Эта любовь свалилась на Татьяну, как гром среди ясного неба. Таня работала
продавцом в супермаркете. Смена заканчивалась в одиннадцать вечера, и домой сотрудников
развозили на такси, за счёт предприятия. В этот вечер по вызову приехал незнакомый
водитель. В машину их набилось семь человек. Таксист не ворчал, только предупредил:
"Девчонки, лишним - пригнуться!", что они незамедлительно выполнили.Трое продавцов жили
в одном доме, буквально в пяти минутах езды. Когда они вышли, остальные удобно уселись.
Шофёр обернулся к оставшимся и спросил: "Ну, красавицы, кто следующий на выход?". Следующей
была Татьяна.Но, увидев лицо мужчины, она вдруг неожиданно для себя сказала: "Я сегодня к
бабушке, в Заречье. Надо ей кое-что подкинуть." Подруги удивлённо посмотрели на неё, но ничего
не сказали. Вообще-то Таня о том, что едет не домой, всегда предупреждала заранее. Вскоре она
осталась в машине единственной пассажиркой. "Сейчас он предложит мне пересесть на переднее
кресло!" - подумала Татьяна, сердце у неё сладко замерло и провалилось куда-то вниз. Но тут
вдруг ожила рация:
- Пятьдесят шестой! Пятьдесят шестой! Где находитесь?
- В Заречье еду, Ларис.
- Возьми заказик, Коль! 2-й Речной, 18, квартира 3. На вокзал.
- Спасибо, Лорик! Лечу!
Рация замолчала. Водитель переключил счётчик, повернулся к пассажирке:
- Тебе где в Заречье-то?
- Давай у магазина останови.
- Ну и ладушки!
Через квартал он остановил машину. Поездка была оплачена при посадке. Таня вышла на освещённую улицу,
сделала несколько шагов в сторону магазина, остановилась. Обернулась, посмотрела вслед удаляющемуся
такси и тяжело вздохнула. Нет, ну надо же, какой облом! Почему-то она была уверена, что доставив её
по адресу, таксист обязательно захочет с ней познакомиться. Они посидят немного в машине, потом Татьяна
заторопится - ведь бабушка ждёт - он назначит ей свидание в каком-нибудь ресторане, а потом...Что будет
потом, ей не дала домечтать его проклятая рация. Мечты ушли в недалёкое прошлое, а в настоящем надо
срочно решать, что делать дальше. Конечно, можно на самом деле пойти к бабке, отдать ей купленные для
себя и матери продукты, позвонить домой о своём месторасположении и завалиться спать до утра. Как объяснить
всё это, придумается после - утро вечера мудренее. Второй вариант - вызвать такси и ехать "до дому, до
хаты". Денег жалко, правда, но что поделаешь. Пешком топать далеконько, да и страшно. Таня стояла на тротуаре
и прикидывала, как лучше поступить. И вдруг она увидела, что к автобусной остановке на противоположной стороне
улицы подходит...маршрутка! Девушка стремглав бросилась через дорогу, замахала рукой. "Газелька" остановилась,
и Татьяна благополучно добралась до дома.
На кухне горел свет. Таня тихонько открыла дверь своим ключом, сбросила туфли, повесила куртку на
вешалку. Из кухни вышла мать в своём неизменном байковом халате, в руках у неё было посудное полотенце.
- Добрый вечер, мам!
- Да уж какой вечер, ночь глубокая.Что-то ты припозднилась сегодня, я уж все глаза проглядела. На
улицу сколько раз выходила. Думала, может провожаешься с кем-то.
- Что ты, мамуль! На работе пришлось задержаться, учёт был в отделе.
- Да хоть бы позвонила, знаешь ведь, как я волнуюсь.
- Мам, мы расчитывали до закрытия всё переписать и вовремя уйти. А тут, как на грех, народу толпа
целая привалила. Вот и не управились.
- У вас ведь недавно учёт-то был, всю ночь. Недостача, что ли?
- Мамочка, для того и проверяемся, чтобы не было никаких недостач.
- Ладно, иди поешь да ложись спать.
- Мамусик, ну кто же перед сном наедается!
- А голодная ляжешь - цыгане приснятся.
- Ой, мам! Скажешь тоже! Лучше разберись с продуктами, я прикупила кой-чего. А я пошла спать.
Просто глаза слипаются.
- Иди, деточка, спокойной ночи.
- Спокойной ночи, мама!
Таня быстренько сполоснулась и нырнула под одеяло. Она слышала, как мать на цыпочках вошла в комнату,
легла на свой диван и быстро уснула, слегка похрапывая. Татьяне казалось, что к ней сон сегодня вообще
не придёт. Но тишина, усталость от четырнадцатичасовой смены и чистая, свежая постель сделали своё дело -
глаза сами закрылись. Никакие цыгане к ней во сне не приходили. Ей снился водитель такси с такими синими
глазами, чуть хрипловатым голосом и чудесным именем Николай...
Убедившись, что дочь крепко спит, Лидия Константиновна поднялась с постели и неслышными шагами вышла
на кухню. Открыла окно, забралась с ногами на подоконник и закурила сигарету. За окном буйствовала Её
Величество Весна. Одуряюще пахла черёмуха, пробовала голос какая-то ночная птаха, шелест молодой листвы
старался расслабить туго натянутые струны нервов. Лидия курила и пыталась понять своё состояние. Всё,
казалось бы, было хорошо. На работе отношения нормальные, мама здорова, дочь беспроблемная девочка. Конечно,
Лиде не очень нравилась Танюшкина работа. В торговле трудно остаться нормальным человеком. Есть, конечно,
случаи, но чаще всего в этом окружении душа либо грубеет, либо мельчает. Жадность, зависть, ханжество и
наглость с лёгкостью размножаются в среде работников сферы обслуживания. Да, пожалуй, иначе и быть не
может. На глазах совсем молоденькой девчонки, которая получает за свой труд сущие копейки, кто-то покупает
дорогие вещи, деликатесы, эксклюзивные услуги. Чтобы не утратить лучших человеческих качеств, данных природой
каждому, остаться в этом социуме самим собой, нужно иметь мощнейший внутренний стержень. А откуда ему взяться
у вчерашних школьниц, еле перебивавшихся с двойки на тройку? Продавщицы, поварихи, парикмахерши - все они из
малообеспеченных семей, где царят неустроенный быт, постоянная нужда, вечные жалобы на жизнь. Труд в этих
"ячейках общества" воспринимается лишь как возможность заработать хоть сколько-нибудь на самое необходимое.
Отдых - в лучшем случае, просмотр телепрограмм, в худшем - пьяное застолье со всеми вытекающими последствиями.
Лида затушила сигарету, слезла с подоконника, включила чайник. Подумала немного, достала сыр, колбасу, батон
свежего хлеба. Наделав бутербродов, красиво уложила их в низкую плетёную корзиночку. Открыла банку любимого
абрикосового джема, заварила чай. Она всегда боролась с тревогой именно так, причём эта привычка никак
не сказывалась на массе её тела. Лидия Константиновна вот уже двадцатый год была, как говорится, "в одной поре" -
шестьдесят килограммов, при росте метр шестьдесят. Ни разу в жизни ей не приходилось задумываться о диетах, и
ела она всё, "что не приколочено". Приятельницы частенько спрашивали, как ей это удаётся. Лида в ответ смеялась:
"Не в коня корм!". Впрочем, и мама её, и бабушка были точно такими же.
Лидия напилась ароматного чаю с калорийными бутербродами, убрала со стола, окинула взглядом свою уютную кухню.
Всё здесь радовало глаз: красивая посуда, белоснежная скатерть, вышитые полотенчики, яркие прихватки. В этой
пятиметровой кухоньке так и веяло покоем, любовью к жизни, искренней доброжелательностью. В свободное время
Лидия Константиновна обожала заниматься рукоделием: шила, вязала, вышивала. Поэтому все вещи хранили тепло её
рук, служили верой-правдой долго и надёжно. Лида иногда говорила о своей квартире:
- У меня тут как у О'Генри в "Дарах волхвов" - "не вопиющая нищета, но красноречиво молчащая бедность!". Зато
полная свобода, абсолютная независимость и самодостаточность.Бабушка не зря говорит, что одна голова не бедна,
а если и бедна, так одна...
- Боже мой! Да как у меня язык только повернулся? С ума сошла!
Лидия снова села на подоконник и продолжила разговор сама с собой.Мысли не прыгали в хаотическом беспорядке, а выстраивались в стройные колонны слов, предложений, вопросов и ответов...
- Итак, во-первых, что касается одиночества. О каком одиночестве может идти речь, если у меня есть дочь? В далёком 1961 году
замечательная поэтесса Людмила Татьяничева написала стихотворение "НЕТ, НЕ ОДИНОКА."
Есть несовместимые слова.
Например, невеста и вдова,
Засуха и ливень, снег и лето.
Но еще несовместимей это:
— Баю, баю, зорька моя, дочка...
Мать. Не просто мать, а одиночка!
Это кто-то выдумал жестоко,
Разве мать с ребёнком одинока?
Материнство — радость, сила, почесть,
Выход навсегда из одиночеств!
Ведь эти стихи всегда были моим жизненным кредо, помогали находить выход из любых перипетий, высоко нести голову и гордо смотреть
людям в глаза! Прочтённые однажды, они крепко-накрепко врезались в память, поселились в ней навсегда. Кажется, они попались мне в одном
из старых номеров журнала "Юность"...
..."Юность"... Юность! Наша юность... Первая любовь, первые радости, первые слёзы... После школы я работала ткачихой на
камвольном комбинате. Учиться дальше не довелось - семья еле сводила концы с концами. Я была старшей из четверых детей.
Любовь пришла в точно такой же майский день, как и сегодня. Мы ехали в колхоз, помогать на посевной. Какие мы были помощники -
отдельный вопрос, да это никого и не интересовало: надо отправить, значит, отправили. Для "галочки". До райцентра ехали на
фабричном автобусе, а дальше - на санях-волокуше, которые тащил чуть живой колёсный трактор. Другой транспорт в этот забытый
Богом "медвежий угол" не ходил. Дорога представляла собой НЕЧТО консистенции жидкой сметаны. Небо опрокинуло на нас столько
воды, что ни в сказке сказать, ни пером описать.Рядом со мной сидел слесарь из другой смены - высокий, красивый парень с
обаятельной улыбкой. Все девчонки были от него просто без ума. Когда хлынул дождь, он снял куртку и закутал меня в неё, как
ребёнка. И растаяло сердце, плавясь от впервые испытанной неукротимой нежности... С этого дня мы всё время были вместе. И весь
мир принадлежал нам, и не было в нём никого, кроме нас. А осенью я проводила любимого в Армию.
На этом и кончилась волшебная сказка. Ждала писем, но их не было. Одна из моих знакомых жила с ним в одном доме. Я как бы
невзначай спросила её, известно ли что-нибудь о нём. Галка сказала, что всё нормально. Служит под Москвой, мать собирается
ехать "на Присягу". Я растерянно сказала:
- А мне не пишет...
- С какой стати он тебе писать будет?
- Ну, мы... дружили.
- Да у него таких подруг воз и маленькая тележка. Что ты в него вцепилась? Он же не знал, как от тебя
отвязаться! Только и мечтал скорее в Армию уйти.
- Ну, я тоже от любви не умирала. Пока!
- Пока!
И Галина пошла по своим делам, стуча по асфальту каблучками нарядных туфелек. Я стояла на тротуаре, ошеломлённая и потерянная.
Слава Богу, хватило сил выдержать этот разговор, не подавая вида, как мне больно! Мне казалось. что сердце вот-вот разорвётся
от горя, обиды и безысходности. Не помню, как я дошла до дома, сколько времени лила горькие слёзы, спрятавшись в дровяном сарае.
А через неделю поняла, что беременна...
Лида слезла с подоконника, налила кружку холодного чаю, выпила и встала у распахнутого настежь окна. Быстро, по диагонали,
дочитала книгу своей жизни, вплоть до сегодняшнего дня: трудный разговор с матерью, увольнение с комбината, работа дворником
с целью получения жилья, рождение дочери, бытовые трудности, курсы бухгалтеров, получение этой квартиры, её обустройство,
примирение с матерью, перманентный режим жесточайшей экономии...
Теперь вроде всё хорошо: относительно спокойная работа в родном ЖЭКе, стабильная зарплата, уважение окружающих, скромная,
но удобная квартира, дочь уже взрослая... Вот оно! Вот где корни её тревоги! С повзрослевшей дочерью, плодом её первой, сумасшедшей
и единственной любви, Лидию до сих пор связывает незримая, но крепкая пуповина. Если на фоне благополучия вдруг возникло необъяснимое
беспокойство, значит, её девочке что-то угрожает. Что-то неведомое ни дочери, ни ей самой, но очень-очень опасное! И убеждённая атеистка
Лидия Константиновна, произносившая имя Господа только всуе, не знавшая ни одной молитвы, та, которая не верила ни в Бога, ни в чёрта и
жила по принципу "не верь, не бойся, не проси" - самодостаточная, уверенная в себе женщина - протянула руки к тёмному ночному небу и
всей своей душой взмолилась: "Господи, великий и милосердный! Прости прегрешения мои, не оставь нас милостью Твоею. Отведи беду и невзгоду
от дочери моей, Господи!". Тут густую черноту прорезала яркая молния, глухо пророкотал гром и на землю обрушился неистовый ливень.
Лидия закрыла окно, добралась до дивана и сразу уснула. С Востока уже подкрадывался рассвет...
Весна продолжала своё победное шествие. Она украшала деревья изумрудной листвой, клумбы - тюльпанами и нарциссами. Будоражила пением
птиц, музыкой из распахнутых окон, свежими ароматами. Превращала в красавиц вчерашних дурнушек, играла гормонами, лишала сна и покоя.
Татьяна места себе не находила - так захватила её эта неожиданная пылкая влюблённость. Через неделю девушка уже знала о своём избраннике
довольно много. Где и как она находила источники информации - дело десятое, только ей уже было известно, что водитель такси Николай
Артемьев разведён. Квартиру оставил жене, снимает комнату в центре города. Сын (кстати, чуть младше Тани) учится в Москве. По большому
счёту, это всё её ничуть не волновало. Татьяна просто хотела его видеть, слышать его голос, вдыхать запах сильного тела. Она не витала в
облаках, и как умела, устраивала "случайные" встречи. И вот сегодня он пригласил её в ресторан, сбылась мечта, за которой ждёт СЧАСТЬЕ!
Они сидели в уютно задрапированной кабинке нового ресторана "Тбилисо". Элегантный официант разлил в красивые бокалы "Киндзмараули".
Стол был по-южному ярок: фрукты, овощи, какие-то фирменные закуски, свежайшая зелень. На маленькой эстраде готовился к выступлению
ансамбль. Всё было так просто, и в то же время торжественно. Вдруг страшная боль пронзила Танин живот. В каком конкретно месте, девушка
даже не смогла понять - настолько острой, невыносимой была эта внезапная боль. Татьяна побледнела, на лбу выступили крупные капли пота...
"Скорая" приехала быстро. Врач, мужчина лет пятидесяти, не вдаваясь в длительные расспросы, сказал: "Похоже, аппендицит. Срочно в
больницу!". Николай на руках отнёс Таню в машину. По дороге она попросила: "Запомни адрес - Зелёная, 10, квартира 7. Лидия Константиновна.
Это мама. По телефону не сообщай - с ней может быть плохо. Съезди, пожалуйста!". В больнице Татьяну сразу увезли в хирургическое отделение.
Артемьев сидел и ждал конца операции. Когда доктор вышел к нему и сказал, что операция прошла успешно, перитонита нет, сейчас больная спит,
а завтра можно её навестить, Николай поблагодарил, попрощался и поехал по указанному Татьяной адресу.
Дверь ему открыла стройная молодая женщина. Только на висках её серебрилась седина. Николай опешил:
- Лиля?! Таня твоя дочь?
- Что с ней? Где она?
- Лиля, не волнуйся! Удалили аппендикс, операция прошла благополучно...
- В какой она больнице?
- Во 2-й городской. Да успокойся ты, всё страшное уже позади. Лиля, Татьяна действительно твоя дочь?
- И твоя, Ник...