Но не всё гладко складывалось с получением образования и у Иветты Бошинцевой.
Это случилось в конце летних каникул после окончания второго курса. Она тогда приехала домой. В самом Романцево поезда дальнего следования не останавливались, а потому до него нужно было добираться ещё два, а то и три часа на автобусе. Длина пути во времени зависела от состояния дороги, погоды, настроения водителя, да и ещё много от чего. Расписание редко когда выдерживалось, да и сам автобусный парк оставлял желать лучшего. Конечно, существовал ещё и такой способ передвижения, как такси и частный извоз, но… Во-первых, дорого, а, во-вторых… Хорошо, если найдётся попутчик, которому ты сможешь довериться, что ли… Лучше, если это какая-нибудь пожилая семейная пара или хотя бы просто женщина в возрасте, а не такая же девчонка, как ты сама, пусть и серьёзная и умеющая постоять за себя… Тайга… Дороги по большей части пустынны… Мали ли что могло произойти (и происходило, о чём регулярно сообщалось в новостных передачах), вот почему, хотя и хорошо, и много удобнее, чем на автобусе, а приходилось быть очень и очень осторожной.
Ветка всё это понимала и, чтобы не рисковать, всегда предупреждала родителей (обоих) телеграммами о своём приезде. Вот и в этот раз, сойдя с поезда, она сразу же увидела на перроне среди встречающих своего отца, отметив про себя, что он здорово изменился за прошедший год: заматерел, погрузнел. Из писем матери, да и той же Соньки, Вета знала, что он живёт со своей секретаршей, невесть откуда взявшейся в Романцево длинноногой блондинкой, которая была на целую голову выше его ростом, как в подробностях описывала её подруга, поздравляя с новой молодой мачехой. Читая её письмо, Ветка впервые поймала себя на мысли, что Сонечка не так проста, как ей всегда казалось во все годы дружбы… Уж чего-чего, а злорадства она за ней как-то прежде не замечала… Хотелось, не дочитывая до конца, порвать письмо на мелкие кусочки и спустить в унитаз… Но дочитала, и даже несколько раз перечитывала потом, всякий раз надеясь (наивная!), что гадкие издёвки исчезнут со страниц обширного послания, а останется всегдашняя легкомысленная болтовня избалованной, ни в чём не знающей отказа, подружки, той, которую она знала и любила несмотря ни на что… Но ничего никуда, конечно же, не исчезало, всё оставалось на своих местах, лишь усиливая поселившееся в ней глухое раздражение.
- А чему, собственно говоря, ты удивляешься? – спрашивала она себя долгими часами размышлений – С чего вдруг эта новость так уж задела тебя? Разве ты не знала из-за чего развалилась твоя семья? Да в Романцево куры и те перестали обсуждать похождения твоего любвеобильного папаши… Предавший раз, уже не остановится…
Ох, если бы она знала, насколько была права в своих рассуждениях… Ох, если бы она знала…
Отец тоже сразу же заметил её и поспешил навстречу. Взял чемодан из рук дочери и, притянув свободной рукой, расцеловал в обе щеки:
- Ну, вот и слава Богу! Как добралась?
- Нормально! А ты один?
- Один. Лена не смогла, у неё там какая-то уж очень срочная операция. Ну, ты же знаешь, ей только позволь, так она вообще туда переселиться может! – принялся он было обвинять бывшую жену во всех существующих и не существующих грехах…
- Не надо! – резко оборвала его излияния дочь – Пошли, что ли? Машина на площади?
- Да, на стоянке! – поморщился он от резкости её тона – Как всегда!
Какое-то время ехали молча, но потом разговор возобновился с расспросов об учёбе, успехах, короче – ни о чём… Но вдруг Вета поняла, что он везёт её не в гарнизон, где они жили с мамой:
- Мы куда?
- Ко мне! Пора тебе посмотреть, как живёт твой отец, не считаешь?
- А, главное, с кем, да? - внезапно вырвалось у неё.
Виктор от неожиданности резко надавил на тормоз и машина, дёрнувшись, остановилась.
- Донесли уже? И кто, позволь тебя спросить?
- Какая разница? А, что, разве сведения не верны?
- Ну, это смотря что и как тебе преподнесли… Да, у меня новая спутница в жизни…
- Настолько новая, что чуть ли не дочери ровесница, да?
- А вот это совсем не твоё дело! – уже не сдерживаясь, заорал тот – Нет бы порадоваться за отца…
- А с чего ты взял, что я не радуюсь? Радуюсь, да ещё как радуюсь-то! Все эти годы, как только начала хоть что-то понимать, просто свечусь от счастья добавляя каждое новое имя в существующий список заместительниц своей матери в твоей спальне!
- Заткнись, дрянь! – поднял руку для пощёчины Виктор.
- Только посмей! – распахнула глазищи Иветта, в которых уже извивались молнии едва сдерживаемого гнева.
Отец сидел молча, уронив голову на баранку, что-то решая про себя, словно собираясь с силами, а потом заговорил:
- Наши отношения с твоей матерью касаются только нас. Да, признаю, что очень скоро разлюбил её, а, может, и не любил изначально… Но ты… Ты совсем другое дело, постарайся это понять. Я никогда не забывал о твоём существовании, никогда не переставал любить тебя…
- Не лги… - перебила Вета – Не обманывай хоть самого-то себя! Никого ты не любишь и не любил. Ты просто не способен любить…
- Вот дожил… Яйца курицу учить стали… Да, что ты понимаешь в любви-то, соплячка?
- Больше, чем тебе кажется… Но, знаешь, я очень тебе благодарна за эту прививку!
- Какую ещё прививку? Что ты городишь? Не перегрелась ли ты часом, дитя моё?
Оставив без внимания его ерничество, граничащее с ехидством, Вета продолжила:
- За какую прививку? А вот от этой самой любви! Глядя на то, что она сделала с жизнью моей мамы, да и твоей тоже, я никогда и никому не поверю, что она существует на самом деле! Никогда и никому! Отвези меня, пожалуйста, домой – что-то я совсем не в настроении сегодня знакомиться с мачехой… Или хотя бы до автобусной остановки – доберусь как-нибудь сама…
- Вет, зачем ты так? – сбавил обороты отец – Переночевала бы хотя бы у меня, матери-то всё равно дома нет… Светлана так готовилась… Праздничный ужин… Она у меня такая кулинарка!
- Вот и поужинаете вдвоём… без меня…
- Вся в мать… Упрямая, как сто тысяч чертей…
- С каждым знаком? – не желала отступать от сказанного дочь.
- Ну, как знаешь… - развернул машину Виктор – Была бы честь предложена…