– Не спрашивай о море того, кто его не видел: он не дышал морским воздухом, не слышал шёпота волн на заре, не видел зелёных лучей заходящего солнца.
(Е.Серенко)
Я долго не начинал курить, хотя отец мой, прошедший всю войну, не мог без курева. Он выкуривал в день пачку Прибоя либо Севера, а иногда и Беломора. Продать детям папиросы в то время это было нормально и меня частенько отец, пришедший с работы, просил сбегать за папиросами в магазин.
Я таблицу умножения на 16 знаю так, что разбуди меня ночью и спроси:
- Сколько будет 16 умножить на три?
- 48! – без малейших колебаний отвечу я, потому что пачка Прибоя, любимых отцовских папирос, стоила 16 копеек, две же пачки – 32 копейки, три же – 48 копеек и т.д. Пачка Севера стоила 15 копеек, Беломорканал же был дорог - стоил 22 копейки, его отец курил по праздникам. Да и не он один курил, курили практически все фронтовики.
В 1975 году работал я в бригаде слесарей-ремонтников на алма-атинском военном заводе оборонного значения имени Сергея Мироновича Кирова. Бригада небольшая, семь человек всего, считая и бригадира дядю Колю. Мы обслуживали станки: фрезерные, токарные, строгальные, сверлильные с вертикальным и горизонтальным сверлением.
Весь текущий ремонт станков наша бригада делала, иногда и капитальный приходилось делать.
Я уже целый год здесь работаю. Надо мной, самым молодым, все подшучивают, мол я из-за причёски своей – пышное французское каре! - долго в душе моюсь.
А был у нас в бригаде старый фронтовик дядя Ваня. Хорошим слесарем был, всё мог сделать, любой станок к жизни мог вернуть, все с уважением к нему относились. Сидел он в нашей комнате, ему приносили то один, то другой механизм и он потихоньку, не спеша все его размеры под ноль выводил. Всю войну прошёл, а вспоминал о ней редко. Разве что вздохнёт и скажет:
- Да было тогда у нас…
Вот он один меня поддерживал. Говорил:
- Да, ничё, Вовка. Носи свою шевелюру пока молодой, пока возможность есть.
- Видать мода сейчас такая.
- Успеешь облысеть.
И курил он много. Когда ни зайдёшь, всегда дымит у него папироса. Только скажешь:
- О! дядя Ваня, опять дымишь.
- Да вот, курю между работой, – отвечал он.
А тут весна 1975 года – юбилей Великой Победы, 30 лет с окончания войны прошло. Все в предвкушении большого праздника, повышенные обязательства берут.
Пошли мы как-то на обед в заводскую столовую. Обычно кто-то один из бригады всегда на всех закажет семь разносов с комплексным обедом: лагман+котлета с гарниром+компот. Мы разносы свои на столы поставим, быстренько поедим и на спортивную площадку бежим футбол погонять, ребята-то молодые. Дядя Ваня с бригадиром сядут тут же на лавочку, смотрят как мы мяч гоняем. А когда гудок заревёт, опять в цех идём.
Так вот, за неделю до праздника, пришли мы в столовку, обедаем. И дядя Ваня негромко так говорит:
- А я на День Победы курить бросаю.
Старые слесаря засмеялись.
- Да ну! Дядя Ваня, не может такого быть. Ты со скольки-то лет куришь?
- Давно уж курю, наверное, лет с семи или с восьми, - отвечает он.
Старые слесаря смеются, каждый сказать своё хочет.
- Ну, это всё! Это навечно.
- Это лишь слова. Бросить курить с таким стажем невозможно.
- Больше полувека куришь, дядя Ваня.
- Ведь всю войну куришь и после.
А он опять говорит:
- Да нет, сынки. Я для себя решил что брошу. Просто возьму и брошу.
Все посмеялись, отобедали и пошли футбол гонять.
Перед 9 мая он покурил, гасит папиросу и говорит нам:
- Вот и всё, последняя.
А мы подумали, что вот старик развлекается, собрались и разошлись по домам.
После праздника приходим на работу, а дядя Ваня на нас смотрит и говорит:
- Вот вчера дома на 9 мая я последний раз покурил. Всё. Баста! Бросил. Сегодня уже не курю.
- Да ты чего, Дядя Ваня? Не может такого быть, - говорим мы.
На следующий день он нам сообщает:
- Уже два дня не курю.
Утром следующего дня снова нам говорит:
- Уже три дня не курю.
Мы на него смотрим, похохатываем и удивляемся. Его без папиросы никто себе представить даже не мог, всегда папироска во рту торчала.
Прошла неделя, вторая, все уже начали привыкать что дядя Ваня без папиросы. Вместо шуточек уважение появилось. Весна прошла, за нею лето, а дядю Ваню никто с папироской не видит. Действительно бросил курить.
Через год осенью я ушёл служить на флот, с бригадой переписывался. Писали они мне что дядя Ваня работает, что так и не закурил.