Когда отлетели последние надежды на выписку из госпиталя для инвалидов войны у лишенного обеих нижних конечностей – сержанта Семенова, к нему в палату пришла женщина средних лет, которую он с огромным трудом узнал. Это была его соседка по коммунальной квартире, в которой прошло его детство, юность и откуда его забирали на службу в Чечню.
– Здравствуй, Гена! Вот пришла узнать, как твое здоровье и хочешь ли ты возвращаться домой? – спросила она без тени эмоций.
– Как странно, – сказал он с досадой и тревогой, отъезжая на коляске к столу. – Здравствуй, Тоня! – поздоровался он из вежливости, чувствуя, что она – единственный родной ему человек, и он обожает ее. – Я никого сегодня не ждал.
– Вот смотри, разрешили тебя забрать домой, документы вернули, – проговорила она, натянуто улыбаясь, показывая ему серые листы, исчерченные черными линиями. – Просили, чтобы ты расписался вот тут, – она положила перед ним выписку из истории болезни.
– А, это… – цепляясь за каждое ее слово, сказал Семенов, доставая из тумбочки шариковую ручку. – Давай распишусь, только смотри у меня без глупостей. Я здесь давно лежу. Привык.
– Какие глупости… О чем ты говоришь, друг? Сейчас поедем домой, и ты будешь там жить. Я такси вызову, но учти за твой счет. Могу оформить опекунство. Это, как ты захочешь или… – она наблюдала, как он расписывался на листе выписки.
– На, вот, возьми… От кашля помогает, – вставил он свою любимую поговорку, пожал ей руку, протянув справку на выписку с подписью.
– А это что? – спросила она, разглядывая переданный вместе с медицинским бланком, лист, исписанный четверостишиями. – Стихи какие-то… Ты что, Гена, здесь стихи начал писать от скуки?
– Ну, это я так пробовал рифмовать слова. Записывал стихи про друзей. Ты, если хочешь, прочти, а я буду вещи свои складывать в сумку. Мне врачи говорили, что разведчику ищут опекуна-защитника, а мне было не совсем понятно, почему они конкретно ничего не знают про свои дела, – что-то грустно шепча себе под нос, говорил, выписанный из госпиталя домой, пациент.
Тоня развернула листок и стала медленно читать:
Идут отряды у них суровые взгляды
Бегут сержанты, ползет пехота – это штрафрота.
Едут танкисты, летят самолеты –
Будет сегодня десанту работа.
Такая красивая вышла история,
Значит, плыть флоту до обсерватории.
Купаться птицам в теплом пруду
В сумрачном глухом саду.
Краски покрыли знойный закат,
Заблестели звезды на груди у ребят.
Они тянули тягач на песчаный кряж,
Чтобы спалить весь прибрежный пляж.
И заляжет в узкой траншее взвод,
А потом перейдет горную реку вброд.
Пока Тоня разбиралась с поэзией, инвалид перекладывал из тумбочки в пакет чашку, ложку, полотенце, остатки печенья, полученного на завтрак, и банку с вареньем, переданную ему вчера врачом. Он помнил, когда его привезли сюда на машине, у него был сильный приступ боли от ранения в спину. Он сам звонил и вызывал скорую помощь. Стационарные врачи назначили ему лечение, а потом наступил период реабилитации.
Ухаживали за ним санитарки, как и за всеми ранеными военными в госпитале. Он принимал процедуры, уколы и завтракал в палате по утрам, а следом днем и вечером сам ехал в столовую кушать. Кормили в госпитале по часам, в основном кашами и домашними пирогами с различными начинками: рыбой, капустой и грибами, мясом, абрикосовым вареньем. Он постоянно вспоминал детство, как в школе его кормили коржиками, кексами, курабье и язычками. Он успевал съесть пару, быстро выпивал молоко, а потом бежал в класс отвечать учительнице домашнее задание.
Он учился на «отлично» до третьего класса, а потом стали меняться учителя, и пошла катавасия: то один урок пропускал по болезни, то другой, то подрался на перемене, то сорвал пение. Все свалили на мальчишек. Их заставили остаться после занятий, выучить гимн СССР наизусть.
Эти мелкие шалости нравились девчонкам, но они молчали, никогда не предавали, кто был заводилой. А старостой была Тоня. Она так и осталась его подругой на всю жизнь, потому что они все жили в разных районах, но надо было собирать всех то на практику, то на собрание. Вот он с Колькой по ее указанию бегали по домам своих одноклассников, так как телефоны были не у всех ребят.
Колька потом стал хирургом по совету своих родителей-врачей, защитил диссертацию и долго не женился. Они с ним часто встречались по выходным, отдыхали где-нибудь во дворе. Иногда выпивали, но очень редко и понемногу. У него всегда было хорошее правило: после работы не пить, чтобы вставать утром со свежей головой.
Педагог из районо приходил к Гене, когда родители развелись окончательно. Отца он не помнил, потому что он нашел себе молодую женщину, сказав матери, что «она потеряла свой пиетет». Что такое пиетет, Гена не знал. Но догадывался, что это что-то вроде поэзии или романтики. Лишь потом узнал, что это – глубокое, почтительное отношение к людям. В этом он был в корне не согласен с бывшим отцом, так как уважал всегда мать за ее трудолюбие и желание вырастит сына без дурных привычек.
Что, как он впоследствии убедился, ей полностью удалось. В армии командир всегда ставил его в пример. Туда он отправился по собственной инициативе. Он остался там еще на неопределенный срок – контрактником. Зарабатывая хорошо, он мог себе позволить поездки на машине в отпуск на Южный берег Крыма и Кавказ.
Свой новый джип он использовал в военных целях, когда научился водить на курсах у себя в городе во время отпуска, так как опыт уже был, а в школе им преподавали автодело. Желание продвинуться у него было, так как зарабатывал нормально, обучая солдат в Чечне строевой подготовке. Он с ними отлично ладил. Весь свой пафос он вкладывал в салаг.
Однажды они отправились на очередное задание: узнать расположение боевых подразделений банд-формирований, которые засекретились в домах местного населения. Надо было ему их обезоружить, войти в доверие к поселковому Совету и пройтись по домам, где жили одни старики и дети, так как ополченцы помогали им охранять территорию от нападения перебежчиков со стороны юга.
К счастью из Москвы и других регионов России прислали гуманитарную помощь и учебники для детей, чтобы они могли учиться в школе, после пожара в Грозном. Так как все библиотеки сгорели дотла. Сектору, в котором он находился, поручили взять эти пачки книг и стратегически распределить по селам, где еще остались дома, куда перевезли всех детей из Грозного. Таким арбитражным способом они пользовались, чтобы успокоить мирное население, не вызывая паники, выполнить боевое задание. Если возможно, арестовать тех, у кого были автоматы Калашникова, патроны, боевые винтовки, гранаты, пистолеты без разрешения властей.
Как и предполагалось, что они управятся за два дня, а потом вернуться к себе в часть после доклада главному штабу разоружения в Назране на границе с Северной Осетией. Дорога предстояла длинная. Начало было хорошее, но потом, по пути в столицу Чечни, их машину обстреляли те, против кого была затеяна эта опасная операция.
Они прибавили скорость и выехали на главную трассу, откуда шла вся гуманитарная помощь. Ехать было тяжело. Дорога была разрыта взрывами бомб и снарядов. Кое-где валялись рваные палатки, битые стекла. Дома выглядели не лучшим образом. Но жители уже начали восстанавливать свое разбитое хозяйство. Они вспахивали участки земли, сажали сельскохозяйственные культуры, удобряли и собирали быстрый урожай. Некоторые успевали сделать вино в подвалах, куда он должен был проникнуть и проверить на наличие взрывчатки.
В одном дворе их не пустили в подвал, так как сослались на отсутствие ключей от запора. Пришлось оторвать замок. Когда он туда сам спустился, то его закрыли и продержали в подвале сутки, а машину использовали в своих личных целях. Он там чуть не умер, но благодаря хорошему здоровью не потерял сознания.
Они его освободили и накормили кашей на другой день с условием, что он привезет им выкуп. Пришлось отдать запасное колесо от машины. Так они согласились с ним расстаться. Ехать дальше ему не хотелось из-за риска, поэтому он вернулся в часть. Но по пути все-таки успел перехватить груз, о котором ему говорили. Он передал пачки книг в новообразованные школы-интернаты.
На обратном пути он объехал тот опасный участок дороги стороной, но и там появились проблемы. У него закончился запас питьевой воды. Он хотел купить где-то у населения кипятка, но все отказывались чем-то снабдить его из-за страха, что дома могут поджечь. Пришлось ему ехать коротким путем через холмы, вырытые окопы и каменистые трассы. Здесь его машина перевернулась, и так он пролежал до тех пор, пока его не вытащили санитары, которые заметили с вертолета перевернутый джип.
Итог операции был успешным, но ног он лишился. Домой вернулся в инвалидном кресле и документами на оформление пенсии, чтобы платить за квартиру и питание, так как его бывшая гражданская жена-солдатка с ребенком, с кем он сошелся в части, не захотели с ним жить и ехать по его месту жительства.
Теперь подруга Тоня заменила ему и жену, и семью. Она привезла его домой на такси. Водитель помог посадить в передвижное кресло инвалида, а Тоня завезла в комнату. Ключи от квартиры он передал ей в машине. Он собирался снова приобрести хорошую иномарку, чтобы ездить куда угодно без проблем с управлением.
Тот старый автомобиль он оставил на дороге, так как двигатель не подлежал восстановлению. Однако ему вернули часть денег, полученных за продажу металлолома.
Инвалидам всегда выдавали бесплатно движущее средство, но то, что предлагали в военкомате, его не устраивало, поэтому он стал копить, ущемляя себя в самом главном – питании. Летняя одежда у него вся была хорошая и новая. То, что он успел приобрести, служа в части. Зимняя – осталась с армейских времен, когда он купил себе куртку и теплую шапку про запас, чтобы выходить на прогулку. Но зимой он редко выезжал из дома на коляске, все зимние вещи сохранились в целости и сохранности.
– Давай купим проект и построим большую дачу, где будем отдыхать летом, но только тогда, когда ты сядешь снова за руль, – предложила один раз Тоня. – Ты смог бы устроиться на работу в свою артель, делать скрепки, коробки, приемники.
– Надо этому учиться, – согласился Гена, в чьи обязанности по дому входила уборка и стирка на стиральной машине.
– Вот научись как я. В колледжах всему учат, но надо платить. Это нам не выгодно, – говорила она с нажимом.
Он успевал за день иногда даже сварить суп, пожарить мясо или картошку, что ему удавалось очень хорошо, так как плита была низкая и удобная для использования.
– Подожди немного. Хочу освоить компьютер, чтобы приобрести ноутбук для работы. Буду переписываться со старыми друзьями. Вот подкоплю и куплю, что надо.