Отпечаток сердца

Посвящаю Ивану, Марии и их сыну Семёну





«… в дни, когда вы не боретесь за мир,
                вы помогаете войне».
Н. Григ






Я – тот, кто мир искал и отыскал
Штыки в своих глазах.
Я – тот, кто стих искал и отыскал
Стрелу в своей руке.
Я – зодчий, тот, кто дом прочнее скал
Поставил на песке.
Когда сойду с ума –
Не смейтесь. На меня
Не надевайте
Тяжкие вериги,
Хотя моё лицо – спалённый город
И пепел книги.

«Военный поэт», Сидни Кейес,перевод Гуровой



Пролог
Монотонный звук колёс возвестил о появлении колонны с ранеными и убитыми. Десантник приподнялся на локтях и упал. Его нашли, когда всех морских пехотинцев погрузили в крытые автомобили и направили в госпиталь на территории сопредельного с Ираном государства. Две медсестры Красного Креста из французского легиона – одна африканского происхождения, другая из районов Закавказья, изъяснявшиеся на смеси англо-немецкого диалекта – попытались тащить тело на носилках. На пути они натолкнулись на мину.
Мина времён войны в Дагестане разорвалась, оставив на земле лежать три трупа: двух молодых женщин и парня, предположительно того же возраста, то есть достигшего совершеннолетия, попавшего в эту далёкую страну из Чеченского аула, где он проходил службу вместе с другими его товарищами из России. Их троих повенчала смерть. Они – это никто и ничто.
Тело парня, разорванное на куски, с вывернутыми внутренностями, десантники тщательно завернули в плащ-палатку, положили в едва уцелевшую, покрытую пылью бронированную машину самоходки и повезли в ближайший пункт, где находились все раненые и убитые вместе.
Их переложили на доски, откуда-то появившиеся рядом с пунктом, и все провожающие  закурили, набитые табаком папиросы, вызывая рвотный рефлекс у стоящих рядом детей курдов.
Высокий мальчик Рамиль, грязной внешности задержался у обочины и случайно толкнул босой ногой серебряного цвета цепочку с жетоном и номером десантника, погибшего во время взрыва. Порывшись в пыли, он нашёл ещё обрывки платков и писем, залитые кровью женщин-санитарок. Рамиль собрал всё содержимое, кроме рваной ткани, включая жетон, и, повесив  себе на шею, убежал в посёлок. Его семья доедала остатки обеда, состоящего из засохшего хлеба и питьевой воды из кружек.
– Решая Афганский вопрос, мы забыли поставить точку в этой области, – едва вспоминая русские слова, проговорил майор – командир батальона борьбы с терроризмом. Его возраст никому ни о чём не говорил. Он напрягся и выплюнул остатки вязкой махорки, застрявшей в его жёлтых зубах. – Пусть земля ему будет пухом.
Приглядевшись, все признали в этом невысоком мужчине вертолётчика десантных войск, пенсионера и профессионального вояку. Всех убитых в тот же день доставили в порт, где погрузили на подлодку с буквой «К» вначале и вывезли в открытый океан. Подлодка встретила груз с наименьшими для себя потерями, устроив заключительные проводы своим героям.
Весь состав подразделения выстроился на палубе. Венки зарубежных государств, увитые чёрными, траурными лентами, поплыли по тёмной воде, изменяя величие и нравственность в обыденность и привычку. Движущиеся тела под звуки музыки расплылись по всему пространству. Кто найдёт их трупы в далёкой стране, куда они попали не по своей воле? Чайки, обычно сидящие на поручнях верхней и единственной палубы, встретили эти жертвы с предпочтением никогда не отлетать отсюда, благосклонно увязавшись с лодкой до самого окончания плавания и требуя всё новых и новых подношений со стороны дежурных по камбузу. Их гортанные крики теряли свою мощь и замедлялись с появлением самолётов, у которых боевая сила превосходила в несколько раз подлодку с атомным боезарядом.
Усталость живых моряков дала понять командирам подразделений, что единственный путь следовать голосу разума – это плыть в бесконечное плавание по дороге мести и безумия. Всё остальное – безрассудный карнавал теней, костюмов, личин.
Ночные представления погибали в дневной сутолоке. Испещрённые мелким почерком листы валялись по всему дну подлодки, когда трое представителей главкомандиров – один из них врач, полный, в белом халате – проверяли состояние кубрика.
– Требуется убрать помещение перед швартовкой, – заключил, справа держащийся, кавторанг.
Они вернулись назад в каюту и стали расправлять свои вещи, чтобы утром высадиться на берег.

1. Август. Воспоминания
 
Стояли теплые августовские дни. Жаркое лето к всеобщему удовольствию подходило к концу. Все ждали осени. Сезон отпусков выдался как никогда душным и сухим. Даже самые ярые противники загара побывали на пляже и хоть раз искупались в Волге. В выигрыше оказались те, у кого отпуск выпал на любое другое время года. Спастись от жары можно было лишь в стенах учреждений, где установлены кондиционеры или на берегу прохладной реки. Тень навевала мысли о том, что зима это выдумка злых людей, кто никогда не испытал на себе «прелести» летнего зноя.
Экзамены в вузы были сданы и новоявленные первокурсники приобщались к студенческой жизни на стройке, в общежитиях и подсобных хозяйствах в качестве практикантов.
Те, кто не поступил в университет, тоже не были спасены от жары, но им было легче – весь год можно было готовиться к следующим вступительным экзаменам. У специалистов, уехавших по своим направлениям из города, уже не было чёрной зависти к тем, кому посчастливилось по распределению остаться, по крайней мере, они были отмщены.
Для Люси Уваровой лето пролетело как никогда быстро: Государственные экзамены, поездка в Крым, а затем в Москву. К госам она практически не готовилась. Было повторено всё пройденное за последний год. Новых тем они не проходили, лишь на практике применяли полученные знания. Поэтому времени для самоподготовки было достаточно, и чтобы сходить на пляж, и развлечься в кино, посмотрев остросюжетный боевик с участием Бреда Пита или Стивена Сигала.
В кино Люся любила ходить одна, чтобы не портить впечатления от просмотренного кинофильма. К кинематографу у неё был свой, особый подход, со многими актерами российского и зарубежного кино она была знакома заочно и была с ними на «ты».
Люся, как и все девчонки, когда училась в школе, мечтала стать актрисой, чтобы ее фотографии красовались во всех витринах газетных киосков. Но она прекрасно понимала минусы своего лица, да и перевоплощаться толком не умела. Люсина внешность не соответствовала стандартам женской красоты. Всё портил, по её мнению, довольно длинный и несимпатично расширенный нос, как у совы. Глаза у Люси были светло-зелёные, русалочьи, волосы каштановые, густые, до плеч. С ними ей приходилось постоянно бороться. Косы давно вышли из моды, поэтому после окончания школы первым самостоятельным шагом был поход в парикмахерскую и стрижка в модном стиле «каре». Косы она взяла с собой, как напоминание о школьных годах.
Однажды Люся прочитала в медицинском журнале, что в Москве в Доме Красоты делают пластические операции лица, и следующим шагом она наметила исправление носа.
Деньги прикапливала для поездки в Москву, где намеревалась купить что-то модное и сделать пластическую операцию носа. Все задуманное было исполнено в точности.
Операция прошла успешно. Теперь её профиль, соответствующий мировым стандартам, вполне можно было поместить на страницы модного журнала.
Учёба в университете увлекла Люсю. Она прекрасно осознавала, что  математика для неё гораздо важнее театрального фарса или филологии. В математической точности она находила свою романтику. Ей доставляло удовольствие делать для себя открытия в геометрии, астрофизике, математике. …Эйнштейн, Кюри, Ландау…
Хотелось узнать об этих учёных как можно больше. Как жили, кто окружал, были ли они счастливы, любили они или нет? Ответы на эти вопросы она находила в художественной литературе об их жизни. Но и этого ей казалось мало, часто задерживалась допоздна в научной библиотеке университета. Занятия отнимали массу сил и времени.
Но сожаления не было, так как впереди открывалась широкая перспектива и исследовательская работа за рубежом в одной из успешных и процветающих научных лабораторий Бельгии, Германии, Канады, США, Японии или Франции.

2. Новые встречи

Два года учёбы пролетели незаметно. Но после первого курса появились осложнения. Люся заболела. Скоропостижная смерть слепой матери выбила из колеи. Всё домашнее хозяйство оказалось на ней. Необходимо готовить стирать, убираться в квартире. Для этого нужно было время, а его практически не было.
Люся и при жизни матери помогала ей, но она не подозревала, что всё окажется не так просто, когда родной человек умер. Слепой отец был слабой поддержкой и продолжал преподавать в школе для слепых детей язык Брайля .
Нервы у Люси расшатались, она стала курить и из-за этого часто болела. Приходилось пропускать занятия. Так случилось, что к зимней сессии Люсю не допустили, а в деканате предложили взять академический отпуск, иначе  отчислят по неуспеваемости. Академический отпуск был оформлен без лишних церемоний. Год нужно было работать, не забывая об учёбе, прочитать, что не успела. Работать Уварова пошла на почту оператором почтовой связи. Там особой подготовки не требовалось, хотя поучиться скорости пришлось. Работа  сменная. Иногда, примерно раз в неделю, приходилось выходить в ночь.
На почте Люся не уставала, ей даже нравилось быть проводником мыслей и чувств. Когда она брала в руки пачку писем, казалось, что она держит в руках всю Россию. Радости, печали, горести, победы, неудачи – все это умещалось на обычных листах бумаги, несмотря на то, что Интернет завоевал весь мир, писем не уменьшалось.
На праздники работы было больше, поэтому выходными не баловали, но праздничные дни оплачивали вдвойне, а деньги Люсе были как нельзя кстати. Хотелось одеться красиво, купить модельные туфли, да и вообще выглядеть не хуже других. Коллектив был чисто женский, даже начальником цеха была женщина, правда, на доставке работало несколько мужчин пенсионного возраста.
Люся подружилась с одной девушкой. Ее новую подругу звали Марина. Она приехала в город из области, где у неё остались престарелые родители. Жила здесь у тётки. Тётка помогла  Марине устроится на работу и хотела, чтобы та поступала учиться в колледж, так как по её словам «сейчас с десятилеткой никуда не пробьёшься». Но Марина не думала ни о какой учёбе, познакомилась с Аликом, и всё свободное время она посвящала ему. Алик был азербайджанец и, по всей видимости, собирался жениться. Люся знала все подробности их взаимоотношений, вплоть до того, во что он был одет, и сколько стоила каждая его вещь.
Люсе тоже хотелось познакомиться с каким-нибудь симпатичным представителем мужского пола, но просить Марину об этом Люся стеснялась, да и времени для прогулок практически не было. Не хотела раньше срока расстаться с университетом, тем более, что Марина была моложе Люси, а Люся была слишком самолюбива, чтобы уронить себя в глазах подруги младше себя на два года. Поэтому Люся больше помалкивала, а когда разговор заходил о личной жизни, старалась перевести на другую тему, что ей с успехом удавалось.
Вскоре Люся познакомилась с Наташей и Ларисой. Общаться с ними  было интересно. Наташа была старше их всех. Ей было двадцать пять лет,   серьёзная, но вид вызывал улыбку: маленького роста и очень пухлая, как пончик. Она ездила два раза в Чехию и рассказывала много интересного о своих поездках, о достопримечательностях Чехии, о замках, дворцах императора Карла IV, храме святого Вита, картинной галереи Пражского Града.
Попала на почту она случайно, по профессии была фотографом. Но по каким-то неизвестным причинам ушла из фотоателье, где работала до этого. Лариса была неизменным её спутником. Они увлекались кино и частенько вместе посещали кинотеатры. Им было интересно вдвоем. Знакомых парней у них, по всей вероятности, не было. Лариса была младше подруги и симпатичнее.  Вскоре Люся познакомилась с другой  женщиной, которую звали Катя. В перерыв  та курила дешёвые сигареты Magna и хвалилась, что сигареты ей покупала дочь Наташа, которая работала с ними. За время работы Люся познакомилась почти со всем коллективом. Там были сотрудники, проработавшие на почте десять, а то и пятнадцать лет. К ним начальница цеха Александра Петровна относилась с особым уважением.
Год пролетел незаметно. Работала по сменам, учёба, чтение художественной литературы. Хотела узнать, увидеть, сделать как можно больше. Прогулки на воздухе сводились к минимуму, поэтому, если вторую смену заканчивала чуть раньше, домой шла пешком. На работу тоже частенько ходила пешком, чтобы не лишать себя удовольствия подышать свежим воздухом. Одевалась Люся скромно.
Однажды во время  работы на почте произошёл странный случай. Оператор Наташа, которая принимала коммунальные платежи, не вышла в свою смену. Про неё забыли навсегда, но вместе с ней из кассы почты пропала крупная сумма денег. В тот злополучный день, как ни странно, инкассация задержалась. Вся дневная выручка, оставленная на столе в серовато-зелёном брезенте, исчезла полностью вместе с пакетом, когда Лариса вышла встречать отряд охраны с автоматами, который был вызван, чтобы навести порядок в помещении для посетителей.
Никто не хотел выходить, и все возмущались, что рабочий день, установленный управлением, слишком короткий. Наташа успокаивала клиентов и наводила порядок своим взглядом на распорядок.
Один раз она вышла, когда Лариса попросила, чтобы соседний магазин авторемонта не «пялился» в окна. Скандал затянулся. Инкассация уехала ни с чем, Наташа написала объяснительную записку и отправилась домой в ужасно плохом настроении. На следующий день она не появилась вообще на работе. Все подозрения в пропаже денег упали на неё.
Следствие опросило всех сотрудников, кроме Наташи, которая просто нагло обворовала эту почту. Дело проводила женщина на автомобиле «Renault-Megan» из отдела криминалистики, которая внедрилась в их коллектив в качестве оператора, так что все сотрудники были рады взвалить на неё всю ответственность за деятельность почты. Оказалось, частная сыщица и следователь в одном лице – Татьяна Иванова – встала на сторону пропавшей Наташи.
Когда на следующий день после исчезновения трёхсот тысяч рублей Иванова стала проводить обыск всех сейфов, то она случайно обнаружила пустую сумку инкассаторов в пыли под сейфом, а рядом, завёрнутую в старую газету, пропавшую сумму. Пересчитывать деньги поручили Ларисе и Люсе. Вся операция отняла у них максимум час. Затем Таня позвонила в управление и радостно сообщила:
– Дело о пропаже инкассации можно закрыть. Какой-то карлик подкинул. У вас есть такие специалисты в базе данных?
На другом конце кто-то долго что-то искал и, наконец, сыщица громко провозгласила: – Приеду, будем раскладывать пасьянс.
В её докладе начальству был один просчёт, она не учитывала соседние частные предприятия, а обосновывала свои доказательства исключительно на домыслах почтальонов и операторов.
У Люси челюсть скрипела от напряжения, когда она услышала всю эту историю, так как знала всю подноготную дела. Александра Петровна чередовала свой разнос с нецензурными выражениями, но работать продолжала и даже поставила бутылку итальянского шампанского Bosco с персиковым вкусом, чтобы уладить отношения с почтальонами и Люсей, у которой просто было отчаянное положение. Следствие в поисках исчезнувшей Наташи зашло в тупик.
Она пропала внезапно. Никто уже не надеялся, что она появится. К ним несколько раз звонили из полиции и даже прокуратуры в течение месяца, но девушка как будто растворилась. Им сообщили, что оказывается, она была замужем за преподавателем университета – сыном профессора. У её мужа был старший брат – аспирант физфака. Люся вспомнила, что слышала об этой семье физиков, где все посвятили себя науке. Вскоре они с Ларисой посетили низенький дом без сада и двора, где жили молодожёны. Познакомились с самым младшим из Скрипалей, который оказался очень приветливым и пригласил девушек за стол.
– Нет, нет, – заторопилась Люся, а Лариса скромно добавила: – Наташа очень любила детей, может быть, она ушла работать в ясли или садик?
– Кто вам сказал об этом? – ответил Евгений, слащаво улыбаясь. – У неё были проблемы со здоровьем. Я отправил её лечиться  за границу, в Германию, туда, где отдыхали русские цари, в Баден-Баден, и она скоро вернётся. Вот тогда уже выйдет на работу. Представьте себе, заплатил за это удовольствие   тысячу зелёных плюс дорога и разные документы. Вышло почти полторы.
– Откуда же такие деньги у тебя? – властно проговорила Лариса, присев на край табуретки у входной двери.
Более убогого жилища девушки не встречали в жизни. Покрытый паутиной потолок, серые стены, грязное покрывало на старом диване. На столе, изъеденном шашелем, банки консервов и крошки хлеба. В углу – печь, используемая для складирования вещей. В проходе между комнатой и прихожей – газовая плита на две конфорки, где стояла пустая кастрюля.
– Убил миллионера, – ответил теперь уже злорадно хозяин. – Сами попробуйте. Мне нет ничто, заплатить за дом и электричество. Родители давно умерли, а других родственников у меня и у неё нет.
– Ваш папа преподавал на физфаке в университете? Я встречала такую фамилию в списке преподавателей, – заинтересовалась Люся удивлённо. – Он читал у нас физику на первом курсе.
–  Нет, это ошибка. Это – или однофамилец, или дальний родственник. Нет у меня никого и точка.
Люсе сразу не понравился его фамильярный тон и скабрезная улыбка, напоминающая волчий оскал.
Девушки ушли расстроенные, что не узнали подробности о жизни своей сотрудницы. Скорее всего, она сожительствовала с этим Жекой, как он сам себя представил подругам. Ни о каком муже, ни та, ни другая от Наташи не слыхали. Значит, приятель появился недавно и сразу вступил в права мужа и любовника одновременно.
Вскоре полиция прекратила дознание. А однажды Лариса случайно сообщила Люсе, что встречалась со Скрипалем, и они собрались расписаться.
– Как же Наташа? – удивилась Люся, волнуясь, когда они возвращались после смены.
– А она осталась там, в этом государстве навсегда, – пояснила  Лара. – У них есть возможность устроиться на работу в качестве мигрантов. И мы уже оформили наше проживание и скоро зарегистрируемся.
– Быстро! – порадовалась Люся. – А тебе не противно будет жить с этим отморозком?
– Почему? Он мне обещал местную прописку и вином угощал. Представить  трудно, что вот такой человек будет моим мужем.
– Какой он человек. Натуральный зверь! И дом у него вот-вот рухнет.
– Ты что завидуешь моему счастью? – рассмеялась Лариса и стряхнула снег с воротника полушубка.
– Делай, что хочешь!
Они расстались. Спустя несколько дней Лариса позвонила и сообщила, что у них загорелся дом, и все документы и вещи мужа сгорели. Будет ночевать у родственников в общежитии.
Внезапно Жека появился на почте вместе со своей подружкой, и они остались ночевать там, где не было камер наблюдения, то есть в кабинете начальницы почты, куда у Ларисы был доступ, так как она успела стать заместителем за короткий срок.
Слезами горю не поможешь. Все сочувствовали молодым. Дом собирались восстанавливать и выделили из профкома деньги на ремонт, как погорельцам.
У Лары начался роман с Жекой. Они купили подержанную иномарку, кое-как отремонтировали дом на деньги, выделенные коллективом. Все аккуратно сдали по две тысячи, что составило тридцать тысяч рублей. Жека  не работал и жил прекрасно за счет сожительницы: напивался и грозил расправой «всем соседям, кто задумал прийти к ним в гости». Такую историю преподнесла Лара, когда к ней домой приходили следователи.
По возвращению из академического отпуска Люся попала уже в другую  среду.
Она сдружилась со своими прежними сокурсниками, поэтому чувствовала себя не очень уютно в новом коллективе. Они казались ей детьми. После года работы Люся многое поняла, стала серьёзнее. Жизнь уже не казалась ей такой весёлой и светлой, как это было раньше.
Сдать «хвосты» не представляло большого труда. Девушка много и упорно занималась в течение года. На последних курсах учёба шла гладко. Стипендию Люся тратила всю на себя.
Отец покупал продукты, а она стряпала. Готовить Люся умела быстро и вкусно. Ей нравилось изредка побаловать отца каким-нибудь деликатесом. Он был не капризный и съедал всё, что Люся ему преподносила.
После третьего курса учёба пошла намного легче, так как основной фундамент знаний был уже заложен. Преподавателей Люся почти всех знала, к требованиям привыкла.
Группа, с кем училась Уварова после вынужденного отпуска, состояла из десяти девушек и шести юношей.
Постепенно её признали как «свою» и выбрали старостой. Дискотеки были редки, попасть туда было очень сложно, но, как староста,  она могла в любой момент приобрести билет.
Несколько раз она с сокурсницами посетила кафе «Студенческое», где проходили танцы. Ей нравилась музыка современных, модных авторов, ритм, темп.
Хорошо было встряхнуться, отвлечься от всех проблем под звуки гитары. Многие песни радовали Люсю своей мелодичностью. Но частое посещение дискотек утомляло.
Иногда она посещала кафе по необходимости, как староста потока, но такое случалось не часто. Чем чаще она посещала дискотеки, тем менее хотела попасть туда снова.
На пятом курсе многие из подруг вышли замуж. Люся пока не могла остановить свой выбор на ком-то определенном. Знакомых юношей было достаточно,  но она пока не хотела связывать себя узами брака и поэтому часто отказывалась от встреч.
Один высокий, черноволосый парень с голубыми глазами и тёмными усами – Юра Преображенский – остался у Люси в памяти надолго, пожалуй, его она помнила всегда, даже когда не хотела о нём думать.
Они познакомились случайно на вечеринке у подруги по случаю праздника 1 Мая. Юра был хирургом и преподавал в Медуниверситете. Он понравился сразу всем подругам Люси. Юра был очень скромен, вечно придумывал стихи, фокусы и с ним было весело.
Казалось, что в свободное время он только и делал, что готовился для поступления в цирковое училище. Хотя, при всём при этом, он неплохо трудился и умудрялся принимать сессию без троек. Встречались они не часто, но достаточно, чтобы привыкнуть друг к другу.
Юра часто приглашал Люсю на концерты, в кино, был очень внимателен и услужлив. Встречи их продолжались в течение года. Весной он перестал звонить Люсе, и ей показалось это странным. От подруг она узнала, что у него появилась другая симпатия – брюнетка старше его на год.
Люся тяжело переживала разрыв и по молодости твёрдо решила для себя ни в кого не влюбляться или, по крайней мере, не привыкать, так как главным для себя считала учёбу и будущую работу, а к личной жизни потеряла всякий интерес. Она представляла свою дальнейшую карьеру в чёрных красках.
Часто говорила себе: «Во всяком случае, счастье не в любви, а в работе» и вспоминала, как мама, учитель литературы и русского языка в школе слепых, цитировала Шиллера: «… просвещённый разум облагораживает нравственные чувства: голова должна воспитывать сердце».
Родители Люси были слепые. Они потеряли зрение во время войны, воспитывались в интернате, там и познакомились. Вместе поступили в университет, помогали друг другу в учёбе, закончили вуз, поженились. Люся была вторым ребенком в семье. Старше на семь лет был брат Владимир. С ним у Люси были хорошие взаимоотношения, так как
Владимир рос самостоятельным и целеустремленным. Он закончил геологический факультет университета, женился на девушке по имени тоже Люся, у них родился сын. Владимир прилично зарабатывал и, как только женился, ушёл  к жене. Вскоре Владимир получил квартиру. Жизнь его устраивалась как нельзя лучше.
3. Алексей

После окончания Госэкзаменов состоялся банкет в ресторане, в низком круглом помещении со сверкающими стенами. Сверкающий паркет. Сверкающие люстры. Сверкающие белизной скатерти. Сверкающие бокалы.
Весь этот день был необычен и полон приключений. Таким он остался до конца… Они будут ужинать в ресторане. В рес-то-ра-не! Одно это слово ласкало слух. Думать о ресторане Люсе было куда приятнее, чем вспоминать пережитые волнения и сознавать, что вот теперь бывшие студенты уже дипломированные специалисты скоро расстанутся и, возможно, навсегда.
За столом все притихли и чувствовали поначалу себя не в своей тарелке. Но девушкам уверенности придавали совершенно новые, специально сшитые по последним моделям, платья и туфли ни разу до этого не одёванные. Ребята не отставали от девушек. Нарядные, праздничные костюмы и рубашки очень шли к их молодым и счастливым лицам. Люсе было чуточку страшновато…   Атмосфера была торжественная, точно в храме!
Народу вначале было маловато. Их столик стоял у всех на виду, как на сцене, в самом центре зала. Исполненные достоинства официанты разносили блюда и расставляли напитки. На горячее принесли рагу, затем подали мясное ассорти. На столе уже стояли бутерброды с чёрной икрой и балыком, весенние салаты из свежих овощей. Из фруктов были грейпфруты и яблоки. Отдельно подавали обжаренные куски кролика и курятины в масле. На сладкое – кофе с мороженым и конфеты.
Ассортиментом все остались довольны, в этом была и  заслуга Люси, так как она заранее договаривалась об устройстве банкета, поэтому волновалась больше других. Но когда всё прошло, как нельзя более гладко, Люся с облегчением вздохнула. Теперь бы всё было ничего, если бы она знала, как вести себя, куда девать руки: держать на коленях или облокотиться на край стола? Люся впервые была в ресторане, поэтому всё для неё было ново и необычно. Юрий никогда не водил  в ресторан, да и вообще Люся к спиртному относилась отрицательно, предпочитая только сухие вина, чего на столе было мало: всего шесть бутылок сухого и две бутылки  шампанского.  «Мальчишки» заказывали для себя отдельно коньяк.
Несколько часов пролетело незаметно, как будто кто-то специально перевёл часы. За окнами опустились сумерки. Люся оглядела зал. Все столики были заняты. На эстраде появились музыканты, зал ожил, свет люстр стал не такой яркий, по стенам запрыгали разноцветные огни. Все повеселели. Скованность куда-то исчезла, жизнь показалась простой и беззаботной, как будто впереди всех ждало одно счастье, а горести и огорчения – удел других людей.
Люся танцевала почти все танцы, за исключением тех, когда она просто физически уставала и не могла встать со стула, в этом случае приходилось отказывать.
В один момент ей показалось, что она увидела Юрия, когда он появился в фойе ресторана с девушкой. По-видимому, они хотели попасть в зал, но подошли слишком поздно. Мест уже не было. Юрий тоже увидел Люсю, узнал  и ему стало вдвойне досадно. Она выглядела не так как, как он привык её видеть, а в окружении симпатичных  парней,  чьё присутствие Люси было не безразлично… Она просто искрилась красотой и молодостью в тёмно-бардовом, облегающем фигуру, платье с белым воротничком из кружев, в белых босоножках. В ушах у Люси поблёскивали золотые серёжки с рубинами. На голове – высокая причёска, сделанная заранее в парикмахерской. 
Юрию тут же захотелось продолжить знакомство с ней, и он, кажется, готов был оставить свою спутницу, оказавшуюся ему в тягость, но было слишком поздно. Люся даже не обратила на него внимания.
В тот вечер она была в ударе, смеялась без умолку, много говорила. От  шампанского голова у неё сильно кружилась, и она будто забыла все тяжёлое, пережитое ей: и смерть матери, и болезнь, и вынужденный перерыв в учебе, и разрыв с Юрием. Она поверила в завтрашний день, в свою будущую интересную работу на заводе, куда она получила направление, в любовь, в счастье. Это было здорово! Суметь преодолеть все невзгоды и выйти победителем в схватке с жизнью. В этот вечер  она как бы осознала и пережила всё заново, чтобы не повторить, возможно, сделанных ей ошибок, а идти всегда с гордо поднятой головой.
 В самый разгар вечера к ней подошёл молодой человек приятной внешности, лет двадцати семи, русоволосый, в модном костюме. Люсе он сразу приглянулся. Они познакомились. Парня звали Алексей Измайлов. Он работал на заводе программистом. О себе Алексей рассказал, что закончил колледж, ушел в армию, после вернулся на завод.
Как выяснилось, Алексей работал на том заводе, куда Люся получила направление по распределению вакантных мест. Это факт очень обрадовал девушку. Теперь было не так страшно появляться в новом заводском коллективе,  хотя бы один знакомый человек. Все последующие танцы Алексей не отходило от неё, провожал Люсю домой на такси. По дороге  много рассказывал о заводе… Оказался в ресторане по случаю дня рождения друга. Люся чувствовала, Алексею она понравилась, но ей не хотелось опережать события, так как боялась, он не захочет встречаться с ней, если поймёт, что  его присутствие ей тоже не безынтересно.
Вечер был тёплый. После дневной жары и духоты ресторана приятно было пройтись от такси до дома. Люся поняла, что он очень любил свою страну, когда служил в армии.
– Почему ты не хочешь продолжить учёбу в Технический университете, – Люся назойливо спросила, когда они остановились около подъезда.
– Сейчас не время, – коротко ответил Алексей и немного замялся.
Люся не стала расспрашивать, почему «не время» и когда будет время, так как опасалась, что приятель обиделся. Расстались они друзьями и договорились встретиться в ближайшую субботу и пойти погулять.
Поднявшись к себе на четвёртый этаж, Люся сразу постелила постель и легла. Отец уже спал. Было около часу ночи. Обычно, вернувшись откуда-нибудь поздно, Люся заставала отца дожидающимся её, но сегодня он знал, что у дочери заключительный банкет и был спокоен. Он полностью ей доверял. Люся была хорошей дочерью. Она часто делилась с отцом своими интересами, рассказывала о своих волнениях и тревогах. Отец морально всегда мог поддержать Люсю и успокоить. Она часто читала вслух или они вместе слушали магнитофон с записями радиопостановок и спектаклей.
Уснуть Люся долго не могла, так как сильно разволновалась: банкет, появление Юрия, неожиданный успех, новое приятное знакомство с человеком, который сразу ей понравился. Всё это вместе ещё долго кружилось в голове у  девушки, а любящее сердце стучало в ритм.
Утром не хотелось вставать с постели. Да вообщем-то расслабиться немного можно было, так как предстояла большая работа, а к ней надо было подойти со всей основательностью. У Люси намечался  двухмесячный отпуск после сдачи экзаменов. В течение августа она должна была приступить к работе. Хороший отдых необходим для полнокровной работы с наибольшей отдачей.
В городе побыть с недельку, а затем поехать в Крым, а оттуда в Москву. В Крым ехать одной не хотела, поэтому заранее договорилась с двумя своими подругами – студентками мединститута – Ольгой и Ириной, которые учились в одной группе, насчёт поездки. Они купили билеты заранее, поэтому можно было спокойно собраться и подготовиться к отъезду. Все трое жили по соседству и часто виделись друг с другом.
Случайно Люся два раза столкнулась с Алексеем. Один раз они сходили в кино, а второй – просто так гуляли по улице. Он был неразговорчив в последнее  свидание. Они встретились на углу, около троллейбусной остановки. Народу  было много. Чтобы быть заметным, Алексей отошёл немного в сторону. И вот, наконец!
Люся шла, придерживая от ветра маленькую шляпку. На ней было светло-голубое платье и мелкие, белые, жемчужные бусы на шее, в руках сумочка, на ногах белые босоножки. Алексей оробел. С каждым разом Люся нравилась ему всё больше. Он хотел броситься навстречу, но вовремя взял себя в руки и решил не делать этого. Она подбежала и лукаво произнесла:
– Здравствуй, я, кажется, немного задержалась.
– Нет, что ты. Я только подошёл, – ответил Алексей и ещё больше смутившись, обнял Люсю за талию. – Отлично выглядишь!
Ему казалось, что он сделал что-то не так и, возможно, она шутила над ним. Алексей хотел увидеть в этот момент себя со стороны. Внезапно он понял свою ошибку, надо было купить цветов. «Эта ошибка поправима», – подумал Алексей и смело сказал:
– Знаешь, прогуляемся на площадь.
–  С удовольствием, – ответила Люся и взяла его под руку.
На рыночной площади находился цветочный базар, где Алексей предполагал купить цветы. На улице была толчея. Шесть часов вечера. Все спешили с работы. Алексей достал пачку сигарет и жадно закурил.
«О чем говорить? Даже посоветоваться не с кем. А почему бы, в конце концов, не рассказать Люсе одну из прочитанных недавно книг?» – размышлял Алексей. Он увлекался военными мемуарами и детективами.
– Люся, тебе нравятся детективные романы? – спросил Алексей как можно более вежливо.
– Да, я прочитала всего Конан-Дойля. У меня даже есть его полное собрание сочинений.
Алексей понял, что по части детективов Люся более подкована, чем он и его обрадовало, что вкусы у них совпадают.
Дорога до площади показалась Алексею очень длинной, но рядом шла дама    и этот факт скрашивал сегодняшний день. Он пришёл на свидание сразу с работы и чувствовал себя немного уставшим. Когда лёгкий ветерок дул в его сторону, он ощущал, что от Люси исходил аромат хороших духов. «Возможно даже французские», – решил Алексей.
У входа в рынок, рядом с киоском «Семена» стояла яркая блондинка с вазами, наполненными охапками пионов. Алексей выбрал пять едва начавших распускаться бело-розовых бутонов. Люсе букет очень понравился, и она с нежностью посмотрела на парня, чувствуя, что он именно тот человек, с кем можно поделиться своими печалями и заботами.
Он тоже давно мечтал встретить хорошую, умную, симпатичную девушку.    Следуя голосу разума, он осознал, что Люся именно та единственная, о которой он втайне грезил.
– Пойдем-ка в кафе, – решил Алексей. – Перекусим и выпьем сок. Я сразу после работы и не успел зайти домой поесть. Плачу я.
Предложить выпить пива Алексей побоялся, чтобы Люся не сочла его заядлым алкоголиком.
– Может быть не стоит?
– Что за ерунда! Если не хочешь есть, я закажу мороженое. Разве ты не любишь  эскимо? Тем более такая жара.
Алексей был прав, долго гулять по улицам было утомительно и неинтересно. Итак, предложение было почти принято, так как по молчанию он понял, что Люся готова согласиться.
– Ладно, – сказала она после недолгих колебаний. – Пошли!
Они отправились в кафе «Арабелла». Маленькое, на редкость чистое помещение  находилось на одной из оживленных улиц.
– Конечно, лучше было бы пойти в ресторан, –  высказался он. 
В кармане у него было всего пятьсот рублей, а идти в ресторан с этой суммой – просто глупо. Люся знала «Арабеллу» давно и неоднократно посещала с подругами. Там можно было дешево и сытно покушать, посидеть, поговорить, послушать музыку, кинув в музыкальный автомат монетку.
Любителям крепких, спиртных напитков здесь было неинтересно, так как  меню пестрело только сухими винами и соками. Сюда приходили, чтобы скоротать время. Как правило, это заурядное кафе посещали одни и те же. Это был своего рода негласный молодёжный клуб.
– Как хорошо, что мы пришли сюда, – сказала Люся, переступив порог заведения. – Возможно, позже здесь появятся Ольга с Ириной, и я познакомлю  тебя с ними.
– Тебе здесь нравится? – спросил он, оглядывая зал.
– Да, я часто с подругами бывала здесь, – ответила Люся, так как поняла, что они правильно выбрали место, где провести время.
– Сколько представительных личностей, – продолжил он.
Парочка прошла между столиками и заняла место близко от окна. Их обслужили быстро. Алексей заказал себе антрекот, салат из помидоров, Люсе –   две бутылки пива. Разговор опять зашёл о работе.
– За последний год внёс два бизнес-проекта. Один из них внедрён в производство, а со вторым произошла задержка. Начальник производства считал, что нужно подождать, проверить все «за» и «против» нового метода и только тогда поставить свое «согласен», – он рассказал о своих сложных взаимоотношениях с начальником производства.
Алексею, по молодости лет, не терпелось поскорее увидеть плоды своего труда в деле. В Люсе, как в молодом специалисте, он увидел своего сторонника.
– Ты знаешь, Люся, просто замечательно, что мы познакомились. Я очень хочу, чтобы тебе понравилось наше производство. У нас есть своя турбаза на берегу Волги. Можем достать туда путёвки, если хочешь, поедем в следующую субботу на два дня.
– Нет, я еду с подругами в Крым, – подчеркнула она свою независимость. 
– Очень жаль. Мы бы хорошо там провели выходные. Добраться туда можно на речном кораблике.
– Подождёшь моего возвращения? – она кокетливо улыбнулась. – Выйду на  завод, буду ездить на турбазу, как полноправный член коллектива.
– Возвращайся быстрее. Буду скучать без тебя, терпеливо ждать твоего возвращения. Запиши мой адрес и позвони, встречу.
Люсе понравилась забота симпатичного парня. Она чувствовала себя ребёнком рядом с ним. Ну что же, если ему так хочется, она не возражала. Однако Люся отвыкла от какой-либо чрезмерной опёки.
В кафе пробыли недолго. В девять Люся заторопилась домой, ссылаясь на головную боль. Ему уходить не хотелось. Музыка навевала приятные воспоминания, но она настаивала,  и они ушли. При расставании договорились, чтобы Алексей проводил  в день отъезда.
За неделю она собралась в дорогу, приготовила всё, что нужно, не забыла даже положить в чемодан тетрадь со стихами своей подруги под названием «Озарение любовью».  Та дала ей почитать и оценить, когда они отдыхали с Юрием в одной компании на даче. Подруга училась на филологическом факультете и по счастливой случайности сошлась с Люсей во взглядах.
Они обменялись телефонами, нашли много общих знакомых и тем для разговора, но встречались редко. Одно стихотворение Люся часто перечитывала и опять стала про себя декламировать, вспоминая своего прежнего друга, удивляясь названию:

Скиталец
Подобно белым облакам плывёт скиталец по волнам.
Он позабыл покой и сон. Извечный странник в жизни он.
Проходят годы, но опять суровой правды не унять.
Забыт и брошен всеми он. Пусть скрипки вторят в унисон.

Жесток и холоден певец. И светлый лик его забыт.
Тяжёл терновый тот венец. Навеки будет им увит.
Тревоги, сомненья, печали прошли для него без следа.
Он лишь наблюдатель из дали. С тоской обручен навсегда.

Бороться, доказывать, спорить, к победе идти до конца.
Зачем же скитальца неволить подскажут иные сердца.
Отныне усталость немая исчертит словами тетрадь.
Забыты чужие страданья. Ему все равно не понять.

Два раза в будние дни Люся ездила на пляж, где было мало народу. Там она, перекладывая страницы своего дневника, читала стихи. Конечно, было бы лучше поехать на пляж с Алексеем, но тот был на работе. Неделя пролетела незаметно. Подошёл день отъезда.
С подругами она встретилась у  подъезда, взяли такси.  Рейс  был  утренний. Алексей обещал отпроситься с работы, Люся звонила ему предварительно. Его голос звучал в трубке слишком самоуверенно, ей показалось, что Алексей  совсем не тот человек, с кем она была бы счастлива, но тут же она отбросила такие каверзные мысли и решила, что слишком волнуется накануне отъезда.
Алексей ждал в аэропорту с букетом  лилий. Ольгу и Ирину провожал брат Ольги – студент МГИМО, приехавший специально домой в Саратов к родителям. Впятером зашли в буфет, купили шампанского и выпили в честь отъезда «за гладкую дорожку». Алексей поднял бокал и сказал:
– Смотри, Люся, не заигрывай много, – он набрал в лёгкие воздуха, –  а вы девушки, следите, чтобы моя невеста вернулась домой целая и невредимая.
Девушки засмеялись, а Люсю обидело такое грубое покровительство, но она промолчала.
*   *   *
Гурзуф. Дикий пляж. Народу мало. Кое-где видны группы отдыхающих.  Люсе, Ире и Ольге здесь уже порядком надоело. Прожили всего десять дней, а от однообразия кажется, что целое лето посвящено загару. Море мутное, слегка штормит. Решено было возвращаться домой через два дня. За день до отъезда Ира познакомилась с красивым парнем Игорем в форме десантника из Львова. Он провожал девушек в аэропорт на своём чёрном седане Ford. Люся улетала в этот же день в Москву, но на четыре часа позже.
Они отъехали из аэровокзала и вернулись к нему в домик, где он работал спасателем. Крым привлекал многообразием красок и цветов, буйством растений и фруктов.
В домике находился спортивный инвентарь, но в целом всё было красиво и уютно. От волнения Люся опешила. Игорь обнял девушку за плечи, стараясь успокоить, и они стали искать надувной матрас, чтобы она поплавала перед отъездом. Он предложил ей сделать массаж и разделся догола.
– У меня огромный опыт, – сказал он и без лишнего стыда показал загорелый живот и плечи. – Потрогай меня, я не кусаюсь. Тоже раздевайся. Так интереснее.
Люся скинула шорты туго натянутые на бедрах,  розовую, гламурную майку. Осталась в купальнике, который немедленно оказался на полу, вырисовывая белые места на теле. Легла на живот прямо на палас. Он включил приёмник и стал массажировать ей шею, спину и ноги в такт музыки.
– Не больно, говори, если почувствуешь что-то неприятное, – сказал Игорь, прикасаясь к  телу девушки сильными руками. – Нравится?
Люся обняла спасателя, и они легли на надувном матрасе и занялись любовью. Игорь перевернул девушку на спину, восхищаясь  красотой, и она горячо прижалась к нему, обнимая его за плечи. Их внезапное соитие продолжалось.
– Твои подруги такие же гордые, – проговорил Игорь, когда они уже спокойно шли купаться. – Моя задача научить вас плавать.
Любовный роман закончился буквально, когда она села в самолёт. Многоголосая и многоцветная Москва встретила Люсю гостеприимно и радостно. Люся взяла такси и попросила довести до гостиниц ВДНХ, в надежде остановиться дня на три в столице. Администратор гостиницы – симпатичная крашеная брюнетка – улыбнулась и сказала:
– Есть одно место люкс в двухместном номере. Сутки сто долларов.
Выбирать не приходилось, и Люся заплатила вперед за три дня. Она поднялась на третий этаж, открыла дверь номера гостиницы и осмотрелась по сторонам. Из небольшой, но просторной прихожей с холодильником и платяным шкафом дверь вела в спальную, гостиную и ванную комнаты.
В спальне стояла кровать, две тумбочки, кресло и стул. Комнату можно было назвать «голубой», так как обои, покрывало на кроватях, обивка мебели и занавески на окнах были голубыми. Мебель современная, низкая, полированная. В гостиной – небольшая стенка, стол, диван, четыре стула, плазменный телевизор и телефон. Люся поставила вещи и, не раздеваясь, легла на кровать. Хотела немного отдохнуть после утомительной дороги. 
Казалось, что она задремала. Чувство голода заставило проснуться. Она приняла ванну с наслаждением.  «Надену что-нибудь особенно нарядное, чтобы выглядеть как никогда симпатичной и привлекательной», – произнесла она вслух. Ещё раз, пересмотрев свои вещи, Люся остановила свой выбор на яркой цветной кофточке с короткими рукавами-крылышками и светлой, спортивной юбке, на плечи накинула пёстрый, укороченный пиджак. Подошла к зеркалу: на неё смотрела молодая, элегантная женщина. Люся причесалась, чуть подкрасила губы тоновой помадой фирмы Yves Rocher, взяла в руки сумочку и задумалась: «Надо наметить, куда пойти первым делом. Пообедать и потом… Охватить как можно больше, поэтому нужен твёрдый план», – рассуждала она.
За три дня  Люся успела побывать во многих местах: Третьяковской галерее, МХАТе, Доме Красоты у своего пластического хирурга; успела обойти гипермаркеты и универмаги, купила кое-что из вещей отцу и себе.   
Из Москвы звонила два раза Алексею. В аэропорту он встретил, помог донести чемоданы. Такси уже ждало на остановке. Алексей восхищался творчеством современных художников,  внешним видом и загаром Люси.
– В следующий раз поедем вместе. Тебе вредно много загорать, ты похожа на кинозвезду, а это меня пугает. Я представляю, что творилось в Москве, когда ты шла по улице.
– Перестань шутить. Я так ждала этой встречи, надеялась увидеть тебя более умным. Мы никогда не найдем общего языка. Я поняла…
Люся не договорила, так как такси резко затормозило. Из-за внезапной остановки она потеряла нить, о чём говорила, да это было и ни к чему, так как он не слушал, а смотрел в окно.
– По-видимому, тебя что-то интересует больше, чем я. Тогда зачем было приезжать встречать меня, раз мы не понимаем друг друга, – добавила она.
Тут он отвлёкся от рассмотрения своих рук и сказал, гипнотизируя девушку:
– Поехали ко мне.
Ей всё стало ясно, и она решила не говорить отцу о времени своего возвращения и согласиться остаться у него на пару дней, но передумала.

4. Зрячие окна

Отец встретил Люсю как всегда с расспросами: «Как доехала? Как отдохнула? Где побывала в Москве? Что больше всего запомнилось? Как здоровье?» Она долго пересказывала просмотренный спектакль  «Как боги…» с участием народных артистов, а сама напряженно думала: «Что произошло? Откуда этот холод? Прав был Алексей, зачем я поехала на юг? Лучше было бы мне остаться в городе, чтобы избежать конфликта».
Отец отнёс возбуждение, с каким она рассказывала об увиденном спектакле, усталости и переутомлению дочери, но, не смотря на это, поинтересовался:
– Люся, что случилось? Мне кажется, что ты больна. Ты что-то не договариваешь. Может быть, у тебя осложнения на работе? Ты очень волнуешься. До отъезда ты такой не была.
После этих слов она не выдержала и разрыдалась: «Вот как всегда. Отец понимает меня даже больше, чем я себя».
На следующий день почувствовала недомогание. Хотела позвонить Алексею, но он не сказал, хочет ли он слышать её.
«Возможно, за время моей поездки на юг у него появилась другая девушка. Нет. Так дальше не может продолжаться Можно сойти с ума от неизвестности. Надо выяснить взаимоотношения. Хочет ли он продолжать встречи или решил, что я больше не хочу его видеть? Пусть так, но скажу об этом первой…»
Этот день у Алексея был загружен до предела. Все началось с самого утра. Не успел он появиться в цехе, как к нему подошла сменный мастер и деловито произнесла:
– Знаешь что, Алёша, сегодня к нам в цех придут двое новичков и нужно будет отладить станки с программным управлением. Вообще-то я уже смотрела  их. Они в порядке, но без тебя не могу допускать ребят к работе. Ты, Алексей, у нас «золотые руки», – она похлопала его по плечу. – Осмотри станки, пожалуйста. Не забудь технику безопасности. Словом, сделай всё как положено. Молодёжь учить надо!
«Молодёжь учить надо», – звучали в голове Алексея последние слова мастера.
Он сел за компьютер. Пришлось проверить каждый станок во всех рабочих положениях.
Пока он работал, сотовый несколько раз высвечивал номер Люси, но он был занят и не отвечал. Когда освободился, то сам набрал   номер, но никто не брал трубку.
После работы Алексей пошёл к ней домой: «Может быть, случилось что-то? Я сам виноват, не договорился по-человечески о встрече».
Люся была одна. Она встретила его в домашнем халате светло-голубой расцветки. Волосы были аккуратно заколоты, выглядела очень мило и по-домашнему.
– Хочу с тобой серьёзно поговорить, – начала она первой, когда он зашёл и сел за стол на кухне, но Алексей почувствовал, что голос у неё дрожит. – Что за перемены? Если ты решил со мной расстаться, то скажи честно, и мы перестанем видеться. Если у тебя появилась другая женщина, скажи, зачем ты пришёл ко мне?
– Не волнуйся, ты мне нравишься по-прежнему, но я подумал, что после поездки на юг у тебя отпало желание встречаться. Был занят, поэтому не отвечал на звонки, а зашёл сам к тебе. Если хочешь, пойдём, прогуляемся или в кино, а лучше на концерт. Приехал на гастроли ансамбль «Молодые голоса».
– Нет, вижу, ты устал, садись, налью тебе чаю и, пожалуйста, не отказывайся!
Люся поставила перед Алексеем тарелку с супом и второе. Он съел всё, так как на самом деле был голоден.
– Да, Люся, ты поразительный человек, – проговорил он. – Люблю девушек с характером.
– У меня к тебе адекватные чувства, – засмеялась она.
Никогда никто из девушек, с кем Алексей был знаком до неё, не нравился ему так сильно. Желание сделать ей предложение выйти за него замуж появилось у него, когда она была на юге, но он решил подождать.
«Необходимо проверить чувства. Люся – очень симпатичная девушка и обязательно найдет себе парня, поэтому, если поторопиться, можно вызвать антипатию», – рассуждал в тайне Алексей.
Он пробыл у неё не долго, они еще посидели  в зале на диване, послушали музыку, Люся показала ему альбомы по живописи, привезённые из Москвы.
Они поцеловались и чувства захватили Алексея, когда она предложила показать ему ночной пеньюар красного цвета.
– Французский, смотри, какой красивый! Шанель , – достала она из спальни вешалку с ночной сорочкой на бретельках. – Померить?
– Дай потрогать, – Алексей встал и двинулся в сторону спальни, но тут она преградила ему дорогу. – Пойдём… Ты мне разрешаешь курить у тебя?
– Как хочешь.
Он закурил и вышел опять на кухню. Стал стряхивать пепел в металлическую пепельницу в форме змеи. Потом вернулся и задвинул в спальне занавески, а она уже переоделась в шёлковую, кроваво-красную сорочку и лежала на кровати на боку, облокотившись на подушку. Все изгибы   хрупкого тела вырисовывались. Ему представился пожар на снегу от вида такой ослепительной и животрепещущей картины. Они на самом деле замерзли от кондиционера, включенного на полную мощь. Ему показалось мало плюс шестнадцать, но она запретила увеличивать градусы и, чтобы сгладить неприятность, сказала:
– У меня есть  крымское вино. Давай попробуем?
– Приготовь мне что-нибудь выпить покрепче. Водку можно смешать с этим компотом.
– Водки нет. Отец скоро придет, – привстала она с подушки и притянула его к себе за руку, когда он присел рядом. – Сейчас принесу рюмки, не возражаешь?
Вызывающе встала с кровати и, полыхая пожаром платья, вернулась с подносом, на котором стояли две высокие хрустальные рюмки, наполненные янтарным напитком.
Они выпили по рюмке крымского хереса и почувствовали, что любят друг друга. Напиток отдавал мёдом и виноградом одновременно, вызывая сокровенные желания, опьяняя и согревая тело до глубины души.
– Хочешь, почитаю тебе стихи. У меня есть тетрадь моей подруги. Называется: «Озарение любовью». Она  позволила мне изучить.
Без разрешения Люся принялась читать, свернув жёлтые листы пополам:

Поездка в Ялту
Южные красоты давно прельщают всех, к чему скрывать!
Как хочется порой мирских утех, но где их взять?
Вот вещи увязаны и билеты на руках…Попутного ветра!
Довольно от скуки витать в облаках, дождёмся утра.
Ласковое море, шёлковый прибой.
Парусник на воле поиграй со мной,
Дикою тропою в горы убегу, не догнать.
Для событий новых силы соберу на все пять.
Аромат экзотики так хорош,
Лучше места для отдыха не найдёшь!

– Буду слушать дальше, читай, а потом нальёшь мне ещё немного твоего хереса. Прекрасный стиль, чем-то напоминает мне о старой крепости и развалинах Херсонеса, где я в детстве был с родителями.
Она налила ему и себе. Они выпили, и она принялась листать, выбирая наиболее интересные по её мнению стихотворения.

О любви
Кто из нас, стараясь быть разумным,
Говорил о любви слишком просто,
Отрицая чувства напрямик,
Тот духовно маленького роста.
За любовь в ответе каждый,
Хоть её и узнал он однажды.
Она ярче дневного света,
Моего ты послушай совета.

На орехи и на сладкое падкая,
Иду походкой гладкою.
Тебя не кляну, не ругаю,
Лишь себя иногда вспоминаю.
Семнадцатая весна красивая,
Любовь была не ревнивая.
Все пело, росло, благоухало;
Птица счастья спать не давала.

Они увлеклись поэзией и забыли о времени. Алексей дремал, и иногда вставал и уходил на кухню курить, а она прекращала чтение и расслабленно лежала и вспоминала свою маму, их разговоры о любви, качание на волнах в море, стол, накрытый белой скатертью и чайными приборами, картины Ренуара, Моне, Гогена, Ван Гога, Модильяни, Пикассо, Кандинского. Тетрадь состояла из нескольких вставок, которые рассыпались по полу.
– Возьми, а то порвутся, – Алексей протянул ей несколько листов. – Буду торопиться. Боюсь твоего отца, – он встал с кровати, оделся и, медленно причёсываясь в стекло книжного шкафа, набитого до отказа книгами, сказал:
– Хочу объяснить тебе кое-что. Мою тётю недавно убили около здания почты. Её зарезал какой-то кретин. Она шла с работы. Он напал сзади и заколол обычным ножом. Следствие поручено подполковнику Кирьянову. Есть ли у тебя знакомые среди частных детективов? Просто идеальное убийство. Нет ни улик, ни орудия преступления, ни самого преступника.
Люся положила рассыпанные листы со стихами на стол и встала. Она порылась в памяти и вспомнила, что сохранила номер телефона частной сыщицы – Татьяны Александровны Ивановой, когда та расследовала кражу большой суммы денег, предназначенных для инкассации.
– Есть, но за это, поцелуй, – она протянула ему свою тонкую руку.
Он поцеловал ладонь с внутренней стороны в самый центр. Каждый нерв руки сжался от теплого прикосновения его губ. Другой рукой она написала номер телефона сыщицы на зелёном листке с клейким концом и прилепила ему на руку.
– Позвони ей обязательно. Очень знающая женщина, но будь осторожен. Она не любит, когда с ней  флиртуют.
Люся повернулась к  Алексею лицом и сняла это красное зарево из капрона фирмы «Шанель». Внешность девушки побледнела и приобрела вполне реальные очертания.
Одеваясь и слегка взбивая челку, она оценивающе поглядела на реакцию Алексея. Он уже совершенно опьянел и считал количество выпитых рюмок на пальцах. Оказалось всего три, но бутылка стояла полная до середины.
– Что мне в тебе не нравится, так это – слишком ты деловая, – еле ворочая языком, пролепетал новоиспечённый жених.
– Оставь свои комментарии для кошек, а мне нужен реальный человек с достоинством и зарплатой, – сказала она бодро, но её вид внёс коррективы в его восприятие действительности.
Отец появился в дверях квартиры, когда Алексей уже стоял на лестничной площадке и просматривал визитницу, куда он успел положить номер телефона частного детектива. Алексей набрал номер и тут же услышал приказ-присьбу о свидании. Ему ничего не оставалось делать, как ехать на встречу с любительницей расследований на такси, потому что свою мечту о покупке машины он отложил, чтобы вначале сыграть свадьбу с Люсей, а потом подарить ей прекрасный автомобиль на колесах фирмы  Nissan-Teana.
Таня появилась на углу, где должна состояться встреча, не сразу. Сначала она купила сигареты, потом заехала к своим друзьям в полицию, встретилась с бомжом-осведомителем Венчиком. Он ей посоветовал любить ближнего своего как саму себя за  двести долларов в час. Чему она очень обрадовалась и рванула в направлении дома Люси.
Там через два квартала, около ресторана «Маска», издательства местной газеты «Губернские новости» и закусочной стоял потерпевший и ждал с нетерпением её появления.
Он узнал женщину по сумке через плечо с принадлежностями, включая пистолет Макарова.
Она улыбнулась и пригласила Алексея в тенистые аллеи парка под названием «Липки», вспоминая «Тёмные аллеи» Бунина и, перекладывая свои впечатления на плечи классика, спросила:
– Разве ты опять решил стать героем-любовником? Ой, прости, это я так просто о жизни…
Его покоробило от прозорливости сыщицы, но он не подал вида.
Цветущее лицо Алексея и несколько неряшливый вид говорил о полном отсутствии женского влияния и обожания. Но он стерпел выпад и сразу перешёл к делу. Таня выслушала и, сделав несколько пометок в ай-паде, распрощалась с Измайловым. До выхода на работу оставались считанные дни. Люся немного успокоилась, так как поняла, что Алексей по-прежнему в восторге от неё, по-видимому, у него твёрдые намерения.
Вспоминая несостоявшуюся любовь с Юрием, она боялась привыкнуть к Алексею и гнала от себя всякие мысли о позитивных взаимоотношениях с ним. Нравилась его отеческая забота, скромность, а главное, что больше всего притягивало к Алексею – это какая-то бесхитростная простота, неумение лгать и изворачиваться. Именно таким она представляла себе своего будущего мужа – принципиальным и честным.
Неделя шла день за днём. Можно было отложить поступление на  завод ещё на месяц, но она достаточно хорошо отдохнула. После отпуска ей нетерпелось поскорее выйти на работу. 
– Кто бы мог подумать, что буду так рваться на завод, –  сообщила она Ире по телефону. – Деньги нужны, а занимать у отца не хочу, чтобы он не подумал, что за время отпуска совсем потеряла голову. – Решила в понедельник пойду на производство, откладывать и тянуть дальше уже некуда.
В выходные была пасмурная погода. Чувствовалось приближение осени. Осень в средней полосе России наступала быстро и незаметно. Кажется, ещё вчера была нестерпимая жара, а сегодня уже моросил дождь, и дул прохладный ветер. Осень никто не ждал, она приходила сама. Медленно, день ото дня становилось прохладнее, и вот появлялись первые заморозки…
В понедельник Люся встала рано утром и отправилась на завод по производству электрооборудования и оргтехники: чайников, кондиционеров, микроволновых печей, утюгов, нагревателей, электросчётчиков и других нужных в быту вещей.
У входа Люся остановилась и набрала номер Алексея.
– Привет! Возможно, сегодня мне скажут, в каком цехе  буду работать.
– Желаю удачи, – ответил он одобряюще.

5. Знакомство с заводом

Административный корпус из стекла и бетона, сверху электронные часы показывали без четверти девять. У самого входа висело объявление: «Требуются на постоянную работу». Список длинный. По ту сторону вертушки и кабинок со стрелками охраны виднелись современные корпуса цехов.
 Людмила зашла внутрь. Слева надпись: «Отдел кадров». Она открыла сумочку, достала компактную пудру с зеркалом, еще раз критически посмотрела на себя, смело открыла дверь и поднялась на второй этаж. В  коридоре к начальнику на приём стояло ещё три человека: молодой парень и женщина вместе с молоденькой девушкой. Парень быстро вошёл и вышел с листами бумаги. «Наверно образец заявления и анкета», – подумала Уварова. Женщина привела на завод свою дочь после десятилетки. Девушка  была очень симпатичная и чисто одета. Она волновалась, и на щеках у неё играл румянец. Они зашли в кабинет начальника вместе. Женщине было лет сорок. Из разговора Люся поняла, что на этом производстве она работает давно. В кабинете эти двое пробыли  достаточно долго. Настала очередь Люси.
Начальник отдела кадров – крупный мужчина средних лет сидел за массивным столом за компьютером. На столе у него было несколько папок с делами. Люся поздоровалась.
– По какому вопросу, – кивком головы он пригласил Уварову сесть.
– Я получила направление к вам на завод.
Она показала начальнику направление, выданное ей в университете, диплом об окончании и паспорт. Начальник внимательно изучил направление, открыл паспорт, посмотрел, есть ли местная прописка, затем снова изучил направление. Тут он во второй раз посмотрел на Люсю и сказал:
– Так, значит ваша специальность электроника. Нам специалисты в этой области нужны. Вы можете контактировать с людьми или предпочитаете заниматься расчётами и чертежами?
– Живая работа с людьми меня интересует больше.
– Ну что ж, тогда могу предложить работу сменного мастера в шестом цехе, зарплата поначалу двадцать тысяч рублей плюс премия. Работа серьёзная и интересная. Вам необходимо сразу найти общий язык с коллективом, иначе сорвёте план, а если произойдёт срыв плана, тогда ни о какой премии не может даже быть и речи. Как устраивает?
– Сразу ответить мне трудно, но думаю, справлюсь с работой.
– Хорошо. Вот вам образец заявления и анкета. Пройдите медосмотр. Когда подготовите все документы и сфотографируйтесь, мы выпишем пропуск и можно приступать к работе. И запомните главное – вы будете работать с людьми, у каждого свой характер, а план у нас один, поэтому всё зависит от вас, как сумеете наладить работу.
Она внимательно выслушала начальника, взяла анкету и копию заявления, сказала: «Спасибо, до свидания», и вышла из комнаты в полной уверенности, что работа сменного мастера – это именно то, что ей необходимо, да и зарплата её устраивала. На прохождение медицинской комиссии ушла неделя. Через неделю со всеми документами она снова появилась в кабинете начальника отдела кадров. Теперь он встретил её уже не так официально и холодно. По всему было видно, что она ему нравится. Да и у Люси уже было меньше страха. Она улыбалась.
– Вот, пожалуйста, мои документы.
– Очень хорошо. Ваш непосредственный начальник цеха Александр Дмитриевич Торопов, – кадровик набрал номер телефона, но было занято, положил трубку на место, через минуту набрал снова и пригласил коллегу к себе в кабинет. – Сейчас он занят с выпускниками колледжа, подожди. Торопов расскажет об основных моментах работы и проведёт инструктаж по технике безопасности.
На пороге уже появился симпатичный мужчина лет тридцати шести.
– Познакомься – Людмила Николаевна Уварова – сменный мастер. Прошу любить и  жаловать.
– Очень приятно. Сейчас расскажу о необходимости соблюдения техники безопасности и конкретно в твоей работе .
Люся последовала за ним в цех. Он провел инструктаж, а потом добавил:
– Будешь работать в шестом цехе. Сначала придётся поучиться. Через полгода сама всё поймешь, что и как. Наш цех очень чистый. Мы боремся за чистоту рабочего места. По твоей специальности – электроника – будет широкое поле деятельности. Если возьмёшься за дело капитально, сможешь добиться успехов. У нас в цехе созданы все условия для бесперебойной работы.
Люся внимательно слушала наставления начальника. Он сразу понравился ей, говорил спокойно и понятно, трудно было не проникнуться доверием к нему. «Работать под руководством  этого человека будет легко», – думала она.
К обеду беседа с Тороповым закончилась. Уварова немного устала. Надо было еще раз зайти к начальнику отдела кадров за пропуском, но в обеденный перерыв все комнаты опустели. Ехать домой Люся не хотела и тоже решила пообедать в ближайшем кафе.  Когда шла из проходной вместе со служащими, чувствовала себя полноправным членом производственного коллектива.      
Стоял августовский день. Жарко. Погода сухая и солнечная. У неё на душе  легко и спокойно. Напевая модную мелодию, где-то случайно услышанную, Люся обратила внимание на возраст сотрудников. В основном  молодёжь.
Люся перебежала улицу и прошла два квартала в надежде увидеть кафе. Обратила внимание на столовую «Изба» в русском стиле. Зашла внутрь.
Просторное помещение со стенами, расписанными яркими красками, деревянными столами и стульями, где на окнах висели вышитые занавески с петушками, резные солонки в виде бочонков. Весь обслуживающий персонал в национальной одежде. Народу мало.
Люся заказала борщ по-русски, котлеты и компот. Сытно пообедав, включила музыку в телефоне, вставила в уши маленькие кнопочки-передатчики и зазвучала мелодия, созвучная настроению. Она выключила мелодию и нажала номер Алексея. Он второпях  отозвался, чтобы  услышать любимый голос: 
– Что если мне заняться изучением иностранного языка и затем попробовать поступать в аспирантуру, – пропела она тонким голосом, дожидаясь ответа.
– У тебя начнётся профессиональный рост, со временем станешь начальником цеха, а возможно, начальником производства. Дерзай…
– Если бы была жива мама, она наверняка одобрила мои планы. Знаешь, более заботливого и отзывчивого человека я не встречала, милый.
Люся ещё немного посидела в кафе и, кажется, совсем расслабилась и забыла, что ей идти на завод. Затем встала и направилась к выходу.
Пропуск она получила в этот же день, а со следующего дня должна была выйти в цех. Хотела позвонить Алексею, но решила звякнуть Ольге:
– Как дела? Работаешь с Алексеем? – спросила вечно занятая подруга. 
– Вот когда всё войдет в норму на работе, тогда позвоню ему, – категорично ответила Люся, – если он сам до этого не додумается позвонить мне.
– Начала привыкать, что  ваши отношения стали прохладными, как раньше, – посочувствовала Ольга лениво. –  Заходи, поболтаем…
Внезапно Алексей позвонил, но голос у него был грустный и усталый.
– Таня начала частное расследование и надеется найти убийцу тёти, как ни странно, на следующей неделе за тысячу баксов, – пояснил он.
– Вот это здорово! – Люся одобрила и хотела поинтересоваться, что у него на душе, зная, Алексею будет приятно. – Надеюсь, настроение улучшилось?
– Глухарь – птица зимняя…  Увидимся, пока, – он отключил ай-фон.
На другой день Люся вышла на работу. Первым делом Торопов провёл по цеху и показал, где находилось рабочее место – стол  с  компьютером в комнате  с видом из окна  в заводской двор.       
– Комната чистая и светлая. На подоконниках – цветы, у стены стеллаж с книгами, – похвалила Люся начальника. – Очень уютно!
– Не подумай, что будешь сидеть здесь. Теперь ты  везде поначалу ходишь со мной, пока не узнаешь всей работы, а потом я доверю тебе самостоятельно вести цех. Будешь только по каким-то неразрешимым вопросам ко мне обращаться, – Торопов сказал улыбаясь.
Ей понравилось такое положение дел. «Здесь будет время и для профессионального роста», – подумала она.
Рабочая неделя прошла незаметно. В конце она позвонила Измайлову:
– Приходит ощущение мы являемся неотъемлемой частью отлаженного механизма завода, – поделилась она. – Отрасль прогрессивная и важная. Основная трудность:  найти контакт с людьми. Целую и жду встречи.
– Вызови доверие и понимание, а затем и уважение к своему труду, – поделился он опытом. – Завтра увидимся, любовь моя!
– Наш коллектив цеха – весь молодёжный, – восхитилась она его эмоциями.
– Самое увлекательное для меня  общение с людьми, – при встрече сказала она Алексею. – Поняла, что здесь происходило становление рабочего человека.
– Ни одну династию воспитал и вырастил в своих стенах завод, – Алексей взял Люсю за руку и небрежно обнял за талию. – Раньше сюда приходили после десятилетки с профессиональными навыками. Люблю твой аромат.
– Понимаю, давай выпьем кофе, – она почувствовала горячее дыхание у себя на плече, когда они сели за столик в кафе. – Закладывается фундамент рабочей профессии и, главное, воспитывается сознание, что труд нужен не только каждому в отдельности, а всей стране в целом. – Мне без сахара. 
Когда Люся шла по территории  предприятия, она не раз обращала внимание на Доску Почета – фотографии людей, отдавших не один год работе на заводе – это монтажники и шлифовщики, программисты и компьютерщики, крановщики и электроники, инженеры и врачи, маляры и строители, электрики и технологи.
– К рабочим династиям на заводе относились по-особому. Они – костяк  коллектива, их ставили в пример, равнялись как на передовиков производства, – ответил Алексей, когда поставил две чашки кофе и пирог с курагой на стол.
– На заводе интересно работать. Привыкла к ритму. Ты мне помог, подсказал. Обращалась за советом к начальнику цеха, он неизменно говорил: «Привыкай, учись, и всё войдет в норму. Сама поймёшь, как надо работать. У всех не всё сразу получается», – поделилась Люся наболевшим, понимая, что учиться надо работать,  быть человеком.
 – Поступать в аспирантуру пока не думала? – спросил  Алексей просто.
– Нет, но английским занимаюсь самостоятельно. Читаю художественную  литературу. Кстати, постепенно меня полюбили в коллективе. Я общительна и не чуждаюсь помогать новичкам, – глаза  у неё светились, глядя на друга. – Помнишь, первое время работала исключительно  днём, но после двух месяцев поручили цех и во вторую смену…
– Во вторую  сложнее и в то же время легче. Больше ответственности, так как  ты за начальника, – сказал Алексей, потянулся к Люсе, поцеловал в щеку, глядя с почтением, да и ей самой  захотелось  быть лучше, достойной уважения. – Не забывай работать над собой, бери из библиотеки книги по электронике, электротехнике и физике. Завод продолжает расти. Строится новый корпус, общежитие для одиноких и из сельской местности.
– Помню, раньше говорили: «Выполним план пятилетки за 4 года», – ответила она с увлечением и страстью. – У нас красиво даже ночью!
Шестой сборочный цех, где работала Люся, находился во дворе завода и занимал весь первый этаж одного из корпусов. Большие окна освещали помещение, но, не смотря на это, у каждого места своя электрическая, энергосберегающая лампочка, чтобы рабочий мог включать свет.
Дополнительно в вечернее время включали верхнее освещение – «дневной свет». Цех – длинный и просторный – напоминал операционную, но во много раз больше. Везде чистота, стены выложены белым кафелем, потолок, станки тоже белые, вернее даже не станки, а, как принято было называть, рабочее место. На окнах кое-где цветы. Но много  растений ставить было нельзя, чтобы не загораживать дневное освещение.
Существовали специальные комнаты релаксации, куда служащие могли прийти и обсудить свои проблемы, почитать прессу, отдохнуть, отвлечься. В цехе слышалось жужжание электромоторов, пахло ацетоном и резиной.
Рабочие, чей труд был связан с  вредными красящими  веществами, получали молоко по пол-литра в сутки. Когда Люся впервые попала в свой цех, ей показалось, что она находилась в зале дворца. Шкафы для одежды стояли отдельно. 
В конце смены требовали обязательно мыться в душевых. Для желающих делали маникюр. Перед началом работы служащие надевали белые халаты и косынки или шапочки.
– В цехе двенадцать бригад. Каждая борется за звание лучшей. Две уже носят почетное звание Ударников, – заявила Люся, гладя руку парня. – Всё это  узнала давно, после недели работы. Давай вместе возвращаться с работы, милый.
– Кто будет против? Договорились! – Алексей благодушно улыбнулся.
Они встретились в перерыв обсудить ход следствия по делу об убийстве его тёти и текущие дела, так как работали в одну смену. 
– Частная сыщица доложила, что все подозрения падают на лиц, проживающих в районе, где произошло убийство. Но главным подозреваемым мог стать человек, хорошо знающий её и у которого были мотивы к совершению этого злодеяния. Таким мог быть любой, кому нужны были деньги или золотые украшения. Что немаловажно, у тёти был набор изумрудов в кольце и серьгах антикварной ценности, цепочка с бриллиантовой слёзкой на полтора карата, доставшаяся ей от сестры. Эти украшения на сумму в пол миллиона рублей исчезли из квартиры, и поиск их на теле жертвы не дал результатов. Осмотрели место происшествия, обнаружили разбросанные вещи из сумочки: сломанный футляр для очков с отпечатками пальцев жертвы, пачку сигарет, записную книжку с пометками и телефонами сотрудников, ручку, карандаш для бровей и губную помаду известного производителя, купленную в филиале Ile de Beaute. В базе данных отпечатки носят формальный характер. Принадлежали бы любому смертному, кроме убийцы, – поведал Алексей, а сыщица-Таня перебрасывалась с  ним смс  для уточнения деталей.
– Как же продвигается следствие, – поинтересовалась Люся в фойе, когда он вышел покурить. –  Или мне лучше об этом не спрашивать?
– Много проблем с уликами, нет ни одного свидетеля, и даже пятна крови едва уловимые на жертве. Детектив Таня изучает криминалистическую экспертизу.  Её характер слишком энергичный и бойкий, всех заводит своей эмоциональной натурой, – у Алексея лицо выражало самую трагическую маску среди всех представителей рода человеческого. – Хочет сама сделать обыск.
– Были ли у тебя другие родственники, кроме тёти Кати?
– Родители умерли, когда я учился в школе, очень плакал о них. Меня отдали в интернат в шестом классе. А тётя Катя приходила и навещала меня. Приносила подарки: конфеты, печенья детям. У неё была дочь Наташа, но она пропала, когда работала на той же почте. Это я уже рассказал следователям… – Алексей удручённо замолчал.
– Помню, такое дело. Наташа пропала года три назад. Сказали, уехала за границу лечиться. Куда-то в Германию или Швейцарию, – призналась Люся уныло. – Пойдем, заканчивай курить, то нас будут искать. Приходи ко мне сегодня после работы, посидим, почитаем поэзию моего старинного приятеля Измайлова Алексея.
– Ты всё шутишь, я не пишу стихов, но постараюсь вернуть то, что взял почитать прошлый раз. Очень понравилось. Передай своей подруге, молодец! Пусть пишет дальше.
– Вернёшь с уговором, что найдёшь мне частного издателя напечатать эту книгу стихов отдельным томиком. Будем разрабатывать идеальное убийство твоей родственницы по логике стихотворного размера ямбом или хореем, нам всё равно. Но Иванова рассчитает досконально каждый шаг преступника и заставит его самого начать следствие против себя.
– Уверен, что она окажется права, так как намекала на бывшего сожителя  – Скрипаля, когда искала у него во дворе останки Наташи. И нашла грунт, пропитанный кровью, той же группы, что у тёти Кати. Вероятно, кто-то захоронил там труп Наташи. Следствие возобновилось. Считают, что её зарубил сам хозяин дома и захоронил в надежде получить спрятанную сумму денег, а потом исчезнуть. Но его планы провалились из-за самой мелочи:  ребенок начальницы полез под стол искать свою игрушку и обнаружил пакет с деньгами, – констатировал Алексей и в ответ взял Люсю за руку и погладил.
– Не может быть, – Люся в остолбенении продолжала перебирать свои записи в телефоне. – Причем здесь твоя тётя Катя?
– Они женщины были очень интересные и по психологии схожие. Однако Таня-сыщица сказала, что рано делать какие-либо выводы. Ты знаешь, здесь есть также кружки по интересам, свой клуб, где можно в свободное время посмотреть кинофильм. При клубе существовал детский коллектив танца «Калинка» для детей работников предприятия, – отвлёкся он от темы. – Меня увлекла  идея досуга.
– Не менее чем учёба в университете? – спросила Люся порывисто.
– Завод работает круглосуточно в том же ритме. В сборочном цехе существует ночное дежурство бригад. Количество продукции выпускаемой заводом ночью не меньше количества изделий выпускаемых днём. За работу  ночью получают дополнительную надбавку к зарплате.
– Инженерно-технические работники в ночную смену не работают. Наш труд связан с исследовательской, подчас креативной работой и требует особого напряжения. По утверждению врачей творческий мозг должен работать днём, – обиделась Люся.
– Медкомиссия поможет получить путёвку в санаторий или профилакторий. Скоро ежегодный медосмотр. Путёвки в дома отдыха и на турбазы дают через профсоюз. Местком помогает многодетным и одиноким. Всем, кто находился на лечении, – Алексей раздавал комплименты направо и налево. – Ты случайно не беременная?
– Нет, успокойся. Встретимся у проходной в конце рабочего дня. Убегаю.
Они прошли к рабочим местам, он – к своему компьютеру, она поднялась этажом выше, села за стол и открыла ноутбук, принесённый со склада.
Завод – самый обычный, как и многие сотни других заводов, стал для Люси Уваровой вторым домом. Она поняла, чтобы узнать всю работу надо проработать не один год и, возможно, не одно десятилетие. Ей, как молодому специалисту, нетерпелось быть на переднем крае. Но она многого не знала и по молодости лет не понимала.
Нина Васильевна Корбутова – заместитель начальника цеха – отдала ни один год заводу. У неё сложился свой стиль работы. Она постоянно держала Люсю под своим контролем, была очень строгим и категоричным наставником,  работать всем с ней было легко и любопытно.  Высокая, яркая брюнетка, одетая всегда по последней моде, но не кричаще, а элегантно и просто, без излишней бижутерии. Она требовала и от Люси аккуратности в одежде.
– На нас равняются, мы – лицо завода, – любила повторять она.
Личная жизнь у Нины не сложилась. Она была одинокая, детей у неё своих не было, но нашла свое призвание на заводе не только как первоклассный инженер, но и прекрасный наставник, помощник молодёжи. Начальник цеха   уважал за эти качества, с ней он уже  работал в течение десяти лет.
Вначале он вырос до старшего инженера, а затем после вступления в профсоюз назначили начальником цеха. Нина помогала ему во всём. Полностью на ней лежала воспитательная работа в цехе. Она была второй матерью сборочного. Молодые кадры приходили за советом к ней даже домой. Она жила недалеко от завода, в десяти минутах ходьбы. Ей нравилась роль второй матери. Она всегда с радостью решала любые вопросы, возникающие у молодых специалистов. Ни одна свадьба, ни одно торжество не проходило без Нины. Она была застрельщиком всех интригующих начинаний.
– В цехе выпускается боевой листок постом народного контроля, где критиковали бракоделов и лодырей. Их было мало, и боевой листок оружием сатиры и юмора боролся с ними и не безрезультатно. Так помогли встать на ноги совсем спившемуся Сергею Левину. Он даже выбился в передовики производства и неоднократно награждался значком «За отличную работу», – объясняла Нина Люсе, рассматривая основные показатели  бригад.
– К каждому празднику в цехе, я заметила, обязательно вывешивается стенная газета. Они все есть на сайте предприятия. Там отражаются события сборочного: поездки в подшефное хозяйство на уборку картофеля и помидоров, прополка грядок, работа на строительстве общежития и школы.
– Верно, – Нина поощрительно похлопала Люсю по плечу. – Завод – шеф школы этого микрорайона. Пристроили спортивный зал. Средства на строительство отпустил завод. Специалисты сами строили, так как там будут заниматься спортом их дети. Подрастающее поколение. Новые рабочие руки, которые так необходимы нам.
– Знаю, что на базе завода есть колледж, – Люся вспомнила свою учёбу.
– Да, наш теперешний начальник цеха закончил именно его. Затем, конечно, был вечерний университет и армия. Основная продукция завода – внутривенные дозаторы, медрегистраторы, ай-пады, калькуляторы, вычислительная техника, компьютеры, освежители воздуха, кондиционеры.
– Поражена такому огромному количеству предметов быта и ассортиментом, – вставила Люся предупредительно.
На самом деле в специально отведённом месте стояла уже готовая упакованная продукция. Постепенно готовые изделия отправлялись в  различные города и даже за границу, их место занимали другие. Инженерно-технические работники трудились без белых халатов, но если шли в цех тоже надевали белые халаты,  они требовали от рабочих чистоты рабочего места.
– Раз в неделю, обычно в субботу санитарная уборка помещения. Каждый рабочий моет своё место, – рассказывала замначальника.
Оказавшись в цехе, Люся стояла и удивлялась всему. Не таким она представляла себе завод. Кто-то случайно толкнул её. Она обернулась. Перед ней стояла высокая, русоволосая девушка в белом халате и шапочке. В руках у неё был раскрытый ноутбук, где вырисовывались чертежи и схемы. Девушка смотрела то на чертеж, то на уже изготовленную схему и сверяла, правильно ли выполнено изделие. Поэтому ничего удивительного, что она не заметила Люсю.
– Привет, можешь называть меня Люся. Я ваш менеджер.
– Хай, меня зовут Светлана Эренгельд.
Голос у Светы был низкий и мелодичный с небольшим акцентом. Позднее Люся узнала, что она была латышкой. С мужем приехали на  завод после окончания рижского технического университета.
– Мне хотелось бы знать, чем мне надо заниматься, – спросила новенькая.
– Сейчас я выполняю твою работу, то есть проверяю правильность изготовления и упаковку.
Света стала рассказывать, как это нужно делать. Муж Светы работал сменным мастером, но в другом цехе, у них было двое детей. Их она очень любила. Часто рассказывала о своих малышах: мальчике и девочке. Дети Светы  посещали в детсад «Солнышко» недалеко от завода. После смены подруги заходили в детский комбинат за детьми-погодками. Увидев маму ещё из окна, они  прыгали и смеялись. Люся подружилась со Светой. По характеру та была спокойная и уравновешенная, работала хорошо, со знанием дела и тоже помогала на первых порах. Занималась изготовлением схем, а Люся  следила, чтобы эти схемы и чертежи  внедрялись в производство без брака, связывала реальность с чертежами. До Люси эту работу выполняла Света, но с приходом девушки могла заниматься непосредственно инженерным трудом, то есть конструированием, изобретением нового. Все чертежи, сделанные Светой, проходили проверку у Разумова – старшего инженера, чьё рабочее место находилось в комнате, где был стол Уваровой. Когда возвращались в первый день домой после окончания смены, Света спросила  подругу:
– Люся, ты  замужем?
– Странный вопрос, нет.
– Тогда почему ты не выходишь?
И тут Люся впервые серьёзно задумалась, а ведь и правду ей уже двадцать шесть, у неё высшее образование, она симпатичная, умная, всё умеет: и готовить и стирать, и даже шить и вязать и глубокомысленно сказала:
– Когда-то обзаведусь семьей. Неужели всю жизнь жить одной. Отец не вечен. Возможно, ему осталось лет  десять, а то и больше, но годы идут и можно упустить их.
– Логично, – одобрила Света. – Тогда уже трудно будет найти человека.
Люся представила, что было бы не плохо, если бы Алексей сделал ей предложение. Его она знала достаточно хорошо. Тем более к нему привыкла и    вспомнила именно Алексея, а ни кого-то другого.
– В конце концов, решусь. Кто как ни Алексей будет верным спутником и помощником в жизни, поймёт и успокоит в трудную минуту, – размышляла вслух Люся, глядя на рядом идущую Свету.
– Да, надо решиться. И если он заговорит о замужестве, не отталкивай его, а   дай согласие и познакомь с отцом, если до сих пор не познакомила их.

6. Отец

Таня – частный детектив – позвонила Кирьянову, надеясь, что подполковник освободился от разбора текущих дел.
Он был после дежурства и сидел за столом в позе мыслителя Родена, стараясь принять правильное решение по захвату заложницы в лице частного предпринимателя Ивановой, чтобы, наконец, положить конец всем преступлениям мира. Её озабоченности хватило на всю неразбериху этого хитроумного преступления.
– Рад слышать. Как твои дела?
– Возьми пару своих гвардейцев, приезжайте арестовывать Скрипаля. Нашла у него во дворе, возле самой двери захоронение личного характера. Это и есть та самая пропавшая пару лет назад сотрудница почты – Наталья, извини, не помню фамилии, а на кухне под плитой валялись истлевшие квитанции из ломбарда на сумму ограбления.
– Этот висяк у нас давно лежит в архиве. Но как скажешь, срочно выезжаем. А где сам хозяин кладбища?
– Сидит у меня под наблюдением. Огнестрельное ранение в руку положило конец вандализму и кровопотери. Думаю, что, и смерть матери Натальи,    Екатерины Вдовиной его рук дело. Доказательства минимальные, но по группе крови, оставленной им на скатерти и ножевым ранениям жертвы можно доказать, что он виновен. У него здесь масса всяких ножей и даже есть массивный топор и молоток одновременно. Надо доказать, что его вина непререкаемая, и тогда он сам расколется во втором преступлении, дабы сократить себе срок чистосердечным признанием.
– С таким арсеналом, полагаю, у него будет над чем подумать в течение жизни, – Кирьянов выключил телефон и компьютер одновременно и вызвал через дежурного, который находился тут же в лице старшего лейтенанта полиции Гарика Папазяна – давнего поклонника Тани, подкрепление.
Кирьянов отбыл вместе с двумя омоновцами на место проживания Жеки.
Затхлость помещения, не смотря на прохладный день, вызвала омерзение у соседской кошки, которая царапала забор, когда минут через десять Кирьянов вошёл во двор этого одноэтажного, частного, многоквартирного муравейника.
Завидев пришельцев, кошка опрометью бросилась бежать в противоположную сторону и оказалась как раз рядом с Таней, проскочив между ног двух высоких патрульных из отдела особо важных преступлений и самим подполковником,  стала выгибать спину и топорщить хвост, чтобы её погладили.
Таня взяла на руки голодное животное и, погладив, отбросила к миске, в которой кроме пустого донышка появились кубики «Вискас», так как  сыщица положила туда прихваченный с собой корм, и в присутствии понятых они принялись писать отчёт о проведённом задержании.
Понятыми оказались соседи, которые ничего не видели из своих домов с высокими заборами, но слышали часто угрозы в свой адрес от этого лохматого недочеловека.
На машине с мигалками, подозреваемого в особо тяжких преступлениях с отягощающими обстоятельствами, соседа отвезли в полицию и оставили до полного выяснения обстоятельств дела.
Оттуда через минут десять, когда сделали ему новую перевязку и запись в книге постоянных клиентов этого серьёзного учреждения, отправили в камеру предварительного заключения  службы надзора – ФСН.
Через максимум неделю, когда его вина во втором преступлении будет доказана, его отправят, откуда он пришёл, то есть в камеру ждать суда. Это будет продолжаться, пока он не признается во втором злодеянии.
Вещественные доказательства появятся, как только найдут свидетелей, которых окажется в последствие более, чем достаточно, так как все видели и даже слышали крики, но побоялись выйти из почтового отделения.
 Весь фарс относительно денег был продуман Жекой заранее, но плохо спланирован, поэтому он решил убить обеих и дочь, и мать с протяженностью два-три года, чтобы отомстить за недополученную прибыль и спланированный им самим грабеж почты. Та сотрудница, которая сошлась с ним, и по чьей вине произошёл пожар, должна была выплатить в кассу учреждения, взятые ей деньги за ложные сведения о происхождении очага возгорания.
Для Люси эта история стала назидательной и она боялась выходить на улицу даже в шесть часов, когда заканчивала смену, и брала с собой в провожатые то Свету, то Алексея.
Весь сентябрь для Люси пролетел незаметно. Работа по сменам, вечерами чтение, телевизор. Погода стояла изумительная. На прилавках магазинов и рынках было много фруктов и овощей. Раннюю осень Люся особенно любила.  Было совсем не жарко, но все были одеты по-летнему. После жаркого лета как-то легче дышалось, и каждый втайне подумывал о предстоящей зиме. Что она принесёт…
Особенно хороши были вечера. Люди выходили на прогулку в парки и скверы. Кое-где можно было заметить жёлтый лист. На клумбах как-то по-особенному пахли душистый табак, бархотки, георгины, циннии. Казалось, они хотят напоить воздух своим последним, уходящим ароматом. Все краски лета поблекли. Ранняя осень окрашивалась в свои цвета – багровый, оранжевый, жёлтый, коричневый.
Люся стала выходить на вечерние прогулки с Алексеем. Он обычно звонил ей, и они встречались в сквере, недалеко от дома, на скамеечке. Долго беседовали. Алексей рассказывал о работе. На заводе они практически не виделись. Иногда в перерыв, когда их смены совпадали, ходили вместе в кафе обедать. Отношения их улучшились. Он регулярно звонил, и она с радостью встречалась с ним. Делились своими амурными планами, впечатлениями, которые возникали у них постоянно.
В одну из встреч Люся выглядела очень милой и забавной:
– Сегодня ты, как  в  вечер нашего знакомства. Платье тебе к лицу, – он вспомнил день, когда они получили премию и решили под видом дня рождения отметить этот факт.
– Поразительно, я тебе нравлюсь? – Люся усомнилась в его искренности.
– Конечно, об этом даже не может быть и речи. Стал бы с тобой встречаться, если бы ты мне была не интересна?
– Мило! Но иногда кажется, что ты встречаешься со мной просто из-за того, чтобы как-то убить время. А была бы здесь я или кто-то другой тебе безразлично. Может быть, ты купишь себе какую-нибудь породистую собаку, будешь гулять с ней вместо меня, – голос Люси стал резким. – Да ты меня не слушаешь!
– Ты во многом не права. Хочешь меня обидеть, если так говоришь. Неужели заслужил подобные слова, – он взял её руку и поднес к своим губам.
Она не убрала. Ей был приятен его приступ нежности. Но показалось, что он делает это как-то по обязанности и ему совсем не хочется её целовать. И, вообще, не следовало с самого начала затевать эти встречи, если он к ней равнодушен. Он вежливо продолжил:
– Ты мне нравишься, и я хотел бы быть с тобой всегда вместе. В те часы, когда мы остаемся наедине, разве стоит терзать друг друга недоверием. Ты зря нервничаешь. Не стоит ссориться из-за пустяка.
Она поняла искренность слов Алексея и уже раскаялась, что не поверила ему. Хотела успокоить и как-то подбодрить друга, но слова не шли в голову. Тут она вспомнила, что  решила познакомить его с отцом.
– Хочу представить тебя  моему папе. За время нашей дружбы ты несколько раз был у меня дома, но так до сих пор не знаком с ним.
Алексей улыбнулся. Видно было, что ему понравилась идея знакомства.
– Если ты настаиваешь, я не против, – он оттаял. – Но меня обижает, что ты мало интересуешься моими родственниками.
– Почему ты так решил? Хочу поддержать тебя и отвлечь от забот.  Купила отцу рубашку, галстук и запонки в столичном гипермаркете и тебе отличный подарок. Мечтаю познакомить вас поближе. Ваши вкусы совпадают. Видела красивые пояса из кожи змеи по высокой цене. Вот смотри, – она достала из сумки коробочку и протянула Алексею. – Нравится?
Алексей развернул целлофан, открыл красивую, синюю, блестящую из пластика коробку, взял в руки ремень, отдал ей коробку, а сам раскрутил пояс. В руках у него сверкнула шкурка чёрной гадюки, а на месте глаз были две кнопки. Он примерил пояс.
– Ок, буду носить, – он снял пояс и спрятал обратно в  упаковку. – Зайка!
– Открой мне секрет, как продвигается расследование? Но поскольку ты молчишь, значит, не хочешь  говорить, – она положила свои руки ему на плечи.
– Следствие закончено. Кирьянов передал дело в прокуратуру. А я не говорил о нём потому, что, когда встречаю тебя, любуюсь тобой и забываю всё.
Люся на минуту задумалась. Подарок обошёлся ей в баснословную сумму – $300. Алексей  увидел, что на глазах у неё появились слезы.
– Что касается остального, то ты всё знаешь. Мне самому пришлось пробивать себе дорогу, без чьей-либо помощи.
При этих словах приятеля она густо покраснела, ей казалось, что он едва ли сам умеет готовить пищу, осознала, почему он всегда так спокоен, его трудно вывести из равновесия. У него своё особое, сложившееся мнение. Она почувствовала себя такой маленькой, совсем ребёнком по сравнению с ним и  решила отложить знакомство с отцом до более удобного случая, который незамедлительно представился.
Обычно отец возвращался с работы усталый и вряд ли бы отнёсся положительно к знакомству. По воскресеньям он как правило отдыхал: читал или слушал инсценировки пьес и не одобрил бы выбор дочери. Он свыкся с мыслью, что она одна, и ему не понравился бы замысел Люси выходить замуж, тем более что её здоровье, как считал отец, «не позволяло тянуть на себе весь воз домашних дел и ухаживать за мужем». Словом пока надо было подождать.
В начале октября, когда Люся уже совсем решила похоронить мысль о знакомстве отца с Алексеем, а следствие окончательно запуталось в бумагах, кто же главный обвиняемый в убийстве родственницы Алексея, отец предупредил дочь:
– Через три дня у меня будут отгулы за работу во вторую смену. Так что не беспокойся, когда буду возвращаться домой позже обычного. Замещаю заболевшего учителя истории.
Люся подсчитала, что следом за отгулами последуют суббота и воскресенье. Значит, день знакомство можно назначить на пятницу, так как отец не любил никаких гостей в выходные дни. Итак, решено. Теперь осталось предупредить Алексея о дне и часе, чтобы он не намечал никаких других мероприятий на пятницу.
В четверг Люся позвонила ему на работу договориться о встрече, она была во вторую смену. Он долго не брал трубку, вероятно, была срочная работа.
– Алло, я слушаю, – произнес он чётко и ясно. – У меня срочное задание, надо выполнить до обеда. Отлаживаю новое оборудование, присланное из Германии.
В трубке что-то затарахтело и было трудно разговаривать.
– Завтра приходи ко мне часов в семь вечера. Отец будет дома, и я познакомлю вас. Но, пожалуйста, не опаздывай, так как уже предупредила отца, – соврала Люся, – отец не любит, когда опаздывают.
– Ок, буду ровно в семь.
– Договорились, – Люся отключила телефон и с облегчением вздохнула.
Она ещё не предупредила отца, но надеялась это сделать. «Всё равно скажу, пусть даже у него будет плохое настроение», – постановила она про себя.
Рабочий день пролетел незаметно. Внедрялась в производство новая микросхема, разработанная Светой Эренгельд, и приходилось постоянно держать под контролем, как шло изготовление изделий на конвейере.
К обеду у Люси немного разболелась голова. Пчелиное жужжание электромоторов и ламп дневного света, к звуку которых она уже успела привыкнуть, оборвалось.
Люся стала листать Интернет. Внедрение схемы шло медленно. Не все рабочие сразу поняли, как нужно производить сборку. Особенно тяжело было молодым. Опыта у них было маловато, освоение новой технологии отнимало   больше времени, чем та же операция у опытных работниц.
Конвейер – дело не простое. При заминке или поломке  на одном столе шла задержка всего хода рабочего процесса. В тот день ай-падов собрали меньше, значит и заработок рабочих будет меньше, но с освоением последней операции будет произведено изделий больше, и это окупит временный сбой.
Ещё в университете Уварова уделяла физике больше внимания, чем математике. И столкнувшись на деле с незнакомыми явлениями, ей приходилось неоднократно обращаться в Интернет. У них в отделе было достаточно литературы по электронике и ей не представляло большого труда  осмыслить что-то неясное.
Вернувшись с работы домой, она решила сразу сказать отцу о своём намерении. Отец был занят, как обычно, чтением книг. Он водил пальцами по листу из плотной бумаги с большим количеством дырочек. Люся зашла к нему в комнату.
– Папа, завтра к нам придёт мой хороший знакомый – Алексей Измайлов. Мы работаем вместе на заводе. Он скромный и симпатичный. Возможно, выйду за него замуж. Хочу, чтобы он тебе понравился. Будет ровно в семь.
– Если хочешь нас познакомить, Люсенька, я не возражаю. Мне интересно,  с кем ты проводишь свободное время. Полагаю, Алексей мне понравится. Ты говоришь, вы вместе работаете на заводе?
Отец говорил медленно, делая остановку после каждого слова, чтобы то, что он говорит, лучше доходило до слушающего.
– Да, он мастер-наладчик в другом цехе, закончил колледж и собирается учиться дальше. Талантливый и успел внести два рацпредложения.
«Итак, дело сделано, отец предупрежден», – на душе у неё стало легче. «Надо подумать, как лучше встретить Алёшу. Приготовлю что-то вкусненькое, выглядеть хорошо, чтобы под глазами без тёмных кругов. Он внимательный и сразу заметит, если буду иметь уставший вид. Прическа в парикмахерской, во-первых, займёт массу времени, а во-вторых, буду иметь слишком официальный вид». Решено было сделать перманент дома самой.
В пятницу она работала в первую смену. В начале рабочего дня к ней подошел Александр Дмитриевич.
– Вижу, Уварова, ты справляешься со своими обязанностями, если дело так пойдёт дальше, то квартальная премия нам обеспечена. Так держать, молодец!
Торопов одобряюще похлопал её по плечу. Ей сразу захотелось  петь. Потом подошла Нина Васильевна со строгим видом.
– Ты сегодня выглядишь очень симпатичной.
Люся смутилась. Корбутова, заметив смущение Люси, поспешила оправдаться.
– Я, как только тебя увидела, сразу поняла, что мы сработаемся. Вот посмотри, – Корбутова показала Люсе на ноутбуке дополнительные поправки к схемам. – Обрати внимание на пометки красным цветом.
 – Если будут возникать вопросы, обращусь к Разумову.
– Да, это его изменения.
*   *   *
После работы Люся зашла в супермаркет и купила бутылку водки, сухого болгарского вина и кое-что из продуктов. Надо было купить фруктов. В овощном отделе купила перец, рядом лежал виноград и арбузы. К ней подскочил седобородый старик.
– Что, арбуз выбираете? Возьмите вот этот, наверняка спелый, – старик указал на большой арбуз, лежащий неподалеку от неё. – Вот, обратите внимание, хвостик у него сухой, значит спелый. И постучите.
Люся несколько раз стукнула по арбузу согнутым указательным пальцем, арбуз зазвенел, как будто внутри было пусто. «Да, действительно, старичок прав. Этот арбуз спелый».  Всё, что необходимо было куплено, она заплатила за фрукты и вышла из магазина. Нести было тяжело. Она вызвала такси, успокаивая себя мыслью, что Алексей оценит её заботу, да и отцу хотелось сделать приятное.
Приготовление ужина не отняло много времени. Часам к шести  банкет был готов.
Она пожарила картофель с луком и мясом. Мясо готовила как для шашлыков, отмачивала заранее в воде с уксусом. Накрыла белую скатерть, поставила рюмки для вина и водки, фужеры для воды, тарелки для второго и   салаты. В центр стола поставила вино и фрукты. Затем положила ножи, вилки и салфетки к каждой тарелке. Теперь надо было переодеться и причесаться.
Люся надела гламурное, светло-розовое платье с белыми хризантемами от Piero Moretti. Тонкий пояс подчёркивал линию талии. Волосы заколола черепаховым гребнем, приколола сапфировую брошь своей мамы, белые итальянские босоножки, французские духи «Нина Ричи» завершили образ.
Раздался звонок в дверь. Люся бросилась к двери и, не спрашивая, распахнула. На пороге стояла соседка по лестничной клетке – пожилая женщина в цветном халате с маленьким, дрожащим, серым котёнком на руках.
– Люся, тебе случайно не нужен котёнок? – прошептала она.
– Нет, Надежда Сергеевна.
– Ладно. Прости, Люся, какие у тебя изумительные духи. Где ты их купила?
– В Москве, – девушка начинала злиться на назойливость соседки. –Извините, сейчас иду в театр, – она не знала, что ещё соврать, поэтому не интеллигентно закрыла дверь прямо перед самым носом гостьи.
«Осталось себе котёнка завести для полного счастья», – подумала она и посмотрела на часы.
Через десять минут в дверь снова позвонили. На пороге стоял Алексей с красивым букетом хризантем. Новый синий костюм, коричневые ботинки,   белая с синей полоской рубашка, синий галстук с коричневыми штрихами от Mastai Ferretti. Он причесал рукой волосы и протянул ей букет.   
– Поставь, пожалуйста, в вазу, – его слова вызвали у неё симпатию.
Она пропустила гостя в прихожую, где он взглянул самоуверенно в зеркало.
– Можешь не волноваться, отца зовут Николай Николаевич. Постарайся быть  вежливее с ним.
Она провела Алексея к столу, усадила рядом с отцом.
– Люся мне говорила о тебе. Налей всем чуть-чуть. Хочу выпить за знакомство.
Она поставила цветы в тонкую, металлическую вазу турецкого производства посередине стола, сама присела рядом. Алексей разлил вино по рюмкам и, подняв свой фужер с шампанским, сказал приготовленную заранее речь:
– Хочу слова, – он изрёк. – Ваша дочь мне нравится, мы вместе работаем, собираемся пожениться.  Выпьем за нашу дружбу!
– Алексей, ты что-то рано заговорил о замужестве, я не дала согласия, – перебила его Люся торжественно. – Помолвка дело хорошее…
– А мы тебя спрашивать не будем. Пойдёшь с ним и всё, – опередил её отец.
Она не ожидала, что сговор произойдёт так быстро. «Даже лучше, что тянуть», – подумала она, а вслух чуть слышно сказала:
– Я не возражаю, Алексей мне нравится. Лучшего друга и спутника жизни мне и не надо.
– За это и выпьем, – поддержали все радостно.
Люся включила приёмник, и заиграла плавная мелодия. Она ухаживала за отцом, накладывая салат, затем второе. Алексей тоже не страдал плохим аппетитом.
– Оказывается, Люся, ты  прекрасно готовишь, – похвалил Алексей. – Кушай сама. Это я плохой кавалер, не умею ухаживать, – он взял её тарелку и положил туда немного салата и второе, налил водки каждому и радостно произнес:
– За встречу!
Музыка звучала. Алексей ухаживал за всеми. Пригласил девушку на танец и подлил будущему тестю в рюмку.
– Не буду мешать молодым, – проговорил отец и ушёл в свою комнату.
Пара танцевала и не заметила, как отец покинул их. Они забыли, что завтра идти на работу, мелодия полностью захватила пространство, и они стали целоваться и обниматься.
– Скоро поженимся, ты не возражала бы? – Алексей галантно спросил, надеясь на комплимент в свой адрес, так как костюм, купленный им самим в Италии за евро той же фирмы, что и галстук, обошёлся ему в приличную сумму.
– Нет. Я дала согласие, – ответила она, наслаждаясь интимной обстановкой.
– Ты знаешь, я очень самолюбивый человек, подумай, как следует, могла бы ты со мной ужиться?
Её задели слова парня. Он пробыл у Люси до десяти часов. Они допили шампанское, несколько раз танцевали. Вначале одиннадцатого Алексей сказал:
– Доказательства собраны. Скоро суд. Подполковник Кирьянов советует тебе тоже прийти, чтобы подтвердить, что ты была на почте в день инкассации.
– Надо, так надо, приду. Передавай привет сыщице Тане Ивановой.
Алексей надел пиджак, который пришлось снять, так как ему стало жарко.
Молниеносно исчез из квартиры, а она вышла на балкон, чтобы увидеть, как он выйдет на угол. Через минуту он появился, остановил свободное такси, сел в машину и уехал. Она долго стояла на балконе, провожая Алексея задумчивым взглядом. Ей взгрустнулось.
«Ну и что, Алексей не Ален Делон, но меня любит, значит, и я его люблю». Она вспомнила стихи, написанные своей подругой, посвящённые ей, и открыла поэтическую тетрадь. Наверху было ярко выведено, а рядом стояла роспись автора:

  Другу
 
Жизнь своё сказала слово. Мы простились  быстро слишком.
Так зачем мне думать надо о тебе, как друге старом?
Наши праздники и будни будут помниться другими,
Расстались, ну что ж до свиданья. Мы вас никогда не забудем!
Исписано столько талмудов. Прочитано много томов.
Твою не узнаю кончину. Забуду и я мир покину.
Те ветры, что дули навстречу, исчезли в ночи навсегда.
Расплавили быстро свечу. Остались одни холода.
Открыть бы окно широко. Вдохнуть старой дружбы бальзам…
Всё бывает в этом мире. Тебя никому не отдам.
Девушку разозлили эти строки Стала листать тетрадь дальше, стараясь найти что-то соответствующее настроению.
Наконец, остановив свой взгляд на забавном стихотворении, прочитала вслух, встав в позу перед зеркалом, изображая  поэта:

Свадебный букет (басня)
Трезвонят, свадебный букет
Хранит невесту от возможных бед.
Пусть эта истина не нова,
Другого нет у нас улова.
Смельчак косой нашёл богатую волчицу.
Ему бы не поверить в эту небылицу.
Но плут был слишком жаден,
И звон монет ему отраден.
Ему бы позабыть и отказаться,
Он побежал в любви ей объясняться.
«Волчица, душка, стань моей женою!
И не расстанемся вовеки мы с тобою.
Мы будем жить в довольстве и достатке,
Любви у нас не будет в недостатке».
Волчица пасть от удивления открыла
И бедного зайчонка проглотила.

Люся рассмеялась иронии и юмору и прочитала далее:

Разговоры
Лишь наступит день опять, разговоры нам мешают.
Там реки пускаются вспять, здесь спорить никак не кончают.
Разговоры, наговоры, уговоры, причитанья…
Почему одни страданья, точно зная наперёд,
Промелькнёт неделя снова, мы берём взамен хлопот?
Забывая наставленья, говорим нравоученья?
Политика, музыка, спорт. Отныне всё стало единым.
Кто был в загоне, тот умами правит и миром.
Заветы, наветы, утраты…
Всё это не для зарплаты.
Когда же смолкнут фанфары,
Упрямо мелькают фары.
Заманчиво светят витрины.
Какие прекрасные джины!
И сколько они берут
Для кадров круговорот?
Будни, праздники, концерты, суета и прагматизм.
Ах, зачем давать советы?! Все подумают кубизм.
Перелистывая  тетрадь, отыскивала наиболее яркие и красочные моменты.
Настроение значительно повысилось, и она продолжила чтение, забывая о времени. Ей понравился слог и рифма, но особенно восхитило, что стих напоминал кубок.
Мысленно поставила в это стихотворение-вазу цветы  преподнесенные Алексеем.
Она, как математик и программист, была знакома с точным количеством знаков, необходимых для написания стихов и стихосложения. На основе счисления математических формул  могла бы легко создать и более сложные фигуры, чего легко добиться, следуя математической логике.
Но Люся разочаровалась, когда взяла следующую страницу и поняла, что стихи посвящены именно поклоннику-рыцарю в шлеме.

Современные рыцари
Кто вы? Судьбы верстальщики?
А может вы строители, вселенной укротители!
Возможно, вашим именем назовут
Корабль, парк или институт.
Ты, рыцарь будущего, стоишь предо мной такой красивый и немой.
В делах и мыслях мне понять пора, в чём сущность бытия.
Забыть печали до утра, пусть звучит гармония!
Все звёзды соберу в ладонь и брошу их тебе под ноги.
И с синей гривой белый конь уйдет с моей дороги.
Ему я ласково скажу быть верным до конца.
Лишь только гриву привяжу и не спрошу венца.
Успею ли созвучья все
Полнее передать в словах?
Иль окажусь в помощниках,
Гуляя по росе?
Убрав забрало и пищаль. Тебе неведом страх.
Вот истинно живая сталь. Прославится в веках!

Такой цветистый вазон понравился ей больше и вдохновил позвонить Алексею. Она набрала номер, но тут же сбросила.
Осенний вечер навевал воспоминания о посещении полиции, допросах, подписании бумаг, встрече с обвиняемым, частной сыщицей и полицейскими.
Лёгкий ветерок шевелил листву на улице, и, казалось, листья рассказывают друг другу что-то важное и интересное. У неё разболелась голова.
Она выключила музыку, собрала со стола, вымыла посуду.
Закончив дела по хозяйству, заглянула в комнату отца, где они иногда встречались с Алексеем. Отец спал сном праведника. Она закрыла дверь.
Взяла первую, попавшуюся в руки, книгу и принялась читать, пытаясь найти в ней ответы на волновавшие вопросы. Она читала «Хождение по мукам» Толстого уже не в первый раз и некоторые места знала почти наизусть.
Мысли постоянно перескакивали на стихи своей подруги, и эта поэтическая тетрадь волновала всё больше и больше. Она отложила Толстого в сторону, и  взгляд упал на другую страницу.
Люся сосредоточенно прочитала:

Усталость
 Устали руки и ноги, болит голова от молвы.
     Какие крутые дороги. Мне не сносить головы.
         Как будто розовый букет, подаренный однажды,
     Несу мечту немало лет томительной надежды.
          Застыли звуки и слова, исчезли призраки в ночи.
И вот уж повести глава под музыку звучит.
                Как много пестроты вокруг, забот и песен и щедрот.
               Так, что меня пугает вдруг, толкая, в сторону несёт.
                Ведь праздник будет впереди – прекрасный и такой чужой.
       Но я скажу себе: «Иди. Настанет день и твой».
                Мне  много ль надо? Отложу лишь ручку,
             Все муки Танталового ада хотят устроить взбучку.
                Рука пиши, а мозг работай, задирой интересней жить.
                Усталость ответит: «Что ты, тебе уж некуда спешить!»

Философией она увлекалась в пределах программы кандидатского минимума, но эти строки задели за живое.
Пример комплексного ортопедического лечения своего морального облика она возложила на стихи, надеясь впоследствии обращаться к ним по мере появления вопросов в личной жизни.
Но насущных, житейских проблем прибавлялось с катастрофической быстротой… Они расширяли пространство и ухудшали взаимоотношения предметов внутриплазменной действительности, облегчая внесения поправок в ритуал следствия и возбуждения уголовного дела для внутривидового медицинского обследования всех сотрудников почты, чтобы добиться их полного оправдания.
7. Счастливые часов не наблюдают

В тот день Таня Иванова раскладывала на столе свои кубики и выпали цифры, значение которых подтверждало правильность действий относительно убийцы сотрудниц почты. Впереди его ждал длительный срок, но у Алексея были к нему вопросы, поэтому она позвонила и пригласила его прийти в управление на очную ставку со свидетелями и криминалистом, чтобы доказать вменяемость Жеки. Заодно выяснить, кто виноват в убийстве второй жертвы. Ордер на арест и обыск она уже использовала в этих перипетиях судеб.
На следующий день Люся работала с энтузиазмом. Контакт с Алексеем у неё был найден, не сегодня-завтра они собирались пойти сочетаться браком.  Она хотела заняться собой, выглядеть привлекательной. Поход по магазинам отложила на воскресенье. Весь рабочий день вместо схем и чертежей в голове вертелись фасоны платьев, обуви и пальто. Приходилось внимательнее смотреть в компьютер, чтобы понять, какие внесены изменения.
Подошла заместитель начальника цеха, по-хозяйски разглядывая современный интерьер конструкторского отдела:
– У тебя уставший вид. Старайся. Если ты больна, иди, лечись.
– Чувствую себя прекрасно, – приукрасила  Люся своё самочувствие.
Нина Васильевна отстала. Люся посмотрела на часы: до перерыва оставалось два часа. Она не хотела расслабляться, собралась с мыслями, надеясь, что Торобов не заметит переутомления и не сделает замечания.
– Света, действительно у меня усталый вид? – спросила она подругу в кафе.
– Что-то есть, – назидательно проговорила  коллега, надеясь на продолжение.
– Я вчера познакомила своего жениха с отцом, и мы засиделись немного.
– Полагаю, что ты собралась выходить замуж, так? Кто он? Ты беременная?
– Нет, кажется. Он – Алексей Измайлов – мастер-наладчик  десятого цеха.
Люся тяжело выдохнула, Света поняла, что она что-то переживает, но расспрашивать дальше не стала. После обеда девушки прогулялись по парку около завода. Светило солнышко, было тепло и тихо. Не хотелось идти в цех. Но работа есть работа. Домой возвращались вместе.
– Люся приходите ко мне в воскресенье в гости, как-нибудь поедем большой компанией на природу. Будут сослуживцы мужа и кое-кто из родственников. Возьми своего жениха с собой.
– Постараюсь прийти. Хочу сшить себе новое платье или заказать у Armani или Valentino, чтобы быть во всеоружии.
По дороге они зашли в супермаркет и купили много вкусных вещей: консервы, сыр, копченую колбасу, кофе, парную телятину, коньяк Хеннесси, конфеты. Обратно шли пешком. Листья на деревьях потемнели и покрывали асфальт лёгким, жёлтым, кружевных узором. Клумбы и цветники в парках потеряли свою летнюю законченность и яркость, но были не менее привлекательные для пытливого взгляда художника. У девушек было радостное настроение.
– Как всё здорово, получается, – наивно рассуждала Люся, – дружба Алексея, твоё приглашение, интересная компания, бардовские песни под гитару.
– Дорогая, ты ещё не видела моего мужа и детей.
– Знаешь, если у меня будут дети, когда мы поженимся с Алексеем, то они станут такие же славные как твои, – похвалила Люся.
К вечеру Алексей не звонил. Это огорчило, но она знала, что он позвонит позже после срочного дела или заплыва в заводском бассейне. Она восхищалась его атлетическим сложением, слышала от него, что он употреблял анаболики на основе пантов оленей.
Действительно ходить по магазинам ей одной было скучно, хотелось с кем-то посоветоваться, выбрать дорогую ткань на свадебное платье и раскроить купленный отрез.
Выкройку взяла из журнала мод, отнесла портнихе, заядлой сплетнице. Через два дня платье было готово: очень элегантное, ниспадающее со складками.
Оставалось только решить, какой длины сделать платье: удлиненное или чуть за колено. «Удлиненные платья в этом сезоне в моде, но так как ноги у меня ровные, мне можно сшить чуть короче», – рассуждала она, разглядывая себя в зеркало. Так и было решено.
Личная жизнь всегда вызывала зависть подруг, но их связи как-то мало интересовали, за исключением некоторых деталей интимного характера.
Чему она отдавала предпочтение, это реакция партнера на измену. Постоянные модификации в расписании занятий и свиданий с едва уловимым женихом или преподавателем вызывали в ней раздражение и ответную реакцию окунуться в релаксацию или выехать на край света типа Италии или Кипра, где никого бы не было, кроме солнца, моря и фруктов.
Когда позвонила Алексею, он не отвечал. Решила, что заболел, и ей придётся идти к Свете одной. Она примеряла украшения мамы и восхищалась вкусом: серебряное колье с аметистовыми вставками, сделанное из старинных монет, как цыганское монисто, выглядело восхитительно.
Она хранила это в своём сейфе в виде англо-русского словаря в шкафу, о чём знал только отец. Там же лежало несколько сотен долларов в пачке, дорогое кольцо с брильянтом, серьги и кулон с сапфировыми вставками.
Люся позвонила Алексею ещё раз через два часа, но его так и не было. «Значит, он не выйдет на работу. Праздник будет сорван», – думала она.
Тот ноябрьский рабочий день был сложным. Им предложили билеты из профкома в филармонию прямо на территории актового зала завода. Все с радостью согласились и побежали в перерыв причёсываться в парикмахерскую.
Люся тоже предварительно посетила Салон красоты и уложила волосы в модном стиле. На торжественном собрании объявили о премии за помощь подшефному хозяйству в уборке урожая. Директор предприятия поздравил всех присутствующих с успехами, пожелал всего самого наилучшего в труде и в личной жизни, были вручены грамоты и ценные подарки передовикам.   
Следом за торжественной частью был концерт, который продолжался не долго. Во время концерта она случайно заметила во втором ряду Алексея.  Люся хотела, чтобы концерт закончился как можно быстрее. Всё внимание переключилось на Измайлова. Через полчаса, после аплодисментов все поднялись с мест и стали проходить к выходу. Она ждала пока Алексей подойдёт ближе, позвала его. Он обернулся, увидел Люсю, глаза её сияли, и он улыбнулся. Выглядел, как никогда, элегантным, и она подумала: «Жаль, что мы знакомы так мало. Почему не встретила его раньше?»
– Меня пригласила моя сотрудница Света Эренгельд к себе в гости. Пойдёшь со мной в качестве жениха?
Вместо ответа он непроизвольно обнял её. Она вся сжалась и притихла.
– Если не возражаешь, в воскресенье встречаемся в шесть у меня дома и едем к Свете, – произнесла Люся, волнуясь.
Алексей кивнул в знак согласия. Ей сделалось так хорошо и радостно, что захотелось расцеловать его, и она едва сдержалась. Домой шли вместе, восхищаясь иллюминацией на заводской территории.
– Мне проводить тебя? – он спросил Люсю в гардеробе, подавая ей плащ.
– Проводи, – коротко ответила она. – Прекрасно выглядишь! Подстригся?
– Разве заметно? – млея от удовольствия, ответил Алексей.
Вечером было прохладно, и Люся куталась в тёплый шарф. Румынские перчатки она спрятала в коричневую, лаковую сумочку под цвет длинных сапог. Алексей держал руки в карманах светлого, английского плаща от Poul Richard. Шли молча.
Опавшие листья шуршали под ногами, и кое-где был виден ледок. Они пару раз прошли мимо дома, возвращались и опять проходили мимо.
Так они гуляли до тех пор пока не стемнело. Разговаривать не хотелось, лишь обменивались мало значительными фразами. Наконец,   остановились около подъезда, она подняла на него глаза и нежно проговорила:
– Знаешь, кажется, мы стали с тобой родными.
Алексей наклонился и поцеловал впервые в губы. На улице было тихо, прохожих не было,  расставаться не хотели. Она опомнилась и строго сказала:
– Мне пора. Жду тебя ровно в шесть.
Её каблучки застучали по асфальту. Он постоял ещё минуту и поспешил домой. Гулять по ночному городу было страшновато. «Жаль, что мы расстались. Наверно я напугал, надеюсь не до смерти, она так быстро убежала. Будет рада моему присутствию как и сегодня, когда мы встретимся на заводе».
До дома решил идти пешком. Изредка попадались влюблённые пары, и он размышлял: «Почему Люся ушла? Может быть, она вспомнила, что ей что-то надо сделать, возможно, отец болен. Даже не поинтересовался, не спросил у неё об отце. Любая девушка поступила бы именно так, просто я невоспитанный нахал, не умею ухаживать за девушками».
Алексей вспомнил детство. Вспомнил как мама по воскресеньям пекла блины. Он ел  их со сметаной и с вареньем сразу. Варенье текло по рукам, так как накладывал на один блин больше сметаны, чтобы наесться. Мама ругала его, что он весь перепачкался, и он вместо того, чтобы пойти, помыть руки, вытирал их об себя и затем начинал плакать, поняв, что перепачкал воскресную одежду.
Она переодевала его, и Алёша выбегал на улицу уже в старых брючках и рубашке, где ждали друзья: такой же белобрысый, как он, Сергей и рыжий Вовка. Они были в ещё более старых брючках и рубашках, и  втроём начинали гоняться по улице в поисках новых развлечений.
Дома Алексей как обычно поужинал в одиночестве, убрал посуду, аккуратно стёр со стола и лег спать. Ноябрьское утро было на редкость туманное и холодное.
Алексею долго не пришлось собираться. У него всё было готово заранее. Костюм и рубашка отглажены, ботинки начищены. Надушился одеколоном, подаренным  невестой, надел плащ и вышел.
Было промозгло. Он заторопился. В восемь подошёл к заводской проходной, где толпился народ. Начальник отдела кадров вручал новые пропуска делегации из КНР.
Алексей заметил Люсю. Видимо, она пришла раньше и стояла, дожидаясь его.
Выглядела необыкновенно в красивом, светлом пальто, меховой шапочке и коротеньких, кожаных ботильонах на каблуке от Prada. С ноутбуком в руках. Алексей окликнул. Она обернулась,  подошла к нему и улыбнулась.
– Как настроение? – поинтересовалась она машинально.
– Прекрасное, – он ответил чуть с хрипотцой и переспросил: – А у тебя? 
– А у меня лучше всех. Папа вспоминал тебя и передавал привет. Приглашал  в обязательном порядке в гости.
– Буду. Мы же договорились встретиться сегодня у тебя в шесть. Я не забыл.
Заводская колонна служащих, спешивших на производство, напоминала бурлящую, разноголосую реку. Кто-то стоял и ждал своих друзей. Слышались певучие, женские голоса. Настроение было приподнятое.
К ним подошёл Торобов. Он давно присматривался к Люсе, и она ему явно нравилась. Они втроём прошли через вертушку и зашли каждый в свой цех.
После работы Люся встретила Алексея в его цехе, она немного  волновалась.
– Ты очень устала? – спросил он, когда они собрались идти к остановке.
– Да. Хотелось бы посидеть где-нибудь отдохнуть, – она тяжело вздохнула.
– Пойдем ко мне. Я живу недалеко отсюда, в десяти минутах ходьбы.
– Ну что ж, не возражаю.
– Хорошо, нужно купить что-то. Пиво будешь? – пошутил он.
 Они зашли в ближайший ларек и купили обычный набор еды на ужин, начиная  с сосисок и картофеля и кончая сливочным маслом.
Алексей жил в девятиэтажном доме на шестом этаже, в однокомнатной квартире. Комната была небольшой, но уютной. Обстановка: диван, письменный стол, два стула, две книжные полки, кресло.
На стене висела репродукция картины Пикассо  «Голубка», на полу лежал палас светло-коричневой расцветки. Вся комната была выдержана в коричневых тонах – гардины на окнах и обивка мебели. Книг у Алексея было много. Они лежали везде: на письменном столе, на полу, на подоконнике.
Было заметно, что чтение в его жизни играло главную роль, в основном фолианты технического содержания: по стали, металлам, станкам и автоматике. Художественная литература: приключения, детективы и военные мемуары.
– Люся, хочешь чаю? – спросил  Алексей, когда она прошла в комнату.
– Конечно, хочу. Я замерзла, надо немного отогреться, что-то похолодало на улице. Наверно в этом году рано выпадет снег.
– Знаешь что, у меня есть суп и жареный картофель с колбасой, давай пообедаем как следует. Пойдём на кухню, – предложил он воодушевлённо.
Она прошла за ним на необычайно чистую и уютную кухню.
Пахло чем-то вкусным. Мебель была белого цвета с различными приспособлениями, мощным холодильником, воздухоочистителем фирмы Fiore и посудомоечной машиной.
– Алексей, я помогу тебе, – проговорила она,  по-хозяйски разожгла плиту, поставила на горелку чайник, кастрюлю с супом и сковороду с картофелем.
Он расставлял тарелки, резал хлеб.
– Люблю готовить пищу, – приукрасила она сгоряча. – Когда нашу группу посылали на уборочные работы, была поваром. Готовила для всей бригады с моей подругой. Ребята остались довольны, даже цветы нам преподнесли. Она  дала почитать, а потом подарила копию своих стихов «Озарение любовью».
После еды никуда не хотели идти, Алексей включил телевизор. Передавали концерт с участием популярных артистов.
Люся села в кресло, на минуту расслабилась, выключила звук, началось реалити-шоу, что можно было смотреть и без звука.
Алексей убирал на кухне. Вернулся с бутылкой красного вина. Налил в стоящие на столе хрустальные бокалы до середины. Они коснулись краями рюмок.
– За что пьем? – произнёс он и провёл рукой по её колену, когда сел на стоящий рядом стул. – Предлагаю за любовь…
 Они выпили и занялись любовью, как и прежде, с энтузиазмом и страстью, что напоминало их первое свидание. Она прислонилась к его плечу, но он молча прикоснулся губами к её груди и прошептал:
– Пойду приму душ, посиди здесь и помечтай о нашем счастье.
Не успел он вернуться, как она громко сказала, чтобы её слышали:
– Почитаю это озарение. Ношу всегда с собой, – достала что-то из сумки. – Говорят, что счастливые часов не наблюдают.
– Полностью за. Читай, – он выключил сильный напор воды.

Слово о рок-музыке
Гремят гитары огалтело. Стучит ударник на весь зал.
Моё сознанье онемело. Аккорды делают финал.
И тишина… Как будто кто-то хотел сказать и замолчал.
Но снова свист, и визг, и рокот, едва припев лишь заиграл.
Простое дело стало сложным, звучит законом непреложным.
От страха сердце замирает: что будет, если всё сыграет.

Огни, цветы, шум песнопенья… Рассыпался полночный гвалт.
И муза умерла от удивленья. Её убил гитарный шквал.
Так грустно стало и тревожно. Ведь для чего-то мы живём.
Да, в нашем мире всё возможно, мы видим это день за днём.
Пора привыкнуть, ну так что же, обманом тешиться нельзя.
«Увы», – лишь можем подытожить. «Восьмое чудо – не изъян».

– Браво, – он захлопал, когда вернулся и сел на диван, накрывшись пледом.
– Вот ещё послушай, – произнесла она, укрывшись шёлковой простынёю, и села на край дивана, как древнеримская весталка в тоге во время жертвоприношения:

Век компьютеров
Наскальные рисунки далёкого творца
Вливают энергию без конца.
Древние были умнее. Вот срам!
Предсказывали компьютеризацию нам.

Ну, что же и это отныне будет
Заветом  в будущем. Никто не забудет
Ни линий, ни образов наших идей,
Ни мыслей отцов, ни снов матерей!

Прекратила чтение и хотела спрятать тетрадь назад в сумку, но он остановил, и они обменялись страстными объятиями и поцелуями. Выпили еще немного вина и разгорячились.
– Красиво и современно. Береги отца, подари своей подруге что-то ценное от себя. Она будет довольна, – изрёк Алексей и провёл рукой по изгибу её спины.
– А вот слушай, это для наших детей:

Творить, созидать и строить наверно пришла пора.
Хотим мы сила утроить, работать до утра.
Забыть о болезнях и распрях, об отпуске невпопад.
Чтоб в головах вихрастых зрели большие дела.

Принять надо массу решений. Исполнить много проблем.
И нет разногласия мнений, и нет сплошных дилемм.
Такое будет, я знаю. Зачем хитрить и лгать.
Любить страну завещаю. Счастье своё доказать!

– Она умерла? – его вопрос вызвал недоумение у Люси.
– Нет, но перенесла тяжёлую травму черепа. Ты отдыхай. Я наверно пойду.
– Провожу тебя, – предложил он, одеваясь. – Дочитаем после.
– Это обнадёживает, я почти готова. Идём, – сказала она, стоя у двери и поправляя пальто.
8. Вечеринка

На другой день было воскресенье. Алексей явился ровно в шесть к ней домой, как они договаривались. Он поздоровался с отцом. Люся переоделась. Надела своё выходное платье, переделанное из старого, шёлкового, маминого.
– Дорогой папа, мы приглашены в гости к нашей сотруднице. Возможно, задержусь, – предупредила Люся, глядя на Алексея, когда отец слушал что-то по радиоприёмнику.
Света проживала совершенно в другом конце города, поэтому пришлось взять такси.
Они подъехали к высокому, четырнадцатиэтажному зданию современной архитектуры с двумя скоростными лифтами.
Квартира на последнем этаже состояла из трёх комнат, улучшенной планировки. Люся с Алексеем пришли раньше других.
Света провела гостей по всем комнатам, даже не забыла лоджию. Комнаты были большие и светлые. Гостям всё понравилось.
– Света, тебе помочь накрыть на стол, – предложила Люся, участливо.
– Да, помоги. Вот фартук, – она протянула сложенный вдвое предмет. – Уложу детей спать.
Гостья занялась сервировкой стола. У Светы была красивая посуда: чешский столовый сервиз на двенадцать персон, много хрусталя, мельхиоровые вилки и ложки. Подошла хозяйка, ей понравилась, как Люся накрыла стол.
Постепенно стали собираться гости. Они представлялись. Люся познакомилась с другом мужа Светы и его женой. Они работали в другом цехе. Ждали появления младшего брата Светы Якова из Риги, но тот позвонил и сообщил, чтобы садились за стол без него, его вылет задерживался в связи с нелётной погодой.
Света очень расстроилась, но тут же пригласила всех к столу и повеселела:
– Мы с тобой отличные хозяйки, – похвалила она Люсю. – Ты мне помогла, – тихо обратилась она к ней, – бери из холодильника салаты и накладывай на тарелки, а я порежу хлеб и разложу салфетки.
– Я тебе так завидую, – тоже чуть слышно произнесла Люся. – У тебя прекрасная семья, симпатичные дети, квартира. Ты наверно счастлива?
– Да, конечно. Но это пришло не всё сразу. Когда мы с Робертом поженились, у нас ничего этого не было.
Гости расселись по парам. Рядом с Люсей с правой стороны сидел Алексей, а слева Роберт – муж Светы. Первый тост предложил хозяин квартиры: «За мир и дружбу между народами».
Второй тост предложил Алексей: «За прекрасный пол». Началось всеобщее веселье: танцевали, смеялись, шутили. Алексей не отходил от Люси весь вечер, но на один танец пригласил Свету в знак уважения к хозяйке дома.
Под конец вечера обильный стол с несколькими видами салатов, горячим, заливной рыбой, гранатами и минеральной водой опустел. Гости начинали расходиться. Первой заторопилась Люся:
– Света, мне нужно идти.
– Конечно, конечно. Я понимаю уже поздно.
Света одёрнула красивое, трикотажное платье и вскинула голову в знак согласия. Красивые, густые, светлые волосы волнами рассыпались по плечам.
– И мне нужно идти. Люся, пойдем вместе, – Алексей тоже заторопился.
– Подожду тебя, пока ты оденешься, – ответила она красноречиво.
На улице было темно. Погода разгулялась. Дул холодный, резкий ветер. Небо совсем чёрное и не видно было ни одной звёздочки. Пока они танцевали, прошёл дождь, ещё не совсем прекратился, моросил мелкими каплями. Повсюду стояли лужи. С порывами ветра потоки воды усиливались. Алексей поднял воротник.
– Пойдем скорее, Алёша, а то ты простудишься. Почему ты ничего не надел на голову? – она, тревожась, начала проявлять материнскую заботу.
– Не волнуйся. Я закалённый. Ты смотри, не промочи ноги…
Вдруг дождь полил с такой силой, что трудно было различить что-либо перед собой.
– Давай зайдём под навес, – она указала на щит около магазина, – или в подъезд, переждём, пока идёт дождь, – предложила она пылко и с любовью.
– Ты не боишься, что тебя съедят серые волки, – пошутил он. – Зайчонок.
– Ты всё шутишь, а мне не до шуток, я уже промокла до ниточки. Вот потрогай, какие холодные у меня руки.
Алексей дотронулся до рук Люси. Да, на самом деле, они были холодные.
– Ты моя ледышка, пойдём скорее вот сюда, а то я боюсь, ты, правда, простудишься.
Они забежали в ближайший открытый подъезд. Там было сыро и холодно, но основное преимущество состояло в том, что сверху не лилась холодная вода. Алексей стряхнул с плаща и с головы капли дождя.
– Разреши поухаживать за тобой и стряхнуть с плеч воду.
– Да, пожалуйста, а то я на самом деле боюсь простудиться. Мне болеть совсем не хочется.
Дождь всё усиливался. Люся встала у открытой двери. Дождевые потоки густо пересекали воздух. На лицо и на протянутые вперед ладони стекала вода. Она стояла, смотрела, как ладошка наполнялась водой и декламировала запомнившиеся строки из тетради подруги «Озарение любовью»:

Осень
Листья жёлтые летят и ложатся на асфальт.
Ветер воет, ветки гнёт… Что сейчас произойдёт?
Но отпустит, снова тихо. Замирает всё вокруг.
Мелкий дождик мороси. Злые будни уноси.

– Что ты шепчешь? – спросил Алексей испуганно откуда-то сверху, присев на ступеньку лестницы и продолжая стряхивать с плаща воду.
– Вот если бы не холодный ветер, то… – она не договорила, как будто что-то хотела сказать и передумала, так и стояла и о чём-то напряженно думала.
– Сейчас поймаю такси. Дождь будет лить всю ночь, не можем же мы здесь торчать. Заночуем в другой раз.
Он вышел из подъезда, но как назло ни одна машина не проносилась мимо. Вдруг в отдалении появилась Mazda, сверкая мокрой крышей. Алексей замахал руками. Машина остановилась, из окна выглянул водитель и кратко сказал:
– Садись.
Алексей вызвал Люсю. Она выбежала из подъезда, ловко открыла заднюю дверцу и села в угол, следом за ней Алексей. Он назвал адрес.
– Как себя чувствуешь? Продрогла?
– Терпимо.
Автомобиль загудел и дёрнулся с места. Водитель включил приёмник. Передавали прогноз погоды: «Ожидается тёплая погода с кратковременными осадками».
– Да, хорошо бы, – проговорил водитель. – Что-то мало верится.
Парочка молча поддержала его. Водитель крутил ручку приёмника, нашёл пикантную музыку. Тёплая рука Алексея лежала на её плече, и страх совсем прошёл. Доехали за двадцать минут. Она вышла из машины.
– Алёша, я пошла, а ты езжай, а то опять стоять и ловить такси.
– Завтра на работе увидимся.
Алексей сказал шофёру свой адрес, и тот с неохотой согласился.
– Хороший хозяин в такую погоду собаку не выгонит на улицу, – заметил пассажир.
Водитель улыбнулся, ему стало жаль Алексея:
– С каждым бывает, почему не помочь человеку?
Около дома Алексея такси остановилось, он порылся в бумажнике, достал какую-то сумму и сунул водителю в руку, тот одобрительно кивнул.
Алексей вылез из машины и забежал в подъезд. Лифт медленно поднялся на его этаж. Он вышел, открыл дверь и вошёл в квартиру. Там было темно, одиноко и неуютно. Он вспомнил, что скоро будет суд, и судья объявит приговор убийце его тёти.
К утру дождь прекратился. Листья почти все облетели с деревьев. Голые стволы качались на ветру и ждали, когда природа оденет их в белый наряд.
Алексей отправился на работу. Порывистый ветер дул в лицо. Он вскочил в автобус и через две остановки стоял около проходной, но Люси не было. Он отправился в свой цех перелопатить целый ворох чертежей и проектов, чтобы создать наиболее удачный. В перерыв звонил Люсе, но трубку взял отец. Объяснил, что приходил врач, нашёл, что она больна и сейчас спит.
К полудню ветер стих, выглянуло солнце, но теплее не стало. 
– Привет, дорогой, кажется, немного простудилась. Болит горло и высокая температура, – ответила сама Люся, когда Алексей снова позвонил подруге.
– Пей горячий чай с мёдом, аспирин и ложись в кровать. Зайду позже. Лечись, – он порекомендовал с пристрастием. – Встретимся, поговорим.
Вечером Люся забыла, что Алексей обещал навестить, отец зашёл к соседям по лестничной площадке. Вдруг неожиданно раздался звонок в дверь.   
– Кто? – спросила она, подойдя к двери.
Она пропустила Алексея в комнату. Он снял плащ, порылся в карманах и вынул оттуда лекарство.
– Вот возьми.
– Спасибо, не стоило беспокоиться. У меня всё есть.
– Ты знаешь, сейчас я шёл по улице и подумал, а почему бы нам вместе не взять отгулы и не поехать куда-нибудь дня на два, на три?
– Разве сейчас я в состоянии куда-либо ехать?
– Не сейчас, а как выздоровеешь.
– Вот выздоровею и тогда посмотрим. Конечно, было бы замечательно. Хотелось бы в Санкт-Петербург, Ригу, Таллинн или другой город. Можно Киев, Одессу или Львов. Там я не разу не была. Извини, лягу, у меня что-то сильно разболелась голова.
Она, не раздеваясь, легла и накрылась тёплым, ватным одеялом, сверху накинула плед.
Он впервые как следует рассмотрел её комнату. Мебель была простая, без излишней вычурности, тёмная, полированная. Стол, четыре стула, сервант, тумбочка швейной машинки, торшер, пианино. Над музыкальным инструментом висела копия картины Айвазовского «Девятый вал» в красивой золочёной раме. Он точно не знал автора и названия картины, но ему нравилось содержание картины, мужество спасающихся от бури и шторма моряков.
Уют и чистоту подчёркивала скатерть с красно-белыми клеточками, бледно-розовые стены, хрустальная люстра, состоящая из двух тяжёлых плафонов.
Над диваном висел большой портрет хозяйки. Она была в оранжевом свитере и смотрела на гостя в пол-оборота и улыбалась. Он сравнил оригинал и фото. Решил, что снимок сделан недавно, так как демонстрировал абсолютную точность.
– Давно снималась?
– Нет, недавно. Меня фотографировал наш заводской специалист на пропуск. Предложил сделать портфолио, я согласилась. У меня штук десять фотографий, все различные. Хочешь посмотреть?
Люся полезла в шкаф, достала фото и стала показывать ему. Он с интересом рассматривал различные ракурсы лица и случайно уронил одну карточку. Поднял и положил на стул.
– Вот эта девушка нравится мне больше, – сказал он и с любовью  припечатал поцелуй к одному из фото, так как ему хотелось взять себе одну из карточек, но она молчала, а спросить он стеснялся. – А в купальнике или без всего у тебя есть? Хочешь, сфотографирую обнажённой?
– Мне трудно дышать. Горло болит. Папа скоро придёт.
– А мы пить минералку не будем. Отец будет отдыхать в своей комнате. Потом почитаем ему стихи, хочешь? Снимай халат. Можно прямо на кровати.
Он поднёс ай-пад к её лицу и сделал снимок. Голова у неё кружилась, но она нехотя сняла тонкий, ситцевый халат, стянула светлые колготки и белье, кинула на стул, легла на спину, затем перевернулась несколько раз, приняла эротическую позу, выставляя грудь.
Выглядела она красиво, бело-розовая кожа сверкала перламутром. Бёдра чересчур округлые придавали ей задорный вид, но маленькие плечи, острые лопатки, твёрдые ключицы были сравнимы с видом ребёнка-подростка.
Она подняла руки вверх, а потом, согнув, подложила под голову. Каждое положение он снимал, медленно раздеваясь, контролируя эмоции.
Ему хотелось взять полный ракурс: шею, талию, живот, спину, ноги, но она каждый раз отстранялась. Эти фото вышли особенно чётко, без мутной пелены. Они стали целоваться, обниматься в упоении и лёгкой усталости.
– Давай сделаю тебе массаж спины, – скромно преложила она, разглядывая себя, провоцируя его на новые, более изощрённые ласки. – Полезно…
– Сделай, – сказал он, лёг на спину на диван, где они только что занимались любовью. – Можешь на меня надеяться, фото оставлю тебе в ноутбуке, будешь любоваться, когда захочешь. Выздоравливай скорее. Разреши показать своему другу, тому, которого ты видела в ресторане? – спросил он бесцеремонно.
– Нет. Оставь себе на память, – ответила она, сдерживая дыхание и кашель.
Отец появился внезапно и спросил, когда Алексей осторожно, в голом виде собирал одежду с пола, атлетической фигурой напоминая греческого бога:
– Лёшка, ты пришёл? Люся напоила тебя чаем, а меня нет.
Отец ушёл на кухню, где знал досконально расположение предметов. Налил горячей воды в стакан с подстаканником. Алексей в женском халате добавил ему заварки. Они стали пить чай с печеньем, принесённым Алексеем вместе с лекарством, а Люся в красном пеньюаре глотала таблетки.
– Папа, Лёша обещал почитать нам стихи, которые, помнишь, ты спрашивал, кто написал, – тихо произнесла она, закутавшись в одеяло.
– Согласен, – ответил Алексей, возвращаясь из зала, застёгивая рубашку и одёргивая джинсы на ходу. Красивый, новый ремень был вставлен в шлевки и представлял собой произведение искусств в его простом гардеробе.
– На. Выбери на свой вкус, – она дала ему папку, сшитую дыроколом.
Он посмотрел на часы. Было около семи. Перелистал страницы и прочёл:

Футбол
Для футбола нет предела. Он охватывает мир
Крепче, чем ночной зефир.
Только кончился финал. Марадона не устал.
Снова кубок кубков нам сулит всех благ.
И хотя мы знаем поле, нет сплошных атак.
Голова заболит не сразу,
Сначала Ювентус выиграет у всех по разу.
Отнимет очки у Спартака, а тренер скажет наверняка:
«Заниматься спортом надо на теннисных кортах.
Трудно тем, кто начинает, убегает,
Прибегает, скачет, прыгает, ныряет.
Лучший способ заниматься: обливаться, обтираться.
Будет чемпионат. Нужен новый адресат!»

Алексей читал достаточно громко, чтобы слышал отец, удивляясь правильности расстановки ударения и приоритетов.
Люся села на стул, а он продолжал читать без паузы на одном дыхании, проглатывая слова как чаинки. Отец достал начатую бутылку водки, Люся поставила граненые, хрустальные рюмки. Алексей осторожно разлил в две.
Она стала пить чай и доедать груши, купленные ей на рынке у одного яркого кавказца. Мужчины выпили по разу, и разговор приобрел поэтический характер.
Измайлов прочитал бы следом ещё один шедевр собственного сочинения, но продолжил поэтическую тему тем, что было в наличии, откладывая прочитанные страницы в сторону. Он громко продекламировал, наполняя текст собственными воспоминаниями:

Проводы в армию
Так повелось у народа дважды в году отмечать
Проводы в армию, чтобы разлуки не замечать.
        Грустно порою бывает сидеть за столом и молчать.
                Мама слезу утирает, дни начинает считать.
  У друзей свои мотивы. Им простор души давай:
      «Пусть мы молоды, игривы, но и нас не забывай!»
  Пролетели годы быстро. Писем целый хоровод.
   Что-то сердце биться стало, порывается в поход.

Между молодыми в связи с болезнью Люси возникла какая-то пропасть. Ему хотелось помочь ей, облегчить боль, так как она сильно кашляла. Он чувствовал, что в силах это сделать.
– Кто бы мог подумать, что стану так переживать из-за чужого человека, – сказал он, грустно улыбаясь. – Ты моя прелесть.
– Почему чужого? – воскликнула она, наливая снова и доставая из холодильника огурцы, помидоры и сало, порезанное на кусочки для экономии.
– Когда-то чужого, а сегодня такого близкого и дорогого, – ответил он.
Алексей пытался шутить с ней, но это получалось грубо и неумело. Он пробыл у неё до одиннадцати часов. Когда, как ему показалось, ей стало легче, он набрался смелости и ушёл в надежде вернуться.

9. Командировка в Москву

На другой день Измайлов пришёл на работу расстроенный и встревоженный. Болезнь подруги не давала ему покоя. Он работал медленно, не хотел ни с кем разговаривать, как обычно они в цехе обсуждали все последние новости.
«Вдруг у неё будут осложнения, и она умрёт. Что тогда? На суд принесу обнаженку?» – с ужасом думал Алексей. После работы он пошёл к ней без предварительного звонка. Он принёс фрукты и конфет. Она была ещё очень слаба, но кашель немного уменьшился. Ждали прихода врача, который долго не пробыл, ему надо было объездить весь участок на велосипеде.
На работе у Алексея всё буквально валилось из рук. В перерыв к нему подошёл его друг – Владик Подухайло – и предложил остаться после работы, чтобы сыграть партию в теннис. Алексей впервые за всё время отказался. Владик недоумевающе посмотрел на друга:
– Ты что влюбился? Смотри, Лёха, потеряешь форму, кто будет выступать за заводскую команду в летних соревнованиях по теннису?
После работы Алексей позвонил Люсе:
– Как ты себя чувствуешь? – сказал он, когда услышал знакомый голосок, и сердце у него запрыгало от радости.
– Мне гораздо лучше. Приходил врач и выписал больничный на три дня. Надеюсь, твои лекарства помогут. Если есть время, заходи.
– Да, да. Обязательно. Буду примерно через час.
– Жду...
Он решил предварительно зайти домой, пообедать, потом в магазин и купить ей что-нибудь для скорейшего выздоровления. Он хотел быстрее закончить схему своего изобретения, но болезнь Люси совершенно выбила его из колеи. Он уже не мог ни о чём другом думать, как о том, что по его вине она лежит в постели с температурой и страдает от боли. «Как помочь ей? Сделать так, чтобы она скорее выздоровела? Жаль, что я не врач», – он не знал, чем облегчить страдания Люси.
Дома он взял почту из почтового ящика, скопившуюся за три дня. Среди писем нашёл открытку с приглашением приехать в гости от Валентина из Новороссийска, где жили его родители. С ним он учился вместе в колледже. После окончания учёбы, Валентин вернулся к себе домой и работал там на судоремонтном заводе сварщиком.
«Как здорово, что Валентин прислал открытку. Летом можно будет поехать с Люсей к морю, отдохнуть. Ей наверняка будет полезно южное солнце и морские ванны», – подумал Измайлов.
На ай-паде он нашёл сообщение от частного-детектива Тани Ивановой. Она писала, что суд собрал доказательства виновности Жеки Скрипаля, проходить будет в закрытом режиме и надо завтра срочно явится по указанному адресу.
По дороге к Люсе он сообразил пойти на базар, купить винограду и гранатов. Базар находился в центре города, добраться туда было совсем не сложно. Двухэтажное здание рынка, как и все, имело куполообразную крышу и напоминало цирк. В центре, если зайти с главного входа, находились торговые ряды продавцов фруктами, овощами, ягодами, мёдом, деревенским молоком, яйцами, сушёными грибами и травами, народными поделками. Слева – ряды торговцев мясом и свежей рыбой, у самого входа продавали воблу, семечки, семена цветов, корешки и живые цветы.
Алексей приблизился к прилавку, где были разложены и стояли в банках осенние и летние многообразные, привезенные с юга, букеты. Ему понравились гвоздики.
Он выбрал три цветка белого цвета. Затем прошёлся по рядам и выбрал большую гроздь винограда и два граната. Остался доволен покупками. Сложил аккуратно в сумку и двинулся к Люсе, насвистывая какой-то весёлый мотив.
Погода была сумрачная, небольшой морозец пощипывал щёки. Она встретила его с бледным и утомлённым лицом, кашель не прекратился.
– Это телефон мой прекратил свистеть, или ты умерла, – сказал он, протягивая цветы и свёрток.
– Спасибо, как мило! Ты меня избаловал.
– Завтра суд. Уйду с работы в обед. Кушай как следует, быстрее выздоровеешь, – сообщил он и прошёл в комнату. – Получил открытку от своего друга с приглашением в Новороссийск. Было бы здорово поехать нам с тобой к нему летом в гости.
Она улыбнулась. Ей понравилось предложение насчёт поездки.
– Да, конечно, поехать можно. У нас сгорели акции, куда были вложены деньги на значительную сумму денег, около двухсот тысяч рублей. Управляющая компания крупного мясокомбината разорилась. Руководство распродало всё имущество за бесценок. Львиную долю налогов получила прокуратура, а затем обанкротила предприятие, – она продолжила, садясь на диван, но стала опять кашлять и вытирать слёзы платком.
Он обнял девушку за шею, усадил к себе на колени на стул, куда он сел,  расслабился и стал гладить любимую по голове.
– Верно, прокурорским работникам ничто человеческое не чуждо! Заработаем, – Алексей с трудом вникал в суть многозначительной тирады.
– «В силу профессиональной специфики подсознательная тяга наших прокуроров и полицейских-оперативников к волшебству находит своё отражение в конкретных уголовных делах, актах судебной экспертизы и прочих процессуальных документах», – она зачитала фразы из криминальной хроники, разложенные в изобилии на столе.
Он рассматривал фрукты в вазе, потихоньку давая ей по одной виноградинке, как ребенку, а потом съедал сам. Она продолжала объяснять ситуацию:
– Произошла смена прокурора не в сказке, а наяву. За это была дана взятка в полтора миллиона долларов. Управляющий Русаков – пособник криминальных авторитетов – получил десять процентов от этой суммы, а некий частный предприниматель – Саит, по версии следствия, приобрел солидный участок земли, где собирался оборудовать и открыть авторынок. Вложил в это дело восемь миллионов рублей. Сыщица Таня Иванова не позволила запустить этот проект. Давая показания в суде, он объяснил этот факт тем, что нормальной работе его бизнеса препятствовали различные проверяющие структуры. Своим посредником Саит выбрал Кириллова – безработного юриста и какого-то не то Киржака, не то Стрижака – любителей лёгкой наживы.
– А я собирался купить машину и подарить тебе. Где будем ставить, на частной стоянке или как?
– Купи и подари, но помни, что наши отношения завязаны не на этой грязи.
– Мне сейчас некогда слушать конец этой уголовной истории, так как надо докончить схему новой передачи. Она почти готова, осталось продумать детали. Понимаешь, – он сделал паузу, – над этой схемой работаю давно, помнишь, тебе рассказывал?
Она кивнула в знак того, что она помнит.
– Ну, так вот, ты бы помогла мне с теорией по электронике. Без теории не смогу докончить схему, – он печально смутился.
– У меня есть учебники за пятый курс и лекции.
Она прошла в комнату отца и вернулась со стопкой книг.
– Вот посмотри.
Он взял стопку и стал читать названия:
– «Справочник по электронике», «В помощь начинающему программисту». Спасибо, это как раз то, что мне нужно. Разреши почитать их дома?
– Для этого и принесла.
Она завернула книги в бесплатную газету «Версия» и протянула ему. Он посидел ещё минут пять, затем резко встал.
– Пойду, пожалуй. Выздоравливай. Провожать до двери меня не надо.
Алексей вышел в прихожую, оделся и оказался на улицу. Идти домой не хотелось. Он решил медленно прогуляться по городу. Было прохладно. Он поднял воротник, поёжился. Девять вечера. Народу на улице никого. Основная масса людей, спешащих с работы, схлынула. Он приуныл.
«Жаль, что она больна. Ничего, выздоровеет, опять будем гулять вместе».
Он прошёл мимо сквера, где они неоднократно встречались по вечерам. Сквер опустел. Все скамейки были мокрыми. Кое-где на них лежали листья. Клумба в центре потеряла свою летнюю прелесть. Чёрная земля взрыта комьями.
Алексей слабо разбирался в биологии, не знал названий растений, но всегда остро чувствовал боль и переживания близких родственников, друзей. Он знал, что существуют какие-то силы доступные человеческому сознанию. Именно поэтому его увлекла электроника.
Дома он принялся читать книги, взятые у Люси. Кое-что прояснялось. Наконец он нашёл ответы на многие вопросы, возникающие при разработке новых схем. Он хотел учиться, иметь твёрдый фундамент знаний, поступать в вечерний университет и не бросать работу. Решение сделать ей предложение вступить в законный брак и устроить свою личную жизнь пришло не сразу.
Он уснул и во сне увидел себя в чёрном, парадном костюме, а Люсю в белом, свадебном платье. Они совершали обряд бракосочетания. Вокруг много народу, цветы, поздравления. Она держала его под руку и неожиданно исчезла бесследно.
Люся вышла на работу через три дня. Чувствовала себя плохо, кашель усилился, голова беспрестанно болела. Еле сдерживала себя. Работы накопилось много. Целый день пришлось крутиться как белка в колесе.
Сборочный цех продолжал функционировать в том же ритме. Лента конвейера неумолимо двигалась, было легко следить, как с потока выходили готовые изделия. Внезапно конвейер остановился. Она собрала всё своё мужество. Настал момент, когда надо показать, что стоят годы учёбы. К ней подошёл начальник цеха:
– Что случилось? Поломка? Пойди и посмотри.
– Да, сейчас.
Она захватила с собой схему модели, чтобы легче было разобраться. Как выяснилось, поломка оказалась небольшой. Но задержка произошла на полчаса. Она не ожидала, что сумеет без посторонней помощи устранить неполадки. Конвейер снова пришёл в движение. Но время было потеряно, что было недопустимо при работе. В перерыв начальник цеха вызвал к себе в кабинет:
– Почему произошла задержка?
Она растерялась.
– Произошла поломка главной схемы у стола оператора, – чуть слышно пролепетала Уварова. – Я устранила неполадки. По-моему очень слабое крепление, необходимо новое оборудование для нормальной работы конвейера. В противном случае поломки будут продолжаться изо дня в день, и время на устранение будет идти всё больше. В итоге мы не только не получим премию, но и не уложимся в норму.
– Всё ясно. Оставь мне, пожалуйста, схему этой сборки. Сам займусь изучением. Узнаем, что конкретно нужно, чтобы сбои подобного рода не повторялись. За схемой зайдёшь завтра, а пока займись корректировкой других операций. Теперь иди.
В течение второй половины дня простоев не было. Конвейер работал нормально. Но ритм был сбит. Настроение у рабочих было не самое лучшее. Больше всех волновались сдельщики, так как подобные аварии сразу ударяли по их карману.
В обеденный перерыв Измайлов ушёл давать показания в суд. Присяжные постановили осудить пожизненно Скрипаля, до полного обезвреживания этой группировки во главе с начальницей почты, покрывающей Ларису – сожительницу убийцы двух честных сотрудниц. Свидетели остались довольны. Алексей пунктуально успел вернуться вовремя и отзвонился Люсе.
В сборочном цехе больше всех возмущался Сергей Левин. Он даже забыл выкурить пару сигарет, так сильно разволновался во время внезапной остановки конвейера.
К нему подошли друзья – Владимир Никифоров и Артём Петров. Они уже больше года сидели на окладе и подумывали переквалифицироваться в сварщиков, чтобы больше зарабатывать, но их удерживала мысль, что когда-то, наконец, поставят новое оборудование и можно опять работать сдельно. Работали в цехе вместе пять лет, но такого сильного сбоя работы, как за последний месяц, не было вот уже в течение года.
– Нам всё равно, мы хоть час будем сидеть без работы. Деньги идут, а тебе тоже не очень сладко, – рассуждал вслух Петров, обращаясь к Левину, – да и мне с Никифоровым премии в этом месяце как пить дать не видать. Сколько раз сбои были, не могут новое оборудование поставить, – возмущался он, потирая руки. – Получаем по минималке.
– Меня давно уже зовут на зуборезный завод наладчиком. Не ухожу только из-за того, что привык. Не хочу менять место работы. Да и квартиру обещают в этом году. А так давным-давно меня бы здесь не было. Мы с женой уже планов настроили, как квартиру обставлять. Она спит и видит себя в новой квартире со всеми удобствами. Если уйду с завода, она меня из дома выгонит, а куда мне одному без Ани. Она у меня хоть и сварливая, но добрая и хозяйственная. Мне с ней как у Христа за пазухой, – стараясь поддержать товарища, рассуждал Никифоров.
– Ладно, знаю я всё. Мы с тобой не один пуд соли вместе съели. Ане своей скажи, чтоб не очень мечтала о квартире. Пока не дали, нечего мечтать.
Левин стоял и сосредоточенно о чём-то думал, казалось, он не слушал говорящих, и перенёсся куда-то далеко-далеко. Внезапно спросил:
– Знаешь что, Артём, ты мне не дашь гоночный велосипед для тренировки? Собираюсь выступать в следующем сезоне в соревнованиях от завода.
– С автотормозами? Дам.
– Потренируюсь и поеду. Может быть, тоже квартиру дадут за достижения в спорте, – выговорил Левин скромно.
В цех после обеденного перерыва привели двух «желторотых» – так называли новичков, пришедших из колледжа. Это были две семнадцатилетние девушки похожие друг на друга как две капли воды – Галя и Тая. Привёл их начальник цеха. Он взял Галю за руку и подвёл к Корбутовой для знакомства. Заместитель цеха была наставницей. Галю и Таю для обучения прикрепили к Антонине Сударевой – передовичке. Они обступили мастера.
– Подойди сюда, девушка! Смотри, запоминай. Здесь ничего трудного нет. Нужна только быстрота. Но она приходит не сразу. Очень простая операция: вот этот диод соединить с другим. Вот этим, – Антонина соединила проводки, поднесла их к сварочному устройству и нажала на педаль ногой. – Вот так. Очень просто. Теперь попробуй сама.
Небольшая искорка, и на месте соединения стояли две маленькие точки. Галя села рядом с Антониной. Руки не слушались, но сварить проводки всё же  медленно удалось. Нина смотрела, как Сударева приобщает сестёр к труду.
– Норму пока делать не сможешь, будешь получать ученические, плюс премия и сколько заработаешь за день. Месяца через два, когда самостоятельно научишься диоды паять, перейдёшь на сдельщину.
Галя внимательно смотрела и слушала, как Сударева работает. Было заметно, что они подружились. Таю тоже посадили за сварочный стол. Её детали были «грязными». Надо было работать в перчатках. Ставили пять сварочных точек, чтобы получился так называемый «экран». Таины руки еле шевелились. Едва удалось сварить одну деталь. Антонина не торопила девушек.
– Сколько сделаете, столько и сдадите. Главное, чтобы детали прошли контроль, то есть при гнутии не распаялись. Ясно?
Антонина объясняла понятно. И работать им показалось очень легко с мастером. Контролёры сидели рядом со сборочным. Через ОТК проходила вся продукция и, если в общем объёме изделий находили хотя бы два с браком, снималась вся партия в целом. Проверяли каждую деталь, на что уходило время.
С контролёрами было бесполезно спорить, что-то доказывать. Своё «Прошёл ОТК» они ставили, если изделие полностью соответствовало необходимым стандартам. Только изделия, вышедшие из-под рук работников, проработавших более пяти лет – передовиков производства, могли не проходить ОТК. У них был свой штамп «Прошёл ОТК». Так случилось, что наставники были одновременно и контролёрами.
Молодые, только что со школьной скамьи, девушки поначалу трудно привыкали к режиму предприятия, тем более, кому по роду занятий приходилось сидеть целый день.
Не каждая, даже самая усидчивая, соглашалась сидеть весь день за столом. Производственная гимнастика стимулировала работу, да и хороший заработок рабочих и ежемесячная премия были не безынтересны.
На другой день Люся подошла к начальнику цеха, как он и говорил, вначале трудового дня.
– Итак, Уварова, я изучил все детали последней поломки и пришёл к выводу, что необходима замена сварочных столов более совершенными. Вот, обрати внимание, – он протянул ей проспект с модификациями современных, улучшенных  нанотехнологичных столов.
Она внимательно изучила проспект и отдала Торобову.
– Да, оборудование хорошее, но есть ли у нас возможность приобрести? Дорого наверно? – стараясь выглядеть элегантной, спросила она.
– Насчёт денег не беспокойся. Деньги есть. А это – главное. Средства давно лежат в банке. До вчерашней аварии нам хотелось пока подождать с заменой оснащения. Я давно думал приобрести более совершенное оборудование. Рабочие недовольны, а значит, мы неправильно работаем, поэтому надо съездить срочно в Москву в наше Министерство, подписать кое-какие бумаги для приобретения станков и привезти их на завод.
Она молчала и внимательно слушала, пока Торобов выскажется.
– Ехать одной? – вопрос прозвучал как вызов.
– Это поручение уже продумал. Твоя первая производственная командировка в столицу. Поедешь с Фридманом из снабжения. Он прекрасный специалист по договорам, закупкам и поставкам продукции. Поможет тебе, знает куда обратиться и как к кому подойти. Словом, лады?
– Согласна, – ответила она, а сама заподозрила, что подобная командировка на выставку станков не тривиальная, боялась, что не справится, ответственности возложенного на неё задания, но ехать надо было, от этого зависела работа коллектива в целом, заработок сдельщиков и премия.
– Поедешь на следующей неделе, в понедельник. Командировочное предписание получишь завтра. Все денежные дела оформишь через бухгалтерию. А сейчас иди на своё рабочее место и продолжай трудиться.
У неё на душе было радостно: ей поручили ответственное задание, значит, она нужна в коллективе. Разволновалась и позвонила наугад Алексею:
– Как сумею оформить закупку станков и привезти их на завод? – выпалила она в трубку без объяснений, надеясь, что он в курсе дела.
– Хорошо, что едешь с Фридманом. Одной было бы гораздо сложнее, позвоню, когда освобожусь, – успокоил он по-братски. – До встречи, зайка.
Дома она сказала отцу о намечающейся командировке. Николай Николаевич отнёсся с большим интересом к её словам.
– Ну, что ж, Люсенька, очень хорошо, что посылают в Москву. Постепенно срастёшься с коллективом и со временем продвинешься. Только никогда не отказывайся от поручений и приложи максимум усилий к их наилучшему выполнению. Кому, как ни вам, молодым строить новое, светлое завтра, где будут жить ваши дети и внуки. Большому кораблю большое плавание.
Слова отца глубоко запали ей в душу. Она всегда поражалась его интуиции, дальновидности и уму.
Дни пролетели незаметно. До конца недели оставалось три дня. В сборочном уже знали, что в ближайшее время будет замена оборудования, поэтому в обеденный перерыв царило оживление.
Артём настолько был обрадован предстоящими переменами, что собирался привести на завод своего племянника, только что вернувшегося из армии.
– Что плохого, если приведу в наш цех Костю. Поучиться есть у кого. Я и сам бы в наставники пошёл. Зина давно меня упрашивает парня в хорошее место устроить. При новом оборудовании зарплата будет ой-ё-ёй какая! Производительность труда раз в десять повысится при новой обработке деталей. Тем более, что наш коллектив принял повышенные обязательства, где предусматривается увеличить сверх плана производительность труда не менее чем на два процента и снизить себестоимость на один процент. Конечно, самим поучиться придётся, но без этого нельзя. Честно сказать, читал об этих станках в журнале о станкостроении. Это высокопроизводительные машины, которые призваны обеспечить высокое качество продукции.
Левин и Никифоров молча соглашались со словами Петрова.
– Ну, что парни, – подошла к ним Рая Пивоварова – профорг цеха – среднего роста, голубоглазая, с тёмно-русыми волосами, в коллективе пользовалась доверием и уважением. – Как настроение? Желаете идейно подтянуться и отдохнуть? Есть билеты в филармонию на воскресенье. Приезжает Москонцерт.
– Ты сама-то пойдёшь? – поинтересовался Левин. – Если да, то и меня записывай.
Ребята переглянулись, а Петров стукнул друга по плечу и подмигнул Рае, она засмеялась и задумалась, так как давно замечала внимание Левина к ней. 
– Пойду, место рядом со мной дать? Левин, ты как бросил пить, сразу внешне преобразился, одеваться стал лучше, – кинула она дерзкий взгляд на парня.
– Чем мы не пара, – хмыкнул Левин Рае ободряюще.   
– Левин Серёга – не плохой парень. Не пьёт. Спортом занимается. По характеру моего отца напоминает. Слов на ветер не бросает. Кто знает, возможно, это судьба? – Никифоров успокоил ребят.
– Раечка, только не последний ряд, а поближе к сцене, чтобы артистов рассмотреть лучше, – сказал Петров, ожидая такого быстрого оборота событий.
Рая тоже давно ему нравилась, но сказать или даже намекнуть ей об этом он как-то не решался. И вот теперь, когда Левин почти объяснился ей в любви, Артём понял, что любит давно, но не признался в этом ей.
– Артём, ты пойдешь? – она повернулась лицом к Петрову.
– А как же! Я без Сергея никуда.
– Ну, вот и отлично.
– За билетами подойдёте завтра в обеденный перерыв, – Рая улыбнулась своей очаровательной улыбкой и уже собралась уходить, но Никифоров остановил за руку.
– Подожди профорг, а про меня совсем забыла. Записывай: два билета в филармонию. Пойду со своей девушкой, – сказал он, изучая программку.
– Хочу перед отъездом в Москву сходить с Алексеем на концерт, отвлечься от работы, – вставила Люся, заметив, что Рая предлагает билеты на концерт, афиша которого висела уже неделю в фойе на проходной.
Алексею она позвонила в этот же день в рабочее время.
– Привет, как насчёт того, чтобы сходить в филармонию на концерт. Как у тебя со временем? У нас в цехе билеты продают. Я возьму два билета?
– Возьми. С удовольствием схожу. Ты не сказала, в какой день состоится концерт? – отреагировал он.
– В воскресенье. У меня для тебя шокирующие новости. Звонила Тане и ходила давать показания в полицию. Надоел этот беспредел!   
– Поговорим об этом позднее. Сейчас извини, меня зовут в цех. Я встречу тебя после работы, и мы обсудим всё в деталях.
Алексей отключил сотовый. Люся с нетерпением ждала встречи с Алексеем после работы и волновалась. Она немного задержалась, критически посмотрела на себя в зеркало. Он стоял у проходной и ждал. Выглядел усталым, но при виде девушки улыбнулся.
– Если не устал, пройдёмся пешком? Тебе не холодно? Погода чудесная. Меня снова попросила явиться в полицию для подписания бумаг.
– Нисколько. Сходи, мне тоже надо взять личные вещи Кати. Как здоровье?
– Отличное. Проводишь меня в аэропорт?
– Когда?
– Точно не знаю, скажу, когда куплю билет.
Они шли медленно, взявшись под руки. Разговаривать не хотелось. Начал накрапывать дождь.
По дороге он вспомнил их первую встречу, как они ходили в кафе, и он покупал цветы. «Возможно, скоро, – размышлял он, – мы станем мужем и женой. У нас будут дети». Он любил детей и мечтал о сыне. «Будет прекрасно, если Люся родит мне сына. Он стал бы рабочим. Постараюсь воспитать из него настоящего человека. Трудно, я знаю».
– Люся, ты хотела бы иметь детей?
– Конечно. Я хотела бы иметь мальчика и девочку, назвала бы их Анжелика и Сережа. Тебе нравятся эти имена?
– Нравятся.
Они прогулялись по набережной. Она небрежно протянула ему руку:
– До встречи. Когда ты позвонишь мне насчёт концерта?
– Лучше, думаю, в субботу.
– Подожди, – он замолчал, ему не хотелось расставаться и притянул за плечо к себе. – Люся, мне без тебя плохо. Подумай, что случиться, если вдруг расстанемся. Смогла бы ты без меня?
– Не знаю, – она отстранила его, – не думала об этом.
Алексей взглянул на неё в упор. На глазах у неё появились слёзы:
– Почему ты плачешь? Что случилось? Разве я сделал тебе больно? Ты для меня загадка. Я сейчас понял, что совершенно не знаю тебя как человека. Твои мысли, чувства, мотивы поступков. Мне всегда нравилась твоя внешность, волосы, запах духов, – от сказанного он даже немного испугался. – Что будет, если мы поженимся, но не сможем жить вместе? Как найти точку соприкосновения? Почему так сложно иногда в самой простой ситуации понять, где ложь, а где, правда? – все эти вопросы волновали Алексея не первый раз, и он нежно поцеловал Люсю в щеку.
– Растрогалась из-за твоих слов.
В субботу, как и договорились, он позвонил ей в одиннадцать. Она ждала звонка, поэтому отложила все срочные переговоры по поводу командировки с Фридманом на завтра.
– Ты меня слышишь? – Алексей настойчиво ждал ответа.
– Хорошо, что ты позвонил мне. На концерт идём завтра в семь. В шесть встречаемся у моего дома.
– Понял. Как себя чувствуешь?
– Нормально. Всё хорошо.
Алексею хотелось порадовать Люсю, и он купил ей презент, чтобы при встрече подарить. Он долго думал, что приобрести. Подарок помогла выбрать продавщица. На выставке в галантерейном отделе «Женская одежда» универмага висело множество косынок и шарфов всевозможных расцветок. Ему особенно понравилась голубая косынка с белыми кругами и полосами. Продавщица – молоденькая девушка в униформе – спросила:
– Какой цвет глаз у вашей девушки, кому вы хотите сделать подарок?
– Зелёный, – Алексей с уверенностью ответил. – Изумрудный.
– Тогда вам лучше купить вот это, – продавщица указала на зелёный шарфик с красными точками в виде звёздочек по всему пространству.
– Да, действительно, это как раз то, что нужно. Наверняка ей понравится.
Алексей заплатил в кассу и ушёл довольный покупкой. Он никогда в жизни не покупал подарков девушкам сам, за исключением школы и колледжа на восьмое марта, когда все вместе складывались и покупали оптом цветы, открытки, бижутерию, кружки, сувениры, ручки, брелки и многое другое, включая торты, пирожные, соки, салфетки и пластиковую посуду.
Он вспомнил, что один раз в школе подарил маме духи. Деньги заработал на вторсырье. Сдал макулатуру и металлолом со своим другом тоже Алексеем. Деньги поделили. Он купил духи, а друг себе крючки к удочке.
Теперь, когда в руках у него был свёрток с шарфиком, он переживал невыразимую радость. Как будто опять перенёсся в детство и выиграл в школьной лотерее во время праздничного вечера гоночный автомобиль или книгу с занимательными задачами по математике.
Алексей желал так подарить шарфик, чтобы Люсе  понравился. Для этого зашёл на рынок и купил три  розы. Он знал точно, что ни одна девушка не отказывалась от роз.
На свидание Алексей немного опоздал. Люся стояла около дома и ждала его.
– Привет! – воскликнула она, как обычно в прекрасном настроении.
– Здравствуй, – он протянул Люсе цветы и свёрток, она заулыбалась, так как поняла, что он решил сделать ей подарок. – Это тебе. Посмотри.
– Что это?
Люся аккуратно развернула шуршащую бумагу и увидела шарфик. Сначала она не сориентировалась, что держит в руках, но когда поняла, что это шарфик на шею, от радости засмеялась, глаза у неё загорелись, и Алексей представил маленькую девочку. Сейчас она запрыгает и поцелует Алексея.
– Посмотрим, посмотрим, как это будет выглядеть, – произнесла она, очень мило картавя, проглатывая букву «р».
Тут же Люся оторвала этикетку и повязала подарок под воротник. Шарфик сочетался со светлым пальто и шапочкой, связанной Люсей самой. Алексей не знал, что сказать, и он едва пробормотал:
– Тебе очень к лицу, носи с удовольствием.
Впервые Алексей заметил, что Люся картавит, но это совершенно не портило, даже наоборот, придавало некоторое своеобразие и шарм речи.
До филармонии дошли за тридцать минут. Сначала Алексей решил взять такси, но Люся запротестовала.
– Нет, нет. Хочу прогуляться.
Тогда он отменил вызов. Они шли пешком по главной улице, и народу было очень много. Был час пик. Все спешили и суетились. Скоро начало смеркаться.
В магазинах зажигался свет. Через стеклянные витрины можно было видеть разнообразные товары. Шерстяные, ситцевые, штапельные, кружевные, парчовые ткани. Мужские сорочки, галстуки. Тюль, гардины. Чеканку, лампы, посуду. Головные уборы. Детскую одежду, игрушки. Платья, пальто, мужские костюмы, обувь. Зеркала, мебель. Оргтехнику. Золото. Хлебные изделия, окорока, колбасы, рыбу. В вечернем свете огней всё выглядело иначе, чем днём, теряло свой истинный цвет и приобретало другой, более яркий.
Люся задумалась. Ей нравилось смотреть на витрины. Особенно ей нравились красиво оформленные стенды, где стояли разодетые манекены и держали в руках духи, сумочки. Люсе казалось, что это люди, случайно зашедшие за стекло и застывшие в безмолвии, что ночью, когда город опустеет, они проснутся и заживут своей собственной, никому неведомой жизнью.
Около филармонии у входа стояла толпа людей: кто спрашивал лишний билетик, кто стоял в ожидании. Люся с Алексеем прошли в фойе. Разделись.  Она тщательно причесалась перед зеркалом. Прошли в большой, уютный зрительный зал с хрустальными плафонами в овальных нишах в стене. Кресла и пол обиты зелёным флоком.
Места были в самом центре, на десятом ряду. Свет потух и концерт начался. Выступали известные артисты – певцы, художественное чтение, жонглёры, иллюзионисты. В перерыв сослуживцы в фойе обсудили просмотренные номера, пили пиво.
В целом концерт понравился Люсе. Она хорошо отдохнула и по дороге домой много смеялась и даже пела. Алексей тоже веселился, стараясь изображать жонглёров, певцов и музыкантов. Когда подошли к дому, он на минуту замолчал, хотел задержаться на минуту, но не знал, как это сделать. Вдруг к счастью он припомнил случайно прочитанное и выученное стихотворение и стал декламировать:

Средина таежного лета.
Нет лучше в Сибири поры.
До самого сердца прогреты
Июльской теплынью боры.

На гарях уже отблистало
Пунцовое пламя жарков,
И в зарослях красного тала
Туманы белей облаков.

Июнь, как мальчишка, метался,
Подвержен влияньям любым,
То жёлтым расцветить пытался,
То высветлить всё голубым.

То тешился цвелью болотной –
Мол, вот как могу, погляди…
Непрочные эти полотна
Давно посмывали дожди.

Торицей, саранкой, чабором
Уже не пестрят берега,
И каждую краску с разбором
Кладёт живописец – тайга.

    Она ко всему присмотрелась
И верит в призванье своё
Пусть это ещё и не зрелость,
Но это начало её.

– Тебе нравится? – не делая паузы, Алексей выпалил.
– Да, очень. Кто автор?
– Виктор Кочетков. В библиотеке клуба брал его стихи. Вот этот стих понравился больше других, я его и выучил. Ты же любишь поэзию?
– Да, люблю, – сказала она кратко и лукаво смутилась. – И тебя…
Люсе как-то стыдно было признаваться, что в поэзии она всегда находила частицу своих мыслей, своё второе «я».
Не ту Люсю Уварову, которая была компетентным инженером, заботливой дочерью, верным другом, а совсем другую, совершенно не похожую на неё – очень тихую и поэтичную, воспитанную на Пушкине, Тургеневе и Маяковском.
– Алексей, извини, но надо домой. Отец меня ждёт. Да и вставать рано. Надо выспаться перед напряженным, трудовым днём. Вчера в полиции опять давала показания. Заседание суда постоянно откладывается из-за нехватки улик.
– Знаю, тоже сам все вещи в квартире тёти Кати перебрал, чтобы найти любую зацепку. Квартира теперь мне переходит. Вот они и думают, что у меня был мотив, – Алексей зло отвернулся. – Ну, что ж спокойной ночи, – ему хотелось остановить, задержать девушку, но как? Он не знал.
Люся повернулась и пошла по направлению к подъезду. В квартире она сняла пальто, стряхнула, повесила на вешалку и прошла в квартиру.
Отец сидел на кухне и ужинал. Яичница, ветчина с чаем и хлебом. Она устроилась рядом и положила со сковороды себе то, что она жарила ещё утром.
– Хочешь, почитаю после ужина? – спросила она, доедая и убирая со стола.
– Если не лень почитай что-то хорошее, могу слушать тебя только полчаса.
– Договорились, – она достала тетрадь из файла, открыла и стала читать:

Последствия катастроф
Человечество у природы в долгу
И она платит нам сполна.
Сколько народу погибло на море?
Есть ли чем измерить горе?!
Надо осмыслить тяжесть потерь.
Силу природы умерь.
Жертв и трагедий нет счёта!
Это стихии работа.
Мы подчас, забывая о главном,
Тратим силы по мелочам.
И это кажется забавным,
Когда ведётся счёт войнам.
Не лучше ли, объединив усилия,
Вести сплошные перемирия.
Сделать краше наши дни,
Чем захлёбываться в злобе войны.

– Боюсь, что устал, – сказал он, вернувшись на кухню, когда она снова принялась читать, но для себя, чуть слышно, вспоминая поход в филармонию и чтение Алексеем стихотворения, которое было на памяти друга.
– Прочитаю вслух вот что, – она громко продекламировала:
 
Геологи
Он ищет нефть в суровой тайге. Геолог не может иначе.
Он скажет «нет» непогоде, пурге. Судьба такая значит.
Ему подвластны леса, моря и горы,
Долины, реки, степные просторы.
Чтоб было уютно в домах у нас,
Геолог найдёт природный газ.
Золото, уголь, уран и вольфрам
Он пометит на карте сам.
Чертить, возводить и искать,
Испытывать и добывать.
Врываться в пучину моря, землю себе покорить.
Такая у них задача. Она не так уж проста.
Для разведчиков недр слава сущая ерунда.
Но если геолог споткнулся, упал и не может идти
Друзья его не оставят лежать на полпути.
За ним другие придут
Задачу его выполнять.
В этом их труд.
И нам его прославлять!
Ей надоело чтение, и она отбросила тетрадь в сторону и представила себе этот кубок из природных минералов. Отец спал, она легла и сразу уснула.
На другой день, после обычного обхода всех сварочных столов и проверки правильности выполнения микросхем, Люся зашла к Торобову. Чуть слышно стукнула в дверь, в ответ услышала:
– Входите.
Люся подошла ближе к столу. Начальник сборочного цеха как обычно был занят разбором документаций и схем. Он сидел за своим столом, и, казалось, сросся с ним. Время от времени телефонные звонки прерывали его занятие. Когда она вошла, он отвлёкся на секунду от бумаг, посмотрел на неё и сказал:
– Присаживайся. Подожди. Сейчас я займусь с тобой.
Люся присела на край кожаного кресла. Кабинет Торобова был небольшой и чистый: два стола стояли буквой «т». Диван, книжный шкаф с отпечатанными проектами и документацией, сейф. Одно окно выходило в заводской двор. На окнах светлые жалюзи, на стене портрет президента Путина, на столе монитор с встроенным системным блоком, принтер около окна, чистая пепельница, запас ручек и карандашей в блестящем органайзере фирмы «Брауберг».
На стене в деревянных рамках висели грамоты за качество, оцененные международными комиссиями выставок и ярмарок. Кубки – призы участников спортивных соревнований по лёгкой атлетике из металла и нефрита – красовались на шкафу одинокими воинами. Люся вспомнила тот стих чисто поэтический, а не символический, который запал у неё вчера в душу.
Она продолжала рассматривать кабинет начальника одного из ведущих цехов завода по производству светодиодных приборов и компьютеров. Наконец Торобов отвлекся от важных бумаг.
– Итак, Люда, я подготовил всю документацию к поездке. Вот посмотри, – выдохнул он, машинально передавая ей бумаги.
Она перелистала их, вникая в смысл предписаний и уведомлений.
– Изучи всё досконально. А вот командировочное удостоверение, – он протянул листок отдельно.
– Деньги на билет получишь по банковской карточке через бухгалтерию. Сейчас ступай и займись текущими делами, – отчеканил он рьяно и банально.
Люся взяла всё, что было положено, встала и бойко направилась к выходу.
– Минутку подожди, – проговорил он, когда зазвонил телефон, и начальник взял со стола свой сотовый с встроенным цифровым устройством типа компьютера какой-то японской фирмы типа Самсунг или Йонг-Йонг, представлявший смесь быка и жеребёнка одновременно.
Люся остановилась, вернулась и села на кожаный, как и кресло, стул.
– Да, да. Очень хорошо. Я жду тебя,  – Торобов повесил трубку. – Звонил Фридман. Сейчас он подойдёт, и вы обсудите все детали поездки. Подожди минутку, – повторил он, поменяв местами слова для полной убедительности.
Он опять углубился в чтение схем на компьютере как обычный инженер-технолог, кем он, по сути, и был, работая с самого начала пуска живительной влаги в цех для рабочих, доставляя эту жидкость из самых недр целебного местного источника.
Люся перелистывала бумаги с документами, читая печати Министерств и ведомств, чтобы занять время в ожидании Фридмана.
Через несколько минут дверь распахнулась. В кабинет ввалился высокий, симпатичный брюнет, чисто выбритый, лет тридцати-тридцати шести, в элегантном костюме от Versace, напоминающий донского казака.
– Рад приветствовать тебя, – поздоровался он с Торобовым, крепко пожимая ему руку и, направляя своё неусыпное внимание на девушку, отчеканил: – Мадам.
– Вот познакомься, Люся Уварова. С ней поедешь в Москву. Прошу любить и жаловать, – посоветовал начальник и сделал приветственный жест рукой.
Он представил их друг другу. Люся посмотрела на Фридмана и улыбнулась, демонстрируя свой фотогеничный, прооперированный профиль и белые, ровные зубы.
У Фридмана была грива густых, каштановых волос, открытое лицо и дерзкий взгляд. Голубая рубашка той же фирмы, что и костюм. Вместо бутоньерки ручка с золотым пером.
Люся сразу поняла: с этим казённым королём будет много хлопот, но уладить все дела с покупкой оборудования поможет банковский счёт и аккредитив на энную сумму, вложенный в документы на имя директора завода Коростылёва или его заместителя Самодурова. Они подпишут и вышлют сразу по получению от командированных депеши о согласовании всех услуг за пересылку. Уточнить стоимость оборудования ей придётся самостоятельно, сравнивая проспекты и изучая размеры с наимельчайшими подробностями. Фридман играл роль вантуза, но в корректировке зарплаты и премии был бог.
– Хочу, чтобы мы вместе обсудили все детали вашей поездки. Люся многого не знает. Ты должен ей помочь, у тебя большой опыт в снабжении. Суммы немалые.
– Мы сделаем это на моём рабочем месте, – предложил Фридман, отбрасывая прядь непослушных волос со лба и открывая глубокомысленный греческий профиль.
– Конечно, я вас не задерживаю.
Посетители начальника цеха вышли из кабинета и прошли в отдел снабжения, где они обсудили намечаемую командировку. Это не отняло много времени.
Юриста не было на месте, он отправился на срочный процесс по вопросу о банкротстве того предприятия, куда Люся и её мама вложили деньги. Это то самое дело, о котором рассказывала она Алексею, приобрело огласку в прессе. Все газеты пестрели заголовками о банкротстве. Один из вкладчиков фирмы «Благорос» позвонил Люсе и поведал лично по секрету:
– Адвокат Русакова, Кириллов, признался на суде, где ты не могла присутствовать из-за загруженности, что его знакомый – предприниматель Ковалёв – погиб в Москве в дорожно-транспортном происшествии весной прошлого года при загадочных обстоятельствах. Мне сообщили, что якобы Русаков, который получил взятку, был вхож ко многим руководителям правоохранительных структур, где рассматривали животрепещущие проблемы. А погибший в ДТП – приятель адвоката – оставил телефон Русакова, которым тот воспользовался для решения вопроса с авторынком.
– Слыхала от знакомого прокурора, что на контакт Русаков, Акчурин и Кириллов шли охотно во время следствия, привлекая на свою сторону всё новых прихлебателей, – пацифизм потерял для Люси всякое значение. – Записи тайных разговоров всех лиц задействованных в этой афёре сохранены и отправлены на экспертизу, – закончила она разговор, монотонно постукивая пальцем по ай-паду, зная, что этим занималась частная сыщица Таня, обследуя предприятия, куда российские правоохранительные органы присылали ей информацию о наличии или отсутствии вкладчиков и инвесторов.
Сейчас у  сыщицы Тани была горячая пора по вывозу имущества с территории обанкротившегося мясокомбината, комбикормового завода, предприятия по производству стекла и бетона в те места, где заново должны были возрождаться новые заводы и фабрики для процветания её частного бизнеса.
Примерно через час Люся ушла на своё рабочее место и занялась текущими делами. Надо было подготовить документацию для оформления продукции на экспорт в развивающиеся страны.
Все дополнения, внесённые за последнее время Светой Эренгельд, были утверждены на техсовете. Надо было заняться подготовкой всей документации для передачи в Главное Управление по стандартам и ГОСТам для окончательной доработки для экспортёров.
Люсе пришлось несколько раз обращаться к Свете и Разумову. Света, на редкость спокойная и сдержанная, объясняла чётко и ясно. Сразу всё становилось на свои места. А что касается Разумова, то он более пятнадцати лет отдал предприятию. Пришёл на завод после окончания технического вуза и за спиной у него был многолетний опыт работы.
Сначала сборочный цех был небольшим: состоял из двух бригад по шесть человек, но со временем завод расширялся, рос и сборочный. Разумову пришлось неоднократно поругаться с руководством о необходимости расширения производства. За время работы старший инженер внёс несколько рационализаторских предложений, женился, родилась дочь, нашёл любовницу, купил машину, гараж, обустроил квартиру при помощи жены – врача-педиатра, помог родителям, загорелся культуризмом. Его уважали и ценили в коллективе.
Примерно лет сорока пяти, но выглядел гораздо моложе по оценке женщин, так как занимался постоянно туризмом и был записан в секцию «моржей». Всегда энергичен и по-хорошему деловит. К его словам прислушивались.
Он был среднего роста, атлетически сложен, волнистые, тёмно-русые волосы, всегда чисто и со вкусом одет. Разумов очень любил помогать начинающим сотрудникам, был в некоторой степени трудоголиком. Он не был наставником в прямом смысле этого слова, скорее он был советчиком и учителем, на деле доказывая свою правоту, и учил молодёжь следовать тем же тезисам.
Разумов обратил внимание на манеру поведения Уваровой. Он подсказал Торобову послать именно Люсю в командировку, так как увидел в ней способного дипломата.
В конце рабочего дня Уварова оформила все денежные дела, связанные с командировкой в бухгалтерии. Через Интернет она сразу отправила копию командировочного предписания в кассу аэропорта и заказала билеты на самолёт, так как билетов на все рейсы в Москву на следующий день уже не было.
Билет получила немедленно, оставалось позвонить Алексею и сообщить время вылета. Но здесь возникла проблема. Он работал с утра, «Люсин» самолёт тоже вылетал утром в одиннадцать часов. Чтобы Алексея отпустили с работы, ему надо было бы договориться с начальством.
Теперь уже поздно было сожалеть. Не смотря на это, она всё же решила позвонить ему по поводу своего отъезда. Когда Алексей взял трубку, Люся, чуть заикаясь от волнения, произнесла:
– Взяла билет на самолёт рейсом одиннадцать сорок. Если отпросишься с работы, то проводишь меня. Смотри, не опаздывай! – проговорила она громко и с пафосом, учитывая протяжённость полёта и удовольствие, которое она должна получить от общения с Фридманом и своим руководством.
– Хорошо, попробую. Увидимся в аэропорту.
– Не буду тебе мешать добиваться выполнения своих обязательств перед начальством.
Разговор зашёл в тупик, но у неё появилась надежда встретиться ещё раз перед самым вылетом в кафе со всеми мужчинами сразу, и поэтому она отложила телефон в сторону и отправилась в кабинет юриста, где сидел Фридман, чтобы утвердить свою кандидатуру на должность заместителя начальника цеха.
С Самодуровым внезапно случился сердечный приступ после того, как он узнал, что средства, вложенные им в Мясомолпром, пропали бесследно, а проценты получили в полном объеме, со всеми вытекающими оттуда последствиями, молодые специалисты в области юриспруденции, куда он был редко вхож.
На место заместителя претендовало несколько человек, в том числе Эренгельд, Разумов и Уварова, которой срочно хотелось выдвинуться, снискать уважение и любовь Коростылёва, как главного менеджера и члена областной Думы.
В командировку Люся взяла только самое необходимое, вместо чемодана – небольшой портфель-дипломат, куда вместилось платье от Armani за 500 евро на выход и туалетные принадлежности. Читать взяла журнал Glamour, который покупала иногда. До аэропорта доехала на такси. Из окна автомобиля Honda  издали заметила фигуру Алексея.
Он стоял, кутаясь в шарф, с поднятым воротником и без головного убора. Люся улыбнулась. Такое внимание со стороны человека, которого она уже успела полюбить, очень льстило.
Такси подъехало прямо к входу в здание аэропорта. Алексей увидел подъезжающую Люсю и подошёл ближе. Он помог открыть дверцу, подал руку, и она выпорхнула из автомобиля.
Расплатившись с водителем, взяла портфель с ценными бумагами, ай-падом и поцеловала Алексея в щеку.
– Рада, что ты меня провожаешь. Как тебе удалось удрать с работы?
– Я ещё в пятницу договорился со своим сменщиком побыть в цехе вместо меня. Предупредил об этом начальство.
– Пойдём, мне нужно зарегистрировать билет, – она взяла его под руку.
Они прошли в зал ожидания, а затем на регистрацию билетов, где была небольшая очередь.
– Можно становиться. Народ уже скапливается.
Седовласый старец с молоденькой, анемичной девушкой в джинсовом, не по погоде, костюме с рваными коленями, обернулся.
– Наверно внучка взяла деда в оборот, – громко подумала Люся.
– Это иностранцы, – объяснил Алексей сурово.
Старик продолжал что-то с интересом рассказывать, внучка внимательно слушала. Люсе хотелось прислушаться к разговору, было интересно, что же так увлекательно можно рассказывать. Но понять то, о чём они говорили, было невозможно из-за частых объявлений о рейсах вылета. До неё долетали лишь отдельные французские слова.
Наконец очередь дошла. Люся зарегистрировала билет. Портфель взвешивать не стала, так как он был небольшой и вес не превышал пяти килограммов.
Когда всё было сделано, они вдвоём прошли снова в зал ожидания, сели на мягкий диван, обитый белой, искусственной кожей. Теперь им надо было ждать объявления о посадке. Они ждали Фридмана, который так и не появлялся. Люся начинала нервничать. Тот появился неожиданно в демисезонном пальто серого цвета, коричневом шарфе, перекинутым через плечо и ондатровой шапке. Было начало декабря, и в воздухе летали снежинки.
– Привет! – поприветствовал Борис всех, в руках у него тоже был портфель.
– Алёша, познакомься. Это – Борис, мы вместе летим по одному заданию.
Борис сел рядом с Люсей на свободное кресло и откашлялся. Через некоторое время объявили о рейсе.
– Это наш рейс, пошли, – проговорила она и встала.
Мужчины молча последовали за ней. Пассажиры сдавали вещи в багажное отделение и проходили таможенный контроль. Люся и Борис прошли к лайнеру. Они были в числе первых пассажиров. За ними последовало ещё человек тридцать. На поле дул ветер и ей приходилось закрывать лицо рукой, чтобы сохранить эффектный макияж.
У трапа она ещё раз обернулась. Маленькая фигурка Алексея чернела вдалеке за изгородью. Он увидел, что она обернулась, и помахал ей.
Бориса никто не провожал. Пассажиры проходили в салон, находили места и рассаживались. Люся нашла своё место и, неуклюже располагаясь, уселась и включила наушники. К ней подсел высокий симпатичный мужчина лет сорока. Люся молчала и в такт музыки из наушников повторяла медленно мелодию.
– Значит, летим вместе, – сказал сосед выразительно.
Ей не хотелось разговаривать, так как на душе было не очень радостно.
Краткая встреча с Алексеем и расставание очень болезненно переживалось ей. Когда все пассажиры расселись по местам, вышла стюардесса и объявила высоту полёта и температуру воздуха. Зажглось табло, где на двух языках, русском и английском, говорилось о необходимости пристегнуться ремнями и о запрещение курения, так как борт уже был готов к вылету. Люся пристегнулась к сиденью.
Самолёт Ил-114 , типа ракеты жёлтого цвета, загудел и покатился по лётному полю, сначала медленно, потом наращивая скорость. Наконец он оторвался от земли и забушевал так сильно, что у Люси закружилась голова. Она прислонилась к иллюминатору. Дома, деревья, взлётная полоса уменьшались с высотой полёта и постепенно превратились в маленькие точки.
Сначала летели над городом, который приобрёл очертания схемы. Люся вспомнила чертежи, виденные в ай-паде. Постепенно, когда лайнер перешёл в высокие слои атмосферы, было дано разрешение отстегнуть ремни. Моторы гудели однообразно и тяжело. Теперь работал весь двигатель. В окне иллюминатора висел туман. Земли совсем не видно.
Люся закрыла глаза и попыталась уснуть. Но осуществить это было трудно из-за турбулентности. Мотор гудел слишком сильно, и лайнер то будто поднимался, то опять падал вниз. Полёт продолжался около часа. Когда они приземлились, Люся чувствовала себя разбитой и уставшей. К ней подошёл Борис.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он официально.
– Немного устала.
– Ничего всё пройдёт. Сейчас приобретаем билеты на обратный рейс. Потом едем в гостиницу, обедаем и отдыхаем. Вечером прогуляемся по вечерней Москве. А завтра с утра приступаем к работе. Как ты смотришь на мой план?
– Положительно.
– Ну что ж, прекрасно.
Оформление не отняло много времени. Они взяли билеты на субботу. Фридман рассчитывал за пять дней уладить все дела с закупкой оборудования. Они взяли такси и поехали в гостиницу. Места для них в гостинице должны были быть забронированы заранее.
Гостиница «Центральная» находилась в центре города, на улице Тверской. Места им представили тут же в различных номерах. Люсю поселили на втором этаже с видом на проспект. Номер был небольшой, одноместный, со всеми удобствами.
Люся приняла душ, причесалась, переоделась и спустилась вниз на ресепшин. Там её уже ждал Борис.
На ней было строгое, коричневое, шерстяное платье с юбкой в мелкую складку и лифом, отделанным атласным кантом. В руках чёрная сумка-планшетка с «золотой» пряжечкой, волосы заколоты блестящим зажимом и открывали лоб, на ногах высокие, до колен, сапоги бежевого цвета с узким носом на маленьком каблучке. Борис увидел Люсю и побежал ей навстречу.
– Ты сама элегантность и духи у тебя чудесные, – сказал Борис важно растягивая каждое слово, с паузами.
– Спасибо за комплимент.
– Ну что, идём в ресторан пообедаем. Я порядком проголодался.
Они прошли в ресторан, Люся была голодна и заказала себе столичный борщ, антрекот, грибную солянку, виноградный сок и кусочек пирога. Борис заказал два антрекота, заливную рыбу, холодец и горячий чай с лимоном. Сытно пообедали, им не хотелось никуда идти. Но необыкновенное чувство радости, что она опять в столице, переполняло Люсю.
– Итак, что теперь будем делать? – спросил Борис, вытирая руки белоснежным носовым платком. – Куда пойдём?
– Если честно, мне хочется просто прогуляться, – призналась Люся.
– Следовательно, будем гулять, – ответил он с щеголеватым видом.
Они расплатились, вышли из ресторана и разошлись по своим номерам, чтобы надеть пальто. Минут через десять они опять встретились в фойе и вышли на улицу. Было около шести часов вечера. Уже стемнело.
Морозило. Уличные фонари ярко горели. Борис и Люся шли по Тверской улице. Затем свернули на Садовое кольцо, дошли до театра имени Пушкина, оттуда до Малой Бронной и памятника Тимирязеву. Люсе показалось, что они слишком далеко ушли от своей гостиницы, и она заволновалась.
– По-моему стоит вернуться в отель. Уже поздно, и я хочу спать.
Фридман не возражал. Он остановил такси, проезжающее мимо, и они вернулись. Было десять часов. Ноги у Люси гудели. Она отвыкла от подобных экскурсий и чувствовала себя усталой.
– До завтра. Спокойной ночи, – сказала она, едва сдерживая зевоту.
– Пока, – тоже чуть слышно произнёс Борис, так как утомился за вечер.
На другой день они встретились в девять в ресторане. Позавтракали. Люся выпила чашечку кофе с кексом. Борис взял то же самое.
– Ну, а теперь поедем в Министерство подписывать документацию? Волнуешься? – перешла она в наступление, поправляя причёску.
– Да, немного. Я советую тебе присматриваться ко всему. В другой раз, возможно, ты поедешь одна, тебе уже легче будет. Узнаешь людей, тебя будут приветствовать. Словом, надо привыкать к самостоятельности, – пошутил он.
– Я так волнуюсь перед встречей с начальством, – Люся загрустила.
Борис понял, что ей совершенно не хочется ехать ни в какое Министерство.
– Ну, выше нос. Главное не робей! Пошли.
Такси доставило их по нужному адресу. Люся ожидала, что в Министерстве их встретят не любезно. Она боялась столичной спеси. Но всё оказалось гораздо проще. Там работали такие же специалисты, возможно, даже более приземлённые, чем она полагала.
Когда откомандированные сообщили цель приезда секретарю, та обрадовалась и сказала, что знает об их приезде уже три дня, также удивилась, почему оборудование только сейчас решили сменить, ведь необходимость замены существовала давно.
Секретарём была обаятельная шатенка лет тридцати пяти с красными длинными ногтями, в строгом синем костюме. На шее у неё красовались длинные, перламутровые бусы.
– Оставьте все бумаги и документы. Приходите завтра, когда их изучат. Как вы устроились в гостинице? Есть ли у вас какие-либо просьбы? – воодушевленно спросила она.
– Нет, нет, всё хорошо. Устроились мы прекрасно в гостинице «Центральная», что на Тверской, – Борис продиктовал свой и Люсин номера телефонов.
Секретарь положила бумаги в папку, на которой было написано: «Для изучения». Когда они вышли на улицу, Борис одобряюще кивнул и сказал:
– Ну, вот видишь, как всё получается. Завтра документы подпишут. Затем мы будем оформлять закупку и поставку. Это окажется посложнее. А сейчас мы поедем на выставку станкостроения, где эти станки экспонируются. Ты не возражаешь?
– Конечно. Извини, я постепенно вхожу в рабочий ритм.
На выставке Люся внимательно изучила каждую новую модель. Её поразили эти прекрасные наностанки. Когда дошли до тех образцов, которые были необходимы заводу, Люся стояла около каждого образца более четверти часа, записывая основные параметры и выходные данные в ай-пад.
– Если мы закупим это оборудование, то квартальная премия нам обеспечена, – рассуждала вслух Люся. – Надо изучить досконально.
После просмотра всей экспозиции, друзья решили перекусить. Надо было найти кафе или закусочную. Благо на территории выставки находилось таких точек питания несколько. Борис восхищался достижениями российских и зарубежных учёных в области станкостроения.
– А если честно, я сам первый раз выполняю такое сложное задание. Раньше меня посылали в обычные командировки, подписать какие-то бумаги или договориться о поставках изделий, стройматериалов, поучаствовать в судебных разбирательствах относительно задолженности региональных фирм. Эта выставка меня с толку сбила. Какая мощь и минимальная затрата средств. Есть на что полюбоваться. Тебе понравилось здесь? – он любил приукрашивать, поэтому говорил, немного наклоняясь и заглядывая Люсе в лицо.
– Да, очень. Работать на новом оснащении будет одно удовольствие. Зарплата повысится намного. Оборудование рентабельное. Особенно мне понравился внешний вид. Станки окрашены в яркие и светлые тона. Такая оснастка будет создавать хорошее настроение.
– Люся, ты права. Рентабельность, дизайн сейчас взаимодействуют друг с другом. Даже при наивысшей прибыльности, если станки громоздки и малоподвижны, они не будут пользоваться высоким спросом. Ну, вот, кажется, дошли, – Борис указал на вывеску «Кафе-закусочная». – Это как раз то, что нам нужно. Благодаря твоим усилиям подпишем всё очень быстро.
Народу в кафе оказалось мало, хотя был обеденный перерыв. После обеда она сказала упрямо, надеясь на полуторачасовой отдых:
– Знаешь, Борис, хотела заняться шопингом. 
– Хорошо, позвони мне в номер, когда вернёшься, – посоветовал он.
Вечером Люся позвонила Борису. Он деловито предложил:
– Если не устала от шопинга и есть желание, то можем сходить развлечься. У меня два билета в концертный зал «Россия».
– Как тебе удалось достать билеты?! – удивилась она радостно.
– Друг-москвич. Он работает в сфере культуры, у него свободный доступ в любые театры и концертные залы. Я ему позвонил, он мне предложил два пригласительных билета.
– Хорошо, через двадцать минут я буду готова. Встречаемся в холле.
– Жду.
Концертный зал «Россия» поразил Люсю своими размерами и величием. Кругом зеркала, хрусталь. Пол, обитый красным бархатом. Состоялся концерт известного казачьего хора. Люся была в восторге. Пение артистов, танцы, яркие национальные костюмы. Всё говорило о высоком вкусе и профессиональном мастерстве исполнителей.
На другой день в Министерстве все бумаги были подписаны. Оставалось оформить торговую сделку. Этим занялся Борис. Как говорил он сам, ему уже не в первый раз приходилось заниматься поставкой, но станками он занимался впервые. Люся везде следовала за ним.
Он рассказывал ей главные секреты торговых операций. Ей всё больше и больше нравился Борис. Она как будто уже совсем забыла Алексея. В один момент даже пожалела, что встречалась с Алексеем, а не с Борисом, который был необыкновенно услужлив и вежлив. Разговаривать с ним было легко и интересно. Он много повидал, был начитан, ещё больше знал и имел на всё своё собственное мнение. Люсе казалось, что Борис проявляет к ней не только служебный интерес.
Когда они шли с концерта, он взял за руку, показывая, что это не просто дружеское рукопожатие, а нечто большее. Перед самым отъездом пригласил в ресторан «Арбат». Она уже начинала думать о доме, хотела поскорее увидеть Алексея, но неожиданный звонок по телефону прервал её грустные мысли:
– Привет! Как насчёт того, чтобы сходить поужинать, не возражаешь?
– Нет. Что надеть? – сказала она, вспоминая коллекцию своих брендов.
– Маленькое чёрное платье или пиджак тебе пойдут, – ответил он скоропалительно. – Встречаемся в холле через тридцать минут.
После трудового дня, бесконечных хождений и составления торговых договоров, Люся успела отдохнуть. Они встретились, взяли такси и поехали в ресторан, который находился в центре.
Вечерняя столица светилась всеми цветами люминесцентных огней и реклам. Места в ресторане были. Официант посадил их недалеко от эстрады.
Когда они зашли в зал, музыка ещё не играла. Часов в девять появились музыканты. Вскоре у Люси разболелась голова от протяжного звука электрогитар и ударов барабана.
Борис заказал бутылку шампанского, два мясных ассорти и два мясных салата. Танцевать Люся хотела, но сидела и наблюдала. Танцующие пары продолжали покачиваться в такт музыке в огромном пространстве зала. Свет был приглушенный, и по залу, как солнечные зайчики, мелькали цветные, световые блики.
Публика в ресторане была самая разнообразная, в основном иностранцы не старше двадцати пяти. Люся танцевала с арабскими инвесторами, представляя себя Мата Хари. Когда Борис пригласил на медленный фокстрот, не удобно было отказать ему. Она согласилась. От шампанского у неё кружилась голова. Рука Бориса лежала у неё на талии, показалось, что Борис поцеловал в шею. Люся отстранилась и вспомнила Алексея.
– Наверно у меня слишком доступный вид, если ты позволяешь себе чмокать меня, – произнесла она, когда танец закончился, а он поблагодарил, проводил до места и сам сел рядом. – Шалун.
Разговор как-то не клеился. Вдруг ей стало интересно, есть ли у него жена. Кольцо на правой руке говорило о том, что он женат.
– Прости, если я не скромна, у тебя есть жена? – Люся украдкой вздохнула
– Нет. Но я был женат. Вот уже два года, как мы разошлись. У меня есть сын, но он меня почти не помнит. Его мать разрешает нам видеться. Хотя деньги я плачу аккуратно в срок. Она боится, что я дурно буду влиять на ребёнка.
Люся поняла, что «она» – это бывшая жена Бориса.
– Боря, чем занимается твоя бывшая жена, кто она по профессии?
– Она врач-терапевт. Мы дружили со школьной скамьи. Когда поступили в вуз: она – в медицинский, а я – в торговый, то сразу и поженились. Жили для себя. Считали, что рождение ребёнка плохо отразится на учёбе. После окончания вуза, она забеременела. Я хотел дочь, но родился сын. И что-то со мной случилось. Они оба: и Юля, и сын сделались для меня совсем чужими.
– По-моему, ты прав, Боря. Но тебе надо сойтись со своей женой ради ребёнка. Ты же отец. Неужели тебе безразлична судьба сына?
– Возможно, так, Люся, но она уже замужем и, по-моему, удачно. Настоящий муж – часовой мастер. Они ждут второго ребёнка.
Люсе стало почему-то жаль Бориса: «Неужели такой прекрасный человек, один раз оступившись, не может найти себе спутницу жизни?» А вслух она произнесла:
– Я тебя прекрасно понимаю, Боря, так как я тоже не замужем, но, возможно, скоро выйду. У меня есть жених. Он с нашего завода. Мастер-наладчик. Помнишь, он провожал нас в аэропорту, – сказка Бориса вселила в неё надежду.
– Да, да, припоминаю. Видел его впервые. Завод большой, со всеми одновременно общаться трудно, почти невозможно.
Были ещё медленные танцы, но Борис больше не приглашал Люсю, ей показалось, что он обижен. «Зря стала расспрашивать его о жене. Он до сих пор влюблён и пережил сильный стресс. Знаю я этих бывших жён».
До гостиницы доехали на такси молча. Внутри у Бориса что-то сжалось, и Люся ещё раз пожалела, что завела откровенный разговор. Она решила позвонить Фридману из номера гостиницы и извиниться, но было слишком поздно. Не смотря на это, как только вернулась в гостиницу,  Люся не удержалась и набрала его номер.
Борис взял трубку, где высветился её номер, но не услышал ни звука. Она испугалась в последний момент, и только он снял трубку, забыла, что сказать. Они встретились в коридоре, так как она выглянула из двери, а он стоял и курил на лестнице, дожидаясь пока она выйдет и позовёт к себе.
Она молчала, значит надо подождать, чтобы она пришла сама к нему. Но этот маневр не сработал. Тогда он специально встал рядом с её номером и, когда завидел, как она открыла дверь, знаком пригласил Люсю войти, как и два дня тому назад, когда она первый раз осталась у него после подписания удачной сделки на два миллиона долларов. Деньги были переведены банковским счётом авизо.
Запах его духов раздражал и мучил её своих терпким ароматом. Он не купил ей цветов, но был учтив. Они курили бамбук в ванной, обсуждая поведение каждого таракана и паука в Министерстве, восхищаясь ультрамодными стройматериалами, отделкой офисов и коридоров, а потом проветривали, включая кондиционер.
Их деловая, кратковременная связь оставила у обоих одни лишь волшебные воспоминания счастья, успеха, наслаждения жизнью среди толчеи и сутолоки коридоров министерств и ведомств. Всё остальное ушло на второй план: проблемы, работа, постоянные поиски чего-то в магазинах, ответственность и страх за возможную неудачу со сделкой, потерянные часы ожидания, обанкроченные акции, откровенные фото, которые Алексей выложил в Интернет. Его преследовало чувство вины перед ней. На другой день была пятница. Последний день командировки.
– Всё нормально, завтра приеду, – Люся позвонила и сообщила отцу.
10. Приезд

Почти всё было готово. Торговые договора и соглашения подписаны, деньги перечислены. Люся боялась грозы, молнии, светопреставления, катастроф, наводнения и ураганов и всё время что-то упустить. Но Борис улаживал любые спорные вопросы. Наконец, всё было закончено.
Домой Уварова возвращалась с чувством выполненного долга перед начальником цеха и коллективом завода в целом. Ответственное здание было выполнено. Оборудование закуплено, что и требовалось доказать. Станки с программным управлением были погружены и отправлены малой скоростью поездом со станции Москва-Товарная. Взаимоотношения с Борисом после вечера в ресторане и чудесной ночи без сна, провёденной в его номере, хуже не стали. Он периодически продолжал также подсказывать Люсе, когда она чего-то недопонимала, и шутил:
– Ну, Люся, теперь ты стала настоящим снабженцем. В следующую поездку вполне сможешь обойтись без меня. У тебя отличные деловые качества.
– Встречай…– Люся позвонила Алексею за день до вылета.
– Как ты там, справилась с заданием? Успели сделать все дела в срок? – он измерял расстоянием критерий своих чувств к ней.   
– Кругосветное плавание подходит к концу, скоро назад, – пошутила она, вытирая каплю крови, случайно капнувшую из носа. – Скучаю… Недоедаю…
– Взаимно, – успокоился он, когда получил краеведческую информацию.
«Значит всё нормально, можно не волноваться и не звонить каждый день в сборочный цех с одним и тем же вопросом: «Когда ожидается возвращение Уваровой?» Последний раз, когда он позвонил, трубку взял начальник цеха.
– Кто говорит?
– Измайлов Алексей.
– Знаете что, Алексей, если вы влюблены, не мешайте, пожалуйста, работе сборочного цеха. От ваших бесконечных звонков приезд Люси Уваровой нисколько не ускорится, – начальник нажал на отбой.
Настроение Алексея и без того не радостное, испортилось окончательно. Жизнь потеряла всякий смысл, поэтому, когда она сообщила о прилёте, Алексею хотелось прыгать до потолка и кричать от радости. Люся прилетала в двенадцать часов в субботу.
В этот день Алексей пошёл на базар и купил семь пунцовых гвоздик. Был декабрь, и цветы на базаре были драгоценные. Алексей выбрал самые дорогие и ещё не совсем расцветшие бутоны. Сначала он хотел поторговаться и уговорить тучного кавказца продать гвоздики дешевле, но посмотрел на него и увидел свирепое выражение лица и длинные, загибающиеся вверх усы, то решил, что этого делать не стоит, так как понял, препирательство бесполезно. И Алексей отдал тысячу рублей. Кавказец аккуратно завернул гвоздики в газету и посоветовал на ломанном русском:
– Когда будешь в воду ставить, корешки не забудь подрезать. Цветы дольше сохраняются.
Алексей поблагодарил за совет и взял букет. В аэропорт Алексей доехал на маршрутном автобусе. Сначала он хотел поймать или вызвать такси, но был час пик, и все дороги были перегружены.
В сторону аэропорта не шла ни одна машина. Тогда он отчаялся и решил остановить частника, но и здесь у него вышла осечка. Пока Алексей останавливал машины, маршрутный автобус рейсом «Центр-Аэропорт» вот-вот должен был отправиться. Измайлов решил, что не стоит испытывать судьбу и сел в автобус.
Народу в автобусе было много, поэтому ему пришлось стоять. Примерно за три остановки до аэропорта набилось столько много народу, что невозможно было протолкнуться.
Измученного тряской, Алексея зажали с двух сторон – с одной – интеллигентной женщиной лет сорока пяти в очках, с песцовым воротником и шапке, с другой – рыночной торговкой неизвестного возраста в старом, обтрёпанном пальто, пуховом платке и с корзиной в руках. Торговка была симпатичной. Каждый раз мило улыбалась, когда после очередного сотрясения корзина сильно ударяла Алексея по ногам, и он оборачивался.
«Чем интересно можно торговать сейчас?» – думал Алексей. Мех песцовой шапки лез Алексею в глаза и рот, поэтому ему хотелось кашлять. Газетный свёрток держал над головой в вытянутой руке, чтобы не помять.
После очередного рывка автобуса, Алексей случайно наступил на ногу интеллигентной женщине, она взвизгнула и толкнула его. Он еле удержался, чтобы не навалиться на торговку и подумал: «Сейчас начнётся скандал».
– Да, что же это такое! Можно аккуратнее везти, водитель, – закричала интеллигентная женщина, что было силы, – как дрова везёшь!
Её поддержал мужчина лет пятидесяти, стоящий у окна:
– Да, да. Совсем работать разучились. Надо на него жалобу написать.
В перепалку вступила молоденькая студентка с портфелем в руках:
– Да, у нас всё так делается. Нигде порядка нет. Не могут автобусов наделать, чтобы гражданам было на чём ездить.
Дискуссия по поводу работы городского транспорта продолжалась бы неизвестно сколько, если бы автобус не пришёл на конечный пункт своего маршрута.
– Конечная. Аэропорт, – объявил водитель громко по микрофону.
Все с облегчением вздохнули. Алексей вышел из автобуса. Цветы были спасены.
В средней полосе России погода никогда не баловала теплом. Алексей замёрз стоять на улице и зашёл в здание. Он приехал в аэропорт за сорок минут до прилёта лайнера. Походил внизу в фойе, затем, чтобы скоротать время и согреться, поднялся на второй этаж в буфет выпить чашечку кофе.
Прибытие объявили за десять минут до посадки. Алексей вышёл из здания аэропорта и подошёл к выходу на лётное поле. Там уже стояли встречающие.
Он подошёл ближе, чтобы видеть прилёт лайнера. Минут через пять маленькая фигурка Люси показалась вдалеке на лётном поле. Сердце у Алексея заныло.
Прошла какая-то неделя, а он соскучился, как будто они не виделись целый год. Когда Люся была рядом в одном городе, они могли не встречаться по неделе и больше, но на расстоянии разлука разъедала душу, как затаившаяся змея.
Люся заметила Измайлова издали. Ей захотелось побежать навстречу, но что подумали бы остальные пассажиры, в том числе и Борис, поэтому она не сделала этого и продолжала идти уверенной поступью до самого выхода с поля.
– Люся, – позвал её Алексей. – Прими от меня!
– Привет, Измайлов. Наконец-то мы встретились. Я так ждала конца командировки, что думала, не доживу. Спасибо за цветы.
– Как обстоят твои служебные дела? Выполнила задание?
– Да. Спасибо Борис помог. Он прекрасный человек. Если бы не он, то не знаю, что бы я делала.
– Рад за тебя. Ты прекрасно выглядишь Можно мне помочь тебе нести вещи?
– Конечно, – ответила она и протянула Алексею спортивную сумку с маркой германской фирмы Адидас, купленную в Москве.
– Извини, Алексей, я забыла тебя спросить, как обстоят дела у тебя? Читаешь учебники, которые взял у меня? – спросила она, когда они сели в такси.
– Читаю, очень помогли. Я ещё не совсем закончил, но благодаря твоим книгам надеюсь в скором времени снова подать свою схему на техсовет. Тебя не было, а я все вечера занимался. Многому приходилось учиться самому. Задумался: не пойти ли мне учиться дальше в технический университет? Как ты на это смотришь?
– Разумеется, учиться надо, если чувствуешь, что без знаний ты не можешь. У тебя есть такая тяга, – одобрила она. – Как следствие? Продвигается?
– Ну, да. Будут ещё свидания в полиции и очные ставки, – он откинулся на сиденье и обнял Люсю. – Подозревают всех и каждого, а виновный один. Я так и знал, что ты это скажешь. Ты у меня умница и, если бы мы поженились, помогала бы мне в учёбе? Конечно, если есть семья, надо реально смотреть на вещи и поступать на вечернее отделение, чтобы не бросать завод. Появятся дети, это значит будут новые, крупные расходы.
– Рано говорить что-либо насчёт помощи. Вот когда поженимся, тогда и будем обсуждать, кто кому будет помогать, – разнервничалась она.
Алексей красноречиво задумался, переживая долгожданный приезд подруги.
– Да, ты права, Люся. Появление детей большое счастье в семье, но и большие заботы. Но я думаю, из меня получился бы хороший отец, тем более я семьянин по натуре. Отца у меня не было. Он был десантником спецназа в Никарагуа, Йемене, Северном Кавказе. Погиб, когда служил в Иране, сапёром. Работал с ППС, уничтожали террористов джихада. Воспитывала меня одна мама, и я убедился на себе, как трудно женщине одной, без мужской помощи воспитывать ребёнка.
– Извини, я этого не знала, – прошептала она устало.
– Своих детей я никогда не брошу, не понимаю тех, кто бросает детей. Надо быть слишком жестоким и бесчеловечным, чтобы сделать это или просто быть сумасшедшим. Как ты думаешь?
– Да, ты прав. Отец в семье нужен не только как помощник и защитник, но и как воспитатель. Как я благодарна своему отцу. Сколько хорошего он для меня сделал, хотя слепой. К кому мне идти за советом, как ни к нему! Добрым словом отводил от меня любое несчастье.
Алексей проводил Люсю до подъезда, и они расстались. Вечером они созвонились снова, продолжая обсуждать начатую тему.
– Люся, как насчёт того, чтобы встретиться? Пойти погулять?
– Нет, не могу, надо поработать, доделать кое-какие бумаги.
– Встретимся позже, – он нажал на отбой.   
В воскресенье он не звонил, и Люся загрустила.
В понедельник она вышла на работу в первую смену. Люся знала, что будет работать в первую, так как в последний день командировки звонила на завод и сообщила, что дела все сделаны и в понедельник выходит в цех. Люся точно уложилась в отведённое время.
С утра первым делом направилась со всей документацией к начальнику цеха. Культурно постучалась и, услышав знакомое «Входите», вошла.
– Рассказывай Уварова. По телефону много не скажешь. Давай сюда документы
Она протянула бумаги Торобову. Тот без пауз стал говорить, разглядывая   схемы, полученные от Люси по Интернету.
– Ты садись, садись, не стой. В ногах правды нет. Так, так, хорошо. И здесь побывали. Да, вы просто молодцы. Я уже не говорю о том, что станки у нас теперь будут новые. Правильно мне Разумов подсказал послать в командировку именно тебя, – Торобов набрал номер телефона зама. – Нина Васильевна, подойдите, пожалуйста, сюда. Надо срочно кое-какие вопросы решить…
В течение пяти минут пришла Корбутова. Вид у неё был как всегда безупречный – коричневый трикотажный костюм и высокая прическа.
– Звали? – проговорила она многозначительно.
– Вот, Нина Васильевна, Уварова успешно съездила в командировку. Я лично прошу вас заняться бумагами и техническими паспортами к новым станкам. Поручаю вам установить станки, когда их доставят на завод.
Через два дня оборудование было доставлено и выгружено на заводском дворе. Выгрузкой руководил сам Торобов в присутствии директора завода.
Устаревшие сварочные столы и станки убрали из помещения сборочного цеха. Там стало просторно. На другой день с самого утра начались работы по установке. Это отняло почти весь день.
Пришёл инженер по технике безопасности. Его присутствие было необходимо при наладке оборудования, чтобы контролировать безопасность работы станков и наноприборов.
В цехе началось хождение. Но дисциплина была не так важна, как правильная установка приборов и сварочных столов. Все рабочие цеха с энтузиазмом включились в работу. Они понимали всю ответственность выполнения задания.
Когда все приборы установили, начальник цеха устроил маленький перерыв, во время которого он сказал всем присутствующим:
– Друзья! Теперь у нас новое оборудование. Управлению этими станками надо поучиться для бесперебойной и отлаженной работы, только тогда производительность будет наивысшей. Конечно, прежде всего, соблюдение техники безопасности и быть бережливыми, так как завод не имеет возможности менять приборы каждый год… – Торобов говорил минут десять.
Все слушали с большим вниманием. Настроение приподнялось. Когда он закончил, раздались аплодисменты. В честь ввода нового оборудования организовали соревнование: «Лучший по профессии».
– Кто лучше других освоит станок, тому вручат вымпел и значок, – съязвил Никифоров и поднял руку: – У меня рацпредложение. К новым приборам допускать только опытных рабочих, а не учеников.
– Правильно, – поддержали остальные. – Проработавшим более пяти лет на заводе будет разрешено осваивать новые станки.
Начальник говорил прямо с трибуны. После выступления Торобов подозвал к себе Уварову:
– Хочу от себя лично и от коллектива в целом выразить свою благодарность за проделанную работу. Ты недавно в коллективе, успела зарекомендовать себя с лучшей стороны. Получишь квартальную премию, гарантирую.
Люся густо покраснела.
– Но хочу сказать, если дружишь с Измайловым, должна заняться его воспитанием. Пока была в Москве, он не давал нам покоя, звонил каждый день в цех, спрашивал, когда вернёшься. Скажу тебе, что этого не следовало делать, отвлекать по пустякам. Это твоя не последняя командировка, так что не забудь предупредить его об этом, если у вас серьёзные взаимоотношения.
– Скажу. Встречаемся с ним, скоро поженимся. Придёте к нам на свадьбу?
– Приду. Только ты день заранее назови, чтобы мне жену предупредить и не намечать никаких мероприятий на эту дату. Корбутову обязательно пригласи. Она у нас в цехе как мать с молодёжью нянчится.
– Обязательно приглашу.
– Ладно, Уварова, иди и помоги рабочим осваивать станки. Ты сама разобралась в их работе?
– Да. У меня есть ещё один вопрос к вам.
– Говори.
– В Москве на выставке станкостроения, куда мы с Фридманом ходили, много станков, необходимых другим цехам. Я привезла проспекты и рекламы выставки с фотографиями приборов и описанием для выполнения, каких операций они предназначены, – Люся протянула начальнику яркие рекламные проспекты с техническими новинками.
– Интересно, посмотрим эти брошюры. Покажу директору завода. Он наверняка заинтересуется, – Торобов рассматривал на ходу проспекты выставки станкостроения.
– А с Измайловым я поговорю, – пообещала она обиженно.
Они шли по сборочному цеху, где царила активность. Приборы оживали и начинали работать. Постепенно весь сборочный цех воспрянул. Каждый прибор работал, а рядом стоял оператор и руководил процессом.
– Скажу тебе по секрету, я горжусь нашим цехом, Уварова. У меня в голове зреют интересные проекты. Когда нано оборудование будет отлажено, хочу, чтобы сборочный цех включился в общезаводское соревнование за качество. Ты, как молодой специалист, что думаешь по этому поводу?
– Конечно, было бы здорово!
– Надо, чтобы изделия отвечали требованиям, предъявляемым продукции на мировом рынке.
– Если рабочие освоят оборудование, то качество будет не далёкой мечтой, а близкой реальностью.
– Всё правильно.
После разговора с начальником цеха, Люся шла окрылённая похвалой. В своём «конструкторском» планшете она стала изучать те вопросы, которые ей задавали по ходу операторы. Случайно открыла, взятый с собой свиток стихов «Озарение любовью», найденный в сумке и прочитала, стараясь вникнуть в суть происходящего в течение короткого времени:

Чёрные строчки ложатся в тетрадь.
Есть ли ещё о чём написать?
Прожит долгий и трудный день.
Увеличилась на асфальте моя тень.

Тут её осенило, что это японское видение – хокку, но написанное четверостишьем. «Вполне соответствует моему настроению», – заключила Люся, перелистывая дальше, завидуя операторам, кто освободился и шёл в раздевалку смыть остатки пота и пыли. Служащие, кто получал разъяснение, наблюдали за ней и весело отзывались на её комментарии:
– Завтра будем добивать нанотехнологии по президентскому наказу.
Дома Люся продолжила чтение юмористической странички на сайте форума предприятия и внесла кое-что от себя, подглядывая в тетрадь со стихами, восхищаясь размером и формой:
 
Новый Свет
Колумб открыл Америку. Ему видней.
Нам нанотехнологии милей.
Вчера узнали демократию,
Сегодня – гласность.
Завтра будем изучать,
Какую достопримечательность?
Магазины, витрины, товары
Везде собирают людей.
У предпринимателя свои навары.
Ему не до затей.
Журналы, сайты, газеты
Только и пишут «про это».
К чему было скрывать много лет,
Что врагов народа у нас нет!

Разглядывая примитивные картинки и отзывы о своей проделанной работе, она представила Колумба у берегов Индии с Российским триколором.
«И кто такой этот красавчик Фридман, что забыл подойти ко мне во время летучки?» – развивать тему взаимоотношений ей помогли новые знакомые на сайте. Они расхваливали на все лады прошедшее тысячелетие, респондентов научного открытия всеобщего равенства и братства.
Прошло две недели. Предновогодняя суета внесла сумятицу в настроение служащих. Сборочный цех включился в общезаводское соревнование за качество. План за год был выполнен. Ожидалась квартальная премия.
Люся усердно готовилась к встрече Нового года, поглощая конфеты и шоколад, вспоминая столичную нервотрёпку и цеховых корифеев.

11. Разговор по душам

Праздничный вечер должен был состояться в заводском клубе. Люся как никогда готовилась, сшила у знакомой портнихи новогоднее платье из розового шёлка с длинными, широкими рукавами. Платье получилось нарядным, и Люся примеряла его дома перед зеркалом. Оно освежало и молодило владелицу, напоминая ей о главном своём намерении подарить всем детям коллег письмо от Снегурочки в качестве стиха, который она вписала в открытку и обвела ярким, красным фломастером:

Новогодний праздник
Детский праздник так хорош, лучше в мире не найдешь!
Разукрашенная ёлка нам шары подарит колко.
Детям сладость, взрослым радость.
Посылает Дед Мороз нам букетик снежных роз.
Все зверушки рады деду, будет весело к обеду.
У Cнегурочки глаза, словно неба бирюза.
Огоньки горят на ёлке, в белом инее иголки.

Открытку повесила на стенд, рядом с сообщениями об изобретениях. Работа в сборочном цехе кипела. Многие перешли на сдельную оплату труда без выходных и проходных. Начальник не возражал, но просил помнить об общезаводском соревновании. Особенно отличился Никифоров, он, как говорили в цехе, «решил перекрыть все рекорды выработок и заработать сразу миллион».
– Мы с Аней копим деньги на мебель. Вот когда получим квартиру, что-то надо будет ставить в две комнаты. Не могу же я в новую квартиру со старой мебелью въезжать, – он объяснял всё очень просто.
Все одобряюще кивали в знак согласия. Рая Пивоварова – «звезда» сборочного цеха – опять помирилась с Артёмом. Ждали свадьбы. Сергей Левин не отступал ни на шаг, продолжая ухаживать за Раей. Голова у неё шла кругом, и она заболела. Корбутова, обеспокоенная дисциплиной, подошла к Пивоваровой для беседы:
– Что же ты Рая себя изводишь? Свой авторитет профорга подрываешь. Болеть в конце года, когда все думают о премии и графике нельзя! Мы тебе доверяем, а ты обо всём коллективе забыла. Вот, что ты делаешь?!
Корбутова разволновалась и начала как девочка теребить платок, который зачем-то достала из кармана. Рая молчала. Она никому не хотела объяснять причины своей болезни, тем более заму, так как знала точно, что та обязательно скажет Торобову. А тот – человек принципиальный. Всех служащих сборочного цеха знал как свои пять пальцев. Где живут, какая у кого семья, чем увлекаются. И если бы он узнал, что кто-то задевает честь коллектива, то работать тому человеку не пришлось бы долго. И Пивоварова молчала.
– Ну, вот что, – продолжала Корбутова подготовленную заранее речь, – если надумала уходить из цеха, пожалуйста, мы никого не держим, но учти, всё равно жалеть будешь и вернёшься назад. Вспомни, ты же шестнадцатилетней девчонкой в цех пришла, пять лет на одном месте. В передовики выбилась, на тебя равняются… И зачеркнуть всё разом… Нет так не бывает! Встречайся, дружи, с кем хочешь, но работу не забывай. Что мы подумаем, если ты в один прекрасный момент вздумаешь уйти из цеха? Второй Пивоваровой Раи пока у нас нет. Когда будет, тогда сами тебя отпустим!
Нина продолжала говорить. Рая не слушала наставления, а застенчиво стояла и думала, что Корбутова, как всегда права, что подрывать работу всего коллектива не красиво и не благородно.
Всю вторую половину дня Рая взвешивала все за и против: «Да, действительно, чтобы хорошо работать, надо, прежде всего, иметь прекрасное здоровье, а не шмыгать носом из-за малейшего сквозняка». Она вспомнила, что в профкоме имелись трёхдневные путевки на зимнюю лыжную базу, и размечталась: «Было бы отлично отдохнуть там после Нового года. Поехать с кем-нибудь из девушек, снять домик, взять лыжи на прокат. Тем более у меня есть отгулы за работу летом в праздник. Похожу на лыжах в зимнем лесу. Здоровье от такого отдыха улучшится. Болеть меньше буду».
На другой день Рая в обеденный перерыв зашла в профком предприятия. Председателем профкома был Рукавишников Игорь – весёлый и честный парень. Внешне он был похож на журавля – очень высокий и долговязый, с длинной шеей и длинными руками.
Кроме Игоря в комнате было ещё два человека – активисты. Они обсуждали проведение новогоднего вечера в клубе. Намечался карнавал.
Они распределяли, кто какой костюм наденет. Всех спортсменов записывали в патруль, который должен был действовать в контакте с полицией. Всего выделили четыре патруля по пять человек.
Рая стояла в нерешительности в комнате и, боясь прервать жаркие дебаты, разглядывала развешанные по стене яркие, новогодние, карнавальные принадлежности: маски, платья, колпак звездочёта, накидки, снежинки, бороды, парики. Рядом стояли картонные коробки. Наконец девушку заметили.
– Ты что Пивоварова зашла? Кстати, мы запишем на тебя костюм домино. Согласна? – грозно планировал Игорь, выпив стакан воды из автомата.
Рая не знала, что ответить, но собралась с духом и выпалила:
– Я по поводу путёвки на лыжную турбазу на три дня.
– Сейчас мне некогда этим заниматься, – отрезал Игорь, но потом посмотрел ещё раз на неё, оценивая бледность и малокровие сотрудницы, смягчился и сказал: – Есть путёвки на базу отдыха с трёхдневным сроком. Устраивает? Домик на двоих.
– Конечно. Я за этим и пришла.
– Тогда пиши заявление и через профком получишь путёвку. Да ты, кажется, и сама профорг. Тем более, должна знать, как всё делается.
Рая взяла лист бумаги, лежащий на столе и написала заявление. Игорь продолжал:
– Ну, а костюм домино возьмёшь? Специально для тебя. Только в этом году получили костюмы, все новые, ещё никто ни разу не надевал. Только сразу после карнавала вернуть надо, так как я несу ответственность за них.
Рая секунду думала и решила согласиться.
– Ладно, записывай на меня своё домино, но про путёвку не забудь. А сам ты в кого нарядишься? Наверно в Дон-Кихота?
Игорь усмехнулся, вальяжно расположившись за столом.
– А как ты угадала, вот Валерка, – и он указал взглядом на стоящего рядом заводского художника, коротышку Валеру Жабина, – будет Санчо Пансе, а Киру мы Дульсинеей нарядим.
Кира Шаманская работала на предприятии меньше года, но поголовно все мужчины завода были влюблены в неё, так как у Киры была красивая фигура гимнастки и нежное, почти детское личико с пухлыми губами.
– У меня идея. Провести конкурс на лучший костюм из твоей коллекции, пусть другие присоединяются, – воскликнула Рая, ободрённая пониманием со стороны Игоря, сразу включившись в обсуждение проведения карнавала.
Игорь порылся в папке и нашёл сценарий вечера.
– Это у нас уже есть. Ты придумай что-нибудь оригинальное.
– Тогда соревнование: «Чья команда быстрей добежит в мешке».
– Вот это мы забыли. Записывай, – он стал диктовать Кире в ноутбук новый, подсказанный Раей конкурс.
– От нашего цеха ты кого записал в патруль? – спросила Рая. – Я предупрежу ребят, чтобы знали заранее свои прямые обязанности.
– В каком цехе работаешь?
– В сборочном, уже пять лет тружусь, – не без гордости ответила Рая.
– Левина, Петрова и Никифорова. Они, кажется, спортсмены. У вас новички пришли в сентябре. Почему они на учёт не становятся? Спроси об этом зама?
– Игорь, а кто со мной в домике на турбазе будет жить, ты уже знаешь?
– Нет, не знаю. Заявок пока мало. Если найдёшь желающего, то приводи, мы с тобой в домик поселим.
– Можно?
– Ну, я же сказал, – Игорь ободряюще пожал Рае руку, – ещё, Пивоварова, есть у тебя какие-нибудь мысли по поводу проведения вечера?
– Лотерею надо организовать и конкурс вопросов и ответов.
– Так, хорошо. Кира, ты записывай умные мысли.
Секретарь склонилась над листом ноутбука и печатала.
– Да, я в библиотеке книгу брала в прошлом году: «Тысяча вопросов и ответов». Там сказано, как организовать викторину, – посоветовала Рая, позвонив тут же по поводу вечера Люсе, и доложила об этом Игорю. – Сценарий Новогоднего вечера есть.
– Вот тебе поручение, – важно произнес Игорь, – взять в библиотеке эту книгу и принести мне. Чем раньше, тем лучше. Последний срок завтра после обеда. В субботу состоится праздник, а нам зал надо оборудовать и украшать. У тебя случайно нет знакомого электрика? Нам иллюминацию вешать надо.
– Измайлов из десятого цеха. Он прекрасно разбирается в электротехнике. Встречается с Уваровой – нашим сменным мастером. Наверно они скоро поженятся.
– Пивоварова, да ты просто клад, где ты раньше была? Если ты приведёшь сюда Измайлова, тогда мы Люсю с тобой в домик поселим. Ты не против? Я слышал, Уварова недавно в командировку в Москву ездила и оборудование привезла. Молодого специалиста надо отметить. Думаю, она не будет возражать против путёвки на базу отдыха.
– Тогда я пошла? – Рая направилась к выходу.
– Иди и не забудь, что тебе сказал насчёт книги и электрика.
– Не забуду. Прямо сейчас Уваровой скажу.
Рая ушла довольная, что всё так удачно оборачивалось. Обеденный перерыв ещё не кончился, но сходить в клуб за книгой она бы всё равно не успела, и Рая пошла к себе в цех. Оттуда позвонила в библиотеку клуба с просьбой найти книгу с викторинами, загадками и конкурсами и оставить с залогом в сто рублей. Направляясь в цех, она встретила Левина, Петрова и Никифорова. Они возвращались с обеда. Настроение у них было самое радужное.
– Итак, парни, – подлетела к ним Рая, – могу сообщить вам приятную новость. Вы записаны в патруль. Будете дежурить в фойе во время проведения Новогоднего вечера в клубе завода. На рукаве будут красные повязки.
– Ты откуда знаешь, сорока-белобока? – спросил Левин.
– Я всё знаю, – самоуверенно ответила девушка, – иду из профкома от секретаря. Он велел мне предупредить вас, что в патруль от сборочного цеха вас записали. Ну, что рады? Если не будете дежурить, премию снимут.
– Зря стараешься, – пробурчал Никифоров, – все будут веселиться, а ты дежурь. Как всегда не везёт. Зачем я записался в спортивную секцию, теперь покоя не будет.
– А ты как думал? Хочешь премии получать, а дежурить не хочешь. Своей Ане скажи, что тебе дали поручение или с ней приходи. Вместе будете дежурить. Выполнишь поручение, раньше квартиру получишь. Что ты думаешь, когда квартиры будут распределять, всё будут учитывать и активность в первую очередь. Артём, – заверещала Рая, обращаясь к Петрову, – мне костюм домино дали. Я буду в нём вам дежурить помогать.
Петров шёл молча и о чём-то размышлял, перебирая кнопки ай-пада.
В цехе Рая подошла к Люсе, которая только что пришла с обеда, сидела за своим письменным столом и читала ссылки в Интернете.
– Привет, Рая! – проговорила Люся, не отрываясь от чтения.
– Хочешь поехать на базу, три дня отдохнуть. Имеются путёвки у нас в профкоме. Можно оформить.
– Хочу. Есть такая возможность?
– Есть. Я еду на три дня и снимаю домик на двух человек. Мне сказали подыскать, кто хочет поехать.
– Шикарно, что ты сказала именно мне. Я недавно мечтала отдохнуть, по лесу побродить на зимней лыжной базе в Куршевеле  или где-то ещё в Альпах.
– Пиши заявление на имя секретаря профкома.
Люся, окрылённая заманчивым предложением, порылась в своём письменном столе, отыскала чистый лист бумаги, взяла ручку, вспомнила своих друзей за рубежом, с кем удалось бы познакомиться, и кто успел махнуть на склоны популярного горнолыжного курорта международного значения, вздохнула и начала писать. Пока писала, Рая стояла рядом и продолжала докладывать обо всём, что знала, навязчиво рекламируя современную, местную, лыжную базу и детский пансионат в летнее время одновременно.
– Слыхала? На Новогодний вечер можно приходить в карнавальных нарядах. Если желаешь, иди к Рукавишникову Игорю, и он запишет на тебя какой-нибудь шедевр местного производства, типа одеяния. Мне дали, вернее ещё пока не дали, завтра дадут костюм домино, – она взмахнула рукой, показывая на себя.
– Нет. Спасибо. Сшила себе красивое, новогоднее платье. Возможно, если бы знала, что будут давать, не стала шить, – Люся говорила и продолжала писать. – Вот посмотри, всё правильно? – спросила она, закончив строчить, и показала листок Рае.
Рая внимательно прочитала заявление.
– Да, всё. Только ты забыла расписаться. Вот здесь, – Рая указала пальчиком на пустое место внизу листа.
– Ой, правильно, – изумилась Люся, взяла назад заявление и расписалась.– Теперь всё нормально?
– Да! Ещё у меня к тебе дело. Я знаю, что Измайлов Алексей – хороший электрик, а ты с ним дружишь. Поговори насчёт помощи в организации иллюминации зала клуба завода, где будет проходить Новогодний вечер.
– Почему бы тебе самой не сказать ему об этом?
– Он меня не послушает, я для него не авторитет. По-моему у тебя это получилось бы гораздо лучше. Или, может быть, я не права?
– Уговорила, поговорю. С заявлением мне куда идти?
– Давай сюда. Сама всё оформлю. Забыла спросить самое главное, у тебя есть отгулы, чтобы поехать? – провокационные вопросы нравились Рае.
– Три дня есть. Выходила в две смены за Свету работала, когда у неё дети болели, – вспомнила Люся свои отгулы за вечернюю смену.
– Значит, с тобой все вопросы решены, – сказала Рая вслух для себя и ушла в цех на своё рабочее место.
В конце смены Пивоварова позвонила снова библиотекарю и спросила насчёт книги «Тысяча вопросов и ответов». Та ответила, что можно прийти за книгой, она отложена. Рая поблагодарила и заверила, что зайдёт на другой день с утра.
Для Люси поездка в Москву за станками стала большим событием в автобиографии. Сотрудники сборочного цеха стали смотреть на неё с уважением и, когда она проходила мимо, говорили: «Ну, Уварова! Ай да, Уварова!»
В рабочее время Люся позвонила Алексею и предупредила его о встрече в конце смены. Домой шли вместе.
Морозы были ещё не достаточно сильные, но зима уже давала о себе знать. Снег кружился, падал на лицо и таял. Земля и асфальт были только припорошены снегом, и кое-где бывшие лужицы превратились в зеркало льда. Детвора резвилась на катке.
Люся и Алексей шли под руку и чувствовали себя мужем и женой.
– Ты знаешь, дорогой, в клубе состоится Новогодний бал, – доложила она.
– Знаю и собираюсь пойти туда вместе с тобой. Пропуск по билетам.
– Прости, я не договорила, сегодня ко мне подходила Рая Пивоварова – наш профорг и просила поговорить с тобой насчёт иллюминации в клубе завода.
– Хорошо, сделаю. Ты кажется, мне ещё что-то хочешь сказать?
– Да. После Нового года я на три дня уезжаю на заводскую базу отдыха. На лыжах покатаюсь, по зимнему лесу поброжу. Мне от профсоюза путёвку предложили, – Люся мечтательно посмотрела на друга.
– Езжай, если у меня будет время, подъеду к тебе на лыжах покататься. Я в школе первые места занимал на соревнованиях. Видела у меня на столе кубок, – он гордо добавил, – я его по лыжам получил.
Прогулка вызвала прилив эмоций и выплеск адреналина. На улице холодало, а к ночи становилось ещё морознее. Он задержался и продрог.
На другой день с самого утра Измайлов отправился в заводской клуб. Он предполагал наладить иллюминацию, работал во вторую смену в этот день. Алексей прошёл сразу в танцевальный зал. Там он увидел Рукавишникова и Жабина. Они украшали, стоящую посередине, красавицу ель. Ель наполнила ароматом хвои весь клуб.
– Привет! – обратился Алексей к Игорю и Валерию.
– Здравствуй, Алексей, – ответил Игорь. – Ты пришёл нам помочь?
– Да, мне Уварова передала зайти сюда.
– Вон видишь тару, – Игорь указал на стоящие в углу картонные коробки с ёлочными украшениями, – в крайней слева лежат гирлянды разноцветных лампочек. Когда электрифицируешь ёлку, протянешь две нити огоньков через весь зал и одну по низу эстрады для освещения оркестра. Понял?
– Понял. А кто будет играть? Пригласят кого-нибудь или своими силами?
– Ты что, ни разу танцы не посещал!? – воскликнул Игорь деловито. – У нас свой сборный, инструментальный ансамбль: три электрогитары, ударник и орган. Даже двое солистов есть. Прекрасная, художественная самодеятельность. Ты сам-то ещё не открыл в себе никакой талант? А то мы и тебя в концерт включим. Может быть, ты у нас скрытое дарование.
– Нет. Я больше электроникой и электротехникой увлекаюсь, на танцы ходить некогда. Правда, библиотеку посещаю. В основном поэзию люблю, но декламировать, никогда не пробовал.
– Жаль. Нам таланты нужны, – пожалел Игорь, украшенный мишурой.
Ребята продолжали украшать зал, который постепенно принимал вид волшебного дворца. Когда ель была украшена, они стали разрисовывать окна и стены персонажами сказок. К двенадцати часам дня Алексей закончил. 
– Игорь, я всё сделал. Если что-то ещё надо, говорите, завтра утром приду, сейчас тороплюсь в цех.
– Подожди, – остановил его Игорь, – надо испробовать…
Он подошёл к выключателю и включил иллюминацию. Весь зал заиграл разноцветными огнями, мелькающими блёстками и новогодними игрушками.
– Спасибо, Алексей, ты сам-то придешь на вечер? Состоится завтра в семь. 
– Да, обязательно. Пока.
Алексей ушёл в цех, а Валера и Игорь продолжали начатое ответственное поручение. Они написали юмористические плакаты и развесили их над входной  дверью и над эстрадой. Работы было много. Игорь спешил.
До встречи Нового года оставалось не более суток. Людмила Уварова тридцать первого декабря к её радости работала в первую смену. После работы она побежала домой и не успела договориться с Алексеем о встрече, вспомнив об этом только у себя в квартире.
«Было бы хорошо, если бы он позвонил мне сам, и мы отправились в клуб», – она думала о его звонке всё время, пока собиралась. Но Алексей так и не позвонил. «Ну что ж, если он решил поругаться со мной в предновогодний вечер – это его дело, но жалко, что именно сейчас мы разошлись», – стучало у неё в голове. Ровно в семь Уварова стояла в фойе клуба. Народу была туча, но знакомых пока никого. «Так можно и вообще разминуться с Алексеем, – она беспокоилась. – Он заболел или у него неприятности, раз он задерживается?»
Она сняла пальто и шапку. Красивая, пуховая, белая шаль осталась у неё на плечах. Хотя в клубе было тепло, ей хотелось выглядеть немного замерзшей. Она надела бордовые туфли на высоком каблуке и подошла к большому зеркалу. Вдруг случайно в отражении она увидела, что сзади промелькнула знакомая фигура, ей показалось, что это Борис. Она обернулась:
– Борис, – позвала она.
– Люся, здравствуй! Прекрасно выглядишь. Ты одна? – удивился он.
– Да, как видишь. Я не договорилась со своим женихом встретиться. Он будет позже, – желая продолжить беседу, она объяснила подробно.
Борис прошёл к гардеробу и разделся. На нём был костюм цвета морской волны и лакированные ботинки, вместо обычного галстука под воротником рубашки красовалась цветная бабочка. Ослепительно белая сорочка, казалось, сейчас потрескается. Люся стояла рядом в нерешительности.
– Борис, у тебя прекрасный вкус, – похвалила она импозантного супермена.
– Тебе нравится, как я выгляжу? – скромно, но с достоинством спросил он.
– Я бы не сказала, что да, но ты покоришь сегодня любое женское сердце, – Людмила засмеялась. – Можно взять тебя под руку?
– Даже нужно, тем более, если тебе нравлюсь, – ответил он галантно, и у Люси появилась надежда.
Она взяла его под руку. Они прошли в танцпол. У входа стоял Рукавишников в костюме Дон-Кихота и Жабин в костюме Санчо-Пансе. Они раздавали маски тем, кто пришёл без маскарадных костюмов. Люся и Борис взяли маски и надели. «Теперь Алексей даже если и появится здесь, то вряд ли узнает меня в маске, поэтому надо встать недалеко от двери, чтобы видеть, когда он будет входить», – ситуация вызвала у неё сомнение.
– Борис, давай не будем подходить близко к эстраде. В слишком громкой музыке не слышно мелодии, – констатировала она беззаботно.
– Ты права. Лучше встанем недалеко от двери, будем видеть всех, кто входит в зал, если тебе не холодно.
– Нет, нет, что ты. У меня очень тёплая, пуховая шаль.
– Ну и прекрасно.
Борис и Люся самоуверенно прошли ближе к двери. Огни мелькали в полутёмном танцполе. Стали заходить различные персонажи сказок. Прошёл мексиканец с перекинутым через плечо полосатым одеялом, индианка в синем, изумительном сари, появилась Рая Пивоварова в чёрно-белом костюме домино, под руку с ней шёл Артём с красной повязкой на рукаве, затем прошёл серый волк с Красной Шапочкой и оловянный солдатик с дюймовочкой, рыбак под руку с золотой рыбкой. Прошли Дед Мороз и Снегурочка, донской казак в красных шароварах вёл под руку чернобровую цыганку в цветной юбке.
В зал зашёл морячок в тельняшке, в фуражке с ленточками и расклешённых брюках. Он взял маску и медленно прошёл в центр. По походке Людмиле показалось, что это Алексей: «Но почему он так одет? А вообще-то не плохо придумал. Ничего удивительного в том, что он не звонил, решил сделать мне сюрприз. Пока подходить к нему не стоит. Посмотрим, узнает меня или нет?»
Оркестр заиграл медленный вальс. В зале скапливалось всё больше и больше народа. Красная Шапочка – Кира – с корзиной в руках обходила всех и раздавала билеты лотереи. Люся и Борис тоже получили по карточке.
– Борис, ты не хочешь пройтись вокруг ёлки? – любовь Люси обострилась.
– Пошли, потанцуем? – предложил Борис спутнице.
Они закружились в вальсе. Музыка то убыстрялась, то замедлялась, то затихала, то играла опять громко. Мимо них в вальсе кружились пары. Люся  неотрывно наблюдала за морячком. Он стоял у стены и, по-видимому, искал кого-то глазами.
– На кого ты так сосредоточенно смотришь? – удивился Борис.
– Тебе не кажется, что этот морячок у стены похож на Измайлова?
– Нет, по-моему, он похож сам на себя, – запротестовал партнёр по танцу.
Музыка прекратилась, и танец закончился.
– Я отойду от тебя на минутку, – сказала Люся и сделала знак глазами, указывая в сторону стены. – Мне не терпится узнать, кто этот морячок.
Она оставила Бориса и подошла ближе к морячку.
– Простите, почему морячок скучает? – зрение Люси явно изменяло.
– Его морячка ещё не подошла.
– Может быть, я заменю морячку? – Люся, сняла маску и улыбнулась.
– Узнал тебя, но сделал вид, что не замечаю. Ты была занята.
– Я на тебя в обиде. Почему не позвонил мне? Пришли бы на вечер вместе.
– Глупенькая девочка, – он потрепал её за щеку. – Задержался.
– Поняла, ты хотел мне сделать сюрприз и специально нарядился в костюм матроса, чтобы меня удивить?
Улыбка с лица Алексея сползла. Он даже как будто немного опешил.
– Должен тебе признаться, – он сделал паузу, – это не костюм матроса, а моя армейская форма. В таком виде вернулся из армии. И мне дорога эта форма. Три года по контракту служил на Тихоокеанском флоте. Думаю, ты меня понимаешь, – он насупился. – Разрешение дали приходить в чём хочешь.
– Алёша, не хотела тебя обидеть в Новогодний праздник. Вечер воспоминаний перенесём на завтра. Все в маскарадных костюмах и ты тоже. 
– Я попал в кон.
– Почему так говоришь? Ревнуешь? Сам виноват, что мы разошлись.
– Что? – он сделал удивлённую мину. – Ты отлично смотришься с Фридманом, я не могу понять только одного, для чего ты подошла ко мне?
– Алёша…
– Что, Алёша? – он резко повернулся и направился к выходу.
Люся испугалась, что вдруг он уйдёт, и они никогда не помирятся, последовала за ним. В гардеробе он оделся, вышел на улицу и закурил. Она быстренько накинула пальто и шапку, кое-как переодела туфли. Сунула их в сетку и выскочила следом.
– Что с тобой сегодня, ты болен? – самочувствие Алексея волновало Люсю.
– Нет, я здоров, – но по тону голоса Люся поняла, что он немного смягчился.
– Вот видишь, Алёша, скоро Новый год, уже без четверти двенадцать, а мы на улице. Я первый раз так буду отмечать Новый год.
– Я тоже. Тебе не холодно? – спросил он автоматически, схватил её за плечи, притянул к себе и горячо поцеловал в губы.
Люся не отстранила его, а продолжала стоять, как будто окаменела. Через минуту, которая длилась для неё целую вечность, она отшатнулась от него и закрыла лицо руками. Потом снова повернулась к нему и сказала:
– Вот мы и помирились. Ты доволен?
– Разве тебе плохо со мной? – потребовал он ответа.
– Нет, просто я думала, что нам нужно расстаться, хотя бы на время, обдумать, принять взвешенное решение.
– Что ты, милая, я же люблю тебя, – признание вырвалось случайно.
У неё от этих слов закружилась слегка голова, она взяла его за рукав пальто и задрожала от холода. Он стал успокаивать и согревать своим дыханием.
– Вот поженимся, будем любить друг друга. У нас появятся дети. Двое детей, нет, трое, а может быть четверо? – заметив, что она плачет.
– Алёша, всё шутишь, – Люся перестала плакать, достала из кармана платок и стала вытирать слёзы, всхлипывая и шмыгая носом. – Торобов просил меня сказать, чтобы ты не отвлекал коллектив от работы звонками не по делу, когда я в командировке, – она говорила с трудом, чувствовалось, что она устала.
– Что ты всё про работу. Как будто свет клином сошёлся на Торобове.
– Хотят послать снова в командировку, но в Сибирь. Понял?
Алексей поцеловал Люсю ещё раз, на этот раз гораздо дольше, но той остроты и прелести, что осталась от первого поцелуя она не почувствовала. Снег падал и налеплялся на пальто, создавая впечатление Нового года. Алексей достал откуда-то шампанское и два пластиковых стаканчика, разлил. Они чокнулись и засмеялись.
– Давай играть в снежки, мне так хочется! – воскликнула она.
– Ты что маленькая? – спросил он с восторгом.
– Вспомним детство. Догоняй…
Она побежала, потом остановилась, собрала снег в ладонь и кинула в него. Он не растерялся и отклонился в сторону, нагнулся, слепил снежок и тоже бросил в неё.
Так они продолжали играть в снежки, бегали и смеялись. Допили шампанское, прокричали три раза «Ура!» и легли на снег спиной. Потом встали и пришли к единодушному мнению поехать на такси к нему домой продолжить праздник.
Люся в искрящемся, эротическом наряде накрывала на стол. Она заставляла Алексея помогать ей, своими легкими движениями рассекая пространство.
Наконец всё было приготовлено. Они сели вокруг красивого стола, накрытого кружевной скатертью и гирляндой мишуры по краю. Выпили по чарке новоиспечённого грога из мадеры, корицы, гвоздики и лимона, кипящего и наполняющего комнату терпким ароматом экзотики. Люся открыла тетрадь со стихами «Озарение любовью», добытую с таким трудом из сумочки и прочитала, зная его слабость к поэзии:
– Послушай «Зимний вечер – ответ Пушкину на стихотворение «Зимнее утро»». Так написано вначале и дальше:

                Тусклый свет от фонарей, снег лежит на проводах.
В зимний вечер не робей, поиграй в сугробах.
Запорошены дома, приумолкли птицы.
Мало стало корма, лето зверю снится.
Серебром блестит луна, говорит со мной она…
Завывает ветер, наплывает тишина.
Страшно и смешно. Сказочник уснул давно.
Сутолока дня лень наводит на меня.

– Ничего ты не понимаешь в поэзии, – обиделась она.
– Понимаю, но служу Отечеству. Забудем о поэзии и займёмся просмотром телепрограмм нашей элиты шоубизнеса. Идёт?
Они расстелили диван, с увлечением слушали приколы и шутки российских телеведущих, записанные задолго до этого вечера.
Вечеринка в клубе продолжалась. Патруль куда-то исчез. Рая грустная и испуганная бродила между парами, набирая номер то одного, то другого знакомого в надежде вернуться домой пораньше на час или два.
Никифоров предложил ей позвонить в полицию, так как тоже заметил отсутствие Петрова и Левина. Он один сдерживал оборону масок и костюмов в головокружительной гонке за призами, зная, что парни поехали на автомобилях разбираться.
Полиция приехала во главе с подполковником Кирьяновым, судмедэкспертом Семенюком и частной сыщицей Ивановой. Они отрабатывали версию гибели Левина в близлежащих посадках, на берегу реки от рук неизвестных бандитов. Брат Левина с тяжёлыми травмами был доставлен в больницу.
Петрова арестовали сразу, а его подельников, с кем они затеяли драку с Левиным, пришлось связывать и укладывать на окровавленный снег, чтобы всех четверых доставить в КПЗ.
Суд над преступниками состоялся гораздо позже в присутствии Пивоваровой, которая была изумлена достигнутому соглашению и, рыдая, причитала:
– Зачем он посвятил себя правосудию, мечтал поступать в Академию? Подарила ему том УК на Новый год. С трудом купила в букинисте с рук на заработанные деньги. Он мог бы учиться, стать специалистом. Заняла на похороны крупную сумму. Никто не знал, что он же мой самый любимый, хороший и добрый от кого у меня скоро будет сын.
– Профком поможет воспитать ребёнка, – успокаивали все по очереди, включая Люсю, Алексея, Никифорова, Таню-сыщицу, Торобова, Корбутову, Рукавишникова, Фридмана и тех, кто присутствовала на суде и на том злополучном Новогоднем вечере.
Расходились с заседания суда молча по парам.

12. Премия

На следующий день после вечеринки в клубе завода был праздник. Люся  осталась у Алексея. Ей не хотелось никуда идти, да и утомилась немного. Хотела выспаться и отдохнуть.
– Новый год… Что принесёт он мне? Как дальше будут развиваться наши с тобой взаимоотношения, – обратилась она к Алексею утром, вытирая остатки косметики с лица.
– На заводе тебя полюбили. Доказала, что хочешь и можешь работать и на тебя можно положиться. Ты выполнила ответственное задание, – он постарался уйти от конкретного ответа.
– Ни для кого не секрет, что мы дружим. Ты думающий, инициативный, уважаемый. К твоему мнению прислушиваются. Я знаю, что тебя ценят в цехе.
Теперь Люся желала скорее поехать на турбазу. Мечтала посмотреть восход солнца в зимнем лесу, увидеть следы зайца и лисы, а, возможно, и лося.
После общения с живой природой у неё в душе поднималось что-то такое, чего нельзя было передать словами. Как бы вливали в неё живительные силы. Поэтому так рвалась она в лес, на зимнюю турбазу. Алексей, несомненно, тоже хотел созидать, создавать новые дизайнерские конструкции, проникать в самые затаённые тайники, постигать секреты природы.
После праздников сборочный цех входил в нужный ритм. Все работали медленно, как бы нехотя. И лишь к концу первой рабочей недели производство пошло в заданном темпе. Путёвку на турбазу Рая принесла Люсе сама сразу после обеденного перерыва.
– Вот, Люся тебе путёвка. Едем рейсовым автобусом с автостанции через два дня. Время отправления автобуса и прибытие его на турбазу, словом, все детали указаны в путёвке. Ну, как довольна?
Рая с гордым видом встала около стола подруги. Разумов, сидящий напротив, невольно залюбовался: стройная, ладная, взгляд живой и ясный, в глазах искорки, любой влюбится в такую красавицу.
– Спасибо, Рая. Измайлов обещал приехать к нам. Поставим ему раскладушку, – размечталась Люся.
– Оформляй отгулы. Напиши заявление и приложи копию путёвки.
За два дня Люся оформила отгулы. Подписала у Торобова заявление и спокойно продолжала работать с новым оборудованием: подсказывала операторам и программистам как управлять станками, проверяла правильность изготовления схем, вносила поправки.
Все инженеры цеха – Торобов, Нина Васильевна, Разумов, Света Эренгельд, Люся Уварова – направили усилия на повышение качества работы контролёров и стажёров. Заработок у сдельщиков в первый месяц остался прежним в связи с потерей времени при переходе на новые станки и освоение их.
Премию выписали всем рабочим в соответствии с заработком. Инженеры ждали премию за последний квартал.
Люся надеялась приобрести лыжи на премию, их у неё не было, а коньки были, но малы. В школе она занималась фигурным катанием, но дело до конца не довела, бросила посещать секцию после двух лет обучения. Любовь к лыжам сохранила.
Наступил день отъезда на турбазу. Автобус отходил в шесть утра. Погода была тихая и безветренная. Чуть-чуть морозило. В воздухе кружились снежинки. Легкий иней украсил деревья, дома, провода, заборы, изгороди скверов и парков, скамейки, городской транспорт, автомобили. Чувствовалось приближение сильных морозов.
Люся села в автобус пригородного маршрута. От города до турбазы ехала недолго, около часу. В автобусе немного расслабилась, откинулась на спинку кресла и задумалась.
Автобус выехал за черту города на пригородную магистраль. По обе стороны дороги простирались поля. Кое-где маленький перелесок разделял их. Оголённые прутья кустарников, застывшая гладь реки, зеркала озёр, дома с приусадебными участками, собаки, резвящиеся у домов – всё это представляло картину сельской местности.
Идти от автобуса до домиков турбазы недолго – минут десять. В руках у Люси была легкая спортивная сумка, сама она в брюках, коротких полусапожках, меховой куртке и лёгкой спортивной шапочке. Как было указано в инструкции для отдыхающих, она первым делом направилась в административный корпус, где ей выделили домик.
Администрация турбазы, столовая, кухня, прачечная помещались в красивом трёхэтажном здании из стекла и бетона. Там же находился и прокат спортивного инвентаря. Одноэтажные домики были построены для отдыхающих. Каждый разделен на две части.
Люся зашла в свои апартаменты. Небольшая, уютная прихожая с платяным шкафом и спальная комната с двумя кроватями, застеленными чистым бельём. Две тумбочки и стул. На полу коврик. Гардины на окнах в тон обоев. Ей сразу понравилась турбаза.
Она оставила вещи в комнате и решила прогуляться.
Домики окружены сказочным лесом с двух сторон, с третьей – гора с трамплином для любителей слалома, с четвёртой – дорога, по которой она подошла. Люся прогулялась по дороге и свернула влево, прошла метров сто и оказалась на берегу реки.
Река замерзла. Вокруг было тихо и одиноко, только кое-где маячили чёрные точки рыбаков-любителей подлёдного лова на фоне бескрайнего белого пространства.
«Наверно летом здесь не менее красиво, чем зимой», – подумала она. Ещё немного постояла и вернулась в домик. В комнате увидела Пивоварову Раю.
– Привет! Ты только что приехала? – спросила Люся, отряхивая снег.
– Да. Восьмичасовым рейсом. Познакомилась с территорией? Нравится?
– Красиво.
– Зимой я первый раз на турбазе. Раньше отдыхала в июне. Летом здесь чудесно, можно купаться, загорать на песчаном пляже… Все условия для отдыха созданы. Ты предпочитаешь сама готовить или пойдём обедать в столовую? – спросила Рая, раскладывая вещи.
– Лучше пойдём в столовую.
– Не возражаю. Отдыхать, так отдыхать.
Рая порылась в сумке, достала книгу и принялась читать. Люся ещё дома начала вязать шарф Алексею в подарок, но вязанье закончить не успела. Очень уставала на работе. Теперь можно было спокойно вязать и размышлять.
Вдруг Рая прекратила чтение и спросила, глядя на подругу в упор:
– Тебе нравится наш завод?
– Конечно. Почему ты спрашиваешь? Думаешь, буду ли я продолжать работать после окончания времени, отведённого на отработку после учёбы в университете?
– Да.
– Наверно буду. Мне завод нравится и коллектив хороший, а потом сама подумай, часто менять место работы не очень красиво. Я успела привыкнуть, зачем искать что-то лучше, если… – Люся оборвала свою речь и задумалась. – Конечно, лучше было бы жить в Москве, иметь отдельную квартиру в центре и работать на одном из московских заводов. Пусть даже не по специальности. Но что мечтать о несбыточном… Возможно, со временем перееду в Москву, но торопиться не стоит.
Люся мечтала и не заметила, что Рая пристально смотрела на неё.
– Люся, ты очень красивая. Почему ты не выходишь замуж? Ты, кажется, встречаешься с Измайловым?
– Да. Он тебе правится? – спросила Люся, рассчитывая на откровенность.
– Вообще я его плохо знаю. Думаю, он хороший парень. С Артёмом мы три года дружили, но ругались постоянно. Он говорил, что у меня характер не уживчивый, а на самом деле сам всегда не прав. Сколько раз я его ругала, что вёл себя не красиво, а он обижался. И потом, знаешь, Люся, редкие супруги счастливо живут. Не успели пожениться, разводиться идут. Я этого понять не могу. Мне хочется выйти замуж на всю жизнь, чтоб и любовь была, и дети, и дом – полная чаша. Разве это плохо? А какая тут жизнь, если он под следствием в тюрьме за убийство Левина. То одно не так, то другое не так. Договаривались, что всегда будет провожать меня, а не пришёл. Разве это дело?
Рая говорила и чуть не плакала. Люся поняла, что подруга сильно переживает. За разговором девушки не заметили, как подошло долгожданное время обеда.
– Ой, Рая! Как бы нам с тобой обед не пропустить. Хватит хныкать. Собирайся, пойдём в столовую.
Девушки тепло оделись и вышли на улицу. Мороз крепчал. По территории турбазы разгуливали девушки и юноши, взрослые и дети с санками и лыжами. На горе, где был установлен трамплин, толпился народ, был слышен громкий смех, шутки.
С горы скатывались вниз. Из-под полозьев санок и лыж вилось и поднималось вверх белое облако снежной пыли. Ярко светило солнце. Кое-кто из мужчин в тёмных очках были раздеты по пояс и подставляли свои крепкие тела солнечным лучам. Они стояли, откинувшись назад и облокотясь на лыжные палки. В стороне от трамплина, у самого подножия горы под деревом расположилась компания из восьми-девяти человек. Один играл на гитаре.
Остальные слушали и подпевали, отставив лыжи и санки в сторону. Одетые легко и тепло, без шапок спортсмены сидели прямо на снегу, подложив скинутые с себя куртки. Настроение у всех было бодрое и весёлое.
Люся и Рая поспешили в столовую, которая находилась на втором этаже и была оборудована в современном стиле. Везде чистота и порядок. После обеда девушки решили взять лыжи напрокат.
– Знаешь, Люся, я совершенно не умею кататься на лыжах. Надо мной все будут смеяться, когда увидят, как я катаюсь.
– Не переживай, будем вместе учиться. Я тоже не первоклассная лыжница, – ответила подруга, закрепляя ботинки и вставляя их в лыжи. – Давай пока по лесу походим. Боюсь, как бы нам лыжи не переломать, если мы на гору пойдём.
– Отлично. Только в самую гущу не надо забираться, заблудиться не боишься?
Девушки бродили по заснеженному лесу часа два-три. Солнце начало садиться. Оно стояло над горизонтом ярким расплавленным диском, и снег от солнечных лучей казался розовым. В лесу было тихо, кое-где вспархивала с ветки птичка, и снег осыпался от взмаха крыльев. Ничто не нарушало этой необыкновенной, таинственной красоты.
Когда золотой диск солнца спустился за горизонт, Рая сказала:
– Я устала и замерзла. Поехали назад.
Девушки вернулись с лыжной прогулки, отнесли лыжи в домик и пошли на ужин. Они прочитали объявление, которое висело у самого входа в столовую: «Сегодня в клубе танцевальный вечер. Играет оркестр».
– Люся, давай после ужина сходим, потанцуем. Ты не возражаешь?
– Не плохая идея. Надо узнать, где находится клуб.
Мимо проходили двое парней в лыжных костюмах.
– Простите, – обратилась к ним Рая, – где находится клуб?
Один из юношей, тот который повыше, бросил быстрый взгляд и ответил:
– На третьем этаже административного корпуса, то есть вот этого здания, – он указал рукой туда, где они обедали.
Другой парень, менее симпатичный, но в яркой заграничной куртке улыбнулся и сказал вслух, чтобы девушки слышали:
– Какие симпатичные девушки! Что-то я их раньше здесь не видел. Аркадий, а не познакомиться нам с ними?
– Я бы с удовольствием, но захотят ли они?
– Это я беру на себя.
Но было уже поздно. Девушки зашли в здание, прошли на второй этаж в столовую.
– Тебе понравились ребята, у которых мы спрашивали, где находятся танцы? – поинтересовалась Рая во время ужина.
– Да. Возможно, если мы пойдём на танцы, то встретим их там.
– Хорошо бы. Я очень люблю танцевать.
После ужина девушки вернулись к себе в домик или коттедж, как говорили все работники турбазы, переоделись и пошли на танцы. В танцполе было много народу. В основном молодёжь. Все танцевали, никто не обратил внимания на их появление. Музыка закончилась. Следующим был объявлен дамский танец. Кое-кто из девушек пригласили ребят.
– Зря мы сюда пришли, – еле слышно проговорила Люся. – Скучно…
– Подожди, сейчас встретим Аркадия с другом. Тогда будет веселее.
Через два танца вошли Аркадий и Михаил. Они сразу заметили подруг и подошли к ним.
– Мы, кажется, знакомы. Это мой друг Михаил. Вы давно здесь отдыхаете? Что-то раньше вас не было видно.
– Мы утром приехали на турбазу. Пробудем три дня. А вы? – спросила Рая.
– Завтра уезжаем, к сожалению. Вы получили путёвки от завода?
– Да, мы из сборочного цеха. Дали путёвки за хорошую работу, – хвалилась Люся своими достижениями. – Вам здесь нравится?
– Нормально. Мы здесь второй год отдыхаем зимой. В это время лучше, чем летом. Правильно я говорю Аркадий? – вступил Михаил.
Тот не слышал, что ему сказал друг, так как был занят разговором с Раей.
Танцы продолжались до одиннадцати. К концу вечера стало жарко. Открыли окна. Холодный воздух наполнил помещение, но прохладнее не стало. Когда оркестр прекратил играть, все остались стоять и перебрасывались шуточками. Включили магнитофон, уходить никто не хотел. По радио объявили об окончании вечера, но разрешили продолжить танцы на полчаса. Михаил и Аркадий пошли провожать девушек до коттеджа. Михаил всю дорогу паясничал и забавлял всех. Расстались, но договорились встретиться ещё раз в городе и сходить на танцы в заводской клуб.
На другой день солнце разбудило зимний лес к полудню. Девушки успели позавтракать и катались с горы на санках. Аркадий и Михаил уехали. «Жалко, что ребята уехали», – думала про себя каждая из подруг. 
Кататься с горки было намного интереснее, чем бродить по лесу на лыжах. Когда санки неслись вниз, ветер свистел в ушах, и весь пейзаж по обе стороны спуска мелькал и сливался в две снежные стены. Дыхание замирало, казалось, что сердце вот-вот остановится из-за быстроты полёта.
Детей взрослые не допускали близко к горе. Они играли в стороне на лесной полянке, лепили снеговиков и играли в снежки.
День пролетел незаметно. После обеда состоялось соревнование по лыжам. Люся и Рая не приняли участия, так как не прошли отборочный тур, но зато болели от всей души за свой сборочный цех. Победителем вышел молодой рабочий из бригады наладчиков. Девушки с восторгом приняли победителя.
К вечеру погода испортилась. Подул сильный ветер, гулять было опасно. Девушки собрались и пошли в клуб. Стулья, которые стояли у стены, были придвинуты на середину зала. Вечером собирались показывать фильм прошлого века «Грязные танцы»  с участием Дженнифер Грей и Патрика Суэйзи. Девушки купили билеты и прошли в зрительный зал.
Фильм вызвал одобрение публики. Постоянные танцы, интриги, романтическая любовь заканчивались счастливым разрешением проблем: продолжением танца, где все – и гости пансионата, и персонал – танцевали вместе, что было очень близко к миропониманию Люси и Раи. Наконец сеанс закончился. В зале зажгли свет. Публика стала расходиться. Девушки поспешили в домик. Стало ещё холоднее, и ветер усилился. Гулять не хотелось. Они вернулись к себе и сразу легли спать, но сон не приходил.
– Рая, ты не спишь? – спросила Люся, поглядывая на подругу из-под одеяла.
– Нет, – ответила та, – не хочу спать. Мне страшно, ветер так сильно завывает как ребёнок или как разбойник. Наверно завтра будет метель, и мы не покатаемся ни на санках, ни на лыжах в последний день нашего отдыха. В понедельник идти на работу. Ты соскучилась по работе?
– Немного. Мне тут понравилось, и я бы пожила здесь ещё две недели, – она всматривалась в темноту, вспоминая Алексея.
– Да, ты права. Зимой даже лучше, чем летом и молодёжи много. Весело. По вечерам танцы, кино. Чем не отдых?
– Мечтаю выйти замуж, родить детей. Только вот жилплощадь не позволяет. Дают ли на заводе квартиры молодым семьям? – Люсин ажиотаж усилился.
– Дают, но не сразу, надо в очереди несколько лет постоять, тогда дадут. Ну и работать без замечаний, не опаздывать, не нарушать дисциплину. Передовикам раньше дают, в первую очередь.
– Давай спать, а то завтрак проспим.
Но ни Рая, ни Люся так и не смогли уснуть. Они ещё долго лежали и слушали, как завывал ветер, раскачивались деревья и шумели голыми ветками.
Утром их разбудил стук в дверь. Рая спала, а Люся вскочила в пижаме с кровати и подошла к двери.
– Кто там? – спросила она, сбрасывая с себя остатки сна.
– Алексей. Люся открой.
– Сейчас, дорогой, подожди минутку.
– Вставай, – Люся подошла к кровати Раи и принялась будить её. – К нам гости приехали. Алексей за дверью.
– Что случилось? – Рая продолжала задавать вопросы. – Уйди, дай поспать.
– Да не разговаривай ты, а вставай. Алексей в гости приехал, на улице стоит, мёрзнет. А ты вопросы глупые задаёшь. Сейчас зарядку делать будем и сдавать разряд ГТО по лыжам, – голос Люси звучал повелительно и строго.
Рая начала поторапливаться. Когда она, наконец, встала и оделась, Люся пошла и открыла дверь. Алексей ввалился в прихожую весь в снегу, и Люся принялась стряхивать с его шапки комья льдинок.
– Ну, девочки, сегодня научу вас кататься на лыжах, правда, погода не очень лыжная, но я надеюсь, днём будет лучше. Посмотрите, как умею с трамплина прыгать.
– Ой, Лёша, лучше не надо, а то шею сломаешь, что я без тебя в профкоме делать буду. Кто иллюминацию снимать будет?
– Ладно, только разок прыгну. Таких как я полно. Другого найдёшь. Наверно присмотрели здесь с Люсей себе женихов. Правильно я говорю, Рая?
– Хватит шутить, а то на тебя обижусь. Не успел приехать, а уже ревнуешь. Ты подожди нас пока здесь, мы сходим в ресторан, – заявила Люся гордо.
Девушки ушли в столовую, Алексей остался. Он отряхнул от снега лыжи, привезённые с собой, надел лыжные ботинки и присел на кровать. Эти лыжи были у него давно. Он купил их до армии и очень берёг.
Часам к десяти погода разгулялась. Ветер стих. Люся с Раей вернулись из столовой. Настроение у них было прекрасное. Рая что-то напевала.
– Алёша, идём кататься? – сказала она, переступив порог коттеджа, – Люся разрешила, – продолжила Рая и лукаво посмотрела на подругу.
– Рая, ты моего жениха не отбирай, а то мы поссоримся.
– Что ты обижаешься сразу, Люся. Я же шучу.
– В каждой шутке есть доля правды. Ладно, не будем ссориться. Берём лыжи и едем кататься. Алексей нам покажет мастерство.
Они втроём подошли к горе и сели на подъемник. Когда сошли на вершине, где толпились любители слалома, Алексей направился в сторону трамплина.
– Подождите меня здесь.
– Алёша, не надо прыгать. Мы тебе и так верим, что ты отличный спортсмен, – запричитала Люся.
– Давайте лучше на санках с горы скатимся, – поддержала Рая.
– Решил и разговор закончен. Зачем приезжал сюда?! На саночках с горки как ребёнок кататься?
Девушки поняли, что спорить бессмысленно и замолчали. Алексей подошёл к трамплину, постоял немного и… прыгнул… У девушек захватило дух. Алексей парил в воздухе как птица. Потом медленно и очень плавно приземлился, продолжая скользить вниз с горы. Девушки залюбовались им.
Тут Люся пришла в себя и надменно произнесла:
– Вот это действительно класс! Ну, Алёшка, молодец!
– Да. Тебе можно позавидовать такого парня оторвала, а любит тебя как! Специально приехал сюда, боялся, что найдёшь другого. Береги такого жениха.
– Спасибо за комплимент, Рая. Сама знаю, что мне делать. Ты бы лучше про своего Артёма больше думала, чем чужих парней отбивать. Другим советуешь, а сама не замужем, – отрезала Люся.
– Ну, это моё дело.
Люсе не понравилось, как Рая ведёт себя, и она захотела избавиться от назойливой подруги. Алексей спрыгнул с подъёмника и подошёл к ним. Он улыбался и весело произнес:
– Видели, как надо кататься на лыжах?
– Видели, – хором, смущенно ответили девушки.
– Учитесь кататься как я, – заключил он не без заносчивости.
– Я хочу пойти кататься на лыжах по берегу реки, – потребовала Рая.
– Мы с Люсей покатаемся в лесу, я в этих местах много раз был. Милая, ты не возражаешь? – он обнял подругу за плечи.
– Нет. Поехали.
– В таком случае, до свидания. Встречаемся в два часа у административного корпуса, – решили все.
Он сделал ещё два прыжка, пока Рая спускалась вниз к реке на санках. Она помахала ему, но он ничего не видел из-за снежного облака впереди, успевая поворачивать, чтобы пройти дистанцию. Алексей и Люся двинулись в сторону леса. Солнце светило ярко. Воробьи, синицы и снегири по-летнему щебетали на ветках.
– Мне здесь очень нравится. Приедем сюда в следующее воскресенье с лыжами. Поучу тебя с горки съезжать, – сказал он, когда они остановились на заснеженной поляне среди пушистых веток и кустарников.
– Приехать хочу, но всё равно не научишь, я боюсь. Что нового на заводе?
– Ничего особенного всё нормально. Вообще-то вспомнил, во вторник или в среду приезжает комиссия из Министерства. Проверять работу предприятия в целом. Если брака не найдут, то премия обеспечена. Там по всей территории и в цехах генеральная уборка. Приедешь, сама посмотришь, какая везде чистота и порядок. Весь склад стройматериалов разобрали. Хоть танцы устраивай. А у тебя как дела? Скучала? Ты мне каждый день снилась, – он засмеялся и случайно тряхнул ветку берёзы, скинув с неё снег. – Грустно без тебя. Даже работать не могу с полной отдачей.
– Не переживай, ведь сейчас мы вместе. А ты не заходил ко мне домой? Когда я уезжала, отец плохо себя чувствовал. Как бы не случилось с ним чего в моё отсутствие. Ему уже шестьдесят. Возраст есть возраст.
– Вот не подумал бы. Хотел поскорее встретиться. Смотри, какая красота!
Они вышли на опушку леса. Перед ними расстилалось сплошное снежное поле. Нетронутый снег лежал ровным снежным покрывалом. Ещё никто не успел прокатиться здесь на лыжах. Одинокие деревья кое-где прорезали это белоснежное царство. Маленькая, ещё не набравшая силу ёлочка, стояла у самого края опушки и завершала общую картину.
– Жаль, что я не художник. Сюда надо приезжать с мольбертом и красками. Давай фотографироваться, – изрек он и сделал несколько снимков.
Люся впервые видела его в таком состоянии, даже внешне он преобразился: и лицо, и голос. Что-то колдовское, загадочное сквозило во всём его облике.
– Когда сказала отцу о поездке, он очень обрадовался, даже поздравил меня, а потом сразу загрустил и сник. Мне стало жалко его. Наверно скрывает что-то от меня. Заметила, что он кашлял, у него что-то с лёгкими. Он совсем не следит за своим здоровьем, курит. Я ругала его, он не обращал внимания. Алёша, у меня к тебе просьба, – она сделал многозначительную паузу, – поговорить с ним как мужчина с мужчиной, чтобы он сходил в больницу и лег на обследование. Говорят можно вылечить его заболевание.
– Поговорю, если нужно. Не факт, что он меня послушает.
– Послушает. Он уважает тебя. Даже ругал меня, если я обижалась на тебя за что-то. Говорил, что всё зависит от того, как ведёт себя девушка, если она сама себя не уважает, то кто же будет уважать её.
– Он прав, – посочувствовал Алексей.
– Вот видишь. У вас даже взгляды сходятся, – сказала она, взяла у него ай-фон и сделала совместный снимок среди сугробов.
Они вернулись тем же путём на турбазу. Рая ждала их около столовой. После обеда они ещё немного покатались с горки на санках. Алексею было приятно общество двух симпатичных девушек, и он ухаживал за обеими. За время, проведённое на свежем воздухе, они успели так перепачкаться в снегу, что необходимо было идти в коттедж, сушиться, выпить кофе или чай, согреться, чтобы не простудиться.
Возвращаться не хотели. Люся собирала свои вещи дольше всех, так как опасалась, что забудет что-то на турбазе. Алексей не выдержал:
– Люся, долго ты ещё будешь копаться, мы уже давно собрались, а ты всё никак не можешь найти свои варежки. Вот же они, – он протянул ей варежки, лежащие на батарее в прихожей, – высохли давным-давно.
Люся ревновала его к подруге, потому что Рая была гораздо моложе, но успокаивала себя тем, что, возможно, Алексей привык к ней и вряд ли захочет встречаться с кем-то кроме неё. Догадки Люси были верны, Рая нравилась Алексею своим задорным нравом и слухами, роившимися вокруг неё, но изменять и начать встречаться с ней он не посмел бы.
Возвращались в город последним рейсом. За день они сильно утомились, и все мечтали поскорее добраться до дома, лечь в постель и уснуть. Девушек в автобусе укачало, они задремали. Алексей не спал и думал, что скоро они приедут, он пойдёт домой, а дома привычное одиночество, от которого вот уже десять лет он не мог избавиться. Мать Алексея умерла, когда ему было шестнадцать лет от сердечного приступа. Смерть наступила мгновенно. Когда приехала скорая помощь, матери уже не было. Пожилая, седая врач осмотрела труп и написала окончательный диагноз: «Сердечная недостаточность».
Трудно было поверить, что молодая, цветущая на вид, женщина, какой все знали, умрёт, не дожив до своего сорокалетия. Она сама была врачом и никогда не придавала значения болям в сердце, слишком любила жизнь и не верила, что смерть коснётся её. Отца Алексей не помнил, хотя мама говорила, что он ушёл от них на войну, когда Алексею не было ещё и года. Алексей мало расспрашивал об отце. Видел снимки, присланные из Афганистана в форме и бронежилете с автоматом.
Ему не хотелось причинять матери боль. В школе и интернате, когда спрашивали что-то о родителях, его всегда передёргивало. Он не завидовал тем, у кого все родственники были живы, считал, что каждый человек должен сам отвечать за себя, а не прятаться за спину родителей. «Пусть это будет трудно, – решил Алексей, – если ты – человек, то качества человека разумного не должны изменять тебе». Он вспомнил маму, когда ехали в автобусе домой. В дороге он всегда вспоминал, так как дороже для него не было человека, кроме его тёти. Он даже помнил голос. Все интонации и любимые слова дорогого человека.
Люсе не терпелось поскорее пройтись по цеху, посмотреть на современное оборудование, когда она вышла на работу. Новые станки, высокие технологии стали надеждой на лучшую жизнь. Сколько энергии и труда она вложила, чтобы они стояли в сборочном цехе. Везде, как и говорил Алексей, была налаженность. Первым человеком, спросившим об отдыхе, стала Нина Васильевна. Она подошла к Люсе в перерыв.
– Как отдохнула? Понравилось на турбазе?
– Понравилось. Ещё бы раз съездила туда.
Нина Васильевна рассмеялась.
– Будешь хорошо работать, обязательно поедешь и не раз. Ты знаешь, завтра комиссия из Москвы. Будут проверять работу предприятия. В том числе и в наш цех заглянут посмотреть, как установили станки. Надо быть на высоте. После обеда ещё раз пройдись и проверь всё ли нормально. От этого зависит, получим мы премию или нет. Всё поняла?
Зам была как всегда предельно кратка и немногословна. В первый момент Люся испугалась, вдруг что-то не так и надо будет переделывать, но потом успокоила себя мыслью, что уже проверяла нано оборудование и станки. Они были в полной исправности, беспокоиться не стоило, но, не смотря на это, совершила экскурсию по цеху вторично для страховки.
Рабочий день был заполнен до предела. Выверяла схемы. После работы решила сама зайти к Алексею домой договориться, когда он придёт к ним и поговорит с отцом. Вышла из проходной, когда джип BMW чёрного цвета выезжал за ворота. За рулём сидел Фридман.
Шла специально медленно пешком, чтобы дать Алексею вернуться домой. Когда позвонила в дверь, ей никто не открыл.
«Значит, нет дома. Подожду», – решила она. Вышла на улицу. Было морозно, но она не ощущала холода, одета была тепло: в сапогах, шерстяных брюках, свитере и тёплом, дублёном полушубке, в котором ездила на турбазу. На голове кроличья шапка-ушанка. Она набрала номер телефона Алексея и, взметнув ресницы вверх, заметила вдалеке его фигуру. Отключила ай-фон. Он тоже заметил её и ускорил шаг. Когда он подошёл ближе, ей показалось, что от него пахло пивом и воблой, но она не придала этому большого значения.
– Давно ждёшь? – Алексей показушно обнял Люсю.
– Нет. Когда ты придёшь к нам? Надо серьёзно поговорить.
– Мы всё решили с тобой. Приду в любой момент, ты скажи когда?
– Чем раньше, тем лучше, болезнь отца прогрессирует, – заныла она. – Очень переживаю за него.
– Хорошо. Завтра вечером после работы.
– Договорились, – сказала она, еле сдерживая раздражение и сарказм. – Ты сейчас откуда, если не секрет?
– У начальника родился ребёнок, отмечали у него дома.
– Поздравляю. А меня вызвали в суд, который состоится на этой неделе. Будут решать вопрос о защите прав потребителей. Частный детектив Таня сообщила, что Кириллов дал взятку в размере двести тысяч рублей, но скоропостижно скончался от сердечного приступа или его убили.
– Ого! – Алексей оценил ситуацию, достал сигареты и закурил.
– Говорят, чтобы замять дело о коррупции в ЧП «Благорос», возглавляемого Русаковым, – пояснила Люся сведуще.
– Да, тёмное дело.
– В подтверждение была представлена справка из морга. Адвокаты Русакова не поверили в подобную причину, но появилась копия об отказе в возбуждении уголовного дело по факту смерти Кириллова. У Тани есть все основания считать, что это преднамеренное убийство, чтобы замять следствие, так как все ниточки следствия находились у него, как юриста. Расскажу подробнее позже, – назидательно и загадочно проговорила она.
Они постояли немного, и Люся поспешила домой в надежде, что он придёт к ней и уговорит отца сходить в поликлинику.
Комиссия из Москвы, состоящая из одного представителя, зашла в цех после обеда. Опытный специалист тщательно осмотрел всё оборудование в действии и дал положительную оценку предприятию, после того как задал несколько вопросов, интересуясь буквально всем, включая возраст основной массы служащих.
Ключевые цифры заносил в планшет. Люся с благоговением поглядывала на важную персону. От того, что тот скажет, зависела квартальная премия.
Он прошёлся по заводскому двору, заглянул на склады. Всё закончилось нормально.
Позднее выяснилось, что главная цель визита – помочь в наладке нанотехнологий, научная организация труда и выяснить идёт ли работа над освоением элементов хозяйственного расчёта в бригадах, то есть определения для каждого, даже небольшого коллектива расхода металла, электричества, инструмента.
В тот день директор завода и высокий гость подписали приказ о начислении квартальной премии.
Во вторник Алексей после работы отправился к Люсе на новом светлом седане Audi, который взял в кредит. Ему надо было продумать, как оформить документы с оплатой: выплатить сразу или пролонгировать платеж. Он заправился лучшим бензином. Алексей воодушевленно надеялся убедить отца Люси начать обследование в первоклассной клинике.
«Почему она решила, что я смогу повлиять на отца, тем более что он знает меня недостаточно? Я чужой в их доме. Ну, и что? Мы с ней дружим, я же не врач и не святой проповедник. А с другой стороны, она права, кому как не мне поговорить с ним как мужчина с мужчиной, если мы с ней собираемся пожениться. Тем более этот разговор сблизит нас, смогу спокойно сделать ей предложение выйти за меня, не боясь быть отвергнутым. Итак, решено. А насчёт того, что говорить, какие приводить доводы и аргументы в пользу того, чтобы лечь ему в больницу, сумею найти слова. Не стоит волноваться и переживать. Они мне помогут с кредитом», – размышлял Измайлов, когда выруливал по снежной дороге.

13. Предложение

Алексей посмотрел на часы. Было около семи. Можно было не торопиться. Он хотел зайти в магазин и купить какой-нибудь сувенир Люсе, но передумал, так как повода для преподнесения подарка не было. Он наметил подарить ей отрез на платье ко дню их официальной регистрации.
Почти всю дорогу он мечтал об их скорейшей свадьбе и о путешествии к берегу Чёрного моря.
У самого дома припарковался, вышел из машины, столкнувшись с симпатичной девушкой в каракулевой шубке и белой, пушистой шапке. Девушка торопилась, не обращая внимания на прохожих и транспорт, случайно зацепила Алексея за рукав куртки. Поняв свою оплошность, она тут же извинилась и хотела идти дальше, но он вдруг вспомнил, что это его бывшая одноклассница – Вера. Он остановился.
– Привет! Не узнал тебя сразу.
– Измайлов, какая встреча!
– Повзрослела и выглядишь прекрасно.
– Спасибо. Ты тоже герой! Извини, тороплюсь…
– Ты замужем? Где работаешь? Как и хотела педагогом в школе? Учишь детей разумному, доброму, вечному? – он взял её за рукав манто.
– Сколько вопросов сразу. Да, я замужем, – она на минуту замолчала и задумалась, – муж – офицер, но я ним не живу, он постоянно в разъездах. А потом он очень сложный человек. Мне тяжело с ним. Я уже не раз пожалела, что вышла за него. Детей у нас нет, хотя вот уже пять лет вместе. Скорее не живём, мучаем друг друга.
Она замолчала. Вдруг ни с того ни сего разрыдалась. Алексей испугался, не зная как утешить. Ему надо было торопиться, и он еле сдерживал себя.
– Что с тобой? Не плачь. Возьми себя в руки. Если неприятности, то обратись в суд, не волнуйся. Всё течет, всё изменяется. Так же и у тебя всё измениться к лучшему. Посмотришь, что я прав… Устройся на работу, отвлечёшься.
Она стала успокаиваться, продолжая всхлипывать. Он достал из кармана платок и стал вытирать ей слёзы, как маленькому ребёнку. Она, по-видимому, забыла, что находилась на улице, что мимо них шли люди, возможно соседи, не сопротивлялась его заботе и непроизвольно прижалась ещё тесней к его плечу, закинула назад голову, проговорила:
– Извини меня дуру. Почему-то сразу вспомнила, как-то плохо стало. Разом навалилось, – и уже совсем успокоившись, продолжила, – ты не подумай, что у меня истерика от безделья. Я работаю учителем русского языка и литературы. Преподаю в лицее. Помнишь: «Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колено». До сих пор переписываюсь с нашей литераторшей Татьяной Михайловной. У неё муж в этом году в автокатастрофе погиб. Он был чемпионом по авторалли «Париж-Дакар».
Алексей смотрел на женщину и удивлялся. Помнил совсем юной. Она была прилежной ученицей в школе, любимицей всех учителей, всё знала и была отличницей. Он был даже влюблён в неё, но потом ушёл от них в интернат, затем колледж и забыл о ней.
– Извини за откровенность, ты торопишься? – она отстранилась от него. – Мне тоже надо спешить, готовиться к занятиям.
– Можно мне позвонить тебе когда-нибудь?
Она порылась в сумочке, достала записную книжку, вырвала оттуда чистый лист, написала на нём свои координаты и отдала ему. Алексей взял, аккуратно свернул записку, положил в карман куртки и радостно произнес:
– Обязательно позвоню, жди.
– Счастливо.
Они расстались. Он посмотрел на часы: было ровно семь. «Наверно Люся нервничает», – решил он, ускорив шаг. Почти вбежал в подъезд.
Отец Люси каждый день после возвращения из школы слепых ложился в кровать. Сильные боли не давали ему покоя. На уговоры дочери сходить в поликлинику или вызвать врача на дом он реагировал отрицательно: «Если надо, само пройдёт, а нет, значит надо готовиться к смерти».
Люся боялась не послушаться, она знала его характер, и единственной надеждой для неё был визит Алексея. Как мужчина ему легче было бы уговорить отца посетить медцентр. Она знала, что Алексей придёт. Он никогда не подводил. Отец уважал его и не стал бы возражать против их свадьбы, постепенно проникаясь доверием к Алексею, и даже частенько ругал дочь, если она по каким-то причинам опаздывала на свидание. Она не обижалась.
Люся успела сходить после работы на базар и купила отцу фруктов. Тот остался доволен, что дочь его балует. Предупреждать его о визите друга она не стала. Внезапно услышала звонок. Отец приподнялся с дивана, но она строго сказала:
– Лежи, папа, не вставай. Сама открою. Наверно ко мне с работы.
Она посмотрела на часы, зная, что Алексей всегда пунктуален, задумалась... Открыла дверь и увидела его на пороге утомлённого и тяжело дышащего.
– Извини, опоздал. По дороге встретил одноклассницу, задержался.
– Ничего, проходи. Скажи, что пригласила тебя специально, а то папа обидится, не будет разговаривать.
– Конечно. Я понимаю.
Они прошли в комнату и сели около окна на диван, где он фотографировал когда-то её обнажённую, грациозную фигуру.
– Люся, кто пришёл?
– Это Алёша, папа, не беспокойся.
– Разреши мне сразу поговорить с ним, – предложил Алексей.
– Да, пожалуйста, как считаешь лучше.
Он зашёл в комнату отца. Она заметила, что Алексей замерз, отправилась на кухню и принялась готовить ужин. Надо было накормить мужчин. На улице давно стемнело. Через окно она наблюдала, как метёт во дворе позёмка, качаются на ветру деревья около их подъезда. Прохожие спешили, подняв воротники. Все любители прогулок сидели дома. Лишь изредка одинокие собаки пробегали, и люди, закрываясь от ветра, прятались в подъезды. Провода ударялись друг о друга и трещали.
Она забыла, зачем Алексей зашёл к ним, представляя своё будущее в Испании. Заметила новую Audi во дворе, вспомнила поездку на турбазу. Потом мысли перенеслись в сборочный цех. «Если состоится свадьба, то приглашу Торобова, Корбутову, Раису, Свету с мужем», – Люся призналась самой себе.
Она не заметила, как на кухне появился Алексей. Он встал сзади неё, взял за плечи и притянул к себе.
– С меня сняты подозрения прокуратуры. Как замечательно нам было на турбазе! – восхитился он. – Жаль, что так мало дней отведено на отдых.
– Зачем менять свой статус? Хорошо бы любовь пришла со временем, когда появятся дети. Будет общая привязанность, общие заботы. Но тогда уже некогда будет думать о любви, разбираться, кто кого любит больше. Конечно, дети – это большое счастье для женщины, – рассуждала она, не забывая поглядывать на плиту, где у неё варился суп и жарился картофель с мясом.
– Всё в полном порядке, – Алексей шепнул ей на ухо, – твой отец согласен пойти в поликлинику и начать обследование. Ты не разлюбишь меня?
– Нравишься мне безраздельно. Как тебе удалось уговорить его? Я всегда верила в твои дипломатические способности. Он очень несговорчивый человек. Но боялась, что ты не согласишься его убеждать. Спасибо за поддержку.
– Не стоит. Я слишком хорошо знаю, что такое одиночество, поэтому никому не желаю этого. Уговорил его очень просто. Между нами состоялся чисто мужской разговор. В принципе, твой отец с самого начала не возражал насчёт больницы, но он опасался оставить тебя здесь одну. Заверил, что возьмусь опекать и всячески оберегать тебя. Ещё сказал ему, что мы с тобой поженимся и в субботу идём подавать заявление. Ты не  против?
– Ты решил за меня. Зарегистрировать наши взаимоотношения я не против. Но в субботу разве записывают акты о состоянии?
– Я узнал. Ты не должна ни о чём беспокоиться. Записывают до обеда, так что мы успеем сходить и отметить это знаменательное событие в нашей жизни. Не возражаешь посетить вечером ресторан?
– Могу поцеловать тебя? – Люся повернулась к Алексею лицом и поцеловала в губы. – Ты такой красивый. Купи себе Rolls-Royce или Maybach. Мне будет очень легко и спокойно. Лучшего мужа и желать нечего. Как ты думаешь, смогла бы я быть хорошей тебе женой и матерью наших отпрысков?
– Безусловно. Только об этом и думаю. Семейная жизнь – тривиальная вещь. Чтобы узнать человека надо прожить с ним годы, только тогда полностью уверен, что таится в самых сокровенных тайниках его души.
– Будешь изменять мне? – вопрос Люси прозвучал по-детски наивно.
– Задаёшь странный вопрос. Даже не знаю, как тебе ответить… По-моему, если наши отношения будут хорошими, разве мне захочется идти к другой женщине, быть с ней наедине, – Алексей выбросил пустую пачку сигарет в форточку. – Я не сторонник измен, но если ты первая захочешь уйти, постараюсь забыть тебя навсегда. Устраивает такой ответ? Извини, что прагматичен, – уточнил он.
– Ожидала, что ты серьёзно смотришь на супружескую жизнь. Мне нравится, что рассуждаешь именно так. Очень оптимистично!
– Взял кредит на машину. Будем вместе выплачивать. Летом махнем на юга или на дачу к друзьям, – рассуждал Алексей здраво, осмысленно и чуть расчётливо.
Они стояли у окна и мечтали о будущем.
– Алёша, не говорила об этом, но сейчас скажу, так как теперь могу считать тебя своим официальным женихом. Мне очень хотелось бы жить в Москве. Очень люблю этот город и мечтаю жить там. Возможно, это произойдёт не сразу, но когда-нибудь непременно перееду в столицу. Конечно, было бы замечательно, если бы мы вместе это сделали, и у нас была бы своя квартира. Как ты думаешь, это осуществимо?
– Люся, ты уже взрослая, можешь выбирать жить там, где тебе больше нравится. Ты спросила меня, буду ли я изменять тебе, но ты не сказала мне своё мнение о верности?
– У меня много знакомых мужчин. Но времени на бессмысленные встречи нет. Не уважаю тех женщин, которые предпочитают ветреный образ жизни. Начать встречаться с различными друзьями при наличии мужа и детей… Какой пример будет для подрастающего поколения? Если расстанемся, полюблю другого. Согласна расписаться с тобой.
Алексей слушал и думал, что теперь его свобода будет зависеть от неё. Жалко было терять независимость, но когда-то надо решиться.
– Нельзя всю жизнь прожить одному, но если бы я был женщиной, никогда не стал выходить замуж. Родил бы ребёнка и жил спокойно. Тем более, сейчас предоставлены все условия для независимой жизни. Вообще вам намного лучше живётся, за вами ухаживают, лелеют. Любой мужчина согласился бы стать хотя бы на один день женщиной.
– Садись, ужинать… и тогда продолжим обсуждать наши преимущества, – она придвинула ему тарелку супа и второе на красивой немецкой посуде с яркими обрамлениями и цветами.
Они поели сами. Отцу она отнесла в комнату на деревянном подносе стакан чая в мельхиоровом подстаканнике и второе – мясо с гарниром. 
– Могу остаться у тебя, но надо ехать домой, – проговорил он, прошёл в прихожую, оделся, вспоминая, что обещал звякнуть однокласснице на следующий день в перерыв и договориться обо всём конкретно.
Люся осталась довольна визитом жениха. Отец согласился начать обследование, пройти курс лечения. Направление ему уже выписали в поликлинике, куда она сама сходила по его доверенности. Настроение у неё изменилось. Она успокоилась. Здоровье близкого человека волновало, она не хотела расстаться с ним раньше времени. Предложение о замужестве обрадовало. Она привыкла к Алексею, сжилась с мыслью, что они, в конце концов, поженятся, будут вместе. Вопрос о жилплощади решён.
Отца одного Люся не хотела бросать. Но ей приятно было думать, что за ним ухаживает кто-то другой. Они объединятся, чтобы жить втроём.
В этот вечер она заметила, что Алексей не слишком охотно говорил о своих планах на будущее. У неё сложилось мнение, что он охладел к ней, а его предложение о вступлении в законный брак скорее похоже на торговую сделку, чем на объяснение в любви. Она поняла, что взаимная любовь имела большее значения только для неё из них двоих. Для него – главное взаимопонимание, доверие, уважение, всё что угодно, но только не любовь.
«Любовь не давала покоя многим миллионам людей. Сколько горя, счастья, сколько трагедий и драм разыгралось из-за этого необыкновенного чувства. Сколько гениев породила любовь. Как можно превратить любовь в торг, как это сделал сейчас Алексей. Но наверно он прав. Невозможно жить одной любовью, существует масса других дел, где чувства не должны играть роль, а всё должно подчиняться одному рассудку. Что было бы, если ничего не было, кроме любви? Кому пришлось бы управлять, торговать, водить поезда, самолёты, рисовать картины, петь романсы? Строить, лечить, воспитывать детей?», – она вспомнила трактат Стендаля «О любви». «Сколько страниц исписано великими писателями и мыслителями ради одного этого слова «любовь». И каждый точно мог сказать, объяснить, зачем оно существует».
Люся прошла к себе в комнату и разделась. Отец крепко спал, из его комнаты доносился лёгкий храп. «Хорошо, что отец не знает о моих переживаниях. Достаточно у него своих проблем. Как Алексею удалось уговорить отца лечь в больницу? – она рассуждала логически. – Что значит «мужской разговор»? Почему он так сразу и резко ушёл?»
Она долго ворочалась, но, наконец, уснула, представляя себя в белом платье. Проснулась. Вставать не хотела. Она работала во вторую смену, можно было немного позволить себе отдохнуть, полежать в постели и расслабиться.
Было около шести утра. На улице темно. Ветер стих. За ночь насыпало столько снега, что окна были залеплены снежными хлопьями. В комнате тепло и уютно. Она подошла к окну, попыталась открыть минут на десять форточку, но не смогла, так как форточка примёрзла.
«Ну и мороз!» – сказала она вслух, не боясь быть принятой за сумасшедшую: «Наверно градусов двадцать». Подошла к двери балкона и посмотрела на уличный термометр, прикреплённый на балконе. Он показывал двадцать пять градусов. Она не поверила своим глазам и включила телевизор. Передавали последние новости.
В конце выпуска диктор местного телевидения сонным голосом объявил прогноз погоды на последующие два дня.
Ожидалась морозная погода и сильные снегопады.
«Значит на самом деле на улице так холодно. Придётся теплее одеться на работу», – решила она, так как купила себе шёлковую блузку и хотела продемонстрировать своим сотрудникам.
Последнее время Разумов стал чаще обычного интересоваться ею. Она уже раз заметила его настойчивый взгляд. Иногда она побаивалась этого взгляда, но притягивали, даже как будто гипнотизировали его темно-зелёные с коричневыми прожилками глаза. Она почему-то опять вспомнила турбазу, танцевальный вечер.
«Как весело и беззаботно там было и какие чудесные ребята Аркадий и Михаил! Жалко, что не встретились и не сходили на танцы в заводской клуб, как договаривались, но сейчас когда? Возможно, после выздоровления отца поговорю с Раей и узнаю, как она смотрит на то, чтобы встретиться с ребятами. По-моему они, особенно Михаил, ей тоже понравились».
Она разогрела завтрак и позвала отца к столу. Боли у него стали меньше. Он медленно подошёл и сел за стол. Она села рядом, разложила второе по тарелкам, налила чаю в два стакана. Отец сидел и молча курил.
– Вчера Алексей мне сказал, что вы собираетесь скрепить ваши взаимоотношения законным браком. Правильно я говорю? – он прервал молчание.
– Мы решили подать заявление на этой неделе. Как ты думаешь, правильно ли я поступила, что дала согласие на совместную жизнь с Измайловым?
– Люся, тебе жить, ты и должна решать, как поступать, что для тебя лучше. Интересно знать, если вы поженитесь, уйдёшь к нему или он перейдёт к нам?
– Думаю, что вначале мы будем жить у нас. Появится необходимость, поменяем его однокомнатную, квартиру его тёти и нашу двушку на трёшку улучшенной планировки или четырёхкомнатную. Обменом займусь я сама.
– Ну что ж, если ты такая самостоятельная, пожалуйста. Согласен с твоим планом. Мне Алексей нравится, буду только рад внукам. Дети нужны, без них жизнь пуста и безрадостна, они опора и поддержка в старости. Твоя мама очень любила детей. Она завещала мне воспитать тебя с твоим братом настоящими людьми. Не хочу подвести её, помни это!
Слова отца сильно подействовали на Люсю. Она молчала. Убрала со стола и занялась домашними делами. «Забыла предупредить Алексея, что работаю во вторую смену. Наверно он обиделся. Надо попросить прощения за мою бестактность. Хорошо будет, если начнём ссориться именно сейчас, когда свадебный вопрос почти решен», – анализировала она свои планы.
Люся приехала в суд по поводу вложенных акций в обанкротившееся предприятие и дожидалась решения. На заседание явились обманутые вкладчики фирмы «Благорос» мясомолочной промышленности. Его руководитель Русаков по неизвестным причинам отсутствовал. Ветераны войны и труда, инвалиды и пожилые люди, потерявшие львиную долю своих пенсий, присутствовали в зале.
Частная сыщица Таня Иванова сидела в стороне и изучала материалы следствия. Судья – яркая брюнетка без мантии и в золотых украшениях – заслушала свидетелей и потерпевших. Выступления были краткими, лаконичными и убедительными. Выяснилось, что все проценты с вложенных денег были перечислены на уплату налогов. Люся разглядывала потерпевших и нервно теребила сумку.
У Тани появилось сообщение от подполковника Кирьянова: «Нашли Грабко и Пантелеева тех, кто присутствовал в кафе «Арабелла», где происходила встреча с Кирилловым. Они вручили Кириллову $150 за задержание Русакова. Всю сумму передали в УБОП, где за два часа все купюры отксерокопировали, а их номера занесли в протокол выдачи денежных средств. Русаков арестован».
Таня в спешке передала сообщение судье, и та огласила решение суда об аресте всего имущества развалившегося предприятия регионального значения.
Когда Уварова прибыла в цех, к ней тут же подошёл Разумов. Он держал в руках телефон. Вид у него был озабоченный.
– Люся, сегодня состоится совещание у директора. Торобов просил меня предупредить тебя обязательно присутствовать. Будут рассматриваться проблемы, касающиеся тебя. Явка к четырём часам.
– Хорошо, буду. Знаете, какие именно вопросы будут рассматриваться?
– Покажут проспекты, привезённые тобой из Москвы.
Она разволновалась. Надо было собраться и заняться работой. Когда старший инженер отошёл, она надела белый халат и шапочку, взяла ноутбук со схемами, отправилась проверять оборудование. Цех, как обычно бывало в середине недели, работал в полную силу. До перерыва она успела обойти все станки.
Было ровно четыре часа. Люся поспешила на производственное совещание, которое состоялось в главном корпусе заводоуправления. Люся задержалась. Она прошла в кабинет, когда совещание уже началось. От сборочного цеха присутствовали Торобов и Разумов. Другие цеха представляли руководители. Первым взял слово директор. Он оценил работу завода и затем сказал о необходимости продолжения борьбы за качество продукции. Коростылёв говорил мало, но ёмко. В конце выступления он предложил всем изучить проспекты, привезённые Уваровой из Москвы.
– Друзья, если у кого появятся вопросы, касающиеся этих проспектов, прошу в письменном виде подать мне заявки. Нам надо сообща стремиться к тому, чтобы работа была в радость, а не в тягость. Хочу, чтобы все помнили об этом. Только тогда мы добьёмся наивысших результатов. Прошу всех начальников цехов сообщить основные показатели выработки в процентом соотношении с предыдущим месяцем.
Один за другим вставали руководители и докладывали о достигнутых результатах. Секретарь – белокурая девушка лет девятнадцати, сидящая в стороне, за отдельным столом – печатала следом за выступающими. В конце совещания она подала директору готовые статистические данные по всему заводу в целом.
Собрание закончилось. Директор попросил представителей сборочного цеха задержаться. Главный инженер и заместитель директора находились в кабинете. Коростылёв ещё раз от себя лично поблагодарил Уварову за хорошую работу и спросил, есть ли у неё какие-то просьбы, нравится ли ей работать на заводе. Люся растерялась. Смутила простота, с какой директор обращался к ней, но в то же время она обрадовалась вниманию со стороны руководства.
– Завод мне нравится, никаких просьб у меня нет, – Люся ответила скромно, но с большим желанием и энтузиазмом.
Окрылили слова директора, захотела трудиться лучше, приносить больше пользы. Вторая половина дня пролетела быстро. К концу дня она подошла к начальнику цеха и доложила о проделанной работе.
– Молодец, Уварова! С каждым днём показываешь лучшие результаты. Директор хорошо о тебе отзывался. Поступай в аспирантуру на вечернее отделение без отрыва от производства. Завод поможет. Нам думающие кадры нужны. Закончишь, получишь повышение по службе, конечно при условии, что будешь хорошо учиться. Тяжело, я понимаю, но чтобы укрепиться на заводе надо пройти через это. Пойми, это не простое предложение, а продуманное не одним днём решение. Что скажешь на мои замечания?
– Александр Дмитриевич, спасибо за добрые слова, – голос у неё дрожал, –если честно, сама неоднократно думала, но считала, что мне надо укорениться на заводе сначала. Поступать осенью, до этого подготовлюсь, подучу забытое, осмыслю новое. Только тогда смогу сказать да или нет.
– Ну что ж, Уварова, ты права. Учись, работай, старайся, но не забывай о моих словах.
Для Люси этот день оказался поворотным. Она твёрдо решила готовиться к экзаменам в аспирантуру.
После смены она поспешила к Алексею извиниться и сообщить радостную для неё новость – слова начальника цеха. Она почти бежала. Мелкий снегопад, тихо и морозно. Она торопилась, боялась, что Алексей лёг спать, так как было начало одиннадцатого.
Алексей не спал и открыл дверь сразу. Люся с порога бросилась целовать его.
– Извини меня, пожалуйста, за то, что я тебе неправильно сказала свою смену. Перепутала. Запомни, я не умею обманывать, просто в тот вечер немного устала и сказала невпопад. Ты на меня сильно обиделся, прости.
– Люся проходи, а то замёрзла. Согреешься.
Она прошла, сняла пальто и шапку прямо в комнате и бросила на стул. Он собирался ложиться спать. Кровать была разобрана.
– Выпьешь чаю?
– Спасибо, с удовольствием.
Алексей разлил чай по чашкам.
– Знаешь, – начала она прерывистым голоском, – начальник цеха предложил мне готовиться в аспирантуру. Я дала согласие.
– Как у тебя быстро получается, просто умница. Волнуешься? Ещё чаю?
– Спасибо, – повторила она. – Сказала отцу, что между нами всё решено. Какое может быть волнение? Мне уже не восемнадцать лет. Сколько можно ждать. Я остаюсь у тебя сегодня, – взвешивала она, заметив следы женской помады на простыни. – Боюсь, отец будет волноваться. 
Люся сидела и не знала, что ещё сказать. Почему-то сразу все красочные эпитеты вылетели из головы. Захотела спать.
– День показался очень длинным и тяжелым, – вздохнула она, переставляя события в обратном порядке и ощущая терпкий аромат женских духов Nina Ricci, шедший от его рубашки. – Алёша, у тебя очень уютно… – эти слова стали речевой кульминацией, продуманного заранее драйва, понимая воспитательное влияние Нины Корбутовой на своего партнёра по бизнесу и сексу.
– Я же сказал тебе, что у меня ты можешь чувствовать себя как дома. Включу телевизор. Кушай, пей чай, – он придвинул ей печенья на блюдце.
Люся сидела и вспоминала детство. Они жили в старом, двухэтажном доме. Около дома был небольшой двор. Напротив тоже были старые дома, где жила подруга Ольга. Они вместе играли в куклы, шили на них платья. Бегали босиком по лужам после дождя, рисовали мелом на асфальте города, прыгали через скакалку, играли в классики. Хотелось вернуться туда, стать опять маленькой и снова играть в классики, рисовать мелом, прыгать и скакать. Однажды их пригласили в соседний двор, где жил мальчик Гена. Он предложил им новую игру: задрать голову вверх и кружиться до тех пор, пока голова не закружиться. Они стали дружить, но их дружба быстро закончилась. Однажды родители Гены пришли и прогнали их из двора. После этого они уже больше не встречались. Гена обходил их стороной и предлагал дружбу кому-то другому. Люсе и Оле было весело и без Гены. Самое интересное было собраться несколько дворов и играть в казаки-разбойники, когда стемнеет. Высокие кусты акации были надёжным убежищем от разбойников.
Но время шло, и дети росли. Оля уехала и приходила только иногда на их улицу к своей бабушке. Собираться несколько дворов стали реже и реже. Но фантазия была необыкновенная. Последней игрой был мяч. Без него не проходила ни одна прогулка.
Утром Люся встала, восхищённая крутизной фигуры Алексея. Кукушкины слёзы культивировала в купюрах, лежащих у него в кармане брюк. Нагрела чайник, достала из холодильника масло, колбасу, варенье. Сытно позавтракала крошечным кусочком масла и сыра с булочкой. Собралась, оделась, нашла на столе лист бумаги и написала кратко: «Алёша. Пошла на работу. Спасибо за гостеприимство. Люся». Лист бумаги прикрепила магнитом к холодильнику.
Алексей был во вторую смену, поэтому ему не надо было спешить. Он долго спал. Когда по приёмнику объявили, что время одиннадцать часов, он встал. Как будто ничего не произошло. Он сознанием понимал, что теперь у него дела пойдут по-новому. Ему было как никогда спокойно и уютно у себя в однокомнатной квартире.
Можно было расслабиться, но он знал, что это может привести к душевной опустошённости и лени. Поэтому он быстро позавтракал и принялся за дальнейшую разработку новой схемы, над которой работал уже более полугода. Стало проясняться… Ему пришлось заглянуть в учебники и сайты известных японских фирм, которые ему дала Люся.
Схема практически готова, домысливал связующие детали, которым он вначале не придал значения. Во время работы Алексей полностью отключался и даже забывал иногда побриться.
На этот раз обаяние любимой женщины влило в него силы, о которых он не подозревал. Работал с удовольствием. Время подошло собираться на завод.
Отложил ай-пад с чертежами, пообедал, с особой тщательностью побрился и оделся. Он вспомнил, что забыл заправиться и поехал на станцию техобслуживания. Погода была необычайно ясная и солнечная.
Рабочий день пролетел, как обычно, в заботах. До субботы оставалось два дня. Можно было передумать и не идти в загс, но расставаться с Люсей он не хотел. Она была чуткой и легко ранимой. Он был уверен, что она не перенесёт разрыва, будет тяжело болеть, а любые страдания он переживал, как свои собственные.
В четверг и пятницу они не виделись. В субботу утром Алексей разнервничался. Он опять конкретно не договорился с Люсей, когда они встретятся. Алексей решил, что стоит приехать к ней утром, а от неё отправиться, куда она скажет. Он не торопился, но был деловит и точен.
По дороге к Уваровой он заскочил на цветочный рынок и купил три гвоздики. Выбрал белого цвета в знак сердечной дружбы и взаимопонимания. Когда он позвонил, дверь открыл Николай Николаевич:
– Алексей, проходи. Кажется, Люся тебя ждёт.
Гость разделся в прихожей и прошёл в комнату. Люся была одета в шёлковую, светлую блузку с зелёным кантиком на воротничке и чёрную юбку с кружевом по низу. Он увидел Люсю и покраснел. Ему стало стыдно за себя, за свою неловкость и угловатость. Он отдал ей цветы. Она взаимно покраснела и пригладила и без того аккуратно причёсанные волосы.
– Алёша, пришёл, чтобы пригласить меня на прогулку? – пролепетала она.
– А как ты догадалась? – пошутил он и сам засмеялся. – Ну, так ты пойдёшь?
– Как видишь, я готова. Ждала тебя с минуту на минуту.
Люся поставила цветы в вазу на столе, накинула пальто и они прошли к автомашине. Он хотел преподнести ей целый мир, но не знал, как она расценит его поведение.
Процедура подачи заявления не представляла большой сложности. Они заполнили бланк и расписались в журнале. Прийти им сказали через месяц. Возвращались, медленно выезжая и обращая внимание на толпы новобрачных и свидетелей. Люся улыбалась. Ей никогда не было так хорошо и безмятежно.
– Рада, что так замечательно получается. Ты счастлив?
– Разве об этом спрашивают?
– Значит счастлив. Я тоже. А это главное, чтобы так было всегда.
– Давай вечером сходим в кафе. Посидим, музыку послушаем.
– Тебе не стоит тратиться. Если честно, то я не любительница сутолоки и шумной толпы. Побыть в домашней обстановке куда приятнее. Но, к сожалению, не люблю возиться на кухне с посудой и стоять у плиты. Для женщины кафе – большое облегчение.
– Пойдёшь ко мне?
– Понимаешь, надо проводить отца в поликлинику, – объяснила она ситуацию.
– Надо так надо. Провожу вас, ты не возражаешь?
Они ехали по главной улице, чтобы больше людей видело их счастье. Алексей поцеловал Люсю, и она крепко обняла его за плечи и быстро убрала руку. Настроение у обоих было лирическое. Погода изменилась. Подул ветер и повалил снег. Народу на улице стало меньше. На катках и горках залитых около домов катались и играли дети. Слышался их весёлый смех и громкие ребяческие голоса.
– Хотел бы стать на минуту мальчишкой и поиграть в снежки?
– Конечно.
– Жаль время нельзя повернуть назад. А возможно это к лучшему, по крайней мере, это учит людей делать меньше ошибок в жизни. Жить сразу набело. Представляешь, что было бы, если бы мы жили два раза. Первая жизнь удалась, значит, вторая тоже удачная…
Алексей слушал внимательно рассуждения, когда смотрел на светофор. Она продолжала развивать свою идею всеобщего счастья и братства, любуясь его профилем:
– Ты мудрый. Я поражаюсь твоему менталитету. У тебя аналитический ум. Тебе обязательно надо учиться дальше.
– Будем учиться вместе. Ты поступишь в аспирантуру, а я в университет.
– Мечты заманчивы! Как было бы хорошо, если бы они воплотились в жизнь.
– Воплотятся, обязательно, – он кинул взгляд на неё.
– Если есть сильное желание, задуманное сбудется. Надо трудиться каждый день, не думая ни о деньгах, ни о славе. Мне по этому поводу нравятся слова Брюсова: «Великая радость – работа. Всё счастье земли – за трудом!»
Когда они подъехали, погода окончательно испортилась. Стало невыносимо холодно. Они поспешили в квартиру.
Отец с нетерпением ждал их, сидя на диване в чистом костюме и слушая радиоприемник. Когда вошли, он не оборачиваясь, осведомился:
– Готовы ехать со мной? Жду, не дождусь. Торопитесь.
Все выпили по бокалу шампанского, налитого заранее и оставленного на кухне, закусили красной икрой на бутербродах с маслом. Разделили мандарины на дольки и, смакуя сладкий сок, с восторгом разглядывали перспективы их жизни в журнале «Обручальное кольцо», который им выдали, как приложение к будущей свадебной церемонии. 
Алексей только прикладывался к фужеру, у него разболелась голова от счастья, что его мечты сбываются с катастрофической быстротой.
– Можем ехать. Я готова, – воскликнула Люся радостно.
Отца они одели и под руку провели к Audi и аккуратно усадили на заднее сиденье.
Дул сильный ветер и разметал все сугробы. За два зимних месяца снега навалило столько, что не было видно прохожих на другой стороне улицы. Зима выдалась на редкость снежной. Кое-где снег был убран, особенно в центре города.
Можно было подумать, что это вовсе не зима, а поздняя осень, когда все мечтают о скорейшем наступлении настоящей зимы со снегопадами и метелями.
В тех местах, где снег не убрали с тротуара, он доходил почти до середины голени. Сапоги вязли в снегу, особенно там, где дорожки не были утрамбованы пешеходами.
За десять минут доехали до районной поликлиники. Хвост к терапевту небольшой. Врач принимал быстро. Когда подошла очередь отца, он взял Люсю за руку, крепко-крепко сжал в своей ладони и сказал так, что у неё сжалось сердце, и она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться:
– Не переживай, дочка, всё будет хорошо.
– Ну, что ты папа. Я совершенно спокойна.
Отец зашёл в кабинет. Прошло несколько минут, но для неё эти мгновения тянулись ужасно долго. Она начала ходить из одного конца больничного коридора в другой. Наконец отец вышел.
– Вот, Люся, посмотри, – он протянул ей листы бумаги, где было что-то написано, – врач хочет поговорить с тобой.
Люся прошла в кабинет. Врачом оказалась высокая, молодая, симпатичная женщина лет тридцати. Внимательно посмотрев на Люсю, она сказала:
– Ваш папа нуждается в стационарном лечении. Я написала ему направление в больницу. Возможно, его положат не сразу, но в течение месяца или двух вопрос должен решиться.
– У него что-то серьёзное? – замешкалась Люся.
– Я пока ничего не могу сказать. Необходимо стационарное обследование и только тогда назначат лечение. Расстраиваться не надо. Если вовремя ликвидируют очаг, то ничего страшного не произойдёт.
Люся молчала. Ей трудно было говорить.
– Спасибо, доктор, – еле выговорила она и вышла из кабинета.
– Что сказала тебе врач? – у отца было тревожное выражение лица.
– Сказала, что тебе надо лечь в больницу. Она написала направление на лечение.
– Хорошо пойдём домой.
Возвращались домой в том же составе. Отец расспросил их насчёт свадьбы.
– Папа, нам бы хотелось, чтобы ты был на свадьбе.
– Это зависит не от меня. Когда назначат срок ложиться в больницу, тогда и придётся ложиться. Я и сам не прочь погулять у тебя на свадьбе. Денег на свадьбу и на кольцо дам, можешь не волноваться.
– Папа, ты очень добр ко мне, – ответила она, волнуясь.
– Ладно, всё будет нормально. Алексею скажи, чтобы заходил чаще. Мне есть, о чём поговорить с ним. С детьми не задерживайтесь. Я выздоровею, буду нянчить малышей, вернее пока одного малыша. Как ты настроена, собираешься рожать или нет?
– Пока не знаю. Всё будет зависеть не от меня. Как Алексей покажет себя в семейной жизни. Может быть, мы разведёмся через неделю.
– Как это разведётесь? Зачем же тогда выходить замуж, если собираешься разводиться? Я не понимаю.
– Первая, конечно, не пойду на разрыв, но если произойдёт ссора, неужели буду мириться с этим?
– Знал, что у тебя уживчивый характер, но, по-моему, ты слишком строга.
– Знаю, что говорю, – нервничала Люся.
– Не будем спорить.
Алексей отправился по своим делам, намереваясь выглядеть исключительно красивым на своём первом и последнем бракосочетании.
Дома Люся принялась составлять список гостей, записывая в тетрадь все нужные дела, связанные с торжеством. Список составил пятнадцать человек. Люся рассчитывала, что Алексей пригласит примерно столько же.
Все хлопоты по подготовке брала на себя. Алексею она наметила заняться приглашением гостей с его стороны и шитьем костюма. Дел было страшно много, но достаточно, чтобы отвлечься от текущих, каждодневных забот.
Искала помещение для проведения торжества. Обзванивала фирмы.
– Отмечать свадьбу будем в банкетном зале ресторана «Брудершафт» на набережной, – Алексей опередил, когда позвонил и произнёс нежным голосом.
– Рада тебя слышать, целую и люблю, милый! До завтра.
Она заполняла отпечатанные с их фотографиями пригласительные билеты, распределяя места за столом и количество требуемых блюд. Вкладывала в конверты, сшитые ленточкой и бантом.
– Выдача денег обанкротившегося предприятия «Благорос» затормаживается из-за отсутствия средств, – посочувствовала Таня-сыщица, когда Люся пригласила частного детектива в качестве охраны.
14. Свадьба

Мальчишник Алексей провёл с сотрудниками по цеху, исправляя провода электропередач. Криминальный коэффициент отсутствовал.
Люся боялась замужества. Хотела, чтобы всё «полетело к чёрту», как думала она про себя. Свою семейную жизнь, роль жены, тем более матери она представляла с трудом, воображала себя в роли кулинара и домработницы.
С завистью смотрела на тех женщин, которые успевали быть прекрасными женами, но и не забывали своих детей, всегда оставаясь молодыми жизнерадостными, полными сил и энергии. Но так как вопрос был почти решен, оставалось ждать дня бракосочетания и готовиться к свадьбе.
Она грезила о свадебном путешествии, но отпуск намечался у обоих в августе, поэтому надеяться, что руководство завода пойдёт навстречу и выделит месяц на свадебное путешествие, было глупо. Лелеяла надежду, что поедут на юг или куда-то на Кипр. Все «за», чтобы ехать отдыхать вместе.
Свадебное платье Люся решила сшить сама. Она знала все особенности своей фигуры и предпочитала одеваться по своему вкусу, а не ходить в ателье мод.
Месяц летел день за днём: работа, встречи с Алексеем, которые были слишком краткими, чтобы успеть рассказать, что тревожило, бередило душу и беспокоило. Наконец, отец! Он стал раздражительным и несговорчивым. Ему ничего не нравилось и, казалось, он обижен на весь мир за свою болезнь.
Люсе было трудно разговаривать с ним, тем более делиться наболевшим. Не раз они ссорились и подолгу не разговаривали. Иногда присутствие отца было в тягость. Она с мужеством терпела, убирая сама квартиру.
Другое  существование было за пределами сил и понимания. Чтобы облегчить его страдания, делала обезболивающие уколы.
Работа шла гладко. Торобов и Корбутова знали о предстоящей свадьбе и были заранее приглашены. В цехе собирали деньги на подарок.
Рая готовилась стать свидетелем. У неё тоже должна была состояться свадьба с Артёмом Петровым, но на неделю позже в стенах церкви исправительного учреждения до пересылки его по направлению. Рая очень переживала приближение этого события и даже снизила свои трудовые показатели, едва делая норму, вместо обычного перевыполнения.
Артём же наоборот вынужденно увлёкся работой, что забывал идти на обед.
– Теперь тебе за двоих питаться надо, чтобы семью заводить, а он и один раз не обедает, – комендант подшучивал над ним
Брат Левина был в трауре. Он тоже любил Раю и сильно сокрушался из-за «неожиданной свадьбы», но Рая его успокаивала при всех сотрудниках цеха:
– Вот когда разведусь с Артёмом, сразу за тебя замуж выйду. Только ты меня жди. Ни в кого не влюбляйся.
Никифоров от этих слов только мрачнел, он торопился и уходил из цеха.
Сборочный выбился в передовые по заводу. Теперь на собраниях, совещаниях и техсоветах их ставили в пример как образец. Торобова называли лучшим начальником завода.
Нина Васильевна продолжала помогать молодёжи становиться на ноги, обретать себя в заводских стенах. В связи с вводом нового оборудования в цех пришли пять студентов из колледжа, так как зарплата сдельщиков намного повысилась.
Люся работала, не покладая рук. Она бралась за любое порученное ей дело. Разумов был доволен, нахваливал Люсю Торобову. А тот передавал похвалы ей. Взаимоотношения в коллективе у неё сложились. Она была вежлива и обходительна, никогда не грубила и с радостью отвечала на вопросы, возникающие у рабочих. Алексей не звонил ей в рабочее время, и Торобов однажды сказал по этому поводу Люсе:
– Уварова, из тебя получился бы прекрасный педагог. Подействовало твоё воспитание.
– Мы друг друга воспитываем, – нашлась, что ответить она.
– Правильно, так и нужно.
Торобов любил свой коллектив и хотел, чтобы каждый сотрудник был счастлив, поэтому всегда интересовался, чем живут и дышат рабочие, работницы и служащие сборочного. Когда Люся сказала ему о предстоящей свадьбе, он улыбнулся отеческой улыбкой, так что его не слишком красивое лицо сразу преобразилось, засияло, в наружных уголках голубых глаз появились мимические морщины. Он похлопал Люсю по спине и дружеским тоном произнес:
– Это дело хорошее. Мы молодые были, тоже женились, свадьбы играли и, как видишь, не зря. У меня двое сыновей: один уже институт заканчивает, а второй только в шестом классе учится. Мечтает поваром стать. Жалко дочь бог не дал. Я хоть и верующий, но всю жизнь мечтал, чтобы у меня дочка была умная и красивая, как моя жена.
Торобов замолчал, и Люся представила его сыновей таких же высоких и широкоплечих ребят, как и он сам.
– Хочу уточнить дату моей свадьбы, – произнесла Люся. – Она состоится на следующей неделе в пятницу. Нину Васильевну я тоже пригласила.
– Обязательно будем. Ты хорошо сделала, что предупредила меня раньше. Иди и занимайся работой, а то мы отвлеклись.
Они разговаривали в коридоре цеха. До обеда оставалось около часа. Люся пошла от станка к станку, проверять работу и выпуск изделий, чтобы они отвечали соответствующим стандартам. Думать о чём-то другом в это время было нельзя, с ходу пропустишь погрешности. Но мысли постоянно возвращались к будущей свадьбе.
Люся договорилась с администрацией ресторана на тридцать человек и внесла соответствующую сумму. Хлопоты по музыкальному оформлению взял на себя Алексей. Сначала он хотел установить магнитофон, но потом договорился с ребятами из заводского инструментального ансамбля, что они будут играть.
День свадьбы подошёл незаметно. Платье было готово. Люсе нравилось примерять его, и она время от времени надевала и вертелась около зеркала. Это был длинный гипюровый наряд из натурального шёлка цвета шампанского, с оборками по низу рукава, на юбке и на груди. Вместо традиционной фаты, Люся сделала в парикмахерской прическу для торжественных случаев.
Волосы уложили цветами. Длинный до пола шлейф дополнял общий вид.
Регистрация была назначена на два часа. К часу собрались подруги невесты – Ольга, Ира, Рая. Вскоре подошёл Алексей. Он выглядел необыкновенно свежо. Люся в который раз одобрила свой выбор. Следом приехали на Toyota Camry и Opel Astra друзья Алексея по работе. Жених на протяжении всей церемонии бракосочетания и после сильно нервничал, но руки у него не тряслись. Он едва вывел свою подпись при регистрации.
После бракосочетания и обмена кольцами, фотографировались, пили шампанское. Затем на трёх автомобилях поехали кататься по городу. Стало традицией возлагать цветы к памятнику героям на площади. Решили традицию не нарушать. Мороз был слишком сильный и ветер закручивал, чтобы замёрзнуть без пальто. Когда новобрачная выскочила из украшенного лимузина, Алексей схватил её на руки и пронёс несколько метров. У невесты в руках был большой букет свежих, алых гвоздик. Часть цветов Люся положила к памятнику, где у самого подножия уже лежало несколько букетов живых цветов. После прогулки поехали к Люсе домой. Отец уже дожидался их в своём лучшем, торжественном костюме. Чувствовал он себя не слишком хорошо, но терпимо для того, чтобы не лежать и не портить дочери настроения.
– Поздравляю новоиспечённую семью с законным браком, – обратился он к Людмиле и Алексею с порога, – жить вам в любви и согласии. Совет да любовь! И запомните: перед любовью бессильны ужас и мрак смерти. Невесело на свете жить, коль сердцу некого любить, – он сыпал цитатами из художественной литературы, которую преподавал в школе и с лёгкостью мог прочитать целые выдержки из художественных произведений классиков.
Отец всегда был очень добр к дочери, прощая любые капризы и прихоти. Дома пробыли не долго. К шести часам двинулись в ресторан.
Свадьба состоялась в специально украшенном многочисленными, изысканными, кружевными, жёлтыми и белыми драпировками и аркой из живых и искусственных цветов зале для банкетов.
На столах красовались букеты с белоснежной птичкой с распушённым хвостом и красным клювом.
Столы ломились от блюд в изящной сервировке. Постепенно собрались все. Торобов пришёл под руку со своей супругой. На ней было красное платье из воздушной ткани. Нина Васильевна тоже решила сразить мужчин своим голубым костюмом из шерсти с блёстками.
Первый тост был за молодых. Его произнёс Торобов. Он говорил долго. Все устали держать фужеры с шампанским, быстрее хотели осушить. После второго тоста, который произносила тетя Люси, единственная сестра отца, кто-то крикнул: «Горько!»
Люся оробела, но Алексей набрался мужества и крепко поцеловал жену в губы. Все одобряюще захлопали и вторично опрокинули бокалы.
Стол накрыли не полностью. Горячее принесли после того, как гости съели салаты и заливное мясо. Пирожные и торты завершали ужин. После второго тоста последовал тост за отца Люси.
Владимир, брат новобрачной, тоже был в числе приглашённых. Он пришёл с женой и на протяжении всего вечера любовался сестрой в белом подвенечном платье. Он знал, что у сестры хороший вкус. Алексей ему понравился.
Оркестр играл, и гости, насытившись, выходили на середину зала танцевать. Всем было весело. Приглашённый заводской фотограф снимал молодожёнов и гостей.
Люся никак не могла рассчитывать, что пройдёт так складно. Алексей совсем не пил и сидел как прикованный, боясь пошевелиться. Он переживал за Люсю. Ему хотелось, чтобы она была в хорошем настроении и не нервничала. Из цеха были приглашены двадцать человек.
Света Эренгельд с мужем в честь новобрачных написала стихи и читала их, когда возник небольшой перерыв между танцами. Нина Васильевна была замечательной певицей. Она затягивала, а остальные подпевали ей. Пели самые разнообразные песни, начиная с военных и кончая современными мотивами. Отплясывали интерпретации народных танцев, ламбаду, медляк, шейк и твист.
К концу вечера гости еле расшевелить. Молодёжь суетилась, а старшее поколение прочно сидело на своих местах за столом. Кое-кто из присутствующих ушли раньше из-за маленьких детей, оставленных на попечение бабушек и нянь. Света с мужем тоже смылись в половине десятого.
Свадьба продолжалась. Настроение у всех было необыкновенно хорошее и радостное. К концу вечера гости сильно утомились. Музыканты перестали играть и просто сидели и отдыхали.
Друзья Алексея написали ему юмористическое поздравление, в котором Люсе присваивалась квалификация «жена», а Алексею – «муж». На протяжении всего вечера Люся танцевала только с Алексеем, но танцевать им слишком часто не приходилось, так как надо было соблюдать приличия и сидеть за столом.
Новоиспеченным новобрачным нестерпимо хотелось потанцевать. Люся из-за этого чуть не поругалась с Алексеем. Но ссориться во время свадьбы было бы просто непорядочно, и Люся согласилась с Алексеем по поводу танцев.
С первого дня совместной жизни Алексей показал себя как человек, принимающий только то, что ему нравится. Она была сильно удивлена такой перемене. Он перестал соглашаться с ней, у него появилось своё собственное мнение, свои взгляды, которые он доказывал и не безуспешно. Люся ожидала от Алексея такого высокого интеллекта. Ей даже страшно стало находиться с ним рядом.
Она привыкла к Алексею, который постоянно молчал и со всем соглашался, что бы она ни сказала, ни предложила. И вдруг такая перемена…
Поняла, что будет жить с Алексеем долго, хотя у них совершенно разные характеры. Осознала на бегу, что с ним она будет счастлива, ей не нужен другой человек, безукоризненно похожий на отца, который соглашался бы со всеми мыслями, капризами и выдумками. Люся так ясно уяснила это, что хотела плакать от горечи и обиды, как будто потеряла безвозвратно что-то очень дорогое и близкое ей.
Но она надеялась, что это чувство со временем пройдёт. Отгуляют свадьбу, гости разойдутся по домам, всё войдёт в норму, выйдет на работу и жизнь опять будет прежней. Замужество Люси стало мощным событием, как она и представляла раньше.
«Муж» – с этим словом у неё были связаны такие приятные ассоциации. Она видела, как живут многие из бывших подруг и завидовала им. Она наблюдала ссоры между ними и примирения, видела как тяжело, порой нельзя, понять друг друга особенно на первых порах. Из-за этого разошлись некоторые из подруг, и желание выходить замуж отпало у них надолго.
Но поздно было что-то менять, когда она зарегистрировалась с Алексеем. Теперь надо было жить, не думая, что всё очень хорошо, иначе на самом деле могло обернуться плохо. Хотя Люся ничего не могла с собой поделать.
Мысли о будущем не давали ей покоя. Она много раз пожалела, что сама затеяла этот праздник, заложив в ломбард золотое кольцо с брильянтом, получив залог за заклад около пятидесяти тысяч рублей. Но денежные подарки гостей оправдали ожидания.
В одиннадцать часов постепенно все стали расходиться. Люся порядком устала и уже мечтала о скорейшем возвращении домой. Сувениры родственников, лежащие у входа, тоже приносили радость как в феерическом фильме. Алексей заметил настроение невесты и спросил:
– Дорогая, что с тобой, ты чем-то недовольна?
– Нет, нет, что ты, всё нормально. Просто я немного утомлена и мне хочется быстрее отправиться домой.
– Скоро закончится, тогда поедем домой, а пока потерпи немного. Я и сам порядком устал и мечтаю, чтобы все побыстрее разошлись.
Домой на такси они вернулись моментально, но собирались очень медленно. Мороз усилился. Никому не было холодно, так как разгорячились от выпитого вина. Стояли на улице в распахнутых пальто и без шапок.
Алексей держал Люсю под руку и помог сесть на заднее сиденье. Рядом сел отец. Брат с женой, Рая Пивоварова уехали на последней, десятичасовой электричке.
Люся не задерживала Раю, так как та была с ней с двух часов дня и замаялась от процедур. К концу вечера у неё закрывались глаза от изнеможения. Она извинилась перед женихом и невестой, что покидает их. Судя по настроению гостей, свадьба понравилась, и никто не остался в обиде. Алексей мужественно перенёс утрату свободы.
15. Медовый месяц

В квартире с Люсей Алексей чувствовал себя очень уютно. Присутствие отца смущало его редко, не забываял как нужно вести себя в быту. Люся поняла, что ему очень привычно у неё дома и даже подбадривала его постоянно всячески:
– Алёша, я прекрасно понимаю, что тебе будет легко привыкнуть к знакомой обстановке. Теперь мы с тобой муж и жена и нам необходим контакт, раз между нами заключен лучший из всех союзов, – она как будто случайно поцеловала его. – Ты шутник. Наверно за это я больше всего и люблю тебя.
Ему нравилось такое поведение. Она чувствовала это, продолжая вести себя именно так, как ему было приятно. Наступили прекрасные дни их совместной жизни.
Дома Люся с нетерпением ждала начала трудового дня. Интерес к работе не угас, а загорелся с новой силой. В свободные часы  занималась самостоятельно иностранным языком и математикой. Готовилась для поступления в аспирантуру. Алексей прилежно разрабатывал схему и, кажется, дела у него шли в гору.
Однажды в воскресенье, недели через две после свадьбы Алексей встал раньше обычного, позавтракал и принялся заниматься схемой. Почти всё было готово, но нужен был глаз человека, смыслящего в этом деле. Пока он не отважился просить жену о помощи, хотел закончить чертежи. К обеду чертежи были готовы. Люся в честь выходного дня надела свой огненный наряд от Chanel, брызнула каплю подобных духов, приготовила яблочный пирог, котлеты и французский луковый суп. Алексей оценил заботу жены и произнес:
– Дорогая ты у нас прекрасно разбираешься в конструкциях, поэтому без твоей помощи мне не обойтись. Посмотри… Помоги мне… Проверь схему, пока она не пущена в производство. Мне одному трудно завершить проект.
– Я не обещаю, что сумею помочь, но посмотреть мне интересно. Хочу почерпнуть для себя что-то новое. Мне нравится разбирать математические или физические задачи, поэтому с радостью возьмусь за дело, – она отложила в сторону вязанье.
Схема крепления оказалась не простой. Люся с трудом вникла в главное направление мыслей мужа. Она мечтала посвятить выходной самоподготовке, но потом передумала. Она очень устала, решила отвлечься и была обижена, так как отдых для неё означал полное отключение от всех  тем, связанных с математикой. Люся простила его бестактность и даже сумела обыграть:
– Схема отняла у меня массу времени. Милый, сходи за хлебом к обеду.
Идти ему не хотелось, но раз она просила, просьба любимой женщины стала для него законом. Он вынужден был собраться и идти. Дорога до булочной показалась необыкновенно длинной. Вместо снега сыпала мелкая крупка, похожая на манную кашу. Гололёд валил прохожих с ног.
По дороге он вспомнил, что забыл кредитку дома. Стал рыться в карманах и нашёл, наконец, мелкие купюры. Ему показалось, что у него началась полоса «невезения». Он двинулся в магазин и потратил время, отведённое для него.
На улице было мерзко, крупа перестала сыпать, и полил дождь, заливая ему лицо, и от этого настроение окончательно испортилось. В этот момент он пожалел, что попросил жену помочь ему.
«Надо было самому заняться проверкой. В следующий раз так и сделаю», – рассматривал он свою личную жизнь под микроскопом. Домой возвращаться не хотел. «Если так будет продолжаться дальше, то мы разойдёмся».
Он шёл очень медленно, ноги еле шевелились. Под ногами было сыро. Ему стало очень грустно и тоскливо. Ветер дул в лицо и, казалось, что никогда не было ни жаркого лета, ни тёплой осени, ни зимы с сильными морозами и снегопадами, а всегда была эта промозглая, дождливая погода, от которой на душе становилось ещё более противно. Навстречу шли люди, Алексей вглядывался в их лица и не находил чего-то такого, чего ему не хватало сейчас.
Он продолжал анализировать свои взаимоотношения с Люсей и понял, что между ними нет душевной теплоты, которая так необходима в совместной жизни. Люся разгадывала его часто и даже делала попытки понять.
Внимание занимал вопрос поступления в аспирантуру. Целыми днями она занималась или вязала. Плазменный телевизор, купленный ими на деньги, полученные на свадьбе, проработал ровно неделю,   был выключен и стоял одиноко в углу.
Отец Люси не разговаривал с ним. Целыми днями лежал у себя в комнате и ждал дня, когда его положат в больницу. Его болезнь как будто перестала прогрессировать, а боли то уменьшались, то появлялись снова, но сильнее не становились.
Отец редко жаловался и по возможности делал всё сам. Хотя теперь ходить ему приходилось с трудом. Он попросил Люсю купить в аптеке палочку. При помощи трости он передвигался по квартире. Из-за болезни отца Люся хотела переехать в квартиру Алексея.
В понедельник отца должны были положить в больницу. Николай Николаевич подготовился к этому дню. Всё это Алексей вспомнил, когда возвращался домой. Он порылся в бумажнике и нашёл номер телефона одноклассницы Веры.
«Что если я позвоню ей. Она разрешила мне позвонить. Возможно, скучает и будет интересно поговорить со мной», – он набрал номер. Сначала никто не брал трубку. Через минуту, когда он собирался нажать на отбой, услышал голос школьной подруги:
– Алексей, привет! – прозвенел женский голос.
– Чем занимаешься?
– Готовлюсь к занятиям в школу. Что-то важное?
– Нашёл твой номер и решил позвонить, – объяснил он смело и наивно.
– Извини, сейчас я занята. Перезвони в другой раз, – она закончила разговор.
Алексей опешил, он не ожидал такого поворота. «Ну что ж, может быть в другой раз она будет более словоохотливой», – он окончательно расстроился и решил повернуть домой. Когда он возвратился, Люся уже разогрела обед и дожидалась его, не принимаясь за еду. Чертежи в ай-паде она отложила в сторону. Теперь она продолжала вязанье.
– Алёша, я внесла кое-какие поправки в главный чертёж. Ты поймёшь, я пометила их синим цветом. Тебе наверно придётся переделывать всё заново, так как ты допустил ошибку в расчётах.
Он прямо с порога, не раздеваясь, с хлебом в пакете подошёл к столу. Отложил кулёк в сторону, развернул чертёж крупным планом на ноутбуке и увлёкся его изучением.
– Мне не надо было говорить тебе об этом до обеда. Теперь ты не будешь есть, а будешь разглядывать чертежи, – Люся нервничала.
– Сейчас, сейчас… Ты себе не представляешь какая на улице мерзкая погода. Слякоть, грязь… В этом году ранняя весна. Значит, лето будет жаркое.
– Ты меня не понимаешь. Мы, кажется, садимся обедать. Посмотришь чертежи после обеда.
Алексей еле оторвался от ноутбука. Он, наконец, снял пальто и повесил его в прихожей.
– Люся, ты действительно светлая голова. Я посмотрел твои поправки и удивился, как быстро ты нашла погрешности. Бился над этим местом целую неделю, а ты за час успела всё разъяснить, – кричал он прямо из прихожей.
Алексей сел к столу. Люся разлила суп и положила второе. Отцу она отнесла на подносе в его комнату. Обед понравился Алексею, и он одобрительно сказал:
– Милая, тебе надо было работать поваром, а не инженером. Ты прекрасно готовишь.
После обеда Люся убрала со стола, поставила новую чешскую посуду в посудомоечную машину и, почувствовав себя плохо, легла. Алексей увлекся исправлением схемы. Люся лежала и думала, что скоро наступит весна, затем лето. Мысли перенесли опять в клинику, куда должны были положить отца.
Это была старейшая, пользующаяся всемирной славой больница. Люся много раз слышала о ней, но никогда не думала, что когда-то соприкоснётся вплотную.
О больницах у неё было очень индивидуальное представление. Она никогда никого не навещала там. Правда, однажды вместе с подругой посылали к больной сокурснице в связи с выкидышем, а к другой после родов. Но это было давно. Посещение районной поликлиники при прохождении профосмотра было делом обычным. И всё равно, каждый раз, когда она появлялась там и смотрела на людей в белых халатах, они казались ей какими-то особенными.
«Сопереживание», «сострадание» – эти слова не раз загорались у неё в голове, как красный сигнал светофора. Трудно было соотнести их с чем-то другим равнозначным по смыслу.
Порой Люсе было морально невыносимо трудно от одной только мысли, что у отца что-то такое, что нельзя вылечить. И она снова и снова успокаивала себя, что ещё точно не известно. С Алексеем она не делилась своими мыслями. Один раз она попыталась это сделать, но он в ответ только пробурчал:
– Ты знаешь, у меня и без тебя проблем хватает. Прошу тебя, помолчи немного, я очень устал на работе и мне надо отдохнуть.
И Люся даже не заикалась теперь ни о чём серьёзном.
– На самом деле отец – мой, и его здоровье должно волновать меня в первую очередь, а потом уже кого-то ещё, – ответила она тогда.
Люся ждала дня госпитализации папы с необыкновенным волнением, что никак не выражалось внешне. Она научилась скрывать свои чувства. Для Алексея болезнь отца была абсолютно банальна. Он потерял родителей давно и все чувства у него отрафировались, или Люсе казалось, что отрафировались, так как он воспринимал происходящее как обычные, будничные дела. Его трудно было расшевелись, заинтересовать чем-то, кроме «злополучной» схемы. Воскресенье тянулось крайне медленно. Под вечер спросила мужа, заметив, что он увлёкся беседой с отцом, приобретшим вид измождённого старика:
– Лёша, давай сходим, прогуляемся немного, подышим свежим воздухом. Так и мы с тобой можем заболеть.
Но Алексей отказался, ссылаясь на головную боль.
– Тогда я пойду одна. Мне сидеть дома целыми днями на-до-е-ло! – как можно выразительнее произнесла она.
Люся собралась и вышла на улицу. Моросило. В садике возле дома длинные тени деревьев напоминали инопланетян. Снег почти весь растаял. Сосульки, свешиваясь с крыш домов, угрожали пешеходам своей северной красотой.
Идти было приятно, гораздо лучше, чем сидеть дома. Ветер обдувал лицо и шевелил мех на шапке и воротнике пальто. Хотелось жить, верить в жизнь, полагаться во всё лучшее, что есть на свете. Люся шла, засунув руки в карманы, и что-то напевала. С неё как будто спала пелена суеты и дневных забот, она поверила в выздоровление отца, поверила, что всё будет хорошо, даже если назначат делать операцию. Некоторые прохожие посматривали на Люсю с интересом. Гуляющих было мало. Ватаги мальчишек-подростков «прочёсывали» свою территорию. Люся ушла довольно далеко от дома. Стемнело. Домой решила добраться на троллейбусе. Семейная жизнь мало беспокоила.
«Пока взаимоотношения с Алексеем сносные, а дальше видно будет… Если ему не нравится у меня жить, пусть катит к себе. Квартира у него хорошая. Мне легче будет. Готовить, стирать и убирать меньше. Тем более разговаривать с ним очень тяжело. Ему надо всё объяснять и рассказывать… Сколько можно быть таким твердолобым и настырным? Бедолага, что я ввязалась в эту историю с замужеством, но делать нечего, пойду куплю ему сигарет. Забудем прошлые уколы и недомолвки насчёт моих бывших связей. Ему надо успокоиться и забыть, что он и сам виноват, когда снимал меня в голом виде к себе на ай-фон, потом хвалился друзьям, выставляя напоказ мою фигуру без лица», – Люся в мыслях как бы предвосхитила поступки Алексея.
Вернувшись, она нашла его совсем больным, отдала ему сигареты. Почувствовав внимание, он, отложив в сторону листы со стихами, начал стенать и жаловаться на недомогание.
– Грустно стало, решил почитать в твоё отсутствие «Озарение любовью». Вот послушай, – он понимающе открыл список и ткнул пальцем в первое попавшееся стихотворение и громко произнёс на повышенных тонах:

Примирение
Не смотри на меня с укоризной,
Счастья прошлого нам не вернуть.
Оставайся как прежде капризной.
Мне твоей судьбы не обмануть.

Пусть дорога длинной показалась,
И пропало начало вдали.
В моём сердце память осталась
И забытое имя в пыли.

Ветер буйный развеял напевы,
Солнце выжгло прохладу до тла.
Дни весёлого праздника, где вы?
Впереди холодная мгла.

Краски вечной радости стёрлись,
Унеслись и исчезли навек.
Мы опять с тобой помирились.
                Так и будет жить человек.

– Алёша, я понимаю, откуда у тебя такая хандра. Ты совершенно здоров и только напускаешь на себя вид больного человека. Выглядишь ты прекрасно. Никто не поверит, что ты болен, – стала успокаивать она мужа.
– Спасибо, Люсенька. Лучшего ответа я от тебя не ожидал. Твои слова здорового в гроб вгонят. Тебя тревожит только здоровье твоего отца, больше ты ни о ком не думаешь, – слова Алексея прозвучали обидно и зло.
– Ты не прав, Алексей, по-моему, у тебя слишком высокие требования ко мне. Прости меня, пожалуйста, но я же не врач. Что я могу сказать на твои жалобы? Лучше почитаю тебе стихи «Озарение любовью». Помнишь как раньше, когда мы только познакомились, читали без передышки друг другу.
– Нет, не надо. Устал слушать твои упрёки.            
Она долго что-то искала в столе среди вороха бумаг, чертежей и файлов. Когда нашла, подсела  ближе, обняла его нежно за шею и поцеловала.
– Вот послушай, – прочитала Люся с выражением нараспев сентиментальные вирши:

Февраль
Белый зимний саван тает,
Оголяет черноту земли.
Стая галок с криком пролетает,
Жалобно курлычут журавли…

Нам февраль уже грозить не может
Холодом и снежною пургой.
Но тоска тяжёлая тревожит.
И утраты снова вы со мной.

Ветер гонит последние морозы,
Суетятся дети у двора.
И весны тревожащей прогнозы
Заставляют ёжиться с утра.

                Мне бы загрустить о прежней жизни,
                Чтобы выплакать нахлынувшую боль.
Но стараюсь позабыть болезни.
… И судьбу мою ты не неволь.

Пусть всё будет, что должно свершиться.
Пусть февраль нам часть зимы отдаст.
И последней каплею молиться.
И весны суровой не предаст.

Она переложила листы, удобнее зарылась в кресло и продолжила своё чтение, не обращая внимания, что Алексей задумчиво наблюдал за ней.

Вечер
Что за вечер такой печальный?
Что за люди, спешащие в даль?
Может это голос прощальный
Заставляет накинуть шаль?

Пусть холод тревожит души.
Я буду мечтать о том,
Чтоб мрак покой не нарушил,
И наш украсился дом.

Придёт безмятежное счастье.
И нас не обойдёт
И каждому участье
Своё преподнесёт.

Он немного успокоился и забыл разговор, получив массу удовольствия от чтения поэзии. Но это стало началом разлада между ними, не смотря на сильные чувства, бродившие у него в душе.
В понедельник Люся встала утром с тяжёлой головой. Перед работой она не забыла предупредить отца, чтобы он дожидался и не шёл в больницу один.
На одиннадцать часов она заказала такси. В цехе она отпросилась у Торобова, сказала, что отца надо вести в больницу. С работы она летела стрелой домой. Николай Николаевич уже дожидался появления дочери.
– Ну, что, папа, пойдём. Такси ждёт нас.
Доехали до клиники за десять минут. В приёмном покое Люся показала направление дежурному врачу. Тот прочитал внимательно направление и сказал, что можно сдавать одежду в гардероб. Пижаму и халат они взяли с собой. Прошли в гардероб. Пожилая, очень полная нянечка сочувственно улыбнулась Люсе и, тяжело вздохнув, спросила:
– Дочка, это ваш папа?
Люся ничего не ответила. Отец переоделся, и Люся проводила его в палату, которая находилась на втором этаже.
Корпус клиники, где лежал Николай Николаевич, был современным пятиэтажным зданием. Рядом располагался большой парк с каштанами и берёзами. Но парк опустел, все скамейки были мокрыми. Картина имела уродливый вид, а назойливые вороны нарушали тишину больничных будней. Люся прогулялась в парке и залюбовалась пейзажем ранней весны, но она торопилась скорее на работу. Отцу она сказала, что придёт на другой день и узнает о его самочувствии.
В сборочном цехе работа шла в нарастающем ритме. Люся прошла в отдел, надела белый халат, взяла чертежи и прошла в цех. Настроение у неё было не слишком радостное. Она знала, что отец никогда не скажет о своём самочувствии ей, поэтому она решила поговорить с лечащим врачом чуть позже, когда получат результаты анализов, и тогда он скажет что-то определённое. Потянулись томительные для неё дни.
Алексей оказался прав. Здоровье отца стояло для неё на первом плане. Теперь Люся каждый день ходила к нему в больницу. Иногда приходила по два раза в день, если работала во вторую смену – утром и в обед покормить.
Он всё время лежал и не выходил на прогулку. Люся приносила ему фрукты и соки. Алексей тоже изредка посещал тестя, он проходил прямо к нему в палату, и они подолгу беседовали о жизни до прихода врача.
Палата, где лежал отец, была небольшой. Она вмещала шесть кроватей. Мебель современная. Около кровати стояла тумбочка, куда он складывал продукты, которые ему приносила дочь. Окна палаты выходили в парк.
Иногда Люся гуляла по парку одна и любовалась, как весна постепенно набирает силу. После замужества прогулки с Алексеем были редкими. Он не любил подолгу находиться на улице, ссылаясь на неотложные дела, уходил домой и предоставлял Люсе гулять одной.
Через неделю она решила поговорить с лечащим врачом, узнать истинное самочувствие отца. Им оказался мужчина лет тридцати. Когда она сказала, что интересуется здоровьем родственника, тот принялся успокаивать Люсю, что ничего страшного у отца нет. Сильные боли – следствие переутомления, что, прежде всего, необходим покой. От слов доктора ей немного стало легче. Дома она поделилась с Алексеем услышанным, на что он ответил:
– Твоему папе нужно куда-нибудь поехать отдохнуть по путёвке, учитывая все его… – он не договорил, так как Люся поняла, о чём идёт речь.
– Да, ты прав, я уже думала над этим, но не знаю, согласится ли он. Если только ты повлияешь на него.
– Я попробую, ты же знаешь мои способности.
– Только не забудь, когда он выпишется, обязательно поговори.
– Постараюсь не забыть. Люся, я хотел сказать, что в среду состоится защита моей схемы. Среда – крайний день, до среды мне нужно, что бы ты ещё раз проверила. Кое-что я уже переделал за это время. Посмотришь?
– Да, посмотрю, но только не сегодня. Алёша, сегодня сходим в кино на какой-нибудь фильм. Я очень давно не была в кино. Работа утомляет и хочется иногда развлечься.
– Пойдём. Дорогая, у меня к тебе предложение. Давай сходим в воскресенье на выставку работ местных художников. Там должны быть интересные картины. В школе я учился с Сергеем Павловым. Как-то, года два назад, встретил его в сквере, он рисовал пейзаж. Мы разговорились. Он сказал, что окончил художественное училище и работает художником на заводе, в свободное время пишет пейзажи. У него своя мастерская. Однажды зашёл туда. У него там есть интересные работы. Больше всего мне понравился портрет его жены. Можешь ему позировать в любом виде.
– Алексей, а ты хотел бы иметь мой обнажённый портрет?
Он посмотрел на Люсю и удивлённо пожал плечами.
– Твоё фото в свитере на стене мне нравится. Конечно, хороший женский обнажённый портрет украсит любое жилище. Если бы я был художником, обязательно нарисовал бы тебя, – Алексей наклонился и поцеловал Люсю.
– Дорогой, ты рассуждаешь, как потребитель, – она хотела обидеться, но решила приберечь обиду для другого раза, – если ты и дальше будешь так рассуждать, мне с тобой будет скучно и неинтересно.
– Люся, извини, – опомнился Алексей, – просто на минуту представил, что если вся наша квартира будет увешана твоими портретами, зря мы тогда купили телевизор. Ты прекрасно знаешь, что ты очень красивая, зачем лишний раз напрашиваться на комплименты? Я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, разве это запрещено? Мне всё время кажется, что ты чем-то недовольна, может быть, в этом есть моя вина?
– Алексей, прекрати, – она почти кричала, – я не люблю, когда мне задают столько вопросов, на которые не могу ответить. Если ты обиделся, прости. Просто стала такой раздражительной, что воспринимаю всё не так как все люди. Я тоже тебя люблю, мне совсем не хочется ругаться. Мы пойдём в кино или нет, так как кажется, мы отвлеклись от темы?
– Идём, – фраза выкристаллизовалась в его сознании, как вымпел победы над ленью и культмассовой работой.
Люся стала собираться в кинотеатр, а Алексей снова задумался. Теперь он был женат, а чувство, что будто он одинок, не давало ему покоя. Так продолжалось изо дня в день. Присутствие жены не отменяло этого чувства, а обостряло его с новой силой. Теперь он стал припоминать, что когда они встречались до свадьбы, рядом с Люсей шла ещё одна женщина по имени Одиночество, и так повторялось каждую встречу.
Теперь Алексей ловил себя на мысли, что ему хочется позвонить ещё раз Вере. Образ одноклассницы не давал ему покоя. Когда Алексей сравнивал свою жену с ней, то приходил к выводу, что жена симпатичнее и фигура у Люси намного лучше, правда, не успел разглядеть через шубу конкретные очертания Верки. Та показалась Алексею какой-то неуклюжей и угловатой, как девочка-подросток.
– Милый, я готова. Мы можем идти, – как птичка щебетала Люся, – какое чудесное у меня настроение.
Алексей быстро оделся, и они моментально вышли на улицу. Был вечер. Будни. Народу в кинотеатре было мало. Они купили билеты и прошли в зрительный зал. Свободных мест было много.
Фильм неинтересный и скучный. С экранов на них смотрели уставшие лица мрачных актёров, которым было абсолютно всё равно, что происходило с их героями, то есть людьми, которых они изображали перед камерой. Медленно разворачивающаяся любовь, надуманность разговоров, нелогичность поступков – всё это говорило о неумении и бездарности режиссёра и сценариста.
Когда фильм закончился, Люся облегчённо вздохнула:
– Наконец-то закончился этот несносный фильм. У меня только разболелась голова. Не стоило вообще ходить в кино. Зря выброшенные деньги.
Алексей молчал, ему не хотелось доказывать обратное. Фильм ему понравился, но он знал, что спорить с Люсей бесполезно. Они возвращались молча домой. Шли пешком. Никому первому не хотелось нарушать молчания. Наконец Алексей заговорил:
– Обиделась на меня, что мы пошли в кино, ты сама этого хотела. Постарайся быть немного сговорчивее, мне очень трудно найти с тобой общий язык.
– Алексей, мы, кажется, опять ссоримся, – запротестовала она.
Теперь Люся обиделась на самом деле.
– Почему ты считаешь меня несговорчивой? Или специально так говоришь, чтобы оттолкнуть меня от себя?
– Скорее всего, так оно и есть, – согласился Алексей упрямо.
– Просто тебе понравилась другая женщина, и ты хочешь избавиться от меня, но не знаешь, как это сделать. Хочу расшевелить тебя как-то.
На другой день Люся с утра пошла к отцу в больницу. Николай Николаевич постепенно начинал ходить. Настроение у него улучшилось. Он поверил в своё выздоровление и уже мечтал о скорейшей выписке из больницы.
– Подожди, папа, не торопись. Тебе надо подлечиться как следует. Пройди курс лечения, тогда проси у врачей, чтобы выписывали. Я разговаривала с твоим лечащим врачом, и он сказал, что у тебя ничего страшного нет. Просто тебе надо отдохнуть, возможно, куда-нибудь съездить по путёвке. Надо взять внеочередной отпуск и немного подумать о своём здоровье. Алексей тоже так говорит. Тем более ты последний год работаешь.
– Хорошо, доченька, я подумаю над этим.
– И ещё, папа, хотела сказать тебе, чтобы лучше кушал и слушал всё, что говорят врачи, иначе выздоровление наступит позже, чем ты этого хотел бы. Дома у нас всё в порядке, но скучаем без тебя, – Люся вспомнила поведение и слова мужа в одну из прогулок, случайно уронила на пол пакет из рук и отчаянно обняла отца.
Николай Николаевич почувствовал, что с дочерью творится что-то неладное, взял её за руку, как он это обычно делал в таких случаях.
– Люся, у вас с Алексеем что-то не так. Вы поссорились? Не переживай. Просто ты нервничаешь из-за моей болезни. Я выйду из больницы, и вы помиритесь. Он устаёт на работе, ты тоже не железная. Пока не стоит расстраиваться из-за пустяков. Всё наладиться. Ты будь с ним поласковее, мужчины ласку любят, но своё достоинство береги, не давай себя унижать.
– Папа, ты прав. С Алексеем у нас жизнь не клеится. Мне даже кажется, что мы разойдёмся.
– Ну, что ты говоришь? Только свадьбу сыграли, а ты «разойдёмся». Теперь ты жена Алексея, вам вместе держаться надо, а не расходиться… Поняла?
Люся молчала, ей не хотелось отвечать на вопросы отца. Они сидели и разговаривали в коридоре больницы. Мимо проходили выздоравливающие. Пока она находилась у отца, настроение у неё изменилось в лучшую сторону. Даже повеселела. Время приближалось, надо было идти на работу. Она заметила, что отец устал.
– Николай Николаевич, вам не следует подолгу сидеть в коридоре. Сейчас же идите и лягте, – порекомендовал лечащий врач, когда заметил их у окна и остановился рядом с ними. – Достаточно длилось свидание. Нужно соблюдать строгий режим дня.
– Извините, Вячеслав Дмитриевич, сейчас ухожу, – заторопилась Люся.
Доктор постоял ещё минуту, покачал головой и пошёл дальше.
– Папа, ты видишь, уже врач ругается. Мне надо идти домой, вернее, на работу, а то могу опоздать. Выздоравливай быстрее. Я приду завтра.
– Люся не волнуйся за меня, – он последовал за дочерью.
– Нет, нет. Ты не провожай меня, – она отвела его в палату, усадила на стул и пошла к выходу из корпуса.
Рабочий день прошёл как обычно. Работы было много и некогда было думать о чём-то другом. После работы домой шли с Алексеем вместе. Он был как никогда разговорчив и внимателен.
– Ты знаешь, Алёша, сказала отцу, что мы хотим, чтобы он поехал куда-нибудь отдохнуть.
– Ну, а он что ответил на это?
– Сказал, что не возражает, только когда выпишется из больницы. Схожу к нему на работу и напишу заявление от его имени на представление внеочередного отпуска и подам заявление в профком насчёт путёвки в дом отдыха или санаторий.
– Сначала проконсультируйся с его лечащим врачом, а тогда пиши заявление. Возможно, и отпуск не надо будет оформлять, если больничный лист будет продолжен на месяц, и дадут путёвку в санаторий, – советовал Алексей с чувством и заботой.
– Да, ты прав, дорогой. У тебя сегодня хорошее настроение, какие-нибудь новости по поводу твоей микросхемы? Ты показывал главному инженеру?
– Кое-что. Ту часть, что ты смотрела и не нашла недоработок. Главный отнёсся положительно к моей работе. Генеральный конструктор тоже дал позитивную оценку. Скоро утвердят.
– Это радует. Сегодня постараюсь докончить корректировку.
Весь вечер Люся была занята проверкой чертежей микросхем, ей даже некогда было смотреть телевизор. Алексей с восторгом смотрел фильм и не хотел мешать своими вопросами. Она ушла в комнату отца, где стоял письменный стол, и где она занималась, когда училась в университете. Забыла о премьере фильма «Игра в имитацию» – номинанта на премию Золотой глобус и Оскар с Кирой Найтли в главной роли, на который хотела сходить в киноцентр.
Обещание, данное мужу, надо было сдерживать. Конечно, обижаться на него она не могла. Как сказал отец, теперь они были мужем и женой.
На другой день был техсовет. Алексей очень волновался, но успел позавтракать. Люся докончила проверку. На работу отправились, как они обычно делали, вместе на машине. Люся Измайлова сидела на заднем сиденье и думала, что вообще-то шикарно, что она вышла замуж за Алексея.
Утро было тихое и безветренное. Наступление весны для Люси было радостным и полным новых ощущений событием. Все неприятности и огорчения уходили на второй план и исчезали при виде той перемены, которая наступала в природе. Она осознала, что если они женаты, значит, за неё должен думать Алексей, куда идти, что делать, вплоть до того, где переходить улицу, а ей можно было ехать и ни о чём не думать или мечтать о чём-то своём. Предположим о ближайшей поездке к берегу моря или в Карпаты. Он что-то говорил. Она слушала его, ясно понимая, что он намекал на столь важное, чтобы заострять на этом своё драгоценное внимание.
Наконец он не выдержал:
– Люся, да ты меня слушаешь, кому тогда говорю? Вообще, заметил, последнее время ты стала какой-то рассеянной, всё время о чём-то постоянно мечтаешь. Если ты и на работе такая… – Алексей замялся и сбавил скорость, Торобов одобрил нашу свадьбу, хотя первым кричал «горько». Как у него дела? Он делает тебе замечания по поводу твоей невнимательности ?
– Алёша, что ты такое говоришь? Торобов меня уважает, и я не собираюсь ронять свою репутацию в его глазах. Он мне сам рассказывал кое-что о своей молодости. Поняла, он положительно смотрит на наши взаимоотношения. 
За разговором они подъехали к проходной завода. Как обычно Алексей пропустил Люсю вперёд, а сам последовал за ней. На территории предприятия она первая свернула к корпусу, где находился сборочный цех.
– Я пошла. Встречаемся в обеденный перерыв, – прокричала Люся почти у самого входа в корпус, Алексей обернулся, и по губам она разобрала:
– Договорились.
До обеденного перерыва ни начальник цеха, ни Корбутова не подходили к Люсе. Значит, никаких вопросов нет, и всё шло нормально. Люся спокойно выполняла порученное задание.
В обеденный перерыв она поспешила на встречу с Алексеем. Они обычно встречались рядом с заводским кафе и вместе обедали. Он запаздывал.
Люся начала нервничать. Но вскоре он подошёл и извинился, что задержался. Она не стала его отчитывать, так как знала, что у него ответственная работа, что иногда надо задержаться и не в свою смену выйти. Его вины в этом не было.
Первым делом поинтересовалась насчёт его ноу-хау, так как комиссия собиралась в одиннадцать часов:
– Как дела? Что решил техсовет?
– Всё в норме. Надо ждать, что скажет директор о внедрении. Есть ли средства, и оправдает ли она затраты. Вопрос сложный. Конечно, хотелось бы видеть своё изобретение в деле. Как ты считаешь?
– Да, ты прав. Приятно видеть плоды своего труда, теперь эта технология стала и моей, и мой труд вложен в неё, – участливо ответила Люся.
– Несомненно. Техсовет принял микросхему, но директор подпись пока не поставил. А то, что принял техсовет на девяносто девять процентов внедрено в производство, – сказал Алексей радостно.
– Через неделю директор поставит свою подпись, твоё новое изобретение скоро должно внедриться в производство, – объявила любящая супруга.
По этому поводу они решили позвать к себе гостей и отметить это радостное событие. Люся приготовила к столу закуски и купила бутылку шампанского. Алексей помогал ей в приготовлении к приёму гостей.
Пришли сослуживцы изобретателя. Обсуждали, какой доход будет от внедрения схемы в производство, экономические вопросы.
Разговор затянулся допоздна. Когда на другой день в больнице Люся рассказала отцу об успехах Алексея на работе, тот ответил:
– Сразу понял, что у Алексея светлая голова, и он – честный и порядочный парень. Через три дня меня выпишут из больницы. Врач напишет направление, и мне дадут путёвку, – отец сообщил гордо.
– Да, забыла сказать, написала заявление в твой профком, – подтвердила она, вспомнив свои походы по коридорам школы слепых
– С работы приходили и сказали, что в профкоме есть хорошие путёвки в санаторий. Дадут за тридцать процентов стоимости. Врач подписал.
– Он – опытный специалист, а завотделением – очень добрая женщина! – она расчувствовалась, сжала руку отца в своей и добавила: – папа, мечтаю, чтобы ты быстрее выписался из больницы. Поедешь, отдохнёшь, сил наберёшься, – и с жаром добавила, – хватит лекарства принимать!
– Постараюсь, дочка, но уколы ампицилина и доксициклина прекратили делать, заменили витаминами и выписали бронхолитин, – отец вник в суть.
Она не стала ждать, пока ей сделают замечание, ушла. Любовалась переменами, произошедшими в парке около больницы. Почки на деревьях набухали, снег ещё не стаял, но кое-где из-под земли можно было видеть зелёные полоски травы.
Люся наклонилась и дотронулась до неё. Да, это была на самом деле зелёная трава, вернее небольшие ростки. Ей захотелось сорвать маленький стебелёк.
Она побродила по парку и отправилась домой, захватив в супермаркете всё, что могла донести. Сок, минералку, соль с перцем, отбивные, курицу, хлеб, помидоры, блинчики с мясом, ананас, пиво, сыр.
Мужу она стала рассказывать о своих новых ощущениях, переполняемая гордостью, что она заметила и ощутила на себе приход весны. Алексей был занят делами по дому. Он готовил ужин и дожидался прихода Люси.
– Милый, отлично, что у нас будет светский ужин. Но мне в качестве бонуса разреши почитать тебе стихи «Озарение любовью»?
– На твоё усмотрение, выбирай сама, что желаешь, то и читай вслух, чтобы мы подождали, пока жарится мясо. Надеюсь обрадовать тебя новым рецептом приготовления сациви.
Люся, безраздельно счастливая, выложила продукты на стол, а сама уселась в кресло неаполитанской работы с кожаным, чёрным верхом и гнутыми ножками, приобретённое за $1000 в комиссионном, мебельном магазине.
– Сейчас найду о нас с тобой, – перелистывая тетрадь, она наткнулась на элементарное подражание Тютчеву. Свернулась клубочком в кресле, заохала и заахала. – Ой, нет. Как здорово и красиво! Слушай:

Запах сирени
Весёлые, напевные выдались деньки.
Цвецёт сирень за окнами, летают мотыльки.
Ах, какая ранняя выдалась весна!
В семь цветов радуги расцвечена страна.

Мы шагаем весело дорогою одной.
Кусты сирени вежливо качают головой.
Аромат сирени нас пьянит, чарует красота.
В просторы новые манит простая суета.

– Как чувствует себя отец? – расчувствовался Алексей, козыряя собственной внешностью в красных шортах и белой, трикотажной рубашке-поло. 
– Состояние здоровья у него улучшилось. К нему явились с работы и предлагали путёвки в санатории Сочи или Крыма. Он дал согласие.
– Твоему отцу можно позавидовать. Конечно, это будет замечательно, если он выздоровеет окончательно. Садись ужинать. Всё остывает.
Они вместе поужинали и улеглисьсмотреть телевизор. Показывали мировых победительниц конкурса красоты года на канале Fashion TV. Алексей воодушевился, а Люся стала перебирать фото, но опять случайно наткнулась на стихи в файле. Достала все, поискала и прочитала искренне:
Конкурс красоты
Размер ноги и запах кожи
Всё важно в конкурсе.
 Забавно, что они похожи
В известном ракурсе.

Мотив звучит, она идёт едва ступая,
Своё лишь тело обнажая.
Поймать улыбку не надейтесь,
На пламя дивное стремитесь.

Заманчивы движенья, взгляды,
Прекрасны дивные мгновенья,
Но что взамен такой награды?
Какие будут измененья?

Закончен бал, погасли свечи…
И гости уплывают в даль.
Затихли сладостные речи
И прошлого совсем не жаль.

Она замолчала, заметив, что мужу понравилась инициатива. Он уклончиво сказал, зная  слабость жены угощать его деликатесами, а не краюхой хлеба:
– Налей мне что-нибудь выпить из холодильника. На свадьбе ты выглядела гораздо скромнее других. Но почему не надела золотые украшения?
– Золото старит. Сколько и чего? Есть пиво, мартини, коньяк, водка и томатный сок, – перечислила она их запасы.
– Хорошо. Приготовь, как ты любишь: мартини себе, а мне – грамм пятьдесят водки, – порекомендовал Алексей, разложив перед собой газеты.
Люся принесла стопку водки и фужер мартини себе. Она знала, что все деньги, вложенные в свадьбу, окупились, но остался кредит за машину, который продолжал расти с катастрофической быстротой. У мужа жила надежда покрыть кредит, открытием своего бизнеса – частной мастерской по ремонту автомобилей и холодильников.
– Откроешь свой бизнес, будешь занят все дни, – вмешалась Люся лукаво. – Раскинь мозгами на досуге…
– Кудесник принимает в кулуарах, сидит кренделем в креслице, пьёт крем-соду, а большой талант, – Алексей сел на диван и крест-накрест сложил ноги.
– Прекрати паясничать, ты – обычный комедиант! – восхитилась Люся остроумием Алексея. – Богатый? Займи мне тысячу долларов на отдых в Испании или на Лазурном берегу Средиземного моря…
– Лучше съездить на Байкал, в Карелию, на Селигер или на Каспий.

16. Брат

Через минуту раздался телефонный звонок. Это звонил Владимир, брат Люси. Он интересовался здоровьем отца. Пока Николай Николаевич лежал в больнице, Владимир был в командировке и ни разу не мог побывать у него. Люся сказала брату номер корпуса и палаты. Тот великодушно поблагодарил и нажал на отбой.
У Люси никогда не было особой дружбы с Владимиром. Он знал о болезни отца и однажды заходил к ним, справляться о его здоровье. Его привязанность к отцу была гораздо меньше, чем у сестры. Отвык советоваться с ним, как это делала она. Самостоятельность приучила его принимать собственное решение по любым жизненно-важным вопросам, быть рассудительным и торопливым.
Когда он узнал, что отца положили в клинику, переживал это осложнение так сильно и остро, как и Люся. Казался опустошённым и отверженным. Родительская любовь была для него делом прошлым и, как будто, забытым. Редко приходил навещать сестру и отца, и, как правило, один.
Николай Николаевич расспрашивал, что творится у него в семье, так как считал это своим долгом. С внуком общался по мере появления его в их доме. Очень любил его. Каждый раз, когда Владимир собирался идти домой, дед передавал какой-нибудь дорогой подарок любимцу или деньги, понимая, что у внучка есть мать, отец. Ему необходима женская забота. Мальчик рос здоровым и послушным ребёнком и никому не причинял хлопот. Люся почти не видела племянника. Постоянно была занята своими делами: сначала учёба в университете, потом работа, встречи с Алексеем. Теперь, когда она вышла замуж за него, ей тем более было некогда.
Владимир посетил отца в больнице. Затем отправился к Люсе. Услышав звонок, она поспешила открывать. Интуитивно догадалась, что это брат, и не спросила: «Кто там?». Распахнула дверь. Владимир прошёл в комнату. Они поздоровались с Алексеем и пожали друг другу руки.
– Привет, Алексей! Как жизнь?
– Хорошо. У тебя прекрасная сестра. Скоро мою микросхему, над которой я работал почти год, внедрят в производство. Люся мне во многом помогла. Я ей за это благодарен, – Алексей радостно сообщил важную для него новость.
– Ну, что ж отлично. Сейчас только что от отца из больницы, – продолжил Владимир, обращаясь к Люсе. – Он поправляется. Сказал, что выпишут через три дня, а, возможно, и раньше. На работе уже выделили ему путёвку в санаторий.
– Да, я знаю. Как твоя командировка? Куда тебя посылали?
– Ой, Люсенька, даже и не спрашивай. Далеко, далеко… в степь. Руду ищем. А как твои дела на работе? Отец мне рассказывал, что ты была в командировке в Москве, ездила покупать новое оборудование?
– Да, но это было месяца два тому назад. Вообще-то там меня уважают, давали путёвку на базу отдыха.
– Это я тоже знаю. Ну что ж очень хорошо, что ты зарекомендовала себя так в коллективе, что тебе поручают. Постарайся закрепить и оправдать доверие. Ничто в жизни не достаётся без труда, – брат повторял наставления отца.
Люся слушала его и вспоминала клинику. Отец говорил примерно также ей, когда она вернулась из Москвы. И голос у брата очень похож на голос отца и манеры. Всё было одинаково, только Владимир моложе, то есть брат был молодым, а отец старым.
Со временем Владимир станет таким же, как отец. Люсе стало очень грустно. Она вспомнила маму и подумала, что наверно она тоже будет похожа на неё. Хотя раньше она не замечала этого.
– Как ты думаешь, отец рад, что поедет в санаторий? – спросила она, поставив на стол брату стакан томатного сока, кусок пирога с капустой и грибами на тарелке. – Садись, закуси.
– Не знаю. Конечно, больница – это не слишком приятно, но лечиться надо, иначе можно раньше времени покинуть землю, вернее прекратить жить. Мне жалко отца. Когда я ездил по степи, вспоминал почему-то его всё время, – брат сделал паузу и задумался. – Мы ходили с ним, когда я был маленьким, гулять. Покупали леденцы. Вместе катались на карусели. Ты знаешь, Люся, сейчас, когда отец болен, за помощью можешь всегда обращаться ко мне. Помогу. Знай, что у тебя есть брат, который помнит о тебе и всегда придёт на помощь в трудную минуту. Если честно, мне тоже не всегда бывает сладко в жизни. Иногда так трудно, что жить не хочется, но я думаю, что у меня есть сын, жена, сестра. Как же они останутся без меня? Люся, ты знаешь, по-моему, твой муж – не плохой парень, – Владимир ел и внимательно смотрел в сторону Люси. – Ты с ним ладишь? Это хорошо, что ты вышла за него замуж.
Владимир продолжал говорить. Алексей в это время был на кухне и курил. Он понял, что брату и сестре надо поговорить и не стал мешать им. Владимир нравился Алексею. Его деловитость, аккуратность и сдержанность. Эти качества он воспитал в себе с детства. Всегда хотел быть похожим на полярников или на мореплавателей.
Когда Алексей впервые увидел Владимира, сразу обратил внимание на мужественность в лице: резко очерченный подбородок, узкие, твёрдо сжатые губы, небольшие, но выразительные глаза и ясный, уверенный взгляд человека, знающего, чего он хочет.
Одевался Владимир просто и со вкусом, за модой не гнался. При его атлетическом сложении любая вещь была к лицу и отвечала запросам стиля владельца. Владимиру когда-то чёрные, вьющиеся волосы даже при короткой стрижке не удавалось скрыть большую проседь на висках и спереди. Держался всегда с достоинством, что придавало его виду сходство со средневековым рыцарем, носителем лат и доспехов.
Внешне с сестрой было мало сходства. Но по разговору и лексике легко угадывалось, что они воспитывались в одной семье, и многое объединяло их.
Она уважала своего брата, гордилась им. Ей завидовали многие из подруг, кто был знаком с Владимиром. Тот был умён и умел шутить, что очень нравилось им. Смерть мамы они перенесли как должное. Не с кем было делить утрату, и никому не жаловались. Мама была хорошим советчиком и другом, хотя последний год сильно болела.
Брат пробыл у Люси не долго. На прощание пригласил к себе в гости, заверив показать коллекцию минералов. Люся была рада приглашению. Ей нравилась жена брата. Встречу наметили на воскресенье.
Николай Николаевич оставался в клинике последние два дня. Ведущий палатный врач подписал больничный лист. Оставалось докончить курс лечения. Заметно наступало улучшение здоровья. 
– Болезнь излечима, всё зависит от самого больного, если у него есть желание, воля, а проще тяга жить, выздоровление наступит обязательно, – решили врачи.
Так и получилось. Отцу требовалась моральная поддержка, сила воли и духа, что выздоровление пришло. Сначала прекратились боли, потом снизилась температура, постепенно начал вставать и тихо двигался, медленно семеня по палате. Ждал выписки, неспешно ходил по коридору с палочкой. Надеялся вернуться домой и, как обыкновенно, слушать в кругу семьи радиопостановку или читать на балконе, наслаждаясь тёплым, летним ветерком. 
*   *   *
Люся собиралась в гости к брату с Алексеем.
– На работе всё в полном порядке. Сборочный цех в передовых и получал на всех мероприятиях похвалы и поощрения, – произнёс Алексей гордо.
– Торобов даже помолодел от неожиданного успеха. Нина Васильевна тоже не снижала своих требований к молодёжи и продолжала помогать новичкам.
– Люся, ты сжилась с цехом, стала его неотъемлемой частью, – констатировал Алексей глубокомысленно.
– Нет страха, что охватывал, когда делала первые шаги, – проговорила она с радостью. – В коллективе появилось много новичков, выпускников колледжа.
– Обрати внимание, нет ли среди них бывших уголовников, – продолжил он.
– Это меня мало волнует. Кое-кто из старых рабочих ушли на пенсию. Провожали со всеми почестями. Вручали ценные подарки, памятные награды, приглашали на завод, просили не забывать коллектив. Мне нравятся традиции  и взаимоотношения между людьми, – поделилась она ревниво с Алексеем.
– Едва ли ты можешь быть шефом. Та стезя, о которой мечтала всю свою сознательную жизнь, уготована кому-то ещё, – подзадорил Алексей шутя.
– Хотели сходить на выставку местных художников с тобой в воскресенье, – она случайно вспомнила и присела рядом на диван.
– Придётся экскурсию временно отложить, неудобно обмануть брата и не прийти в гости после приглашения, – заботливо обняв, сказал он, целуя жену.
В воскресенье погода была ясная и тёплая. Все одеты по-весеннему, кое-кто шёл без шапки. Люся сняла зимнюю одежду, решила идти в тонком, драповом пальто и берете. На шею она завязала шарфик, подаренный Алексеем. Он посмотрел на жену, улыбнулся. Ему было приятно, что угодил любимой.
– Люся, ты сегодня отлично выглядишь. Тебе к лицу весеннее пальто и шарфик к нему очень кстати. Как выгляжу я? – критически спросил он.
– По-моему, модно. Мне нравится твой стиль в одежде, – Люся поправила ему шарф на шее и они вышли из дома.
По пути заехали в супермаркет и купили торт. Брат жил в старом пятиэтажном доме в благоустроенной, двухкомнатной квартире с современной мебелью. На стене в зале висел большой красивый ковёр. В доме чувствовался достаток и уют.
Владимир встретил гостей в прихожей, помог им раздеться и провёл в зал. На столе уже стояла бутылка сухого вина и фрукты.
– Люся, ты давно не была у нас. С Алексеем ни разу не зашли до свадьбы, за это я на тебя сержусь. Ну, да ладно. Присаживайтесь к столу. Дорогая, – сказал он, обращаясь к жене, – принеси рюмки. Мне хочется выпить за близкое знакомство с Алексеем.
Жена Владимира была в красивом, светло-зелёном костюме и босоножках в тон костюма. На руке обручальное кольцо и небольшое золотое колечко с голубым камешком. «Наверно сапфир», – подумала Люся. В ушах золотые серёжки с жемчугом. Она была не слишком толстой, но и не худой. На вид ей можно было дать лет двадцать пять, хотя, по подсчётам Люси, ей было далеко за тридцать. Гости вальяжно присели к столу.
Принесли фужеры из кухни. Владимир открыл бутылку вина и разлил каждому. Затем включили плеер с современными записями иностранных певцов и ансамблей. После выпитой рюмки у Люси закружилась голова. Захотела танцевать, и предложила мужу. Тот не отказался. Музыка была ритмичная и зажигательная. Танцевать с Алексеем Люсе было легко. После первого танца пришлось немного отдышаться, чтобы продолжить.
Они выпили ещё по одной рюмке. Хозяйка положила торт на тарелку, и каждый отрезал себе по небольшому кусочку. Владимир шутил и развлекал присутствующих своими рассказами.
– «Украл» у сына коллекцию минералов, – демонстративно произнёс Владимир и показал гостям свои находки с берега Байкала и Уральских гор.
Люся смеялась. Она ни разу не видела брата таким остроумным и весёлым. Алексей ухаживал за женой брата. В конце вечера Владимир показывал слайды мест, где он побывал: современные города на берегу моря с высокими домами и красивыми кварталами; морские снимки, сделанные с катера; снимки таёжных животных – кабана, рыси, косули, оленя; горные массивы. Люся была удивлена.
– Неужели ты видел всё это наяву. Какая интересная у тебя работа, – воскликнула она, обращаясь к брату. – Тебе можно позавидовать, ты столько  объездил, везде побывал!
– Да, но ты забываешь о трудностях, сопряжённых с работой геолога. Часто приходится рисковать. Сколько людей из экспедиций погибло в поисках полезных ископаемых. Но я не жалею, что выбрал именно эту специальность, не представляю себя в другой области. Конечно, можно было бы не ездить в командировки, а сидеть на месте. Но если честно, мне самому нравится быть на передовой. Такая работа учит быть человеком, любить жизнь, а не разбрасываться по пустякам. Мы живём не слишком долго, чтобы жить не так, как мы этого хотим, поэтому я доволен работой. Вообще мы счастливы.
– Володя, ты сильный, это хорошо, что именно такой. Горжусь тобой, тем, что у меня есть такой прекрасный брат, – сказала Люся на прощанье.
Владимир проводил гостей. Он был рад, что вечер удался. Хозяйка дожидалась его. Они любили друг друга, и она была ему надёжным другом и опорой в жизни.
– Где Максим? Что-то я совсем забыл про него, – озабоченно спросил Владимир жену.
– Он у мамы. Я отвела его перед самым приходом гостей. Подумала, что ему лучше будет быть там.
– Ты права. Ребёнок должен расти в спокойной обстановке. Хороший у нас сын, как ты думаешь?
– Нам трудно судить об этом, так как мы родители, но мне Максим очень нравится. У него такой же сильный характер, как у тебя. Из него вырастет настоящий мужчина. Счастлива будет женщина, с кем он разделит свою жизнь.
– Ты прекрасно понимаешь, что ты для меня всё. Без тебя не стал бы отцом, мужем. За это ты мне дорога, – говорил он на самое ухо жене, после того как они обнялись и поцеловались в прихожей.
*   *   *
В клинике неторопливая и деловая обстановка. Для отца наступил день выписки. Он ждал звонка из дома. С утра врач совершил обход палат, сказал, кому готовиться к выписке.
Люся работала во вторую смену и ей не надо было отпрашиваться с работы. Владимир подъехал за ней домой, и они вместе на его малиновой Ладе Priora отправились в больницу. Добрались до клингородка, по дороге купили подарок врачу в виде набора конфет и бутылки коньяка.
Люся ждала в машине. Владимир пошёл к отцу в палату, помог спуститься вниз. По пути отец расспрашивал сына о его работе, стараясь не касаться семейной жизни. Вдруг он не выдержал и дрожащим голосом выговорил:
– Володя, как Максим? Хочу с ним поговорить. Он у вас такой развитый, всё знает. Вы водите его в детский садик?
– Да, папа. Мы с Максом обязательно придём к вам в гости завтра. Слышал, ты уезжаешь в санаторий? – спросил Владимир, поглядывая на светофор, и переключил скорость.
– Через неделю. Кое-что приготовил для внука, небольшой сюрприз. Он придёт, я ему сам покажу, – слова отца вдохновили детей.
Люся была рада вниманию деда к внуку. Брат собирался прийти с сыном в гости. Последние годы встречи с отцом у них были краткими, постоянная нехватка времени приучила быть скупым на бессмысленные, пустопорожние разговоры, но когда он расставался с отцом, уносил столько душевной теплоты, сколько, кажется, не чувствовал, если бы жил рядом.
Брат умом понимал, что для отца главным стало «пристроить» Люсю, но сердце его разрывалось от ревности к сестре, что его считают «отрезанным куском» и не нужен ни совет, ни житейская мудрость отца.
– Поживи у нас перед отъездом, – предложил Владимир. – Люся не будет возражать, так? – обратился он к сестре, – жене скажу, что хочешь побыть с нами. Она поймёт и будет рада. Согласен?
– Спасибо, сын. Привык дома. У вас буду скучать. Будет лучше, если вы приходить будете чаще с Максимкой к нам домой.
– Как знаешь. Мы с женой всегда будем рады тебе.
Владимир проводил отца с Люсей до двери и распрощался. Когда он шёл, ноги стали ватными, начал спотыкаться, к горлу подкатил ком. Сел в машину и завёл двигатель. «Время… Почему мы не властны над ним… Как нужно остановить его ход хотя бы на минуту или притормозить», – его мысли путались от волнения и усталости. Он смахнул с лица неожиданно навернувшуюся слезу. Свернул с главной улицы, по которой обычно ездил, и медленно двинулся по узким малолюдным переулкам. Немного успокоившись, направился домой.

17. Отпуск

Путёвку в Крымский санаторий слепому инвалиду оформили быстро. Там он бывал в молодости с женой. Когда жена умерла, он обитал безвыездно дома. Сейчас ему хотелось сменить обстановку, подышать свежим морским воздухом. Врач посоветовал солевые ванны, как хорошее профилактическое средство от всех недугов.
Неделя шла день за днём. В один из вечеров нагрянул сын с женой и внуком. Отец с радостью встретил семью сына и подарил внуку игрушечный вертолёт, купленный Люсей в Детском мире. Люся накрыла на стол.
Вшестером: Люся, Алексей, отец и семья сына сели за стол. Вспомнили, кто детство, кто войну, кто работу. Люся радовалась маленькому празднику.
На следующий день дед уехал. Дочь с мужем провожала его в аэропорту, где  должен был встретить представитель санатория. Дети просили подробно информировать по телефону о том, как доехал, где и как устроился.
Cнова молодожёны остались одни. С отцом было легче. Его присутствие смягчало резковатый и иногда вспыльчивый характер дочери. Отец тушил не раз спор между молодыми супругами. Настроение Алексея всегда уравновешенное, как во время праздника. Жена знала его настолько хорошо, чтобы уловить любой нюанс душевных волнений.
Действительно, до приезда отца их жизнь текла мирно и гладко. Работа, отдых, редкие отлучки в кино. Позвонил отец и сообщил, что устроился нормально. Живёт в номере с санитаром из клинической лаборатории, который помогает ему во всем и приносит еду из столовой. Посочувствовал им, что приедет не раньше установленного в путёвке срока окончания, так как ему назначили восстановительные процедуры.
Последний день процедур являлся последним днём пребывания в санатории.
– Не простужайся и лучше питайся, – порекомендовала Люся со знанием дела и истории болезни.
– Врачи не разрешают купаться, вода холодная, но жарко и тепловыми ударами не страдаю, – добавил отец великодушно. – Отдыхать мне нравится. Я окреп, самочувствие улучшилось.
По возвращению молодые окружили отца вниманием и заботой. Владимир навещал, Максим тянулся к деду и с удовольствием гулял с ним около дома, когда тот рассказывал мальчугану, прочитанные им в зрелой молодости книги.
Для ребёнка рассказы деда полностью были миром взрослых, со своими заботами и разбирательствами. Дед становился совершенно другим человеком, преображался, прозревал. Он сливался с окружающей его природой. Все предметы в его сознании приобретали иную форму. Они как бы одушевлялись.
Взаимоотношения в семье Измайловых складывались не лучшим образом. Между супругами часто случались конфликты. Что не слишком хорошо отражалось на личной жизни.
Частые стычки приводили к тому, что Люся могла не разговаривать с Алексеем целый день, а иногда и два. Алексей реагировал на это спокойно, так как привык к капризам жена. Но в глубине души оба ждали отпуска, чтобы вместе поехать отдохнуть к берегу моря.
Решено было отправиться, как намечали, в Новороссийск. Заранее Алексей написал Валентину письмо, где спрашивал можно ли летом приехать к нему. Тот не возражал. Алексей сообщил об этом Люсе. Она была очень рада опять встретиться с ласковым морем и южным солнцем, позагорать и немного развлечься. До отпуска оставалось пять месяцев.
– Расслабишься раньше времени, получишь замечание и лишишься премии. Деньги к отпуску будут нужны как никогда, – подшучивал иногда Алексей.
– Буду всю себя отдавать работе, – отвечала она. – Наш цех ни разу не уступил своего первенства в соревновании между цехами. Получим премию за пять месяцев полностью. Так, где живёт твой друг? – решила уточнить она.
– Валя живет в Геленджике. Твои слова настраивают наш коллектив работать ещё лучше и активнее, – в тон ей отвечал он. – Готовься!
В мае их бурные взаимоотношения наладились. Он был образцом предупредительности и обожания. Весенние праздники были встречены на высоком идейно-политическом уровне. Торобов выступал с поздравлениями в адрес рабочих и служащих цеха, называл лучшие бригады и вручал премии и денежные подарки. Темп работы был снижен. Выпустили стенгазету, отражающую успехи всего коллектива цеха с фотографиями.
В клубе состоялся праздничный концерт, настроение было  у всех приподнятое. Выступал детский танцевальный коллектив бального танца, заводской хор, чтецы, играл вокально-инструментальный ансамбль. Программа была насыщенной и содержательной. Супруги Измайловы присутствовали на концерте.
На следующий день в воскресенье Люся, как правило, нежилась в постели, а муж готовил завтрак: блинчики с мясом или творогом, купленные в местной достопримечательности – супермаркете «Магнит».
– Имею право почувствовать себя женщиной, – демонстративно объявила она в знак примирения, добавляя сметаны в тарелку с блинами и размешивая чай мельхиоровой ложечкой. – Очень вкусно!
Алексей поцеловал её в лоб и, поняв свои амбиции по отношению к прекрасному полу, углубился в чтение местной прессы, которую он регулярно получал и складывал на пол около кресла.
– Сходим в парк на прогулку? Погода налаживается, – предложил он, просматривая колонки скандалов и рекламы. – Криминал сейчас в моде.
Она была удивлена и обрадована.
– Пойдём. Ты умеешь создать праздничное настроение. Хочу посмотреть озёра и прокатиться на лодке.
После завтрака, состоящего из чашечки кофе с сахаром и крекеров с ветчиной, они отправились на машине в парк. Все службы были открыты.
Детвора с родителями восторженно поедали сахарную вату и катались на каруселях, что придавало прогулке особый шарм. Хитрые белки развлекали посетителей, выпрашивая у них корм: семечки, орехи, которые продавались у входа.
Алексей с Люсей вышли из многолюдного парка и бродили по скверу, взявшись за руки, мечтая о предстоящей поездке к берегу Чёрного моря.  Он не был там раньше. Эта поездка намечалась быть чем-то особенным.
Он с восторгом слушал рассказы Люси о побережье, экзотической растительности, дендрарии, песчаных пляжах. Она умела рассказывать, чтобы увлечь слушателя. Алексей время от времени посматривал на Люсю и любовался лицом, фигурой, волосами.
Она замечала знаки внимания и благосклонно отвечала на них, увлекая его всё больше своими рассказами.
Они проголодались и по дороге домой заехали за продуктами для ужина.
Вечером уверенность в завтрашнем дне мгновенно возросла с появлением сообщения на телеэкране о  продолжении судебного процесса над Русаковым и компанией «Благорос».
Люся воскликнула от восторга, привлекая Алексея к себе:
– Управляющему объявили срок судебного заключения под стражей в колонии поселении с его же подельниками, бывшим министром сельского хозяйства и его заместителем на территории Сибирского заповедника.
– Стада оленей и лосей с удивительно целебными пантами маралов стали их соседями, из которых производят ценное сырье в России, Канаде, США, Китае, Новой Зеландии. Туда ни один предприниматель не попадёт, тем более министр-активист труда и Почётный промышленник, проживая в удалённых лагерях лесотундровой зоны, – изрёк муж. – Приятная новость.
– Олени? – воодушевлённо  спросила Люся. – Это те, которые с ветвистыми рогами?
– Ты что-то имеешь против?
– Нет, милые создания…
Это сообщение показалась бы молодым супругам радостным событием, но Алексей напрягся и, нагло переключив каналы, уменьшил звук.
–  Любымый, в чем дело? Хочешь послушать продолжение в стихах?
– Что за дела такие? О чём речь? Всё и так понятно. Деньги пропали и точка.
– Да верно, но надежда осталась, – у Люси мгновенно в руках возникло чтиво «Озарение любовью» и она, задыхаясь мелким смехом, произнесла, после того, как нашла нужный тон:

Приговор
Из всех коротких, метких фраз одна лишь остро режет ухо.
Уйди она из языка и будет сердце к чувствам глухо.
За что же столько судеб той странной фразой сметено?
Обидными речами и колкими словам всё в жизни решено.
Сурово звучит приказ, но смысла больше в нём.
Ведь это совести наказ, отчаянной судьбы приём.

–  У тебя всегда есть, что ответить, невежда тот, кто спорит с тобой! – похвалил Алексей мадригал.
 Их семья жила мыслями поездки по побережью моря на  автомобиле, взятом напрокат, как делали все активные трудоголики. До отпуска оставалось два летних месяца. Погода стояла не слишком жаркая. На работе забот было много. Она взяла шефство над бригадой девушек. Завод для них был чем-то неведомым, знакомый только по рассказам родителей и друзей.
Новенькие интересовались всем. С каждой Люся беседовала и разъясняла любые мелочи.  Ей нравилось выступать в роли наставницы. Наставник-педагог – самая почётная на заводе работа. Люся стала задерживаться и подолгу сидела за столом, чтобы зафиксировать всё проделанное за день в журналах и файлах. Алексею уточнила, что будет приходить поздно.
Он часто расспрашивал о воспитанницах. Сам частенько учил всех пришедших из колледжа, перенимая их манеру поведения, шутки, остроты и шалости, доставляя жене немалое удовольствие и вычленяя главное из учебного процесса своими верными и разумными замечаниями.
– Лучше похвалить лишний раз. Принесёт больше пользы, чем отругать начинающего «стахановца». Тогда ни о каких успехах можно и не мечтать на их поприще программистов, – подсказывал он жене, как лучше себя вести. 
– Удивляюсь силе твоего характера, магнетизму, способности мыслить и умению воспитывать, – прислушивалась она к его советам.   
Плоские шутки в их адрес отменялись. Они освоились в цехе. За неделю перед выпуском вся бригада новичков сдала экзамены на разряд и получила специальность.
– Для меня это – крупное событие, – прокомментировала она их действия, когда Торобов и Разумов приняли экзамен. – С отличными оценками будут переведены  на сдельную зарплату, – хвалилась она Рае в перерыв.
После экзамена был устроен праздничный ужин. Больше всего поздравлений   досталось Торобову и Люсе. Разумов энергично жестикулировал и принял огонь на себя, оградив группу от спиртных напитков и коктейлей, предложенных вначале. Домой Люся возвращалась с большим букетом пионов и в радостном настроении всемирного благоденствия и процветания.
– Жду тебя с нетерпением, – отругал дорогую жену заботливый супруг.
– Предупредила же, что задержусь, – с порога она принялась рассказывать ему о своих ученицах.
– Рад за тебя. Ты подаёшь большие надежды. Хвались продвижением по службе, когда получишь орден за трудолюбие, – Алексей серьёзно отодвинул от себя пепельницу с окурками и пожал ей руку.
Люся заулыбалась и поняла  намёк на его успехи в домашних делах, и, чтобы смягчить ситуацию, обняла его и мягко предложила накрыть на стол всё, что находилось в холодильнике, включая пельмени и минеральную воду – обычный ужин холостяка.
– Ты меня заинтриговала, работаешь и успеваешь сварить суп. Торобов присутствовал? –  Алексей замялся. – Просто желательно узнать у него рецепт  долголетия. Мечтаю быть твоим шефом по жизни.
– У  нас настоящее чувство, а не временное увлечение, которое затянулось по неизвестным причинам, – она постаралась закрыть тему о работе. –  Боюсь, что, и характер у тебя изменился в лучшую сторону. Ты стал не таким раздражительным и заносчивым, как первые дни после свадьбы.
– Странно, что это тебя удивляет. Привык делать по дому всё сам: готовить, убирать в квартире, гладить бельё.
– Быстрей ешь, будем готовиться в аспирантуру.
Они успели усвоить ужин и пройденный обоими курс программирования для сдачи кандидатского минимума.
*   *   *
В начале августа Люся впервые получила отпуск и соответственно деньги в придачу. Любовь переросла в желание отдохнуть, иначе она не сумеет трудиться дальше с такой же отдачей, как и в предыдущем году.
Она практически измоталась, а ей хотелось быть на высоте птичьего полёта.   А на общецеховом собрании сказали бы «работать лучше, чем вчера».
Алексей оформлял отпуск с надеждой получить повышение и звание лучший по профессии, что ему удалось.
Билеты были куплены заблаговременно на поезд. Никто из них не был в городе-герое Новороссийске. Строили планы, как проведут счастливый отпуск, что посетят в первую очередь. Вычитали в Интернете всё об истории порта, развлечениях, самых дорогих гостиницах, ресторанах.
– Остановиться есть где, – рассуждала Люся целенаправленно.
Алексею безмерно хотелось угодить молодой супруге. Он был очень внимателен и заботлив, помогая во всём в сборах. Купил к отъезду акваланг, ласты, трубку, костюм и другие приспособления для подводного плавания.  Посоветовал жене сложить всё подальше на балкон и накрыть коробкой из-под вермишели. Наконец поставили точку в этом вопросе. Отец провожал молодых. Он заблаговременно подсказывал, что взять с собой.
– Люся, прошу тебя, будь меньше на солнцепеке. У тебя слабое здоровье. Береги себя. Лёха, следи за ней, не разрешай ей перегреваться.  Может упасть в обморок.
Алексей в ответ нечленораздельно мычал, что означало, что он всё понял, запомнил, будет исполнять в точности. Люся надела специально сшитое для поездки платье с глубоким вырезом на спине, сверху накинула цветной пиджак в тон платья. Алексей надел светлые джинсы и майку с аляпистым модерновым рисунком, взял чемоданы и они вышли из дома.
До вокзала домчались благополучно с чемоданами и сумкой с продуктами. Поезд отправлялся в семь. Кругом было шумно и многолюдно. Все куда-то спешили. Отъезжающих в этом направлении было тьма.
Билеты проверили галантные проводники, и молодая чета прошла на свои места в центре вагона. Алексей утрамбовал чемоданы под сиденьем и рухнул прямо сверху. Люся присела рядом и принялась обмахиваться газетой, прихваченной из дома, создавая движение воздуха.
Купе было открыто. Внезапно на пороге появилась женщина и мальчик лет двенадцати. Женщина пропустила ребёнка вперёд, сама последовала за ним. Они заняли противоположные места. Все молчали.
– До отправления сколько осталось? Мама, пойду выпью воды, – мальчик  упрашивал мать сбежать отсюда.
– Нет, – запротестовала она, доставая пластиковую бутылку и наливая в такой же стакан, – у нас есть вода.
Мальчик выпил воду. Женщина предложила воду Люсе. Та вежливо отказалась. Через минуту поезд медленно тронулся, постепенно убыстряя свой ход. За окнами замелькал городской пейзаж. Алексей обнял Люсю. Поезд, набирая скорость, шёл по степи. За летние месяцы зелёные краски не потеряли своей сочности и глубины.
Алексей залез наверх и задремал. Разнесли чай. Люся взяла два стакана в красивых подстаканниках. Жара постепенно начала спадать. Наступили сумерки. Люся растолкала Алексея, успевшего уснуть под монотонный стук колёс. Они поужинали и начали готовиться ко сну. Женщина и мальчик, что сидели напротив, уже спали.
Утром Люся проснулась очень рано. Поезд стоял на какой-то станции. До Люси доносился лёгкий храп Алексея. Она стала думать о том, как они проведут дни отпуска: «Было бы замечательно, если погода будет солнечная и не будет дождей. Загорю и окрепну. Поправляться не буду, но терять вес тоже нельзя, иначе похудею, и Алексей меня разлюбит».
Она опять задремала. Когда проснулась, Алексей уже взял чай и сидел, дожидаясь пробуждения Люси. Она огляделась по сторонам. Женщина напротив лежала и читала, мальчик на верхней полке смотрел в окно. Форточка была открыта. Ветер дул мальчику в лицо, и от этого волосы на голове встали вверх и шевелились на ветру.
Люся встала с постели. Алексей достал продукты, и они позавтракали. Поезд должен был прийти в Новороссийск на следующий день утром.
До прибытия оставалось чуть меньше суток. Люся опять прилегла. По вагонам стали разносить газеты и журналы. Алексей купил текущие номера журналов Cosmopolitan и Медведь. Она взяла Cosmo в руки и стала читать, но сосредоточиться не могла, так как вагон находился в конце состава.  Из-за этого сильно раскачивало.
Она отложила журнал в сторону и стала наблюдать за посёлками, лесопосадками, погостами. Часто мелькали поля с колосившейся пшеницей и рожью. Урожай не был убран, но вот-вот тракторы прорежут это золотую ниву. Когда поезд останавливался на станциях, то пассажиры выбегали за провизией к стоящим около путей торговцам. Чем ближе к югу приближался поезд, тем чаще и больше было продавцов фруктами и ягодами: яблоками, грушами, сливами, абрикосами, персиками, вишней, малиной.
Алексей сбегал во время одной из остановок и принёс, купленные им на базарчике, яблоки. Плоды были спелые. Люся с аппетитом принялась есть.
На следующее утро проводница разбудила их стуком в дверь. Попросила сдавать постели, так как через час прибытие. Поезд запаздывал. Прошло более часа прежде, чем они прибыли на станцию Новороссийск. Люся с Алексеем вышли из вагона и остановились. Валентин уже стоял на перроне и ждал. Заметив  Алексея, выходящего из вагона, он бросился навстречу.
– Алёшка, друг! Как давно мы не виделись! – почти кричал он. – Пойдёмте, моя машина ждёт вас. Мама пирогов напекла.
Валентин схватил чемодан и потащил гостей к своей чёрной, последней модели Hunter. По пути Алексей познакомил друга с женой.
– Очень приятно, – ответил Валя, – я почему-то представлял тебя именно такой, – и, обращаясь к Алексею, добавил, – красивая у тебя жена, тебе можно позавидовать. А дети у вас есть?
– Нет, детей пока нет, – ответила Люся, – но это не говорит о том, что мы не счастливы. У нас с мужем много общих интересов. Нам есть о чём поговорить, не так ли, Алёша?
– Да, Люся права. Счастье не всегда измеряется детьми. Считаю, что моя личная жизнь удалась. Мы с Люсей ладим.
Скоро они подъехали к дому Вали. Он жил в частном, двухэтажном коттедже с большим садом, верандой, застеклённой и увитой плющом.
Во дворе на  верёвке бегала собака неизвестной породы. Завидев входящих во двор, она принялась громко лаять. Валя, извинившись перед гостями, схватил собаку за  верёвку и загнал в конуру, стоящую невдалеке. Гости безбоязненно прошли в красивый дом.
На пороге их встретила мать Вали – бодрая женщина лет сорока пяти с южным загаром в красивом, ярком платье. Она заулыбалась и ласково произнесла:
– Здравствуйте. Очень ждала. Валя много рассказывал о вас. 
Она провела гостей в просторную, чистую комнату с большой деревянной кроватью, кондиционером, шкафом, тумбочкой, стулом и окном на юг в сад, откуда проникали лучи света до самого обеда.
– Располагайтесь, будьте как дома. Живите столько, сколь вам надо. У нас места много, всем хватит, – сказала Таисия Петровна (так звали мать Вали).
Алексей поставил чемоданы посередине комнаты и сам сел на стоящий рядом стул. Люся подошла к окну, открыла его и выглянула в сад. Таисия Петровна вышла.
– Да. Ты права. Думаю, здесь мы отдохнем, как следует. И главное, море рядом, – сказал Алексей, глядя на изящный силуэт жены.
В дверь постучали. Через минуту в комнату вошёл Валя с букетом цветов.
– Ну, как вам здесь нравится? Вот вам, Люся, в подарок лично от меня из нашего сада, – он восхищенно взглянул на девушку.
– Отличный пансион! – поблагодарила Люся хозяина дома, взяла цветы и поставила в стоящую на столе вазу из керамики.               
Начались дни отдыха. Люся загорела и поправилась. Алексей окружил жену заботой и вниманием. Каждый день они ходили на пляж. Подолгу купались, плавали и загорали. На пляже было не так уж много народу. Поэтому можно было приходить туда в любое удобное для них время. Люся любила загорать. Ей нравилось подолгу бывать на солнце. Изредка она ложилась под навес, если ей казалось, что она слишком перегрелась.
Алексей наслаждался солнцем и морем. Он заплывал далеко от берега и оттуда махал Люсе рукой. Каждый раз после очередного заплыва Люся ругала его и запрещала заплывать так далеко, но он не слушался. Ему нравилось вдали от берега в акваланге смотреть на морское дно, где можно было рассмотреть красивые ракушки среди водорослей, крабов и рыб удивительной окраски.
Южная растительность, богатство красок и запахов – всё располагало к отдыху и казалось, что отпуск никогда не кончится, и так будет продолжаться вечно.
Иногда на пляж с гостями ходил Валя. Он вместе с другом плавал далеко от берега, и оттуда оба махали Люсе. Втроем было весело.
– Отсюда видно Турциию. Сплаваем? – Валя вечно шутил. – Найдём гарем.
– Ты один туда отправляйся, – поторапливала его Люся, – а то опоздаешь.
– Зачем один, – удивился друг. – Мы с Алексеем русалок или царя морского найдём и будем на волнах кататься. Послушаем как Садко играет.
Он сроднился с морем, привык к солнцу, был удивлён, что гости восторгались южной экзотикой.
Два раза они ходили вечером в ресторан. Там было шумно и жарко, много моряков. Они отмечали своё прибытие в гавань.
Для Люси было сложно сориентироваться в обстановке. Она нашла в себе силы после большого бокала шампанского с трепетом и вожделением зачитать вслух, в перерыв между танцами топлес и рукоплесканиями во время стриптиза молодых суперменов, стишок давно забытых свитков «Озарение любовью», спрятанных в наружном кармане сумочки фирмы Dolce & Gabbana, сделанной из крокодиловой кожи.
– Друзья, – она встала и, кокетливо улыбнувшись, вышла на сцену – кузницу кадров, как на Парнас, выставив вперёд правую ногу, задыхаясь от восторга и счастья, прочитала:

Вечерний блюз
Звучит усталый саксофон,
Надменно вторят трубы.
«Забыт и брошен всеми он», –
Шепчут чьи-то губы.

Вечерний блюз всех полон чар,
Мотивов, ритмов, соло.
Такой чудесный принят дар;
Простых движений холод.

И в полумраке тёмных зал
Мелькают чьи-то тени.
У них беспечный карнавал
И волшебство видений.

Застыл напев, нависла мгла,
Заброшены костюмы.
Вечерний свет звезда зажгла
Сокрыв дневные шумы.

Извечный блюз ночной тиши
Твой голос бесконечен.
… Шумят устало камыши,
Закон природы вечен!

Разряженная публика огалтело захлопала, кто-то свалился со стула, но продолжал обнимать даму и целовать в грудь, вытирая зачем-то сиденье платком и добавляя шарма своей внешности, доедая салат Оливье и допивая Мускат, чтобы окончательно стать членом клуба именитых поэтов и писателей.
– Прекрасный вечер! – восхищался каждый из мужчин, а Люся краснела.
Время отпуска подходило к концу. Билеты купили заранее. Валя уговаривал остаться дольше гостить, но Люся волновалась за самочувствие отца и спешила с отъездом. Готовить и убирать у отца они попросили соседку – студентку медуниверситета – за умеренную плату.
Домой она звонила несколько раз, и каждый раз отец стравлялся о здоровье Люси. Она заверяла, что чувствует себя хорошо, скоро приедет домой. Иногда вечерами она тосковала по дому, ей хотелось вернуться домой, в коллектив сборочного цеха, ставшего за время работы родным. Валя проводил друзей на вокзал. Он помог нести чемоданы.
Мама друга дала им на дорогу ящик яблок южного сорта и корзину персиков. Просила приезжать. Люся была тронута гостеприимством матери Вали и даже прослезилась. Дорога домой оказалась длинной и нудной. Весь день Люся читала. Все станции были знакомы. Правда, изменился ландшафт. Поля кое-где были уже убраны и скошенная культура собрана в валки или стога.
Леса начинали желтеть. Стук колёс действовал усыпляюще. Люся то засыпала, то просыпалась снова, и не было конца бесконечному ритму паровозной музыки. Стала вспоминать, куда она положила вирши «Озарение любовью» и отчаянно перерыла все вещи, подняв сиденье и разложив костюм аквалангиста на части.
Но к своему глубокому сожалению нигде ничего не обнаружила. Собрав волю в кулак, представив себя в качестве детектива и следователя одновременно, убрала всё на место.
Она подняла голову вверх и увидела у Алексея под подушкой измятые файлы со стихами. Сам обладатель этого комфортного места спал сном ангела.
Люся осторожно потянула за файл, и он сразу оказался у неё в руке. Она радостно улеглась на место и вникла в стиль автора, пытаясь понять, поёт ли она романс  или читает переложение Пушкина, Апухтина, Фета, Толстого, Языкова или Цветаевой. Эмоции переполняли и завораживали.
Золотая осень
Захлестнула осень золотая.
Ах, как лето быстро пронеслось!
Может быть, наступит жизнь другая,
И исполнится, что прежде не сбылось?

Промелькнули тёплые денёчки.
Отзвенели жарким пламенем в ночи.
Вот уж по ветру несутся все листочки
Дождь холодный землю намочи.

Пусть надолго будем помнить лето
Петушиных трелей и зарниц.
Может быть, и было счастье это:
Разнотравье, многоликость лиц?

За работу, друг мой, принимайся!
Труд упорный принесёт плоды.
В тайники забытые врывайся!
И узнаешь вечность жизни и борьбы.

Причуды Люси на этом не закончились. Она вышла на работу во второй день приезда.
Сослуживцы отметили, как она загорела. Торобов расспрашивал, куда она ездила, понравилось ли ей отдыхать в виде новых заданий и спецпредложений от заказчика внести их проект в реестр международного масштаба.
От Светы она узнала, что за время, пока она была в отпуске,   профком проводил Корбутову на пенсию. Были пышные проводы в ресторане. От предприятия ей подарили плазменный телевизор собственной фирмы.
Люся опять влилась в коллектив сборочного цеха.
Теперь ей уже не казалось странным, что называли по имени отчеству и смотрели на неё как на старшего товарища, а Рая постаралась понять ситуацию со своим двойственным положением вдовы и разведённой с Артёмом Петровым, у которого срок был нескончаемо долог.
Вначале Люся не сразу включилась в трудовой ритм, немного разленилась и не думала о трудовых свершениях.
Через три дня рабочий запал был восстановлен. Муж подбадривал  своим тактом и деловыми предложениями. 
18. Разрыв с Алексеем

По возвращению домой Люся забыла все наставления отца насчёт того, что  она должна во всём слушаться и повиноваться Алексею. Отец ревновал к мужу. Ей нужно было обычное, дружеское внимание. Покровительствовать она и сама могла кому угодно. Алексей же привык поучать Люсю и при первой  попытке перейти на дружескую «ногу», ополчался и как бы замыкался в свой внутренний мир. Между ними происходили стычки совершенно без видимой на то причины.
Однажды после работы в первую смену, Люся попросила  Алексея съездить за картошкой на базар, он не отреагировал с первого раза. Когда она сказала ему об этом вредном факте вторично, тот грубо произнёс:
– Никуда я не поеду. Надо езжай сама. И вообще отстань от меня со своими дурацкими просьбами. Я взял у друга книгу и мне нужно срочно дочитать и вернуть, – Алексей тупо перевернул страницу модного детектива в планшете. – Хочу отдохнуть после ночной смены.
– Алёша, по-моему, будет не слишком красиво, если я понесу ведро картофеля через весь базар при наличии живого мужа. Как тебе кажется? – она говорила чётко и ясно, чтобы муж-труженик разобрал речь, но он даже не прореагировал на слова Люси, а лежал и читал, монотонно перелистывая страницы.
Она не выдержала, вырвала у него книгу и бросила на пол. Алексей продолжал лежать, не двигаясь с места. Она испугалась. Ей показалось, что сейчас Алексей встанет и ударит.
– Люся, ты себя не правильно ведёшь. Не хотел с тобой ссориться. Если у тебя не в порядке нервы, то ты лечись, не давай воли своим кулакам. Кто виноват, что тебе именно сейчас что-то понадобилось, когда мне надо дочитать эту книгу. Мы в воскресенье ездили на рынок, могла сказать об этом тогда, когда мы закупали продукты на неделю.
Она не знала, что ответить, села на диван рядом с ним и разрыдалась. Он не хотел утешать, встал и принялся ходить по комнате взад и вперёд, ему казалось, что сейчас случится что-то непоправимое, и он расстанется с ней навсегда.
Она продолжала подвывать и ждала сочувствия со стороны мужа, но он   ходил молча, враскачку, и при этом его губы шевелились.
Люся посмотрела на него и испугалась ещё больше:
– Наверно проклинаешь мой склочный характер. Сама виновата, что затеяла эту сцену. Только испортила вечер. Теперь ты вряд ли захочешь мириться, –  находчиво произнесла она, немного успокаиваясь.
– Брось, – взбесился он.
– Алёша, возможно, я не права, но ты слишком категоричен. Да и потом  должен понять, что не прав, если считаешь, я должна нести ведро картошки.
– Люся, рассуждаешь как прокурор, я – твой подсудимый, и с минуты на минуту ты вынесешь мне приговор.
– Что случилось, разве есть необходимость в ссоре и в выяснении взаимоотношений, тем более понимаю, что мы совершенно разные люди, и ты не любишь меня и никогда не любил, а втюрился случайно, – сузив глаза, закатилась она в крике в отместку. – Может быть, у тебя и были ко мне какие-то тёплые чувства, но и они давно прошли.
– А ты, милая, просто не хочешь портить со мной окончательно связь, что доказывают твои слова о моей категоричности. Если действительно всё именно так, как я говорю, то нам лучше разойтись и не терзать друг друга бесконечными ссорами и недоверием, – Алексей замолчал после длинной тирады, поднял электронную книгу с пола, положил на диван рядом с собой, Люся тоже молчала. – Я не голоден.
Ей стало не по себе от его слов. Она представила, что он ушёл от неё опять в свою однокомнатную квартиру. Отец вряд ли одобрит такое поведение, но ничего не оставалось делать, как довести до конца затеянную склоку, хотя смысла обсуждать дальше качества другого не было. Назревал крупный скандал.
– Алёша, если ты считаешь меня не очень подходящим для тебя другом, партнёром и единомышленником, то ты прав, есть смысл закончить нашу семейную жизнь и разойтись. Завтра идём и подаём заявление на развод!
– Не стоит торопиться, – сказал он, нагнетая конфликт, – есть смысл обдумать и взвесить все за и против, а тогда уже принять окончательное решение. Развод, так же как и свадьба, дело серьёзное. 
Люся загрустила, ей стало бесконечно жаль себя, жаль потерянного времени, жаль несбывшихся надежд. Кто знает, встретиться ли ей ещё когда-нибудь человек способный понимать с полуслова, как понимал Алексей, в дни, когда они не были в ссоре. Теперь они разминулись, если только отец не вмешается и не помирит их.
Она заметила, что последнее время их дружба держалась на постоянной заботе отца. Если и на этот раз отец не ввяжется в дело, то развод случится, и тогда ничего нельзя будет исправить.
Люся продолжала сидеть, забыв о чём зашёл спор, и смотреть в одну точку. Алексей, казалось, успокоился и продолжал читать. Читал он с трудом, ничего не понимая. В конце концов, ему пришлось отложить книгу в сторону.
Он закрыл глаза и попытался уснуть, хотя спать ему вовсе не хотелось. Перед глазами у него поплыли знакомые с детства картины: мама стирала бельё, а он заглядывал прямо в таз с мыльной водой, потом она развешивала одежду во дворе, а он подавал ей уже стираные вещи.
Мама брала их, стряхивала от воды и аккуратно развешивала на верёвке. Потом они шли домой, начинали вместе убираться в квартире. Он складывал раскиданные фото отца в форме спецназа, книги и листки, изрисованные всевозможными картинками, затем вытирал пыль и полива комнатные цветы.
Они вместе обедали и шли гулять по улице, просто так, без определённой цели, заходили в магазины, покупали продукты, хлеб, молоко. Вечером мама купала его, они ужинали, и он ложился спать. Так давно это было…
Алексей вырос, но лицо матери из прошлой жизни, стояло у него перед глазами.
Как часто, когда Люся ругала его, ему хотелось повернуться, уйти и больше никогда не встречаться, чтобы не было недомолвок и взаимных обид, чтобы всё встало на своё место. Чтобы лицо Люси не вытеснило у него из памяти образ мамы, навсегда отпечатавшийся там и не стираемый даже при очень сильных душевных волнениях.
«Ну что ж развод, так развод. Когда-то надо решиться. Так дальше не может продолжаться. Тем более она первая предложила, я лишь озвучил. Что в этом особенного. Много семей живут, а потом перестают понимать друг друга. Не я первый, не я последний. Разводы сейчас разрешены. Их считают вполне обычным явлением…», – Алексей думал и от своих мыслей приходил в ещё большее уныние и замешательство.
Он опять представил себя входящим в пустую квартиру. Но тут же отбросил тоскливые мысли. «Да, верно, нас ничто не связывает. Детей у нас нет, ради кого можно было бы пойти на примирение. Значит, не получилось. Ошибки неизбежны. Кто не ошибается, тот не живёт полнокровной жизнью», – вспомнил он слова классика, некогда прочитанные в детстве.
«Надо подождать, что скажет сама Люся», – мысли у него путались, и он, наконец, выдавил:
– Я съезжу в магазин за картошкой. Ты, в конце концов, поймёшь, что не права. И тебе надо в корне менять своё поведение.
Алексей ушёл. Было глупо и обидно ни за что получать щелчки. Люся принялась готовить обед. Эта стычка была последней размолвкой. После они уже не бранились, а продолжали мирное существование.
Заявление о разводе было подано через неделю. Развод назначили через месяц. Отцу Люся пока решила ничего не говорить, чтобы не портить у него настроение. Она знала, что отец будет огорчён. От этой мысли ей становилось ещё более тоскливо.
За истекший месяц до развода они почти не разговаривали. Алексей думал об однокласснице и планировал встретиться с ней. Люся вся ушла в работу и более активно занялась подготовкой в аспирантуру.
В сборочном цехе она никому ничего не сказала. Лишь однажды Света Эренгельд заметила слёзы на щеках Люси и подавленное настроение. Подошла к сослуживице во время обеденного перерыва, обняла за плечи и спросила:
– Смотри, не сожги себя компьютерной графикой. По-моему ты сегодня какая-то не такая, что случилось? Расскажи.
– Ты права. Но только не сейчас. Много проблем с иностранными инвесторами. После работы ты ёдешь домой одна?
– Да. Со своим чудом техники ай-падом.
– Поедём вместе. Расскажу тебе по дороге.
В конце рабочего дня Люся подождала, пока Света закончит корректуру очередной схемы, и вместе они отправились домой. Люся шла медленно, она хотела рассказать всё пережитое ей, и поэтому не спешила возвращаться домой, тем более знала, что там никто не ждал. Было тепло, стояла ранняя осень. Свету ожидал за воротами новенький автомобиль фирмы Citroen .
Люся положила в багажник пакет с продуктами, купленными во время обеденного перерыва, и увидела там аналогичный пакет, но гораздо больше. Они сели и двинулись в сторону модного гипермаркета Ikea.   
– Знаешь, Света, мы с Измайловым решили разводиться. Не сошлись характерами. Последнее время совершенно не понимаем друг друга. Интересы у нас разные. Пойми меня правильно, что-то у меня с ним не клеится. Неужели все молодые семьи так живут? – наконец, не выдержала Люся.
– Примитивно мыслишь. Не знаю, как живут все, но я со своим мужем живу хорошо. Сходи к врачу и поговори по личному вопросу. Со стороны видней. Подумай над моими словами, – скептически ответила Света.
– Подумаю. Врач не помощь в этом деле. Хотя ты отчасти права. Со стороны виднее, кто прав, а кто виноват, – зло откликнулась Люся, стараясь перейти на иронию, так как она разнервничалась и не хотела перемывать своё грязное бельё, распространяясь на тему своего развода, и она замолчала.
Начал накрапывать дождь. Света включила очистители.
– Света, где ты отдыхала летом? – Люся постаралась переменить тему разговора, убеждаясь в правильности маршрута.
– С мужем и детьми ездили к родителям мужа. Моих тоже навестили. Я осталась довольна. Мы каждый год так отдыхаем. А ты довольна отпуском? В каком месте вы отдыхали? – спросила Света, переключив скорость.
– Мы ездили в Новороссийск к другу Алексея. Нам там очень понравилось, особенно место сражения – Малая земля. Город известен своей историей и боевыми традициями. Если разойдёмся с Измайловым, то наверно, уже никогда не поедем вместе. Конечно, жалко, но ничего не поделаешь. Надо отдать тридцать тысяч рублей за развод. Теперь уже поздно думать, когда заявление о разводе подано.
– Переживать вредно для здоровья. Ещё помиритесь. Вообще-то странно такая была любовь, а вдруг конец. Разве так бывает? – вздохнула Света.
– Заранее догадывалась, что мы разойдёмся. Не умею ублажать.
– Если догадывалась, тогда зачем выходила замуж? Поставить печать в паспорте не сложно, но вычеркнуть из жизни год или два, а может десять просто феноменально.
– Мне трудно тебе объяснить.
– … ты должна понять, что жить одной очень трудно. Да и потом всегда нужна поддержка. Когда человек живёт один и ему не с кем даже посоветоваться, конечно, это звучит грубо, звереет. Одному нельзя прожить, а женщине тем более, – Света притормозила на своей последней модели с кричащей надписью. – У тебя есть кто-то на примете, ради кого ты решила, ну сама понимаешь, не договариваю, боюсь тебя обидеть…
– С Алексеем мне легко и спокойно, но ругаться постоянно не очень радостно. У него слишком правильный характер. Он понимает, что я по-прежнему люблю его, но жить с ним тяжело. Он отодвинулся от меня. Мы так же разговариваем, общаемся, но того интима, что был раньше, нет. Между нами пропасть и нельзя перепрыгнуть. Не знала, что такое возможно. Самое интересное то, что знаю точно, у него такие же чувства ко мне. Он скрытный по натуре, не любит, когда ему надоедают с выяснением.
– Алексей очень добрый человек по твоим рассказам, – с видом психолога и психиатра в одном лице, другими словами американского психотерапевта, произнесла соседка по виденью нового образа жизни, – ты всё равно с ним расходишься…
Они поехали дальше. Дождь то усиливался, то переставал.
– Подожди, не торопись, ещё помиритесь. Почему бы тебе первой не пойти на примирение. Разве он не настолько разумен, чтобы простить обычную обиду? Подумай сама... – Света замолчала, осмысливая сказанное.
Люся тоже молчала. Ей было тяжело говорить.
– Да, ты права. Первая не пойду на примирение. Достаточно один раз простить. Потом будут бесконечные извинения. Я ему не верю. Он слишком хорош и положителен. Мне кажется, у него есть другая женщина, которую он любит, сам того не подозревая. Если это так, тогда тем более, наш брак простая формальность и ничего более. Честно сказать?
– Не верю в его любовь… – продолжила мысль Света.
– Привязанность, привычка, долг, но только не любовь. Когда живёшь с человеком бок о бок, то сразу видно, что у него творится на душе. Я немного изучила Алексея и могу сказать кое-что о нём. Мы прекрасно дружили с ним до брака, но когда поженились, то сразу стали чужими людьми. Ты меня всё равно не поймёшь, это личное… – она отогнула зеркальце, где отразились её грустные, зелёные глаза, поправила причёску. – Отлично, пойду к женскому психоневрологу, он отрезвит меня суммой.
– Одно поняла точно, ты очень переживаешь. Если так дальше будет продолжаться, заболеешь, придётся лечиться. Это будет долго и дорого, – Света перебила Люсю.
– Света, можно провожу тебя до дома? – Люся улыбнулась Свете, и правильный профиль греческой богини вызвал бы восторг любого хирурга-косметолога. – Ты едешь в детский сад за детьми?
– Да, мне сейчас заворачивать налево. Ты со мной?
– Да, я же сказала. Перемирие невозможно…
Автомобиль свернул на улицу, ведущую к детсаду. Люся вспомнила, как она первый раз ходила со Светой и забирала детей, и они ей понравились. Захотела иметь таких же малышей, и сказала об этом подруге.
«Или чего-то недопонимаю в жизни, или действительно в моей с Алексеем распре виновата я одна. Ну, что ж, значит, так тому и быть, и развод неизбежен, ни о каком примирении не может быть даже и речи, кто бы его ни затеял первый. Да и потом самолюбие – немаловажная вещь. Алексей горд и самолюбив и ему стыдно будет идти на примирение, даже если он и захочет мириться. Как всё оборачивается нежелательной стороной. Только счастье и удача улыбнулись мне, а вот скрылись, наверно надолго, если не навсегда. Что он задумал по этому поводу? Он умён, так точно рассказывал и делал выводы. Интересно, останемся друзьями или будем врагами, никогда не пересечёмся. Это всё очень печально».
Они доехали до детсада. Площадка утопала в зелени. Вокруг стояли фигурки животных, качели, песочница, домик, ракета, горка, карусель. Женщины прошли мимо отцветших, но всё ещё красивых, кустов сирени. У самого входа в здание росло несколько зелёных кустов туи, напоминающих детских оловянных солдатиков, превратившихся на время в кустарник.
Света прошла в эту очаровательную обитель. Воспитательница вышла навстречу. Она вела одетых ребятишек. Те, увидев мать, бросились к ней бегом. Они обняли Свету за ноги и радостно смеялись. Она взяла их за руки и повела к машине.
Люся пошла с правой стороны. Дети были аккуратно и чисто одеты. На девочке – светло голубое, шерстяное платье с белым бантиком под воротничком, белые чулки и белые сандалии, мальчик выступал в светло-голубом джинсовом костюме и белой майке, из-под брючек выглядывали тоже белые сандалии. Было приятно смотреть на эти белокурые, молодые побеги, такие же голубоглазые как мать. Люся опять залюбовалась ими.
Чудесная пора детство! Сколько прекрасных воспоминаний связано у каждого с этим словом. Потом, когда взрослеешь, всё забывается, но иногда вдруг всплывёт в памяти какой-нибудь незначительный эпизод и кажется, что это было не с тобой, а с кем-то другим.
Они доехали до дома, Люся помогла им выгрузиться. Стало темнеть. Люся шла домой пешком. Она мечтала иметь свой дом, семью. Прохожие почти не попадались. Понемногу начала успокаиваться.
«Вообще-то у меня есть работа, а это не так мало. Меня уважают и даже ценят в коллективе. Скоро будут экзамены в аспирантуру. Хорошо, что я поговорила со Светой и рассказала всё про себя. Стало намного легче от этого. Правильно она сказала, что, прежде всего, надо думать о своём здоровье, а потом уже обо всём остальном».
Люся вернулась домой спокойная и умиротворённая. Алексей, как обычно, смотрел телевизор. Она не стала с ним делиться своими впечатлениями от рабочего дня.
Поужинала в одиночестве. Алексей выключил телевизор, досмотрев канал Спорт ТВ, и прошёл к Люсе на кухню.
– Пойду ночевать к себе домой. Извини, вещи свои я возьму позже. Мы теперь можем считать друг друга свободными, поэтому вправе поступать как хочется каждому, не так ли?
– Конечно, иди.
Она еле сдерживала себя, чтобы не крикнуть ему вслед: «Подожди, не уходи!», но промолчала. Что заставило промолчать, она сама не знала. Неужели гордость? Казалось, что гордости давно наступила смерть, но, оказалось, она жива в ней и в какой-то маразматический момент говорила о своём существовании.
На другой день Люся ни о чём, кроме работы, не думала. На обед пошла со Светой в кафе. Настроение у них было критическое. Они продолжили беседу о классической литературе. Беспечность чувствовалась в их поведении и жизнелюбие. Гроза миновала.
«Развод, в конце концов, это не смерть, даже не болезнь. Развод поможет избавиться от невыносимого существования двух взрослых людей. Он сделает жизнь спокойнее, и каждый в итоге найдёт своё счастье», – Люся рассуждала про себя, и от этого ей становилось легче.
Во второй половине дня состоялось общезаводское собрание за третий квартал года. Как обычно шло обсуждение прибыли завода, откровенный разговор по работе. Говорилось, что набранный за последнее время темп необходимо не только закрепить, но и развить дальше, настойчиво добиваясь выполнения и перевыполнения государственных планов, принятых обязательств.
Когда начали говорить об изобретателях и рационализаторах, Люся вспомнила Алексея. Она видела, что он тоже зашёл в зал. «Значит, он сидит где-то, возможно, даже видит меня и не хочет подойти», – взрыв сознания о личных проблемах мешал слушать докладчика.
Стали говорить о трудностях, возникающих при внедрении более совершенной техники и технологии, что на пути у нового преград хватает. Преодолеть же их успешнее удаётся тогда, когда администрация, инженеры, технологи обращаются к программистам и разработчикам.
Люсе было любопытно послушать об опыте других предприятий, где действовали комплексные и творческие бригады в тесном содружестве. В совместном поиске инженеров, технологов, рабочих рождались оптимальные, наиболее правильные, рациональные решения, обеспечивающие повышение производительности труда, его облегчение, сокращение материальных затрат.
Она поняла, что существуют, значительные резервы роста эффективности, интенсификации производства, приходящие в действие в результате широкого обсуждения, а главное, что понравилось Люсе, при активной работе творческой мысли рационализаторов, людей до тонкости знающих дело, инициативных, ищущих. Был принят курс на обеспечение сверхпланового роста производительности труда и дополнительное снижение себестоимости продукции.
Последний вопрос – поездку в подшефное хозяйство на уборку помидоров – прервала, сидевшая рядом Рая. По секрету сообщила страшную новость об убийстве девушки-двойняшки из упаковочного цеха.
– Слыхала, что? – Рая понизила голос, вызывая нарекания рядом сидящих.
– Говори, но тише. Собрание идёт, – ответила Люся и сжалась в комок.
– Они задержались за полночь в общежитие, отмечали свою встречу с упаковщицами из того же района области. Одна – Галя, помнишь наверно, в костюме дюймовочки на Новом году танцевала, – Рая сделала трагическое лицо, – осталась ночевать у подруги, а другая – Тая нашла нужным вернуться домой. По дороге убили и изнасиловали. Фашисты!
– Да, тише, вы, балаболки, – шикнули на них из предыдущего ряда.
– Есть у тебя следак нормальный? – решение Раи самой заняться расследованием вызвало одобрение зала.
– Рая, да, у тебя их больше, – с ненавистью ответила Люся.
– Ну и что? Займись, ты умная и со связями. Дура, зачем ночью понеслась. У нас район опасный. Тогда ещё дочь начальника отдела снабжения полицейские нашли в кустах за мостом мёртвой, у трамвайной остановки. Говорят, выкинули из машины, зелёная такая девятка.
– Помню, что за расследование таких дел никто не брался, вот и бьют всех подряд. У школы тогда мать с двумя девочками сшибли. Говорят, кавказец был за рулём, так и исчез с места преступления.
– Хватит воду мутить, дайте послушать, – опять сделали замечание впереди сидящие сотрудники.
– Позвоню в частную прокуратуру, – Люся вспомнила об ученице Шерлока Холмса – Тане-сыщице, которая вывела на чистую воду дело об операторах-связистках. – Она знает их висяки лучше остальных.
– Да, займись на досуге, – Света, сидевшая рядом, посочувствовала им. – Как можно быстрее.
Стали зачитывать список людей, направляемых заводом в помощь фермерам. Люся услышала свою фамилию в списке.
– Что и меня назвали? – Люсе показалось, что она ослышалась, спросила Свету или Раю, упорно глядя вперёд.
– Болтать меньше надо. Да, – подтвердила ей Света, что действительно её фамилия была названа.
Люся расстроилась. Алексея не назвали, он был нужен на месте. Она помнила, что в ближайшее время должна внедряться его микросхема и поняла, почему его фамилия не прозвучала в списке, направляемых в подшефное фермерское хозяйство.
Она почти забыла Алексея, но сожалела о предстоящем разводе, сожалела лишь, что не осталась на Новогоднем празднике с Борисом, а пошла с Алексеем. А Фридман смотрел на неё умилёнными глазами сытого кота, и их дружба была основана чисто на коммерческой инициативе руководства.
Рабочий день шёл в нарастающем ритме. Все были охвачены одним порывом – работать быстрее, выпускать продукцию наивысшего качества с полной отдачей. После собрания Люся с Раей двинулись в кафе. Для Люси, поднять со столового стола телефон и набрать номер сыщицы, было сущим удовольствием.
– Иванова слушает, – прозвучал у Люси под ухом знакомый голос.
– Таня, передаю трубку моей коллеги по работе, она расскажет о тяжком преступлении за территорией предприятия, опять на берегу Волги, – сказала лаконично Люся и передала трубку Рае, которая знала фамилию жертвы.
Рая с присущим ей энтузиазмом выложила всё, что знала о преступлении за пять минут и вернула средство связи.
– Таня сказала, что заедет сегодня в общежитие, расспросит всех соседей по комнате, где ночевала Галя, и заодно сослуживцев, – объяснила Рая чётко ситуацию.
На другой день Люся пришла на работу к восьми часам утра.
У проходной уже стоял автобус, который должен был везти людей в село. Пробыть там должен целый месяц по очереди каждый служащий завода, периодически сменяя друг друга. За воскресные и субботние дни давали отгулы.
На капоте автобуса красовался плакат, на котором заводской художник написал: «Теперь одни у всех заботы – отлично, в срок вести работы». Люся села в автобус. Из сборочного цеха направили пять девушек – учениц колледжа. Люся была обрадована – ей доверили бригаду. Девушек она всех знала, поэтому не боялась трудностей. В автобусе показались Аркадий и Михаил из механосборочного цеха, знакомые Люси по турбазе. Ребята были в спортивных костюмах, с сумками через плечо. Они поздоровались.
–   Едем в колхоз, Люся? – спросил Аркадий. –  А твоя подруга Рая?
– Она скоро родит. Ушла в декретный отпуск, – обрадовала их Люся. – Воспитывать будет чадо.
Аркадий замолчал, он не знал, что сказать, так как окончательно растерялся от услышанного. Парни прошли вперёд и сели на свободные места. Автобус постоял ещё минут десять и тронулся с места. Ехать было не жарко. Окна были открыты. Ветер дул прямо в лицо. Свернули на просёлочную дорогу. По обеим сторонам шёл лес. Было чудесное утро: деревья, птицы, цветы навевали на размышления. Осень приобретала свои изобильные расцветки. Берёзки желтели, трепетная осина что-то шептала придорожной траве. Девушкам сделалось грустно и тоскливо. Ребята молчали и смотрели в планшеты. Люся задумалась о предстоящей зиме, ей захотелось куда-то улететь вместе с листьями и не переживать больше боль разлуки с любимым человеком.
«Неужели и любовь так быстротечна, как этот лёгкий, ласковый ветерок… Что может быть выше и лучше любви?! Листья пожелтеют, тугие, спелые грибы все развалятся в прах… Нет красота жива, как жива наша природа!» Люся озарилась любовью к природе. Она вспомнила, что положила с собой стихи и перелистала их. Нашла короткие рифмы и, шепча чуть слышно, прочитала строфы:

Затерялись мы с тобою в поле.
Лишь колосья спелые шумят.
Солнце уж не светит боле.
Утки с гоготанием летят.
Узкою дорожкой к перелеску убежим,
Где виден синий горизонт.
Жаворонка трели песен слышим,
Да церкви отдалённой перезвон.

Сложив листы назад в сумку, прислонилась к стеклу окна и заснула. Ей приснился пункт отрешения от всех печалей в океане или космосе. На белом коне, гарцующем по зелёной траве, восседал малыш. Он ловко справлялся с поводьями, направляя их то вверх, то вниз. Рядом шла незнакомая женщина.

19. Свобода

Поселили девушек в специальном общежитии. Работать в поле было не сложно. Вставали в шесть и шли завтракать в столовую. Затем дежурные оставались убираться, а бригады отправлялись на  работу.
Люсю назначили бригадиром отряда. Работали до одиннадцати, отдыхали час и снова принимались за дело. Норму перевыполняли. По вечерам в клубе были танцы. Первое время Люся стеснялась ходить танцевать. Девушки из бригады познакомились с местными парнями и почти каждый день бегали в клуб. Однажды вечером в домик, где они жили, кто-то постучал.
Люся была одна, так как все ушли. Кто на танцы, кто просто на прогулку. Она подошла к двери.
– Кто там? – спросила она почти шёпотом.
– Аркадий. Люся открой.
Она приоткрыла дверь. Он просунул букет полевых цветов в образовавшуюся щель. Она открыла дверь. На пороге стоял Аркадий с букетом полевых цветов, почти полностью закрывавшим ему лицо. Держал букет не в одной руке, как обычно держат цветы, а в двух, обхватив охапку обеими руками. Засмеялся.
– Люся, вот тебе цветы. Посмотри, на них ещё сохранилась роса. Я собрал их специально для тебя на горе, что за лесом. Там целое поле цветов.
Люся взяла цветы и стала рассматривать. Разноцветный букет действительно был необыкновенно красив лесной, натуральной красотой. Белые ромашки, синие колокольчики, лесные, багряные, как капли крови, гвоздики. Лиловые маки, васильки, жёлтая пижма и дрок. Каждый цветок был настолько нежен, что Люсе вдруг показалось, что если она тронет один из них, он рассыплется или исчезнет. Голубые васильки и багровый клевер казались волшебными.
– Да, тут целая аптека. Спасибо, Аркаша. Это последнее напоминание об ушедшем лете.
– Приятно, что тебе понравился.
Он прошёл в домик. Она усадила его за стол, что стоял посередине комнаты. Букет поставила в банку с водой, налитой из ведра, на окно.
– Ходил на танцы, надеялся встретить тебя, но ошибся. Ты, кажется, любила раньше цветы.
– Взяла с собой интересные компьютерные чертежи, но иногда могу себе позволить почитать оттуда же.
– Бросай своё чтение, а то очень умной станешь. Пойдём, погуляем. Приехала в село, а воздуха не видишь, постоянно сидишь в домике…
– Прогуляться можно. Правда, что-то совсем на прогулки не хожу. Подожди минуту, – сказала она и причесалась у зеркала, стоящего на тумбочке.
Обветренное лицо приобрело игривость и легкомыслие. В простом, ситцевом платье в мелкий горошек и оборками по низу она выглядела мило.
Вышли из домика. Она проверила, плотно ли захлопнула дверь, взяла Аркадия под руку, и они пошли по тропинке туда, откуда доносилась музыка. Она тихо запела под  знакомый мотив. Вышли на просёлочную дорогу, разговорились. Он слушал рассказ о поездке к морю. Поделившись впечатлениями, она замолчала. Слышно было, как заливает соловей свою вечернюю песню.
– Где ты отдыхал летом? – спросила она неожиданно, чтобы о чём-то говорить.
– Почему каждый мечтает поехать летом. Зимой и осенью тоже здорово, – вопрос показался ему странным. – Надеюсь взять отпуск в ноябре. По твоему совету так и сделаю. Поеду в бархатный сезон в Египет или Грецию. Искупаюсь  в море, посмотрю пирамиды или акрополь. Поехал бы на своей машине, но в отпуск предпочитаю быть обычным пешеходом, чтобы меня возили.  Хороший вечер, не так ли? – спросил он без всякого перехода.
– Я люблю прогуляться, подышать свежим воздухом. После трудового дня часто хожу домой пешком. Алексей, например, не любил гулять. Он выбирал смотреть спортивные передачи. Вообще он немного со странностями. Я с ним развожусь. Доведёт любую до депрессии. Совершенно разные характеры, нет общих интересов. Он – своё, я – своё. Разве это жизнь! Считаю, муж и жена должны быть единомышленниками, а не врагами. Что ты думаешь? – она махнула рукой в сторону, показывая совершенство окружающего ландшафта.
– Пока ничего. Ни разу не был женат и ничего не могу сказать о супружестве. Родители жили в любви и согласии. Я не задумывался о браке. То ли  не любил, то ли не разговаривал об этом. Ты первая, с кем болтаю на эту тему. Женюсь, будут дети, тогда буду изрекать, может, звучит высокопарно, что семья незыблема. Мужчина – защитник, женщина – хранительница очага, мать.
 Его слова напоминали ей афоризмы Алексея о семейной жизни. Стало скучно, грустно и досадно. Аркадия она считала намного симпатичнее Алексея, но характер более занудный и правильный: «Не хотела бы быть женой Аркадия. Вот кому достанется! Будет целый день поучать, как надо жить, а вечером пойдёт к шлюхе. Знаю я такой тип. С ним неприятностей не оберёшься, да и деньги в семью не будет отдавать. Хорошенький муженёк…»
– Аркаша, не могу понять тех женщин, кто прощает мужчинам измены, оскорбления, обиды… Разве забудешь, если само не забывается. Честно, так вам достаточно простить, вы на шею сядете. Я права?
– Дом на ком держится? – он сделал нравоучительную паузу. – На женщине. Она везёт хозяйство. Ты в растрёпанных чувствах после неудачи в замужестве. Пройдёт время, опять полюбишь, тот мужчина покажется тебе совершенством, без недостатков. А такой же простой, красивый и воспитанный как Алексей. Станет для тебя  единственным и неповторимым!
– Хотела бы, чтобы так случилось…
Они зашли далеко от фермерского склада. Пахло сеном после дождя и цветами. Луна светила ярко. Было полнолуние. Звёзды на небе, по догадкам Люси, решили показаться все на небосклоне, и каждая звёздочка отдавала свой свет в темноту ночи. Было тихо. Аркадий держал за руку. Она обняла его за плечи и поцеловала долго и протяжно, чтобы забыть мужа. Постояв немного, ощущая каждой клеточкой бытиё природы и полноту жизни, они повернули назад, дошли до домиков, где их поселили и разошлись каждый в свой. Она вернулась, когда все спали. Не включая свет, осторожно прошла к своей кровати, легла и уснула.
В селе работали студенты технического вуза. Они тянули кабельное телевидение. Многие девушки из бригады Люси дружили с ними. Часто по вечерам в домик приходил кто-то из студентов с гитарой. Они пели песни Розенбаума, Высоцкого, Круга, Визбора.
В последний вечер пребывания устроили концерт. Пригласили местное население. Никто не ожидал, что на заводе столько талантов. Люся смело подключилась к этому шагу. Они организовали ансамбль, прорепетировали песни  партизан. Голоса девушек звонкие, сильные, певучие и чарующие вызвали гром аплодисментов. Их просили спеть на бис. Те удовлетворяли просьбы сельчан, вспоминая вкусные деликатесы, чем делились с ними. Закончился концерт поздно ночью. Домой из клуба возвращались с песнями, будя стаи ворон и галок.
На другой день автобус отправлялся в город. Уезжать никто не хотел. Провожать пришли студенты. Они долго стояли на дороге, целовались, а потом махали руками удаляющемуся транспорту. Девушки плакали при расставании, чувствовалось, встреча глубоко запала им в душу.
В автобусе Люся сидела с Аркадием. Он помог ей донести вещи и вообще проявлял постоянную заботу о ней. После той первой встречи, когда он подарил букет цветов, они не ходили на свидания. Иногда в рабочее время он проходил мимо и посматривал на неё. Она продолжала сбор помидоров и не реагировала на вопросительные взгляды поклонника. Аркадия обижала холодность Люси, и он прекратил малейшие попытки встретиться. Когда отъезжали, и она вышла из домика с чемоданом в руке, сама попросила ему помочь донести вещи. Аркадий стоял рядом и как будто дожидался. Был рад услужить. Осмелев совсем, официально спросил, не будет ли она возражать, если он сядет рядом.
– Садись, Аркаша, – согласилась она. – Угощайся помидорами. Где Миша?
–  Звонили с завода и узнавали о нём, а потом приезжал следователь и арестовал его. Никто не знает почему. Говорят, что проблемы с армией. Он будто прятался от призыва, но пока точно не известно. Много всяких версий ходит… – Аркадий потёр лоб, восстанавливая в памяти события той ночи, когда полицейский в форме с пистолетом нагрянул в их избушку на курьих ножках и потребовал у Михаила выйти без вещей в одном спортивном костюме и усадил его в полицейскую машину. – Как в детективе по НТВ.
– Ну, надо же, – удивилась Люся, разглядывая окрестности в окно. – Страшно то как!
Дорогой они живо разговаривали, иногда она посматривала в окно, вспоминала отца, которому обещала звонить и говорить о своём здоровье, чтобы  выяснить, справляется ли он дома один. Припомнила, как ездила на почту в соседнее село за посылками.
Добираться до села, где находилась почта, было не на чем. Оно находилось в нескольких километрах от того места, где они жили. Дорогу Люся не знала и боялась идти одна. Однажды в обеденный перерыв зашли с бригадой в сельский магазин – сельпо, который постоянно был закрыт, так как покупателей не было, и товар на полках был залежалый.
Основной ассортимент на прилавке – хлеб и сигареты – рекламировал молодой светловолосый парень с веснушками на носу. Он выполнял роль продавца, директора и грузчика вместе взятых. Парень улыбнулся девушкам:
– Ну, что покупайте, девчата мыло, пока магазин работает.
Девушки засмеялись, Люся тоже хмыкнула.
Ей понравился парень, его открытый взгляд и доброжелательная улыбка. На другой день в обед она пошла в сельпо одна. Продавец уже закрывал магазин.
– Купить что-то хотите? – спросил он, поглядывая на Люсю.
– Нет, извините. Видела, вы ездите на мотоцикле, мне надо в соседнее село за посылкой. Вы не окажете мне услугу и не свозите меня? Я была бы вам благодарна, – Люся говорила, а сама от смущения не знала куда деться. – Девчата ждут этой посылки с одеждой и бандероли с чем-то полезным.
– Съездить можно. Мне тоже надо побывать там, хочу кое-что закупить на почте, но только не сегодня. Подходите завтра к этому месту часа в два.
– Обязательно.
Они расстались. Люся была довольна. Она не любила нарушать слово, позвонила вечером отцу на стационарный, прошлого века, телефон и сказала, что у неё на душе.
На другой день пришла к назначенному часу в магазин. Виктор уже стоял и ждал Люсю. Так они съездили на почту. Когда она ехала в автобусе, вспоминала этот случай. Хорошо было прокатиться на мотоцикле по просторам лесостепи. Какая необозримая ширь расстилалась перед глазами.
Виктор остановился на огромном лугу и стал рассказывать ей, что раньше там было два больших села. Постепенно, как рассказывал ему его отец, эти села исчезли совсем. Часть жителей переехало в город, часть домов сгорело во время войны. Со временем, оставшиеся дома, тоже опустели. Она стояла и смотрела: вокруг не было ни одного дома, даже намёка на то, что там когда-то были сёла.
Единственное, что говорило о том, что действительно, возможно, когда-то эти места населяли жители – это совершенно ровное, огромное пространство без деревьев или каких-то кустарников. Одна луговая трава царствовала там.
Аркадий сидел рядом и держал Люсю за руку. Ему было приятно, что она не отталкивала его. Он надеялся, что она не будет возражать против встреч. Люся молчала, как в рот воды набрав. Он не хотел быть навязчивым.
На прощанье они пожали руки, расстались, ни о чём не договорись. Она была утомлена поездкой, мечтала быстрее добраться домой, искупаться, полежать в ванне и уснуть в собственной кровати.
Отец встретил дочь вечером, когда вернулся с работы. По возвращению из санатория он снова вышел на работу. Она была против, но отец и слушать не стал.
За время трудового десанта она почти не вспоминала Алексея. Через два дня должен состояться развод. Она с нетерпение ждала этого исторического события мирового масштаба. Быстрее хотела оформить все формальности, чтобы забыть мужа, забыть всё связанное с ним и похоронить.
Пока Люся была в селе, она готовилась к экзаменам. Кроме художественной книги с собой взяла учебник высшей математики. Почти все вечера была одержима чтением.
Буквально на другой день после развода состоялся первый экзамен. Она не волновалась, так как знала точно, что сдаст. Знания у неё были глубокие и фундаментальные, ей хотелось учиться, продвигаться по службе, быть в центре внимания. Честолюбие и престиж не давали покоя. Оставшийся день перед встречей с профессорами она провела за  учебниками. Отец не беспокоил.
На работе были в курсе событий. Светлана Эренгельд всячески помогала Люсе, и в свободное время они разобрали не один математический закон. Света надеялась поступать в аспирантуру на следующий год, когда дети пойдут учиться в школу.
Сыщица внесла поправки в регламент расследования убийства Таи и допросила практически всех из цеха. Следы вели в общежитие, но кто присутствовал на чаепитии, уже высказали своё мнение в пользу Гали, оставшейся ночевать.
Алиби свидетелей, вещественные доказательства, отпечатки пальцев, дактилоскопическая экспертиза, взятие остатков спермы, одежда жертвы, сканирование почвы и изучение группы крови живого дубликата ничего не дали. Топография была нарушена в пределах досягаемости объекта правонарушения. Собака нашла след и отпечатки ботинок. Следы обуви сфотографировали. Орудием убийства был твёрдый предмет размером с кулак.
Удар нанесли сзади и поволокли жертву на дамбу, где довели дело до конца. На тыльной стороне черепа остались пыль и мелкие камни от бетона. Ноги находились в воде, доказывая то, что тело сползло вниз от применения насилия.
На вахте дежурил полицейский – родственник сотрудницы – прошедший Таджикистан и Удмуртию, громила с переломанным носом, зачищая любое проявление выноса продукции под жилетом или в сумке без спецразрешения.
Он попал по подозрение Тани и его соратники из гильдии друзей вахтера, постоянно слонявшиеся круглые сутки не заметили, как из цеха пропала целая фура новоиспечённых ай-падов, сотовых телефонов и вычислительной техники, приготовленных для отправки за рубеж в развивающуюся Африку. Такие меры были приняты, чтобы закрыть враньё и разгильдяйство низших чинов и заместителя директора Самодурова.
Коростылёв дал добро на проверку всех помещений общежития и складов. Фуру нашли. Под фурой была спрятана накладная со списком количества предметов приготовленных для оптовой продажи. Поэтому все с облегчением вздохнули и осознали, что и убийца то же будет найден.
Все подозрения упали на вахтера, дежурившего в тот день, который разрешил пройти гостям, и дежурного по этажу – специалиста в области женских сердец Михаила, друга Аркадия. Но они вместе выехали в фермерское хозяйство, и никто не досадовал в их отсутствии. Рукавишников Игорь, тоже проживал в общежитии, но его авторитет был не предрекаем.
Списки подозреваемых Таня лопатила и искала, кто мог прогуливаться в то позднее время по берегу Волги. Любой здравомыслящий человек спал или смотрел свой телик. Искать клад или ловить рыбу решился бы только головорез из драмы Шиллера «Разбойники» и то по указанию УБОП, Госбезопасности и писателя Шейнина, отдавшего все свои годы борьбе с коррупцией и правонарушением в годы ВОВ.
Таня отчаянно завихрилась мечтами в пределах своей квартиры, каждый день докладывала Кирьянову, Серёгину и Семенюку о ходе следствия, подготовила пистолет, жучки, отмычки, сигареты, верёвки, кубики-кости с раскладом судеб.
Она встретилась с Раей в фойе завода и долго беседовала, чтобы та помогла всем собрать митинг в поддержку китайского хитросплетения обстоятельств дела, которое на счету у Кирьянова было не первым.
К дворцу бракосочетаний Люся пришла к назначенному часу. Прошла в вестибюль и присела на стул. На душе у неё было невыразимо больно и противно. Она отчётливо понимала, какую глупую ошибку она совершит, если разойдётся.
Алексей запаздывал. Она начала лихорадочно думать, как постараться сделать так, чтобы он пошёл на примирение и не доводил дело до конца.
Стала в голове перебирать всевозможные варианты примирения: она первая просит прощения, плачет, Алексей целует её, и они уходят умиротворённые.
«Нет, это будет выглядеть слишком наигранно, не натурально; или серьёзно поговорить, попробовать разобраться ещё раз, кто прав, а кто виноват?» – Люся заламывала фигурально руки. «Это будет безошибочное решение вопроса. Захочет ли Алексей разговаривать со мной. Последнее время была слишком резка и бессердечна по отношению к нему», – корила она себя. «Нет. Этот вариант не подходит. Встать и уйти, не дожидаясь его. Позвонит, сослаться на болезнь. Но это, значит, пойти против себя, своих убеждений и принципов, зачеркнуть годы раздумий и самовоспитания. Было бы слишком жестоко по отношению к себе».
Люся сидела на стуле напротив зеркала и готова была разрыдаться от негодования и гнева. В фойе толпился народ. Она молча поглядывала на окружающих.
Напротив неё сидели молодой солдатик в армейской форме и толстушка с некрасивым, угреватым лицом. По разговору можно было понять, что они пришли подавать заявление о вступлении в брак. Их лица светились счастьем и радостью.
Как Люся завидовала им! Невдалеке сидела молодая женщина, которая пришла зарегистрировать рождение ребёнка. Люся посмотрела на неё и вспомнила Мону Лизу Леонардо да Винчи. От этого ей стало совсем не по себе. Мужчина средних лет пришёл подавать заявление на развод.
Секретарь, сидевшая в вестибюле, долго расспрашивала его и заполняла аккуратно анкету. Люся  представила, как она с Алексеем точно также диктовали свои данные для анкеты: ФИО, когда родились, где и так далее. В вестибюле было ещё несколько человек, но Люся настолько расстроилась, что не могла ни наблюдать, ни вникать в их личные дела.
Алексей всё не появлялся. Прошло ещё минут пятнадцать. Зашли двое студентов с планшетами подавать заявление.
Люся не могла не взглянуть на них: «Полигиния  запрещена. У всех вступающих в брак одно и то же выражение лица. Кто знает, как сложится их семейная жизнь? Будут ли они счастливы, или также как я разойдутся, не прожив и года…», – микромир Люси сгущался, приобретая то форму перевёрнутой пирамиды, то ромба, то биссектрисы с перпендикуляром. «Интересно, можно ли по Интернету подать заявление на регистрацию?» – мелькнула у неё в голове шальная мысль.
Кульминацией было появление Алексея. Вид у него был больной и помятый. Он сел рядом.
– Извини, Люся. Я болен и еле встал с постели. У меня температура, но я помнил о нашем уговоре и всё-таки пришёл.
– Я жду тебя ровно тридцать минут, – Люся посмотрела на часы и постучала пальчиком по циферблату. Выражение лица у неё было такое, как будто она совершенно не причастна к разводу, а присутствует здесь лишь для того, чтобы проверить пунктуальность Алексея.
– Ну, ладно, не будем хотя бы здесь выяснять взаимоотношения. Решили разводиться, значит, будем разводиться, а там видно будет, может быть, и помиримся, – Алексей взял тон разговора, каким начала его Люся.
Минут через пять из кабинета ответственных секретарей вышел мужчина, за кем Люся занимала очередь. Они прошли в небольшую комнату, подошли к первому столу.
– Присаживайтесь, – пригласила их женщина средних лет.
Люся и Алексей сели на рядом приставленные к столу стулья. Им не задавали много вопросов.
Ещё раз спросили, не переменили ли они своё решение о разводе и, получив отрицательный ответ, сотрудница загса заполнила у себя в книге определённые столбцы. Затем она, сообщила, что с этого момента они уже не муж и жена. Могут быть свободными. Пожелала им всего доброго.
Люся с Алексеем покинули помещение, где произошло это не слишком радостное для двоих событие. «Куда идти? Что теперь делать? Неужели нельзя было ничего предотвратить? Зачем это случилось?» – она была в растерянности.
Посмотрев на Алексея и поняв, что ему совершенно не хочется беседовать, тем более продолжать совместную жизнь, Люся, набравшись мужества, выговорила:
– Ну, что ж я пошла домой.
– До свидания, – вежливо и сухо попрощался Алексей и пошёл в противоположную сторону по направлению к своему Audi, кредит за который он выплатил полностью с помощью ссуды в профкоме на пять лет для расширения сферы деятельности и помощи предприятию.
Люся не стала звать и догонять его. Было слишком унизительно бежать за бывшим мужем, которого сама того не подозревая, продолжала любить. Она заторопилась на работу. Перед этим надо было зайти домой и что-нибудь поесть.
Отца дома пока не было, да это было и к лучшему, так как обсуждать развод было для Люси невыносимо и очень больно. На работе у неё был натянуто-деловой и, как никогда, строгий вид. Света Эренгельд не выдержала и, не дождавшись обеденного перерыва, подошла к столу, за которым работала Люся, и тихо спросила:
– Ну, что разошлись?
Люся только махнула головой в ответ. Света обняла её и одобряюще сказала:
– Не переживай, чтобы не случилось, не падай духом, иначе… – Света не договорила, в комнату вошёл Разумов, и она поспешила к своему столу.
После ухода на пенсию Корбутовой, место замначальника цеха оставалось свободным. Торобов подбирал подходящую кандидатуру. Он пока не мог остановить свой выбор на ком-то определённом. Предварительно была выдвинута кандидатура Люси, но это было не точно. Требовалось обсудить предложение начальника цеха на собрании. Когда Разумов вошёл в комнату и сел за свой стол, он, как можно торжественнее и официальнее, произнёс:
– Минутку внимания!
Все сидящие в комнате оторвались от своих компьютеров и приготовились слушать, что скажет старший инженер.
– Сегодня состоится цеховое собрание. Явка всех обязательна, – что соответствовало пока сидеть, не выходить в буфет выпить кофе или покурить в коридор. – Будут обсуждать следующие вопросы: выдвижение на место замначальника цеха Измайлову – первое, производственный вопрос о соревновании и дисциплина. Всем понятно?
– Да, – почти хором сказали Света и Люся.
– Пока продолжаем трудиться, – Разумов был, как всегда, сдержан и немногословен. – Быть замначальника цеха – работа серьёзная и ответственная.
Люся впервые узнала о своём выдвижении на место замначальника. От этого известия у неё перехватило дыхание, забыла обо всех неприятностях, пережитых ею за последнее время.
– Интересно, кого назначат сменным мастером, если мою кандидатуру утвердят на общецеховом собрании? – обратилась она к Свете.
– Кого-нибудь из недавно пришедших на завод или переведут из другого цеха, – обиженным голосом ответила Эренгельд.
Через полчаса Люся и Света надели белые халаты, пошли в цех.
Рабочие остановили станки и ждали начальника. Люся и Света заняли места недалеко от президиума. Когда все собрались, подошёл Торобов. Он открыл собрание.
Кандидатура Люси на место замначальника цеха была принята всеми единогласно. Кандидатка вышла лицом к собравшимся и поблагодарила за оказанное ей доверие. Затем Торобов обратил ещё раз внимание на соревнование: «Борьба за качество».   
– Предлагаю изучить опыт работы механосборочного цеха, создать делегацию и сходить в рабочее время в другой цех для обмена опытом.
Словно размышляя вслух, он стал говорить о движении ударников труда, намекая на воспитание лучших качеств, а «всякая показуха, погоня за цифрами портит и развращает рабочих…», – высказал он своё расхожее мнение.
Домой Люся возвращалась окрылённая. Не страшно сказать отцу о разводе,    объявив о новом назначении.
Обдумывая, как приступить к выполнению своих обязанностей, возникли вопросы: «Как лучше руководить? Кто самый активный? Сколько будут платить?»
Она решила сходить домой к  Корбутовой и с ней поговорить отвлеченно, как она справлялась с одним из самых больших цехов на заводе, заодно узнать, как та себя чувствует, не собирается ли выходить на завод.
Посещение Корбутовой Люся оставила на воскресенье, понимая, что у той  большой хозяйственный опыт. 
Отец воспринял сообщение дочери о продвижении по службе с интересом и даже радостью. Он всегда сопереживал ей, радовался, печалился вместе с ней. Про Алексея он  спросил, считая вопрос интригующим и коварным для обоих.
– Был развод или нет? – поинтересовался он и, услышав краткое «да»,   ничего более ужасающего не стал говорить по этому поводу.
Для неё это было лучше, чем она могла предполагать.
Вечером, она в который раз просмотрела нужные для сдачи экзаменов темы и подготовилась к следующему дню. Предупредив  Торобова, что у неё состоится первый экзамен, взяла один день за свой счёт.
Экзамен состоялся в одном из корпусов университета, в актовом зале. Помимо неё сдавало двое военнослужащих офицеров и представители других кафедр вуза.
Она представила характеристику с места работу и глубокие знания предмета. Вопросы требовали осмысления и оригинального мышления. Подала краткий, точный ответ в письменном виде с выкладкой соответствующих формул и доказательств, не требуя наводящих вопросов. Без всякого волнения приводила примеры из Интернета и пособий по математике. «Что будет дальше?» – Люся волновалась, продолжая сидеть и выжидать в коридоре госучреждения. Получив долгожданную отличную отметку, вышла на воздух.
После экзамена по математике, Люся прогулялась по городу и зашла в кафе, чтобы съесть мороженое и выпить чашечку кофе. «Сниму стресс», – решила она. В кафе было много народу: студенты, сотрудники банков, продавцы, мамы с детьми. Люся взяла порцию мороженого с вареньем и села за столик. Мороженое отдавало ванилью и таяло во рту. Она вспоминала профессоров и ассистентов в приёмной комиссии.
Парочки заходили внутрь помещения, усаживались удобнее, делали заказ и подолгу сидели, беседуя.
Ей нравилась непринуждённая обстановка, чувствовала себя уютно, по-домашнему. Достала сигареты и закурила, но, поняв, что курить в кафе нельзя, быстро затушила окурок, не успев выкурить и половины. Она договорилась встретиться здесь с Таней-сыщицей и обсудить, что полиция предприняла по поводу расследования на заводе.
Иванова подсела к ней за столик, минуту после того, как две молодые особы в джинсах и красивых, вязаных свитерах разных цветов, перехваченные тонким кожаным пояском в тон, ушли, съев свои пирожки с капустой, грибами и выпили чай. На одной из них была модная бижутерия. Люся не прислушивалась к их насущным проблемам. Своих хватало! Но она завидовала жизнерадостности и красоте, вспомнив одну из убитых сестёр-двойняшек, которую она едва знала. Люся  надеялась прийти домой раньше и сообщить отцу радостную весть об успехе на экзамене, сделать домашние дела, накопившиеся за время подготовки к экзаменам.
– Давай на чистоту, кто виноват? – сердито и обвораживающе публику спросила Таня, сама того не подозревая, навела Люсю на мысль о чьей-то виновности в смерти Таи и моральной травме Гали.
– Почём я знаю, – ответила Люся – будущий кандидат технических наук.
– Твой ответ неправильный, возьми помощь зала, – сострила частная сыщица. – Надо сказать, сколько денег надо за поимку преступника? Ну, так сколько?
– Двести долларов в час, как по твоим расценкам. Будут вопросы, обращайся.
Люся увидела, что Таня, порывшись в сумке, вытащила четыре банкноты  по пятьдесят долларов.
– Вот, возьми. Мало? Добавлю срок. Отдаю свою зарплату за неделю работы у Кирьянова в архиве. Обнаружила, что все конвоированные за бугром пьют кофе-гляссе у водопада в Тиволи за один доллар в час. Их обнимают и снимают бесплатно. Вот они сидят на пособия по безработице и наслаждаются жизнью.
– Искать надо лучше среди студентов колледжа, с кем училась Тая. Возможен перевес в сторону отлучки от армии. Кому улыбается с ППС или другой пушкой стрелять в своих белых братьев, жарить их мясо и в церковь гнать табун? Как у Александра Блока, помнишь, в «Скифах»?
– Ужасная идея, но буду опираться на эту вполне здравую мысль.
Таня, пожав плоды просвещения, ушла из кафе, села в своё Renault-Megan и двинулась в сторону общежития завода – пятиэтажное здание зелёного цвета напротив вертушки-проходной вахтёров.
А Люся подумала: «Где сейчас Алексей? Неужели ему сразу стало безразлично, как я живу, что делаю, о чём думаю, с кем встречаюсь? Любил ли он меня по-настоящему», – чисто по-женски рассудила она. «Его чувство оказалось таким хрупким и недолговечным.
Развод вычислил нас двоих среди развившейся, но начавшей показывать свои ростки ревности, и большой любви, которая сметает все преграды, рушит все оковы».
По пути домой она закупила продуктов, продолжая думать об Алексее, об их совместной жизни, о поездке к морю, о встречах с братом, о минутах проведённых наедине, о беседах и спорах. Люся не спешила.
Ей доставляло удовольствие идти по знакомым с детства улицам и переулкам, с каждой из которых у неё были связаны воспоминания: по этой улице брат водил в детский сад, здесь жила подруга, с кем Люся делилась своими надеждами, в этот двор она часто приходила играть в настольный теннис.
Прошло не слишком много времени, но обрывки воспоминаний детства, отрочества, юности жили в ней и переживались снова и снова.

20. Там хорошо, где нас нет

Отец, узнав об отличной оценке знаний дочери, обрадовался тоже. Он понимал, что дочь утомлена, не стал докучать расспросами. Ему необыкновенно хотелось знать все подробности того громкого дела, о котором трубило местное радио: «Убийство на почве ревности», «Трагедия на берегу», «Смерть работницы».
– Люся, лучше, ты сама расскажи мне, когда определят меру пресечения? Есть ли подозреваемые?
– Страшная история, полиция на правильном пути, – ответила она. – Встретилась с частным детективом Ивановой и у неё есть все основания считать, что суд состоится в ближайшее время.
– Девушка-сыщица имеет своё частное агентство?
– Очень дорогие услуги, но эффективно и качественно расследует.
– Надо тебе с ней дружить, перенять опыт, – настаивал отец по-дружески
– Такой опыт мне противен, – Люся сделала кислую физиономию.
– Зато полезная вещь для семейных дел, – посочувствовал он, закуривая.
– Жуть, да и только...
Они закрыли вопрос об исследовании территориального значения всех факторов риска данного микрорайона. У Люси сложилось правильное мнение о студентах колледжа, но кто причастен к убийству из них – было загадкой номер один.
Алиби каждого сыщица-Таня обязалась проверить с тщанием и дотошностью, применив свой дедуктивный способ расчленения пространства и времени в пределах разумного. Люся вошла в цех после сдачи экзаменов полная сил, надежд и стремлений. Света стала первым человеком, узнавшим об успехе. Она интересовалась судьбой Люси. Разумов тоже не удержался от похвалы:
– Будешь сдавать экзамены и работать, то в будущем выдвинешься гораздо выше. Руководить цехом или заводом трудное и хлопотное дело.
Она засмеялась, но придала значение его словам. На место сменного мастера назначили, только что пришедшего из технического университета парня, Сергея Давыдова. Он был быстр и энергичен. Ей не представляло большого труда объяснить ему смысл и задачи его работы. После этого она занялась своими проблемами, то есть делами замначальника цеха. Привыкать к исполнению обязанностей новой должности ей пришлось не сразу. Выходила на работу как обычно. Первым делом шла к начальнику цеха и узнавала о текущих задачах.
Торобов был тороплив и сразу ввёл Люсю в круг её обязанностей. Главное, что было непременным условием хорошей работы – выполнение плана. Люся понимала, что от этого зависела прибыль всего коллектива цеха.
Контакт с людьми был налажен, рабочие ориентировались. Новое оборудование действовало без срывов и поломок, что в значительной степени облегчало функционирование нового сменного мастера. Наметили ряд мероприятий, направленных на улучшение качества. После посещения механосборочного цеха и обмена опытом, приняли повышенные планы на четвёртый квартал года. Работа шла в нарастающем ритме.
Посещение Корбутовой, намеченное Люсей на воскресенье, отодвинулось в связи с экзаменами на неопределённый срок. Люся понимала, что нельзя разбрасываться, иначе экзамены можно провалить и запустить работу цеха.
Поэтому она направила все усилия на успешную сдачу экзаменов. Иностранный язык она сдала, тоже получив отличную отметку. Говорить Людмила умела, газеты, Интернет и учебник по философии прочитала, все текущие события в стране и за рубежом знала, поэтому политическую дисциплину тоже сдала на «отлично».
Итак, её приняли в аспирантуру, после окончания Люся становилась кандидатом технических наук и могла успешно руководить лабораторией, писать докторскую, продолжить исследовательскую работу в стенах завода.
Такая перспектива радовала. Если у неё за спиной будет аспирантура, она на равных сможет разговаривать с начальником производства и главным инженером предприятия. Люся понимала преимущества дальнейшей учёбы и поставила перед собой цель – оправдать возложенную на неё работу.
Идти к Нине Васильевне с пустыми руками было неудобно. Поэтому Люся купила маленький торт и букет цветов. Нельзя сказать, чтобы Корбутова симпатизировала ей, хотя и не имела никаких поводов относиться к ней плохо. Люся была спокойная, выдержанная; поступков, которые Нина Васильевна могла бы назвать, к примеру «недопустимыми», не совершала. Выступления Люси на техсоветах, где случалось присутствовать, были, по мнению Корбутовой, вполне разумными. Хотя Люся испытывала к Корбутовой подсознательное чувство страха из-за разницы в возрасте, но, понимала, что у замначальника многолетний опыт работы, нельзя «сбить» с намеченного пути, она прекрасно разбиралась в воспитании молодёжи, развивая у них способность к творческой деятельности.
Позвонив предварительно по телефону, услышала знакомый голос: 
– Люся приезжай.
Когда Люся звонила ей по телефону, то у Нины не сразу появилось желание встретиться, но когда узнала, что хотят перенять опыт многолетней работы наставника, не возражала, сразу отпал вопрос, для чего та хочет беседовать с ней. Люся взяла такси и поехала по адресу, записанному в записную книжку. По дороге она наметила себе линию поведения, решила держаться скромно, но с достоинством. Открыто не показывая, что беспокоится о здоровье. Нина Васильевна встретила гостью любезно и пригласила в комнату.
Люся хотела ни словом, ни жестом не обнаружить волнения. Проработав около года, она могла уловить любой штрих в поведении Корбутовой. Уже по выражению лица понимала, что Нина хотела сказать – похвалить или отругать.
Интуиция и знание психологии не раз помогали Люсе найти подход к людям. Общение для неё было своего рода проверкой. Увидев человека, она уже могла немного сказать, кто он, приблизительно, по профессии, какой у него характер. При тесном знакомстве с этим человеком и общении с ним, Люся сравнивала, насколько верным было первое впечатление.
Не произнося лишних слов, ни о чём не спрашивая, Люся поздоровалась и молча опустилась на стоящее в углу кресло, куда указала Нина Васильевна. Торт и цветы Люся отдала в прихожей, сообщив, что весь коллектив сборочного цеха передаёт привет. В комнате она не удержалась, чтобы не посмотреть по сторонам и не представить, какие вкусы и интересы у хозяйки.
В течение смены у них не было возможности делиться мнением по тем или иным жизненным вопросам, поэтому, оказавшись у Корбутовой в квартире, поняла какая умная и всесторонне развитая бывшая заместитель начальника сборочного цеха. Люся осознала не умом, а сердцем, на какой трудный и ответственный участок работы её поставили.
Торобов понимал, что нужен не сухой догматик, а человек способный к творческой деятельности, к инициативе. Люся должна справиться с работой, чтобы оправдать полученный ею диплом университета.
Корбутова предложила гостье чаю, но Люся отказалась, ссылаясь, что обедала перед выходом из дома. Хозяйка не стала настаивать. Разговор поначалу не клеился.
– Нина Васильевна, вы любите классику? – спросила Люся, заметив в книжном шкафу собрание сочинений Чехова.
– Да, я прочитала здесь всё, а с выходом на пенсию решила осмыслить заново некоторые из его пьес. – Любовь к чтению – это один из важнейших факторов при воспитании подрастающего поколения. Как твои успехи?
– Поступила в аспирантуру, с первого октября начнутся занятия.
– Я рада за тебя. А ты сумеешь совмещать занятия с работой? Мне кажется, это будет не просто.
– Да, всё продумала. Готовиться к занятиям буду по субботам и воскресеньям. В остальные дни посещать лекции и семинары. Нина Васильевна, хотела вас спросить.
– Спрашивай, Люся, не стесняйся.
Люся сразу почувствовала себя увереннее, внутренне она как-то подобралась. От недавнего смущения не осталось и следа.
– Мне интересно, может быть, вы знаете, как получилось, что в механосборочном цехе столько передовиков производства? И вообще, какого вы мнения о заместителе начальника механосборочного цеха?
Нина Васильевна улыбнулась, и по улыбке Люся поняла, что той ясен вопрос. Так как Нина Васильевна первая взяла почин: равнение на механосборочный цех, где самый высокий процент ударников труда на заводе.
– Что тебе ответить? Это вопрос теоретический. Со временем ты поймёшь, что так просто достичь успехов в работе невозможно. Успех дела от того, как подойти к нему. Вообще-то, прежде всего, сплотить коллектив, добиться того, чтобы не было разобщённости, чтобы была отличная дисциплина, не было опозданий. Словом, ты сама знаешь, бороться за наивысшую производительность труда и настраивать людей на бесперебойную работу при наивысшем качестве продукции.
– Всё это у нас есть, конечно, хотя коллектив работает не так слаженно, но я думаю, что со временем, добьёмся отлаженной работы, и не будут возникать проблемы с созданием новых передовых бригад. Все в коллективе будут охвачены этим движением, – продолжила Люся, внимательно глядя на Нину.
– Ну, что ж, на словах ты рассуждаешь правильно, надо чтобы твои слова претворились в жизнь. Хорошо, что ты так болеешь за успех своего дела. Из тебя получится хороший руководитель, – Нина Васильевна говорила, а Люся представляла себя вне этого замкнутого пространства, где-то на берегах Нила.
Теперь стало понятно, почему Корбутова жила одна. Она была слишком увлечена своим делом, что вряд ли стала бы считаться с интересами тех, кто живёт рядом.
Главное для неё была работа, без которой она не мыслила своего существования, так как посвятила себя ей и отдавала все силы. Люсе была близка Нина Васильевна. Между ними установилось полное взаимопонимание. Общаясь, они стали одним целым. Разница лишь в возрасте. Менталитет, подход к решению ключевых вопросов одинаковый. Не странно, почему Люсю назначили замначальника цеха после Корбутовой.
Разговор затянулся. Люся сидела почти без вспышек эмоций, переполнявших сердце. Говорила Нина Васильевна. Она вспомнила молодость, что прошла в стенах завода.
Было тяжёлое военное время. С каким энтузиазмом и самоотдачей работали люди, сколько сил и энергии было отдано предприятию. Как при наличии минимума добивались колоссальных успехов. Рассказывала про тяжёлые послевоенные годы, про восстановление полуразрушенных стен завода.
– Нелегко приходилось, но выстояли, не смотря ни на что!
Хозяйка прерывалась для того, чтобы убедиться, что гостье интересно, что та рассказывает. Во время беседы Корбутова ходила по комнате и лишь изредка останавливалась и спрашивала Люсю:
– Ты меня слушаешь?
Получив положительный ответ, продолжала. Корбутова понимала, что без этого разговора Люся не смогла бы правильно организовать работу в коллективе, сделать так, чтобы не было отстающих бригад, а все бригады стали передовыми.
Женщины выпили чай с клубничным вареньем, сваренное самой хозяйкой. Люся для порядка записала рецепт приготовления в ай-пад. Часов в пять она заторопилась домой. Нина Васильевна не стала задерживать.
– Заходи, буду рада тебя видеть. Мне интересно, как обстоят дела в цехе? Немного отдохну и тоже выйду на завод. Не обязательно в сборочный цех, а куда-нибудь в другое место. Не могу без людей. Для меня завод – это жизнь. Ты знаешь, где-то прочитала, вот послушай, – она открыла тетрадь экономического характера со списком купленных продуктов и всё возрастающих цен на коммунальные услуги, перелистала, остановилась около убористых строчек и громко, без запинки, как на техсовете, куда она иногда приносила свои записи, прочитала: – «Без людей нет ни добра, ни зла. Если ты хочешь делать добро, посвяти себя этой цели – собери все свои способности. На правильном месте, где твоё призвание, ты лучше всего сможешь помогать людям». Хорошо сказано! Так вот и ты постарайся быть всегда лицом к коллективу и бороться за его интересы. А теперь можешь идти. Не забудь нашего разговора.
– Спасибо Нина Васильевна за интервью, – Люся выключила диктофон. – Приятно было пообщаться с вами. Обязательно отправлю этот материал в наш заводской печатный орган и выложу на сайт предприятия. Как-нибудь заскочу и поведаю о работе коллективов соревнующихся бригад.
Они распрощались. Люся ушла от Корбутовой, переполняемая чувствами и своими давними воспоминаниями о гениальной инициативности Фридмана, но мыслями всё ещё была с ней. Сколько она почерпнула для себя…
Пока Люся ещё не переосмыслила всего разговора, но для неё этот диалог надолго остался в памяти.
«Так прожить жизнь, как прожила бывшая замначальника, было бы замечательно. Сколько добра она сделала людям, не удивительно, что к ней тянулись, с ней советовались. Сброшу ей на почту свои свадебные фото. Пусть разделит со мной боль утрат!» – зафиксировала она в своём мозгу это крылатое выражение. У Люси в голове был твёрдый план работы, она знала, что делать в первую очередь. Вспомнила изречение Тараса Шевченко: «Кто согрет любовью к людям – не остынет вечно!»
– Начальник цеха потребовал всем программистам просмотреть сайт и прочитать моё интервью с нашим почётным пенсионером. Бывшей замначальника – Корбутовой, – произнесла Люся во время выступления на общецеховом производственном совещании специалистов и инженеров в области программирования.
– Мы рады, что она жива и здорова, хочет продолжить свою трудовую деятельность, – кто-то явно претендовал на похвалу.
Далее Люся поделилась своими мыслями по поводу того, чтобы сварщики сборочного цеха работали без отстающих, все бригады со временем стали передовыми. Почин был одобрен.
Бригады взяли на себя обязательства бороться за успехи в сборке ай-падов и ай-фонов. В цехе периодически снижались производственные показатели всего коллектива.
В ходе выступлений выяснили рост прибыли сборочного в общезаводском масштабе. Всем нравилось, как работала Людмила Николаевна. Так стали обращаться к ней. Молодёжь прислушивалась, что говорила новая заместитель, понимала с полуслова. Уяснили, что Люся радела за дела коллектива, хотела, чтобы цех постоянно был в передовых и получал полностью аванс и квартальную премию.
Занятия в аспирантуре были не слишком тяжёлой нагрузкой для Люси, но заниматься приходилось и в субботу, и в воскресенье.
Иногда выбиралась в кино, но не часто и одна, так как все подруги были заняты своими делами. На работе по-прежнему хвалили. Цех добился того, что все бригады получили звание передовых. Месяцы летели незаметно.
Постоянные собрания и совещания. Ежедневно отсутствовала свободная секунда, постоянные звонки, вызовы. Рабочий стол она передвинула чуть ближе к окну, откуда открывался вид на Волгу. На столе помимо компьютера появилось больше деловых бумаг и отзывов.
На месте Люся почти не сидела. Постоянно приходилось стучаться то к начальнику цеха, то к директору завода. Люся узнала тонкости работы, почувствовала на вкус, что значит быть руководителем. Не всегда удавалось пойти на обед, но потом всё-таки Торобов находил в себе снисхождение и отпускал в кафе. Она почти не уставала.
С работы по привычке шла пешком и любовалась изменениями в природе.
В командировки не посылали, но отпуск намечался весной. Люся долго думала чему посвятить себя: поездке к морю или досугу на местном пляже, куда она предпочла бы отправиться с Фридманом, но его внимание было за пределами досягаемости.
Перед ней отчётливо стояло воспоминание о поездке с Алексеем в Новороссийск к его другу. Мечтала о морском круизе. Со времени их развода Алексей стал другим человеком.
Она уважала его и не один раз пожалела, что он закинул удочки к Рае, когда увидела их вместе на улице. Заметив Люсю, он отвернулся, что-то сказал своей спутнице. Рая оглянулась, внимательно посмотрела на Люсю и поздоровалась. Люсе стало жалко себя до сердечной боли, потому что Алексей выглядел как никогда свежо и молодо. Он улыбался. По его поведению было ясно, что Люсю он не вспоминал и не собирался мириться.
*   *   *
Допросы с пристрастием в помещении местных органов власти подполковник Кирьянов проводил результативно. Он ждал появления сыщицы Тани по кличке ведьма, чтобы закрыть дело об убийстве девушки на берегу Волги.
На дамбе остался меловой след очертания трупа убитой Таи. Сделано было много, но главного обвиняемого так и не нашли. Все ниточки вели к студентам по группе, с кем девушки постоянно проводили время. Некоторых пришлось уволить из-за плохого поведения на занятиях. Кто-то получил направление на сборы в армию, а остальные работали на местных предприятиях или в частном бизнесе, уехали из города по своему месту назначения. Кто-то проходил практику в стенах завода.
– Мы будем допрашивать кураторов, чтобы выяснить их связи внутри самой группы. Кто с кем дружил, а кто посчитал себя великим махинатором и полез в драку за место под солнцем, – пояснил подполковник Кирьянов, закуривая, лежащие у него на столе сигареты под броским названием Pall Mall. – Соберём доказательства раньше, чем мы думаем.
Он открыл ноут-бук и копался в уголовных делах за последний период.
– Надо закончить дело со Скрипалём-старшим. Который год бьёмся! Там за год на кафедре астрофизиков сменилось четыре заведующих кафедрой, претендуя на место в списке лауреатов этого Нобеля-Шкобеля. А на самом деле армянского винодела и торговца недвижимостью. Профессора толкнул под поезд его же коллега по кафедре, а талантливый был преподаватель! – отозвался Серёгин, тоже перелистывая ноутбук со списками опознанных и неопознанных жертв за последние пять лет. – Грядёт висяк. Нам и так забот хватает.
– Поживём увидим… Этот семейный подряд с кайлом и лопатой продолжил его сын – Скрипаль-младший, убив двух операторов на почте, – Кирьянов хотел затушить сигарету, но закурил снова, борясь с привычкой курения методом от противного. – Ухудшил показатели своего предка.
– Хорошо, что камеры видеонаблюдения зафиксировали момент, когда на главном перроне бывший доцент случайно задел плечом, стоя рядом, своего руководителя – профессора Пороха. Человек упал под колёса прибывающего поезда. Все так и подумали: сам упал. Никто не заметил в спешке, что талантливый учёный получил увечья и скончался по вине своего же коллеги-конкурента на должность руководителя. Ждали приезда гостей из Москвы. Один оказался в точке не возврата, – пояснил Серегин, закрыв ноут-бук, когда подошёл к стеллажу перебирать пыльные папки с делами и стряхивая с них пыль веков, а потом стирая платком со своей формы, полученную акварель серого цвета.
– Без шума и пыли надеялся получить золотое место заведующего кафедрой, – Кирьянов взглянул в компьютер и ахнул. – Импортозамещение ввели, а ввоз наркотиков продолжается. Все клубы ими забиты, не то, что раньше. Гуляли, пили шампанское, целовались, обнимали подруг. Сидим здесь и ждём на море погоды. Кто решил кроссворд, тот и главный подозреваемый…
– Многотомное дело. Работал бы дольше преподавателем в качестве доцента, зарплата меньше, зато спина не болит. За период выхода в свет номера газеты, где был объявлен конкурс на замещение вакантной должности заведующего, сменилось три человека. Первого уволили по возрасту с выходом на заслуженный отдых, – Серёгин вздохнул и переложил весь ряд дел в папках к себе на стол и на стоящие в комнате рыжие стулья времен перестройки. – Второго убил его же коллега-доцент, третий попал под статью за это преступление, ну а четвёртый был назначен в качестве временно исполняющего обязанности, как заведующий лабораторией…
– Вот я и говорю, Скрипали на нервах играют, а не на скрипке Страдивари в местах не столь отдалённых. Ну, а эти карьерные передвижения нам поперёк горла. Прислали донос из уголовной полиции, то есть от тебя о нарушении прав человека. Ты что же, разрешаешь снимать фары со всех BMW Touareg или как? – назидательно спросил Кирьянов, оглушительно чихнул и помог соратнику по борьбе с организованной преступностью поставить все лишние папки на место в стеллаж. – Камеры наблюдения и здесь сработали. Не первый случай в нашей практике. За минуту дело провернули. Спишем на понаехали. Это их бизнес. Много знакомых фамилий и лиц…
– Не первый случай? – опешил Серёгин. – Будем вести уголовное расследование как в лихие девяностые. Забудь об отпуске с семьёй в Верховьях Дуная на пароме. – Что-то давно наша сыщица-Таня отсутствует.
– Жду, – у Кирьянова хватило терпения снова взглянуть на дело Таи и сопоставить с аналогичным случаем на том же заводе, но годом раньше, то есть под Новый год, когда покалечили двоих парней, одного на смерть, их же друзья. – Страховка оплачена, документы оформлены. А кто платить будет?
– Я, – вдруг в кабинет без стука ворвалась Таня Иванова с сумкой на плече, закутанная в чёрный шарф и тёплый, вязанный, светлый жилет из тайников своей бабушки, с чьей квартиры она приехала собственной персоной.
Стряхнув капли дождя с джинсовой ткани, крепко облегающей стройные ноги, она поставила сумку на папки, сваленные в кучу у порога, так как вся комната была завалена срочными документами. Сотрудники полиции опешили.
– Вижу у вас деловое настроение, – проговорила она, присаживаясь на самый край стола – самое свободное место, – приходите к выводу и будем пить кофе. Киря, – обратилась она по-свойски к подполковнику Кирьянову, – угощай и рассказывай!
– Серёгин сейчас распорядится и всех поставит на место, – более спокойным голосом проговорил подполковник. – Чайник не тот, кто компьютер не знает, а тот, который кипит.
– Чай с лимоном, кофе чёрный и с молоком. Кому что? – предложила она, стремясь найти перемирие в этом воинском штабе.
Она высыпала из сумки несколько пакетиков с чаем и кофе, купленные по дороге на автозаправке. Серёгин, всегда симпатизировавший своей боевой подруге, достал три кружки и, водрузив в каждую по пакетику, аккуратно налил кипяток в каждую до самого края, пополняя запас энергии ароматом чарующих напитков.
– Не успела доложить, что пропуск свой вы мне должны подписать именно сейчас, потому что бегу сразу в парикмахерскую, а потом в спа салон на массаж спины и только ближе к часам цейтнота отрапортую. Кто буквально завален делами, вы или я? – резкий тон сыщицы обрадовал сотрудников УБОП.
Допивая кофе, Таня закурила и затушила окурок в стоящую рядом пепельницу, чтобы не сгорело само Управление Госбезопасности.
– Мы вместе должны навести порядок в социальной защите населения. Тогда и народ обрадуется и преступлений будет меньше, – решимость Тани понравилась толком каждому, когда они выпили свои напитки. – Мои просроченные корочки работника прокуратуры ещё в силе?
– Это надо отметить. Вот тебе печать, иди, – подполковник Серёгин расписался на пропуске и поставил время ухода.

*   *   *
Где-то в начале декабря у Люси вдруг появилось желание бросить аспирантуру, найти способ уволиться с работы и уехать навсегда из этого провинциального города куда-то в Западную Европу.
Она стала обвинять в своих несчастьях место своего существования, но вскоре успокоилась и как будто забыла о душевных терзаниях вдруг обрушившихся на неё. Отец совершенно замкнулся, и они стали реже общаться. Люсе было тяжело без общения, хотелось выть от отчаяния, найти взаимопонимание и снисхождение. Она постоянно старалась понять сущность бытия через своё недавнее озарение любовью в формате стихотворной стихии, прочитывая и заучивая наизусть целые четверостишия поэтической мысли. Увлечение поэзией ломало устои обыденности. Однажды после занятий и работы, еле перешагивая через две ступеньки, она, поужинав и добравшись до койки, моментально зачитала то, что давно притягивало взгляд в пределах досягаемости и миропонимания всех студентов филфака:

Ночная молитва
…Заметает метель хлопотливо
Черепичные крыши домов.
Ветер воет, свистит незлобиво
В перестуке чьих-то шагов.

Тревожно и страшно… Ребёнок плачет,
Чуть шорох, заслышав любой.
Усталые руки матери в ночи
Когда обретут покой?

Наверно ей трудно, голубке сизой,
Всю ночь не спать напролёт.
Она, укрытая тьмой, словно ризой,
Верит, усталость пройдёт.

Её дитя вдруг станет старше.
И во взрослую жизнь шагнёт.
От этих мыслей становится горше,
Под сердцем холодный лёд.

Младенец настойчив, ему не в праве
Ни в чём отказать она.
И рада безгрешно любой забаве.
Не наша в этом вина.

Вот стих младенец и смотрит:
Что ж будет следом?
А мать уж не дремлет, а спит
                Накрытая тёплым пледом.

Ей снится берег лучезарный
И очарованная даль,
Поклонник милый и забавный
И цыганки пёстрая шаль.

Огоньком засветится счастье
И растает, исчезнув навек.
Лишь на улице ненастье,
Да позёмки узорный след.

Любовная лирика разволновала Люсю, и слёзы потекли из глаз, но предчувствие Новогоднего праздника опять успокоило. В клубе вечер прошёл в том же ключе, и те же герои метались в искрах горячих улыбок, смеха и поздравлений.
У Фридмана разболелся зуб, и он отпросился домой, чтобы лечь в постель.
– Поеду домой, зуб ноет, – объявил он Люси, когда она появилась в зале в брючном костюме. – Боюсь, твой бывший муж съест меня глазами, – высказал предположение Борис, завидев Алексея, проходящего мимо них в моряцком пиджаке и брюках клёш.
– Проводи даму до места, – скомандовала она, лицемерно улыбаясь всем присутствующим. – Не порть себе настроения.
Прекрасная, стильная туника с орнаментом из снежинок и бусинок от Armani обошлась ей неимоверно дорого. Люся не собиралась сдавать позиции, настойчиво вызывая Бориса на похвалы.
– Ты выглядишь супер-пупер, но забудь о нашем уговоре встречать Новый год вместе, – пояснил Фридман. – Поеду лечить зуб коньяком.
– Как знаешь, – смягчилась она. – Для Раи Алексей стал защитной стеной. Ребёнок от Левина, брак с Петровым, а содержать семью будет Измайлов?! – констатировала она положение вещей, так как завод выделил Рае жилплощадь в общежитии в качестве однокомнатной квартиры за счёт предприятия.
– Не отчаивайся. Мы будем вместе воспитывать наших общих детей, – Бориса прельщала перспектива стать спонсором всего женского коллектива сборочного цеха, чтобы найти подход к директорской кормушке на получение премии.
– Хватит ругаться, пойдёмте танцевать, – предложила Сударева в костюме феи, увлекая в вальсе одного из студентов колледжа.
Света, как заправская марионетка, танцевала весь вечер, не выпуская руки собственного мужа. Молодёжь бегала с хлопушками, раскидывая серпантин и разматывая конфетти. Рукавишников организовал фокусы и трюки. Шаманская в костюме Снегурочки стояла и строила глазки. Коростылёв явился в конце вечера, пригласил девушку на танец, проявив заботу, воплотил мечты Снегурочки быть рядом с Дедом Морозом. Аркадий нашёл студентку колледжа и рассказывал о своих представлениях о смелой и залихватской жизни на турбазе завода летом и зимой. Михаил с великолепной улыбкой не появился в поле зрения кураторской деятельности Сударевой. Валера Жабин развесил свои художественные творения по периметру зала и в фойе.
Библиотека выделила средства на проведение вечера, а студенты метались от счастья, что получили повышенную стипендию в размере стоимости автомобиля Lexus GX на всех.
 Век компьютеров произвел революцию в душах подрастающего поколения, но они совершенно искренне воспринимали представление-сказку, переживая за мушкетёров, зайцев, старика Хотабыча, царя Додона, трёх медведей со жбанами в лапах, виртуально отражающихся на стене.
– Танец снежинок, весёлые пересмешники, – Люся повторяла за конферансье, раскачиваясь под ритмы самбы с Аркадием около ёлки и привлекая всеобщее внимание.
– Детские танцевальные костюмы выданы кружку танцев от завода, – ответил он, как опытный специалист в кружковой работе Дома культуры.
– Прекрасный вечер и сколько замечательных поздравлений слышу в свой адрес! – Люся в полуторакаратных изумрудах рекламировала кавалера, постоянно раскручивая сюжет современной оперетты со счастливым финалом.
– Крошка, твои способности произвели революцию в рядах служащих, – кто-то в маске наклонился и шепнул Люсе на ухо.
Она заметила появление Тани-сыщицы в костюме женщины-кошки.
– В Новый год сбываются все желания, даже самые непредсказуемые! – ответила она искромётно.

21. Успешная карьера

Весна, как и предыдущая, ворвалась неожиданно и зримо. Люся предпочитала вечную мерзлоту неожиданному всплеску весны. Но выбирать не приходилось. Отец по-дружески хвалил дочь.
– Работай, постоянно читай, изучай научные труды, – советовал он.
– Всё это навело на мысль, для чего было это следствие? Для чего нужна моя аспирантура? Разве что-то изменится, если перестану посещать занятия и брошу учиться? Завод… Начальник цеха… Разве можно понять человека, когда он сам не разобрался в себе? – спросила Люся жалобно. – Какой хитрой стервой надо быть, чтобы пройти через все препоны и зачеты!
– Обязательно закончи учёбу, оправдай доверие коллектива, чтобы не стыдно идти по цеху, отвечать на вопросы, – успокаивал за чаем Николай Николаевич.
– Хотя, чего стоят мои знания и умения, когда мне от обладания ими становится гораздо сложнее разобраться в схеме присланной из лабиринта мозга, а не от Торобова, – размышления на философские темы она предпочитала оставлять на ужин.
Подчас Люся, замыкаясь в себе, хотела выйти из своей защитной скорлупы. Она жила своими образами и представлениями и никому не позволяла понять себя.
Несколько раз посетила самобытную выставку живописи, куда они не успели сходить с Алексеем. Посещение музея было для неё, как живительная струя, обновление и переосмысление прожитого.
В конце концов, поняла, что надо радоваться жизни, а не жалеть себя и паниковать. Созвонилась с Ирой.
– Разве жизнь стоит того, чтобы тратить на бессмысленное самобичевание и отказ от всех радостей, – Ира посочувствовать разбитому браку.
– Мне, как и всем смертным, нужна ласка и забота любимого человека… – размышляла Люся, твердо решив познакомиться со знаменитым человеком и постараться забыть Алексея. – Повода к свиданию пока не представилось.
– Возможно, той любви не будет, но взаимное уважение и привязанность поддержат вашу дружбу, – поддержала Ира. – Есть отдушка в танцах. Сходим?
Но посещение ресторана развенчало надежды подруг. Они не знали, куда приткнуться у стойки бара. Мужчины появились гораздо позднее и были чем-то далёким среди толпы, кто никогда не мог понять тонкость натур волевой Иры и целеустремленной Люси. Такая ситуация разозлила Люсю.
– В выходные сижу дома, никуда не хожу, – рявкнула она с досады. – Тоска!
– Кошмар. Продолжай изучать лекции и семинары, – ответила Ира. – Редкие прогулки в одиночестве не принесут удовлетворения. Пей свой коктейль…
– Зато полученные в аспирантуре знания неожиданно открыли необозримые просторы в понимании мира и окружающей его природы, – сказала Люся вяло.
– Мужественно следуй намеченной цели, – закончила подруга и отодвинула от себя пустой фужер. – Идём на улицу, а то здесь накурено и дышать нечем, туши свою сигарету. Ты сегодня нарасхват, вспотела в своём сарафане?
– А то! С каждым шагом представление о математике, физике стало обычно выученными формулами, законами и чем-то лично переосознанным в нужном для меня ключе. Ступень знаний часто напоминает огромный, краеугольный камень.
– Это что, вуз для тебя – каменоломня? – испуганно спросила Ира, поправляя яркую тунику, съехавшую на плечо.
– Да. Надо поднять, обхватив, как следует, не уронить и не разбить на мелкие части и перенести. Затем взять следующий, – с досады разоткровенничалась Люся, когда они вышли в холл, а затем на улицу. – Идём, поймаем такси.
– Жизнь приобрела для тебя совершенно иной смысл. Постоянно тренируй память, – посочувствовала Ира, умеющая быстро принимать правильное решение. – Пока, встретимся еще с теми ребятами в баре и докажем теорему…
Они расстались смеясь. Казалось, ничего не изменилось за истекшее время. Позвонил Алексей. Им было много заново переосмыслено и передумано.
– Люся, занялась творческой деятельностью? – спросил он вплотную и зло.
– Учусь, а тема диссертации отвечает требованиям производства в цехе, самостоятельно вытекает из процесса сборки микросхем ай-падов и планшетов, – она изрекла. – Думаю разработать новое устройство, более совершенное, учитывая достижения зарубежных учёных, и включить тебя в соавторы. 
– Отложи на следующую докторскую диссертацию. Тем более работать над созданием новаторского проекта сложно для диссертанта, – отрезвил Алексей.
– Тема научного исследования будет понятна только для специалиста. Кропотливо работаю над ней, не думаю ни о прогулках, ни об отдыхе. Вложенную сумму на научные статьи и подарки руководителю подсчитываю чеками из банков. Во втором семестре диссертация будет закончена вчерне. Вот сделала временную передышку, стала бродить по театрам и кино. Посещала выставки и встречи с популярными людьми, – вдохновенно сообщила она.
– Умница! Мир опять повернулся к нам своей солнечной стороной, – изрёк он деловито. – Встретимся как-нибудь на техсовете, – он нажал на отбой
Люся вышла из анналов науки и вздохнула полной грудью, думала совершить круиз на комфортабельном пассажирском лайнере или пароме! Посмотреть другие города, познакомиться с новыми людьми, на время забыть аспирантуру, полностью расслабиться, насладиться сервисом, не думать о домашних делах. Настолько ушла в свои мечты об отдыхе, что, наконец, решила претворить свои планы в жизнь.   
Стояло жаркое лето. Но Люся вспомнила, что использовала лишь отпуск за истекший год, значит, у неё вполне была реальная возможность прокатиться на туристическом теплоходе по речным просторам. Торобов поинтересовался, как она хочет провести свой отпуск. Узнав, что мечтает совершить экскурсию на теплоходе по городам Волги, одобрил выбор.
 – Желаю хорошего отдыха, не задерживаться и выйди на работу вовремя. Где достала путёвку? – строго осведомился босс, когда они шли с обеда. – Дорого наверно?
– Да не очень. Купила в турбюро. Над входом красовался плакат «Туризм – паспорт мира». Около нашей проходной агентство, – пояснила правая рука начальника цеха.   
Люся отправилась в двухнедельное плавание по просторам Волги. Каюта была небольшой, но очень уютной. Люкс-класса на двух человек. Она была приятно удивлена, узнав в курносой соседке по каюте свою приятельницу.
Люся не помнила точно имени, но лицо показалось необыкновенно знакомым. Когда стали припоминать, где они могли пересечься, выяснилось, что однажды  встречались в Москве на ВДНХ и целый день гуляли по павильонам выставки. Молодую женщину звали Александрой.
Муж соседки работал в речном порту капитаном туристического теплохода. Она каждое лето проводила, путешествуя по воде. Женщины подружились. Вечерами они посещали коктейль-бар, где слушали музыку, говорили, манерно позируя перед молодыми парнями, которые ухаживали за ними. Словом дамы не скучали. На теплоходе был бассейн для купания и лежаки.
В жаркие дни отдыхающие сидели в шезлонгах под тентами и мечтали о просторах вселенной, пляжах, озёрах и разных причудливых островах. Тёплый ветер приятно обдувал и навевал радужные надежды.
Люся с Александрой любили проводить утренние часы на верхней палубе, купаться в бассейне и загорать. За неделю отпуска обе успели хорошо загореть и надеялись закрепить загар в течение второй недели. Они подолгу беседовали до обеда и после ужина.
– Живу с мужем давно, он старше на шесть лет и ужасно ревнив, но прощаю его ревность, так как прекрасно понимаю свои преимущества перед ним, – поделилась Александра, горделиво обмахиваясь веером. – А у тебя какие-то есть пожелания?
– Хочу познакомиться с кем-нибудь, чтобы иногда делиться своими заботами и печалями. Предпочтение отдаю мужчинам, чтобы не чувствовать себя такой беззащитной и одинокой, – ответила Люся, улыбаясь. – Буду развиваться по Фрейду.
Люся не стала рассказывать про Алексея, так как ещё окончательно не переборола свою скрытую страсть к нему.
– Отлично. Здесь можно выбрать достойного дружбы и доверия, было бы на то твоё желание, Люсьена, – Александра советовала соседке по каюте.
Александра была высокого роста, худощава, с красивой фигурой и длинной косой, закрученной сзади в виде корзинки, всегда чисто одета и аккуратно причёсана. Люся полюбила Александру всей душой и прислушивалась к советам.
Однажды вечером женщины сидели на палубе и наслаждались тишиной. В свете палубных огней можно было пить чай, кофе, напитки, курить, играть в карты, читать модные, последние издания и газеты.
Люсе легко было различить буквы, и она увлеклась разгадыванием сканворда, затягивая минуты  релаксации на свежем воздухе. Полная луна отражалась в воде золотым диском, от которого тянулась зримая, янтарная дорожка.
Теплоход медленно катил, рассекая волны, по речной глади, и ничто не нарушало покоя летнего вечера. Волны расходились в разные стороны и бежали далеко от кормы.
Люся наблюдала за водой, которая казалась очень тяжелой и маслянистой.
– Послушай, Александра, что я тебе почитаю… – Люся открыла свою сумочку и достала обычные листы. – Это стихи одной известной поэтессы, наподобие Сафо, – честолюбиво произнесла она:

Слово о Волге
1.
Льются воды твои размеренно.
Здесь и прелесть твоя, и сила.
Я в одном лишь только уверена,
Что любому ты сердцу мила.

Теплоходы, баржи, паромы, плоты
Не дают тебе задремать.
Мы с тобою снова на «ты»,
Собираюсь в дорогу опять.

Волга-матушка, наша кормилица,
Берега твои круты и топки.
Будто красная ты девица
И страна тобою гордится.

                В час суровый была ты границей.
                Враг не тронул твоих берегов.
Небывалой взметнулась птицей
Ты украшена сетью мостов!

Вся в сиянии лунного света
                Ты как будто ступаешь к венцу.
Или солнечным светом согрета…
Все наряды тебе к лицу.
                2.
Поздними осенними ночами
Мы бродили вместе по берегу.
Листопада веер нескончаем,
Запахи и песни сберегу.

Унесусь ли в дальнюю дорогу
Или буду близко от реки
Из себя не скорчишь недотрогу,
Всё отдашь и не пожмёшь руки.

Перелески, заводи и мели;
Пляжи, причалы и пристани.
Всё, что сделать сумели,
Это – русское искони.

Так и чужого не требуя,
В непогодь, в затишье и в буре,
Силы свои пробуя,
Льёшься себе на просторе.

Новые будут дали, лица,
Мечты, заботы и думы.
Мне ли тобой не гордиться,
И не бранить Каракумы!

– Сафо? Очень поэтично. Почитай ещё, – спросила Александра, – мы Ахматову и Цветаеву любим слушать.
– Как-нибудь в другой раз, когда вылечу нервы, – стыдливо ответила Люся и прикрыла глаза.
– Лечись и твоё терпение будет вознаграждено, помирись с друзьями, не трать время на пустые разговоры, – мудрые советы Александры внесли ясность. – Давай помолчим.
Люся замолчала.
Александра не прерывала молчания, так как думала о чём-то о своём и можно было решить, что она совершенно забыла о присутствии рядом подруги. Люсе не хотелось беседовать, и они продолжали молчаливо созерцать. Мимо проходили гуляющие. Они шли неторопливо. Много семейных пар. Дети прекратили свои дневные забавы и были охвачены всеобщей умиротворённостью и слиянием с природой.
Люся заметила, что одинокий мужчина лет тридцати-тридцати двух в бежевом, элегантном костюме пару раз прошёл на корму корабля и затем вернулся. Люсе он чем-то напоминал маятник от часов. Когда в третий или четвёртый раз мужчина шёл своим обычным маршрутом, она стала пристально наблюдать за ним. Мужчина остановился рядом, взял, невдалеке стоящий стул, и пододвинул поближе к Александре. Та не обратила на него никакого внимания. Тогда он, почувствовав, что ему первому надо начать разговор, сказал:
– Добрый вечер, – голос его прозвучал глухо. – Какой замечательный вечер!
Александра молчала. Она совершенно отключилась, не замечая никого рядом.
– Привет, – Люся несмело поздоровалась. – Прекрасный вид отсюда.
– Меня зовут Сергей, а вас как? – интригующе произнёс он, разглядывая женщин.
– Люся, а рядом с вами – моя подруга Александра.
Александра, услышав, что своё имя, очнулась и, заметив рядом сидящего незнакомца, удивлённо посмотрела на Люсю, поняла, что Сергея больше интересует Люся, опять впала в оцепенение.
– Приятно познакомиться. Давно заметил, вы вместе гуляете. Путешествовать по воде очень комфортно, – обратился он к Люсе. – Чудесный отдых.
– Да, – подтвердила Люся кокетливо и выставила вперед ногу. – Впервые путешествую на теплоходе. Скажи, ты случайно не артист? Похож на одного известного певца или конферансье. Сейчас не могу назвать фамилию, боюсь ошибиться.
– Нет. Моя профессия далека от сцены, но в душе я артист.
– Так, кто же ты по профессии? Наверно врач?
– Нет, не угадала, но хорошо, не буду вас мучить. Я – простой инженер, работаю в КБ НИИ. Но очень люблю скрипку и вечерами работаю в оперном театре, играю в оркестре. Окончил музыкальное училище. Знаменитости из меня не получилось, но любовь к музыке осталась на всю жизнь.
– Наверно, ты очень интересный человек. Мне кажется, что у тебя добрый и уживчивый характер. Счастлива, думаю, твоя жена.
– Я не женат и никогда не был. Практически мне некогда было во время учёбы встречаться с девушками, а когда стал работать, то никто не обращал на меня внимания. Замкнулся и перестал делать попытки к общению с особами женского пола. Вот надеялся во время отпуска познакомиться с какой-нибудь милой женщиной.
Люся сразу вспомнила свою жизнь. Как похожи были их судьбы.
– Прости, если это не секрет, ты любишь детей? – спросила Люся, немного подумав, так как стало жалко его, захотелось обнять, пожалеть или взять над ним шефство.
– Конечно. Странный вопрос. У тебя наверно есть дети?
– Нет. Я разведена. Мечтала познакомиться с интересным человеком. Думаю, мы найдём общий язык. Что могу сказать о себе: тоже инженер, пишу диссертацию. Работаю на заводе, где делают электронику. 
– Занимательная работа. Я увлекаюсь различными техническими новинками. Недавно приобрёл прекрасный, плазменный телевизор с первоклассными акустическими данными. Мне нравятся многие современные авторы, хотя не всегда могу понять, что они хотят сказать своим произведением. Люся, тебя трогает современная музыка?
– Да, иногда я улавливаю в ней отголоски своего мировосприятия. Трудно решить, что именно для меня главное в музыке: сама мелодия или содержание песни, текст, говоря о романсах. Когда слушаю, отдыхаю, расслабляюсь, и мой мозг перестает работать, словом отвлекаюсь.
Было уже часов одиннадцать. Разговор продолжался бы и дальше, но Люся заторопилась, она порядком устала за день и хотела выспаться.
– Сергей, извини нас, пожалуйста, но мы должны идти отдыхать.
– Да, да, – поддержала Люсю Александра, – мы можем увидеться завтра и продолжить беседу. Было приятно познакомиться. Приходите завтра на это же место вечером, мы будем ждать.
– Обязательно. Запомнил, что вы сказали. Мне тоже приятно провести время в компании двух симпатичных женщин. Спокойной ночи.
Они разошлись по своим каютам. Весь следующий день Люся была под впечатлением от разговора с Сергеем.
Сразу после завтрака женщины отправились к бассейну загорать. Погода была не для купания. Дул сильный ветер и раздувал облака. Небо было ослепительно голубое. Теплоход катился по речной синеве, оставляя за собой Саратов, Самару, Ульяновск, Казань, Москву, Новгород. В каждом городе стояли у причала не более пяти-шести часов. Успевали только осмотреть достопримечательности с экскурсоводами  на автобусах. Всех пассажиров разделили на несколько групп. Александра отказалась принимать участие, так как она уже не первый раз путешествовала этим маршрутом.
Люся с радостью записалась во вторую группу. Иногда экскурсии были пешеходные.
В Ульяновске мемориальный комплекс, построенный в честь семьи Ульяновых, поразил Люсю своей красотой и монументальностью. Она узнала историю каждого города, познакомилась с главными памятниками.
Оставалось немного времени, чтобы пройтись по магазинам. Люся увлекалась шопингом, сумела приобрести сувениры для знакомых. После очередной покупки она показывала каждую вещь Александре, и та или одобряла выбор Люси, или критиковала.
На обратном пути теплоход не останавливался ни в одном городе, а шёл прямым курсом в пункт отправления. Впечатлений от поездки накопилось.
Знакомство с Сергеем было самым сильным впечатлением для Люси. Они общались каждый вечер, но встречи были краткими, без лишних обязательств. По разговорам она поняла, что он собирался придать их взаимоотношениям серьёзный характер, что устраивало всех. Но сильно ранила его холодность и трезвость ума, что в первый вечер так пленило.
Они встретились случайно после ужина на корме возле реи с флажками. Обнялись и встали на самом носу, имитируя кадр из фильма «Титаник». Объятия приняли затяжной характер.
Люся хотела услышать от Сергея предложение о замужестве, но он молчал, и она не осмеливалась первой заговорить. В конце концов, не выдержала и спросила его напрямик, когда они на другой день загорали около бассейна:
– Прости, Сергей, если мой вопрос покажется чересчур откровенным, но ты хотел бы завести семью, заботиться и воспитывать малышей? Разве не приятно проводить свободные вечера в кругу родных и близких? Что думаешь по этому поводу?
– Люся, ты задала мне щепетильный вопрос, на который трудно так сразу ответить, но постараюсь это сделать… Что касается семьи, то привык к одиночеству, ни от кого не зависеть, делать всё самостоятельно, не взывая о помощи. Тем более я не так и молод, чтобы принять необдуманное решение. Семья, дети свяжут меня, что будет против моих принципов.
Он перевернулся на лежаке на спину и показал прекрасный торс.
– Ты слишком строг к себе. Прожить всю жизнь бирюком, без душевной теплоты любимого человека? – она глубоко вздохнула. – Просто ужас!
Сергей засмеялся, но не весело, а как-то грустно и Люсе показалось даже зло, без малейшего намека на юмор и сентиментальность:
– Люсенька, давай поговорим о чём-нибудь другом. Если тебя интересует проблема: «Брак и семья», то ты обращаешься не по адресу, – он вздохнул и случайно приобнял её на соседнем топчане. – Никогда не был женат, но знаю, как жить лучше с семьёй или без.
Она почувствовала себя увереннее и радостно принялась перебирать в памяти дальнейший ход его ухаживаний.
– У тебя приятная улыбка, можно влюбиться с первого взгляда, – произнесла она скромно. – Наверно много поклонниц?
– Такие дела мне нравятся, но дорого обходятся, – произнес он, притянул её поближе к себя и страстно поцеловал в губы, вызывая ответную реакцию. – Пойдём ко мне в каюту, продолжим разговор о личном счастье.
Люсе вдруг стало невероятно жарко, и она прыгнула в бассейн.
– Последний раз окунусь, – сказала она лениво и брызнула на него водой.
Они расстались утром, чтобы собрать вещи в своих каютах. В день перед самым прибытием состоялась последняя встреча Сергея и Люси.
Она написала свой адрес на листке бумаги, вырванном из записной книжки, и отдала ему. Он в знак дружбы и взаимного доверия тоже вручил свою визитку. Люся обрадовалась, что он не оттолкнул совсем и дал шанс ещё раз встретиться где-нибудь у него на даче или в ресторане.
– Возможно, Сергей даже любит меня, но не хочет ломать мне жизнь своим присутствием. Что я ему нравлюсь – абсолютно точно и не требует доказательств. Конечно, у него сформировалось мировоззрение и взгляды на жизнь, – поделилась она своими впечатлениями с Александрой.
– Он с трудом сменит свою позицию, женившись на тебе, тем более, наверно уяснила, какой у него отвратительный характер и с ним пришлось бы бороться, – успокаивала Люсю Александра. – Курортные романы не долговечны!
– Встречаться с ним после знакомства на теплоходе пока не хочу. Поняла, что вместе мы никогда не будем, – провозгласила Люся уверенно.
После отпуска она вышла на работу вовремя, приятно удивив коллег переменами, происшедшими с ней. Поправилась, посвежела, чувства обновились. Цвет кожи приобрёл шоколадный оттенок. Волосы выгорели и отливали медью. Весёлая и жизнерадостная. С ней разговаривали и спрашивали совета. Она собирала документы на постоянный выезд в Великобританию по вызову зарубежного жениха, с кем познакомилась через Интернет.






















Эпилог

Курдский парень Рамиль, выходец из Ирана, вылетел с шумом, хлопнув дверью, из хакерского центра пиратской принадлежности, разместившегося в одноэтажном бунгало с подвалом, где дислоцировались в своё время бывшие американские военнослужащие, прошедшие Афганистан. Звякнул замком, надел шлем и запрыгнул в мотобайк фирмы Ямаха, стоящий у обочины.
Он завёл мотор и рванул по гаревой дороге вдоль побережья Западного берега Африки. Сюда, в Нигерию, он прибыл в качестве заложника и вырос в матёрого Жигало, слоняясь по мусоркам и базарам, навевая ужас на всех проституток и сутенёров вместе взятых.
Его терпению пришёл конец, когда он узнал от своей семнадцатилетней сожительницы – Эмми, африканского происхождения, что она беременная и требует денег на аборт в приличной клинике Лагоса.
Пообедав в пляжной забегаловке, куда он заскочил, заплатил пять долларов, пятьдесят центов кинул на чай официантке. Она поблагодарила его с нежной улыбкой. Рамиль нашел в кармане стодолларовую купюру, лежащую отдельно, приложил к свернутой пачке такого же достоинства, изъятой из потайного кармана. Пересчитал. Оказалось,  пять тысяч долларов. Убрал туда же.
 Брезгливо отбросив обертку целлофана, он встал и твёрдой походкой подошёл к мотобайку, начинающему терять свои очертания. Завёл на предельную скорость и с визгом взлетел в воздух, пересекая две сплошные линии, предназначенные для опытных водителей, когда из-за поворота вывернул автофургон.
Сознание парня отключилось, когда парамедики затискивали изломанное, но ещё живое тело в передвижную лабораторию, срочно вызванную кем-то из полицейского управления для рассасывания пробки на этом участке дороги.
Седой полицейский украинского происхождения, прошедший Афганистан с боевыми товарищами, получившими массу увечий, ожогов и ран, приехал в клинику, чтобы опознать осведомителя.
После операции полицейскому вручили пачку денег с вычетом издержек за лечение Рамиля, именной жетон одного из погибших под Кандагаром, бывшего подчинённого десантника. Жетон он давно собирался изъять у этого несносного парня, надоедая своими придирками и намёками. Рамиль чем-то отдалённо напоминал его взрослого сына, получившего образование на территории России, в одном из городов средней полосы.
Отправлять внукам этот жетон не имело смысла, поэтому он положил в пакет и переслал туда, откуда был призван на армейскую службу солдат. То есть в тот город, где сейчас работал его сын сменным мастером «Сталелитейного завода». Так полицейский сам для себя называл то место работы, а на самом деле завод, изготавливающий ай-пады и гаджеты нужные для войны в Ираке.
Их судьбы переплелись в его собственном воображении, когда он узнал, что сын Измайлова Алексея тоже назван Алексеем.
Ему-то и был послан жетон, чтобы он мог хранить все боевые регалии отца и передать внуку, вероятно появившемуся, как он надеялся, у всех этих подростков, возраста до двадцати от иноверцев. Дети находят своих отцов без их желания…
Поэтому заслуга стать сменным мастером, выпавшая на долю друга Измайлова и его сына одновременно, стала первостепенной важности для украинского военного, впитавшего в себя все привычки надзирателя, старосты и предателя одновременно.
Запечатав конверт, полицейский плюнул на пол. Открыл сейф, достал бутылку любимого всеми африканцами дорогого, красного, смородинового вина. Налил себе целый стакан и выпил, вспомнив приятный вечер на берегу Волги. Тогда они с женой и компанией друзей распивали подобный напиток, а потом ехали на битой машине на дачу и загорали на пляже.
Разбрасывали на столе водку, огурцы, бриллианты в золоте, яблоки и шли купаться, теряя последние остатки совести, ныряя в мутной от песка, пресной, прибрежной воде, напоминающей эту солёную слезу, скатывающуюся у него по щеке, когда он подсчитывал остатки своего пенсионного обеспечения.
Книга стихов – «Озарение любовью» – осталась лежать на столе в кабинете у Алексея Измайлова. Когда он приходил домой после смены, то непременно читал что-то.
Он однажды нашёл в почтовом ящике этот небольшой свёрток,  порылся и отыскал там ещё один конверт. Открыл и обнаружил повестку из военкомата.
«Ну и дела», – разозлился адресат. «Сколько раз делал запрос, но, наконец-то, выслали мне всё, что отец завещал в случае смерти – жетон с номером и группой крови получит его сын».
Алексей грустно улыбнулся: «Пойду сразу и распишусь в получении».
Свёрток чуть больше он придирчиво положил к себе в портфель. «Здесь будет новое описание микросхем, заказанных в Японии месяц назад», – решил он, развязывая бандероль в кабинете военкома, когда поставил свою подпись на расходной ведомости и убедился в наличии отцовского жетона, номер, которого он знал наизусть: «Нет, значит придут позже».
Подполковник Кирьянов встретился со своим коллегой Серёгиным у него в квартире. Прошёл на кухню и включил электрочайник.
– Как дела у сыскной службы? Заехал за тобой на совещание. Готов?
– Принимай дежурство. Вот тебе дубликаты ключей от тумбочки, где деньги лежали, – объяснил Серёгин суть ограбления в фешенебельном, спальном районе, разложив на столе листы с отпечатками пальцев, отмычки воров, документы, сопоставляя факты, происшедшего год назад убийства девушки на дамбе.
– Так точно.
– Убийцей оказался пресловутый Миша, зашедший к ним в гости, в общежитие, фамилию которого криминалисты не помнили, но чьи отпечатки пальцев чётко прорисовывались на одежде и теле жертвы. Арестовали сразу после беседы с куратором их группы. Но ответственность за данное преступление взял на себя наш Федеральный розыск, – Серёгин напрягся и нехотя добавил.
– Так что подымем авторитетное мнение генерала УБОП, – сообщил Кирьянов, подливая другу кипятка в стакан. – Дело давнее, но довели его мы до точки в нужные сроки.
– Сколько дел после этого навалилось, забыл? – обжигаясь, спросил Серёгин.
– Помню, – подтвердил подполковник рьяно. – Об ограблении забудь, там действовала банда медвежатников из нашей базы данных. Дерзкие ухари.
– Так и надо работать скрепя сердце, сквозь револьверный лай. Примем меры к соблюдению рабочей дисциплины в стрелковом тире. Разгона явно не будет…
– Вели то дело две недели по графику, допрашивали всех подряд, а получилась одна суета, – у Кирьянова появилась надежда свести счёты со всем уголовным миром, включая импортных и новоявленных джентльменов удачи. – По особому заданию.
– Спрятался Мишка хорошо в сельской местности. Думал отвести от себя подозрения сельхозработами. Ан, нет, не получилось! – заявил Серёгин, чтобы поддержать почин подполковника.
– Обставили его. Теперь будем решать, что родители этого уголовника пойдут под статью за дачу ложных показаний и за желание вызволить из заключения путём передачи взятки госорганам, – Кирьянова давно волновала проблема отцов и детей.
– Нам, что деньги за так платят? – Серёгин вспомнил, что аванс у него давно на исходе и подумал занять у подполковника на текущие расходы.
– Свидетели нашлись. Проблема в том, что других дел у нас и так достаточно. Пойду, наведу порядок в кабинете у своих подчинённых. Угон транспорта отменяется. Поедем на своих персональных лимузинах. А прокуратура пусть займётся нашими делами, – высказался Кирьянов и направился на кухню для нанесения урона холодильнику с продуктами недельной давности.
– Стоит задуматься над твоим предложением. И какой же русский не любит быстрой езды?  Пробки пять баллов по утрам и шесть по вечерам это нормально для провинции. Сходим, проверим наличие фар и покрышек.
Они закончили завтрак, дочитали все текущие ссылки в Интернете на изучение природоустойчивости к своим задачам по сохранению благополучия населения, вышли из дома по направлению к автомобилю полиции, оставленному ими около подъезда.


Озарение любовью
(поэтическая тетрадь)

Завещание потомкам

          Чёрные будни, тёмные сны,
Вихри тяжёлые у весны.
А над Чернобылем сумрак и зной
Нет радости ни одной.

Вечная память о тех, кто погиб, кого нет
Останется с нами на много лет!
Трудно представить картину страшней.
Над Припятью взвился столб огней.

Сомкнуто небо ударом волны.
Взрыв на АЭС –
Это горе для всей страны.
Слёзы и плач до небес!

Дети родятся с отметиной зла.
Сколько ещё впереди?..
Деревья и травы сгорели дотла.
Мрак и безумье уйди!

Враз бы покончить с этим нам,
Но время стучит на висках.
  Несчастья ушедшего шрам
Будет гореть в веках.

Запомним надолго ту страшную ночь,
Кровавые слёзы из глаз…
Страданье, болезни и горе – прочь!
Суровой правды наказ.

О вежливости

Пора привыкнуть нам
К громоздким вежливым словам.
Так почему звучит в ушах
словесной брани сор?
Ведь дело право не в словах,
А в совести укор.

Письмо Белинскому

           Заручиться Вашей поддержкой
Мне судьба доверила счастье.
Осветилось небо улыбкой,
И исчезло вдруг ненастье.

Трудно сделать почти невозможное,
Чтобы осень вдруг стала весною.
Наступило время тревожное
Застилает туман пеленою.

Память, память… Я школьница скромная
Размечталась некстати на время.
А у жизни дорога торная,
Пусть удачи утроится бремя.

Отвечать письмом не умею
Телеграмму слать расхотелось.
Но сказать одно лишь посмею,
Чтобы песнь застольная пелась.

Холод будней работать заставит,
Поторопит грядущего дни,
На своё всех место поставит.
И расплачутся ивы одни.

Горизонтом небо сомкнётся.
Там мечта моя слабая светится.
Седина на висках шелохнётся,
Вековая у жизни я пленница.

Белый мрамор в граните и золото,
Все причуды и удаль размаха…
На алмазы солнце расколото.
А у гимна природы нет страха.

 За удачей попробуй угнаться,
Пробегись по радуге смело.
Навсегда прекрасной остаться
Это – слишком трудное дело.




Старинное фото

        Зажжёны свечи, открыт альбом…
                Листы под пальцами шуршат.
Другое поколение проходит следом,
Старинные события историю вершат.

Вот дама с супругом в тенистом саду,
А это их дети играют.
… Вот солдаты идут на войну,
Судьбу свою проклинают.

Как будто нет никаких перемен.
И новые лица забытых времён.
Сквозь пальцы проходят года чередой,
И в ранах, и в бинтах застыли… Покой.

Одни отпечатки остались от детства.
Никто не заставит их плакать.
Такое уж видно наше наследство
Счастье своё добывать!

Памяти Жерара Филиппа

Вот вырос мальчик большеглазый
С красивым трепетным лицом.
Его узнаете вы сразу
Посмертным, бережным штрихом.

Лукавая улыбка, с искринкою глаза…
Какая же ошибка! Ушёл за образа.
Судьбы своей не зная, он шёл и не робел.
Смеяться заставляя, как будто заболел.

Звенящая походка и шпага на боку.
Да, это же находка!
Привет вам из Парижа он шлёт «Mersi  beaucoup».
 
Памяти Марины Цветаевой

Своё сказала слово в жизни,
Марина, всем ты хороша.
За здравие своей Отчизны
Болела у тебя душа.

Твой стих пронзителен и точен,
Подобен майскому ручью.
И наш союз с тобою прочен
По русскому обычаю.

Про Германию ты пела
И в Богемии была.
Сколько счастья испытала
Столько людям отдала.

От Парижа путь не близкий,
Но Россия всё ж родней,
Где христианства шаг великий
Побеждает душу в ней.

За любовь свою боролась
Забывая о себе самой.
В грешном мире заплуталась
Не воротится домой.

Как поэзию сумела оседлать
За поводья длинные, не отнять.
Уплыла в дивные края
Под коротким названием «рая».

Завлечёшь ты любого стихом
Пасмурным зимним днём.
Да и в жаркую летнюю пору
Много о Вас разговору.


Памяти  Людмилы Пахомовой

Чудесным росчерком конька
Вы покорили зал.
Ваша нежная рука,
Красивого лица овал…

Долго будет помнить мир:
Стремительность, прыжок и взлёт,
Потом опять каскад… Кумир!
Как рано вышли Вы на лёд.



       Портрет украинки

Лицо в старинной раме:
Венок на голове.
Красивыми и стройными ногами
Ступает по траве.

Дрожит курносый носик
И губы сжаты в нить.
Такой смешной вопросик
Желает вас спросить.

«Всё так же ль Вы живёте?
А может, что другое?
Меня Вы позовёте
Забудете былое».

Рассыпался веер лент цветных,
Вышивка просто чудесна.
Румянец играет на щеках смуглых.
Серьги и блеск – всё уместно.

«Вас ожидает счастье
И много всего впереди».
– Красивое запястье,
… Постой не уходи!

      В тени алтарей

Всё что выстрадано и всё чего жаль
Здесь и боль моя, и печаль.
Горит свеча восковая,
Точно жизнь твоя прожитая.

Нет ни шороха, ни движения.
Это счёт годам преткновения.
Вся истерзана, измочалена.
И как будто не опечалена.

Заколочена и поставлена
И служить кому-то объявлена.
Ветер спину случайно выпрямил,
Шаг степенный, не посрамил.


Солнце глянец загара дарило,
Всех живых существ благодарило.
Скоро счастливыми братьями станем,
В вековую историю канем.

Зорьку светлую зычным голосом,
Лето красное спелым колосом…
Встретим праздник бокалом вина.
Отболит, прощай старина!

Прост и вечен такой разговор.
Где же совести слабый укор?
Отчего так широк горизонт?
Вот и вышел гражданский фронт!

                О юности

В сердце стёрлись юности куплеты.
Седина уж на висках блестит.
Твоим взглядом дни холодной осени согреты
Свежий ветер листья шелестит.

Прошлое оставит след глубокий
В наших душах, полных грустных дум.
И маяк забытый и далёкий
В поднебесье светит голубом.

Жизнь теперь совсем другая,
Нам свобода совести дана.
Только где ты, юность золотая?
Неужели исчезла навсегда?

Вижу лица новой смены жизни
В каждом вихре праведной борьбы.
Наша слава молодой Отчизне!
Впереди грядущее судьбы.


                О поэзии

Спрошу поэта: «Для чего ты жил?»
И он ответит: «Для людей и славы».
«Увы», – отвечу, – «Вы не правы,
Лишь для себя ты сам творил.

Трудов не стоило терять.
Ведь в жизни всё так скоротечно», –
Скажу тебе чистосердечно.
Едва ли сможет он понять.

Свой скудный опыт подытожив,
Ты рифмой возгордился зря.
Себя, мой друг, боготворя,
Забыл о тех, кто ныне жив.

                Судьба

Пёстротканой дорожки полотно,
Вот судьба моя на ней.
И стихом лишь для меня полно
Всё вокруг в забытый сердцем день.

Проку нет в обычных фразах
Лишь тяжёлый осадок в душе.
Может быть, истина в древних наказах
Нам покажется горше и суше.

Очерствели мы и отупели,
Заработали массу недугов,
Но ещё свою песнь не допели,
Вырываясь из замкнутых кругов.

Пробужденье такое краткое,
Пролетело и скрылось из вида…
И здоровье своё шаткое
Лечит чужая обида.

Научиться тем, кем хочется,
Так себя и других не предать.
Колесница судьбы помчится…
Шар земной всё равно не объять.


                Город

Тротуаров серых шумный город
Ты изменчив, добродушен и жесток.
Я закрою плотнее ворот,
Как и ты, я тоже одинок.

Наша жизнь с тобою быстротечна.
От себя всё равно не уйти.
И певицы голос заунывный
Обещает счастье впереди.

Пыль дорожная скатертью стелется,
Автострады поток непрерывный.
По ночам мне всё время снится
Деревенский воздух крапивный.

Мне в наше счастье не верится
В городской суматохе и сутолоке.
Пусть любовь веками проверится
В бесконечном людском потоке.

Свет огней – заманчивый призрак.
Полуночное счастье так зыбко.
И тюремных камер гулкий сумрак
Исправляет чью-то ошибку.

Всё забытое близким кажется,
И проблемы решаются мирно.
И сиротство молчать откажется,
Сотрясая воздух призывно.

                Песня

Длинная дорога, розовый закат.
Трели тише слышны, опустел наш сад.
Вечер полон страсти. В пересчёте лет
Той мятежной власти надо мною нет.

Тишину нарушив, соловей запел,
Словно дом обрушив, сразу оробел.
Призраки ночные улетайте прочь.
Дни мои былые мрачны словно ночь.
Как засветит зарево, так вперёд иди
К светлому грядущему впереди!

                Театр

Актёры, комики и мимы
Танцоры, трагики, певцы.
В театре все вы зримы,
Вас воспевают мудрецы.

За вечер чередой проходят
Десятки прожитых лет.
Зрители приходят и уходят,
А вам по-прежнему нет бед.

Ад и рай они представят
И безучастным не оставят
Своё искусство перевоплощенья
Оттачивают до изумленья.

Волшебные звуки оркестра
Заставят забыть обо всём.
Послушны палочке маэстро,
Живут сегодняшним днём.

                Молодёжи

Юность такая краткая
Нам не угнаться за ней.
Где ты дорога гладкая
К счастью? А путь всё длинней…

Молодость верит наивно
В землю под именем рай.
Звуки гитар так призывно
Просят: «Себя не марай».

Сколько дорог вам открыто,
Надо лишь выбрать свою.
Планета росою умыта,
Руками её обовью.

И закружу в звонком ритме
Чудесных напевов земных.
Душу свою как в молитве
Для дел приготовлю больших.

Вырастет счастье незримо,
Вылетит из-под крыла.
Годы несутся всё мимо,
Совесть лишь бы была.



          Первая учительница

Ты была нам сестрою и матерью.
Мы учились и о будущем мечтали.
Постелилась дорога скатертью,
Годы будто сон пробежали.

Её милый и чуть-чуть тревожный голос
Надолго остался в памяти.
И жизнь, как учебник сложный,
Открытая перед нами.

Тобою согрета былая дружба
И дни грядущие впереди.
И наша завтрашняя служба
Тебя во всём вознагради.

Чьё сердце большое и чуткое
Забывало о себе порой.
И счастье такое зыбкое…
Всей душой ты была с детворой!

                В пути

Все печали мои и радости,
Все премудрости жизни этой
Заберу с собой в дорогу
И пойду с тобой по свету.

Будет трудно в стужу и ненастье
И никто не поможет идти.
Только это называется счастье
Вся жизнь в бесконечном пути.

 Тени над Петропавловской крепостью

Вхожу в забытую церковь
В глубине Петропавловской крепости.
Там истории проливалась кровь,
И цари не молят о жалости.

Вытираю пыль с гранитных плит.
И читаю слова древние.
Мрак и сырость мне в грудь давит
Предо мною встают дни прежние.

Здесь под плитами Рюриковичи лежат,
И слова мудрёные на граните стоят.
Сколько было вас, да поубавилось,
Нам читать лишь могилы осталось.

Вот тень Фёдора Иоанновича.
Здесь давно уж погасла свеча.
Это – Ивана третьего плеть,
Царя Бориса Годунова – твердь.

Православные – люди добрые,
Свою честь в бою отстояли,
И поэтому камни пробные
Им всю жизнь молчать не давали.

В революцию сделав первый шаг,
Они гибли в застенках суровых.
Над Россией спускался мрак,
Ожидая подвигов новых.

Где же шубы собольи и весёлое застолье?
Слышно только пустословье.
Всё ушло куда-то, всё кануло,
За порог судьбы меня выкинуло.

Зазвонит ли колокол?
Заиграют ли бубенчики?
Или всё в протокол
За бумажные венчики.
 
                Зима

Сад осенний хранишь ты немало
Моих тайных порывов и чувств.
Только что-то сердце так сжало,
Навевая смертельную грусть.
Эти яблоки все переспели
И попадали с веток на луг.
Только жаль, что собрать не успели
И попробовать кислые вдруг.

Вот закружит зимняя вьюга,
Запорошит дорожки снежком.

И твоя не земная подруга
Принакроет деревья платком.

Всё укутает снежным покровом,
Всё запрячет в своей кладовой.
И своим поделится кровом
С тем, кто не торопится домой.

Закружит, завихрит, заморозит,
Всем подарит гостинцы свои.
И своею жалостью источит,
И своей любовью наградит.

Песню Новогоднюю споёт
И закутает белым снегом.
Дождик в феврале свет отольёт
Мартовским звенящим бегом.

                *   *   *
А у нашей Маши косы
Заплетает ветер в росы.
Белокожа, круглолица
Красна девица-девица.

Платье светло голубое
Всем понравится такое.
Засмеётся – всем веселье,
Плачет – значит, огорченье.

Загорелись щёчки ало,
Значит, жарко слишком стало.
Ну, а если потрудиться,
Выйти замуж не боится.

Так цветёт чудесным цветом
В стужу, в зной, зимой и летом.
Свою радость нам даря,
Всех людей благодаря!
 
           Одиночество

Устают ли небоскрёбы стоять,
Такое высокое небо держать?
Дрожат ли они в морозную ночь
Своими вершинами в небо прочь?

Чувствуют ли они иногда одиночество,
Или это простое пророчество?
Потому что выросли там?
Подобно Вавилонским столпам.
                Лангстон Хугес

В песках Каракумы
       (легенда)

Золотые пески зыбучие
Вы таите немало случаев.
Палящее солнце сжигает,
Жизнь у бедуинов отнимает.

От Средней Азии до Хивы,
Как будто людям за грехи,
Лежит пустыня Каракумы,
И нет ни одной дорожной вехи.

От русла Аму-Дарьи остались
Два озера солью покрытых.
Здесь кости верблюдов валялись.
Сирокко шептал о могилах забытых.
Варан иль змея проползут,
Иль дикий кочевник-туркмен
Поклажу в тяжёлом обозе везут.
И снова нет никаких перемен.

Вода – символ жизни в пустыне,
Где тропы вьются по отвесной скале.
И нет колодца в долине,
Лишь саксаул пугает во мгле.

Киргиз ли проедет, иль пройдёт караван,
Безмолвен и дик песчаный бархан.
Сухой саксаул сохранит навсегда
Забытые белые кости.

Кибитки кочевников видны иногда,
Никто не торопится в гости.
 Горячий ветер сжигает дни,
Торопит на север скорей.

И шепчет на ухо: «Надежду верни,
Мне быть вдвоём веселей».
В горах Каракумы нет счёта дням.
Истома и смерть благородным коням.

Острые колючки вокруг холма.
Мечети засыпана чалма.
И если ты путник совсем одинок,
То помни такой завет:
Где явь? Где мираж, кладезь, ручеёк?
Лишь компас даст ответ.

В посёлке девушка росла.
Туркменкою себя звала.
Прекрасней летнего цветка,
С походкой мотылька.

Свободы верная сестра,
Могла работать до утра.
Любила бегать и играть,
Детей на верблюдах катать.

Отец хороший калым получил
За красивую Ай-Джамал.
Калым отцу показался мал.
Девичьей слезой себя намочил.

Жених не остался в накладе,
Увёз жену на верблюде.
Настали тяжёлые и длинные дни,
Но нет дороги назад.

«Аллах, родной мой дом верни.
Здесь жить мне сущий ад!
Работай, работай до боли, до пота.
До шрамов кровавых. До взглядов усталых.

Пусть злой суховей занесёт мой след,
А нож спасёт от беды.
Грядущий день тревогу развей
Иль яду подсыплю в обед…»

От этих мыслей болит голова,
И сердце тревожно стучит.
Ай-Джамал бежать готова,
Свекровь упорно молчит.

Старый колокол давно устал
Отбивать удары времён.
Мусульманина суровый гул заставил
О прошлом вспомнить племён.

Лишь медь языка горячая,
Да длинная ночь, зрячая
Способны сказать о той
Чьё сердце полно тоской.

Караван проплыл вдали.
Растаял за горизонтом.
Пешеход засыпан в пыли,
Обливается горьким потом.
 
Его конь устало ворчит,
Ищет влаги любой.
Солончак под копытом стучит,
Разговаривая с тобой.

Ай-Джамал – краса пустыни,
Косы твои чёрные.
Загубила жизнь свою,
Денёчки привольные.

У тебя богатства много,
Серебро в косе блестит и ковров не счесть,
Что глядишь ты слишком строго,
Свободу мечтаешь обресть?

Ведь уйдёшь, поймают сразу,
К мужу отведут.
Не послушалась наказу,
До смерти забьют.

Долго Ай-Джамал волосы чесала,
Тихо, глядя в землю, песню напевала.
И коней безропотно напоить успела,
Поглядев украдкой, кто занят делом.

Ночь спустилась медленно,
Спит табун усталый.
Ай-Джамал тихонечко
В путь пустилась шалый.

Убежать решилась к родным,
Но супруг Мамед был хитрей.
Запряг он двадцать лошадей,
Свой позор пряча от людей.

Всадники-удальцы знают своё дело.
За девушкой на поиски бросились смело.
Привезли мужу сирую бедняжку.
Хозяин нагайкой окровавил её рубашку.               

Не стерпела горечи Ай-Джамал,
Убежала снова за бархан.
И опять настигла её судьба,
Выдала проклятая голытьба.

Затаилась девушка упорная,
Слёзы по щекам текли, словно трава сорная.
Через два дня пустилась в путь,
Ранив преследователя в грудь.

А колокол пустыни гудит,
Душу всаднику бередит.
Далёкий минарет, забытый храм…
Могильные камни людских драм.

Кто прячется здесь в ночной тиши,
Забыв о хлебе в пустынной глуши.
Он там обрёл покой и уют,
Его не догонят и не убьют.

Такая обитель верней тюрьмы,
Сразу избавила от сумы.
Бродягу и вора спрячет она,
Печальных призраков полна.








          Красные крылья
                (поэма)

Снова мерцанье и красный цвет
Озарил своим светом парад планет.
Звёзды и вихри… Ночной полёт!
Сплошное движение вперёд и вперёд.

Незримый ангел житейских бурь.
В ночном полёте ты правишь руль.
Расправив крылья, не ведая зла,
Ты крыльями бьёшься, пусть даже мгла
Завесит кружевом всё вокруг.
Окрасит темнее горизонта круг.

Лети же счастье! Навеки незрим
И облик твой, и блеск необъясним.
Зарю украшай безумьем лучей.
И день завершай наградой своей.

Заветный символ добра и мечты
Сияешь во веки из темноты.
Пылай и радуй беспечность творя,
Свирелью славы мотив говоря!

Раскинув звёзды, и в путь лети,
Не зная устали, работай в пути.
Перья, разгладив, в пучину плыви.
Землю крылами не раз обмахни.
Отважен и смел полёт неземной.
Кто падать умел навеки со мной.


СОДЕРЖАНИЕ

Отпечаток сердца (детективный роман)
Пролог…………………………………………………………………… 5
1. Август. Воспоминания………………………………………………. 7
2. Новые встречи…………………………………………………………8
3. Алексей………………………………………………………………..16
4. Зрячие окна…………………………………………………………...25
5. Знакомство с заводом………………………………………………...32
6. Отец…………………………………………………………………...43
7. Счастливые часов не наблюдают……………………………………56
8. Вечеринка……………………………………………………………..64
9. Командировка в Москву……………………………………………..71
10. Приезд………………………………………………………………102
11.Разговор по душам………………………………………………... 110
12. Премия……………………………………………………………...124
13. Предложение……………………………………………………… 138
14. Свадьба……………………………………………………………..155
15. Медовый месяц…………………………………………………….161
16. Брат…………………………………………………………………179
17. Отпуск……………………………………………………………...186
18. Разрыв с Алексеем…………………………………………………199
19. Свобода……………………………………………………………..210
20. Там хорошо, где нас нет…………………………………………..224
21. Успешная карьера …………………………………………………237
Эпилог………………………………………………………………….248

Озарение любовью (стихи и поэмы)………………………………..252
 
Завещание потомкам…………………………………………………..252
О вежливости…………………………………………………………..252
Письмо Белинскому…………………………………………………...253
Старинное фото………………………………………………………..254
Памяти Жерара Филиппа……………………………………………..254
Памяти Марины Цветаевой…………………………………………..254
Памяти Людмилы Пахомовой………………………………………..255
Портрет украинки……………………………………………………..256
В тени алтарей………………………………………………………... 256
О юности……………………………………………………………….257
О поэзии………………………………………………………………..257
Судьба…………………………………………………………………..258
Город……………………………………………………………………258
Песня……………………………………………………………………259
Театр……………………………………………………………………259
Молодёжи………………………………………………………………260
Первая учительница…………………………………………………...261
В пути…………………………………………………………………..261
Тени над Петропавловской крепостью………………………………261
Зима…………………………………………………………………….262
А у нашей Маши косы………………………………………………...263
Одиночество…………………………………………………………...263
В песках Каракумы (легенда)…………………………………………264
Красные крылья (поэма)………………………………………………268