СВОБОДА
Угольная пыль, как всегда, не спешила покидать огрубевшую кожу. Я еще раз намылил старую мочалку и попытался отскрести черные руки. Тяжек труд шахтера, тяжек и душ после смены. Жена давно смирилась с серыми простынями, но плохо отмытых рук не терпит до сих пор. Однажды чуть не развелись с ней из-за этого.
Хорошо, что не развелись. Дочь нашу больше жизни люблю. А с другой бабой вдруг не получилась бы такая ладная Олеська. Жена чувствует, что дочь люблю больше, и иногда ревнует. Но потом понимает, что это другая любовь, отцовская, и успокаивается.
Наконец я решил, что достаточно чист, и вышел из душевой. В раздевалке уже никого не было, после смены мужики, быстро ополоснувшись, спешили в пивную. Так сказать, отвести душу после трудовых будней. А отмыться можно и потом, дома.
Сам я давно это дело забросил. Во-первых, за трезвый образ жизни доплачивали, во-вторых, дома меня ждала доченька. Завтра мы с ней пойдем в новый парк развлечений. Народу с утра будет немного. Все шахтеры хорошие отцы, но с утра им сначала придется победить похмелье, а потом с хмурым видом вести любимых деток развлекаться.
Пьют, конечно, не все, но, как правило, воздерживаются молодые парни, которые занимаются спортом или активным отдыхом. Благо, сейчас для этого есть все условия. Бесплатные фитнес-центры, открытые площадки для занятий спортом, парки.
Сейчас вообще живется отлично. Я растирал уставшую спину полотенцем и вспоминал, как было до этого. В смутное время. Когда началась война, я был слишком молод, чтобы идти в окопы, и меня отправили к родственникам на Север.
Тогда всем казалось, что это правильно. Что мы защищаем свою свободу и свое право на само существование. И Север нам помогал, Север давал нашим людям оружие и гуманитарную помощь, а главное, надежду. Военные Севера сражались в наших окопах, политики Севера убеждали наших, что это правильный путь…
Я осмотрел черные ногти. Олеська всегда ругается на мои неопрятные пальцы. Чувствую, не избежать мне игры в салон красоты. Опять придется ходить до следующей смены с накрашенными ногтями. Теперь к этому все относятся спокойно. На улицах полно раскрашенных мужчин и женщин, всюду свобода. Настоящая свобода.
Это тогда мы не понимали, что именно так надо жить. Мы смотрели только на Север, на их однобокие ценности, на их кривую демократию. И мы воевали за их идеалы с родным Югом. Юг же терпел и ждал, когда мы одумаемся. Конечно, когда Юг пошел путем Союза демократических государств, наши родители этого не поняли. Все-таки мы были по крови ближе Северу, но жили на Юге.
Сейчас наш шахтерский край гордо носит имя Северная автономия Союза демократических государств. Юг давно стал частью Союза и мы тоже станем со временем. Но пока нам приходится нести бремя позорного сравнения с Севером, это наша плата за кровавую войну, которую развязали Северяне нашими руками.
Север, Юг, свобода, Союз, благодарность, сожаление. По-моему, все правильно. Вроде ничего не забыл. Я быстро сделал пометку в смартфоне и отправил сообщение психологу шахты о пройденном тренинге.
В принципе, ничего сложного – повторяешь два раза в день текст по схеме и отправляешь отчеты психологу. Небольшое неудобство, сущий пустяк, особенно если ты сын ополченца.
Ополченцы стояли в окопах до конца, даже когда руководство ДНР и ЛНР решили прекратить все связи с Россией и вернуться в лоно родной Украины в обмен на преференции, свободы и финансовые вливания. С тех пор Россия, Украина, ополченец, ДНР и ЛНР – запрещенные слова. Есть Север, Юг, одурманенные фанатики и Северная автономия.
- «Саня! Ты еще здесь?!», – в дверном проеме появился Михалыч. Бывший бригадир давно уже не ходил в забой ввиду слабого здоровья, но за былые заслуги остался на шахте на общественных началах.
- «Тут я», – ответил я и быстро натянул исподнее.
- «Сашк, путевка есть в Барселону, детская», – Михалыч харкнул и продолжил: «бесплатная…».
- «А чего себе не берешь, если бесплатная?», – буркнул я: «или внуков нет? Или опять по линии развития свободы?».
- «По линии», – вздохнул старый шахтер и тихо выматерился.
- «А чего мне предлагаешь?», – уже зная его ответ, спросил я.
- «Ну так, ты же из потомков ополч.., из потомков этих, фанатиков. Тебе бесплатную не дадут. Вернее дадут, но… У нас конечно полная демократия…», – Михалыч запнулся и что-то загнусавил себе под нос. Его сын тоже был из фанатиков, погиб в последние дни войны.
- «Все, я понял тебя, Михалыч», – примирительно сказал я: «какие условия по путевке?».
Михалыч некоторое время молчал, набираясь духу, а потом выпалил: «Треба вольно определиться гомосексуалистом на квартал».
Олеська давно мечтала о Европе, вернее, о Союзе демократических государств. А тут в саму Барселону путевка. Ее одноклассники уже всю Европу, то есть Союз, объездили. А я все в очереди стою на путевку и еще сто лет стоять буду.
- «Беру», – выпалил я.
- «Ух», – выдохнул Михалыч: «точно?!».
- «Точно», – ответил я и вышел.
Подумаешь. Напишу бумагу, что решил стать гомиком. Похожу три месяца на собрания, членскую книжку оформлю. Может, покрасить волосы придется. Мужики, конечно, поржут с недельку, но потом перестанут. Не я один жду путевку годами. А потом снова напишу, что опять баб люблю. Такая она свобода, полная. Хоть каждый день вольно определяйся. Хошь мужиком, хошь колодою.
В такие моменты хочется плеваться. Но сейчас я выйду с проходной, и меня повезет в город новейший автобус немецкой марки. Я буду ехать по улицам, по чистым улицам среди новых красивых зданий. По тротуарам будут гулять счастливые и свободные люди. Все сытые и хорошо одетые. Все свободные по полной программе. Есть свои перегибы у правильной демократии, полная свобода бывает неудобной, но надо терпеть. Надо одинаково ровно смотреть на обнимающихся парня с девушкой и на целующихся мужиков. Надо не отводить взгляд от ходящих голыми по улицам старикам из Европы, надо. Потому что у всех своя свобода, и ее нельзя притеснять. Можно немного ужать свою, надо ужать. Потому что за это нам дают колбасу и мерседесы, красивые фасады и бесплатные путевки. Надо терпеть. Потому что теперь у Олеськи есть будущее. А какое оно могло бы быть тогда, когда была война? Каким оно было бы, останься мы с Севером? Точно не таким свободным, не таким толерантным, наверное, без Барселоны.
Я крепко сжал дверную ручку на проходной. Один шаг и я в мире полной свободы. Напиться бы, как все. Но надо в новый парк с Олеськой. Надо путевку Олеське. Надо терпеть.