Первой подружкой Любочки в Елгаве стала бойкая черноглазая Таня – дочь маминой коллеги. Девочка была на год старше Любы, но разница в возрасте не мешала им стать неразлучными. Они жили в соседних домах, бегали друг к другу в гости, а Любочка даже ночевать у подруги частенько оставалась. Мама иногда дежурила по ночам, да и личную жизнь ей нужно было налаживать. Вот что помнит Любочка о Тане.
НОЧНИК
Родители Тани познакомились в конце войны, тётя Валя была медсестрой, а дядя Жора – узбек по национальности - шофёром. Как они в Елгаве оказались, Любочка не знала, но ей очень нравилось бывать у них дома. Такого уюта ей видеть ещё не приходилось, хотя жили они скромно, почти бедно. Зато в их единственной комнате стояло удивительное зеркало: оно высилось до потолка, рама была из красного дерева, а на подзеркальнике стояли семь мраморных слоников мал-мала меньше и духи тёти Вали – «Красная Москва», «Пиковая дама» и «Кремль» во флаконе матового стекла в виде башни Кремля.
Но больше всего Любочке нравился ночник. Когда в очередной раз Люба оставалась у Тани на ночь, зубки у обеих были почищены, ночные рубашечки надеты, а трусики, наоборот, сняты (мама не разрешала Любочке спать в трусиках, а Таня брала с неё пример), и дядя Жора с улыбкой привычно командовал: «Спать, бесштанная команда!»,- девочки укладывались вместе на узкую кровать и после недолгой возни затихали. Узорчатый половичок отделял кроватку от лежанки Жени – Таниного старшего брата. Их родители ложились спать на большую панцирную кровать с шишечками, но сначала они читали при свете чудесного ночника – лилии, которая испускала розоватый свет. Тётя Валя всегда читала книги, чаще всего детективы, а дядя Жора – газеты. Тишина, розовый свет, лёгкий шелест страниц, - всё это наполняло Любочку каким-то недетским благоговением. «Как хорошо!» - думала она и спокойно засыпала.
ПЁС БАРБОС
У Тани день рождения. Любочка собирается к ней в гости и спрашивает маму:
- Мама, а что мне Тане подарить?
Мама почему-то не любила покупать подарки и часто передаривала то, что ей подарили, или же дарила какие-то свои вещи. Поэтому она ответила:
- Подари своего Барбоса!
Барбос был симпатичной лохматой игрушечной собакой с чёрным кожаным носом, и Любочка очень его любила. Она недоумённо воскликнула:
- Как?! Он ведь мой!
- А для друзей нельзя ничего жалеть! – категорично заявила мама, и грустная Любочка отправилась в гости с Барбосом. Таня удивлённо уставилась на лохматый подарок: она знала, что это Любочкина игрушка, девочки не раз играли с Барбосом. Кисло улыбнувшись, она словно бы нехотя взяла собачку.
ПЕРВЫЙ УРОК ОРФОГРАФИИ
Дети играли в слова: один называл слово, а другой должен был назвать другое, которое бы начиналось на последнюю букву предыдущего. Любочке досталась буква А, потому что было слово «волна». Она радостно выкрикнула:
- Олень!
Таня поморщилась:
- Это слово пишется через О – олень.
Любочка была удивлена – как интересно! – и смущена, но что же делать, если ей всего пять лет и читать она пока не умеет. Вот пойдёт в первый класс, как Таня, и всему научится! А пока она пропускает ход.
УРОК ТРУДА
Таня и Люба у окна в комнатке, которая является одновременно и коридором, и кухней. Перед Таней на столе два тазика: один с мыльной водой, а другой – с чистой. Таня берёт чашки, блюдца, ложечки и обмывает их в мыльной воде, а потом ополаскивает в чистой. Спокойно, терпеливо... Горячей воды в их доме нет, вот и приходится так мыть посуду. Потом Таня так же терпеливо вытирает посуду и ставит её в кухонный шкаф.
Любочке мама пока не доверяет мыть посуду, но однажды она поручила ей купить литровую бутылку молока. Как девочка была рада! Пусть ей только пять лет, но она уже большая, раз может покупать в магазине продукты. Литровая бутылка тяжеловата для малышки, она бережно несёт её в руках (авоську мама почему-то не дала), идёт медленно, чтобы не споткнуться, да вот уже и дом. Гордость переполняет девочку: она – мамина помощница!
ДРАКОПС
Во дворе детей сотрудников психбольницы поджидала угроза в лице страшной толстой тётки Дракопс. Она высадила под своим окном жёлтенькие цветы, и всякого, кто проходил мимо, обливала потоками брани. Больше всего доставалось, конечно, детям, хотя они старались обходить клумбу Дракопс стороной. Но Таня с Любочкой как-то увлеклись игрой в пятнашки и забыли об осторожности. Дракопс выбежала из дома, вырвала с корнем пучок крапивы и начала стегать девочек по ногам. Крику было! Танина мама усмирила злую тётку, но та долго ещё сердито ворчала и грозила пальцем из окна. После этого все и начали звать её Дракопс, а вообще это была санитарка по фамилии Прокопс.
ВОСХИЩЕНИЕ ГУНДЕГОЙ
Самой необыкновенной девочкой во дворе была Гундега. Ещё бы: имя особенное, и потом - ей уже семь лет, она всегда аккуратно причёсана и одета в красивые платья, не то что Таня с Любой – у них-то часто из-под мятых платьев штанишки торчат, да и чумазые они вечно, а уж о причёсках лучше помалкивать. Гундега к тому же говорит на двух языках – на латышском и на русском, причём говорит как-то особенно красиво, не по-детски. И гольфики у неё красивые, и туфельки. Но самое интересное у неё во рту! На зубах Гундеги какие-то серебристые проволочки, они должны выпрямить её белые, но не совсем ровные зубки. Таня часто просит Гундегу открыть рот и показать ей проволочки, уж очень это необычно! Любочка тоже смотрит и восхищается.
Много позже она узнает, что слово «гундега» в переводе с латышского – лютик, и есть даже песня о гордой девушке с таким именем.
НА ЛУГУ И У РЕЧКИ
Сразу за Таниным домом начинался луг, и летом девочки порхали там, как бабочки. Сколько разных ароматных трав было на том лугу, сколько цветов! Таня знала много названий и учила им Любочку: вот это подорожник, его можно на ранки прикладывать, а это клевер (иначе кашка), если сладкого захочешь, нужно сорвать цветок, оторвать его от стебля, перевернуть и высасывать сладкое молочко. Щавель кислый, вкусненький. Вот этой травой можно порезаться. А вот кукушкины слёзки, а вот с этой травкой можно поиграть в «петушка или курочку», прижимая колоски к стеблю и вытягивая их к вершине. Если торчит хохолок, то это «петушок», если нет – «курочка». Репей колючий, душица пахнет вкусно, а вот ещё ромашки, васильки, колокольчики, иван-да-марья, маки, гвоздички, лютики... Любочке больше всего нравились незабудки: голубенькие, а глазок жёлтенький. И божьи коровки, и стрекозы, и жуки, и пчёлы, и бабочки!
Бегали через луг к речке. Она была узкая, с песчаным берегом, называлась Светка, это потом Любочка узнала, что название у речки Свэтэс. Купаться без взрослых было строго-настрого запрещено. А ведь Любочка любила купаться больше всего на свете!
Если у мамы был выходной, она иногда ходила на речку загорать. Тогда наступало блаженство. Любочка плескалась в воде до посинения, пока мама не придумала хитрость, чтобы хоть ненадолго выманивать дочку на берег. Она сказала:
- Вот загоришь немного, тогда снова пойдёшь купаться. А для того, чтобы ровно загореть, нужно поворачиваться со спинки на животик и на бока. И каждый раз считай до пятнадцати!
Любочка послушно ложилась сначала на спинку, потом на животик, потом на бока и всё время считала до пятнадцати. Зато потом – ух ты! – снова прохлада реки, снова хрустальные брызги, снова чистая радость, снова счастье!
Став взрослой, Любочка сочинила верлибр «Если...». Он как раз и навеян воспоминаниями о чудесном луге детства.
ЕСЛИ...
Если придётся когда-нибудь умереть,
пусть это будет так:
знойный летний полдень,
поляна у светлой речки,
запах полевых цветов
и жаворонка пенье
в ярко-синем небе...
Я лежу, раскинув руки,
приминая пряные травы,
мешая божьим коровкам, бабочкам
и прозрачным стрекозам,
замирая от дуновения ветра,
который доносит звон колокола
с далёкой колокольни.
Я становлюсь горячей, как солнце,
плавлюсь, истекая соком трав и цветов,
растворяюсь в дрожащем воздухе лета,
блаженствую..., и в этот миг
душа взмывает ввысь - к сияющим облакам,
отрицая смерть и превращаясь
в один из сонма солнечных лучей...
НОВАЯ ПРИЧЁСКА КУКЛЫ КАТИ
В Елгаве игрушек у Любочки было мало. Куклы только бумажные. Но ей очень нравились платья для этих кукол: их можно было примерять, менять, рисовать, придумывая фасоны и расцветки. Именно тогда Любочка и научилась рисовать.
А настоящую большую куклу подарил ей дедушка Ваня из Куйбышева. Он ехал поездом «Куйбышев – Москва – Рига», в Москве была пересадка, и вот тогда-то он и купил самую чудесную куклу на свете – Катю. Она была не из пластмассы, а из какого-то благородного материала. Ручки и ножки двигались, глазки в тёмных ресничках закрывались. Когда её переворачивали, Катя говорила «мама», у неё было удивительно красивое личико и две русые косички. Но самым необыкновенным в кукле была её одежда: зелёное клетчатое платьице (в каждой клеточке - ягодка!) было оторочено белыми кружевами, на нём розовый фартучек с малинками, а на голове – платочек такой же расцветки, и были ещё длинные «жемчужные» бусики, которые повзрослевшая Любочка носила даже в институте, они красиво посверкивали в вырезе блузки.
Как-то раз пришла в гости Таня. Рассмотрев Катю со всех сторон и от души с ней наигравшись, Таня скептично заметила:
- Кукла красивая, только косички теперь не в моде. Я вот свою Цыганочку подстригла, давай мы и Катю подстрижём!
Любочка была в ужасе: как это – подстрижём?! А что мама скажет?! И потом, Катя такая красивая с косичками! Нет, нет, стричь нельзя.
Но непреклонная Таня вооружилась ножницами и быстренько обкромсала Катю. Получилось неровно. Она состригла ещё немного, потом ещё, так что кукла почти облысела. Красивой причёски не вышло. Прикрыв учинённое непотребство платочком, Таня ушла домой, а Любочке предстояло объясняться с мамой.
Катю она потом обменяла на голого резинового пупса своей сестрёнки . Пупс был дорогой, немецкий, но Любочка порадовалась ему лишь пару дней, а потом он надоел. Катю она могла брать, когда пожелает, но ведь это была уже не её Катя!
***
В школьные годы подруги встречались редко. Таня выросла, вышла замуж и уехала в далёкий город Нальчик. Муж бил её, а однажды так приложил головой к батарее, что Таня попала в больницу с сотрясением мозга. После развода дети остались с ней. В последний раз виделась Любочка с Таней в день похорон тёти Вали и успела сказать только: «Танечка, здравствуй! Держись!» . Это было давно, и где теперь Таня, неизвестно.