Я в каком-то казённом помещении. В коридоре стоят военные. Я знаю, что это – наши, россияне, но форма у них не наша: серая, высокие пилотки. Ко мне они относятся как-то уж совсем пренебрежительно. Разговаривают между собой, а на меня – ноль внимания. Как будто меня нет.
Вот ещё что странно: разговаривают они как-то очень сдержанно, обмениваются скупыми фразами.
Я понимаю, что они – военные советники. И идёт война. Кого с кем? Это неизвестно.
Я не помню, когда и зачем я от них ушёл. Я оказался в поле на широкой грунтовой дороге, вдалеке виден лес. И со стороны этого леса по этой дороге на меня несётся танк, я отскакиваю на край, на полоску высохшей грязи и покрытой высохшей грязью травы.
Танк проносится мимо меня, поднимая клубы пыли. Когда пыль оседает, становится видно, что это был один танк, других не видно. Хотя… Смотрю – а на дороге игрушечный танк! И сразу же появляется мальчик с другим игрушечным танком, который он толкает перед собой, опустившись на четвереньки.
Я должен с ним играть. Нехотя тоже становлюсь на четвереньки и двигаю свой танк на его танк. Мой танк – тёмно-зелёный, а его – покрашен в песочно-пустынный, бежево-коричневый камуфляж.
Я устремляюсь на него, а он – в сторону. Я ему говорю, что танки должны сражаться, а не трусить и уклоняться от боя. Если пушка не стреляет, то они сталкиваются и борются, кто кого осилит.
А мальчик говорит, что он так играть не хочет.
Но и я ведь тоже играть не хочу. Но почему-то должен его научить, как надо играть: только так, чтобы кого-то осилить.
Зачем надо, кому надо – во сне такие вопросы никогда не приходят.