как предзнаменование либерально-
-демократических настроений в Вооруженных Силах СССР (шутка)
В середине июня 1970 года мы, группа кандидатов на поступление в академию имени Куйбышева, прибыли в ее учебный центр, привольно раскинувшийся на лесистой возвышенности в непосредственной близости от известного музейно- паркового ансамбля «Архангельское».
В первый же день всех офицеров, прибывших с должностей, как было объявлено, «командиров батальонов и им равных», собрал офицер учебного отдела академии полковник Шаров, выполнявший обязанности начальника курса, и, как говорится, «раздал» нам, в дополнение к обязанностям кандидата, временные обязанности командиров на сборах.
Майор Устинов из Белорусского военного округа стал старшим офицером общего кандидатского сбора, а майор Матвейчук из Выборга,- старшим офицером кандидатского сбора командного факультета.
Несколько офицеров, в том числе и я, стали командирами учебных отделений.
Мне досталось сводное учебное отделение, в которое вошли, наряду с офицерами Советской Армии, мои товарищи по кандидатскому сбору внутренних войск и пограничники.
К 25 августа мы успешно сдали вступительные экзамены и нам зачитали приказ о зачислении на первый курс.
Одновременно нам было разрешено до первого сентября заниматься поиском частного жилья и перевозкой в Москву семей (служебного жилья на первом курсе, по установившейся традиции, академия не предоставляла).
От внимательного взгляда начальства не укрылось мое увлечение волейболом и Прокопий Алексеевич Черкай (а именно он с начала учебного года стал нашим начальником курса) возложил на меня обязанности спорторганизатора курса.
Получили «свои» должности и уже упомянутые мною Виктор Иванович Устинов и Василий Кондратьевич Матвейчук: первый был назначен старшим офицером курса, а второй- командиром учебного отделения.
Разные были люди- эти два комбата.
Матвейчук,- упорный, самолюбивый хохол, работоспособный до самозабвения,- учился трудно (сказывался большой временной разрыв между учебой в средней школе и поступлением в академию, -как- никак пятнадцать лет!), но все задания старался выполнять самостоятельно.
Устинов, наоборот, с первых дней окружил себя помощниками (на курсе было достаточно совсем еще молодых офицеров с хорошей общей подготовкой, в тоже время не имеющих, в силу различных причин, достаточной твердости в характере,- явление в армии, кстати, весьма распространенное и называемое в обиходе «гибкой спиной»).
Поначалу Виктор Иванович рассчитывал и меня привлечь в свою команду (он намеревался поручить мне что- то вроде обязанностей помощника по тыловым вопросам), но я вежливо и в тоже время твердо от этого предложения отказался. С тех пор наши отношения навсегда перешли в разряд натянутой дипломатии.
(Много позже, уже на третьем курсе, по какому-то совершенно ничтожному поводу, ничего не забывающий Устинов как- то высказался в мой адрес фразой типа «вот если бы мы служили вместе, то я бы тогда…». На что я ответил:-«Вот поэтому, Витя, бодливой корове бог рог и не дает»).
Кстати, от офицеров, служивших вместе с Виктором Ивановичем в Белорусском военном округе, было известно, что назначенный после выпуска из училища командиром взвода, Устинов быстро выбился в комсорги батальона, потом стал заместителем командира батальона по политической части, а потом и вовсе, воспользовавшись чисто русской болезнью командира, доказал целесообразность замены его собой.
Не отрываясь от выполнения своих служебных обязанностей (кто служил, тот знает, как широка в мирное время палитра деятельности инженерно- саперного батальона дивизии) Виктор Иванович благополучно окончил исторический факультет местного педагогического ВУЗа, и, в отличие, например, от меня и Матвейчука, экзаменов по общеобразовательным дисциплинам при поступлении в академию не сдавал.
Да и четыре года, проведенные в академии, Устинов тоже, как говорится, потратил не зря: через «своих ребят» в кадрах все того же Белорусского округа ему удалось по выпуску «сесть» в вовремя освободившееся кресло командира «придворного», как его называли, понтонного полка в Гродно.
Закончив академию, мы расстались, а в 1979 году нам домой довольно неожиданно позвонил, а через несколько дней нас посетил еще один мой товарищ по выпуску и «крестный» сына (Роман родился, когда я учился на третьем курсе) Алик Айрапетов. Сын карабахских учителей чуть ли не в четвертом поколении, десантник и спортсмен (кандидат в мастера спорта СССР по парашютному спорту), он после выпуска служил заместителем командира инженерно- саперного полка в Ростове- Великом, а совсем недавно был переведен в академию на должность сотрудника в одну из военно- научных групп.
Новость Александр Николаевич принес знатную: Витя Устинов, отработав советником в инженерных войсках дружественной Сирии, появился в Москве и «пробивает» новую «хлебную» должность.
Разумеется, он же явился и инициатором встречи в честь первого пятилетия окончания академии: надо было, как говорится, и других посмотреть и себя показать.
Собралось человек двадцать: пара- тройка наших выпускников работала в различных управлениях Главкомата Сухопутных Войск, десяток ребят служили на различных должностях в инженерных частях Московского военного округа, несколько наших товарищей трудились в академии адьюнктами, да еще три наших выпускника были сотрудниками военного научно- исследовательского института инженерных войск, что в Нахабино.
Разумеется, главным событием вечера был Виктор Иванович Устинов,- как никак первый среди присутствующих полковник!
Как впоследствии станет известно, Виктор Иванович получит назначение в Ленинградский военный округ- то ли НИВом армии, то ли возглавит инженерную службу армейского корпуса, неважно.
Важно другое: прознав про страстишку командующего играть в преферанс, ловкач Устинов сумеет стать членом его карточного коллектива, где будет старательно проигрывать командиру (тот, видимо, любил выигрывать).
Поэтому, когда встанет вопрос о направлении Виктора Ивановича на учебу в академию Генштаба, просьба его, конечно, будет удовлетворена.
Окончив академию ГШ, Устинов некоторое время был начальником инженерных войск Уральского военного округа, но на внутренних, сильно кадрированных округах, генерала на этой должности, в восьмидесятых, как правило, не присваивали, и Виктор Иванович перебрался на Дальний Восток, где приграничным, полностью развернутым округом, командовал генерал Язов.
Будущий Министр обороны СССР в карты играть не любил, а вот попариться в русской бане обожал.
Устинов тут же сделал упор на активное участие подчиненных ему инженерных частей в смотре на звание лучшего военного городка округа, где одной из главных, если не главной компонентой было состояние войсковой бани.
Наверное, не надо уточнять, что отныне командующий округом парился только в банях частей инженерных войск.
Нетрудно было спрогнозировать и следующее назначение Устинова: став заместителем Министра, Язов не забыл старательного подчиненного, и вскоре Виктор Иванович возглавил инженерные войска Ставки Главкома Сухопутных войск на северном (польском) стратегическом направлении.
Но тут на волне пострустовских потрясений направления сократили, и Устинов стал подыскивать себе новое место службы.
К этому времени я уже принял решение уволиться из Вооруженных Сил, и только что вернулся из своего последнего «военного» отпуска, когда от кого- то из своих однокашников (а к этому времени моих товарищей по выпуску только среди преподавателей трудилось около двух десятков) узнал, что, якобы находясь в очередном отпуске, академию за последний месяц несколько раз посетил генерал- майор инженерных войск Виктор Иванович Устинов.
Более того, на вопрос одного из наших товарищей типа, «а где предполагаете дальше служить, товарищ генерал?», Виктор Иванович, как показалось многим, чрезвычайно неосмотрительно и легкомысленно заявил:-«Да вот думаю, может, академией покомандовать?!».
Разумеется, сие событие услужливые языки донесли до тогдашнего начальника академии, весьма авторитетного в военных кругах человека, генерал- полковника, доктора военных наук, профессора Колибернова Евгения Алексеевича.
Маститый военный ученый, выслушав доброхота, якобы сказал:
-«Ну, это несерьезно, товарищи. Обыкновенная мальчишеская выходка».
А ровно через месяц приказом Министра обороны (им, к этому времени, стал, как Вы сами, наверное, догадались, тот самый любитель русской бани) Колибернов был уволен, а Устинов (беспрецендентный случай!) был назначен, минуя должности начальника факультета и заместителя начальника академии, сразу начальником академии!
Событие это внесло определенную сумятицу в умы моих однокашников: кто- то усмотрел для себя в этом назначении угрозу (кому нужен полковник, который сиживал с начальником академии за одним учебным столом, и, даже, вполне возможно, снабжал его шпаргалками?!).
Кто- то, наоборот, приободрился: «послужим еще с Виктором Ивановичем!».
Среди последних оказался и Алик Айрапетов (он в свое время все четыре года, проведенные в академии, добросовестно исполнял как раз те обязанности помощника по тыловым вопросам, которые поначалу были предложены Устиновым мне).
12 мая 1988 года Министр Внутренних дел подписал приказ об увольнении меня в запас. В июне- месяце я, выпустив свой набор 1984 года, распрощался с военной службой, встал на учет в военкомате и навсегда переоделся в партикулярное платье.
А ранней осенью того же года неожиданно позвонил Айрапетов.
-«У тебя лишней гранаты нет?»,- спросил он.
-«У меня и нелишней нет. А что такое?»- подхватив полушутливый тон, в свою очередь спросил я.
-«Устинова, суку, взорвать!»,- ответствовал Алик.
-«За что?!»,- ахнул я.
-«Не узнает, сволочь!!»,- удрученно молвил мой старый товарищ.
Далее последовал довольно продолжительный и эмоциональный рассказ о первых шагах Виктора Ивановича на новом поприще.
Во- первых, Устинов к этому времени в индивидуальном порядке встретился почти со всеми своими бывшими однокашниками. Причем при этом просматривалась интересная тенденция: в первую очередь Виктор Иванович принял тех, кто по результатам аттестования, как наименее перспективный, был рекомендован непосредственными начальниками к увольнению.
Более того (и это тоже было подмечено), всем из упомянутых Виктор Иванович своею властью службу продлил!
Во- вторых, он активно включился в процесс подготовки парадного батальона академии к торжественному прохождению на Красной Площади в честь семьдесят первой годовщины Великого Октября.
И вот тут Айрапетова ожидало настоящее разочарование: Виктор Иванович, несмотря на наличие строевой записки, ежедневно докладываемой ему перед началом занятий парадного расчета, упорно не хотел признавать в полковнике, командующем одной из шеренг батальона своего однокашника и соратника.
Более того, выговаривая Александру Николаевичу за те или иные недостатки, выявленные в ходе занятий у вверенных Айрапетову участников парадного расчета, Устинов просто орал ему что- то типа «у Вас, полковник…!».
И, наконец, в- третьих, Виктор Иванович вознамерился писать кандидатскую диссертацию. А почему бы и не вознамериться, если в составе академии трудятся аж три военно- научные группы, причем одну из них возглавляет наш однокурсник Толя Олейник ?!
Кроме того (конечно же, не без ведома Устинова), под предлогом организации садово- дачного кооператива для офицеров академии, начинается интенсивное растаскивание территории учебного центра (я уже упоминал о том, что последний расположен в сосновом бору по соседству с санаторием «Архангельское»).
Одновременно из состава учебного центра выводятся и переводятся на хозрасчет заводы железобетонных изделий и деревообработки.
Разумеется, они станут для вышеназванного кооператива поставщиками строительных материалов и конструкций, а также основными подрядчиками строительных работ (и весьма выгодными: рабочая сила бесплатная,- солдаты!).
Надо ли объяснять, какое выгодное дело оказалось в руках военных коммерсантов, и какие люди, в первую очередь, становились членами кооператива.
Во всяком случае, фамилии и должности назывались из тех, кто был в те времена, как говорится, «на слуху».
Я думаю, именно в это время провинциал Устинов обзавелся нужными связями, которые помогли ему сориентироваться в нужный момент. Но об этом в свое время.
Далее все шло по накатанной колее: генерал- лейтенантские погоны, звание кандидата военных наук, просторная квартира в престижном районе Москвы, ученое звание профессора, наконец.
И быть Виктору Ивановичу генерал- полковником (а, может, и маршалом инженерных войск), да совершенно не ко времени наступило 19 августа 1991 года.
Приведя академию, в соответствии с директивой Министра, члена ГКЧП, в повышенную боеготовность, Устинов выступил перед офицерами с пламенной речью типа «все как один умрем за любимого Министра», и строжайше приказал выяснить,- не отирается ли кто либо из офицеров академии на строительстве баррикад у Белого Дома?
Оказалось, такие есть,- числом три.
Был отдан решительный приказ: уволить к чертовой матери!
Но, видимо, у троицы в академии были сочувствующие: узнав от «доброхотов» о нависшей над ними угрозе, перебежчики доложили своим «демократическим» покровителям об окопавшемся в Академии имени Куйбышева яром «гэкачеписте».
Покровители, в свою очередь, «выправив» им документы ответственных за проверку исполнения частями гарнизона распоряжений новой власти, прислали их в академию.
Уверовав в свою неуязвимость, наглецы подкатили на «Волге» с номерами Хозяйственного управления Верховного Совета РФ прямо к знаменитому парадному входу академии, известного своим барельефом генералу Карбышеву, запечатленному в момент казни фашистами в лагере смерти Заксенхаузен.
Кстати, вход этот, обычно закрытый для всех, открывали только для посетителей в ранге не меньше начальника инженерных войск МО СССР.
Узнав о комиссии (не исключено, от тех же самых «доброхотов»), Виктор Иванович, по рассказам очевидцев, несмотря на мерзкую погоду (все помнят, какими холодными были те августовские дни), выскочил к барельефу без кителя, в одной форменной рубашке, и долго тряс руки дорогим гостям, горячо убеждая их в преданности офицеров академии и его лично «идеалам демократии».
Насколько удалось ему это сделать, не знаю, но только последующие после отъезда «инспекторов» двое суток Устинов, по свидетельству очевидцев, безвылазно провел в кабинете.
Кому он звонил, у кого заручался поддержкой, кому клялся в верности- осталось тайной, но все же, видимо, полностью убедить «реформаторов» в своей лояльности Виктору Ивановичу не удалось, ибо спустя некоторое время от должности его все же освободили.
Прошло время, началась истерика выборов в Государственную Думу первого созыва, и как- то вдруг я увидел по телевизору хорошо знакомые мне потные щечки: передо мной, ничтоже сумняшеся, сидел… депутат от ЛДПР (?!) Виктор Иванович Устинов.
Что привело к осознанию ошибочности прежних убеждений, какие факторы на это повлияли,- неизвестно, но факт есть факт: коммунист с тридцатилетним стажем вдруг стал зрелым либеральным демократом.
А я думаю, что никаких твердых убеждений там никогда и не было. Человек всю жизнь ловчил и приспосабливался к обстоятельствам во имя одной цели,- движения вперед и вверх.
Жаль только, что в этом своем стремлении он шагал по чужим спинам, не особенно заботясь о судьбах тех, кто был для него очередной ступенькой.
Да мало ли их, таких вот перевертышей, явили нам перестроечные и постперестроечные годы?!
Не случись они, заведовал бы отделом экономики в рупоре ЦК КПСС,- газете «Правда,- внук любимого писателя нашей детворы Егорушка Гайдар, по- прежнему писал бы в журнале «Коммунист Вооруженных Сил» статьи о задачах воспитания советских воинов генерал Волкогонов, и умело направлял бы на новые свершения коммунистов уральской областной парторганизации (говорят, было такое!) ее первый секретарь Борис Ельцин.
Но случилось так, как случилось.
На том и завершим сие грустное повествование.
2007 год