Газета

               

                1
    Вера и Надежда Булаткины были сводными сестрами. Отец Веры погиб в автокатастрофе, и Надя родилась уже от второго мужа матери. Нельзя сказать, что отчим плохо относился к неродной дочери. Но все равно свою кровиночку он и любил больше, и хвалил чаще, и старался угостить чем-то вкусненьким тайком ото всех. А когда дети ссорились из-за игрушек или по какому-нибудь другому поводу отчим всегда говорил падчерице: «Верочка, уступи младшей сестричке. Она же маленькая». Мать обычно поддакивала главе семьи, так как души в нем не чаяла. И в Нади выработалось чувство превосходства над сестрой. «Папина» дочка считала себя и красивей, и умней, и одаренней своей сестры, и вела себя, в одинаковых жизненных ситуациях, более  уверенно, чем она. А Вера росла стеснительным ребенком, с чувством своей «второсортности».
    Умерли родители девочек, когда те уже достигли совершеннолетия. Перед смертью они оставили детям завещание, по которому в их частном доме две большие комнаты доставалась Наде, а две меньшие – Вере. Кухня оставалась в общем пользовании, а земельный участок был поделен поровну.
    Получилось так, что младшая сестра вышла замуж за богатого бизнесмена Бочкарева Бориса Степановича, а старшая – не смогла наладить свою личную жизнь. Мужу Нади понравился район, где проживали Булаткины, и он решил снести часть дома, принадлежавший супруге, и на его месте построить роскошный дворец. В Бориса Степановича было намерение выкупить у Веры две ее комнаты, но девушка не согласилась продать свое жилье. Она привыкла копаться в земле и не хотела никуда уходить с родных пенат, где прошло ее детство, и возле порога которых цвели ее любимые розы. Да и предприятие, где она работала, находилось всего в десяти минутах ходьбы от дома.
    И выросло в частном секторе города красивое строение с прилепившейся к нему халупой с двух маленьких комнатушек и кухоньки. За часть кухни, как за собственность Нади, Бочкаревы судились с Верой, и сумели вытребовать с нее «за свое добро» тысячу долларов. А когда возводился дворец, рабочие, получив разрешение хозяев стройки, обрубили, проложенные ранее, к, оставшейся нетронутой, части старого дома водопроводные трубы и электрические провода.
    Девушка ходила жаловаться на незаконные действия своей сестры участковому милиционеру, и тот выдал ей справку, что действительно она пострадавшая сторона и может жаловаться в суд на своих обидчиков. Но искать правды в правоохранительных органах Вера не стала. Она подумала, что жалобу ее там будут разбирать месяцами, постоянно отвлекая от работы, а ей вода и свет нужны безотлагательно. И потом, еще неизвестно – чем закончится судебное разбирательство по ее делу. Девушка одолжила, в кого только могла, деньги и провела себе воду и электричество с соседней улицы, а потом, чтоб отдать долги, два года сидела на хлебе и воде.
    Надя после замужества красиво одевалась, ездила на собственной машине и при редких встречах с сестрой делала вид, что не замечает ее. Однажды, правда, она подвезла Веру, когда увидела ее на автобусной остановке. Но при этом сказала пассажирке, когда та села рядом с ней:
    - Давай сюда деньги, которые ты приготовила для оплаты городского транспорта. Мне будет за что бензин купить.
    А, получив плату за оказанную услугу сестре, она спросила ее:
    - Помнишь, в седьмом классе я дала тебе серебряный, еще времен царя Николая Второго, рубль?
    - Помню.
    - Отдай мне мой подарок назад.
    - Так отец твой забрал его у меня. Он сказал, что в него монета лучше сохранится.
    - Поклянись памятью родителей, что ты говоришь правду.
    - Клянусь, если тебе так нужно.
    Больше Надя Веру никогда никуда не подвозила. 

                2
    Почтальон Елизавета Павловна затеяла дома большую стирку и попросила своего, уже взрослого, сына Петю разнести почту по поселку с частными застройками. Когда молодой человек вернулся с задания, мать поинтересовалась в него:
    - Всем правильно разнес прессу?
    - Да. Только газету «Сегодня» Булаткиной я бросил по ошибке в почтовый ящик Бочкаревой. Я думаю, в этом ничего страшного нет: Бочкарева и Булаткина родные сестры, живут рядом, и ругаться из-за моей небольшой оплошности они, по-моему, не станут.
    - Ой, Боже! – в отчаянии всплеснула руками Елизавета Павловна. – Надька никогда не отдаст Верки газету, а она сегодня вышла с программой телевизионных программ на всю следующую неделю.
    - Как это – не отдаст! – возмутился Петр. – Я сейчас пойду и заберу ее в нее.
    - Ой, сынок, не ходил бы ты к этой Бочкаревой, сбегай лучке в киоск и купи другую газету. Денег много она не стоит.
    - Почему я должен, ни с того ни с сего, кому-то что-то покупать? – возмутился Петр, и пошел устранять свой брак в, порученном ему, деле.
    На стук сына почтальона в кованую калитку усадьбы Бочкаревых вышла Надя.
    - Чего стучишь? – возмутилась она. – Кнопку, деревенщина, нажимать нужно.
    После этих слов она указала пальцем на небольшой черный стержень, торчащий слева от железной двери.
    - Тетя, я по ошибке бросил вам газету вашей сестры. Отдайте ее мне.
    - Дядя, я ее еще не читала.
    - Вам и читать ее не нужно, она чужая.
    - Не тебе, юноша, указывать: что мне читать, а что – не читать. И запомни в будущем: в моем почтовом ящике ничего чужого быть не может. А тем более что-то от моей сестры – она голодранка, и этим все сказано.
    С нотками неудовольствия в голосе проговорила Надя и начала закрывать калитку. Но непрошенный гость ухватил ее за рукав платья, и последовал за ней в ее двор.
    - Что вы себе позволяете, молодой человек? – возмутилась хозяйка дворца.
    После этого она резким движением освободила руку с «плена», подбежала к вольеру и выпустила наружу огромную собаку. Парень убегал на улицу быстро, но все равно пес успел ухватить его за правую штанину и сделать на ней огромную прореху.
    Придя домой, Петр с самого порога начал громко ругаться:
    - Черт с ней с этой газетой! Из-за нее я чуть без штанов не остался!
    - Что случилось? – забеспокоилась Елизавета Павловна.
    - Бочкаревой на меня собаку натравила, когда я пришел к ней. И зубатая тварюга мне штаны порвала.
    Женщина внимательно осмотрела порванную штанину сына и пришла к заключению:
    - Не страшно, брюки можно аккуратненько заштопать. Хорошо хоть пес до тела не добрался. Больше не ходи ты к этой Надьке. Никогда не знаешь – каких сюрпризов можно ожидать от богатых людей?
    - Мама, может бог с ней, с этой Булаткиной? Ничего с теткой не случится, если она одну неделю посидит у телевизора, не зная заранее, что ей показывать будут.
    - Я боюсь сынок: а, вдруг, у Веры такой же характер, как в ее сестры. Тогда она придет на почту и устроит моему начальству такой скандал, что меня выгонят с работы. Не посчитай за труд – сходи за газетой, а по дороге назад зайди в супермаркет и купи сахар, масло и гречневую крупу. Деньги не забудь взять.
    Петр тяжело вздохнул, переоделся и пошел к ближайшему киоску, торгующему прессой. Но там продавщица сказала, что газету, которая ему нужна, уже продана, и предложила купить что-то другое «не менее интересное». Зная страхи матери за свою работу, он пошел искать другую такую же торговую точку. И тут парню, по дороге, встретился сосед, Гриша Дюдюкин, большой любитель выпить.
    - Петя, ты куда шествуешь? – поинтересовался он.
    - Мне нужно газету «Сегодня» где-то купить.
    - Тю, я в матери могу забрать чтиво с таким названием, но тогда с тебя будет причитаться сто грамм.
    - Согласен, – махнул рукой Петр, - пошли, вынесешь ее мне.
    Гриша в свой дом зашел уверенным шагом, а через нескольких минут вылетел оттуда, словно пробка с бутылки, еле успевая переставлять ноги, чтоб не упасть. А когда он остановился и отдышался, то объяснил Петру причину своего странного поведения:
    - Не повезло, дома оказался брат моей матери. Дядя только увидел, что я хочу взять газету в руки, сразу же вышвырнул меня на улицу. Вредный он мужик, должен тебе сказать. И откуда в него ко мне такая ненависть, ума не приложу.
    Потом, немного подумав, нелюбимый племянник злого дяди предложил:
    - Пошли к Федьке Караваеву. Тот за сто грамм черта с болота достанет.
    Федор, тощий (оттого что кушал только тогда, когда закусывал), высокий мужик средних лет, внимательно выслушал рассказ о похождениях своих соседей и безапелляционно заявил:
    - Сегодняшнее «Сегодня» я в двоюродной сестры смлямзю (на его языке это значило – сворую). Но вам придется возле ее забора создать видимость громкой ссоры. Она баба любопытная, и обязательно отвлечется на ваши крики. А я в это время экспроприирую у нее, нужную нам, прессу. 
    Как только «экспроприатор» вошел в дом своей родственницы, Григорий двумя руками принялся толкать в плечи Петра и, неожиданно тонким женским голосом, визгливо кричать: «Ты зачем приставал к моей Лидке?». При этом его левый глаз постоянно дергался, имитируя подмигивание.
    - Какая, к черту, Лидка? – возмутился Петр, забыв, что он должен сейчас изображать ссору. – Она в тебя была когда-нибудь?
    - Была, была, сукин ты сын! – неожиданно не на шутку обиделся Григорий. – Но такие красавчики как ты увели ее у меня.
    - Не нужны мне ни ты, ни твоя Лидка! – Вдруг не своим, а каким-то чужим голосом, прорычал сын почтальона, и, что есть силы, оттолкнул от себя неудачливого любовника, не знакомой ему женщины.
    Гриша упал в придорожную траву, но тут же подскочил, и с кулаками бросился на своего обидчика. Завязалась настоящая потасовка.
    В это время возле них остановилась, проезжавшая мимо, машина патрульной полиции. С нее вышли два молодых парня в погонах и направились в сторону драчунов. Первым понял опасность, быть задержанным за драку, Григорий. Он, как смог, «натянул» на лицо улыбку и встретил полицейских заявлением: «Господа наши героические защитники от хулиганов, извините за беспокойство. Это мы с приятелем так шутим»
    - Да, да, - тяжело дыша, подтвердил слова своего приятеля Петр.
    - Постарайтесь шутить, не размахивая руками. – посоветовали друзьям стражи правопорядка и уехали прочь.
    Только автомобиль с сиреной скрылась за углом ближайшего дома, как на другой стороне улицы показался Федя. В одной руке он держал газету, а в другой - кусок толстой чугунной трубы.
    - Я очень испугался, - признался он, - что вас арестуют, и мы не выпьем по сто грамм. Когда, слава богу, беду пронесло. А вы очень искусно изображали драку.
    - Зачем тебе труба? – спросил его Петр.
    - Она без всякой пользы валялась в огороде моей родственницы, а мы сейчас сдадим ее, и будут у нас деньги на дополнительные пятьдесят грамм водки. Приемный пункт металла тут недалеко находится.
    Приемный пункт металла, действительно, оказался недалеко. Там лежали кучами старые кастрюли, газовые плиты, какие-то строительные конструкции и рельсы железной дороги. Как и откуда последние туда попали? - было загадкой. Женщина-приемщица взвесила на весах Федину добычу и сразу же рассчиталась за нее. После этого (далеко не святая) троица отправилась в магазин, где Петр купил бутылку водки и три конфетки на закуску. Потом была еще одна бутылка водки, потом он не помнил, что было дальше.
    Елизавета Павловна увидела сына, когда развешивала сушиться уже стираное белье. Он делал многочисленные, но безуспешные попытки войти во двор. В руках его была мятая газета, мокрая снизу от мочи. Намокла она тогда, когда он, по дороге домой, испражнялся за углом продовольственного магазина. Других покупок у него не было.
    Всплеснув руками и произнеся: «Горе ты мое горюшко», женщина отвела «горемыку» в комнату, уложила в постель, сняла с него обувь, и только потом принялась разжимать кулак, крепко стиснувший многострадальные страницы периодического издания.
    На второй день Елизавета Павловна отправилась к Булаткиной, вручила ей газету и начала оправдываться:
    - Я попросила вчера сына разнести, вместо меня, почту. И он, по своей невнимательности, твою «Сегодня» бросил в почтовый ящик Наде. Я заставила его купить в киоске другую газету. Он купил. Но, по дороге домой где-то помял и немного намочил ее. Ты уж прости и его, и меня за это.
    - Ой, тетя Лиза, напрасно вы сына посылали в киоск.
    - Что, сестра отдала тебе газету?
    - Она ни такой человек, чтоб что-то кому-то отдавать. Но я, уверяю вас, смогла бы одну неделю прожить без программы телепередач.
    - Ну, скажи мне: почему Надька такая жадная, а ты – нет? 
    - У нас разные отцы.
    Всю дорогу домой Елизавета Павловна ругалась: «Из-за того, что Булаткины сводные сестры мой сын вчера напился!».