Идея написать историю “учитель-ученик”, историю поисков, провалов и обретений на длинной и ухабистой дороге воспитания детей-аутистов, жила во мне давно. Постоянно возвращаясь к ней, я раздумывала над тем, какой жанр выбрать для повествования о ребёнке, который делает свои первые шаги в познании мира вокруг него, людей, с которыми его сводит жизнь.
Сначала всплыл из юношеских воспоминаний роман воспитания.
Подумав, решительно отказалась - Нет, ещё не справлюсь.
- Ну тогда пусть будет хоть повесть о воспитании? Или рассказ?
- А если разрушить свою же схему?
- О! Драма! В двух? Трёх? - Во многих действиях.
- А как насчёт катарсиса?
- Он, судя по предмету и героям, отсутствует.
- Ну, это как сказать...
- А Финал?
- А Финал открытый (как сама жизнь)
- А если все перемешать: жанры, стили - как в самой жизни?
- А почему нет?
Итак...
Экспериментальная драма, - нет, повесть, или все-таки рассказ?
Действие происходит в наши дни.
Действующие лица:
УЧЕНИК - Энди, возраст два года и восемь месяцев. Имеет симптомы аутизма. Non-verbal (не говорит). No eye-contact (не смотрит на собеседника). Не откликается на имя. Не умеет играть с игрушками. Не имеет интереса к другим детям. Не следует командам, даже простым: садись, дай мне, помаши ручкой, и т.д. Живет с родителями и старшим братом десяти лет.
УЧИТЕЛЬ - Марина, молодая тридцатидвухлетняя выпускница колледжа, Master of Sience in Education, учитель детей с ограниченными возможностями (special education teacher), не так давно сдавшая три сложных теста на получение сертификата учителя штата Нью-Йорк. Работает в большом агентстве. Замужем, сыну 5 лет, беременна вторым. Работает с четырьмя детьми-аутистами ежедневно с 8 утра до 6 вечера, выходные, как правило, свободны. Устаёт, но уменьшать нагрузку не хочет и не может. Муж учится в колледже. Сейчас она за кормильца.
Первое действи
День первый.
Урок с Энди назначен на 12:30.
Действие происходит на втором этаже трехэтажного частного дома, где в каждой из небольших квартир проживает по крайней мере две семьи с двумя-тремя детьми, деля кухню и службы на всех многочисленных обитателей. Семье Чен принадлежит одна из комнат - маленькая спальня.
Хрупкая, как подросток, мама ребёнка встретила учительницу милой улыбкой, пригласила в дом, забрала из ее рук объемистую сумку с «сокровищами»: книжками, кубиками, пазлами, пластилином. Вошли в чистую комнатку с двухъярусной кроватью - практически единственной мебелью в большинстве подобных квартир, сдающихся внаем в бедных районах Бруклина. Марина сняла обувь, как это принято в китайских домах, где пол так чисто вымыт, как будто хозяйка подготовила дом к празднику.
Ребенок сидел на кровати, сосредоточенно крутя колеса игрушечной машинки, одет «для школы»: новенькая футболка со Спайдерменом на груди, шорты до колен. Голова Энди немного непропорциональна, на голове короткий ежик. Ноги босы - обычное дело для китайских детей дома. На Марину взглянул, - нет, не взглянул, а едва приподнял голову на звук чужого голоса и тут же опустил ее - круглолицый крепенький мальчуган. Учительница села на кровать лицом к ребёнку. Обратившись по имени, она протянула ему яркую книжку-раскладушку, которые обычно очень нравятся маленьким детям. Взяв ее в руки, Энди, даже не взглянув на обложку, отшвырнул книгу. Та упала на пол с громким стуком. Мальчик вскочил, поднял книжку, запрыгнул на кровать и снова бросил, следя за ее полетом с некоторым интересом. Упреждая повторение маневра, Марина подняла книгу сама, мягко сказала: «Нет!». Энди рванулся к ней и попытался вырвать - удерживая книгу, она снова повторила: «Нет! Мы так не делаем.»
Он два раза услышал ненавистное слово. Это было нестерпимо. Домашние уже знали, что последует за этим. Удары головой о стену или дверь, а в легком случае - удары пяткой в закрытую дверь до полного обессиливания себя и всей семьи, а также соседей и их детей.
Сейчас он действовал решительно: попытался быстрым рывком вернуть книгу, но она отвела руку. Тогда он ударил руку, удерживающую предмет, - безрезультатно. Он попробовал с силой пнуть обидчицу ногой, а когда выставленная для защиты рука не позволила достичь цели, быстро выстрелил смачным плевком, разлетевшимся вокруг ее головы сочными брызгами.
Она тихо обрадовалась тому, что успела увернуться от мощного потока, лишь слегка коснувшегося ее головы.
Первый внутренний монолог Марины:
О нет! Точнее, да. Понятно теперь. Мне же дали понять, что два учителя уже отказались работать здесь. Энди-Энди, что же мы будем делать. Ну что ж, мистер, все только начинается.
Она придвинулась к нему, положила указательный палец на его губы.
Нет, нэвер эвер. Но! («никогда, никогда, нельзя!»)
Он почувствовал эту руку и пальцы, он опять услышал ненавистное слово. Энди спрыгнул на пол и плюхнулся рядом с кроватью, стуча пятками по полу. Молча, без крика и жалоб, но зло и громко вбивал в пол свой протест. При этом он исподволь поглядывал в сторону Марины.
Она знала - нужно время, и терпение, и абсолютное спокойствие. Через некоторое время, почувствовав, что его гнев начал утихать, не говоря ни слова, не глядя в его сторону, но следя за мальчиком боковым зрением, она достала коробку с разноцветными кубиками Лего. Положила рядом с собой дощечку-основу. Стала строить нечто. Наверное, это был дом, и он становился все выше, он медленно рос с каждым новым блоком.
Топот стих. Энди тихонько сопел. Подполз поближе, стал наблюдать за процессом, потянулся к одному кубику. Она молча разрешила. Взяв его в руки, повертел, изумился яркости. Показала жестом - можешь добавить сюда.
Помедлив, швырнул быстро, как выстрелил, и кубик приказал долго жить в глубоких недрах под кроватью. Позже там окажется не одна игрушка и не один карандаш, пока ребенок научится не только играть, но и убирать и складывать - карандаши в коробочку, игрушки в специальные мешки, книжки - в папки. И ещё он будет - Марина знала это абсолютно точно - наслаждаться самим процессом уборки как интереснейшей игрой. Да ещё подпевать или хотя бы мычать какую-то магически воздействующую на детей песенку про «убираем, убираем и друг другу помогаем...» Но до этого ещё семь вёрст до небес.
А сейчас урок продолжается. Предложенный ребенку простой пазл вызвал легко предполагаемую реакцию, - оттолкнув разноцветные кусочки от себя, решительно отвернулся. Игрушки и бумага с цветными карандашами постигла та же участь - полное пренебрежение.
Марина решила дать ребёнку возможность выбрать занятие по вкусу - и обнаружила его бесконечно счастливым. Он улегся на пол с машинкой в руке, и, заглядывая куда-то под кузов, с упоением начал крутить маленькие колёса. Подождала, наблюдая за игрой. Через некоторое время попыталась завладеть его вниманием. Достала музыкальную игрушку - отверг с презрением. Пластилин и забавные формочки разного цвета не были удостоены даже взгляда. Оторвать его от однообразного и монотонного кружения колесиков было невозможно. Предложила похлопать в ладоши под веселую детскую песенку, взяв его ручки в свои, - Энди с возмущением вырвал свои руки, всем видом, мычанием и жестами требуя прекратить пение.
Нужен был перерыв. Приглашенная к беседе мама рассказала о любимых занятиях сына, о том, что он любит есть, как спит по ночам и спит ли днём, как он общается с домашними. Выяснилось, что Энди - маленький тиран, которому возражать не решается даже глава семейства, и только мама удерживает порядок и равновесие в доме. Она сказала, что старается быть строгой и требовательной к ребенку-аутисту и одновременно быть его адвокатом в любых, даже самых трудных ситуациях. Мама открыла один очень важный для Марины момент - Энди успокоить можно только с помощью айпада, он освоил основные приемы электронных игр и может часами лежать, нависнув над электронной игрушкой, и тыкать пальчиком, переключаясь с одной шумной игры на другую или смотреть яркие мультфильмы. И только тогда дома наступает благословенная тишина.
Мама согласилась, что два учебных места: кровать и матрасик на полу - недостаточны для занятий в течение двух часов и с радостью приняла совет - купить маленький столик с двумя стульями: школа есть школа.
Действие второе
Три дня спустя.
Эти дни - все - были одним нескончаемым «сражением». Марина шутливо называла этот период в самом начале работы с новым ребёнком временем «Who is a boss» ( в переводе упрощенно можно представить это как «кто здесь главный»).
Марина работала с детьми-аутистами уже третий год, и она старалась выстроить для себя определенную систему, в которой, кроме вычитанного и выученного, было и свое - подмеченное, передуманное и проверенное. Одним из звеньев этой системы было абсолютно для нее бесспорное предположение, а теперь и убеждение - чтобы что-то изменить в поведении ребенка, нужно ввести себя в его жизнь как авторитетного участника его игры, его действий и шире - его жизни. И то, с чем она сталкивалась в работе с детьми, доказывало справедливость этой идеи. Каждый из ее маленьких учеников-аутистов непримиримо и отчаянно боролся за своё право действовать только по своему усмотрению и хотению, словно весь мир сосредоточен на нем или вокруг него. По существу, его, этого окружающего мира, для них просто не существовало. И он им не был нужен, он был им чужд и даже враждебен. Полная и никем-ничем не ограниченная свобода, иногда в ущерб даже и безопасности, была внутренним стержнем их поведения, их неотъемлемой собственностью и правом. И вот ее-то (эту абсолютную, доведённую до абсурда свободу) необходимо было ограничить, как ограничивается свобода каждого живущего в мире и обществе человека. (Хотя иногда Марине казалось, что вот эти-то абсолютно свободные и лишенные рамок маленькие личности и есть идеальные и самые счастливые люди на земле). Но учительница Марина знала, что вопрос «кто главнее» должен быть решен в пользу учителя, и с этого и только после этого можно начинать главное - обучение и воспитание. К этому можно добавить, что Марина никогда не относила себя к сентиментальным людям и считала, что в ее работе профессионализм важнее всего. Все поползновения к бунту не одобрялись и даже пресекались, ибо она здесь не для нежностей, а для достижения целей, поставленных в индивидуальном плане ребенка. Все. Period. Точка, то есть.
Итак, на четвёртый день Энди ещё не откликался на имя, изредка взглядывал на учительницу, когда в том была его нужда, а не когда она призывала его ко вниманию.
Энди ещё не очень-то понимал, чего она ждёт от него и почему она иногда так назойлива, а порой вдруг добра. Так, она произносила слово, часто звучащее в доме от мамы, папы или брата, после которого его или бранили за что-то (иногда он знал, за что, а порой и не догадывался), а иногда после этого слова следовало что-то приятное - давалась баночка со сладким или коробочка с чем-нибудь сыпучим или хрустящим. А могли вывести на улицу, где можно быстро бежать, пока не услышишь это знакомое слово «Энди», и это значило, что надо остановиться и ждать, пока они догонят.
Теперь это же слово часто звучало из уст той, которую мама почтительно называла Марина-тичер*. «Энди», - слышал он, не пытаясь понять смысла ее призыва и занимаясь разглядыванием своих пальчиков. Тогда она взмахивала рукой - и он невольно следил за ее движением; рука эта останавливалась на кончике Марининого носа, и он видел, что она смотрит ему в лицо и улыбается. Не понимая, чего она от него хочет, он повторял движение - дотягивался до своего носа и отвечал ей улыбкой. Это было весело. Ещё лучше было то, что после этого она давала ему крошечный сухарик, приятно хрустящий на зубах и называла это «сириел». За этот сириел Энди готов был хоть пять раз подряд поднимать глаза на Марины-тичер нос, как только она произнесет хорошо ему знакомое слово «Энди».
Еще ему нравилось трогать и гладить яркие кубики и прилаживать их друг к дружке, и он уже включался в строительство чего-то необычно высокого вместе нею. Еще забавнее было, выстроив то, что она называла «дом», - толкнуть его с силой, чтобы он с грохотом рушился вниз и рассыпался на отдельные разноцветные частички-кубики. Тогда он издавал восторженный вздох-восклицание, а она помогала собрать упавшие кубики. И ему иногда было интересно ещё раз начинать «дом», чтобы потом еще раз все рушилось и гремело.
Но иногда она была невыносима. Она давала ему новую игрушку и разрешала потрогать и покрутить то, что крутилось, пооткрывать окошки и двери, которые открывались. И он брал в руки это сокровище и мог долго вглядываться снизу в то, что же там, на дне большой машины желтого цвета с буквами на борту - «Bus». И заглядывал в многочисленные окошки этого автобуса, словно пытался увидеть кого-то, спрятавшегося там, внутри. И тут она лишала его этого счастья, что-то говоря ему и давая взамен другие предметы, которые совсем не были нужны и интересны. И, когда он уставал от ее требовательности или от ее слов, он сбегал. Быстро, как только он мог, Энди вскакивал на свои крепкие ножки, делал пару шагов к заветной лесенке и в два прыжка оказывался на втором этаже кровати, перекатывался от края к стенке и, почувствовав свою недосягаемость, улыбался и издавал счастливое гыканье.
Действие третье
Вторая неделя работы.
Написание многочисленных отчетов требовало времени и точных деталей, и поэтому Марина привыкла вести короткие заметки, которые потом использовала в своих деловых бумагах. В конце второй недели работы она записала:
По-прежнему не откликается на имя без «вкусной» награды. Контакт глаз иногда устанавливается, очень кратковременный, и только тогда, когда он сам хочет что-то прояснить или понять. Игра еще спонтанна и кратковременна. По-прежнему нужны трех-пятиминутные передышки между занятиями. Энди получает в свое пользование его излюбленные игрушки (на этой неделе паровозик Томас). После перерыва нужны некоторые усилия, чтобы снова вернуться к учебным играм и занятиям и дать Томасу полежать невидимым где-то в стороне до следующего перерыва.
Энди самоволен и легко возбудим, если что-то идёт не так, как он хочет, он может разбросать все, что находится перед ним, может отказаться следовать «командам», рваться из комнаты, стуча в дверь и пытаясь распахнуть ее и убежать.
Но он стал менее агрессивным - не делает попыток ударить учителя или плюнуть, хотя несколько раз плевал на маму, когда она заходила в комнату и обращалась к нему. (После этого ему приходилось выслушивать малоприятные увещевания Марины вместо игры).
Ему стало нравиться играть с новыми игрушками, поэтому Энди теперь легче расстается с айпадом и милостиво разрешает маме или учительнице убрать его в сторону, как только Марина входит в комнату. Он спокоен, он знает, что получит его обратно, как только Марина соберет свои сумки и будет просить его помахать ей «до встречи», а он будет стоять наверху лестницы и смотреть, как она спускается и толкает дверь. И как только дверь захлопнется, он побежит в комнату и нажмет на знакомую кнопку, и ради этого можно потерпеть все, что Марина-тичер будет требовать от него. Он хитрый, так мама говорит.
Четвертое действие
Там же. Те же.
В этот короткий период игры-учебы произошло маленькое, но приятное событие, добавившее радости обоим - и ученику и учителю. Доставили детский стол и два стульчика, и в маленькой комнате-классе образовалось третье учебное место. Два долгих часа работы были теперь разбиты на маленькие эпизоды, и каждый происходил в предназначенном для него месте. И теперь перемещение в другое место означало для Энди также перемену занятий и игр, а значит, не было скучно и лениво. Так, кубики и машинки были «приписаны» к плоскому матрасику на полу сбоку от кровати. Столик помещался с другой стороны кровати. И там было царство книжек, карандашей и пластилина. А на покрытой деревянной циновкой кровати удобно было размещать яркие карточки с картинками, раскладывая их в любом порядке и заполняя ими все пространство циновки.
Там же выполнялись и другие задания. Но было одно существенное Но, связанное с использованием этого «рабочего места». Дело в том, что Энди нравилось играть лёжа и, коль скоро он знал, что кровать - она для лежания и сна, то играя, начинал укладываться поудобнее, положив головку на руку. Вскоре он начинал выразительно демонстрировать усталость, и уже ему хотелось закрыть глаза, обняв игрушку или «учебное пособие».
Переключить ученика от «кроватных» активностей к другим занятиям становилось большой проблемой для обоих, так что количество времени, проводимого на этом учебном пятачке, Мариной сокращалось в пользу других рабочих мест.
Энди был чистый мальчик-традиция. Он знал ограниченное число предметов, которые были ему интересны, и его трудно, а иногда и невозможно было увлечь новым. Например, сначала он не хотел трогать эту вязкую смесь, которую Марина-тичер доставала из баночки. Она сжимала это в руках, потом раскатывала его в длинный жгут. Говорила: «Змейка». Потом она выкатывала двумя руками круглый предмет и говорила: «Смотри, мячик!» Подталкивала к нему и говорила: «Кати его назад, ко мне». Было забавно видеть, как этот «мячик», отброшенный его рукой, падал на пол и под его ногой сплющивался и размазывался по полу. И ещё не раз он отказывался играть с нею в ее игрушки.
А потом приходил день - и ему уже было интересно: как ещё можно покатать это мягкое и вязкое, чтобы получилась плоская лепешка, а из неё выдавливался слон или машина. А потом он снова пинал коробочку и все эти формочки ногой, и выслушивал эти ненавистные «нельзя». И нужны были многоразовые попытки, с перерывами на дни и даже недели. И наконец, он принимал - новую книжку, пазл, новые кубики с секретом и даже крайенс - карандаши, разноцветные сокровища, которые долго вначале использовались только для вращения в зажатых пальцах. Но когда он получал в свое владение его любимые игрушки (в качестве награды или для небольшой паузы в работе), то снова возникала проблема перехода, та самая transition, которая немало добавляла проблем обоим. Он становился агрессивным, и перестроить его на продолжение урока было нелегко.
При этом, с появлением нового рабочего места Марину ожидал абсолютно неожиданный и приятный сюрприз. К ее удивлению, как и изумлению родителей, Энди сразу понравились стол и его маленький стульчик. Сидение за столом становилось одним из любимых его занятий, так же, как и новые игры и задания, выполняемые им за столом. Оказалось, он может сидеть и быть включенным и даже увлеченным каким-то делом или новой игрой дольше, чем это случалось раньше на остальных учебных территориях. Он мог рассматривать яркие карточки со знакомыми ему предметами, меняя их местами, показывая всеми пятью пальцами на названный Мариной объект. Он,наконец-то, заинтересовался книжками как объектами для разглядывания и даже взаимодействия.
Сначала это было молчаливое разрешение, данное учителю, - просто положить книгу на стол перед ним. Потом, помедлив, словно сомневаясь, он дотронулся до обложки, взглянул на яркую картинку. Предложила открыть книжку - Энди отреагировал раздумчивым молчанием. Открыла сама. И на протяжении почти месяца (одну и ту же книгу целый долгий месяц!) он продолжал листать страницы, одну за одной, сам или с помощью Марины. Потому что это очень непростая работа - перелистывать страницы.
Зато внутри - окошки, которые открываются - закрываются, открываются - закрываются, и ещё раз пять открываются и закрываются…А там - человечки и еще невесть что - вспрыгивают и ложатся назад, поднимаются и ложатся, вскакивают и ложатся. И ещё много чего интересного под красивой обложкой книжки-игрушки. А Марина что-то говорит ему, глядя на чудные черные значки.
И все это значило для Марины одно. Энди сделал первый шаг навстречу. Новым игрушкам, новым предметам и занятиям. Он позволил Марине-тичер придумывать новые игры, пользоваться его собственностью: его кроватью и стульчиком, чтобы сидеть, его матрасиком, чтобы строить из кубиков, - как она разрешала ему полежать с любимым танком и порычать, переезжая через лежащие на дороге препятствия. Это было довольно сложное чувство, имени которому он не знал, а Марина-тичер знала - доверие.
Оно, это чувство проявлялось в разных вещах - когда она разрешила ему потрогать рукой ее пушистые мягкие волосы, которые совсем не похожи на жёсткие чёрные волосы на голове отца и брата, и даже мамы. Она награждала его очень маленькими, но вкусными хрустящими кусочками чего-то, когда он мог угадать, чего она ждёт от него. И он уже приобрёл вкус к этому времени вместе с нею. Хотя иногда, как и в первые дни, он пытался отвоевать свое право продолжать игру со своей самой любимой игрушкой и по своим правилам. А она приходила и говорила: «До свидания, айпад!» или: «До свидания, грузовичок!» и махала игрушке рукой и убирала ее куда-то далеко. Тогда он мог покапризничать для начала, помахать головой нет-нет-нет на все ее слова, а потом незаметно успокоиться и начинать строить или лепить или собирать пазл.
Действие пятое
Прошёл месяц.
День был дождливый, ветреный, сонный. Отряхнув плащ и зонт перед дверью дома, Марина поднялась по лестнице. То, что она увидела, подсказало: у Энди сегодня не лучший день (bad day). С трудом расшевелила, минут 15 занимались лепкой разных фигурок с помощью формочек: кружок, квадрат, треугольник. Слегка коснулся того, другого. Отвернулся, забрался на кровать, вытянулся и замер в расслабленности. Она дала ему ещё несколько минут, было видно, что он чувствует себя сонным и усталым.
Через некоторое время включились в новую работу-игру. Все шло хорошо, пока она не предложила ему новый пазл, только недавно купленный ею. Неожиданно он смел со стола все детали и они веером разлетелись по полу , потом подхватил картонную основу пазла, потянул в разные стороны и начал рвать ее на мелкие кусочки. Все это отправилось вслед за книжками и кубиками. Она замерла в изумлении. Потом, осознав, что происходит, проглотила вопросы типа «Что происходит? Что с тобой? Как ты можешь?…и прочее, и медленно опустилась на стул.
Марина не стала собирать с пола упавшее, она сидела и думала о том, что вот только что произошло и как он посмел, этот маленький неслух, позволить себе такое. Жалко было новой игрушки. Энди сопел в своем углу. Тишина затягивалась.
Она наконец обрела дар речи.
Как ты мог это сделать? Ты видишь, во что ты превратил мою новую игрушку?
Он молчал, не поднимая головы.
Я не хочу больше играть с тобой. Ты мне больше не друг!
Это прозвучало угрожающе. - Простим Марине эту непрофессинальную тираду - она молода и расстроена, и в самом деле: ну кто бы не возмутился?
Они сидели в разных углах маленькой комнаты, не глядя друг на друга. И не желая идти на контакт. Оба. И малое дите и учитель. Еще минута проскочила в тишине, а Марина не находила в себе сил подавить свое раздражение и сделать следующий шаг. Ну не могла. У нее тоже, оказывается, случился “bad day”.
Тут что-то заскрипело-зашуршало - это через маленькие завалы на полу стал пробираться ее маленький, непослушный, плохой мальчик. Подойдя к ней, он мягко ткнулся крутым лбом в ее руку повыше локтя и, закрыв глаза, замер.
Энди, ты хочешь сказать мне sorry? Ты понимаешь, что неправ? Дай-ка я обниму тебя, мой мальчик, - и она прижала его голову к себе и покачала, как качают малышей, и качаясь вместе с ним, тихонько приговаривала:
Ты, оказывается, мой учитель, а не ученик сегодня. Спасибо тебе, мой дорогой. Ты сделал тот шаг, который я должна была сделать первой. Вот ты какой у меня, - и продолжала покачивать его голову.
Впредь ее уже не удивляло, когда он, после получаса-сорока минут работы вставал и подходил к ней и, как маленький бычок, утыкался своим лбом в ее руку или плечо и стоял так, ожидая ее ласки.
Устал! - говорила Марина, и он замирал на короткое мгновение, словно заряжаясь от неё покоем, энергией и еще невесть чем, чего ему не хватало в это время. Потом спокойно шел на обозначенное рабочее место, чтобы еще раз или два опять оказаться рядом с учительницей, получить подтверждение их дружбы и взаимной поддержки, и продолжить учебу и игру вместе.
Действие шестое
На втором месяце работы Марина уже знала: ему нравится не только строить из красных и синих кубиков, но ему так же весело было, когда она называла цвета каждый раз, как он брал новый блок. А ещё они убирали их после игры, выбирая один цвет сначала, а другой следом. И каждый бросаемый кубик обозначался и назывался: красный, красный, красный (по-английски это звучит ещё короче - red, red, red, red), и так десять или пятнадцать раз, смотря сколько кубиков участвовало в строительстве. А потом так же - blue, blue, blue…
Все Маринины дети начинали распознавать цвета (многие - не называя) уже на второй месяц занятий. И не потому, что она ставила такую цель, были более первостепенные задачи, обозначенные в индивидуальном плане каждого из них, но детям - всем - это было интересно, а значит, работало на них обоих: ученика и учителя. Неговорящие дети начинали со слов «blue» или «green» говорить, у одного из детей первым словом было «nine» (девять), то есть каким-то странным образом эти новые для детей, а не обыденные слова, становились тем толчком, стимулом, который заставлял ребенка открыть рот, чтобы обозначить, назвать объект. Но это даже не все объяснение тому, что делала молодая учительница, вводя в сферу интересов своего маленького ученика такие необязательные предметы изучения, как цвета, геометрические фигуры, счёт и распознавание цифр, а также буквы и алфавит в целом. Интерес и веселая атмосфера, похвала и награда делали изучение этих новых объектов такими желанными, что мальчик-аутист двух-с-половиной лет легко начал усваивать эти новые для них понятия и объекты и очень гордился, когда она хвалила и награждала своими маленькими призами (начиная со съедобных, переходя к наклейкам, которые помещались на руку или на листы бумаги). И вот это ощущение победы и удовольствие от того, что ты - умница, хороший мальчик, - было очень важно.
К моменту нашей встречи с Мариной она - уже вполне подкованный специалист и привыкла к когда-то новым для нее правилам и методам работы с детьми «с симптомами аутизма» (такой термин используется для обозначения этой катастрофически разрастающейся категории детей, ибо до трехлетнего возраста ставить диагноз «аутизм» не принято по протоколу). И она уже вполне освоилась в этой программе, которая поначалу казалась ей черствой, заформализованной и даже походящей на дрессуру. Но любая система воплощается исполнителем, и поиск путей и приемов «очеловечивания» схемы делал ее работу с детьми, абсолютно и безоговорочно нуждающимися в помощи, не только привлекательной, но и захватывающе интересной.
Действие седьмое.
У Марины появились какие-то настораживающие симптомы, и доктор посоветовал ей взять передышку недели на две, чтобы сохранить беременность. Всем ее ученикам дали замену, и она наслаждалась покоем, общением с сыном, прогулками и любимыми книгами. Возвращение к Энди, как и к другим детям, планировалось с начала третьей недели, и она уже знала, что ее ожидает несколько трудных дней. Дети, очевидно, привыкли к новым учителям, и нужно будет время, чтобы вернуть их к тем же правилам, требованиям и той благословенной рутине, которая сама воспитывает, создает чувство покоя, уверенности и даже защищенности, особенно необходимое детям «с симптомами аутизма».
Так же, как и в первый раз, она поднялась на второй этаж в сопровождении мамы ребенка, поднявшей весь ее разномастный «скарб» в большой и нелегкой сумке. Они обменялись взглядами, прежде чем Марина закрыла дверь комнаты.
Энди, здравствуй! Я скучала по тебе! - и это была правда, - Ну, расскажи мне, как ты поживаешь.
Она не ожидала рассказа в словах и предложениях, но хотела увидеть его реакцию на ее появление, его внимание или хотя бы взгляд как ответ на имя. Энди безмолвствовал. Его взгляд был отсутствующим. Он ковырял пальчиком циновку, был поглощен занятием и никакие ухищрения, когда-то работавшие прежде, не давали результата. Она предложила одну из его любимых книжек - нет, никакого интереса не выказал. Пазл - нет! Любимый прежде пластилин с новыми формочками? - поднял голову на минуту и вернулся к своему увлекательному делу.
Занятие вернуло их на четыре месяца назад. Ребенок был чужим, отрешенным и даже слегка раздраженным. Он попытался даже нарушить давно установленное правило - начал выхватывать игрушки из ее сумки, и даже после напоминания (We don’t do it!) продолжал тянуть выбранный предмет, грубо отталкивая ее руку. - О нет!
Все попытки наладить контакт наталкивались на стену отчуждения и закончились тем, что он, поборовшись с дверью, резко рванул ручку и выбежал из комнаты. После водворения на рабочее место Энди объявил молчаливый бойкот. Качал головой в ответ на предложение почитать, поиграть, поэтому пришлось вернуться к самому началу работы - взяв на вооружение его любимые круглые крошечные «чириос», отрабатывать с нуля ответ на имя, простейшие «команды» и прочее и прочее. Да, разлука - жестокая штука. А съедобная награда работает лучше слов.
После двухнедельного перерыва труднее стало прощаться с айпадом и убирать его с глаз долой в начале занятия, - ребенок противился любой попытке ограничить его свободу. Энди бастовал отчаянно, и всю силу этого отчаяния Марина поняла после разговора с мамой. Учитель, заменявший ее, был поклонником новых технологий. Он давал ребенку возможность играть на айпаде почти все отпущенное на работу время. Это были действительно увлекательные и вполне познавательные электронные игры, но Марина готова была поспорить с таким подходом к выбору методов. А Энди-то был счастлив! И теперь, когда вернулись рабочие будни, счастью пришел конец, а виновница несла наказание.
Чтобы как-то выправить ситуацию, нужно было искать что-то совершенно новое для ребенка, постараться снова овладеть его вниманием. И уже тогда продолжать двигаться по тем же ступенькам индивидуального плана Энди, который был направляющей и определяющей всю работу путеводной их звездой.
И вот в один из дней Марина-teacher принесла на урок куклу. Девчачью игрушку. Невиданный предмет, особенно если учесть, что в доме девочек не было и, следовательно, Энди ещё не видел близко существо, похожее на человека, но не человека. У этого предмета были те же части тела, как у самого Энди, и оно смотрело на него не отрываясь своими странными стеклянными глазами. У него гнулись руки и ноги. Оно было одето: майка была знакомым предметом, и шортики, и шапочка на голове.
Это было чудо. И сильнее чуда. Марина разрешила взять Это в руки и показала, как его нужно держать. Но он хотел делать все сам, и понять, и потрогать, и сжать, и заглянуть Этому в глаза. И началось знакомство.
Оба (ученик и учитель) переживали момент встречи. Ну Энди - понятно. Но и Марина видела того же Энди, какого она уже знала, - любопытного, даже уже и любознательного, реагирующего на ее слова, на ситуацию, идущего на контакт. Вот оно. Они вернулись друг к другу.
Через несколько минут кукла уже лежала на циновке, а Энди возвышался над нею, вглядываясь в немигающие ее глаза, трогая пальцем короткий носик, проводя им по вырезу ушей, снимая и надевая шапочку. Сгибались игрушечные ножки, поднимались и опускались игрушечные ручки.
А теперь уже Энди лежит на кровати, подняв Это над головой, и видно, что из этой позиции игрушечный человек кажется другим и теперь он смотрит на Энди сверху вниз...И изучение частей тела, что определено как одна из целей в индивидуальном плане, пойдет теперь намного быстрее и интереснее. И веселее.
На следующий день встреча Энди с куклой была такой же радостной, а к этому добавлены были еще бутылочка с молоком и игрушечные же стакан с йогуртом и ложечка.
Будем кормить бэби, - сказала Марина-тичер, и посадила Это себе на колени.
Кормить бэби было интересно. Писклявый голосок просил еще молока или ложечку йогурта. И выполнять такие «команды» было забавно. Еще смешнее, когда бэби говорил «спасибо» и кивал маленькой головой часто-часто. А Марина прикрывала рот, чтобы бэби говорил своим, а не ее голосом.
Пришла, а точнее, вернулась та самая рутина, которая так нужна и важна всем детям «с особенностями развития», и особенно таким, как Энди. Знать, что в определенное время начнется урок. Потом будет любимое строительство дома или гаража. Потом нужно все убрать назад в мешок и застегнуть на молнию, сделав так: «Ззззззз». Потом за стол с книжкой. Переворачивать страницы и показывать на машину, солнце, открывать «окошки» со спрятанными там зверюшками. Покормить бэби, вытереть ему салфеткой рот, попрощаться, помахав рукой (это было ещё недостижимо - помахать приветственно). Впереди будут песенки и пазл и стикер в конце занятия. И эта определенность и предсказуемость не нарушает спокойного и привычного течения жизни. И все понятно. И нет неожиданностей, которые пугают, вносят беспокойство и рушат равновесие.
Действие восьмое
Удачно запарковав машину неподалеку от дома, Марина, как обычно,позвонила мисс Чен, и через минуту мама Энди уже спустилась вниз встретить учительницу и помочь донести ее сумку. Марина начала доставать и складывать из багажника все нужное для урока. Тут ее отвлек смех, - оказывается, у подъезда соседнего дома стояли жильцы - несколько человек - и указывали куда-то в сторону. Она подняла голову - с высокого крылечка быстро скатывался юркий колобок, шлепая босыми ножками по лужам, и несся прямо на нее. Подбежав, уткнулся в колени, обхватив осторожно двумя руками. Затем, отстранившись, начал дергать за ручки сумки, показывая, что он поможет, донесет. Она выбрала небольшой пакет с кубиками, вручила ему в руки, и в таком торжественном и прямо сказать почетном сопровождении направилась к дому, где на крыльце их ждала мама ребенка, бесконечно гордая своим заботливым и таким смышленым сыном.
О мамах и папах детей Марина давно научилась думать не меньше, чем о своих подопечных. Тот стресс, который родители пережили, поняв, что их ребенок «не как все», оставался с ними навсегда. Некоторые застывали в позиции отрицания надолго (умный, но непоседливый, все понимает, но невнимательный и тому подобные объяснения странностям и несоответствиям).
Поэтому не только по отношению к ее маленьким ученикам подходил один из сформулированных ею законов (не бойся перехвалить, не бойся преувеличить успех), но и в отношении родителей работало правило: каждый шаг ребенка вперед разделяется с мамой, папой, братишками-сестренками. Доказательность приветствуется. И снятое на телефон видео с выполняющим простое (или не совсем) задание отправляется прямо маме на телефон в другую комнату. А следом уже она решает, с кем разделить эту радость: с мужем, который на работе, или с родителями, а еще лучше, с друзьями. И если ребенок, не достигший трех, различает цвета и считает до десяти, а с подсказками до двадцати, и при этом работает, сидя за столом и выполняя задания учителя, - то он уже даже «не как все», а им можно и нужно гордиться.
Действие девятое.
Обычное начало работы. Айпад мягко уплывает на высоко расположенную полку, за несколькими потрепанными книжками его не видно, и душа Энди спокойна. Он не повторил “Bye-bye, iPod!” и даже не помахал ему ручкой, прощаясь, потому что он еще не умеет это делать. Не получается у него. Но он понял смысл процедуры и смотрит вопросительно на учительницу, дескать, ну что там у нас для начала?
Иногда Марине разрешено бывает дотронуться до его руки, чтобы показать, как держать карандаш или кусочек пазла, или помахать маме, выходящей из комнаты. Но это не значит, что в любое время он будет терпеть чужую руку на своей руке, плече или голове. Не только Энди, но и другие ее дети воспринимают всякое к ним прикосновение болезненно и реагируют резко, отдергивая руку или отстраняя голову, плечо от чужой ладони. Когда доверие установлено, как сейчас с Энди, можно осторожно потянувшись к руке ребенка, понять, готов ли он принять чужое прикосновение. Сегодня он не хочет, значит, этого не будет. И махать «до свидания» айпаду будет Марина, а ученик молчаливо позволит упрятать желанный предмет и терпеливо принимать ее предложения поиграть, ответить на вопросы, сделать то и это. А когда наступит время «hugs», он подойдет сам, расставив руки и уперевшись лбом в руку пониже плеча, или в живот, если она стоит, замрет на несколько секунд. Вот тут легкое объятие и даже поглаживание по лысой головке очень уместны. Спокойный и умиротворенный ребенок отправляется назад, на свой стульчик. Можно продолжать.
Сегодня выложены на стол любимые яркие карточки с номерами в верхнем углу. Однажды показав ему эту «колоду», увидела живой интерес. Эти предметы уже служили для сравнения реальных предметов и их изображения: стульчик, на котором он сидит, и нарисованный на картинке, окно - и окна на картинке, яблоки - и яблоки. Но кто бы мог подумать, что эти цифры в углу уже успели заинтересовать Энди, и он показывает пальцем на каждую и смотрит вопросительно, побуждая: «назови»! Отобрав пять первых, Марина называет «one, two, three…» и показывает пальцем на каждую цифру. Улыбнувшись, он -сам! - взяв ее за руку, подтянул ее к номеру на карточке, дал понять: назови их снова. И так несколько раз. При этом пытался произнести вслед за нею односложный номер 2 «ту», и снова - ту, ту!
Хорошо!
Что же за этим следует? - Следует жизнь.
Еще несколько месяцев работы - и в сентябре Энди пойдет в «специальную школу». У него появится новый учитель и одноклассники. Их будет немного, и из их числа он выберет одного, реже двух, и это будут его друзья. Им будет хорошо играть в кубики или возить маленькие машинки на полу, лежа рядом и выдувая слюни. А когда наступит время занятий, он будет строго смотреть, чтобы его избранник или избранница сидели рядом с ним, а если кто попробует поставить свой стульчик между ними, Энди объяснит как сможет, что место это занято. Он научится сидеть «как большой мальчик», иногда он будет нарушать правила, но в целом школа ему понравится и утром он легко будет взбираться по ступенькам школьного автобуса с ранцем за спиной.
А Марина родит ребенка и через два-три месяца получит новые «кейсы», встретит новых маленьких учеников, и все начнется сначала.