипят.
-Что за котлы?—задал я наивный вопрос.
-Ну те, в которых ваших деляг от мирской грязи отмывают. Давай к нам, сам увидишь,-ответил Славка.
-Ну уж нет!—говорю,-лучше ты к нам возвращайся. Если у нас так вкалывать, как ты вкалываешь, так и у нас можно жить –не тужить.
К тому времени Славка условия, оговорённые контрактом, уже отработал и черти его отпустили без волокиты. Они, как оказалось, условий договора(не чета нашим) ни когда не нарушают.
Но черти они и есть черти—без плутовства существовать не могут. Заключая с кем либо договор оставляют для себя лазейку. Так они и со Славкой поступили: пункт о том, как ему, после истечения сроков предусмотренных контрактом , возвращаться, к живым людям, в контракт не включили. Будто бы по недоразумению—мол, оплошность допустили. Хитрицы! Только на этот раз они не на тех нарвались. Видно, ни когда с ефрейторами дел не имели.
У меня с собой была верёвка. Я её, так на всякий случай, у нашего завхоза стибрил. Один конец верёвки Славке сбросил, другой, так на всякий случай, к платану привязал.
Тащить Славку совсем не трудно было—весил он, наверное раза в два меньше,чем во время прохождения срочной службы в СА. Но если бы не платан, то быть бы Славке снова в рабстве у дьявола.
Когда я увидел показавшуюся из провала голову Славки, я обомлел от неожиданности и верёвку из рук выпустил. Хорошо, что платан был несокрушим и верёвка рывок выдержала.
Чего я испугался? Я не испугался, Я на минуту усомнился в том, что выручаю из бесовского плена Славку, а не какого—ни будь Лулумбу африканского. Лицо Славки было цвета хромового сапога нашего старшины роты. И на этом чёрном лике вращались два белых выпуклых шара—два белка Славкиных глаз. Обниматься со Славкой мы не стали. Уж больно много на нём было копоти.
Два дня отмачивал я своего друга в ванной.—не помогло. Только отпарившись в бане, Славка приобрёл вид цивилизованного европейца. Став снова белым человеком Славка и заговорил по человечески.
-Что-то я в твоём дворе не вижу ни «Мерса» ни «Вольво»! Ты обманул меня что ли?—сказал Славка.
-Ну, так и я не вижу у тебя мешка набитого тугриками. –услышал он ответ на свою подковырку.
Поняли мы со Славкой друг друга, посмеялись, хлопнули по рюмашечке за встречу и пошли с гармошкой по вагонам, зарабатывать себе на старость.
«Жена мужа на фроонт проважала…» -пели мы песню своих отцов вернувшихся с войны калеками.
Уяснил, брат? Всё течёт, да не всё меняется!.