Ему снилась пустыня. Ярко-оранжевый раскалённый песок обжигал ноги. Сухой ветер хлестал по телу, вбивая жар глубже в кожу, мышцы, кости. Он горел изнутри. Но надо было идти вперед. Вопреки усталости, жаре и жажде. Идти. Искать. Он посмотрел на свои руки: иссохшая, потрескавшаяся кожа ладоней побелела.
Пробуждение было будничным, тяжелым. Стоя в душе, он вспомнил, как кто-то рассказывал о технике осознанного сновидения, где самое сложное — увидеть свои руки. Он посмотрел на ладони — по ним струились потоки воды. Легкие капли, вылетающие из лейки душа, собирались на его волосах, торопливо сбегали по плечам и топили ладони. Казалось, он держит в руках саму сущность воды, различает ее причудливые формы и линии. Даже распознает ее цвет, особый оттенок прозрачности. На него накатил жар.
Он повернул вентиль в сторону синей точки. Цвет воды изменился, стал холоднее. Еще долго он следил за переливами, перекатами, перепадами, как наблюдают за поведением незнакомого существа. Потом замерз и выключил душ. Потянувшись за полотенцем, он увидел, что рука покрыта ровными овальными каплями, словно застывшими вне законов притяжения. Они собирали свет, преломляли его.
Выйдя из дома, он закурил. На него навалился запах выхлопных газов и нагретого солнцем асфальта, лишь немного замаскированный привычным ароматом крепкой сигареты. Шуршание шин, пронзительные сигналы машин, тиканье зеленого глаза светофора, голоса, обрывки рекламных рингтонов — все слилось в единый гул, нарастающий, давящий. Под натиском этих звуков в голове что-то сжалось, и из глубин памяти вытекло слово «гирокомпас». Что? Почему? Он начал вспоминать какой-то журнал о мореходстве, глянцевую обложку бирюзового цвета и яхту с белым парусом...
Резкий грохот, словно что-то упало с неба, заставил его замереть. Пошел дождь. Крупные, мощные капли застучали по всему: по асфальту, крышам машин, окнам домов, железным отливам, людям. Тут же возникшие лужи пенились и пузырились.
Все растворилось в журчании дождя, все звуки снаружи и шевеления его мыслей. Мгновение остановилось. Он подставил лицо воде, собирал ее ладонями. Когда дождь утих, он обнаружил себя стоящим на почти опустевшей мостовой. Сигарету размыло, непрочная бумага сдалась под настойчивыми каплями, табак размок и распался. Он вытащил изо рта фильтр с болтавшимися на нем коричневыми ошметками. Еще минуту постоял в растерянности, ища урну, сжал окурок в руке и направился дальше.
Рабочий день проплыл мимо. Он не мог сосредоточиться. Голоса людей сливались в какой-то гомон или свист. Лица расплывались, словно они принадлежали отражениям, а не живым людям. Стук клавиш — ритм какой-то знакомой мелодии.
Звонок телефона был похож на звук бьющегося стекла. Словно рядом треснуло что-то неразличимое глазу. Даже воздух слегка заколыхался и завибрировал, как над пламенем свечи.
— Скоро буду!
Он вышел на улицу и столкнулся с ветром. Кроны деревьев раскачивались, напоминая движения волн, шур-шур-шур…
Небольшая гостиная сегодня стала особенно тесной. Воздух — вязким, дым от сигарет — едким, мозговой штурм — утомительным. Он сидел в кресле и наблюдал за участниками дискуссии с особым отстранением.
Взгляд блуждал по комнате, размывая детали. Что это за пятно на стене? Почти под самым потолком, на зеленоватых обоях — большое, расплывается, ширится, вздувается.
По стене потекли крупные капли воды, слизывая пыль и налет времени.
Он наблюдал, как ломаные линии ползли, журчали, набирая силу. Вся стена в воде… Или она состоит из воды? Он видел, как прозрачный, местами пенящийся от движения поток надвигается на него. Монолитный, мощный, обретающий свою собственную форму, похожий на пасть дикого зверя. Переливается сам в себя, гудит. Брызги делают воздух влажным и свежим. Он чувствовал, как мелкие, холодные капли падают ему на лицо, на губы, на шею, попадают в глаза, виснут на ресницах.
— Эй! Что думаешь? — резкий оклик отвлек внимание от течения, зависшего в воздухе.
Как много людей в комнате. Он смотрел на них и не узнавал. «Кто они? Коллеги, друзья, случайные знакомые?» В голове водоворот. Всасывает все мысли и смыслы, которые еще недавно имели значение. «Что я здесь делаю?»
Всплеск в голове, брызги воды на изнанке глаз. Вместо комнаты и людей — расплывающиеся округлые пятна. Пахнет морем и арбузом.
— Ты где витаешь? Ты вообще-то слушаешь?
Парень в клетчатой рубахе хлопнул по плечу, крепко, по-свойски. «Друг?»
Зрение медленно возвращается. Предметы вновь обретают очертания: пухлый потертый диван, занавеска покачивается, по стене стекает вода, бурлит, заливает пол. Подошвы ботинок совсем промокли. Он начал различать звуки. Смех, гудение слов, разноголосие интонаций, крик чаек? Нет. Другое. Свист. Откуда-то из глубин утопающего ума всплыло слово «капибара». Крупный грызун, популяция растет, промысел ради мяса. Свинья, замаскированная под хомяка. Он засмеялся, смех набирал силу, звенел.
Вода начала просачиваться через глаза. От приступа смеха внутри что-то треснуло, раскололось, и это придало ему сил. Поднявшись с кресла, нетвердой походкой он направился к двери. Обернулся на полдороги и произнес, звучно, проговаривая каждый слог:
— Вы — капибары!
Хотел повторить, но снова рассмеялся. Он захлебывался новым, непонятным ему восторгом, распирающим изнутри.
— Что он сказал?
— Что с ним такое вообще?
— Кто такие капибары? Погугли!
— Это такие грызуны. Большие! Ой, смотри, какие милые.
Он слышал лишь свист, никаких слов. Шум в голове стих, его сменило баюкающее шуршание легкого покачивания водной глади. Он не заметил, как покинул комнату и вышел из подъезда. Подошвы ботинок плотно стояли на потоке воды. Река несла его вглубь переулка, мимо людей и машин, вперед.
(Рассказ написан при поддержке литературного сообщества "Звериный Оскал", под редактурой Кирилла Щедрина).