Сверчки и лягушки устроили вечерний концерт. Они, казалось, соревновались в том, кто поёт громче и лучше. Их музыку было слышно на алее, где темнел поворот к Серебрянке.
Но стоило солнцу заплыть за горизонт, стоило серо-фиолетовому одеялу сумерек лечь на мир, как сверчки и лягушки поняли, что ведут себя неприлично громко, и затихли. В воздухе таяло накопленное за день тепло, он насыщался прохладой и сыростью.
Ночь опустилась на Серебряные огни мягко и неспешно. Всё реже мимо поворота к Серебрянке проходили случайные прохожие, всё реже слышался детский смех и громкие
разговоры. У реки было спокойно, и только тихое и мелодичное журчание воды и шёпот сверчков нарушали мерцающую тишину.
«Помоги мне, Ярило»
В той части берега, который скрывался от посторонних глаз благодаря колдовству, было так же тихо, но более многолюдно. Здесь слушала лягушачьесверчковый концерт Злата. Ей досталось лучшее и единственное место в концертном зале у всё ещё тёплого, бережно хранящего солнечные лучи большого камня. Притянув колени к животу, Злата уткнулась в них носом и закрыла глаза. Сидела, прислушиваясь к каждому шороху и всплеску. Вода постоянно обманывала. На каждое волнение реки Злата отвечала дрожью. Ей казалось, что за ней кто-то следит.
Она боялась, что придёт он.
***
– Ты проводил обряд в прошлом году. Как это было?
Ярослав пришёл к фонтану потому, что ему было нечего делать. Такое случалось редко, он всегда находил себе занятие. Но то ли из-за ребят в Зелёном круге, то ли из-за рассказа Сухопёрышкина всё валилось из рук. Он волновался, и это казалось ему странным. Он не отличался особенной эмоциональностью. Любые новости он воспринимал спокойно, и в этом видел свою схожесть с Олегом. Наверное, поэтому именно с Опёнкиным ему было проще общаться, хотя Яр понимал, что Олег не доверял ему. И в этом же спокойствии он видел своё отличие от эмоциональной, живой Златы и вспыльчивого Гвоздикина. Вот только с ним всё было понятно – он и Яр взаимно недолюбливали друг друга, а в отношении Златы сказать что-то наверняка было сложно.
– Непросто, – отозвался Ярослав, оборачиваясь.
Марина заплела рыжие волосы в косы, завязав их небесно-голубыми лентами. Юбка с гроздьями красной рябины легко колыхалась на ветру. Если бы Ярослав не знал и не чувствовал её водную энергию, то решил бы, что Марина – воздушная колдунья.
– Кажется, Серебрянка спокойная река, – пробормотала она, опустив взгляд.
– И в спокойных реках черти водятся, – Ярослав улыбнулся, пристально глядя на неё. Что-то в Марине было такое, что приковывало взгляд. – Да ты и сама видела.
– С русалками договориться проще, чем с чертями, – заметила Марина и, принимая приглашение Ярослава, присела рядом с ним на каменный краешек фонтана. – Русалки говорят, что им нужно, а черти водят за нос.
– Только запросы у русалок могут быть непростыми. В прошлом году одна потребовала приворотное зелье. Сварить-то пара пустяков, – Яр не успел договорить, как Марина кивнула.
– Но русалкам давать его запрещено, я знаю. И как ты выкрутился?
– Выкрутился, – уклончиво ответил Ярослав, пожав плечами и не глядя на Марину.
– Это та красавица, с которой ты разговаривал пару дней назад?
Ярослав, повернувшись к ней, быстро прижал палец к губам и подмигнул. Марина, сверкнув тускло-зелёными глазами, кивнула. Она не спрашивала, в чём дело. Общение с нечистью не приветствовал колдовской мир, а уж с русалками – приближенными Водяного – тем более. Правда, разговорами они развлекались редко, а предпочитали топить или пугать людей. Марина впервые видела мирно беседующую русалку только рядом с Ярославом.
– Нет, там была другая… – пробормотал Яр как-то растерянно, глядя в одну точку, а потом резко повернулся и нагнулся к воде, легко-легко касаясь её пальцами.
– Что-то случилось? – удивилась Марина. Лицо Ярослава бледнело, и она испуганно вглядывалась в воду, но ничего не видела, – Не переживай, я никому не расскажу. Честно-честно, никому!
Ярослав молчал и качал головой. Тогда Марина так же коснулась воды и не почувствовала ничего, что могло бы так взволновать его. Вода была прохладной и почти пустой, только далекие отголоски мерцающего солнечного тепла и звенящий детский смех спрятались в глубине.
– Прости, нужно идти, – Ярослав быстро поднялся, провел влажной рукой по волосам и посмотрел на асфальтированную дорогу, а потом на Марину. – Я тебе верю.
И Ярослав побежал прочь от фонтана.
***
Злату трясло. С наступлением темноты она начала мёрзнуть и ругать себя за страхи, из-за которых не могла сосредоточиться, чтобы создать хотя бы маленький огонёк. Она уже привыкла к постоянной дрожи при любом громком шорохе и всплеске. Ледяные руки самых страшных и тайных кошмаров обступили её плотным кругом, оставляли свои липкие следы, заставляя её медленно гаснуть. Ей часто хотелось открыть глаза, убедиться, что рядом никого не было. Но возможность обратного пугала её сильнее.
«Не бойся, не бойся»
Уговоры помогали всё меньше и меньше, и перестали работать совсем, когда совсем рядом зашелестели кусты. Этот шелест отличался от прежних, что не на шутку взволновало Злату. Она мгновенно представила огромное чёрное, скрытое тенью, существо, крадущееся к ней, выходящее на свет и оказывающееся… Она не успела додумать, кем было существо, как почувствовала легкую прохладу и нежность на коже. Злата не сразу поняла, что касалось её нечто нематериальное, призрачное и мерцающее. Она вдохнула запах моря и мяты.
«Водная»
Энергия, чужая, противоположная огненной силе Златы, разливалась в воздухе, успокаивала. Она отличалась от величественной и густой силы Серебрянки, хотя и была с ней одной природы. Эта водная энергия, лёгкая, немного холодная и приятная, была хорошо знакома Злате, но никогда раньше она не чувствовала её так отчётливо, никогда она не разливалась в воздухе так просторно и смело.
Злата наконец открыла глаза и увидела Ярослава. Его лицо в свете луны и в обрамлении тёмных волос казалось бледным, а голубые глаза – неестественно яркими. Тёмно-бирюзовая рубашка совсем потеряла цвет, став чёрной, и напомнила Злате её мысли о чудовище в кустах. Зачем он пришёл? В её голове впервые за этот долгий вечер появилась не тысяча страхов, а тысяча вопросов.
– Злата?
Она постаралась улыбнуться, но так и не отпустила собственные колени и не шелохнулась. Появление Ярослава нарушила покой «Страны Кошмаров», но не смогло заставить Злату покинуть её.
– Всё в порядке? – голос Яра звучал неуверенно.
– Да… Да, всё хорошо. Ты что тут делаешь? Уже поздно.
– Я услышал, что ты здесь, – Ярослав задумчиво смотрел на песок рядом со Златой. Зачем он пришёл? Почему сорвался с места и побежал к Серебрянке? Она не собиралась утопиться, ничего не угрожала её жизни. Что это было? Любопытство?
– Услышал?.. – интерес вернул чертам Златы прежнюю живость, но ненадолго. Раздался новый всплеск, будто кто-то кинул в воду большой камень, она её вздрогнула и обернулась на реку.
Ярослав проследил за взглядом Златы, едва заметно усмехнулся. Он не видел и не слышал, но чувствовал, что на том берегу прячутся в кустах маленькие карлики с поросячьими носами и острыми ушами на макушке, которые, хрюкая, бросали в воду камни разных размеров, соревнуясь, кто найдёт самый большой и кто сильнее напугает сидящую у реки колдунью. Ярослав прекрасно знал все их повадки.
Злата, как зачарованная, следила за тем, как он подошёл к реке, опустился на колени у самой кромки воды. Все его движения были плавными и неспешными, но не ленивыми, как всегда казалось при взгляде на других водных колдунов. Он с какой-то особенной осторожностью легко-легко коснулся пальцами водной глади и замер. Злате пришлось подогнуть под себя колени и податься вперёд, чтобы различить почти беззвучный шепот. Она выхватывала отдельные слова, которые не встречала ни в одном заклинании и заговоре. Казалось, Ярослав просто беседовал с рекой, водой или кем-то, о ком знал только он. Злата не видела ни сияния, ни блеска, ни легких волн – ничего, что указывало бы на творящееся колдовство.
«Я схожу с ума», – обреченно подумала Злата и вздохнула. Словно это служило одному ему известным знаком, Ярослав обернулся. Злата увидела его глаза, неестественно яркие, голубые, и подумала, что глаза такие яркие, потому что напитались лунным светом. Злата улыбнулась этой странной мысли.
– Теперь никто не будет мешать, – сказал негромко Ярослав, не отводя взгляд. Он знал, что стоит разорвать зрительный контакт, к ней вернуться все её страхи. Злату
нужно было отвлекать.
– А что ты сделал?
– Заговорил местных чертей. Это они развлекались. Они чувствуют страх, хотя сами – те ещё трусы.
Злата кивнула и, почувствовав, как горят щёки, и отвернулась. Стоило ярко-голубым глазам Ярослава исчезнуть в ослепляющей темноте, как перед Златой появилась чёрная гладь реки, недостаток кислорода и обжигающий холод. Она постаралась отогнать эти воспоминания, убеждая себя, что рядом с ней Ярослав, которому не причинит вреда ни Серебрянка, ни подвластная ей нечисть. Река любила его – все колдуны это чувствовали.
Ярослав поднялся на ноги, отряхнул джинсы и замер, вновь задумчиво рассматривая песок рядом со Златой. Он чувствовал, что ему чего-то не хватает, что здесь, на берегу
Серебрянки, что-то было неправильно. Скользнув взглядом по тускло-рыжим в холодном лунном свете волосам Златы, Ярослав покрылся мурашками. Всё, что его окружало: хрюкающие черти на том берегу, притаившиеся в низких ветках ивы русалки, глазеющие на огненную колдунью, сама Серебрянка, даже растения, с которыми у Яра никогда не складывались отношения, – всё это делилось с ним своей энергией. Только светлой, тёплой магии Златы Ярослав нигде не мог отыскать.
– Я могу остаться.
Хотя эти слова вертелись в голове уже несколько минут, Ярослав сам удивился своему предложению. Даже ему не хотелось провести ночь рядом с рекой. Ночь – время нечисти. При свете луны её заговоры и мороки усиливались, она чувствовала свою власть и ничего не боялась. Ночью Яр не осмелился бы поговорить даже со знакомой русалкой. И хотя луна давала силу не только нечисти, но и воде и водным колдунам, Ярослав предпочитал солнечный свет.
– Нет, конечно, не стоит, – Злата говорила быстро, чтобы не позволить Яру услышать её страх и чтобы самой не забыться и не дать ему остаться. – Со мной всё в порядке, я ведь говорила.
Ярослав кивнул и, постояв молча пару мгновений, пошел к тропинке. В мыслях мгновенно появились чуть желтые страницы книги, кружка с горячим чаем и постукивание бабушкиных спиц – условия хорошего вечера. Но непонятное сожаление не отпускало его, и он осторожно взглянул на Злату. Он почти физически ощущал её страх, мог до него дотронуться…
Вдруг Яр остановился. Кончики пальцев теплели, в воздухе разливался металлический запах, оседающий на губах, который чувствовал только он. Он слышал, как бурлит и стынет кровь в венах – его и Златы. Это был дурной знак. Ярослав не хотел ничего слышать.
– Подожди!
Вместе с Ярославом исчезала его энергия, окутавшая Злату и защищавшая её от липких рук страха. С каждым шагом Яра она становилась всё дальше и когда соскользнула с плеча, укрытого золотисто-рыжими волосами, к Злате вернулась дрожь, и пронизывающая ледяная сырость, и ощущение холодного водного плена. Она поняла, что Ярослав с его морями и мятой был необходим ей сейчас.
– Останься, пожалуйста. Ненадолго.
Через пару мгновений Ярослав сидел рядом со Златой на холодном песке ближе к реке. Серебрянка щедро делилась с ним своей силой, спокойно величественной, расслабляющей. Но Ярослав не мог позволить себе раствориться в ней, иначе собственная магия, чувствуя свободу, вышла бы из-под контроля. Его энергия и так занимала больше пространства, чем должна была.
– Твоя бабушка будет волноваться, наверное, – проговорила Злата. В её голосе слышалось сожаление.
– Нет, она привыкла к тому, что я рано ухожу и поздно прихожу, – отозвался Яр.
– Так значит, ты гуляешь целыми днями? Странно, тебя нечасто можно встретить на улице, – заметила Злата и вспомнила, как столкнулась с ним пару дней назад, когда бежала от Серебрянки. Это была одна из немногих случайных встреч вне Зелёного круга.
– Я люблю встречать рассвет здесь. Для меня это так же приятно, как для тебя в полдень выйти на солнце.
– А что ты чувствуешь в полдень? На солнце ты чувствуешь то же, что я сейчас, рядом с рекой?
– Нет, я не поддаюсь влиянию противоположной стихии, – и, отвечая на вопросительный взгляд Златы, добавил, – Научился игнорировать.
– Как это? Это сложно? А я смогу научиться?
Ярослав промолчал. Ему не хотелось вспоминать тяжелые, порой жестокие тренировки, бессонные ночи и слабость после неудачных попыток, а тем более кому-то о них рассказывать. У него были свои страхи, и делиться ими с кем-либо он не собирался.
– Ты говорил, что услышал, что я здесь, – Злата поспешила сменить тему, поняв, что случайно вторглась на запретную территорию. – Что это значит?
– Это мой дар.
– Расскажи!
– Я слышу воду, то, что происходит внутри и рядом с ней. Это чем-то похоже на телефон.
– Здорово! – мечтательно протянула Злата, улыбаясь. – Я бы тоже хотела обладать каким-нибудь даром. Даже Варя Чешуева умеет менять цвет огня – конечно, бесполезный, но все-таки дар.
– Значит, ещё не время.
– Папа тоже так говорит. Его дар тоже проявился поздно, уже когда я появилась.
– Может, это наследственное?
– Не знаю. Твои родители тоже слышат воду?
– Нет.
– Мой папа видит прошлое в огне. Это не похоже на ясновидение, – поспешила добавить Злата, зная, что иногда её объяснения могут истолковать неправильно. – Он просто показывает в пламени то, что когда-то видел сам.
Ярослав подумал, что было бы проще обладать таким бесполезным даром. Злата, видя, что он не собирался что-то отвечать, призналась:
– Я бы не хотела уметь делать это.
– Почему?
– Некоторые воспоминания слишком приятные. Если я увижу их снова, то захочу вернуться в то время. А есть слишком… неприятные.
Злата замолкла, подтянула к себе колени и положила на них подбородок. Ей было спокойно сейчас, рядом с Яром, и даже молчание не тяготило, как раньше. Она думала о реке, своей силе, которая начала возвращаться, о Ярославе и о своих теперь уже таких далеких страхах.
– Так ты расскажешь, что ты здесь делаешь? – внезапно нарушил тишину Ярослав. Ему-то молчание не нравилось, он растворялся в энергии Серебрянке и теперь сам должен был отвлекаться. Самым простым способом была Злата.
– Я? – Злата очнулась, будто ото сна, и дернулась, задев локтем руку Яра, незакрытую тканью рубашки. Она оказалась ледяная. – Ты замёрз?
– Немного, – не стал отрицать Ярослав. Холод тоже отвлекал его внимание от силы Серебрянки, хотя он знал, что утром заболит горло.
– Так чего же ты не сказал, – возмутилась Злата. В одно мгновение она превратилась в одно хаотичное движение: быстро оттолкнулась спиной от камня, подогнула под себя одну ногу, закрутилась в поисках чего-то и, видимо не найдя, снова повернулась к Яру.
«Не сможет», – подумал Ярослав, но тут же ощутил, как разрастается вокруг тёплый купол светлой огненной энергии, которой так ему не хватало.
Злата смотрела на свою приподнятую между ней и Яром ладонь. В ней горело маленькое, но яркое пламя, разрезающее таинственную ночную тьму. В воздухе разливался терпкий запах горящего дерева и мягкое тепло, очень похожее на тепло солнечных лучей.
– Похож на бенгальский огонь, только не холодный, – заметил Ярослав, наблюдая, как мелкие огненные брызги вырывались из пламени и растворялись в песке.
Злата не ответила. Она не отрывала взгляда от огонька в своей руке и улыбалась. Жёлтые отблески запутались в рыжих волосах, которые наконец обрели свой яркий, солнечный цвет. Ярослав поймал себя на мысли, что хочет коснуться их.
– Я нарушила Главный Закон, – тихо призналась Злата и обернулась к Яру. Он вздрогнул, встретившись с ней взглядом. Синие глаза потемнели из-за лунного света, но в самой их глубине плескались светлые отблески. – Не-колдуны видели мой огонь. Я потеряла контроль. Ночь у реки – моё наказание.
– Слишком жестокое, мне кажется, – отозвался Ярослав, хотел добавить «особенно для тебя», но сдержался.
– Я сделала это по собственной глупости: выпила какое-то зелье. Папе досталось на Совете: «Ваша дочь оказалась такой безответственной». К тому же у нас заканчивается зелье забвения, его не приготовить без солнечных лучей, а их тоже осталось очень мало. Нужно ждать праздник Купалы.
– То есть тебя оставили здесь только из-за недостатка ингредиентов?
– А разве этого не достаточно?
– Я думаю, нет.
– Ты слишком добрый, – улыбнулась Злата и увидела недоумение на лице Яра. Ему никогда такого не говорили. – В Огненной общине очень серьёзно относятся к безопасности нашего мира, поэтому за ошибкой следует наказание.
– То есть ты согласна с ним?
– Конечно, – подумав немного, ответила Злата. – Я подвергла всех нас опасности из-за своих глупых страхов. Вот меня и посадили от них избавляться.
– Ты о них не расскажешь?
Злата покачала головой и посмотрела на реку. Сейчас она казалась ей далёкой, но такой же тёмной. Внезапный плеск заставил водную гладь пойти волнами, но Злата даже не вздрогнула. Она снова видела чёрную воду и его лицо. Оно так отчетливо стояло сейчас перед глазами, что, казалось, нужно лишь протянуть руку, чтобы коснуться его влажной щеки.
Лицо с синеватой кожей, бледными, испещренными морщинками губами и миндалевидными злыми глазами она помнила очень хорошо, до мельчайших деталей. До родинки на подбородке с правой стороны. До влажного блеска тёмно-бирюзовой чешуи на шее. До собственного отражения в чёрных глазах.
***
Когда солнце показалось из-за верхушек деревьев, Никита Михайлович уже пробирался к Серебрянке по тропинке через разросшиеся кусты. Он постоянно чертыхался и отводил в сторону мешавшие ветки, злясь на себя и на природу за то, что ему преграждают путь. Он торопился и думал о том, что пережила его дочь за эту долгую ночь.
Никита Михайлович понимал, что в его власти было облегчить наказание Златы и даже отменить его. Но он не стал этого делать. Это не только ударило бы по его репутации, – что было, конечно, не главной причиной, – но и отразилось бы на характере Златы. Он всегда говорил ей, что пользоваться служебным положением нельзя, что они ничем не отличаются от других колдунов, и не мог отречься от своих слов.
«Кроме того, этот случай даст ей понять, какие последствия могут иметь её поступки. Она должна нести за них ответственность», – так Никита Михайлович пытался оправдаться перед собой всю ночь. На самом деле он жалел, что отправил дочь к Серебрянке. Он не хуже, даже лучше неё помнил, что случилось у этой реки, и знал, почему она так боялась её. Знал, какой опасности подверг её этой ночью.
Никита Михайлович мог придумать ещё сотни оправданий и отговорок – вроде того, что Злате высказала Старейшина Воздушной общины: «Ты должна научиться справляться со своими страхами без помощи зелий и колдовства, милочка», – но к счастью, вышел к реке.
«Слава Яриле», – первое, что подумал Никита Михайлович.
Злата сидела на том же месте, где он оставил её вчера вечером. Её голова покоилась на плече Ярослава Королька. Рыжие волосы, спадая на правую сторону, путались с его каштановыми прядями. Ярослав откинул голову назад, на жёсткий камень. Видимо, ему не дали возможность устроиться удобнее, поэтому он уснул так.
Никита Михайлович подкрался к Ярославу, присел рядом на корточки и легонько потряс его за плечо. Яр тут же дёрнулся и открыл глаза, потом увидел улыбающееся бородатое лицо Солнцева и быстро-быстро заморгал.
– Тебе бы по шее дать за это, Ярик, – негромко усмехнулся Никита Михайлович.
Ярослав вздохнул, осторожно, чтобы не потревожить спящую Злату, поднял голову и выпрямился, насколько это было возможно.
– Никита Михайлович?
– Я, я, кто же ещё. Ну что, сорвал Златкино наказание?
– Я просто хотел помочь.
– Рассказать тебе, сколько ты дел натворил за эту ночь? Сорвал наказание Огненной общины, заговорил с нечистью при свете луны, мог потерять контроль над своей силой и наконец, – Солнцев выдержал эффектную паузу и договорил с укором в голосе, – заставил бабушку волноваться. Не стыдно, Королёк?
– Перестаньте, Никита Михайлович, – Яр потёр глаза, сдерживая зевок.
– Не мне тебе говорить, Ярик, что может случиться, – сказал Никита Михайлович, поднимаясь на ноги. – В конце концов, твои родители…
– Не надо.
Солнцев вздохнул. Не хватало ему забот с дочерью и Огненной общиной, так появился Ярослав Королёк – внук Василисы Александровны, которая, одна из немногих, знала о матери Златы. Никита Михайлович не мог отказать ей в помощи. Она хорошо относилась к нему, нянчила маленькую Златку и когда-то дружила с его собственной матерью.
– Ну, Злат, просыпайся, – Никита Михайлович будил дочь, а та хмурилась, зевала и отворачивалась от светящего в глаза солнца. – Пойдём домой. Ты что, у реки будешь спать?
Упоминание реки подействовало на Злату лучше будильника. Она вздрогнула, резко выпрямилась, открыла глаза и, щурясь от яркого света, огляделась.
– Папа? Ты что здесь делаешь? – и тут, словно вспомнив о чём-то, повернулась к Ярославу. Она удивленно рассматривала его, будто видела впервые, и наконец, до конца проснувшись, смущенно пробормотала, – Доброе утро.
– Доброе.