Тулупчик

Был последний месяц зимы. Начались ранние оттепели с дождями, сыростью и гололедом, чуть припорошенным снежком. Кто, как мог, добирался до дома: на такси, трамвае, троллейбусе. Но в основной массе все старались сесть на рейсовый автобус, чтобы быстрее доехать до нужного районного продуктового рынка. Ранним утром уличный вещевой базар рядом с низким одноэтажным зданием продовольственного рынка шумел разнообразными высказываниями и шелестом денег. Все толкались на улице, еле пробираясь между спонтанными торговыми рядами, растянувшимися на целый квартал, заворачиваясь, то расширяясь, то сужаясь, что никто не мотался, а шел прямо в одном направлении из-за ровного медленного шага, чтобы удобно было рассмотреть, что предлагали спекулянты модницам от носовых платков до нижнего белья.
Некоторые выставляли ношеные вещи, чтобы потом купить килограмм мяса или деревенской сметаны. А желающие обогатиться стояли, как правило, по двое, чтобы в случае появления милиции спрятать в сумку свой импорт,  купленный с небольшой наценкой оптом в Москве и перепродаваемый в тихом провинциальном городе в два, а то и в три раза больше, в зависимости от внешнего вида покупателя.
Стояла солнечная тихая погода с легким морозцем, еле заметным инеем на высоких деревьях, создавая сказочную атмосферу непредсказуемости и азарта. Продавцы с вещами в руках демонстрировали свой залежалый и новый товар, стараясь сбыть по выгодной цене.
Не смотря на позднее появление, Инне Шварц – учительнице и воспитательнице средней школы – удалось все-таки втиснуться между женщиной, продававшей импортные цветные батники, которые никто не брал, а все проскальзывали мимо, и мужчиной-продавцом люстры чешского производства, купленной по случаю переезда в новую квартиру. Он рьяно хотел продать дороже, чтобы заработать, а потом купить такую же люстру себе без наценки и повесить в центре зала.
– Что такого, если я продам люстру. Мне  надо заработать, если у меня есть возможность купить еще одну, где моя жена работает продавщицей в магазине «Свет», – сказал мужчина средних лет и интригующе замолчал.
Инна проглотила его высказывание без эмоций, потому что увидела, что продавщица не самых модных кофт решила спрятать свой товар, чтобы просто так постоять и прицениться к тем, кто встал рядом с ней, боясь появления ОБХСС, как черт ладана.
– Надоело, никто не подходит, – сказала она.
– Вы можете не прятать вещи, я не контролер. Хочу сама продать вот эту дубленку, собственного изготовления, – сказала она, показывая крашенную в коричневый цвет, длинную, вывороченную, овчинную, с английским воротником, шубу, сшитую ей из шкур, присланных дядей из деревни, где он выращивал овец. – Где-то мне надо постоять, чтобы люди увидели новую вещь. – Сама стригла шкуры, относила в химчистку, а потом по своей собственной дубленке, сшитой мне модным мастером в мастерской, выкроила и сшила дома, – рассказала она честно предысторию изготовления самодельной дубленки с красивой пушистой оторочкой по вороту, низу и рукавам.
Она сообразила, что воткнулась в ряд между мужем и женой.
– Ладно, стой, – благородно согласились и женщина, и мужчина. – Но здесь всех забирают. Запомни, что и тебя заберут, но может быть не сейчас, а позже, – предостерегли  опытные продавцы,  знающие толк в спекулятивных сделках.
– Постараюсь, чтобы не арестовали, – сказала вновь появившаяся молодая продавщица с чувством благодарности и тут же снизила цену на пятьдесят рублей, то есть десять процентов от стоимости.
Инна придала значение их словам. Она с «понтом», вытянув вперед на согнутых руках, показала новую вещь во всей красе.
– Я бы сама носила, но, во-первых, зачем мне две дубленки, а во-вторых, она мне немного длинновата. Народное творчество у нас всегда было в почете, – продолжила патетически она, боясь шевельнуться.
– Да, красивая шубка, – отреагировали оба соседа по сбыту, оценив по достоинству ровный шов, пушистый мех и новые деревянные пуговицы.
Постепенно стали появляться любители поглазеть и потрогать, как в обычном магазине готовой верхней одежды, но второй покупатель – высокая видная модница – решила срочно приобрести шубку-тулупчик, чтобы не растерять деньги, заработанные где-то. Инна узнала в ней старшую сестру своей знакомой – студентку старшего курса института – круглую отличницу с повышенной стипендией, живущую в этом районе города.
Они отошли в сторону, покупательница примерила. Заплатила требуемую сумму с небольшой скидкой, и, удовлетворенная удачной покупкой, ушла, предварительно записав адрес Инны, в случае чего-то непредвиденного.
Настроение у Инны значительно улучшилось. Она в восторге от полученной прибыли и успешной сделки вернулась домой. На следующий день к ней приехала  возмущенная покупательница с товаром, решив вернуть теплую вещь, купленную в конце сезона.
– Вы должны мне отдать деньги. Дома мне рассоветовали брать. Мне не нужна дубленка. Решила вернуть, – настойчиво высказалась девушка с шубой в руках.
– Давайте посмотрим, что вам не нравится? –  спросила Инна с трепетом, понимая свою правоту. – Можете померить у зеркала. Но забирать назад не буду, так как деньги уже потратила, – ответила Инна, соразмеряя все свои затраты, вложенные в производство качественного изделия, так как в магазинах таких вещей днем с огнем не было сыскать, а импорт стоил значительно дороже, потому что был привезен частником из-за границы.
Девушка померила, прихорашиваясь около зеркала. Белый пушистый мех очень шел к ее симпатичному облику и красиво оттенял  правильные тонкие черты лица, чем она очень гордилась.
–  Хорошо, я найду на вас управу, – со злостью произнесла сквозь зубы гостья, сняла тулупчик, завернула купленную вещь в свой пакет, направляясь к двери с гордо поднятой головой
Инна не чувствовала себя испуганной таким напором.
– Ищите, кого хотите, – сказала спокойно она, сожалея, что дала свой домашний адрес, нисколько не стесняясь своего домашнего скромного платья и старой мебели в прихожей.
«Разве бедность не порок? Таким примитивным способом, как торговля изделиями собственного изготовления, не разбогатеешь, но зато можно поддержать свое существование, а то совсем можно скатиться до «Бедных людей» Достоевского и умереть от нищеты и болезней в больнице для бездомных бомжей и бродяг. Торговля вообще-то мне и самой не нравится по сути своей. Сколько людей занимаются вязанием, пишут картины, делают игрушки, чтобы порадовать детей, плотничают, изготовляют мебель, ремонтируют квартиры, содержат скот и продают излишки производства на  базаре, прядут шерсть, выращивают овощи, фрукты», – она пыталась вспомнить, какие виды народного творчества ей известны.
«Правильно меня предупреждали продавцы на рынке. Эта  фифа может обратиться в ОБХСС, но меня вряд ли могут оштрафовать за частный бизнес, так как это всего лишь единичный случай. Чтобы еще раз я стала шить дубленку или пальто, тем более продавать… Никогда в жизни!» – Инна задумалась серьезно о жизненных потребностях и насущных нуждах населения, сильно разочарованная в своей неудачной коммерческой деятельности. 
«Зачем я связалась с этой коммерцией. Не стоило мне мучиться, чтобы слышать оскорбления… У меня же есть своя работа в средней школе, веду продленный день! Дети мной довольны. И не очень-то они шаловливые. Клички придумывают всем учителям, не я одна у них под прицелом. Они такие же озорники, как и все дети, которые стали взрослыми. Только сами они должны домашнее задание выполнять по математике, биологии, истории, географии, стихи учить, уроки делать каждый день, а не хулиганить. Родителям показывать свои дневники, где отражены их успехи в школе. Хотя я в детстве продленный день не посещала, но знаю точно, что им просто деваться некуда, когда родители приносят пользу стране на заводах и фабриках. Ну и что в том особенного, если они любят бегать и прыгать? Значит растут. Иногда они играют со мной в прятки, а рисуют карикатуры на доске исключительно на себя самих», – рассуждала трезво Инна, вспоминая детские шалости и любознательные лица детей, задетая за живое неадекватным поведением придирчивой покупательницы.
«Они все очень милые и отзывчивые. Только начнешь говорить с ними или читать о чем-то, они всегда с огромным желанием слушают. Повара им готовят с любовью и щи, и второе, и компот – вот поэтому они никогда голодными не бывают. Посмотришь им в глаза и понимаешь, какие они чудесные и добрые. А если поговорить по душам, то сразу открывается целый мир беспредельной искренности и чистоты».
Подготовка к следующему рабочему дню в школе заняла у нее весь оставшийся вечер. Телевизор она никогда не смотрела, так как была экстравертом. Она села за письменный стол, написала имена детей своей группы, а рядом небольшую характеристику и увлечения ребенка, чтобы можно было выступить на родительском собрании или передать классным руководителям, так как школьники из разных параллельных классов приходили после занятий к Инне.
«Антон – спокойный, отзывчивый, добрый, стремился помочь в трудной ситуации тем, кто слабее. Иногда ленился. Он способный, активный, с хорошим вкусом. Есть склонности к музыкальным театрализованным шоу. Хотел организовать кукольный театр. Самый старший из группы. Ему – 12 лет.
Катя – веселая, забавная. Умела  найти подход к ученикам из другого класса. Много читала. Но забывчивая, увлекалась спортом, посещала кружок кройки и шитья. Два раза в неделю занималась музыкой с репетитором, для подготовки к концерту в музыкальной школе. Ей – 11 лет.
Ксения – жизнерадостная, у нее хорошая память и сильный характер. Стремилась к лидерству. Иногда грустила по родителям, но быстро реабилитировалась, настаивала на своих убеждениях в споре. Любила спортивные игры, бег. Предпочитала быть ближе к педагогам. Хотела стать учителем. Ей – 11 лет
Андрей – мужественный, целеустремленный, спортивный, разносторонне развитый. Имел разряд по дзюдо. Ходил в секцию по плаванию. Осваивал различные виды спорта: футбол, хоккей, волейбол, баскетбол, лыжи. Он безразличен к чтению, математике, естественным наукам. Поведение хорошее. Ему – 11 лет.
Вероника – способная к иностранным языкам. Занималась художественной гимнастикой. Скрытная. Нет явного стремления к лидерству, вдумчивая, словоохотливая. Изредка заботилась о младшеклассниках. Любила путешествовать, а потом рассказывала об этом своим друзьям. Ей – 11 лет.
Зуля – самостоятельная, отзывчивая. Есть склонности к прикладным предметам. Участвовала всегда в художественной самодеятельности. Любила наряжаться, шить, вязать, но разбрасывалась по мелочам. Ухаживала за животными в живом уголке, приносила корм, чистила клетки. Ей – 11 лет».
Перегружать себя лишними делами Инна не стала, чтобы на занятиях не казаться сонной или уставшей. Утром побежала на всех порах в школу, чтобы подопечные не скучали без нее. Захватила с собой на занятия тетрадь с различными выкройками, образцами вязаний и томик стихов  Есенина, чтобы почитать детям свои любимые стихи о природе.
Вспоминать встречу на базаре с разношерстной публикой не хотела, но стремилась выполнить свой гражданский долг по отношению к директору школы и коллегам. Свидетелей, что она занималась торговлей собственным изделием в выходной день, не было, поэтому надеялась, что сплетничать за ее спиной не будут.
День пролетел незаметно. Она проверила выполненные задания у пятиклассников, а Антона отпустила на занятия в музыкальную школу. Подопечные остались в классе до самого начала первого урока, потому что они учились во вторую смену. Домой вернулась рано. Но, почувствовав усталость, легла отдохнуть. Так прошла вся неделя в хлопотах и переживаниях. В воскресенье на пороге ее квартиры появился представитель закона. Инна в домашнем халате, без прически встретила его в прихожей.
Он представился как сотрудник отдела КГБ, показал пропуск. Она прочитала: Данилин, ст. лейтенант. Она знала, что это за организация, разрешила ему пройти в зал,  предложив сесть за накрытый белой скатертью стол. Он усердно стал выяснять, продавала ли она что-то в воскресенье на «толкучке», почему не стала забирать новую вещь обратно.
– Мне надо узнать, кто продал девушке дубленку? – спросил симпатичный офицер в гражданской одежде спокойным голосом. –  Ваша покупательница приходила к нам и написала  жалобу. Мне пришлось после работы зайти к вам, чтобы выяснить подробности дела.
– Да. Я была на «толкучке», – ответила Инна, понимая, что  в милиции решили просто проверить, торговала ли она или нет в воскресенье одеждой. – Продала свою новую дубленку девушке за небольшие деньги со скидкой, но забирать обратно не собираюсь.
– Понятно. Почему же все-таки назад не взяли? – он хотел уточнить.
– Потому что денег у меня уже нет. Я их сразу потратила, – чистосердечно призналась Инна. –  Дубленка мне велика.
– Занятно, – сказал в ответ сотрудник отдела по борьбе с хищениями.
– Чаю хотите? – спросила она, когда села за стол напротив представителя закона, предложив ему  чашку чая.
– Нет, спасибо, – последовал вежливый ответ. – Так что же такое произошло, что покупательница недовольна покупкой? – снова стал выяснять сотрудник Комитета Государственной Безопасности. – Она пришла к нам и рассказала все в мельчайших подробностях о торговле на базаре.
У Инны больше не было никаких объяснений, поэтому она перекрестилась перед ним, выразительно сказала:
– Я в бога верю, вот и крещусь.
Этот  жест не вызвал в нем никаких отрицательных эмоций. Инне появление милиции  показалось навязчивым.
– Вот если бы вы взяли назад свою сшитую вещь – это была бы реституция. В следующий раз лучше не торговать своими изделиями, а пойти в любой магазин и купить, что надо, чтобы никто не жаловался на плохое обслуживание или качество, – сказал он доходчиво.
Инна молчала, потому что он только подтвердил  мысли о несанкционированной коммерческой деятельности, заниматься которой, у нее не было ни времени, ни желания.
– А я и не собиралась ничем больше торговать. В школе работы хватает. У меня в понедельник – группа продленного дня, поэтому надо подготовиться к занятиям, – поделилась девушка своими планами.
– Правильно работать надо, – глубокомысленно изрек гость.
– Что же такое реституция? – она спросила, так как не знала, что этот оригинальный юридический термин обозначал, услышав его впервые.
Она встала из-за стола, подошла к окну, свет падал на простое лицо без косметики, русые волосы. Озорные огоньки играли в больших зеленых глазах.
– Реституция это возврат сторонами, заключившими сделку всего полученного им по сделке в случае признания ее недействительной, – ответил доходчиво милиционер точное определение. – Поэтому я пришел удостовериться в искренности  слов заявительницы.
Инна восхитилась его глубокими познаниями. Она с грустью подумала: «Сколько ни старайся, никогда, никому, ничем не угодишь».
Симпатичный молодой офицер как будто прочитал ее мысли. Но ему ничего не оставалось делать, как встать и уйти. Брать объяснение в письменном виде он не стал.