2
«... Он поздоровался со мной, но как будто и не заметил. И ничего не узнает о моем ожидании, о мучениях, в которых я провела все это время. Ему не интересны ни они, ни я. Благодарит, хвалит, принимает мою заботу, участие, помощь, но не любит. Я давно и твердо знаю, что он не любит меня. И никогда не полюбит. А мне уже странно, что когда-то его не было в моей жизни. Как только я увидела его впервые, поняла: вот, рок мой, мучение и радость для меня. Влюбилась. А как же не влюбишься в эти глаза? Он умел быть мягким и нежным, а мог проявить настоящую твердость, даже жесткость. Наша редкая близость не приносила ему удовольствия. Мне даже казалось, что на моем месте он видит другую. Но кого? Я так и не смогла отгадать.
Я не могла не ревновать, когда он собрался уезжать с этой ненормальной Дункан. Моя ревность не относилась к женщине Дункан, потому что было ясно здесь тоже – не любит, а к самому факту, что столь долгое время он будет не со мной. Тут хотя бы Я его любила, пусть и не взаимно. А там? Я не верю, что танцовщица любит его. Если бы любила! Не знаю, что ей движет на самом деле! Ему нужно было уехать. Но почему судьба выбрала ему в спутницу именно ее?
Смотрю и вижу: устал и издергался, больше, чем перед отъездом. Эта поездка не пошла ему на пользу. Бедный. И она сидит, как провинившаяся школьница. Чужая. Даже более, чем я. Хотя мы никогда не скажем друг другу “ты”, все же я ему ближе, чем американка. Я буду его любить, этого он не сможет мне запретить. Ему же нужно, чтобы хоть кто-то его любил. А сам он? Кого он любит? Я буду спорить с каждым, кто ответит на это: “никого”. Нет! Нет! И еще раз – нет! Он любит! Я точно и безусловно знаю, что любит! Но не меня и не Дункан, и это примиряет нас. Эта любовь тайная, он ни за что не признает ее вслух, наоборот, спроси – начнет отрицать. Только любящую женщину не обманешь. Я люблю, и потому интуиция моя обострена. Он любит, и точно так же безнадежно, как я.
Пробовала говорить об этом с Катей. Она сказала строго: “Галя, мы с вами не должны обсуждать это”. Я возразила, что не собираюсь ничего обсуждать, а лишь спросила ее мнение. Катя внимательно посмотрела на меня, скользнула взглядом по входной двери, будто опасалась, что брат может подслушать, и, вновь обернувшись ко мне, негромко ответила: “Вы знаете, как он не терпит, когда кто-то пытается влезть ему в душу. Даже близкие не имеют на это право...” Я согласилась с ней. Она продолжила: “Но зная вас, как человека, много сделавшего для Сергея, признаюсь, что мне тоже приходила в голову эта мысль. Честно говоря, я и сама теряюсь в догадках. Признаюсь, также, что есть у меня и свое мнение о том, кто это может быть. Но, прошу меня простить, вам я его не сообщу”. На этом разговор и закончился. Мы условились, что все останется между нами. Но любопытство никуда не делось».