Рома появился на Земле раньше. Дима слегка подзадержался...
Но сначала нужно рассказать о денежной системе Советского Союза, причём исключительно о ее низовом сегменте, а проще говоря, про монетки. Как и все монетки мира, они делились на две группы: медные и серебряные. При этом все понимали, что они ни медные и ни серебряные, а так - медно-никелевый сплав, просто медь и никель были в разных пропорциях. Самой крупной из медных монет был пятак, ну, то есть пять копеек. Причём он был самой крупной не только по номиналу, но и по размеру. Диаметром он был аж с целый полтинник. Это, кстати, странно, но полтинник — пятьдесят копеек — был крупнее полновесного рубля, однако, сейчас не об этом. Так вот о пятаке. Когда пятак был новеньким свеженапечатанным, он блестел, как золотой. Правда, блеск этот, как всякий другой блеск, быстро тускнел. Самой маленькой из серебряных монет был гривенник - то бишь десять копеек. Он, действительно, был невелик - всего-то с двушку (в прежние времена это слово означало две копейки, а не два года). Были и другие монеты, но о них как-нибудь в другой раз. Вообще-то эта история не про деньги, а про двух братьев, но деньги почему-то в ней возникают постоянно.
...Однажды мама Лена повезла Рому за какими-то надобностями на другой конец города. Путь туда начинался в вестибюле станции метро «Пролетарская». Впрочем название станции к делу не относится. Здесь придётся сделать ещё одну поясняющую ремарку. Речь идёт об временах античности, отстоящих от нынешних на несколько десятков лет. Эти пояснения страшно утомляют, ведь история-то ничтожная, в две-три строчки, но превращается в какую-то, извините за ещё одну лишнюю подробность, сагу о Форсайтах. Так вот. Проезд в метро в античной Москве стоил пятак. Поскольку пятака у потенциального пассажира могло и не быть, но при этом он был вполне кредитоспособен, для его удобства в вестибюле размещалось с десяток разменных автоматов, в которые можно было загрузить серебро - гривенник, пятнашки или двугривенный - и получить соответствующее количество пятаков. Кто-то может поинтересоваться, а что делать тем, у кого в карманах звенели рубли или, наоборот, совсем уж ничтожная мелочь. Никакого секрета — как и сегодня за маленьким стеклянным окошечком располагалась живая женщина в форменной тужурке, которая могла конвертировать любые совдензнаки в единственно значимую в метро валюту - пятаки. Этот пример ещё раз показывает нам, что никакая машина не может заменить человека, поскольку человек принимает все, в том числе, даже гнутые монеты, которые в автомат не пролезают. Впрочем речь не об этом. Первая поездка в метро, а для четырехлетнего Ромы она была именно первой, запоминается навсегда... Вот помню... Впрочем, об этом в другой раз, а то эта история на три строчки, грозит никогда не закончится. Для Ромы главным впечатлением оказались именно разменные автоматы - громоздкие, надежные, вкусно звенящие монетным металлом. Пока мама возле стеклянного окошечка разменивала с помощью живой женщины деньги, не влезавшие в монетоприемник, Рома пасся возле разменных автоматов и понял принцип их действия. Полученные знания были настолько важны для маленькой Роминой семьи, что он не мог их держать в себе. Когда мама Лена подхватила его, чтобы повести в грохочущее нутро метрополитена, Рома забуксовал сандалями по гранитному полу и, жестом попросив нагнуться, прошептал ей на ухо:
- Мама, только тихо! Я нашёл место, где за одну маленькую серебряную монету дают две больших и золотых! Пойдём скорее, наменяем золота пока людей ещё немного...
Да, в три строчки можно было уложиться...
Шли годы, если точнее, то их прошло не так и много - штуки полторы, или немного меньше, и на Землю пришёл Дима.
Однажды мама Лена отправилась в магазин за провизией. Братья отправились с ней, при этом Дима ехал в коляске, внимательно глядя на все происходящее вокруг, а Рома просто пылил рядом - дело было летом. У входа в магазин мама Лена, вполне обоснованно полагая, что послушный и правильный Рома был надежным сторожем брату своему, оставила сыновей на улице, а сама забежала внутрь. В те времена оставить ребёнка дожидаться на улице было делом вполне обычным. Ну, что тут скажешь — античность, золотое детство человечества. Правда, есть у меня подозрение, что именно тогда времена начали меняться, потому что когда мама Лена через короткое время вышла на улицу, она не увидела сыновей. На том месте, где она их оставила, разместилась плотная толпа сограждан, в центре которой что-то такое происходило. Похолодев сердцем мама Лена ввинтилась в толпу и начала пробираться к центру происходящего. Оттуда раздавался голос Ромы. «Слава богу!» - подумала мама Лена и прислушалась. Рома между тем зычно выдавал рубленые слоганы:
- А вот кому Дима! Продаётся Дима! Свежий Дима! Двадцать пять рублей!
«Три дубля за килограмм»,- привычно скалькулировала мама Лена.
- С коляской! - закончил Рома и был подхвачен мамой Леной, после чего выведен из кольца потенциальных покупателей.
Пока шли к дому мама Лена задала только один вопрос:
- Почему за двадцать пять рублей? Это же дешевле говядины?!
Рома молча сопел. Что-то он уже знал про Диму, о чем не хотел рассказывать. Дима ехал в коляске и что-то обо все этом думал.
Дима недолго оставался в коляске, скоро он ее покинул, а ещё немного погодя был определён в детский сад. Там ещё помнили аккуратного и правильного Рому и потому работники детсада радостно улыбались в первый день пребывания Димы в их учреждении. Впрочем, нет, не в первый день. В первый час. Может быть. Потом все только успевали поворачиваться.
У Димы открылось стремление к эскейпизму и стяжательству. Он экспроприировал все лопатки, совки и формочки из песочницы, неведомым образом переправил все это на волю и попытался реализовать. Реализовать не удалось. Во время занятий рисованием, Дима проник в пищеблок и попытался выдуть десятилитровую кастрюлю компота, приготовленного для полдника. Выдуть удалось. Причём заметного ущерба своему здоровью Дима этим компотом не нанёс. Были попытки побега с территории детского сада во время прогулки и тихого часа. Некоторые попытки оказались успешными. Самым мелким прегрешением был отказ посещать горшок, не когда это было нужно Диме, а когда горшок освобождался. С дикими скандалами Диму отлучали от детского сада и с не меньшими скандалами принимали обратно. Наконец Дима вырос из детсадовского возраста. Воспитатели, технический персонал и работники пищеблока тайком крестились и считали, что страшнее Димы ничего в их жизни не будет. Они попытались забыть Диму, как наиболее яркий из ночных кошмаров, и многим это почти удалось. Но Дима помнил все.
В день, когда Дима закончил детский сад и начал готовиться к поступлению в первый класс, это как раз было воскресенье, детский сад загорелся. Ну не весь сад а только одно крыло вместе с пищеблоком. И уж, если быть точными, то не сам загорелся. Дима его и поджег, после чего скрылся в боковом дворе. Когда собралось достаточное количество любителей посмотреть на горящий пищеблок, Дима вернулся и протиснулся в первые ряды. Он и сам видел, что горит неплохо, но приятно было послушать мнение зрителей, которые все как один отмечали, что горит, да, неплохо. Ну, а уж когда поддерживающий порядок на пожаре дядя милиционер, положил на плечо Диме свою честную руку и суровым басом сказал: «Не бойся, сынок, мы их поймаем», Дима и вовсе сомлел. Такого успеха он не ожидал. И, конечно, никто его не поймал, да собственно и не ловил. Однако, школа замерла в тревожном ожидании...
Но ничего страшного на первых парах не случилось, Диму даже приняли в октябрята, была такая всесоюзная детская организация, сплошь состоящая из внуков Ильича. И тут что-то закоротило. Дима выкрал классный журнал и до конца года на всех страницах нарисовал себе пятерки, а группе особо неприятных отличников наоборот - двойки. Уникальный Димин почерк даже не нуждался в сличении, и Диму схватили. Выгнать человека из школы в конце первой четверти первого класса невозможно, но что-то нужно было делать, и по Диме тяжко сопя прокатилась машина государственной идеологии. Наверное, это был единственный случай за всю долгую историю детской организации - Диму исключили из октябрят. Перед строем под барабанный бой с него сняли звездочку с изображением кудрявого мальчика. Дима стерпел все это молча, но неожиданно для всех на следующий день пришёл в класс с октябряцкой звездочкой на нагрудном кармане синего школьного мундира. Его снова исключили, правда, на этот раз обошлось без барабанного боя. Диму исключили из октябрят и на следующий день, а потом снова... Вызвали маму Лену и рассказали ей за Диму, но мама Лена уже и сама знала за Диму, поэтому в ужас она не пришла. Когда мать с сыном брели по осенним улицам домой, Дима тронул ее за руку и сказал:
- Мам, ты не волнуйся, я нашёл где можно эти звездочки доставать. Их в киоске с газетами у метро продают по десять копеек. Я там их хоть мешок могу купить.
И он их купил! Исключение Димы из октябрят превратилось в ежедневную рутинную процедуру. Классная была упорна, но и Дима тоже был не сурок алтайский. Кончилось это под Новый год, когда педсовет принял решение, что Дима исправился и с ним лучше не связываться. Хочет быть октябрёнком, пусть будет им...
А с пионерской организацией Дима уже сам решил не заморачиваться. Он сразу купил себе в магазине «Пионер», что на улице Горького, красный галстук, и повязывал его перед выходом в школу. Гордым орлёнком он шел по улице, перед школой прятал галстук в портфель и извлекал его уже после уроков и пионером возвращался домой. Интересно, что школьный пионервожатый несколько раз предлагал ему вступить в пионеры официально, но, видимо, в нелегальности был весь смысл, и Дима вежливо отказывался...
К сожалению потом наступили иные времена, нас разнесло в разные стороны и я перестал получать информацию о дальнейшем развитии Ромы и Димы. Но, что-то мне подсказывает, что все у них хорошо.