Тихо скрипнула дверь и приоткрылась. Я распахнула от неожиданности глаза. Было темно, только с коридора в образовавшуюся щель падал тусклый свет. Приподнявшись, прислушалась. Стояла пугающая тишина. Вскочив на ноги с пола, на котором я спала, на цыпочках подошла к двери, оглянулась, остальные девушки т крепко спали, постанывая во сне. Баба Люба храпела как всегда.
Поняв, что никто не слышал ни скрип, ни меня, я посмотрела в щелку двери, никого не было видно. Открыв дверь пошире, вгляделась, не идет ли кто с другой стороны коридора. Но и там никого не было.
Я стояла и сомневалась, стоит ли выходить. Но тут пахнуло свежим воздухом, и не удержалась, ноги сами меня понесли в коридор. Шла я, тихо ступая и оглядываясь, каждый раз как мне казалось, что кто-то идёт.
Добралась так до главного входа, и была удивлена, дверь оказалась открыта. И тут во мне будто что-то щелкнуло. Распахнув дверь, я бросилась бежать.
Впереди виднелся тёмный лес, он не так пугал как барак, оставшийся позади. Пролетев практически двор, я вломилась в лесную чащу. За моё изодранное грязное платье цеплялись кусты, острые ветки. Они рвали не только старьё на мне, но и тело, оставляя кровавые царапины. Меня что-то гнало вперед, дыхание уже начало сбиваться, когда я увидела впереди свет...
Не останавливаясь, выскочила на поляну и замерла. Ярко светило солнце, согревая всё вокруг, оно слепило и проникало в каждую клеточку моего тела. Я невольно улыбнулась. Передо мной раскинулись пшеничные поля, желтые тяжелые зерна гнули колосья уже к земле. И весь этот золотой ковёр уходил к горизонту.
Я осторожно вступила в пшеничное море, колосья закачались. Медленно ели, касаясь их, чувствуя, как они щекочут мои ладони, всё шла и шла вперед. Не оглядываясь и не веря, что я вижу всю эту красоту.
Поле резко закончилось, я стояла на высоком берегу реки. Да, это же мои родные места, вдруг дошло до меня. Вскинув голову, всмотрелась в небо. Синее, такое синее, как глаза моей мамы, оно уходило вдаль и ни одного облачка не портило эту картину.
Раскинув руки, я почувствовала, как ветерок начал трепать мне волосы и подол платья. Усталость и боль покинули моё тело. Глубоко вдохнув чистый воздух, мне захотелось взлететь и закричать.
- Свобода! Свобода!
Так захотелось смеяться и танцевать, упасть в пшеницу и вдыхать запах чистый и такой родной. Окунуться в речку, которая плескалась внизу, омывая берега. Так захотелось смыть с себя все эти годы мучений, истязаний и пыток.
***
- Эй, вставай, русская. Разлеглась тут, - услышала я сквозь сон, и почувствовала, как тяжелый ботинок врезался в правый бок. Боль пронзила меня, и я закричав согнулась, подтягивая колени к животу, захлебываясь слезами.
- Вставая, я сказал. Пора на работу,- сегодня наши мучители были злы.
Поднявшись, повязала платок, опустила голову и пошла к выходу. Рядом шли такие же военнопленные, как и я.
Шел сорок четвёртый год, на улице бушевала зима, заметая снег через маленькое решетчатое окно в нашу комнатку на двадцать человек. Мы готовы были терпеть побои, насилие, унижение, веря, что всё скоро закончится. Немцы стали более злыми, значит скоро, очень скоро всё закончится. Скоро...
А пока терпим, сжимая кулаки и кусая губы до крови, ненавидя своих мучителей и мечтая о свободе.
Впереди нас ждал свет, ждала свобода, ждали родные края...
Конец.