Я не работаю. Я свободно живу уже четвертый месяц. Еще я жил до 15 лет (вообще-то насилие над личностью начинается со школы). Все остальное время я работал. Леспромхозы, заводы, стройки и прочее, и прочее. Теперь я живу. Читаю книги. Гуляю. Пишу. Сочиняю стихи.
Я думаю, как было бы хорошо, читать, гулять и писать стихи всю жизнь. Нет, мне бы не надоело.
Ну, скажем, работа на строительстве Атоммаша. Огромнейшая стройка – это большой, большой бардак. Вообще не чем гордится, и нет там ничего героического и романтического. Вкалывали с утра до позднего вечера по уши в грязи и глине, не зная ни семьи и ничего, вообще, кроме работы. Стройка забирала все силы и время. 7 лет каторжного труда. За квартиру. За зарплату. Завод, конечно, построили и город построили, куда съехалось три сотни тысяч бездомных строителей социализма.
Жалко эти семь лет? Честно, сказать, жалко. Ни одной книги за те семь лет не прочитано. Это, наверное, как в революцию, всем было не до книг.
Сейчас я думаю по-другому, чем тогда. Сейчас я думаю, что вот, если бы мне по наследству досталась в собственность земля, и я все эти семь лет, не Атоммаш строил, а строил хороший добротный дом для своей семьи и своих детей. Это было бы не менее стоящее дело. Ясное, понятное и нужное. Детям достанется, вспомнят добрым словом. Что касается романтики и патриотизма, о которых трещали газеты, то это все полная ерунда. Вся эта романтика рассеялась как дым. Потриотизм ? Да, зараза, он был.
Нет, ну кто-то скажет, а я не жалею. Пусть зря, пусть не так, как бы хотелось теперь, но я не жалею и как говорится «…и с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю, и горько жалуюсь, и горько слезы лью, но строк печальных не смываю…».
Да, кто-то не жалеет. А кто-то жалеет. Были даже люди великие, которые жалели, и даже плакали горючими слезами. Например, Маяковский выл, приговаривая, что он после всего больше не поэт, а только чиновник...Или тот же Горький, который сокрушался, что ведь за все блага мы расплачиваемся не чем-нибудь, а собственной душой....великие жалели. Тоже, наверное, не хотелось строить светлое будущее, а хотелось тихо жить в Сорренто, пить вино, писать рассказы, да нет, пришлось ехать на великие стройки социализма, на Беломорканал, например, и писать по заказу то, за что душа продается. Хуже того, чтобы писать по заказу, да еще заведомую ложь, наверное, для писателя ничего нет. Так что и великие жалели о прожитом. Могли бы не так прожить. Но довелось вот так. И нам, детям социалистической эпохи, довелось прожить так.