Шутят, что «первые 40 лет детства — самые сложные в жизни мальчика».
С тех самых пор, как меня научили читать, мне всегда хотелось убежать из этого мира в какой-то другой; книжный мир всегда был для меня интереснее и привлекательнее реального. В реальном было всё непонятно и мало хорошего, а книжный складно и доступно открывал окно в другие миры - лучшие окружавшего меня. Что там я читал в три года я не помню, мне только рассказывали, а вот что в пять лет читал былины про Илью Муромца помню хорошо: и калик перехожих, и как они Илье силушки прибавляли-убавляли, и, особенно, эпизод со Святогором, которому силушку, видимо, не убавили. Как-то во мне этот эпизод глубоко отозвался, с сожалением и сочувствием.
А ещё в прикосновении с чем-то с волшебным в прочитанном отзывалась во мне какая-то щемящая тоска по чему-то утраченному. Такое ощущение «потерянного рая».
Я помню, прочитал про крепостного Степана из «Медной горы хозяйка» Бажова, как он жил себе шахтёрской жизнью, а потом встретил Хозяйку, произвёл на женщину впечатление, но не остался с ней, потому что другой жениться обещал, и ушёл от Хозяйки, а забыть не смог. И не было ему больше покоя, хоть и женился, и вольную себе и жене выправил, и хозяйство завёл. Купил для виду ружьишко и уходил, типа, охотиться, а сам, видать, всё с Хозяйкой встречи искал. Но вот нет, дважды таких встреч не бывает; тосковал Степан, тосковал, да так от тоски и зачах. Хотя вот дочка у него внезапно появилась, копия Хозяйки, так что, полагаю, книжный вариант их первой встречи весьма отцензурированный.
Меня история эта сильно задела. И тоской по чему-то волшебному, и страхом вот так без радости жить и по упущенному маяться.
Там ещё один герой сказов Бажова – Данила-мастер («не выходит Каменный цветок») к Хозяйке попал, но тот уже больше по профессии убивался, а как женщина ему его невеста нравилась, поэтому тут Хозяйка не при делах осталась, но тоску и ему засадила, об идеальном искусстве, хотя навыки сохранить разрешила.
Потом конечно Толкин со своими эльфами эту тему так раскрыл, что я в неё с головой нырнул и три года только выныривал. У него и про рай, и про его потерянность, и разницу между светом и сумерками, и гаснущую эльфийскую красоту и про сожаление смертных на теряющуюся с ней связь. Оно, что интересно, больше всего хоббитов разило; как там Сэм вздыхал и страдал, что «эльфы уходят и не возвращаются», но он, кстати, – хитрожопый паразит – единственный, вроде, из всего фольклора ухитрился и на ёлку влезть, и жопу не оцарапать. И полноценной земной жизнью прожил и в рай отбыл. Никому так не везло ни в одной традиции.
У других традиций оказалось тоже много такого, утеряно-тоскливого: пошёл на охоту/пас овец, встретил эльфов/увидел их танцы/попал на праздник в полые холмы, пригласили с собой/предложили остаться, замялся/вспомнил про что-то из земной жизни/дрогнул, потом передумал, вернулся, а всё - хуль, корабль уплыл/холмы закрылись. И ходит возле полых холмов, страдает. Жизнь не мила.
Короче, мне реальность и так-то была не особо приятна, а ещё было ощущение, что встречу я такую Хозяйку и мне жизнь станет не мила. Так что тема неосознанного страдания о чём-то чудесном и потерянном была мне очень близка и понятна.
Как и чувства автора этой цитаты:
«Вчера курил на балконе и в окно залетел голубь с бумажкой в клюве, я был готов даже на Слизерин, но это оказалась фольга из пачки сигарет.»
Я, пожалуй, понимаю и тех, кто слушает «блатной шансон»: там такая же глухая тоска, но, скорее, тоска орков о потерянном Ангбанде и вершинах Тангородрима, о подвигах Глаурунга и его трагичной гибели от меча подлого Турина.
Ролевиков понимаю, отчасти, хотя мне кажется иногда это просто замаскировавшиеся туристы 70-х желающие бухнуть на природе, но по новому.
Особенно ярко всё это во мне отозвалось, когда Theodor Bastard услышал. Яна там поёт так и про то, как по мне у Толкина бы эльфы пели.
А недавно я обнаружил, что в прикосновении к волшебному тоски во мне как-то уже нет. И так призадумался. С одной стороны чужими мне все эти эльфийские песни не стали - я чувствую себя как дома среди них; с другой – кажется, что я сам могу их петь, что такое эльфийское волшебство есть теперь во мне самом и ни в какой лес мне за ним ходить теперь не надо. Наверное, я таки встретил свою Хозяйку, и тосковал о потерянном рае, а потом, не знаю, что вышло, но есть ощущение, что то, по чему там у Толкина эльфы чахли родилось во мне самом.
Наверное, мне понравилось жить. Понравилось: хотя по возрасту уже ближе к тому, чтобы покидать этот мир, чем к тому, когда в него пришёл, да и обстоятельства не располагают в данный момент к любви к реальности. Я думаю, дело в том, что в жизни должно быть какое-то дело, которое даёт тебе смысл тут жить, тогда не будет такой тоски и раздвоенности.
Забавно, что в «Кин-дза-дза», земляне даже не дернулись попроситься остаться на Альфе. Макароны купить – это святое.
Действительно: «первые 40 лет детства — самые сложные в жизни мальчика».