Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/07/16/1762
«Общение с девушками доставляет удовольствие лишь в тех случаях,
когда достигается через преодоление препятствий...».
– Развлекались или как?
– Или как...
Понедельник начинается в субботу.
А. и Б. Стругацкие.
Уна и Фенрир бесшумно, словно тени, скользили над сугробами. Их движения были легки и свободны, словно ветер в бескрайней снежной пустыне, и каждый шаг дышал дикой природной силой.
На смену предрассветным сумеркам пришло утро. Небо было ясным, хоть и непривычного серого цвета, а воздух тих и прозрачен. Лишь время от времени налетал ветер и поднимал с земли снежинки, кружа их в быстром танце. Низко над землёй медленно и словно неохотно поднимался шар тусклого, синеватого огня – ледяное солнце Йотунхейма. Его слабым лучам было не под силу справиться с царившим в Железном Лесу свирепым морозом, но волк и мантикора, разгорячённые стремительным бегом, словно и не замечали холода.
И тут вдруг... Бежавшая впереди Уна остановилась так внезапно, что Фенрир, следовавший за ней, налетел на подругу. Оба скатились в сугроб.
«Прости, – поспешил принести извинения волк, пытаясь отчистить морду от налипшего снега. – Что случилось? Ты что-то почуяла?».
«Неужели ты не слышишь? Не чувствуешь?» – удивленно спросила Уна.
Она крутила головой из стороны в сторону, вся обратившись в чуткий слух.
«Нет, – ещё больше смутился Фенрир. – А что такое? Что?».
На его заляпанной снегом морде было такое удивленное и забавное выражение, что губы кошки невольно поползли в стороны, обнажая в ироничной усмешке два ряда белоснежных клыков. Мантикора подняла голову вверх и замерла, принюхиваясь к порывам ветра. А вслед за ней и Фенрир шумно втянул носом воздух. И через несколько секунд до его ноздрей донёсся запах живого мяса. Фенрир заурчал. А может, это заурчал не он, а его желудок. Уна неодобрительно покосилась на партнера, но тот, как ни в чем не бывало, сделал невинные глаза и захлопал ресницами.
«Я вижу, ты великий охотник, – съязвила вредная кошка. – Слушай и учись, пока я добрая».
Волка не нужно было просить дважды. Он тут же прилежно уселся на хвост и с самым заинтересованным видом приготовился постигать азы охоты.
«Тебе не нужны глаза, чтобы увидеть добычу, – наставительно продолжила свой урок мантикора. – За тебя всё сделает ветер. Он – великий шпион, способный рассказать почти всё о добыче, усилить любой звук, сделать его доступным для твоих ушей. Твои помощники – нюх и острый слух. Прислушайся к ветру...».
Фенрир старательно прислушивался. Только не к ветру, а к голосу, звучащему у него в голове. Он не отрывал глаз от мантикоры, по-видимому, витая где-то в своих мечтаниях.
«Голос её подобен журчанию ручья по весне. Один её глаз, как лучик солнца, что освещает мне путь, а другой подобен звезде, блистающей на небосводе. А шерсть такая мягкая и отливает серебром... Так и хочется зарыться в неё носом!».
Уна внезапно наклонилась и куснула замечтавшегося ромео за ухо, прерывая его грёзы. Просвистев в сантиметре от волчьего носа, пушистая кисточка длинного хвоста со спрятанным в нём ядовитым жалом щёлкнула в воздухе, как плетка, заставив волка нервно сглотнуть и вновь попытаться сосредоточиться. Однако, несмотря на все воспитательные меры, получалось у него из лап вон плохо.
«А какой у неё восхитительный стан и гордая осанка!» – продолжал любоваться Фенрир.
«Эй, ты слышишь, как добыча идёт к нам, проваливаясь в снег? – мантикора кивнула на видневшийся впереди густой ельник. – Не крадется, но ступает осторожно. Дышит шумно, всхрапывает, иногда чавкает. Это кабан! Глупое животное совершенно не заботится о своей безопасности. Скорее всего – самец. Молодой и ретивый, мнящий, что всё в его силах. Самки гораздо осторожнее и умнее. Но и мясо у них нежнее».
Кошка снова покосилась на Фенрира. Тот с умильной мордой смотрел на подругу, освещая её своей улыбкой, как солнышко. Казалось, он уже представляет себе тихую и романтическую обстановку, где они с Уной могли бы остаться вдвоем.
«О, прелестная…» – открыл было пасть влюблённый, собираясь посвятить чудесному созданию маленькую поэму о её красоте, но в этот момент кошка внезапно бросилась на новоявленного менестреля и, зашипев, прижала передней лапой морду волка к земле, чтобы он даже вякнуть не мог. А сама, прячась, припала всем телом к снежному покрову.
Фенрир лежал, вдыхая запах её шерсти и испытывая абсолютное счастье от их невольной близости. В его взгляде, обращённом на лесную красавицу, читалось страстное, с трудом сдерживаемое желание.
«Ах, прекрасная из прекраснейших созданий, коих когда-либо видели глаза мои, не уделишь ли хотя бы мгновение своего лучистого взгляда, кои освещает тьму бездны во мраке отчаяния…» – снова завёл свою песенку волк, расплываясь в лучезарной улыбке.
Мантикора же словно и не замечала проявлений чувств влюбленного приятеля. Мускулы её тела напряглись, глаза взволнованно блестели, пристальный взгляд устремился туда, откуда двигалась жертва. Она была готова в любое мгновение сорваться с места.
Но Фенрира уже понесло.
«О, Уна, если бы ты знала, как нравишься мне! Скажи, испытываешь ли ты хоть малую толику той страсти, которая живёт в моём сердце? Если ты сейчас же мне не ответишь, то увидишь, как я умру прямо здесь, у твоих лап, испустив последний вздох любви...».
Пушистая прелестница, чутко следившая за приближающейся дичью всё то время, пока её ухажер заливался соловьем, резко повернулась к одурманенному страстью воздыхателю и, отвесив тому увесистый шлепок по носу, яростно зашипела:
«Если ты сейчас же не заткнёшься, то клянусь гармовой пастью, я сама помогу тебе испустить твой «последний вздох» прямо в этом сугробе».
Волк обиженно вякнул что-то неопределённое, вроде «сердцу не прикажешь» и притих.
Кабан же тем временем всё приближался к месту, где залегли охотники. Он шёл с наветренной стороны, поэтому не чувствовал грозящей ему опасности. Взвизгивая, животное появилось на небольшой полянке. Это был довольно крупный экземпляр с большими бивнями, которые могли причинить тяжкие раны даже таким бывалым хищникам, как большая лесная кошка и волк.
«Не двигайся!» – услышал Фенрир ментальный приказ и замер.
«Составить тебе компанию или ты справишься сама?» – вежливо поинтересовался он, не желая выглядеть в глазах подруги невоспитанным дикарем и проникаясь охотничьим азартом подруги.
«Не беспокойся, я справлюсь, – не поворачивая головы, огрызнулась Уна, но тут же сменила гнев на милость и миролюбиво добавила, – но не буду против, если ты присоединишься».
В следующий момент мантикора стрелой сорвалась с места и прыгнула. У фамильяра замерло сердце – на удивление быстро среагировавший кабан выставил свои огромные бивни прямо навстречу летящей кошке. Но та в последний момент ухитрилась отклонить тело в сторону и оказалась прямо у правого бока добычи. Кабан, испугавшись внезапно напавшей охотницы, кинулся в сторону Фенрира, предварительно взбрыкнув и попытавшись ударить Уну копытами. В ту же секунду волк бросился ему навстречу, направив клыки прямо на рыло кабана. Крепко ухватив его, он глазами предложил напарнице закончить начатую охоту. Одним длинным прыжком Уна оказалась на спине зверя и впилась в него клыками*. Борьба была недолгой, и вскоре кабан затих.
Фенрир, тактично отойдя на пару шагов назад и слизывая с морды кровь, предоставил своей прекрасной подруге первой насладиться самыми вкусными кусками дичи. И, переминаясь с лапы на лапу, терпеливо дожидался своей очереди. Кабанчик оказался на удивление вкусным. Остатки туши они тщательно закопали в снег, чтобы вернуться сюда на следующий день. Впрочем, мясо сейчас мало интересовало волка. Взгляд его, устремленный на сыто разлегшуюся мантикору, стал задумчив и подернулся поволокой.
Крылатая хищница была одним из самых удивительных существ, которых приходилось встречать Фенриру за всю его недолгую жизнь, не считая прошлых воплощений. Она не походила ни на кого, даже на своих пусть дальних, но все же родственников – больших кошек: пантер и пум, которых иногда волку приходилось видеть в Асгарде. Помимо пленившей Фенрира необычайной красоты и грации, его тянуло к ней нечто роднившее их, как близнецов из одной утробы, несмотря на то, что они были из разных миров и принадлежали к разным видам. Это была бесконечная, не знавшая сомнений вера в своих хозяев и безусловная преданность им. И эта преданность была гораздо сильнее заложенного в них природой стремления к свободе. Они были трепетно привязаны к своим хозяевам, к тем, кого сами раз и навсегда выбрали себе в повелители. Так или иначе, но это было то самое, что так отличало их обоих от всех остальных зверей и роднило между собой.
Фенрир улегся в снег, положив голову на передние лапы, не отрывая влюбленного взгляда от Уны, которая вальяжно разлеглась в снегу, приводя в порядок свою шёрстку после трапезы. Волк чувствовал себя абсолютно счастливым. Он был сыт, и рядом с ним находилось самое чудесное создание из всех девяти миров. Не считая Локи, конечно же. Ему очень хотелось поведать Уне о том, какие чувства она будит в его волчьей душе, но мантикора продолжала держать некую дистанцию, хотя и лежала так близко от волка, что исходящий от неё запах тревожил его обоняние. Время от времени она бросала заинтересованные взгляды в сторону распушившего хвост приятеля. Сытая и довольная, теперь она была не прочь послушать какую-нибудь балладу в свою честь.
Но в косматую голову Фенрира пришла новая необыкновенная идея, которая могла добавить остроты в их зарождающиеся отношения.
«А давай сыграем в прятки! – возбуждённо проговорил волк, не отрывая горящего взора от подруги. – Я отвернусь, а ты тем временем спрячешься в лесу!».
«Что?!» – удивлённо произнесла Уна, приподнимаясь.
«Ну, что тут непонятного, – Фенрир заметно волновался, ему всё труднее было сдерживать себя. – Я закрываю глаза, считаю до ста, ты тем временем прячешься в лесу, а я тебя догоняю!».
«А ты умеешь считать?» – не удержавшись, съязвила мантикора, фыркнув.
Однако глаза её тут же загорелись от возбуждения. Тем не менее, хитрая бестия снова положила голову на лапы и лениво протянула:
«Да и не хочу я с тобой в прятки играть...».
Вместо ответа волк демонстративно зажмурил глаза, и Уна услышала, как он нервно начал отсчет:
«Один... два... три... сорок пять...».
«Ты жульничаешь!» – возмущённо воскликнула кошка, которой внезапно передалось игривое настроение приятеля. Она подскочила на все четыре лапы и, издав низкий горловой звук, бросилась вглубь леса.
«Пятьдесят пять...восемьдесят один...сто! Я иду искать!» – Фенрир сорвался с места и бросился вслед за желанной добычей.
Уна, зная, что волк легко найдет её по оставленным следам, решила запутать своего преследователя. Захлопав крыльями и поджав когтистые лапы, она одним толчком подбросила своё пушистое тело в воздух и взлетела над деревьями. Сверху ей было хорошо видно, как под заснеженными кронами мелькает чёрная бархатная тень Фенрира.
Волк тем временем перескакивал через поваленные деревья, не особо пытаясь разглядеть следы мантикоры, догадываясь, что та наверняка будет петлять и постарается их запутать. Следуя поучениям крылатой кошки, он решил полагаться исключительно на свой нюх.
Уна постаралась отстать от бегущего волка, чтобы ветер не донёс до него её запах, а затем медленно спланировала на небольшую полянку, сложила на спине крылья и спряталась в укромном месте за поваленной елью, успев заметить далеко впереди мелькнувший между деревьями пушистый хвост своего преследователя. Она чувствовала странное возбуждение от того, что впервые ощущала себя в статусе добычи опасного хищника, и это нравилось ей, заставляя кровь бурлить в венах. Ею владело противоречивое желание, с одной стороны, хотелось продлить эту игру как можно дольше, с другой – хотелось быть пойманной.
В эти минуты Фенрир думал о том же: ему нравилось играть с Уной, хотя он уже давно понял, что подружка решила его перехитрить и наверняка наблюдает за ним из засады. Он сразу уловил её терпкий запах, который почуял ещё у дома, когда мантикора взмахнула крыльями, взлетая в первый раз. И теперь он растягивал удовольствие, делая вид, что совершенно не представляет себе, где может находиться вожделенная добыча.
Сидящая в засаде Уна отвлеклась, переживая свои странные ощущения, и не сразу услышала хруст снега у себя за спиной, а когда обернулась, было уже поздно. Обойдя место, где пряталась хитрая кошка, волк подкрался к ней сзади и с рыком набросился на неё, шутливо хватая за холку. Уна зашипела, пытаясь сбросить с себя охотника и взлететь, но не тут-то было: Фенрир навалился на неё всем телом, рыча и скаля зубы.
Тяжело дыша, она повернула голову, обнажив клыки, но встретившись с мерцающими зелёными глазами, ещё недавно такими игривыми и веселыми, а сейчас затянутыми дымкой желания, мантикора почувствовала, как жаркий, тягучий огонь распространяется по венам и... сдалась.
* * *
Скатившись со спины своей возлюбленной, Фенрир собственническим жестом потерся носом о её плечо, ощущая как его собственный запах смешался с её запахом. Эта невероятная хищница принадлежала ему целиком и полностью, и одного этого было достаточно, чтобы от счастья у него снесло голову. Волк вскочил на лапы и бешено помчался, описывая круги вокруг блаженно разлегшейся мантикоры. Глядя на своего дружка, Уна внезапно расплылась в лучезарной улыбке, а затем, лениво поднявшись, потянулась всем телом и, положив голову на вытянутые передние лапы, самым неблаговоспитанным образом подняла зад. Обалдевший от такого зрелища, Фенрир тут же споткнулся, налетел на дерево, стукнулся лбом и упал в снег. Хитрая кошка мгновенно оказалась наверху, больно теребя его загривок. Ещё мгновение – и вот уже Уна описывает бешеные круги вокруг валяющегося в снегу приятеля. Вскочив на лапы, Фенрир бросился за ней в погоню, настиг, куснул в плечо, и роли снова переменились – кошка помчалась за волком, который шутливо визжал от страха. Эта дикая гонка продолжалась до тех пор, пока, в конце концов, оба зверя потеряли равновесие и, сцепившись, покатились вниз по крутому склону в овраг. Внизу они разделились и встали напротив друг друга, мордой к морде, словно два снежных сугроба-близнеца. Внезапно Уна, отряхнувшись от снега, облизала нос возлюбленного своим длинным языком и ласково ткнулась мордой ему в плечо. Широко расставленные, слегка раскосые разноцветные глаза Уны придавали ей сейчас вид плутоватой девчонки.
Фенрир смотрел на свою избранницу с восхищением. Шерсть на его шее поднялась дыбом, образовав пышный воротник, всё тело напряглось, хвост вскинулся высоко вверх и свился в крутое кольцо.
«Какая же ты красивая», – хрипло прошептал волк, ошалев от одуряющего запаха, от которого кружилась голова, и из горла рвался рык: «Моё!».
Ему снова всё труднее было сдерживать себя.
«Нужно возвращаться, милый, – нежно мурлыкнула мантикора. – Мы отлично поохотились. Хозяева наверняка заждались нас».
Фенрир понуро опустил голову и тяжело вздохнул, почувствовав легкий укол совести – с момента, как они покинули избушку Ангрбоды, он ни разу не вспомнил о Локи.
Лёгкой рысцой, передвигая уже уставшие лапы, пара направилась в обратный путь к жилищу хозяйки Ярнвида. Но по мере приближения к дому оба зверя заволновались, почуяв неладное. Что-то было не так в самой структуре пространства. Небо враз затянулось чёрными тучами. Внезапно начался сильный снегопад. Хлопья валили сплошной стеной, словно поставили себе за цель в кратчайшие сроки сравнять всю поверхность. Вокруг царила абсолютная тишина. Такая, что в ушах звенело от напряжения. Ётунхейм словно затаился: не перекликались птицы, не цокали белки в кронах деревьев, да и сами деревья, замершие в неподвижности, казалось, провожают их тяжелыми, мрачными взглядами. Чем ближе к цели подходили звери, тем явственнее становился холод, эпицентром которого был дом, от которого он расползался волнами в разные стороны, сковывая движения и замораживая дыхание. И Уна, и Фенрир явно ощущали его не природную сущность, и это заставило их ускорить свой бег.
Задыхаясь от волнения, они выскочили на поляну и замерли в недоумении. Домик Ангрбоды был завален снегом до середины окон, а двор превратился в белую пустыню. Проваливаясь в рыхлый снег по самые уши, друзья с трудом пересекли двор и стали в четыре лапы отгребать снег от входа. Когда дело было сделано, Уна каким-то особым гортанным рыком распахнула дверь, и парочка, толкаясь и наступая друг другу на хвосты и лапы, ввалилась в сени, терзаясь страшными предчувствиями. Скользя по гладко оструганным доскам пола, они на полной скорости двумя взъерошенными шариками влетели в то, что ещё недавно было уютной комнатой, а теперь напоминало поле битвы. Стол был перевернут, стоявшая на нём посуда разлетелась по полу; осколки хрустальных кубков лежали в лужах разлитого вина; кровать сдвинута в сторону; на стенах тут и там зияли чёрные подпаленные дыры, глубокие трещины шли от пола до самого потолка. И посреди всего этого хаоса, обнявшись, стояли их хозяева – растрёпанные, тяжело дышащие, яростно сверкая друг на друга не вполне здоровыми взглядами, пламя в которых всё никак не желало угасать.
Фенрир грозно зарычал и оскалился, рыская глазами по сторонам, готовый вцепиться в горло невидимому врагу. В свою очередь Уна изменилась до неузнаваемости – она немедленно распустила крылья и предостерегающе зашипела, уставившись на изрядно потрёпанного гостя. Хищно засверкали разноцветные глаза с расширившимися зрачками на ощерившейся морде, шерсть встала дыбом, длинный хвост яростно хлестал по бокам.
– Успокойтесь, – голос Локи прозвучал хрипло и сорвано. – Всё в порядке. Здесь больше никого нет, только мы.
Животные поставили уши вертикально и переглянулись. Произошло нечто из ряда вон выходящее, но, кажется, с хозяевами было всё в порядке. За исключением того, что на принце из одежды были только всклокоченные волосы. А худая и бледная Ангрбода, вся какая-то взъерошенная, выглядела, как кошка, которую насильно искупали и высушили полотенцем.
Услышав голос Локи, озадаченный Фенрир быстро направился к нему, переступая через разбросанную утварь. Но заскользив лапами в луже разлитого вина, чуть было не врезался в спину Ангрбоды, прижимающейся к Локи.
– Аг-р-р-р, – неодобрительно рыкнул волк, судорожно пытаясь затормозить, и въехал мордой в перевёрнутое кресло, помянув при этом Имира, Одина и всех прочих богов.
Сосредоточенно оглядевшись вокруг, Уна принялась тщательно вылизывать свою шерсть, скрывая за этим, на первый взгляд, обычным действием свою растерянность. Что-то похожее на сомнение промелькнуло в её глазах, устрёмленных на странную парочку. Стоило этому парню переступить порог их с Ангрбодой дома, кошка сразу поняла: жди беды. Хозяйка называла его асгардцем, но мантикора видела: за внешним обликом аса прячется ледяной великан. Он был холодным, как лёд, и гнев сжигал его изнутри, заполняя злостью всё его существо. Аура – не внешность, её не переделаешь. Мало кто из их породы отличался примерным поведением в гостях, но действия этого йотуна уже переходили все границы. В отличие от своего простодушного друга, Уна сразу смекнула, что разгром в доме – дело рук Локи и колдуньи.
«А ведь хорошая вышла бы команда, – с усмешкой подумала она. – Ангрбода в компании с этим неуравновешенным богом и в самом деле способны разнести в пыль что угодно, так некстати оказавшееся у них на пути. Правда, надолго без присмотра их оставлять нельзя. Того и гляди дом спалят. А уборки-то предстоит, уборки...».
Покружив для верности вокруг, она удовлетворенно заурчала и, боднув хозяйку под колено пушистым лбом, деловито направилась к приятелю, который сидел, угрюмо осматривая комнату на предмет погрома, составляя в уме список поломанных вещей и прикидывая, во что обойдется ремонт дома. Кто её знает, эту ведьму, наверняка припряжет их с Локи к работе по починке или доставки новой мебели, а то и того хуже – предъявит счет за убытки, отрабатывать заставит и кормёжку наверняка урежет.
Пояснения автора:
* Пума отличается необычайно острым нюхом, она может чувствовать добычу за 5 км. Также она отличается необыкновенной прыгучестью – может без вреда для себя спрыгнуть с высоты 6-этажного дома. Однако пума быстро выдыхается, поэтому не преследует добычу, а охотится из засады. Её коронный номер на охоте – мгновенный бросок с последующим укусом в загривок.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/10/07/1764