Враги. Лекарство от солнца

ЛЕКАРСТВО ОТ СОЛНЦА.
Думаю, вряд ли вы можете с уверенностью говорить о них как о том явлении, которое безусловно имеет место в привычной для всех нас жизни. Поэтому я немного расскажу вам о них…

Пролог.
Сергей вновь до поздней ночи засиделся за своим рабочим столом возле компьютера. Желание сна пока еще не успело добраться до ободренного своей интересной работой юного репортера. И больше всего сейчас радовало Сергея то, что возмущенные восклицания якобы не могущей без него заснуть жены давно перестали доноситься из соседней комнаты.
В отнюдь небольшом перечне тех обстоятельств, свершение которых могло бы отвлечь молодо человек от важного для него дела, весомость сейчас могли иметь лишь катастрофы глобального масштаба – пожар, наводнение, футбольный матч Россия  – Бразилия, землетрясение или же банальное отключение электричества, которое на долгие часы могло бы приостановить работу за компьютером. Но в сегодняшнюю ночь все благоволило нормальному трудовому процессу –  старенький пентиум поддерживал в стабильном режиме функционирование систем Word и ADOBE – так не обходимых для качественного оформления журнальной статьи с хорошей разверткой и фотоснимками, и её величество Муза нынче не изволили капризничать. Аккуратный текст (без единой орфографической или пунктуационной ошибки) выскакивал из под стучащих по клавиатуре пальцев строчка за строчкой, обличая в форму всю собранную Сергеем накануне информацию. Его писательский труд на следующий же день должен был найти свое отражение в любимой газеты, в местном агентстве которой Сергей уже без малого три года состоял на должности помощника главного редактора. Молодой человек, не сильно утруждая своё воображение, мысленно представлял, каким будет выглядеть его сенсационный репортаж на первых страницах еженедельника «Широко раскрытые темы». Полученный от главного редактора за прежние заслуги карт-бланш - возможность на выбор руководить любой из рубрик – во многом вдохновлял Сергея. В настоящее время он блестяще мог распоряжаться своим новым положением. Бурная любознательность и журналистская въедливость во все, что могло бы иметь хоть какой-нибудь интерес для его нынешней работы, позволяли Сергею быть человеком, по-настоящему увлечённым собственной делом. Все самые успешные материалы, опубликованные за последний год, получили широкое распространение, и нашли резонанс во многих российских СМИ. Вот и сейчас почти дописанная статья в очередной раз могла оправдать своё громкое название. Строчка заголовок, по всем правилам написанного в увеличенном шрифте и стоящего над основным блоком текста, обещала еще до прочтения самой статьи разыграть воображение любого читателя, она буквально кричала - «Вампиры на улицах тихого городка». И самое интересное, что под этим весьма и весьма многообещающим названием стояла не двухдневная работа профана, желающего прославиться за счет наполовину услышанной наполовину надуманной бредовой мистификации. Вряд ли Сергей стал бы говорить первому же встречному о том, что или кто мог являться источником сведений, изложенных им очень подробно, и как ему удалось без чьей либо помощи проделать тяжелую двухнедельную работу. Возможно поэтом даже его достоверный материал мог вызвать полное недоверия публики и порицание еще не введенного в курс дела главного редактора. Репортер старался наиболее детализовано описывать те событья, свидетелем которых был он сам, подкрепляя их не слишком навязчивыми комментариями и точными цитатами из свидетельств очевидцев.
   

Глава 1.
Над городом царило полуночное сияние яркой луны. Жемчужные звезды мерцали, просачиваясь сквозь неплотную пелену белесых ночных облаков. Стояла безветренная погода, и весь город в эту ночь, дабы не помешать дремлющей природе, будто бы приглушил все свои звуки. Во дворах редко слышалось мяуканье бродячих кошек и переливающийся звон ночных птах.
На крыше одного из домов появился большой силуэт, кажущийся при ночном освещении совершенно черным. Удивительным было то, что у стоящего в полный рост двурукого и двуногого, имеющего все признаки обычного человека, существа внезапно появились крылья. Большие! По два-два с половиной метра каждое. Сделав пару коротких взмахов,    подняв тем самым в воздух тополиный пух и мелкий мусор с крыши, некто нерешительно придвинулся к краю пропасти отделяющей его и от земли примерно пятнадцатью метрами шестиэтажного здания. Затем он пригнулся, встал на одно колено, используя другую ногу как опору, резко выпрямился и совершил прыжок. Первые секунды все шло как по ранее задуманному плану – широкие крылья, выпрямившиеся во всю ширину своего не малого размаха, медленно понесли своего хозяина высоко над земле.… Но тут, внезапно подул легкий ветерок, крылья затрепало как рваный парус в ураган, и новоиспеченный хозяин небесных просторов с изяществом плохо свернутого бумажного самолетика, утяжеленного двумя десятками граммов свинца, камнем полетел в низ. В этом незабываемом полете, чудо-птица полностью уничтожила покров таинственности, касающийся ее происхождения, начав совершенно по-человечески материться. Через недолгие мгновения полета, растянувшиеся для нерадивого летуна в целую жизнь, послышался громкий хлопок от соприкосновения с землей – родной стихией, которая всегда одинаково карает любых свои детей, возомнивших себя порождением стихии небесной. На секунду стих шум от судорожных барахтаний, и перестали сотрясать воздух  громкие упоминания о том на чем же в самом деле стоит свет, но еще через мгновение все это вновь стало доноситься с улицы выбранной юным пилотом-натуралистом в качестве посадочной полосы. Романтика ночной тишины в отдельно взятом дворе была полностью разрушена: услышавшие шум дворовые шавки, начали недовольно лаять, сработали чувствительные сигнализации автомобилей, а в окнах близлежащих к месту события домов загорелся свет. Незадачливый летчик сидел на асфальте и, покачиваясь из стороны, в сторону разминал рукой ушибленное колено, при этом не забывая поносить всё и всех, как ему сейчас казалось, виноватых в его неудаче.
После долгих стенаний, способных сравниться по своей изысканности и убедительности лишь с плачем всего еврейского народа, все прекратилось. Ночь вновь вернула себе пелену тихого очарования. Крылатый гражданин, еще немного посидев, оперся руками об асфальт,  встречу с которым  все части тела гражданина будут помнить еще долго, все же смог подняться. Он посмотрел себе за спину, туда от куда росли его два больших черных перепончатых крыла. Минутку полюбовался ими. Повел узкими плечами и, сведя лопатки вместе, сложил крылья на спине, плотно примкнув одно к другому. Внезапно лицо странного человека свела судорога, из-за плотно сжатых губ послышался сдавленный стон. Спина мужчины выгнулась, так что все тело стало напоминать калач. Плоть на спине у основания крыльев разошлась в стороны, обнажив многочисленные красные перевязи мышечных волокон. Черные крылья медленно стали врастать в разверзшуюся плоть, причиняя человеку мало с чем сравнимые страдания. Тело забилось мелкой судорогой, а за тем просто стало в исступлении извиваться, но мучившийся переносил весь этот кошмар, стоя на обеих ногах.
 Долгие мгновения невыносимых страданий закончились, когда острые когти крайних пальцев крыла исчезли в зияющей на спине ране. Через некоторое время затянулась и она не оставив на коже и малейшего шрама.
Лишившийся крыльев, субъект стал ни чем не отличим от простого человека. Он сделал два глубоких вдоха, выпрямился, приняв идеально ровную осанку, и прихрамывая, побрел по темной улице. Он завернул за угол крайнего на этой улице дома и бесследно растворился в ночи.


Глава 2.
День начался с шумного звонка телефона, десятком колоколов отозвавшегося в ноющей от боли голове.  Звонок не предвещал чего-то нового и интересного, поскольку хозяину гремящего телефона не составило бы труда угадать то, чей голос мог побеспокоить его в столь раннее время. Ну, конечно же, это был хороший друг, звали которого Павел. И за последние две недели навязчивость друга стала изрядно надоедать Виктору. Конечно, Витя понимал доброе желание друга сделает все, что бы отвлечь его от мыслей о расставании с теперь уже бывшей девушкой Светой. Но Виктору казалось, что почти каждодневные пьянки и кутежи не самое лучшее для этого средство. Да и к чему утаивать – кошелек за это время изрядно опустел, и пора было думать о поиске новой работы. Еще одним обстоятельством, выбивающим Виктора из колеи привычной жизни, как раз и была потеря престижного рабочего места. В очередной раз, размышляя о весьма не радостных моментах текущего хода жизни, Виктор, держа трубку телефона у самого уха, тем не менее,  не сразу смог услышать недовольные восклицаний друга. Возмущенный полным молчанием собеседника Павел требовал ответа:
 - Эй, Витек! Ты почему молчишь? Я с кем разговариваю? Или тебя заставила так надолго задуматься фраза: « Как дела? Чем занимаешься?»
 - Паша, ну какие в такую рань могут быть дела, -  вымученным, сиплым ото сна голосом проговорил Витя, одновременно протирая пальцами глаза. – Ты меня разбудил.
 - Рань? – чуть ли не на писк сорвался Павел, - Ты на часы посмотри.
Виктор, сильно зевнув, повернулся в сторону тумбочки, на которой стоя старый советский будильник, и на секунду не поверил своим глазам. Будто злобно усмехаясь, циферблат держал стрелки на трех часа ровно. Вряд ли стоило тешить себя надеждами о том, что с того момента как Витя заснул и до того как проснулся, прошел всего один час. Солнце за окном неумолимо поднималось к зениту, по известным всем причинам являя собой самый яркий признак жаркого летнего полудня.
 - М-да. Поспал я конечно хорошо. Спасибо, что разбудил.
Тон Павла все не покидали нотки сарказма, он в очередной раз зло выдавил:
 - Да не за что! Я к тебе с двенадцати часов пытаюсь дозвониться и без толку. А ты все дрыхнешь?
    Ну, тут уж пришел черед возмущаться Виктору:
 - Эй, дружок! Придержи коней. Кто меня со вчерашнего утра и до ночи по гостям водил, каждый из которых считал за достоинство напоить меня рюмкой другой? Может, подскажешь его имя?
 - Не преувеличивай, - все же виновато произнес друг. – Ни кто вопреки твоей воли в тебя ничего не вливал. Да и пили мы с тобой поровну.
Над последней фразой друга Виктор искренне усмехнулся, припоминая о том, с каких лет Павел, не прерываясь больше чем на неделю, начал совершать подвиги во славу и честь зелёного змия. Выходило, что в сравнении с ним Виктор был кем-то вроде малоопытного любителя. Ну, конечно, вслух последние свои мысли Виктор решил не высказывать, отделавшись примирительной фразой:
 - Ладно, не будим считать кто, сколько и чего вчера успел употребить. Ты мне лучше вот что скажи: ты работёнку для меня случайно не подыскал?
 - Знал, что ты не запомнишь всех, у кого мы вчера были в гостях, - предав голосу деловой тон, проговорил Паша и продолжил: - Я тебе на счет этого и звоню, что бы напомнить. Один из добрых хозяев одного из наших вчерашних временных пристанищ – это потенциально твой будущий работодатель.
 - Да, - заинтересованно вопросил Виктор, делая безуспешные попытки вспомнить подробности вчерашнего вечера. – Очень интересно, а кто он.
 - Да я и сам пока толком не понял. Но вместе с Филькой Васнецовым мы, когда у нас окончательно опустели карманы, изволили припереться именно к этому гостеприимному молодому человеку.… Как же его звали.… Ах, да – Артур, Артур Громов. Филька рекомендовал его вчера как свойского чувака, с которым он познакомился совсем недавно. А уже по приходе к нему, после двух трех белого, в задушевной беседе выяснилось, что этот Артур - владелец какого-то местного частного предприятия, у которого на данный момент серьёзная нехватка профессиональных кадров. Говоря короче: большой шишке, понадобились новые люди, - сделал Пашка ненужное уточнение, скопировав в последней фразе тон «блатного пацана». -  Он как узнал, что ты уже в течение пяти лет работал менеджером по продаже, так сразу же стал допытываться к тебе с расспросами.
 - И что спрашивал, - уже смерившись с тем, что ничегошеньки не вспомнит, осведомился Витя.
 - Ну, всего я, конечно, не припомню,… Спросил о том, в каких конторах ты успел поработать, помню, я за тебя тогда ответил… э-э-э,… Много спрашивал на счет твоего рабочего профиля, а ты своим едва шевелящимся языком только и смог промямлить, что тебя недавно уволили.
Вот досада, - подумал Виктор, - встретил человека реально способного предоставить ему работу в самое необходимое для этого время, а вместо того, чтобы устроить деловой разговор, в котором ему как профессионалу было бы о чем сказать, все свел к банальной пьянке и наверняка испортил о себе всё впечатление.   
 - Да ты не переживай друг. Он действительно мужик нормальный, понял как тебе сейчас тяжело, - будто в ответ его беспокойным мыслям проговорил Павел, но то, что он сказал затем, вместо успокоения привело Виктора в бешенство. – Он прекрасно понял твои проблемы: потеря работу, девушка бросила…
 - Что! – крикнул в трубку Виктор. Уж чего он не хотел, так это того, что бы все и вся вокруг были бы в курсе их отношений со Светланой. – А про Светку ему кто наплел?
Ответ на последний вопрос совершенно не нуждался в своем оглашении, и Виктор уже приготовился высказать все, что он думал по поводу болтливого друга. Но сообразительный Пашка, почувствовав, что запахло жареным, быстро и в совершенно не свойственной ему манере проговорил:
 -  Жду тебя сегодня у памятника Ильичу в17:30. Захвати с собой паспорт и трудовую книжку. Пока.
Виктор не успел и рта открыть, как услышал раздающиеся в трубке короткие гудки.
 - Зараза, - только и смог произнести он, вешая трубку на белый корпус телефона SAMSUNG, - одного из атрибутов былой роскоши, в числе которых был автомобиль Мерседес, хоть и купленный в прошлом году с рук, но очень не дешево обошедшийся Виктору. И сейчас этот, уже давно вышедший из моды представитель немецкой автопромышленности, как нельзя к стати должен был пригодиться, ведь Павел Кравченко – его друг и по совместительству главная заноза в известном месте - жил на другом конце города, в старом районе, докуда от дома Виктора было примерно километров семь.
Что ж, бестолковое желание поваляться в постели после сна, коему Виктор время от времени любил предаваться, на этот раз отменялось. Как говорил кто-то очень умный и известный -  под лежащий камень вода не течёт.

В этот же день в назначенном месте, два товарища встретились. Виктор как всегда приехал на пять минут раньше времени встречи, тем самым, заставив себя вариться под лучами еще и не думающего ослабить свой жар солнца. Кравченко, не раз упомянутый недобрым словом за двадцать минут тягостного ожидания, по своей известной привычке опоздал минут на пятнадцать. Причем всегда, по словам Павла, он очень торопится, тогда как Виктор, выехав не много раньше, чем полагалось, успевал по дороге попасть в две-три пробки. Выходило так, что, на сколько бы ты не задерживался, Павел всегда приходил позже тебя.
Он и в этот раз появился именно тогда, когда ожидание Виктора терпело гибель своих последних надежд.
Еще не дойдя до машины друга, Кравченко, растянув рот в самой искренней улыбке, помахал рукой уже успевшему его заметить Виктору.
 - Ну, привет, - поприветствовал Витя в ответ, пожав руку севшему в салон Павлу. 
 - Как, дела, как голова после вчерашнего? – с задорной ехидцей поддел Кравченко.
 - Твоими стараниями,- угрюмо произнес Виктор, помассировав уже чуть меньше пульсирующие от боли виски. – Вчера был последний раз.
 - А то, - многозначительно ухмыльнувшись, согласился друг. – Знаешь, я и сам решил взять передышку. А то в последнее время жена совсем погрустнела. Ты же знаешь Юлечка у меня совсем тихая, её мама ругаться не приучила, а мне как-то совестно стало. У меня хоть и с заработком все наладилось, а внимание Юльке в последнее время совсем перестал уделять.
Это был один из не многих случаев, когда Виктор мог видеть на лице своего друга печать неподдельного нравственного прозрения. Друг частенько заставлял думать о себе как о неисправимом шалопае, но именно в такие мгновения становилось ясно, насколько небезразлична была Павлу его собственная семья.
Но буквально, через секунду Пашка опять принял самое хулиганское выражение лица и проговори, обращаясь к Вите:
 - Ну что, утопающий, давай думать, как тебе помочь спастись. Я запомнил адрес Артура. Трогайся. Сейчас прямо, а сразу же за  улицей налево.
 Мотор загудел. Прокрутившиеся немного на месте шины Мерседеса оставили на асфальте четкий темный след. Машина тронулась с места.
Наверно сегодня все должно будет измениться, - Виктор подбадривал себя мыслями о возможном приобретении новой работы, сулящем перемены в его жизни.
Он еще не знал, насколько верны будут его мысли, и  просто гнал машину в направлении, которое указывал его друг. 

Глава. 3
Тонкая красная полоса, появившаяся (в стыке между досок) на наружной стороне сарая, с каждой секундой становилась длиннее. По неровному следу ее за собой тянула сползающая все ниже темно-багровая капля. Красная дорожка начала шириться и удлиняться когда к ней присоединилось еще несколько мелких капель, выплывавших из-под углового стыка  деревянного здания. За тем из деревянной стены в щель между неплотно прибитыми друг другу дощечками, начала сочиться небольшая струйка той же алой жидкости. Послышалось сдавленное мычание, какое-то непонятное бульканье, а через мгновение шум, который не с чем нельзя было спутать: мощные глотки. Они звучали подобно гулу гигантского гидронасоса. В не всякого сомнения – изголодавшаяся тварь пировала в сарае.
Максим медленно передвинул затвор автомата и приблизился к старому деревянному зданию, стараясь делать это как можно тише. Любое его не осторожное движение могло быть замеченным. Он прислушался – глотки, и чавканья по-прежнему доносились из-за стены - объятое неудержимой жаждой и безумной радостью от кровавой трапезы чудовище, на некоторое время совершенно потеряло чуткость своего идеального слуха.
Будучи трусливой тварью, оно всю ночь выслеживало добычу среди людей, но ощущение опасности не позволило ему решиться напасть на местных селян. По этому уже под утро, решив найти себе темное местечко для дневного сна, вампир проник в заброшенный сарай, в котором и нашел чью-то корову, по случайности забредшую туда. Если бы не сильный голод, вампир даже и не посмотрел бы в сторону бедного животного. Но поскольку выбирать ему не приходилось, монстр  забыл на время о своих довольно привередливых гастрономических предпочтениях и брезгливости.
Максим, выслеживавший монстра всю эту ночь, знал, что именно сейчас, находясь от него в максимально возможной близости, нельзя ждать, уже необходимо было предпринимать решительные действия. В любое мгновение тварь могла отвлечься от безжизненной жертвы и, втянув чувствительным носом воздух, почуять стоящего за стеной человека. Максим сделал несколько осторожных шагов вправо. До двери в сарай оставалось каких-то полтора метра, но быстро пересекать это расстояние было нельзя. Вампир мог почувствовать движение или уловить шум от шагов. Не обходимо было как можно тише подобраться к двери и попытаться осмотреть внутреннее пространство сарая, заглянув в него через маленький раствор между дверью и косяком.
В первые Максим уверенно шел к исполнению своей цели, не испытывая каких-либо сомнений в успешном исходе дела. Во-первых, потому, что создание ночи не оставляло себе путей к отступлению – окажись вампир снаружи, яркое солнце, так приятно ласкающее в этот момент затылок охотника, превратило бы тварь в груду дымящегося пепла. Во-вторых, суровый охотник испытывал сейчас простое человеческое чувство радости за то, что нынешний обитатель сарая не успел воспользоваться в качестве пищи ни кем из людей. Еще одним позитивным обстоятельством было то, что сарай представлял собой очень ненадежное укрытие. Казалось, что достаточно было хорошенько ударить по одной из стен этого небольшого деревянного строения каким-нибудь увесистым предметом, и вся его конструкция рухнула бы как карточный домик.
Подойдя к краю чуть приоткрытой двери, Максим осторожно заглянул внутрь через небольшую щель, - Вампира было не рассмотреть, - охотник увидел – лишь жертву – корову, а точнее часть коровьей туши: белый в черное пятнышко круп и две задних ноги, принявшие не естественное положение. Ноги коровы мелко подрагивали в агонии, копыто одной из них отбивало дробь по деревянному полу. С каждой секундой движения животного, не способного больше сопротивляться хищнику, становились менее частыми, вялыми, пока, наконец, совсем не прекратились. Максим понял, что именно сейчас нужно действовать. Осталась лишь пара мгновений, после которых насытившийся вампир откинет в сторону свою обескровленную жертву и будит готов ко встрече с любыми неприятностями.
Охотник решил отнять у врага такой шанс. Максим сорвал с пояса зажигательную гранату, вырвал из неё чеку, приготовился, было, бросить снаряд в раскрытую по шире дверь.… Как вдруг услышал за спиной:
 - Эй, парень! – Максим, сам того не желая, обернулся и увидел бегущего к нему пожилого человека в растрепанной мятой рубахе – видимо, местный житель. – Ты что тут делаешь вообще?!
Из сарая донесся глухой грохот. Мертвое животное было брошено на пол.
 - Я, - одними губами произнес ошеломленный охотник и, понимая, что совершил большую ошибку, стал оборачиваться назад. Рука Максима рефлекторно направила автомат во взведенном состоянии в сторону опасности. Буквально каких-то несколько долей секунд не хватило Максиму на то, чтобы вдавить  курок и пустить короткую, но точную очередь в цель, как он делал это всегда.
 Могучая рука создания ночи схватила охотника за плечо и одним движением втащила его в сарай. Хватка и рывок были на столько сильны, что Максим буквально влетел в помещение. Его тело, пущенное в свободный полет стремительно сократило расстояние от одной стены до противоположной. Но до столкновения Максиму хватило времени на то, чтоб сгруппироваться, защитив все опасные места на теле, и частично погасить тем самым предстоящий удар. Макс внесся в стену, лишь сильно отбив плечо, и упал на деревянные половицы.
Крепкая рука охотника по прежнему сжимала автомат, но гранату из рук Максим все-таки выпустил. Он быстро поднялся на одно колено, сделал короткий кувырок, прокатившись по деревянному полу кубарем, повернулся в ту сторону, где должен был находиться противник и, не прицеливаясь, выпустил длинную очередь в густую темноту сарая. Раздался дикий не человеческий вопль. Попал. В воздухе рядом с Максом коротко хлопнуло, -  что-то метнулось наверх к потолку.
 -Жив, вонючка! - скрепя зубами прошипел охотник и, вовремя вспомнил, что у входа оставил гранату с приведенным в действие механизмом. Падая на пол, Максим успел зажать уши, зажмурить глаза и открыть рот. Раздался дикий грохот. Ослепительная вспышка. Тело обдало сильным жаром. Добрая половина сарая за какие-то секунды превратилась в полыхающий ад. Сильно затрещало дерево, жадно снедаемое огненным безумием.
Времени на проверку полученных ранений не оставалось. Максим быстро поднялся на ноги, сделал три коротких выстрела вверх в потолок и совершил рискованный прыжок через бушующее от взорванной гранаты пламя – в сторону входа.
Время будто бы замедлило свой ход. Максим летел сквозь полыхающий ярко оранжевым огнем сарай. Длинные языки пламени, не успевая перекинуться на летящего охотника,  задевали черную военную экипировку, оставляя на ней многочисленные дымные следы. Максим совершал прыжок, отталкиваясь ногами от земли так, чтобы в высшей точки полета повернуться лицом вверх. Это его и спасло. Максим увидел, что с потолка с большой скоростью на него несся вампир, распустивший в стороны огромные крылья. Чудовище не могло допустить того, что бы человек покинул то единственное место, в котором оно, способно было защитить себя. Лицо чудовища искажала гримаса безумной ярость. Длинные клыки мощных трансформированных челюстей уже готовы были схватить жертву своего хозяина за горло прямо в прыжке. Максим быстро направил дуло автомата в исказившееся лицо врага и нажал на курок. Три коротких выстрела слились в один. Мелкие вспышки ударили точно в цель.   
Время вернуло себе прежний ход, и Максим, вылетевший из горящего зева сарая, встретился на конец с землёй. Он проехал спиной по земле около трех метров,  и всё это время продолжал стрелять. Когда же раздался щелчок, возвестивший о том, что бое запас у оружия иссяк, Максим отбросил автомат в сторону и одним рывком вскочил на ноги. В руках уже поблескивал серебряным отливом армейский нож. Охотник принял боевую стойку, ожидая новой атаки, взглянул настороженно в сторону горящего деревянного здания.
То, что увидел Максим, заставило его облегченно вздохнуть и опустить оружие. Мечущийся на земле в предсмертных агониях смертельно раненный вампир, лежал прямо на открытом солнце. Он делал беспорядочные резкие взмахи своими черными крыльями, поднимая пыль с земли. Бестолково бьющие по земле мощные руки-лапы, оставляли на песке глубокие борозды. Изуродованный точными выстрелами серебряных пуль череп по-прежнему стучал широкими челюстями. Потерявшие прочность, длинные мощные зубы, смыкаясь друг с другом в сильном ударе, ломались и разлетались мелкими осколками. Тело монстра вдруг окутали насыщенно-белые струи дым. Воздух, пропитанный запахом сильной гари от охваченного огнем сарая, теперь перемешивался с тошнотворным смрадом горящей серы – характерным запах умирающего под действием дневного света вампира. Кожа и мышцы монстра быстро превратилась в уголь, треснули. С почерневших от дыма и пламени костей осыпался пепел. От поднятых торчком вверх крыльев остались две обугленных культи.
Дело было сделано. Тяжело дышащий охотник восстанавливал дыхание. Он слышал как кровь, разгоняемая по телу бешено стучащим сердцем,  бьёт в его висках. Максим тронул скулу, которая сейчас ныла от боли – из глубокого пореза на ней сочилась кровь.  Макс достал из надежно прикрепленной к поясу маленькой жестяной коробки аптечки бинт, и, вмести с тем, попутно проверил все свое тело на предмет прочих ранений. Помимо пары тройки ссадин, большой гематомы на плече, обещавшей в скором времени самые беспокойные ночи, ни каких травм найдено не было. В целом общее состояние своего тела не вызывало у Максима ни какой тревоги. 
Макс привел себя в порядок: наклеил на рану лечебный пластырь, размял ушибленную руку. И только после этого он обратил внимание на человека, сидевшего позади него. Это был тот самый пожилой гражданин, который своим неуместным любопытством поставил под угрозу жизнь Максима Карпова – регионального охотника на нежить - и чуть было не сорвал ему всю операцию. В данный момент это человек стоял на коленях, бормоча себе что-то под нос и крестясь, глядел охотнику за плечо, как раз в то место где догорал сарай, и покоились останки зловредного существа. В раскрытый от удивления рот селянина сейчас практически беспрепятственно мог бы влететь взрослый глухарь. Человек в немом вопросе медленно перевел взгляд с пепелища на спокойно зачехляющего свой автомат охотника, а с него опять на пепелище.
 - Хочешь спросить меня, не белая ли это горячка всему виной? – с улыбкой высказал свое предположение Максим и угадал, поскольку мужик, опять ни промолвив не словечка, лишь кивнул головой в ответ. Максим, едва сдерживая смех, продолжил: - Отвечаю: нет, счастливчик, это не белая горячка. То, что ты видишь, - Максим ткнул большим пальцем назад, в сторону места происшествия, - по правде было вампиром. Почему ты счастливчик? Да потому что, если бы ты встал сегодня на полчаса ранишь, и пришел бы в сарай, удостоился бы чести не только воочию наблюдать этого странного гостя вашей деревни, но мог бы еще претендовать и на роль его утренней трапезы.
Мужчина сильно зажмурил глаза, а затем медленно разомкнул их один за другим и, убедившись, что картина вокруг не изменилась, тяжело вздохнул. Его полный отчаяния взор медленно перешел на Максима, и селянин, набравшись решимости, проговорил:
 - Ну, раз такая ерунда, тогда, может, до меня пройдемся. Ты служивый, наверно, жрать хочешь. А я бы после такого выпил. 
Максим поразился такому самообладанию престарелого алкаша и, удивленно приподняв брови, вымолвил:
 - Разумное предложение. Не откажусь. Веди.
 
По пыльной проселочной дороге, вдоль стоящих друг за другом избушек, сбитых преимущественно из больших тесаных палений, медленно брели два человека. Один из них был высоким, крепко сложенным молодым человеком с короткими светлыми волосами, одет он был в черный военный костюм, на  плече его покоилась большая армейская сумка. Второй – краснолицый, седовласый пожилой мужчина лет пятидесяти пяти в длинной, выпущенной наружу, рубахе, по виду давно не стиранной, и старых, выгоревших на солнце, брюках.
 - Так как, Дядя Сеня говоришь, твою деревню теперь зовут?
 - Гадюнино, служивый, Гадюнино, - голос деда Семена был сиплым басовитым, по интонации можно было догадаться, что человеком он был спокойным здравомыслящим и рассудительны, чего нельзя было сказать, глядя на внешний облик селянина – на вид он больше походил на пропащего алкаша.
 - Гадюнино, хм. Похоже на Гадюкино, как в знаменитом анекдоте, - отметил Максим Карпов, добро улыбнувшись.
 Дед, также не скрыв легкой улыбки, кивнул:
 - Верно говоришь. Только наше Гадюкино вряд ли когда-нибудь смоет – дожди здесь большая редкость.
Погода, как уже успел заметить Максим, здесь, особенно последние дни, была очень сухой и безветренной. Максим сложил ладонь козырьком, приставил его ко лбу и взглянул на солнце, переливающееся яркой слепящей кутерьмой красок. Светило было еще далеко не в зените, но уже сейчас от него хотелось спрятаться в прохладную тень. Очень хорошо, что Семен Алексеевич пригласил на часок-другой под свою крышу – Карпов рассчитывал переждать у него самое жаркое время и отправляться в обратный путь. А еще у старика безо всяких трудностей можно было выйти на связь с руководством по радио-рации – улица, на которой стоял дом Семена, располагался на не большом возвышении, а в таком месте удобнее всего поймать нужную частоту сигнала.
 - Гадюнин, если тебе интересно, был героем войны, - продолжал свой рассказ Семен Алексеевич.- В сорок третьем это место было главным пунктом переброски сил немецких оккупантов к центру России. Фашистская гнида  в конце сорок второго взяла это, тогда бывшее хорошо укрепленным, место измором. Немецкий генерал в течение недели заставлял своих многочисленных солдат лезть под пули и снаряды, до тех пор, пока наш маленький, но хорошо вооруженный форпост не был захвачен. Всех выживших солдат расстреляли на месте, а местное население, которое всю неделю по погребам да сараям укрывалось, там и оставили, заставив работать на себя. Ну и были те местные семьи обслугой для фрицев больше полугода, пока в один прекрасный день из лесу не выбрался большой отряд наших партизан. А руководил тем отрядом Гадюнин – отставной майор, которого из-за серьезного ранения списали из армии. Но поскольку мужиком он оказался крепким и властным, решил свою армию организовать. Он-то и собрал тогда все местные партизанские отряды (в то время их здесь не мало скиталось) в один сильный кулак. Мощно они там тогда геройствовали, крепкой занозой для немцев были – ни один хорошо охраняемый продовольственный или оружейный немецкий обоз не проходил сквозь территорию, на которой орудовал Гадюнин. Контролировал он тогда со своими ребятами всю эту не малую округу.
Так вот решили он и его ребята однажды после долгой дороги остановку сделать в знакомой деревеньке для того, чтобы едой запастись да передохнуть денек другой. А кто ж знал-то, что деревня захвачена? Счастье что Гадюнин толковым командиром был – отправил ребят в разведку. Ну, ребята и принесли ему не добрую весть о том, что деревня давно в осаде. Командир, не долго думая, решил, что наступать на  новоиспеченный вражеский лагерь будет ночью. Шибко им тогда повезло: немцы в честь прибытия какого-то важного генерала такие гуляния с вечера устроили, что к полуночи большая часть их солдат и командиров не то, что оружия в руках удержать не смогла бы, да даже передвигалась-то и то с трудом. Ну, Гадюнинские молодчики и взяли этих свиней тепленькими – вырезали всех в считанные минуты – даже пикнуть никто не успел, еще генерала их нацистского в плен взяли. А по утру спасенные из рабства местные жители все нужные почести герою и воздали. Вот и назвали тогда село в честь командира Гадюнина, которого позже к правительственной награде представили. Вот так вот - прямо как в доброй русской сказке всё и случилось, солдатик.
Не на шутку проникшись рассказом старика, Карпов не заметил, как вместе они подошли к нужной избушке. Дом Семена Алексеевича, как и многие встреченные ранее избы, представлял собой строение из ровно сложенных бревен, поверх которого была сбитая из широких досок покатая тупоугольная крыша с ровно уложенным на ней слоем шифера. Изба имела один этаж и чердак. Судя по большому окну расположенному ниже переднего края крыши и по ширине самого дома, чердак был довольно не малых размеров и мог служить для хозяев как дополнительный этаж. Внешне фасад дома выглядел очень аккуратно и добротно. Рядом с избой, за калиткой, стояли две резные беседки, крыльцо так же красиво и аккуратно было вырезано рукой талантливого плотника.
Максим и Семен пройдя калитку не спеша, прошествовали к входу в избу. 
 -Ну, вот мы и дома, - дет Семен медленно поднялся по ступенькам и отворил не запертую дверь. Широкая улыбка деда обнажила редкозубый рот, тем не менее, внешне ни как не портящий впечатление о добродушном старике. – Заходите Максим, Сергеевич гостем будите.
Максим Сергеевич удивленно ухмыльнулся – дед без всякой не естественности и фальши проявлял манеры доброго хозяина своего дома, и это не казалось забавным. У Максима складывалось впечатление о том, что Семен Алексеевич приглашал в дом с подобным же уважением  любого гостя. Красивые манеры и гостеприимство старика могли, пожалуй, вписаться в образ хорошего русского крестьянина давно ушедших досоветских  эпох.
Карпов, ни чуть не желая отклонить просьбу доброго хозяина избы, вступил на порог. Как и снаружи, внутри скромного обиталища селянина царил удивительный порядок: начисто выметенный пол в комнатах и прихожей, аккуратно расставленная по своим местам мебель и предметы домашней обихода, чистый ковер в прихожей, при виде которого Максу сразу же захотелось снять обувь, дабы не испортить его безукоризненную чистоту. В гостиной на подоконнике стояли два горшочка с какими-то не незнакомыми Максу красивыми фиолетовыми цветами, от которых долго не хотелось отводить взгляд. Карпов, будучи военным, у которого мало на что кроме своей службы хватало времени, никогда не имел особых увлечений, тем более не увлекался выращиванием цветов и был совершенно равнодушен к любым представителям флоры. Но в этот раз два цветущих чуда на долго притянули его внимание. Два ярко фиолетовых цветка со стеблями, которые были причудливо закручены в неправильной формы спирали, поражали воображение. Многочисленные темно-зеленые листочки с прожилками, заплетенными в сложный замысловатый узор, короной сидели вокруг длинных, правильной овальной формы, лепестков – они гипнотически притягивали к себе взор.  Максим  с большой неохотой сумел отвести взгляд от этих необычных цветов. Он испытал приятное ощущение, когда в очередной раз вдохнуЛ  свежий, веющий прохладой воздух, в который не вкраплялись посторонние бытовые запахи, как правило, часто встречающиеся в любых сельских домах.
Максим прошел в одну из комнат, расположенную прямо напротив небольшой кухни, где уже начал хозяйничать дед Семен. Разжигая огонь на газовой плите, он тихо насвистывал себе под нос какой-то современный веселенький мотивчик.
- У вас, Семен Алексеевич, должно быть очень старательная хозяйка, если в комнатах так хорошо прибрано? – сделал вывод Максим и очень удивился, когда услышал ответ на секунду отвлекшегося от своих хозяйских забот старика.
 - Нет, Марью Семеновну, жену мою, я похоронил давно. А на счет порядка не удивляйтесь. Здесь недавно комнату снимала одна юная особа, которая сказала мне, что приехала на учебную практику от какого-то института. Как там его название?.. В общем, названия я не запомнил, но то, что девушка была хорошо образованной и воспитанной сказать можно. В первые же дни привела здесь все в такой порядок, которого я и при старухе то своей не видывал. Вот только вела она себя как-то странно. Всю последнюю неделю до вчерашнего вечера днями на пролет просиживала в своей комнате, говорила, что заполняет какой-то отчет. А ночью вообще исчезла. Я подумал, не воровка ли она? Но, осмотрев дом, понял, что ничего не пропало. Как-то странно это, не правда ли?..
 - Да, странно, - задумчиво произнес Карпов.
Короткий рассказ старика очень заинтересовал Максима. Служебное любопытство ко всякого рода необычным происшествиям заставило его серьезно задуматься над тем, что это могла быть за девушка? Услышав от старика описание внешности загадочной гостьи, Карпов немного покопался в своей памяти, но не найдя ни каких сходства с кем-либо из тех кого он знал, он решил махнуть на это рукой и немного расслабиться.
Дед Семен, так же забыв о последнем разговоре, достал из стоящего в углу кухни старенького холодильника большую закрытую крышкой сковороду.
 - Максим, у меня сегодня совсем скудный выбор блюд. Ты от картошки с салом не откажешься?
Услышав последние слова старика, Максим почувствовал, как в желудке сильно заурчало. Только сейчас охотник поймал себя на мысли о том, что он не разу не ел с того времени, как началась слежка за упырем. А прошло уже более двух суток. Пора было позаботиться о своем хорошем друге по имени желудок, так как в случае ссоры с ним можно услышать и почувствовать его сильные возмущения, в чем мало кто находил удовольствия.
 - Не откажусь, - коротко ответил Карпов на вопрос хозяина дома.
 Через несколько минут по всему дому разнесся приятный запах шкварчащего на сковороде картофеля. А еще через некоторое время Максим и дед Семен расположились за одним столом. Они с удовольствием уплетали разогретое блюдо, заедая каждую ложку приготовленным на кануне  мягким белым хлебом.
Максим посмотрел в окно, на секунду отвлекшись от исходящей паром ложки с куском жареного картофеля.  Рабочие будни подошли для него к концу, и можно было, наконец, обратить внимание на красоту местной природы.
Но от созерцания местных красот Карпова отвлек Семена. Старый Селенин без намеков и уговоров решил предложить уставшему после тяжелого дня солдату самое лучшее болеутоляющие, ранозаживляющие, стресс и усталость снимающие лекарство. И каким бы на взгляд медиков оно не казалось вредным, запрещенным и неподходящим даже для исключительно-лечебного пользования, у естествоиспытателей этого средства всегда было что сказать в его защиту. То самое средство, которое более полвека тому назад солдаты называли «боевыми сто грамм», конечно, из скромности называя самую малую цифру дозы необходимой для употребления.
С извлеченной из холодильника запотевшей полутора литровой бутылки слетела крышка, и пока еще твердая рука деда аккуратно разлил национальный русский напиток по граненым стаканам (рюмок, к несчастию, а может и к счастью, в доме не обнаружилось). Как и полагалось перед первыми выпитыми порциями, каждый из «лечащихся» произнес по тосту за хорошее будущее, за то, что бы дети росли крепкими защитниками, да за наш спецназ.… Ну а за тем хорошая дружеская беседа пошла своим чередом, а собеседники, сильно удивляясь, ни как не могли понять – куда же так скоротечно пропадает содержимое еще толком и не распитой бутылки.

На дворе стояла поздняя ночь. В освещенной лунным светом комнате, лежал на диване и мирно посапывал человек в черной военной форме. Пожалуй, только такую скудную характеристику он бы мог дать о себе, если бы кто-то подтащил его к зеркалу и резко разбудил. За приоткрытыми створками окна слышались полусонные звуки ночной природы: шелест обдуваемой ветром листвы, отдаленное щебетание ночных птиц и шум от слабого сквозняка, редко заглядывающего в окно избы. Пожалуй, из всех ночных звуков самыми отчетливыми были стрекотания сверчков – маленькие певцы как всегда старались на славу.
Но не один из этих звуков не мог вывести Максим из крепкого сна. Изрядно уставшее за неделю тело, получив расслабление, теперь восстанавливало все потраченные резервы, набиралось новых сил. Но расслабление, как и у всех настоящих военных, обещало быть не долгим. Вот и сейчас, нежданно-негаданно, короткую передышку прервали шумы, доносящиеся из служебной рации, оставленной на полу  рядом с диваном. Динамик аппарата с частой периодичностью настырно сотрясали сигналы вызова. Все чем мог на них ответить спящий Карпов – недовольным мычанием. Витающее где-то далеко от бренного тела сознание пока не могло понять, что за назойливый шум беспокоит его хозяина. А рация все не успокаивалась. Дважды череда тревожных сигналов прерывалась, позволяя слуху спящего Максима расслабиться, но потом, через несколько секунд, все повторялось.
 - М-м-Ф… А?! Что, где, когда? - случайно промямлив название всеми известной передачи, Карпов все-таки проснулся. Еще совсем ничего, не соображая, он с трудом смог опереться на локти, а за тем приподнять голову, дабы осмотреться все, что происходило вокруг. Еще не до конца проснувшееся сознание отказывалось давать объяснение тому, что же было источником этого неугомонно бьющего по мозгам звука. Превозмогая сильное головокружение и тяжесть в теле, постоянно тянущую в низ, Максим смог собрать всю свою волю и привести себя в сидячее положение. Столь резкая смена положения совсем еще не подготовленного для этого тела, принесла Максиму новую волну головной боли, да такой сильной, что перед глазами все моментально покраснело. Карпов едва сдержал порыв опять без чувств упасть на мягкий и удобный диван. Самый мягкий и самый удобный сейчас.… Но нет! Первой трезвой мысль появившейся в голове Максима после пробуждения, была та, что настойчиво пыталась докричаться до спящего разума уже в течение трех минут – ЗВОНИЛА РАЦИЯ!!!
  - О, боже мой! Меня ведь вызывают!
Максим быстро подобрал с пола свою походную сумку, и дрожащими руками, с третьей попытки, извлек визжащее зуммером устройство наружу.
 - Сокол на связи.
 - Сокол я гнездо. Почему так долго не выходили на связь, - голос, донесшийся из переговорника, принадлежал диспетчеру Артему Стриженову, сослуживцу и просто хорошему другу Максима. Карпов вздохнул с облегчением – хорошо, что звонило не его прямое руководство, а то вопросов о не своевременном выходе на связь было бы не миновать.
 - Виноват. Небольшие непредвиденные обстоятельства, - коротко ответил Максим, придерживаясь официального тона – иначе нельзя  - сеанс радиосвязи наверняка прослушивало начальство.
 - Время охоты подошло к концу. Что с куропаткой? – условные обозначения объектов нынешней операций не могло не вызвать смеха. Максим и не представлял, откуда у его боссов могла появиться привычка называть всех преследуемых в ходе операции вампиров такими смешными наименованиями – куропаткой, щенком, горностаем.
Максим, едва сдерживая смех, выдавил:
 - Куропатка опалила крылышки и упала в костер, - думаю, смысл шифровки итак ясен.
 - Отлично. Появилась новая цель. Опасный хищник бродит по округи и спящим зайчикам покоя не даёт.
 - Что? - удивлению Максима не было предела. Он попросил Артема повторить сказанное. Но ошибки не было - диспетчер терпеливо повторил то же самое и, убедившись, что Максим расслышал, добавил:
- К вам отправлен эксперт по лесным хищникам – Альбина.
Последнее, что было сказано диспетчером, удивило не меньше. Видимо дело было очень серьёзным, поскольку их организация без особых на то причин не отправлял на операцию единственного в этом округе штатного боевого мага, коей и являлась Альбина Сайхеева. Максим видел эту девушку за весь срок службы только пару раз. Причина сильного беспокойства их организации крылась в смысле полученной шифровки. Упомянутая в послании фраза «хищник в округе» подразумевала под собой присутствие незарегистрированного сильного колдуна в месте проведения операции. Приставка «опасный» говорила о не малой силе колдуна, ну, а «беспокойство спящих зайчиков» расшифровывалось как одно из самых зловредных умений темных магов – воскрешение мертвецов. Максим ни как не ожидал, что на одной из своих первых операций ему доведется столкнуться с темным чародеем - варлоком.
Конечно, сравнивая по сложности, нельзя было поставить в один ряд операцию по истреблению варлока к примеру с охотой на высшего вампира. На последнюю всегда отправляли не один отряд таких же, как Максим хорошо тренированных охотников вместе с парой-тройкой толковых светлых магов - экзарцистов. Но что не говори, а в практике молодого охотника первая встреча с темным магом была делом не шуточным. Максиму было и интересно и страшно одновременно.
После не долгой паузы голос диспетчера прозвучал вновь:
 - Ничего не предпринимать до приезда эксперта Альбины. Как понял распоряжение, сокол?...
- Вас понял, гнездо, - ответил Карпов.
- Отбой, - прозвучали последняя фраза, и радиосигнал прервался. В динамики рации зазвучало шипение радио помех. Максим отложил устройство связи в сторону, и громко вздохнул, обведя погруженную в ночной сумрак комнату уже успевшими привыкнуть к темноте глазами.
Сонное состояние моментально выветрилось из его тела и сознания, и меньшее, что ему сейчас хотелось - это сидеть, сложа руки. Он испытывал желание вступить в действие немедленно, броситься на поиски «опасного зверя» не дожидаясь прихода подкрепления. Но против приказа сверху Максим идти не мог, да и прекрасно понимал, что его скромных способностей не хватит ни на поиски подобной цели, ни тем более на противостояние ей. Тут одним арсеналом охотника, пусть он и содержал изобилие разнообразного холодного и огнестрельного оружия, было не обойтись. Максим, ухмыляясь, взглянул на стоящий у противоположной стены свой легкий автомат. «Пускай ты битком набит патронами с серебряными пулями, и стреляю я из тебя не плохо, а при схватке с таким серьезным противником ты наверняка меня подведешь, - подумал Карпов. -  Каким  бы ты ни был хорошим, а спасти ведь можешь не всегда?». Ответа, естественно, не последовало. Оружие, привыкшее «говорить» только по требованию своего хозяина, изрыгая при этом пламя и раскаленный металл, сейчас сохраняло беспристрастное молчание.
«Но знаю, что по малейшему моему приказу сделаешь все, что в твоих силах, - и, улыбнувшись еще шире, Максим добавил: – Молчание знак согласия».
Карпов поднялся с  дивана, широко зевнул и, придавая себе бодрость, резко потянулся на пока еще не достаточно твердых после пробуждения ногах. Обхватив затылок руками, он стал разминать затекшую после сна в не самой удобной позе спину. После простейших  коротких упражнений, необходимых для поднятия тонуса, он решил глотнуть свежего воздуха и подошел к приоткрытому окну, которое было на половину задернуто шторой, слегка реющей от не сильного сквозняка.
Ничто не нарушало предутренней тишины, до тех пор, пока внезапный резкий звук, раздавшийся за спиной – откуда-то из глубины дома, не заставил Максима обернуться. Карпов увидел чей-то неясный силуэт, стоящий в дверном проеме на входе в комнату. Очертания внезапно выросшей из неоткуда фигуры, рассеивала, будто сама темнота, да так, что сколько бы не вглядывался Максим уже успевшими привыкнуть к темноте глазами, все равно не мог разобрать, кем был внезапный ночной гость. Карпов почувствовал неясную тревогу, но быстро смог справиться с волнением.
- Семен Алексеевич? – с неуверенностью в голосе произнес Максим.
Гость молчал и, как успел заметить юный охотник, совсем не двигался - стоял на месте, словно не живой. Максим, по-прежнему ожидая ответ, бросил взгляд в сторону стоящего у соседней стены автомата - расстояние до него было слишком большим. Для того, то бы успеть ввести оружие в боевую готовность и воспользоваться им потребовалось бы не мало времени. Но Максим почувствовал, как важно было сделать попытку добраться до своего автомата, поскольку ощущение не объяснимой угрозы росло с каждой секундой.
 - Семен Алексеевич, это вы? – повторил вопрос Максим, тем самым отвлекая внимание гостя. Сам же он, держа руку  на торчащей из-за пояса рукоять ножа,  сдвинулся на полшага в сторону заветной цели – к стоящему подле стены табельному оружию.
 - И да, и нет, - голос, раздавшийся со стороны фигуры, прозвучал как раскаты грома. Его не по-человечески громкий тон буквально прорезали повисшую над всем тишину. То, что услышал Максим, стало для него будто своеобразным сигналом.
 Карпов теперь прекрасно понимал, что передним стоял уже не добрый селянин, приютивший его в своем доме, а опасный враг. Действие алкоголя давно прекратилось, и поэтому Максим полностью отдавал себе отчет в своих мыслях и действиях. Медлить нельзя  было больше ни секунды. Охотник, почти не целясь, метнул нож и совершил прыжок к стене. За короткое мгновение до приземления, Максим услышал, как шаркнула половица и фигура, застывшая на пороге, чуть сдвинулась назад – нож достиг своей цели. Тем временем цели достиг и Максим. Он поднял с пола автомат и стал взводить затвор.
- Черт, - выругался Максим – вялые от оцепенения руки ни как не могли довести щеколду предохранителя до щелчка. Но, все же, немного сконцентрировавшись, Максим смог это сделать. За тем он направил дуло автомата в сторону угрозы, но цели, стоявшей секунду назад в дверях, уже не было на месте. Он обвел взглядом всю комнату, однако ни чего не смог разглядеть - всё будто заволокло туманом.
Тут Карпов почувствовал под своими пальцами сильный холод. Метал его оружия, будто превратился в ледышку. Обжигающе-холодная волна ударила по обеим рукам. Полыхнуло бледно-голубым сиянием, которое на секунду охватило автомат охотника.  Максим был больше не силах  держать причиняющее ему же страдания оружие и выронил его. Автомат упал в заволокший всё пространство туман, будто в бездну, и исчез - Максим даже не услышал звука от его падения.
Охотник увидел проступившие сквозь голубую дымку очертания колдуна. А это был, несомненно, колдун. Максим узрел, как руки варлока, совершая быстрые, но четкие движения, чертят в воздухе причудливые знаки. Каждый из пальцев оставлял в воздухе тянущиеся шлейфом полосы, мерцающие бледно-зелёным светом. Эти линии вместе образовывали сложные узоры, каждый из которых появлялся и через секунду исчезал, оставляя место последующему. Эту замысловатую роспись чародей совершал в течение пол минуты, и все это время Максим, охваченный какой-то таинственной силой, которой не способен был сопротивляться, заворожено смотрел на действия варлока. Наконец колдун закончил свое световое шоу, удовлетворенно вздохнул и произнес:
 - Теперь ты полностью в моей власти, охотник.
Только сейчас Карпов, полусидящий полулежащий у стены в совершенно парализованном состоянии, смог разглядеть внешность варлока. Нет, в самом облике не было ни чего необычного – просто, представший до этого шестидесяти летним стариком, Семен Алексеевич вдруг помолодел лет эдак на тридцать, и потерял некоторое количество лишних килограммов, демонстрируя почти атлетическое телосложение. Странным было не это, а то, что серебряный нож Максима торчал у спокойно стоящего на месте мага из груди, как раз в том месте, где было сердце. Даже сильный колдун недолжен был выдержать такое ранение.
Варлок перехватил заинтересованный взгляд своего скованного магией врага и, почти искренне, по-доброму усмехаясь, так же уставился на торчащую из груди рукоять. Он  сжал нож в руке и осторожно вытащил его из себя. Из раны тут же заструилась темная кровь.
«Как у вампира, - подумал Максим, и ответ его мыслям пришел тут же. Варлок довольным, и теперь, совсем человеческим голосом проговорил:
 - Парень тебе очень не повезло. Ты столкнулся с хорошо защищенным противником. Это, - большой палец варлока указал на окутывающий его торс жилет из темно коричневой кожи, - живой доспех. Он защищает своего хозяина от любого вреда, беря весь ущерб на себя. Если ты заметил - он сделан из кожи животного, а точнее  из бычьей кожи. Но если приглядишься по внимательней - это не просто жилет. Взгляни - он почти как мы – имеет собственный пульс, дыхание.
Только сейчас Максим увидел, что во многих местах на этом странном одеянии, прозванным варлоком «живым доспехом», проступают сети крупных голубых полос,  периодически пульсирующих и от этого очень похожих на подкожные сосуды. Боже, да ведь это же и были сосуды. Максим и представить себе не мог, с помощью какого темного ритуала колдун мог изобрести такое. Ответ последовал незамедлительно, видимо варлок мог читать некоторые мысли Максима, или просто угадывал их:
 - Это было не сложно сделать. Я всего лишь прочитал парочку формул и пустил по мертвым жилам этой шкуры кровь вампира, которого ты, кстати, на кануне так вероломно уничтожил. Жалко. Хороший был союзник. Я его подкармливал, а вампирчик мне иногда одалживал свою кровь, для маленьких экспериментов. В то утро, когда ты загнал бедного кровососа в сарай, не успел я прийти к нему на помощи, ведь очень не своевременно взошло солнце.
Максим помнил еще с учебных курсов для охотников на нежить важную теорию о том, что варлоки на половину являлись созданием ночи, а по этому при наступлении дня терял все свои силы и, до захода солнца вели обычную человеческую жизнь.
Значит, вчера Максиму очень повезло, чего нельзя было сказать про сегодняшнюю ночь. Оказаться во власти психопата, помешанного на всякого рода кровавых экспериментах, было не самым лучшим свершением приходящего дня.
 - Эй, охотничек, - ощерился колдун в издевательской улыбке. – От чего пригорюнился. Праздник-то ведь только начинается. И знаешь что? Ты должен очень гордится тем, что на этом маленьком пире именно ты главное блюдо.
«Ой-ёй-ёй! Не хочет ли сказать этот обезумевший душегуб, что он ко всему прочему еще и людоед? – Максим уже  начал теряться в догадках о том, какие сюрпризы ещё могут ожидать его перед фатальным исходом судьбы.
- И не подумай, сам я тебя не собираюсь есть. Свежей человеченкой всегда не прочь полакомиться мои худенькие детки, - говоря последнюю фразу, варлок присел на колени и, приложив ухо к полу, тихонько постучал кулаком по деревянному люку, по всей видимости, ведущему в подпол. – Эй, вы там, - залебезил варлок так, будто действительно разговаривал с детьми. – Просыпайтесь, папочка принес вкусное угощение.
От куда-то с низу послышались приглушенные звуки  чьего-то неуклюжего ёрзания. Карпов понял, что варлок совсем не шутил, говоря о своих «худых детках». Вот только кем являлись эти детки, было пока одной из нераскрытых для Максима тайн. 
Охотник осознавал, что его не минуемо влечет к смерти, но чувства отказывались мириться с трагичностью ситуации. Максим,  в приступе совершенно не свойственного  положению жертвы, любопытства, или безумного азарта, ждал, что же произойдет дальше, будто все что творилось – происходило не с ним, а лишь разыгрывалась параноидальная пьеса, поставленный режиссером-психопатом для единственного зрителя. Возможно, в этом было виновато злобно-ироническое настроение тёмного мага, не желающего оставлять любое свое действие без той или иной реплики. Еще бы ведь он был уверен в беззащитность своей жертвы, а поэтому для собственного настроения позволял себе разыгрывать маленький реалистичный спектакль.
Спустя некоторое время звуки возни под полом повторились, они стали слышаться гораздо отчетливей, до тех пор, пока по нижней стороне крышки погреба не начал кто-то скрести, а за тем биться. От сильных толчков плотно прикрывающая погреб крышка, запертая на защелку, стала ходить из стороны в сторону. Прочные железные петли едва выдерживали удары, сотрясающие пол чуть ли не во всем доме. Парализованное магией тело Максима, совершенно не поддающееся его командам, от постоянного содрогания всего вокруг, полностью сползло на пол. Теперь Карпов мог обшаривать бешено вращающимися из стороны в сторону глазами только потолок и верхнюю часть противоположной стены. Максим не видел ни варлока, ни того, что выбралось из погреба наружу, выбив большой кусок деревянного пола. Он услышал радостные восклицания темного мага. Тот видимо был счастлив появлению своих премилых «деток».
За тем  Максим почувствовал жуткий смрад, мгновенно разнесшийся по всей комнате. Воняло гнилью. Карпов стал догадываться, что за чудовищ прятал колдун у себя в закромах.
  Внезапно большую часть обозрения Максима закрыла счастливо улыбающаяся физиономия колдуна.
 - Ну, живой еще?
«А как же, - попытался произнести парализованными губами охотник, и, стараясь мысленно крикнуть, добавил: - живее твоих детишек, сволочь мерзкая».
Максим понял, что варлок прекрасно расслышал его последнюю мысль, но, не переменив выражения лица, лишь проговорил:
- А вот хамить не надо. Давай я лучше познакомлю тебя с моими малышами…
«Да мне и так хорошо известно кто у тебя там, садист недорезанный, - вновь безмолвно выругался  Карпов.
Совсем проигнорировав последнюю мысль охотника, варлок, подложив ладонь под затылок лежащего на полу Максима, приподнял его голову, так, что бы последний мог видеть всю комнату и её новых гостей.
Взору Карпова предстало ужасающее зрелище. Ни один среднестатистический человек не мог бы долго сохранять сознания, глядя на этих жутких порождений черной магии. Ни кто кроме охотника, глядя в глаза самой смерти, не способен был сохранять здравый рассудок. Карпов лишь с брезгливостью смотрел на уродливые тела монстров. Как и предполагал Максим слугами варлока оказались оживленные мертвецы - безмозглые зомби с полуистлевшими закутанными в лохмотья телами, которые пестрели глубокими язвами. На руках и ногах не было кожи, только обнаженные жилы, серые из-за почти полного отсутствия крови. С конечностей и торса в некоторых местах свисали отдельные куски высохшей плоти. А довершалась вся жуткая картина их облика слабо светящимися зеленым светом белесыми шариками, злобно торчащими из глубоких провалов глазниц. В изуродованных глазах можно было прочитать лишь ненависть и жажду крови – и всё это должно быть сейчас обращено против одного человека. Максим увидел как худые руки мертвецов с угрожающе острыми фалангами костистых пальцев, потянулись к нему.
- Ты, конечно, извини, - ни без ехидцы проговорил маг. – Я не любитель такого рода расправы, но что поделать – на одной магии моих деток трудно продержать. Деткам нужна пища.
Мертвые лица двух слуг варлока вдруг исказила безумная улыбка, и на секунду Максим показалось, что эти твари все же не лишены зачатков разума. Но, взглянув на лицо их создателя, Карпов увидел то же самое выражение, - мертвякам передавались все эмоции колдуна.
И тут Максим почувствовал присутствие чьей-то не знакомой силы. Или Максим ошибся, и это было лишь очередным заклинанием варлока? Нет, ошибки быть не могло – эта сила действительно исходила извне. Он ощущал её словно чье-то легкое осторожное дыхание, слабо прикасающееся к его груди. Такое ощущение приходило тогда, когда рядом присутствовали кто-то очень светлый. Нечто будто бы начало взывать к сознанию охотника – поначалу не ясно едва заметно, а за тем в полную силу. Где-то внутри в самой голове Максима раздался еле слышимый голос - это был вопрос:
«Готов ли принять помощь?... »
 «Готов, готов, - будто эхом отозвалось сознание охотника.
По телу Максима пробежала мелкая рябь. Все конечности, до этого пребывавшие в опутывающем холоде, наполнило приятным телом. К Карпову стало медленно возвращаться ощущение собственного тела, а когда послышался стук в дверь дома, Максим был уже не парализован. Колдун удивленно повернул голову в сторону прихожей и спросил у Карпова:
 - Ты кого-нибудь ждешь?
 - Нет,  - грозно ответил уже поднявшийся с пола Максим. – А вот ты дождался.
С этими словами Карпов приблизился к колдуну и, вложив всю силу, какая у него сейчас имелась, ударил его кулаком в лицо. Последний, будучи совсем не готовым, к такому обороту событий, принял всю силу удара и, не устояв на ногах, упал навзничь, в полете задев одного из мертвяков. Тот непонимающе воззрился на своего упавшего хозяина, а за тем оскалился, глядя со злобой в сторону Максима. Карпов не долго думая, атаковал  первого, ближе стоящего к нему зомби, забыв обо всех предосторожностях. Одно из не писаных золотых правил гласило: «Ни в коем случае не вступать с ожившими мертвяками в рукопашную схватку, они и быстрее и сильнее любого человека. Максим тут же расплатился за свою безрассудность: мертвец чуть пошатнулся от его сильного удара ногой в живот, сам же нанес молниеносный ответный - рукой наотмашь. Огретый мощной плюхой, Карпов, как мешок с пухом влетел в стену у окна, отбив при этом спину.
Вновь раздался стук в дверь.
 - Наверно соседи, - проговорил поднимающийся с пола разозленный колдун – от привычного иранизма в голосе и в выражении лица ничего не осталось. – Пойду, открою, а ты, - он указал пальцем на медленно поднимающегося на ноги Максима. – Не получишь чести быть съеденным моими детками, а сдохнешь от собственного оружия.
Максим опешил от удивления. Его нож лежавший до этого времени на полу без дела, под взглядом мага вдруг зашевелился. Маг направил свой взгляд в Карпова, и его примеру тут же последовало потерянное охотником оружие - метя в собственного хозяина, оно пролетело половину комнаты. Максим едва успел перехватить рукоять своего внезапно ожившего ножа, но на этом все неприятности не закончились. Оружие, даже будучи в руках хозяина, управлялось силой колдовства, оно совершало попытки добраться до незащищенной шеи Карпова, просто пытаясь вывернуться из его рук. Максим едва сдерживал сильное давление, крутился  на месте, пытаясь отвести острое лезвие в сторону от себя. Но все попытки были безрезультатными – нож неумолимо сокращал расстояния от своего острия до сонной артерии охотника.
Довольный тем, как мечется его враг пытающийся спастись, колдун вернул себе прежнее спокойствие и улыбку. Он все тем же насмешливым голосом проговорил:
 - Ну, раз ты и твой нож -  такая хорошая пара, мы с моими питомцами отставим вас наедине, а сами займемся нежданным гостем. Что-то мне подсказывает, что это к тебе пришли, Максим. Они хотят лишить меня твоей компании?
 - А я очень хочу лишить тебя мозгов, козел, - сдавленно прокричал Максим и понял, что сделал это зря. Мышцы его на мгновение расслабились, и нож своим кончиком на пару миллиметров проник Карпову в шею. Карпов едва удержал управляемое заклинанием оружие от продолжения его смертоносного пути, но вынуть остреё из-под кожи пока не смог.
 В прихожей скрипнула дверь. Повеяло сквозняком.
- Какие гости! – послышался голос мага - колдун опять явно злорадствовал, поскольку пришедший гость, судя по всему, так же Карпов, должен был стать его жертвой.
 Тут Максим вновь почувствовал присутствие светлой силы, но на этот раз её носитель не торопился вновь прийти на помощь. И Максим через секунду понял почему. Из прихожей послышалось сильное жужжание – будто бы под действием высокой температуры вскипал сам воздух. Карпов, продолжая бороться за жизнь, краем глаза увидел, как в том же месте, от куда секунду назад донесся странный звук, сверкнула вспышка ярко-перламутрового цвета, за тем, с почти такой же яркостью, зелёная. Хозяин спасительной силы устроил с варлоком настоящую магическую схватку, и все что сейчас мог делать Максим – это ждать её исхода, ведь именно от него зависела судьба охотника. Но сам он тоже старался не терять шансы на своё спасение, а продолжал сдерживать атаки собственного ножа, черт бы его побрал…
Минуту спустя, когда силы совсем начали покидать скрепленные на рукояти ножа кисти, Максим вывернулся от очередного  рывка заговоренного против него оружия и, прокатившись по полу, всё-таки смог немного перенаправить траекторию движения лезвия. Но теперь оно медленно прорезало глубокую борозду по краю его шеи. Максим, едва сдерживая крик боли, попытался отодвинуть оружие немного в сторону. Он, что есть силы вцепился одной рукой в само лезвие, другую оставил на рукояти и смог таки немного отодвинуть от себя смертоносное жало.
Передвижения Максима позволили ему попасть на то место в комнате, откуда можно было увидеть всё, что творилось в прихожей. А посмотреть там было на что.
Два мага стояли лицом к лицу на расстоянии примерно в полтора метра. Они были окружены ярко светящимися полупрозрачными световыми кольцами, которые беспрестанно вращалась. Призрачно зелёное кольцо темного мага высекало ярко-белые искры из переливающейся перламутром оболочки, защищающей светлого мага. Варлок сдвинулся немного в сторону, открыв взору Максима облик его возможного спасителя. Опять изумление юного охотника не знало границ. Это была Альбина! Но ведь диспетчер сообщил, что она должна была приехать через день? Тем не менее, стоящая на пороге дома, окруженная магическим сиянием темноволосая синеглазая красавица, с ненавистью смотревшая на темного мага, не могла быть ни кем иным, как Альбиной Сайхеевой. И плевать сейчас было Карпову на то, когда именно девушка должна была здесь появиться. Здорово, что появилась именно сейчас, так как только она в этой ситуации могла дать ему шанс на спасение.
Максим очень хотел, но не знал, чем можно помочь отступающей под атакой темного мага волшебнице. Её симпатичное молодое личико исказило сильное напряжение, когда темный маг, выставив руку в сторону своей противницы, заставил сорваться с орбиты окружающего его вращающегося силового кольца несколько каплеобразных энергетических пучков. Разряды ударились о защиту Альбины, вызвав сильную дрожь её перламутровой оболочки. Магическое свечение волшебницы на мгновение даже погасло, чуть было, не подставив свою хозяйку под следующий энергетический удар. Ей больших усилий стоило сдержать новый, сконцентрированный колдуном, смертоносный луч. На лице Альбины проступило несколько капель пота, она сильно сжимала губы в напряжении. Её, сплетенные в магическом жесте, руки пробивала мелкая дрожь. Видимо заметив это, маг  мерзко захихикал. Он будто бы уже был настроен на победу и сейчас лишь оттягивал логический исход поединка.
 - Ублюдок, - в отчаянии крикнул Максим в сторону варлока. Он так сильно переживал за свою союзницу, что даже не заметил, как успевший уже надоесть нож, в очередном своем нажиме, погрузился теперь почти на сантиметр в его шею, рядом с сонной артерией. – Тебе всё равно не жить. Я доберусь до тебя, чего бы мне это не стоило.
 - Но как? - деланно удивился варлок. Он не поворачивался лицом к Карпову, но последний знал, что с его лица по прежнему не сошла издевательская ухмылка. – Меня ведь уже три сотни лет ни кто не может одолеть. Я многому обучен, я всегда учитываю любую опасность, поэтому меня трудно застать врасплох. Вот эта юная дилетантка, как и многие, кто был до нее, скоро потеряет силы и будет прихлопнута как назойливая муха. Прости за слишком грубое сравнение, девочка, но ты не более чем песчинка, которую раздавят мои жернова.
- Прибереги своё красноречие себе, для своей надгробной эпитафии, колдун! - впервые за все время высказалась Альбина. Её нежный певучий голосок, который знал Макс, теперь звучал так же угрожающе, как скрежет металла. – Триста лет – слишком большой срок эксплуатации, пора тебе на свалку.
- Ну, вот опять хамим. Как я устал от этого,  - с театральным драматизмом в голосе изрек варлок.
Он вновь атаковал. И на этот раз по светлой защите Альбины ударил целый каскад тёмных молний. Волшебница опять едва смогла сдержать натиск. Маг был на порядок сильнее её.
Максиму казалось, что еще немного, и девушка более не в силах сопротивляться, опустит руки и потеряет защиту, а жестокий темный убийца, не долго думая, тут же безжалостно расправится с её прекрасным молодым телом, превратив его в горящий зеленым сиянием факел. Самым худшим было осознавать то, что если колдун сильно того захочет, он превратит Альбину в свою рабыню, или просто скормит её, а за одно и Макса этим омерзительным зомби. А кстати – где они?
Максим внимательно осмотрел прихожую, и его взгляд остановился на двух, исходящих черным дымом, горстках пепла, лежащих практически под ногами варлока. Карпов понял, что еще в самом начале поединка колдун воспользовался своими слугами-зомби как щитом – это значило, что Альбине пришлось потратить много сил, уничтожая их проклятые тела. Что ж хитро, Семен Алексеевич, хитро ничего не скажешь…
Тут в голову Карпова, словно озарение, пришла очень интересная идея, которая уже через десяток секунд воплотилась в план их с Альбиной возможного спасения. Он решил незамедлительно действовать.
Охотник по-прежнему сжимал в обеих рука нож-убийцу, оставаясь на месте. Он решил действовать не физически, что на данный момент было просто не возможно, а мысленно. Максим безмолвно обратился к Альбине, памятуя о том, что именно она вышла с ним на мысленный контакт, когда ему была необходима помощь первый раз за сегодняшнее приключение. Он знал, что если направлять мысли конкретному адресанту, то ни кто другой, к примеру, варлок, не сможет их услышать, по этому решил рискнуть.
 «Альбина, Альбина! – мысленно позвал он. - Слышишь ли ты меня?»
Ответ пришел не сразу же, и это были уже не слова звучащие в голове - Альбина экономила силы - а легкое и быстрое прикосновенен к сознанью Максима, которое означало ответ «да».
«Альбина у меня есть отличный план!»
В ответ еще одно прикосновение, которое как показалось Максиму, выражало отчаянную заинтересованность.
«Так вот, Альбин, - вещал Карпов, стараясь как можно быстрей и четче формировать свои мысли, так что бы они переходили к волшебнице в словесной оболочке, и ей не приходилось их расшифровывать. – Что бы я помог тебе, сначала помоги мне.
В ответ недоумение.
«Я не уверен, но думаю, что смогу достать варлока, но лишь при условии, если ты снимешь с моего ножа заклинание одержимости, которое подселил в него этот сукин сын».
В ответ неуверенность. Волнение. Пауза. Утвердительный ответ.
«Отлично! И ещё вопрос: энергетическая оболочка колдуна настроена на защиту только от магии?
Ответ утвердительный.
 «Значит, я смело смогу зайти ему со спины и ударить?
Ответ утвердительный. И что-то похожее на пожелание быть осторожным.
«Я готов. Давай! – проговорил Максим и крепче перехватил нож.
Но вдруг опят Максим почувствовал лёгкие прикосновения к сознанию. Альбина волновалась, и, как понял Максим, хотела, что бы он отсчитал несколько секунд до готовности.
«Хорошо, - вновь произнес Максим и стал считать.
«Пять»
Охотник, преодолевая давление ножа,  с трудом смог подняться на ноги.
«Четыре»
Он с большим усилием смог сделать первый не решительный шаг в сторону двух сражающихся магов. Колдун по-прежнему стоял к нему спиной, а потому не мог пока видеть его передвижений.
«Три»
Из очередной раны на шее, нанесенной ножом, брызнула тонкая струйка крови. Максим едва сдержался, что бы не закричать.
«Два»
Карпов поглядел в сторону Альбины, которая на последних усилиях сдерживала почти угасшую защиту. В лице её читалась сильная усталость – обнажились скулы, сильно потемнело под глазами. Еще не много и она, даже не успев растратить последней капли Силы, могла просто потерять сознание от физического истощения.
«Один»
Теперь колдун был в метре от Максима, и добраться до него было делом техники. Дабы не много отвлечь внимание варлока на себя, Максим заговорил, тем самым, желая  дать девушке, время на то, что бы она смогла набраться решимости:
 - Эй, Семен Алексеевич?
 - Что тебе, враг мой закадычный, - смеясь, ответил Маг и опять не повернул головы. Последнее он не мог сделать, так как должен был пристально глядеть на своего главного, и, как ему сейчас казалось, единственного противника - Альбину. Дело в том, что в магическом поединке, колдуны, глядя на соперника или предмет воздействия, устремляли к нему через свое зрения энергетические токи – это было и методом защиты и нападения. Колдуна же отведшего взгляд в сторону от своего противника ждала смерть.
 – Спрашивай, если что-нибудь интересует.
- Меня интересует такой вопрос, Семен Алексеевич. Вот вам триста лет. Вы ведь наверняка за свой долгий жизненный срок бывали хоть раз в Европе.
 - Был и не раз. А что? – теперь удивление мага было искренним.
 - А не были ли вы лично знакомы с Исааком Ньютоном?
- Что???
«Давай!»- подал сигнал Альбине Максим, и заклинание, заставляющее холодное оружие покушаться на собственного хозяина исчезло. Максим, будто освобожденный от оков дикий зверь, радостно взревел прямо под ухо колдун. От неожиданности тот потерял концентрацию и на секунду остановил свою атаку. Это спасло почти полностью истощенную Альбину, давно ушедшую в глухую защиту.
 Эту секунду смог использовать Максим. Он практически без замаха ударил варлока ножом с боку в шею. Лезвие кинжала моментально погрузилось в плоть мага по рукоять и пробило сонную артерию. Ударил кровавый фонтан.
 - Так вот, падла, если встретишь Ньютона, то передай ему привет от меня, - сказал Карпов прямо в ухо варлоку. Колдун захлебывался собственной кровью, но пока был еще живым и слышал то, что с жаром произносил Максим. – Триста лет!! Голову надо было беречь, Маклауд хренов!!!!
Маг сильно трепыхался в попытке высвободить из железного захвата охотника, но с каждой секундой, с каждой новой порцией крови, свободно выплескивающейся из рваной раны на шее, движения его становились медленными и вялыми. Максим не выпускал шею слабеющего колдуна до тех пор, пока тот совсем не затих и не повис в его крепких руках.
Охотник надавил на нож еще разок и, убедившись, что  колдун уже мертв, бросил его обмякшее бездыханное тело на пол.
 - Как там, в кино? – Макс не уставал сотрясаться над теперь уже мертвым телом: - Ничего личного…. Скотина драная!!!
Только после того как охотник закончил свои долгие ругательные тирады, адресат которых уже ничего не слышал, он обратил внимание на стоящую рядом девушку, и смущенно проговорил:
 - Ой, что-то я совсем разбушевался.
Альбина устало улыбнулась. Её глаза стали медленно закрываться, а ноги подкосило тяжелой усталостью.
Максим едва успел подхватить её до того, как она обессилено не упала рядом с поверженным колдуном. Находясь уже в крепких объятиях Карпова, Альбина усталым голосом, едва шевеля красивыми пухленькими губками, вопросила:
 - Максим, а почему Ньютон?
 - А?! – не расслышав вопроса, произнес Макс.
 - Почему Ньютон?
 - Ха, - тихонько посмеялся охотник и пояснил. – Не люблю я математику… и математиков еще с институтской скамьи. Мне тогда, на выпускном экзамене по «математике», один профессор на зло тройку влепил.   
 - Не зря значит, влепил, - посмеялась в ответ девушка. Максим удивлялся, как она могла после всего случившегося думать об этой ерунде? – Ньютон, ведь, физиком был.
- Да? – удивился Макс. – Тогда один черт. Физику-то я вообще чуть не завалил.
Карпов слегка отнял Альбину от своей груди и взглянул на нее. Большие черные ресницы девушки были сомкнуты. Максим слышал, как  изо чуть приоткрытых губ доносилось медленное ровное дыхание.
 - Заснула бедняжка, - тихо проговорил он и вновь прижал её к себе. – Эх, если бы не ты, то мне тогда не подкрепление, а венки бы из нашего центра прислали. Ну ладно, сейчас я тебя куда-нибудь уложу.
С этими словами Максим поднял на руки спящую волшебницу. Она казалась ему совсем легкой. Он, осторожно держа её на руках, стараясь шагать бесшумно, прошествовал, в ту комнату, где не происходило сегодняшних столкновений. Аккуратно положил девушку  на наличествующую здесь единственную постель и заботливо прикрыл её спящее тело  легким пледом. Сам Карпов, не обнаружив ни одного кресла, стула и вообще того, на что можно было присесть, устроился на полу и оперся спиной в кровать.
 - Да-а, - глубоко вздохнул он. – Ну и неделька выдалась. Успел сделать все, чего хотел и не хотел. Нет, с такими темпами, я точно раньше этого трёхсотлетнего урода загнусь…. Брошу эту работу и на завод,… если разрешат…
Сказав это, Максим широко зевнул, прикрыл усталые веки и, запрокинув многострадальную голову на кровать, не стал противиться быстро приходящей в его тело власти сна.               


Глава 4. Новые знакомства и интересные предложения.
 - Ну и куда ты меня привел? – недовольно спросил Виктор, оглядев хмурым взглядом ту улицу, на которую они вместе с Павлом приехали. Его друг не предупреждал, что дорога приведет их к старому окраинному району города с грязными замусоренными улицами и домами, годящимися, пожалуй, только под снос. Под окнами одного из таких неприглядных монументов далекого совдепа Виктору пришлось припарковать свой Мерседес. Виктор  опасался того, что потерявшее за долгие годы былую стойкость здание вдруг решит упасть прямо на его автомобиль.
 - Не переживай, - успокоил Павел. – Я до встречи с Артуром тоже не мог предположить, что в нашем городе остались ещё такие кусочки далекого прошлого. Смотри – и здесь люди живут.
Павел рукой указал  вдоль улицы, глядя на находящихся там местный люд, присутствие которого по началу укрылось от внимания его друга. Виктор увидел идущих не вдалеке двух влюбленных, детей играющих в песочнице, бабушек, которые сидя на лавочке, обсуждали житейские проблемы или попросту разговаривали о каком-то новом сериале. Виктор, находясь под гнетущим впечатлением о районе, по началу не заметил этих и других обычных людей, погруженных в собственные заботы. Близкий шум их голосов олицетворял совершенно нормальную будничную жизнь вокруг. Иллюзию хаоса и омертвения создавали потрескавшиеся серые неприглядные строения, стоящие повсюду, словно, каменные великаны,  которые вместе с кронами высоких тополей прятали от людей свет солнца, погружая всё вокруг в пугающую тень. Поскольку двум друзьям из-за многочисленных автомобильных пробок на дорогах удалось пробраться до этого далекого район только к позднему вечеру, солнце стало клониться к закату, что только усиливало гнетущую картину этого места.
Виктор мотнул головой и справился с легких наваждением. Он обратился к Павлу:
 - Ну, что Паш. Показывай, где живет твой Громов.
 - Пойдем, - проговорил Павел и направился в сторону дома, рядом с которым они припарковали машину. Жилое здание имело три подъезда прикрытых одинаковыми деревянными дверьми. Расстояние между подъездами заполняли палисадники с растущими на них кустами акаций, сирени. Так же на этих островках растительности было много высокой давно не кошеной травы, что могло говорить о невнимательности работников местного ЖЭКа, если такой вообще здесь когда-нибудь присутствовал. Стены дома когда-то давно были выкрашены в тёмно-розовый цвет, однако краска от долгого времени поблекла, обшарпалась – на стенах виднелись многочисленные серые выщерблины, они являли взору фрагменты непрочной бетонно-металлической конструкции дома. Внимательно присмотревшись можно было заметить мусор, виднеющийся в трещинах между ступенями к входу в подъезд, старательно заметённый туда наверно кем-то из жильцов дома. Как и любые тайны строителей подобных архитектурных изысков, все отходы со временем пропадали в этих бездонных дырах, которые в некоторых местах пропастью разделяли фундамент и грунт.
Мистический образ этого района сменился для Виктора типичным ощущением знакомого каждому русскому человеку формального порядка с предельно допустимыми отклонениями от нормы. Ничего на улице этого мрачного района, каких в их городе было великое множество, более не привлекло его внимание, и Виктор, следуя за другом, вошел в подъезд. 
Узкие коридоры со стенами, расписанными всякой чепухой, имеющей с нормативным русским языком наверно только глубоко историческую связь,  закончили свой последний виток на девятом этаже - друзья остановились. Как раз здесь в одной из квартир жил их новый знакомый. Виктор поднял сжатую в кулак руку, чтобы постучать в металлическую дверь черного цвета, но заметил, что рядом с дверью, на стене, покрытой обшарпанной штукатуркой,  висел звонок. Большой палец вдавил квадратную кнопку, и до слуха двух друзей донеслись низкие ноты не самого мелодичного рок-н-рольного мотива – звонок вместо уже привычного раздражающего гудения издавал не менее неприятный гулкий вой, который порождало сочетание инструментов, подобранное, будто в случайном порядке. Виктор не мог и предположить, насколько неприятно могла бы взбудоражить его привередливый слух оригинальная мелодия этой песни, но надо отдать должное чудесам полифонии современных звонков, так как механизм сигнала старался на славу, передавая весь негатив меланхоличного композитора.
 - Однако интересный у нашего друга вкус, - удивленно присвистнул Виктор.
Павел усмехнулся и с иронией проговорил:
 - Да уж! Меня моя Юлька за громко включенный Раммштайн однажды чуть из квартиры не выперла, так там ведь музыка хорошая, пусть немного дикая, и у солиста голос есть. А за эти крики разрываемого на части кота простым подзатыльником явно не обошлось бы.
 Провернув в голове не хитрую умственную операцию, Виктор тут же коротко прокомментировал вывод:
 - Значит, живет он один, и ни у кого не возникнет вопросов типа «что это за друзья такие?!» или, «а это случайно не собутыльники твои?»
- Верно! –  многозначительно усмехнулся Павел - он знал, что Виктор имел в виду. Кравченко, будучи пивохлебным героем каждой дружеской  вечеринки очень не любил, когда в самый захватывающий момент неформального, но и без того не мало важного, литорбольного соревнования в игру вступал внезапно появляющийся арбитр в лице хозяйки квартиры, который, как правило, в этом необычном состязании нёс самый решающий голос - иногда не без мата. Порой под такие не самые дружелюбные восклицания и потряхивания тяжелой посуды в воздухе, Виктору приходилось опрометью покидать поле будущей семейной разборки, подобно всем участникам компании. И первенство в этом забеге, как правило, занимал всё тот же вечно бодрый и трезвый Паша.
Виктор был очень рад тому, что одной проблемой в деловом общении с новым знакомым будит меньше. Однако и радоваться пока было особо нечему, поскольку хозяин квартиры ни как не желал отвечать на настойчивые попытки двух друзей дозвониться и достучаться до него.
 - Он, что заснул там? – недовольно проговорил Павел. Оставив в покое истерично воющий звонок, он принялся громко барабанить по двери обоими руками, а поскольку руки у бывшего боксёра были, мягко говоря, не слабыми, грохот от стука в дверь слышался наверно не только в подъезде.
Уже пожалев о том, что согласился на еще одну глупую авантюру Павла и, в мыслях приписывая господину  Артуру Громову роль праздного рассказчика застольных небылиц о своем высоком экономическом и профессиональном положении, Виктор остановил руку своего товарища, занесённую в очередном ударе по ни в чём неповинной двери.
- Ну-ну, ты что так разошелся! не хватало нам еще и проблем с местным участковым, - проговорил Витя и успокаивающим тоном предположил. – Может, дома никого нет?
  Павел, совладав с яростным порывом, отстранился-таки от двери.
 - Нет, ошибки быть не может. Мы договаривались встретиться именно сегодня и в это самое время.
Виктор с легкой улыбкой посмотрел на друга, который затеял эту поездку только ради того, чтобы ему помочь. Павел менее всего хотел быть в очередной раз раскритикован за плохую компетентность по вопросу о дружеской поддержке именно тогда, когда она действительно была нужна.
Ребята уже повернулись в сторону лестничного перелета, чтобы уйти, но позади их раздался лёгкий скрип. Внезапно распахнутая в сторону друзей дверь оказалась для Виктора такой же неожиданностью, как и сегодняшняя новость о его первой встречи с хозяином этой квартиры, то есть той САМОЙ встречи, о которой у Вити не отложилось в голове ни одного воспоминания.
На пороге стоял молодой человек лет двадцати пяти в роскошном чёрном халате с вышитыми золотом, затейливыми узорами на краях одеяния, воротнике и широком ремне. Виктор остановился на пол пути к лестнице и взглянул внимательней на стоящую в проеме фигуру. Особо интересным зрелищем представлялась внешность этого человека. Хозяин квартиры имел болезненно-бледный цвет кожи, которая будто тонкая плёнка облегала сильно торчащие на худом лице скулы. Халату с трудом удавалось хоть как-то  скрадывать его малорослую тощую фигуру. Богатое одеяние не скрыло сильно торчащих ключиц и длинной гусиной шеи, на которую ниспадали беспорядочные пряди неухоженных черных волос. Виктору в какой-то момент даже показалось, что от сквозняка, попавшего из коридора в распахнутую дверь, не скрытые одеждой части тела их нового знакомого покрылись гусиной кожей. Не самым примечательным являлось то, что на носу у Артура, а это, по всей видимости, был именно он, покоились небольшого размера очки в тонкой аккуратной золотой оправе.
Виктору предстал образ современного успешного человека, зарабатывающего на жизнь исключительно собственным интеллектом. Из яркого образа нынешнего программиста, или труженика любой другой умственной профессии, выбивались лишь глаза созерцаемого. Обычно, что чаще всего наблюдал Виктор, взгляд таких молодых людей был томным, усталым, непомерно гордым за всю широту тех знаний коими владел их хозяин. Парой такой взгляд изображал беспредельную печаль философов всех времен и народов о сильном не совершенстве нашего бренного мира. В случае же с Артуром, его глаза, судя по их быстрым и активным движениям, можно было сравнить с двумя раскрученными волчками. Оставалось только удивляться, как они при такой огромной скорости не вылетали из орбит. Острые буравчики быстро оглядели гостей с головы до ног. Виктору ни сколько не понравилась едва заметная хитринка и оценивающий прищур – хозяин квартиры напоминал сейчас торговца, который глядел на внезапно появившихся не довольных товаром  покупателей, сходу предъявивших собственные права. 
Виктору не понравилась собственная реакция на будущего знакомого. «Ну, в самом деле, что это я, - самокритично подумал он. – Мало ли какой у человека взгляд, я ж его совсем не знаю, а уже дурные мысли в голову лезут.
Пауза, за которую все уже успели друг на друга наглядеться, затянулась. Отбросив собственные предрассудки, Виктор решил начать разговор первым:
 - Здравствуйте, - под цепким взглядом он протянул через порог свою руку и пожал худую пятерню хозяина квартиры, которая оказалась на удивление крепкой. Виктор не придав этому значения, неуверенно продолжил: - Вы, как я понимаю Артур?
Элегантный кивок лишь подчеркнул принадлежность их нового знакомого к представителям интеллектуальной профессии. Его беглый и цепкий взгляд, наконец, сменился на что-то более приятное и спокойное. Напряжение немного ушло.
- Приветствую, ребята. Вы простите, что ждать заставил, -  деликатно извинился Артур. Голос его оказался довольно громким и чётким, слегка басовитым – в общем, ничего неприятного, что можно было на первый взгляд сказать о глазах. Обычный такой, среднестатистический голос мужчины за двадцать. Виктор сам имел примерно такой же, особо ни чем невыразительный тембр. – Проходите.
 - Спасибо.
Виктор подождал, пока Павел пожмёт хозяину руку и, вслед за ним вошел в прихожую. В квартире царил полумрак, а поэтому любопытствующий Виктор не имел хорошей возможности осмотреть всё детально. Удалось понять, что здесь было довольно просторно, а всё предметы быта пребывали в легком, ни как не портящим впечатление о хозяине, беспорядке. Пройдя в большую комнату и присев на мягкий удобный диван, друзья смогли увидеть то, по причине чего Громов не смог сразу распахнул двери своей гостеприимной квартиры перед их носами. Это были больше наушники, которые подсоединялись к ноутбуку, лежащему на письменном столе рядом с большой стопкой бумаг. Из динамиков доносился треск хорошо слышимой мелодии, Виктор даже сумел разобрать некоторые слова. Он представить себе не мог, насколько громкой могла быть мелодия для слушателя в наушниках. Ему казалось, что если он вдруг решит их одеть, то тут же лишится своего чуткого слуха на добрые полчаса. Мысль о неоправданном риске для своих ушей была тут же отметена – Виктор не был настолько безумным меломаном, чего пока нельзя было сказать о гостеприимном хозяине. Может быть, его профессия была как-то связана с жертвованием собственным слухом – иронически предположил Виктор. Шутки шутками, а беседу уже нужно было с чего-то начинать. Он о многом собирался подробно узнать. Сейчас его интересовало всё, что могло хоть как-то касаться перспектив новой работы. Витя чувствовал, что так или иначе право первого слова достаётся ему, Так как в данный момент на говорливость своего друга рассчитывать не приходилось. Павел по не известной причине был сейчас на редкость задумчивым. Взгляд его абсолютно отсутствующих глаз был устремлён куда-то в одну точку. Виктор даже немного толкнул друга рукой в попытке вывести его из лёгкого ступора. Друг на мгновение повернулся, лицо окрасила легкая улыбка, а за тем он вновь погрузился в раздумья.
Ладно, - подумал Виктор, - свои проблемы буду решать сам. И как, только подобрав слова, Виктор решил завести разговор, сидящий в кресле Артур проговорил:
- Наверно долго ко мне добирались ребята. Всё-таки окраина города.
- Да не то что бы очень, - развёл руками Виктор.
Тут Витя заметил, что друг глядит на стоящий рядом с большим широкоэкранным телевизором ящик переносного холодильника, о содержимом, которого можно было легко догадаться. Артур заметил внимательный взгляд Павла в ту сторону и на немой вопрос последнего ответил утвердительным кивком. Получив такую долгожданную милость, Павел с присущей только интеллигентным выпивохам грацией скользнул к холодильнику и виртуозно извлёк содержимое. Им оказались три пол-литровых бутылки какого-то неизвестного Виктору заграничного пива. На последний вопрос, всплывший в голове Вити, ответил, угадав его мысли, Павел:
- «Брантвайгер». Немецкое, - это было сказано Павлом с видом настоящего знатока. Хозяин квартиры протянул тощую руку в сторону предложенной бутылки. – Будишь?
Предложение было обращено в сторону Виктора, но он бес слов отказался от предложенного пива и подумал, что серьёзного разговора через час уже может не получиться, так как пиво служило, как правило, только для затравки к предстоящему веселью. Видя переживания Виктора, Артур продолжил разговор:
- Я помню, что мы вчера договаривались встретиться. И вас, Виктор, по-моему, интересовала работа, которую я могу предложить?
- Ну, во-первых, конечно, хотелось бы узнать, что это за работа.
- Да ничего особенно нового и необычного, - сделав скептический взгляд, ответил Громов. Голос его звучал ровно и размеренно, - беседа постепенно приобретала деловой тон, – Эта работа, как мне кажется, полностью совпадает с родом вашей экономической деятельности.
Ответ был далеко не исчерпывающим, и по этому Витя, ожидая продолжения, внимательно глядел на собеседника. Выдержав небольшую паузу Артур продолжал:
- Знаком ли ты работой курьера по экономическим делам.
Виктор старался не показывать разочарование на лице, роль курьера – это ни то, чего он ждал, кода-то давно он начинал в своей первой фирме именно с этой должности. Что ж наверно придётся смириться и принять предложение:
 - Не переживай, - от господина Громова всё же не укрылись переживания Виктора, и он успокаивающе проговорил: - Это не на долгое время. Видишь ли мы ёще не успели хорошо основаться на новом месте вакантных должностей выше головы, не хватает экономистов юристов, а в особенности совершенно не кому и некогда улаживать все вопросы с городской администрацией, налоговой, и прочими государственными конторами, этими узаконенные  вампиры, - Виктор хихикнул над тонкой остротой улыбнувшегося Артура. -  На сколько я знаю вы живете совсем не далеко от центра – рядом с администрацией и прочим. А еще ко всему прочему ты на колёсах. Ведь так?
Виктор кивнул.
 - Замечательно. Я могу предложить тебе сверх нормированную оплату топлива и ставку экономиста, поскольку через неделю улаживания формальностей получится выписать документ, по которому ты будешь принят в нашу фирму уже как экономист. К этому времени думаю, что смогу подыскать пару тройку курьеров. Так, что кататься по бюрократам тебе придётся не больше двух недель.
 Предложение Виктору понравилось. Всё было очень логично и не заставляло сильно долго обдумывать решение. Но что-то настораживало. Тут Виктора, наконец, осенило, он задал вопрос, о котором должен был осведомиться сразу:
- А чем занимается ваша фирма.

Глава 5. Последний рассвет.


На пока ещё не тронутую утренним солнцем широкую поляну, располагавшуюся за чертой города, близ заросшего густой травой озерца,  въехал не большой  грузовой автомобиль иностранной марки. Кузов и кабина имели гладкую, не испорченную ни одной царапиной, черную поверхность. Покрытые отражающей тонировкой стекла надежно скрывали от посторонних глаз водителя и любого, кто мог находиться сейчас с ним в кабине.
Предутренняя тишина, до этой поры разбавляемая только редким стрекотанием ранних птах и шелестящей на ветру травой, была бесцеремонно нарушена низким гулом автомобильного мотора. Если у всей окружающей картины природы, миг назад воплощенной только в ее творениях, был бы автор, его смело могли обвинить в безвкусии за использование совершенно неуместного здесь элемента технократии.
Продолжая нещадно пожирать естественное спокойствие, автомобиль проделал широкую борозду на мягком топком грунте возле озера. Съехав на небольшую песчаную площадку рядом с самой кромкой воды, автомобиль резко затормозил. Колеса, загребая мокрый песок, прокатились по инерции еще около метра, перед тем как окончательно остановиться.
Когда, наконец, из механических внутренностей черного «чудовища» перестал доноситься рык двигателя, вокруг на долгие полчаса вновь воцарилась тишина. Сидящие на прибрежных деревьях птицы, чей сон был нарушен еще до появления первого лучика солнца, внимательно вглядывались в черную громадину на колесах. Чуждый местной фауне большой железный «зверь» пока был абсолютно безмятежен. Совершенно иначе обстояло дело с теми, кто сейчас находился в автомобиле. За плохо пропускающими звук стенками кузова скрывались те, чей интерес сейчас совершенно не касался созерцания природы вокруг.
В тесной камере кузова, едва освещаемой тусклым светом замасленного электросветильника, находилась маленькая передвижная лаборатория. О ее наличии здесь можно было утверждать исходя из трех главных признаков любых лабораторий. Одной из таких неотъемлемых деталей было присутствие большого многообразия попискивающей и моргающей лампочками электроники в сочетании с подключенными к ней опытными образцами и реактивами. Второй и, пожалуй, наиболее важной и интересной деталью был подопытный – в сам центре лабораторной комнаты на закрепленном к полу стуле-фиксаторе сидел человек. Как и полагается любому подопытному, он был утыкан не малым количеством проводков и медицинских трубок. По пластмассовым сосудам сразу из трех капельниц в обнажившиеся на бледной тонкой коже вены бедняги тягучим киселем стекала неизвестная химическая субстанция. Вероятнее всего эти загадочные жидкие вещества,  к счастью подопытного, ядами не являлись, поскольку пациент был в сознании и абсолютно адекватно реагировал на все, что происходит.
Датчики жизненных функций организма отмечали нормальную активность всех показателей пациента – это с точностью могли определить два облаченных в белые халаты лаборанта, о присутствии которых так же не справедливо было бы не отметить. Их фигуры часто мелькали от кресла-фиксатора к полочкам со сложной аппаратурой. Ловкие пальцы быстро пробегали по кнопочным панелям ноутбуков, задавая вычислительным программам новые параметры, внимательные глаза быстро фиксировали минимальные изменения в ходе эксперимента. Один из ученых, поминутно спрашивал у подопытного о его самочувствие, и тот скучающим голосом давал односложные ответы – видимо то что происходило уже давно не вызывало у него ни интереса, ни возможных опасений. Человек в кресле спокойно ждал окончания изрядно поднадоевшей ему процедуры.  В расслабленное однообразностью сознание давно стало закрадываться желание сна, но по требованиям ведущих работу ученых, живой объект эксперимента пока не позволял своим тяжелеющим векам смыкаться.
Томительные минуты ожидания лениво тянулись одна за другой. Подопытному уже начало казаться, что это бесконечное испытание его терпения продлится целую вечность. Но все закончилось довольно внезапно. Целью эксперимента, как уже начал предполагать испытуемый, была не проверка усидчивости и сдержанности - один из ученых,  наконец, перестал суетно мерить шагами расстояние от пациента до аппаратуры, сделав последние замеры, он и введя их в ноутбук, выпрямился и проговорил:
  - Похоже, первую стадию опыта можно считать завершенной.
 Услышанное совсем не обрадовало человека прикованного к креслу. Он, придав голосу как можно более учтивый тон, все же решил задать вопрос:
 - Скажите, а следующий этап эксперимента…
 - Не переживайте, - тут же угадав его мысли, с усмешкой проговорил ученый: - Так же сильно скучать вам не придется. Время? – обратился он уже к своему коллеге.
Ассистент, слегка закатал рукав и протянул говорившему часы на запястье. Тот быстро глянул и удовлетворенно кивнул, ничего не сказав.
Последнее подопытному сильно не понравилось. Ему тоже было интересно узнать время, поскольку он находился в закрытом вагоне не менее полусуток. Забыть о своем не вымолвленном вопросе заставила резкая боль в обеих руках – доктор стал извлекать из вен трубки капельниц. Плоть, привыкшая за долгое время эксперимента к потеплевшему металлу медицинских игл, возмущенно стонала после каждого нового прикосновения пальцев доктора к опухшим венам.  После этой неприятной процедуры ему наконец-то можно было привстать и потянуться, насколько это позволяла сделать тесная комнатка кабины. Стоило лишь начать разминать все затекшие мышцы, как по всему телу приятным теплом стала пульсировать кровь.
Движение руками вверх, в стороны, два приседания.
Суставы с непривычки звонко хрустели, сопровождая каждое движение получившего свободу тела.
Наконец удовлетворившись хорошей зарядкой и шумно зевнув подопытный, показывая свою готовность к выполнению новых поручений, скрестил руки на груди. Душная атмосфера кабины стала порядком надоедать, - он очень надеялся, что другую стадию опыта профессор и его ассистент решат проводить в более комфортных условиях.
 - Разрешите, - обращаясь к испытуемому, проговорил профессор. Он протянул к многострадальным венам больного обмоченную в спирте ватку, во второй его руке был шприц необычного вида – на нем было несколько святящихся кнопок и едва угадывающееся подобие электронного дисплея.
 - А это для чего, - взволнованно произнес подопытный. За долгое время проведенное здесь он перестал волноваться из-за каждой просьбы протянуть вены к простой инъекции. Но то, что было сейчас зажато в руках доктора - уж точно не витаминная смесь.
 Доктор взглянул на него поверх очков смеющимися глазами, и промолчал, - это показалось подопытному не очень естественным, но он опять не решился расспрашивать подробно, думая, что тем самым потратит свое время и время двух ученых, так старательно трудившихся над ним около суток.
 «Ну, вправду – ведь не яд же они мне туда вколют, - смеясь над собственной, как ему казалось, чрезмерной осторожностью, думал пациент».
Как и предполагалось, инъекция из чудного вида шприца не сделала ничего необычного.
Подопытному приятно было услышать о том, что другая часть эксперимента будит проходить уже вне фургона. Профессор сказал, что будет оставаться  в передвижной лаборатории для замеров необходимых показателей. Он вложил в ухо пациента переговорное устройство, по которому должен был давать инструкции к действиям.
До рассвета оставалось около десяти минут.
Пациент стаял спиной к наглухо закрытой двери мини-грузовика. Недоумению молодого человека не было предела. Все, что находилось вокруг представляло собой обычный загородный пейзаж. Трава, деревья, пруд – ни одного приспособления для проведения лабораторных испытаний здесь наблюдалось, если молодого человека не хотели попросить искать их на дне небольшого пруда. То, что заставило молодого человека забеспокоиться находилось пока за горизонтом, однако обещало появиться с минуты на минуту.
«Не уж то лечебный загар, - не весело усмехнулся парень. Из динамика прикрепленного к его уху наушника уже в течении трех минут не доносилось ни звука. Только сейчас он понял – творилось что-то не ладное, в наушник не было встроено обратной связи. Как же доктор собирается контролировать все его действия не получая отчета о них.
Молодой человек внимательно пригляделся к автомобилю – видно камер, благодаря которым можно было бы проследить за ним, видно не было.
Все еще прибывая в нерешительности, парень решил постучать в дверь кабины, дабы напомнить о себе. На стук ни кто не отозвался.

Удары по прочной бронированной обшивке автомобиля стали более частыми, и теперь все, что находилось в кабине автомобиля, мелко подрагивало.
 - Он не перевернет нас? – беспокойно вопросил ассистент, переводя взгляд с монитора видео камеры на закрытую дверь.
 - Слабоват.
Профессор невозмутимым взглядом смотрел в экран, на котором творилось то, что вряд ли можно было назвать обыденным. Молодой человек с голым торсом резкими и быстрыми движениями рук бился в стенки наглухо закрытого кузова, рыча и периодически выпуская  наружу длинные белоснежные клыки. Не вооруженным взглядом можно было заметить, как тело его на короткие мгновения преображалось: связки мышц раздувались, едва не прорывая бледнеющую кожу, черты лица обрели невообразимо сильную  заостренность; смыкающиеся и размыкающиеся в дикой ярости челюсти становились похожими на звериную пасть.
Человек, а точнее существо, которое сейчас лишь слегка походила своим обликом на человека, бился в дверь так, будто хотел спасти себя от самой лютой смерти. Единственное чего он сейчас боялся – солнечный свет, и этого страха ему было достаточно для того, что бы начать защищать свою жизнь всевозможными средствами, включая и те, которыми его наделил мир теней. Каждая лишняя минута, проведенная под открытым небом, сокращала его шансы на выживание, поскольку близился губительный рассвет. Он на мгновение перестал бить по обшивке тяжелыми ударами преобразованных рук, почувствовав, как в неистовом бешенстве тело полностью преобразилось, окончательно стерев во внешне облике все человеческое. Обычно сопровождавшийся сильной болью момент появления крыльев из-за дикой злости показался почти незаметным.
  - Не переживай, - успокаивающе проговорил профессор, видя смятение ученика. – Я позаботился о том, чтобы стенки достаточно хорошо укрепили. Ему не прорваться. Ты лучше гляди на показатели.
Высказав последнее, ученый указал в сторону электронного оборудования.
Беснующееся на улице чудовище даже не могло предположить, что аппарат переговорного устройства на самом деле являлся радио транслятором, передающим сведения био-активности его организма. Все его жизненные показатели сейчас отображались на дисплее лабораторного оборудования.
 - Уже рассвет, - проговорил ассистент. – В теле никаких изменений.
 - Пока все отлично. – Тем же, не выражающим ни каких эмоций голосом проговорил профессор.
Тварь снаружи ошеломленно огляделась. Было ясно, что его обуревало недоумение.
Ученый мог уже с черно-белого экрана видеть, что свет в округе распространялся сильней – солнце полностью выкатилось из-за горизонта. Чудовище, распахнув свои большие крылья в сторону, снова принялось биться в дверь.
 - Что на данный момент? – Вопросил ученый. Теперь на его лице появилась легкая заинтересованность.
 - Пока ничего странного, за исключением того, что метаболизм ежесекундно претерпевает изменения. Ему трудно находиться в таком облике долгое время, - скороговоркой пробубнил помощник. Его до сих пор заставляли вздрагивать сильные  стуки о металл автомобиля и рычание сходящего с ума от бешенства существа. - Может, стоило ему дать снотворное.
 - Ни одно снотворное или успокоительное не совместимо с ингредиентами препарата – ты же знаешь.
Ассистент нервно кивнул в ответ, а взглянув на дисплей био-активности воскликнул:
 - Профессор! похоже, у нашего объекта проблемы.
 - Черт возьми, - Ученый уже сам все прекрасно видел на мониторе камеры. Монстр, совершенно забыв о много страдальной стенке автомобиля, в которую так настойчиво бился мгновение назад, упал на колени, корчась от боли. Дикая боль пожирала его тело, будто откуда-то изнутри, заставляя всё тело содрогаться. Пытаясь добраться до её источника, подопытный раздирал  когтями собственное лицо, инстинктивно пытался спрятать себя от палящего светила огромными крыльями, но и они, как и все остальные части тела начали исходить мелкими, пока едва заметными струйками дыма.
 - Объект 12 не прошел испытание, – в динамик записывающего устройства проговорил ассистент. – Фиксируем гибель?
 - Можешь, - разочарованно вздохнув, проговорил профессор. Он осознанно не предпринял попытки спасти подопытного, поскольку делать это было уже поздно.
Тем временем монстр, в предсмертном порыве взмахнул крыльями и черной молнией пустил свое тело в сторону пруда. Профессор видел, как за летящим чудовищем потянулся длинный шлейф из клубов белого дыма.
Не долетев до водоема десятка метров, тело крылатого зверя вспыхнуло ярко-белым пламенем. Кромки небольшого водоема достигли лишь сильно обгоревшие останки.
Через несколько секунд ни что кроме возмущенной поверхности пруда и лёгкого быстро тающего облачка дыма не способно было предстать свидетельством о происшедшем здесь событии.
Ученый, вновь испустив глубокий вздох, откинулся на спинку своего кресла и без интереса спросил:
 - Время действия препарата?
Ассистент сверился с графиком хода эксперимента и произнес:
 - Всего пятьдесят три секунды.

Глава 5. Виктор. Новая работа.
Опять светило яркое палящее солнце. Витя едва дышал в салоне своего автомобиля, под жарким полуденным зноем. На широкой дороге далеко впереди, до самого дальнего поворота, тянулась нескончаемая вереница застрявших в пробке автомобилей. Виктор оглянулся назад и через заднее окно увидел то, что большая череда прозябающих в бездействии автомобилей на нем не заканчивалась.
Виктор провел рукавом рубахи по потному лбу, который точно дождевая туча щедро исторгал весь запас влаги. Во рту было неимоверно сухо, сильно хотелось пить. Виктор прекратил делать попытки утолить жажду, после того как опустошил больше половины содержимого полутора литровой бутылки минеральной воды. Он решил сберечь пока драгоценную воду, спрятав её под водительское сидение.
Решив хоть как-то занять себя, он потянул руку к радио приемнику. Частота сменяла, частоту, а кроме дурацких реклам и бесконечного множества тупых шаблонных песенок ничего не нельзя было услышать. Вряд ли вообще в дневное время  на радиоволнах города можно было найти что-то на самом деле стоящее. Весь эфир был заполнен кричащей, пестрой, но абсолютно бессмысленной гаммой звуков, которая порождала лишь одно желание – найти островок тишины в этом, и без того засоренном разными неприятными звуками, полуденном мире. Как только Витя решил отключить надоевший за пару минут радио приемник, он услышал тихую едва уловимую надорванным слухом мелодию. Протяжный низкий звон, плавно переливающийся в тонкую отрывистую трель буквально сразу заворожил уставшего от всего вокруг Виктора.
Сильная жара бьющие, по ушам гудки и ревы моторов – всё это в один миг будто бы отошло на второй план. Витя всем своим существом внимал едва слышимой мелодии. Он повертел контроллер громкости на своём радио приёмнике, но от этого звук не стал сильней или слабей – музыка доносилась не из динамика. Виктор вообще не мог с уверенностью сказать сейчас, что на самом деле он слышит. Звон был настолько неясным, что при окружающих уличных шумах казалось совершенно не возможным его появление откуда-либо. Как только Витя концентрировал на нем весь свой слух, звон неуловимо ускользал от него, превращаясь в приятно лёгкое гудение. Совершенно потеряв интерес к тому, что сейчас происходило вокруг, Виктор стал прислушиваться к своим ощущениям, не переставая «нащупывать» этот таинственный звук. Совершенно внезапно пришло осознание тог, что музыка эта приходила не откуда-то со стороны, а будто бы зарождалась  в самом слуху. И в тоже время Виктору казалось, что источник её находился где-то бесконечно далеко, там откуда вряд ли её возможно было услышать. Последние пришедшие в голову мысль вызвали лёгкое чувство тревоги – Виктор совершенно точно знал, что ни с чем подобным доселе не сталкивался. Невзирая на сильную жару, Виктору вдруг резко сделалось холодно. Но стоило легкому смятению коснуться сознания, как оно тут же растворилось в лишь едва усилившейся таинственной мелодии. Он будто бы почувствовал её всем телом – это было плавное переливание, неразрывно связывающее совершенно разные звуки и даже шумы в целую музыкальную вселенную. Виктору казалось, что перед ним открывается двери в абсолютную безграничность, в бездну, наполненную, чьим то манящим пением. Казалось, это голос принадлежал миллионам, и в тоже время кому-то одному, поскольку имел совершенную неразрывность - геометрическое совершенство.
В эти минуты Виктор почувствовал, что все вокруг будто стесняет его движения, давит.
Он на мгновение прикрыл глаза почувствовав, как где-то внутри головы будто колыхнулось море. Всем своим чувством Виктор захотел немедленно покинуть свою железную коробку, застрявшую среди подобных ей в пробке, - он медленно открыл дверь и выбрался из автомобиля. Витю уже почти совсем не удивило то, что даже после того как он вышел на улицу, окружающие звуки по-прежнему были для него так же далеки и едва ощутимы – по-настоящему он слышал сейчас лишь музыку.   
Перейдя дорогу, Виктор зашел в не знакомый переулок. Он прошел длинную улицу, выведшую его в центр города, и словно околдованный зашагал в сторону высотных новостроек. Несколько многоэтажек стояли, рядом образуя своеобразное кольцо – именно там, как ему казалось, эта удивительная трель слышалась наиболее отчетливо. Но как только он вышел во двор, окруженный держащими небо высотными зданиями, его тут же постигло разочарование – звук, эхом отражаясь о бетонные стены, медленно начал таять. Он будто терялся в большом пространстве. Странно – подумал Виктор – эту музыку не оглушало шумное шоссе, она беспрепятственно проникла в мой автомобиль, а в этом более-менее спокойном месте её звуки исчезают.
Совершенно внезапно Виктору пришла догадка, - он вернулся на несколько метров назад и прислушался - вновь заиграли знакомые мотивы. Он понял, что  ему непременно нужно искать направление, по которому в свою очередь можно будет найти источник этой прекрасной, ласкающей слух симфонии. В голову стали посещать разные безумные мысли и смелые желания, - Виктор, однажды поддавшись им остановился поднял руки и громко запел.… Так он попытался воспроизвести то, что слышал. Однако окружающие, которых он до этого не замечал, реагировали, как ему казалось, странно – они оборачивались и глядели на него хмурыми, а порой даже злобными взглядами. Некоторые из них шлёпали что-то непонятное своими кривящимися ртами. «Я вас не слышу, - говорил Витя растягивая губы в счастливой улыбке. – Я вас не понимаю». Виктору так же казалось удивительным, что прохожие не слышат эту музыку.  Он хотел немедленно набрать номер своего друга и спросить слышит ли он это чудо, а если бы друг ответил «нет», Виктор обязательно дал бы ему послушать через трубку. Однако рука, сжимавшая телефон и вот-вот готовая набрать телефон Савина, тяжело опустилась, - «он тоже не услышит. Он такой же, как все вокруг, он не поймет... Боже! Кем я себя возомнил, что вообще со мной происходит? – Вдруг с тревогой стал размышлять Виктор, но мысли его прервались очередной мощной музыкальной волной, от которой стало еще приятней. Она буквально затопила его сознание, затуманила все не нужные мысли и сомнения, ласково предложив избавиться от них и следовать за ней. И Виктор покорился. Из ослабевшей руки медленно выскользнул старенький «NOKIA». Сорвавшись с ладони, телефон полетел в раскрытый канализационный люк. Именно в него чуть было, не угадил вяло бредущий вперед и ничего не замечающий хозяин мобильника. Но обошлось.
Светофор мигнул красным в тот момент, когда Виктор лишенный всякого внимания и воли медленно перешел опасный участок дороги. Опасности пока что обходили его стороной, но Витя даже не думал, что могло ожидать его за следующим поворотом. Да и вообще ему сейчас ни о чем не хотелось думать. Он слушал и слышал музыку.   
   



Глава6. Беседа в кафе.
В маленьком кафе, за одним из трех столиков сидели и о чем-то уже очень долго беседовали двое: гражданин в темном пальто и шляпе с полями и рыжий парень лет двадцати пяти в по молодежному цветастой одежде. Кофе в их кружках давно остыл. В помещении царил легкий полумрак, и было прохладно. Единственное окно выводило на вид густой тополиной рощи. Редкий лучик света пробивался через её густые заросли даже в солнечную погоду. Но сейчас лил сильный дождь, и наступающий вечер делался здесь совсем темным.  Ветви деревьев за окном нещадно трепал сильный ветер, срывая мокрую листву.
Рыжий парень, проговорил какую-то длинную ироническую фразу. Бледное лицо человека в шляпе кажущееся мистически мрачным в слабом свете настенных ламп сделалось почти зловещим, когда он криво улыбнулся.
 - …и всё таки, - закончил свою длинную тираду рыжий. – Василий Николаевич, вы как следователь, столкнувшийся уже с не первым таким примером в практике, всё же должны иметь главную вспомогательную гипотезу этих преступлениях.
Ответом ему была снова улыбка, но в этот раз тот, кого назвали Василием Николаевичем все же решил ответить.
 - Знаете, Сергей, - с кошачьей леностью начал следователь. Обычно таким тоном собеседник дает понять, что все, что говорилось выше имело мало значения, это рыжему естественно не понравилось.  – Вы ведь журналист. А стало быть, ваш материал о так называемых «вампирах нашего столетия» должен нести не подтверждающий, а скорее изобличительный характер. Вот мы много и очень интересно говорили о том, какие мотивы могут двигать преступником, выдающим свои преступления за нападения  сказочные кровопийц, но вы не сказали о главном – верите ли вы в то, что это действительно может быть вампир, а если нет, то убеждены ли до конца в обратном?...
На этот раз настала очередь ухмыльнуться репортеру, но он с затаённым интересом слушал продолжения.
 -… Давайте посмотрим на то, что мы имеем. Несколько трупов людей убитых в разных местах нашего города, в разные дни, выбор которых пока нельзя связать в определенную закономерность. Но известно так же очевидное – все они были начисто обескровлены, а на мертвых телах, конкретно на сонной артерии, обнаружены лишь две аккуратные дырочки в форме двух маленьких окружностей. Вам естественно интересно, каким способом можно откачать несколько литров крови из тела человека, при этом, не запачкав даже одежды. Наш криминалистический отдел в этом отношении пока ничего конкретного не говорит. Но я отвечу вам, что при современных возможностях сделать это, пожалуй, не так трудно, как кажется на первый взгляд. С нужным медицинским приспособлением этого можно добиться. Вы способны сделать так же разумный вывод о том, что человеку, совершившему это нужно быть одновременно аккуратным, подобно хирургу делающему важную операцию, и вместе с тем  очень жестоким, я бы сказал даже, помешанным, но явно преследующим какую-то цель…
 - Разрешите с вами в корне не согласиться, - плутовато произнес Сергей. – Есть ведь еще куча безумных сатанинских сект, которые практикуют не менее жестокие ритуальные преступления.
 - Безусловно, - спокойно согласился Василий Николаевич, он быстро взглянул на часы, а потом в окно и, кивнув, продолжил. – Они могут быть ни чем иным, как ритуальные преступления, а самое главное совершенные без всякого следования каббалистическим или другим традициям времени и места ритуала.
Брови репортера удивленно подлетели:
 - Неужели вы и с каббалой сверялись. Мне казалось, что представители такой суровой и сугубо прагматической профессии как ваша, предпочитают доверять познаниям из иной области. Вы не перестаете меня удивлять.
 - Ну, я могу сказать, что следователю со стажем по долгу службы просто необходимо знать любого своего врага в лицо.
 - Вы говорите о дьяволе? – пошутил Сергей.
 - Я говорю о сектантках, - с улыбкой оценив шутку, проговорил Василий. -  Если мы имеем на территории охраняемого нами участка определенную опасность в лице,  скажем, этих же сатанистов, значит, мы должны уметь прогнозировать эту опасность, а что порой как не их же литература способно помочь нам в этом?
 Сергей согласно кивнул. Он по-прежнему улыбался. Ему немного не верилось в то, что наша милиция, которой в большинстве на всё наплевать, в серьёз могла этим заняться. Воображение рисовало забавные картины о том, как, закрывшись ночью в своем прокуренном кабинете, какой-нибудь пузатый лупоглазый человек при погонах или, того хуже хмурый бледный, внешностью почти не отличающийся от тех, кого должен ловить, разжигает свечи на столе, очищенном от многочисленных папок и другой канцелярской ерунды, и со смеренным видом садится за чтение большой книги в кожаном переплете.
 По истине забавно. Но почему-то, как казалось Сергею, наружность и манеры того с кем он в данный момент вел беседу, позволили бы ему гармонично вписаться даже в такую невероятную картину. Следователь действительно казался Сергею, по меньшей мере, странным, а все о чем бы он с ним не говорил, казалось безумно интересным. Можно было подумать, что у Василия Николаевича в длинных рукавах его элегантного пальто как козырь всегда хранился интересный ответ на любой вопрос. Вот и сейчас он вел занятное рассуждение.
- Конечно, Сергей Валерьевича, если говорить о людской жестокости она в корне своем часто может иметь лишь субъективные, - может быть результатом психологического насилия, плохого воспитания и прочего. И если говорить в целом, то как все прекрасно знают, нет существ более жестоких чем люди, а порой жестоких и к себе, черствых бесчувственных. И для современных жестоких сердец так называемые сказки о вампирах действительно кажутся наивными и не нужными, поскольку сами люди изобретают великое множество еще более изощренных и циничных способов и средств для уничтожения себе подобных.
Тут следователь внезапно перегнулся через весь стол и чуть ли носом не уткнулся в лицо Сергею. От такой внезапности Сергей слегка отшатнулся, нервы предательски напряглись, ноги обдало холодом. Еще более жутко стало когда Василий Иванович начал говорить полушепотом:
 - А если бы воистину существовало так расхваленное современными фантастами вампирское бессмертие? Многие ли смогли бы отказаться от него, даже зная последствия. Редкий человек с чистой душой, коих в нашу эпоху мало, не замутненный современной модой на все необычное, психологически стойкий смог бы отказаться от предложения стать бессмертным и вечно молодым. Любой учены медик думающий о проблеме поиска «эликсира молодости», легко бы продал душу и заставил бы продать многих за обретение такого легко способа как вампирский укус. – Лицо следователь так же внезапно обрел привычное спокойное выражение, он вернулся на свое место, позволив Сергею глубоко вздохнуть и расслабиться, и закончил. – Как бы вам понравился такой способ обретения бессмертия.
 - Трудный вопрос, - все еще не справившись с волнением, проговорил Сергей, следователь казался ему все более и более странным. В нем было что-то неуловимое, то, что казалось репортеру весьма необычным, может эта его бледность, или странная манера разговора...
 - Как я уже сказал, - продолжал Василий Николаевич. – Нами было высказано уже очень много разумных, по праву претендующих на звание быть правдой гипотез. И вы как журналист, так и человек в целом создаете впечатление здорового разумного скептика. Того человека который если не поверит то хотя бы поймет. Так вот сейчас я прошу вас не верить, ибо стараться уверить вас в этом бесполезно, а просто понять одно мое гипотетическое допущение.
Каждая новая фраза следователя теперь воспринималась Сергеем не просто с интересом, а чувством постоянно усиливающейся тревоги. То о чем говорил Василий могло навести на мысль о его легком безумии, но то с какой уверенностью он это говорил, отрицало подобные выводы. Он держался очень уверенно и рационально, а все его суждения были выстроены в безупречную последовательность и редко вызывали желание спорить. Вместо последнего чаще возникал какой-то необъяснимый граничащий с суеверием страх. 
- В чем же заключается это ваше допущение, - слабым голосом вопросил Сергей, мельком взглянув в окно. На улице по-прежнему лил дождь. Стало темнеть, из-за чего густо растущие деревья порождали причудливые тени, которые весьма жутковато смотрелись в густом полумраке. 
 - А допущение мое связано с очередной из возможных гипотез обсуждаемых нами преступлений. Но поверьте, для вас она покажется самой невероятной.
Сказав это, следователь замолк, он поднял со стола кружку с давно остывшим кофе и слегка пригубил.
 Сергей выждал паузу, которая показалась ему томительно долгой и решил, что стоит поторопить Василия Николаевича с его рассуждением.
 - Так, что это за гипотеза, Василий Николаевич.
 Следователь, как будто этого и дожидался, сцепил руки, поудобней устроился на стуле с дерматиновой обшивкой и заговорил.
 - А гипотеза моя заключается в следующем. А, что если вампиры действительно существуют… гипотетически разумеется. И существование это предполагает, то что большинство их входит в какое-нибудь тайное общество. Ну, назовем его общество X.
Так вот, можно предположить, что у этого Х есть свои строгие законы, которые оберегают тайну их существования среди нас. Условия эти очень жесткие иначе о членах этого сообщества, то есть не посредственно вампирах, знали бы уже не только из книг, фильмов или молодежных баек. Так.
Сергей утвердительно кивнул.
 - Так. А значит вампиры эти должны иметь весьма ограничивающий количество их жертв режим питания, самих этих жертв необходимо надежно прятать, - ведь не всех станут обращать в себе подобных, правда? Да и с новичками это Х должно проводить строгую воспитательную работу. Иными словами это больше напоминает не рай для бессмертных, а в какой-то степени институт принуждения или того хуже тюрьму с чуть большей свободой чем у обычной – разрешается жить среди людей но вести себя спокойно, не проявлять свою темную натуру. А по этому среди вампиров этого самого Х, не смотря на четкую и отлаженную работу ее хозяев, появляется очень и очень много недовольных. Дескать обещали нам вечное блаженство и неограниченные физические возможности, а в итоги за каждый момент блаженства нужно отчитываться как школьнику и даже на каждую неограниченную возможность хозяева норовят возложить строгие ограничения –нельзя летать, нельзя гипнотизировать живущих рядом простых граждан. Тогда-то и появляются борцы за свободу как отдельные – которые менее опасны, так и организации пусть и менее численные, но представляющее большую угрозу секретности существования всех остальных, ну назовем их сообщества У. 
 - И чем же эти игреки занимаются? – поддержал Сергей следователя, пока он слушал, волнение значительно убавилось. Беседа стала еще более интересной. Ему казалось, что Василий затеял какую-то игру, дабы вывести его, любопытного журналиста к чему-то очень важному. Пока эта игра представлялась Сергею очень занятной.
 - Ну к примеру самыми что ни наесть банальными убийствами в открытую, на глазах у многочисленных свидетелей – но тем самым Х-су становится легче их выследить и уничтожить, так что прилюдные полеты на перепончатых крыльях и тому подобный голливудский психоз, как четкий метод разоблачения собственного существования отпадает. Хотя в единичных случаях может быть и такое. Хотя вам, как журналисту известно, что вряд ли обыватели станут верить даже целой груде отдельных свидетельств. Нужно, что-то более действенное но одновременно постепенное в своем исполнении.
- Скажите, - прервал его Сергей. – А почему вампирам не поступить так же как в свое время сделали геи и лесбиянки заявить о себе миру и таким образом получить свободу.
 - Свободу! – возмущенно воскликнул Василий. – Свободу вы говорит? В случае вами приведенных в пример геев и лесбиянок открывается взгляд на совсем иное, нежели свободу. С одной стороны их громкое само изобличение отнюдь не сняло в одночасий всех их проблем, наоборот повлекло за собой много летние годы бесполезной борьбы за так называемую свободу. Американское общество одним из первых стало облегчать себе задачу в одном из пунктов управления массовым сознанием, разделив чуть ли не весь мир на геев и лесбиянок и не являющихся таковыми, за тем стало вмешивать всё это в прессу. Тем самым, что для вас совершенно не секретно, под ударом оказалась не только репутация тех или иных известных личностей, которые парой всего лишь наружностью своей вызывали такие глупые подозрения, но вмести с эти под угрозой стало уязвимое сознание молодежи, которому подбросили красивые мифы о свободной любви и свободе собственного проявления под этими жуткими уродливыми ярлыками «геи и лесбиянки». Что же касается тех, кто по настоящему являлись таковыми, наверняка мало кто из них желал публичного представления своей болезни. А политическое правительство легко воспользовалось этим как очередной возможностью прославить свою ложную демократию и всепрощение. В итоге ценой этому было повальное помешательство на почве этой самой однополой любви, в музыке фильмах, искусстве в целом, в прессе, которая стала рассматривать это скорей не как проблему, а как тему для свободной беседы двух глупых домохозяек, уставших целыми днями сидеть дома и смотреть наивные сериалы. Как не печально это говорить, но с вампиризмом без строгой работы нами гипотетически предполагаемого ордена Х  произошло бы примерно аналогичное. Из легенды это сверхъестественное явление превратилось бы в реальную ситуацию, и организации Х. со всем её могуществом не удалось бы удержать покатившийся снежный ком. Пришли бы те, кто предложил эликсир вечной молодости, который сперва предназначался бы безнадежно больным, а со временем кому угодно только не им. Ну, сами подумайте, кто из современных людей посчитает себя не достойней других принять этот дар, он с полным правом начнет требовать свою порцию волшебного эликсира. Будут всегда будут спрашивать за чем и давать только по объективным причинам как путёвки в санаторий? О нет, не тот случай вампиризм по чище тяжелой простуды в непроветриваемом классе, он станет распространяться среди тех, кто захочет попробовать его просто так - шутки ради. Поверьте – многие не удержатся. Но назад пути уже не будет. Это не та болезнь, от которой можно излечиться. И вчерашние тупые щенки, у которых башки своей на плечах не было когда им предлагали маленький укус, завтра станут алчущими мирового господства демоническими ублюдками, не признающими ни какой власти над собой, даже власти им подобных - старших и более мудрых вампиров. Как в  случае детского бунта против родителей, который нам с вами как довольно распространенное социальное явление очень знаком.   
 - Что же станет с людьми, - Сергей задал вопрос, который вертелся у него на языке еще в начале долгого ошеломительного монолога о, как выразился следователь, гипотетических вампирах.
 - Как вы наверно могли догадаться – только в качестве пищи. Осознанная необходимость поддерживать свою жизненную силу за счет крови для многих в условиях изобилия потенциальных жертв и безнаказанности превратится в соревновательное развлечение под названием «кто больше». Дойдет до того, что мало что останется от всем нам привычного человеческого общества, а стало быть и пищи для кровавых ублюдков изрядно поубавится.
 - И тогда….- ужаснулся собственной догадке Сергей.
  - Именно, - высказался за него Василий. – Людей станут выращивать чуть ли не искусственно, это их станет дефицит, это людям теперь будут лишь позволять жить, да ито только до того возраста, в котором они сгодятся как пища. А за тем будет следовать, то, что станут называть сегодняшним совершенно невинным словосочетанием «сбор урожая». Справедливо полагать, что прежние люди после прихода к власти абсолютно новой расы станут ничем иным как скотом, а это, друг мой, история уже совершенно иного мира. И то, что мы имеем как серия преступлений на религиозной почве, то есть найденные недавно обескровленные тела,  для этой гипотезы пока еще чисто символические, но уже отнюдь не первые в истории попытки использования человека исключительно как пищи. Ну, что, друг мой, - сменив тон на совершенно бесстрастный и сделавшись совершенно тихим, даже скромным, проговорил Василий Николаевич. – Как понравилась вам моя исключительно не прагматическая гипотеза.
 Для того, что бы собрать все свои мысли по поводу сказанного и разложить их по полочкам, Сергею понадобилось бы значительно больше той полминуты, которую он выдержал в качестве паузы на обдумывания. Он медленно стал проговаривать каждое слово:
 - То, о чем вы сейчас говорили… э-э...занятно. Я бы даже не назвал это не вероятным, учитывая тот факт, что причина смерти жертв таинственного серийного маньяка так и не узнана. А еще меня удивило то, что вы буквально за пару минут рассказали мне очередную апокалептическую историю, не менее интересную и не менее страшную, чем все остальные, правда, кое в чем с точки зрения логики именно этой гипотезы я бы счёл нужным поспорить. Меня интересует такой вопрос – если существует вампирская организация, которая путем создания жесткого кодекса заметает следы за деятельностью вампиров уже много веков, получается именно её надо благодарить за, что обычных людей до сих пор подавляющее большинство. Они всем управляют.
 - Вздор, какой вздор вы только, что сказали, - сказал Василий так, как будто ему только что ошибочно сказали о хорошо известном историческом факте. – Эта организация наоборот оберегала бы себя и своих членов от прямого вмешательства в жизнь людей. И уж будьте уверенны, что в развитии своем человечество ни кому кроме себя не обязано. Гипотетическая организация Х не занималась бы ни чем более другим, как внимательным наблюдением за своими собственными членами. А пища – вопрос необходимости они выбирали бы тех – кто менее всего полезен для общества – беспризорников, бомжей и прочих.
 - Сомневаюсь я, что на этом бы ограничивалось, - проговорил испытывающее Сергей,  в данный момент он практически верил и в существование вампиров как отдельно, так и в целое их сообщество, по крайней мере для живого спора это в данный момент было необходимо.
 - Браво, - артистически хлопнул в ладоши собеседник.  – Ведь есть еще один наименее жестокий путь кормления. Донорская кровь.
 - Да, согласен, сейчас ведь появилось много реклам о клиниках для переливания, есть не мало здоровых людей, которые задействованы в этой программе. Но в этом кроется, то, что некоторое управление нами эта организация все таки осуществляет.
 - Ну, во первых не нами с вами, мы ведь люди свободные. А, во вторых, это была бы очень малая жертва и лишь некоторая несвобода ито ни кому не ведомая, для общего благополучия… Обывателю вообще трудно чувствовать себя свободным без соблюдения определенных правил.
- Это как? – легкомысленно и неловко проговорил Сергей, совсем не подумав.
- Ну, например не нарушать законов, быть общительным и угодливым. И общительность эта и угодливость парой создает такое количество фальшивых поз и масок, которое уже не предусматривает существование без них. И человек всецело становится этими масками и позами, которым подчистую позавидовал бы любой одаренный актер. А человек, внезапно пожелавший всех их сбросить, столкнется с отнюдь неприятным отношением к себе окружающих. Они веди, так же привыкли не осознанно доверять своей повседневной актерской игре, сливаться с ней, делать её новыми законами морали. Ни кому ведь не понравится  свобода вопреки, и неосторожно пожелавший более не играть человек, скорее всего запрячет свое желание жить естественно, побоится противиться. А я  хотел бы отложить в сторону истории о вампирах и всех других гипотезах странных преступлений, и поведать, если конечно вы заинтересованы, об абсолютно обычных преступлениях и о том человеке, который, не смотря на свою отнюдь не легкую судьбу, однажды не побоялся пойти наперекор. Звали его…

Глава комикс. Выстрел и поцелуй.
Меня зовут Олег Верин. Я, киллер. Да вы не ослышались. Самый настоящий безжалостный убийца за деньги. Целый список жертв – огнестрельные ранения, ножевые, от удушения и все в таком духе. Более не стану вдаваться в перечисление методов моего интереснейшего ремесла, дабы случайно не испортить ваш аппетит…
 - Нет, не надо,.. я…я…Скажи им, что я всё верну все компенсирую, - ах да познакомьтесь: это очередной несчастный бедняга в чей висок впилось дуло моего пистолета с глушителем. А на самом деле сволочь и подонок Рубен Александрович Гиреев, господин прокурор местного суда, а в уголовном мире один из главных воротил местного нарко-трафика. Хобби - вор, насильник. Но вообще-то перед моим стволом все становятся несчастными беднягами.
Спросите почему не пожалею и не отпущу с миром? да потому, что тут же перестанет он быть несчастным беднягой, и забудет о своем раскаянии. Да и вообще я же не священник, что мне его раскаяния. Просто клиент уже оплачен, а заказчик ждет. А я обычно не люблю вдаться в подробности того, по какой причине возникает необходимость заказа.
Спросите, почему не стреляю? Просто за дверью кабинета уже сгрудилась толпа его охранников, а эта коленоприклонная гадина своим слезами и соплями просто тянет время пока они выломают дверь. Надеется, что это ему поможет….
Что ж вот и познакомились, а теперь извините – работа… Да и не извольте беспокоиться по поводу ждущей меня за дверью опасности. Окно напротив двери хорошо простреливается. Нужно лишь дождаться, когда мой напарник со снайперской винтовкой выберет удобную позицию.
За дверью раздался глухой стук. Что-то сильно ударило семь раз подряд по пластиковому окну – значит маленькие свинцовые пчёлки моего товарища уже проделали свою работу. Крики и стуки в дверь действительно прекратились.
Что ж  теперь моя очередь. 
Глухой хлопок прервал истерические стенания господина прокурора.
   
На следующее утро я сидел в кабинете у Бориса Ефимовича Такермана, - клиента, которому видимо, захотелось стать постоянным. Редкостная сволочь. Он был из ряда тек ублюдков, которые самым грязным путём придя в верха, оглядывались назад и обзаводились параноидальной манией преследования. Таким как он казалось, что нужно убирать всех кто хоть что-то мог рассказать о его слегка не праведном прошлом. А что бы не навлечь на себя новых подозрений этой кровавой просекой, оставленной после совершенного им путешествия в своё гнилое прошлое, используют, как правило, профессионалов. Могу сказать, что, по крайней мере, до этого момента своей работой я его не обижал. Тем не менее, я не раз рекомендовал ему воспользоваться помощью других представителей моего ремесла, объясняя это тем, что частые встречи могут подставить под угрозу конфиденциальность сделок. Уже после второй встречи с ним на меня интересующим взглядом стала всматриваться его секретарша. Да возможно в её планы совсем не входило подозревать меня в чём-то, но заинтересованность к неизвестному человеку свободно приходящему к шефу местного налогового отдела мог проявить и кто-то иной. Однако сколько я этого надутого от ощущения собственной важности прыща не вразумлял, тот наотрез отказывался слушать мое мнение на этот счет и, будто со знанием дела пытался убедить скорее самого себя в совершенно неуместной здесь формуле – «постоянство признак мастерства». Но как говорил он мне, что в это раз он вызвал меня по очень не простому делу…
- Пригласил, - прервав его бредни, поправил я.
Такермана, до этого момента с волнением ходивший взад-вперед и вытиравший пот со своей узкой медной лысины, вдруг резко остановился и недоуменно выпучил на меня свои заплывшие жиром глаза:
 - Не понял?..
 - Вы, господин Такермана, видимо на мгновение забыл, что перед вами в данный момент сидит не ваш подчиненный, а человек пришедший по делу, и, говоря обо мне, употребили слово «вызвал». Правильно п р и г л а с и л, - по буквам произнес я оторопевшему кретину.
 Лицо его чуть побледнело, когда он понял, что слегка нарушил этикет общения. Он нервно сглотнул, но всё же взял себя в руки для того, что бы продолжить говорить.
 - Простите, пригласил… Так вот пригласил я вас к себе для того лишь, что бы поучаствовать в нынешней сделке только как посредник.
Я подозревал, что этим полным ничтожеством кто-то водит, как марионеткой. Но безусловно большей наглостью для настоящего заказчика было не явиться на сделку самостоятельно. Ненавижу посредничества, поскольку, когда не знаю всего, что касается этого дела, чувствую себя на месте вот этого тупого ублюдочного толстяка расхаживающегося напротив меня, которого используют как хотят, подсадив на высокое место как кричащую болванку. 
Я готов был уже спокойно встать и попрощаться, передав привет заказчику, как услышал едва различимое:
- Ферзь…
- Что, - чуть громче, чем нужно вопросил я.
Толстяк вздрогнул, но все же повторил.
 - Ф-Ферзь… Ферзь просил вас побеспокоиться.
Да-а-а! Вот сюрприз так сюрприз. И что это сегодня за день: за окном ливень, в кабинете воняло ненавистной хлоркой. И тут еще на тебе, свалился на мою голову этот Ферзь. Опять. Шах и мат, твою мат… Мама, неужели это наказание за то, что сегодня я, почистив зубы, забыл закрыть тюбик с… клеем?...Эх…. Всё перемешалось в голове.
Ферзь этот был самой неприятной фигурой в истории моей работы, его можно было назвать тёмной лошадкой…Блин,…и видимо справедливо, так как ничего кроме шахмат при упоминании этого имени в голову не шло. Да и не могло прийти, поскольку все данные об этой личности либо были хорошо запрятаны, либо кем-то аккуратно стерты. Я ни когда не встречался с ним лично, но его участие в моей карьере было, как правило, очень ощутимым. Всегда те дела, которые он предлагал, могли сулить насколько большой доход на столько же и крупные неприятности. Я буквально с ума не сошел от счастья когда получил аванс за первый его заказ, но потом понял, на сколько соразмерны сумма и выполняемая работа. Потом и кровью понял. Да и еще одним из важных неприятных качеств, которыми обладали его заказы, было то, что от них ни под каким предлогом нельзя отказаться. Это как проклятая фигура…тифу ты – опять эти шахматы…. проклятая карта любого местного киллера - если попалась случайно, то уже не откинешь.      
- Говори, - сурово произнес я.
- Вот все данные о клиенте, - пухлая рука Такермана протянула мне взятую им прямо со стола папку в красной пластиковой обложке. Хотелось сказать Такерману то какой он идиот, если держит такие бумаги на своем рабочем столе, но мысли были заняты уже совсем не этим.
Я открыл папку, отложил без интереса несколько листков с данными и взглянул на фотографию…. И  сквозь меня будто бы пронесся локомотив. Немногочисленные приятели хвалят меня за то, что я в самых трудных ситуация сохраняю спокойное выражение лица, будто каменное, - говорят они. И в тот миг оно так же оставалось каменным, но то, что с жаром тысячи печей вскипело во мне в эту секунду, угрожало просто-напросто рассыпать этот камень. На фотопортрете была девушка… нет-нет, не подумайте, специфика моей работы отнюдь не исключала того, что клиентом может стать девушка. Не редко так и происходило: неверная жена, любовница-шантажистка и тому подобное. Но в этот раз… В голове бешено замелькали воспоминания, недавний сон…
  Я просто узнал ту, кто была на фотографии.
  Но отказаться от дела не мог.
- Передай Ферзю, я принимаю заказ, - твердо и совершенно спокойно проговорил я.

К вечеру в голове замутилась дурацкая неразбериха. Как и у многих  людей в нашем шумном мегаполисе, привыкшим к бешеному жизненному темпу, в момент бездеятельности, то есть когда появлялось свободное время, у меня порой возникало ощущение пустоты и бесполезности всего того, чем я хотел бы во время сие себя занять. Я поймал себя на том, что уже больше пяти минут кистью водил на холсте по одному и тому же месту. Эх, напортачил! Да, художником мне себя назвать трудно, особенно если судить по тому, что у меня за безобразие сейчас выходило. Могу догадаться, из-за чего нормальные художники становятся абстракционистами, кубистами, сюрреалистами и другими малюющими не бог весть что чудовищами. Наверное, как раз из-за часто приходящего во время работы состояния задумчивости, которое сейчас посетило меня.  Я всмотрелся в пять больших клякс, в полузакрашенные контуры крыши дома, который я хотел нарисовать и ту самую чётко прорисованную мной за пять минут широкую бесформенную красную линию – ну точно «Мотивы французской революции на детском утреннике» Ренуара. Нет, пожалуй, только копия - не хочу обидеть поклонников случайно названного, неизвестного мне совсем, художника.
Я хмуро посмотрел на загаженный этой дурацкой мазней холст быстро взял губку, легонько промокнул её растворителем и стёр всё.
Я живописью, конечно, только увлекаюсь и сравнительно не давно, и пока не было тех людей, кому бы я позволил оценить свои работы. Да и вряд ли хотел я, что бы кто-нибудь о них узнал, так, писал для собственного удовольствия, убивал время.
Я накрыл холст специальным покрывалом сложил кисти и краски в шкаф и оглядел свою маленькую, но кажущуюся просторной из-за немногочисленной мебели, однокомнотку.
В центре комнаты висела большая боксёрская груша, висящая на протянутой от пола до потолка резинке с металлическими кольцами. На спортивном снаряде виднелись глубокие следы от моих кулаков – последствия утренней «бомбардировки». Предпочитаю тренироваться, оберегая свои руки от переломов, и стараюсь не отбивать костяшки, поэтому «больно» становится, как правило, только моему неподвижно висящему «партнеру по спаренгу».
На верхней полке шкафа за стеклом сиротливо ютилась бутылочка армянского коньяка. Насыщенно красный цвет его пьянящего содержания соблазнительно переливался в лучах вечернего солнца. Я осторожно достал полулитровый сосуд с полки, неторопливо скрутил с него декоративную позолоченную пробку, затем подставил под наклоненное горлышко небольшой фужер. Исходящая приятным ягодным ароматом тёмно-багровая амброзия мелодично запела, проливаясь в свою новую емкость, наполняя её до стеклянных краев.
С нерасторопностью французского самелье я красивым движением руки провел фужером перед носом, который вместе с воздухом втянул пьянящий аромат далёких горных вершин, поднес к губам и буквально слился в поцелуе с первым осторожным глотком.
И всё равно не то. Ощущение от пробы даже такого замечательного напитка казалось не полным, если человек делал это в одиночестве.
И тут зазвонил телефон. Я неохотно отставил фужер в сторону, закрутил пробку и подошел к телефону.
Звонил мой давний приятель. По профессии он был следователем. Но про себя я предпочитал называть его инспектором, поскольку было в манерах этого типа и в его внешности очень много от европейца. Иногда мне даже казалось, что говорит он с легким английским акцентом. Хотя, по его уверениям, подследственных своих он мог обматерить на кристально чистом русском.
Что ж компания такого в меру ироничного и в какой-то степени родственного мне по профессии человека придётся как нельзя кстати. А отличным местом для вечернего времяпрепровождения можно было выбрать уютное кафе неподалеку, где как раз подавали мой любимы армянский коньяк.

Она жила в многоэтажном доме в нескольких кварталах от центра. Я подъехал к нужному подъезду на такси в шесть часов вечера и, расплатившись с водителем, вышел из машины. Осмотрелся. На улице было малолюдно.
Дверь подъезда была широко растворена, сильный ветер прижимал её к стене, заставляя жалостливо скрипеть слабые ржавые петли. В подъезде было мрачно из-за узких окон и сложной системы закутков, в которых будто прятались наглухо вмурованные в стену двери квартир.   
Этажом выше в парадной толпилась молодежь. Они не скрывали своего присутствия здесь: слышался визгливый девичий смех вперемешку с хриплым гоготом надсаженных  куревом подростковых глоток; отовсюду выплывали клубы сизого сигаретного дыма, пахло дешевым энергетиком.
Я медленно поднялся и, быстрым, но внимательным взглядом осмотрел всю компанию. Семнадцать – восемнадцать лет. Три парня и две соплячки. Одеты были все прилично, один из них вообще был в белом выходном костюме. Скорей всего выпускники с последнего звонка - ведь сейчас как раз была пора выпускных и экзаменов в школах. Одно я мог сказать точно при взгляде на этих ребят – никакой опасности они  в себе не таили. Я остановился рядом с ними лишь на мгновение, когда один из них достав изо рта только что подкуренную сигарету наглым голосом, видимо шутки ради буркнул в мою сторону:
 - Есть курить?
 - Все-таки лучше ПОЕСТЬ, - ухмыльнувшись, проговорил я. Брови парня подлетели в легком  недоумении от моего внезапного ответа. По компании пробежался слабый хохоток. Я, оставшись довольным, стал подниматься дальше. Мне нужно было пройти еще два этажа.
Минув последний пролет, я сразу оказался напротив нужной мне квартиры, которую закрывала черная металлическая дверь без единого узора на поверхности, без единой неровности кроме замочной скважины и ручки, выполненной виде какого-то крылатого мифического животного. Глазок и номер на двери отсутствовали. Судя по порядку чисел указанных на квартирах по соседству, это была именно квартира 42. Моё внимание случайно привлекла малозаметная надпись на стене рядом с дверью. Выполнена она была карандашом чьей-то неумелой рукой; все буквы были некрасиво, но очень чётко прорисованы в стиле европейской готической латиницы. Что  бы прочесть весь текст потребовалось внимательно вглядеться в каждый из этих вычурных символов. Когда надпись полностью была мною расшифрована и понята, по телу пробежался легкий холодок. Нет, не подумайте, здесь не было ничего от привычного всеми русскими людьми подъездного «творчества» - фраза была вполне приличной. На первый взгляд было совсем не ясно, какую цели преследовал её написавший, и имела ли она вообще какой-нибудь смысл. Надпись гласила «выход здесь». Казалось бы, совершенно ничего незначащая фраза, возможно вырванная малолетними меломанами-энтузиастами, как это часто бывает, из какой-нибудь рокерской песенки. Но для меня простое сочетание этих двух слов принесло чувство труднообъяснимой тревоги. Тут же в голове возник вопрос, и с губ чуть было не сорвалось - «выход для кого?». В тот момент на какие-то доли секунды будто бы всё вокруг меня замерло, мне даже показалось, что я услышать, как в одной из соседних квартир, в ванной из плохо закрученного крана упала капля воды, звонко брякнув о дно раковины. Этот миг совершенного затишья, мог показаться со стороны чем-то абсолютно незначительным, тем кратким отрезком времени на твоих часах, которым можно было в спешке смело пренебречь. Но спешки не было. Эта неправдоподобно сильно растянувшаяся для меня секунда, заставила вспомнить один эпизод из далекого прошлого. Когда мы с одним из моих серьезных «оппонентов» оказались друг у друга на мушке. Тогда как, помнилось, то же всё решал краткий миг. Мы целились друг другу в голову, наши взгляды перекрестились. Казалось, что в глазах у обоих, ворочаясь в сильном нетерпении, в ожидании своего быстрого змеиного броска, шипела и скалилась сама смерть. Тогда я оказался более скор, наверное, только из-за того, что звук двери, внезапно скрипнувшей за моей спиной, и послуживший тем самым сигналом к действию, донёсся до моего уха немного быстрей. Наверно это можно было назвать тем самым пресловутым моментом истины, который на многие годы вперед оставляет человеку тревожное упоминание о себе, как о том, о чем никогда не хочется жалеть, но чего на всякий случай всегда стоит опасаться, но это в прошлом, а сейчас…
…И мои мысли, как тогда в прошлом так же прервала скрипнувшая дверь, но на это раз она была распахнута мне на встречу.
 - Ой, - слегка вздрогнув и улыбнувшись собственному испугу, проговорила хозяйка квартиры. Она казалась мне совсем молодой девчонкой, возможно из-за симпатичной веснушчатой мордашки с вздёрнутым немножко вверх маленьким аккуратным носиком, возможно из-за объемной копны длинных рыжих кудряшек, что игриво и как-то даже по-детски играли в слабом свете солнышка, едва пробивающегося своими осторожными лучиками через узкое окно подъезда. Возможно, именно из-за небольшого роста и красивой худенькой фигурки ей нельзя было дать двадцать шесть лет. – Здравствуйте. А вам кого?
 Взгляд её огромных изумрудных глаз, ставших еще более огромными и еще более красивыми от появившегося в них удивления, заставил меня немного запоздать с ответом.
- А я, собственно, к вам.
Это было едва заметно, но под моим взглядом она смущенно зарделась, на миг отвела в сторону эти великолепные, пьянящие своей неземной чистотой очи. Вернув их мне вновь, она спросила
 - А по какому вопросу?
На миг я забыл, кем являюсь, но, собравшись, наконец, проговорил.
 - Видите ли, Юлия Сергеевна, я пришел по очень не отложному делу, для разъяснения которого потребуется не мало времени, - я начал неловко лавировать в той легенде, которую сочинил для нее по дороге. – Могу ли я войти?
 - Э-э…. Пожалуйста, - неуверенно проговорила девушка и немного посторонилась, так что бы я мог зайти к ней в квартиру.
Я решил не тянуть долгие бредовые разъяснения по поводу того, кем я был послан и не стал вуалировать своих «деловых» целей, а так же совершенно противоположных им личных намерений.
 - Вы в опасности Юля, вы проходите свидетелем по очень серьёзному преступлению, и те люди, в чьих интересах ваше молчание, даже говорить с вами не хотят, они хотят вас устранить.
Девчонка совершенно мне не поверила. В определенный момент разговора она сильно разозлилась, прервала меня, назвала мои речи не удачной шуткой и хотела выставить за дверь. Мне даже пришлось в какой-то момент подчиниться её настойчивым тычкам и снова оказаться в прихожей, буквально на самом пороге её квартиры. Она хотела резко распахнуть дверь, но тут пришел черед злиться мне. Не коим образом внешне не выразив свой гнев, я лишь молча достал из кобуры за пазухой свой пистолет с глушителем и выстрелил…. в вазу, которая стояла на кухонном столике. Стекло звонко брякнуло, расплескалась вода. Стоявшие в вазе желтые цветы в беспорядке разбросало по всему полу вместе со стеклянными осколками. Девушка первые секунды непонимающе переводила взгляд то на пистолет, то на разбитую вазу, то на меня. А за тем, когда наконец осознала, что сейчас произошло прямо на её глазах, коротко вскрикнула и тут же прикрыла обеими руками рот, будто испугалась сама себя. Девушка плотно прислонилась к стене напротив двери и медленно стала сползать на пол - ноги её подкосило от сильного страха. В зеленых глазах умоляюще смотревших на меня, быстро появилась блестящая запруда, обещавшая вот-вот прорваться.
Господи, - подумал тогда я.- Не разу за всю свою практику не видел более жалостливой сцены. Черт возьми! Какая к черту практика. Кого хотели что бы я убил, эту молодую беззащитную девчонку, этого, с детской наивной надеждой смотрящего на тебя, запуганного зверька.
Я убрал пистолет на место, что бы хоть как-то её успокоить. Осторожно приблизился к ней, медленно протянул руку. Она со страхом спрятала от меня глаза, будто надеялась, что это защитит её.
 - Я не буду тебя убивать, - просто сказал я. – Я хочу тебе помочь.
Я тихонько сел рядом с Юлей на корточки и очень осторожно протянул руку к её плечу, а за тем не почувствовав сопротивления обнял, медленно положив её рыжеволосую голову себе на плечё. Она, всё еще зажимала руками глаза и бесшумно плакала. Чёрт, не стоило её так сильно пугать. Эх, а как стоило?
 - Я хочу тебе помочь. Успокойся всё нормально. Я…. – я поймал себя на том, что мне впервые  в жизни придется произнести эту фразу: - Я друг.
Тут она заплакала гораздо сильней и уже слышно. Моя рубаха через каких-то пару минут стала мокрой от её слёз. Ну и пусть - плевать. Главное сейчас чтоб она, наконец, смогла  успокоиться, а то времени у нас оставалось всё меньше и меньше. Нужно было уходить отсюда как можно скорей. Я потянулся к двери и захлопнул её для пущей безопасности, а из другой руки не выпускал Юлю, постоянно успокаивающе гладя её по голове. Ну вот – нянькой еще мне быть не приходилось. Моя правая рука, привыкшая твердо держать рукоять огнестрельного оружия любого калибра, сейчас мелко подрагивала. Своим намокшим от чужих слёз боком я ощущал, как дико бьётся сердце моей несостоявшейся жертвы, чувствовал, что такой же бешеный ритм передаётся и мне. Впервые после долгого времени я вновь испытал чувство полной растерянности. Я совершенно не представлял себе, что буду делать дальше.
 Я слегка отодвинул её от себя и проговорил:
 - Нужно немедленно уходить.
На меня воззрились её непонимающие заплаканные глаза. На щеках были видны руслица проторенные водопадами слёз, но сейчас это бесконечный поток немного умерился. Она вытерла лицо рукавом своей рубашки, слегка пошмыгивая носом. Видно было, что первая волна истерики прошла и в ближайшие две минуты девушка будит действовать более-менее рационально.
 - Возьми с собой документы и все вещи, которые нужно, только не тощи с собой целый чемодан, деньги тоже можешь не брать, у меня есть, - и снова её полное непонимание. Девушка будто не слышала меня. Я хотел, было, повторить всё громче и даже закричать на неё, что бы она делала всё быстрей, но понял, что здесь было что-то иное, чем просто непонимание. Она внимательно смотрела на меня. Такого пристального взгляда я ни когда на себе не испытывал – она будто бы целиком превратилась в зрение. В её взгляде, пожалуй, только полный идиот не смог бы прочесть сейчас одни единственный вопрос: «Ты действительно поможешь мне?» И это было много выше чем просто просьба. Глядя в её глаза, я осознавал, что должен приготовиться к самому честному ответу, а после того как дам его суметь держать своё слово во что бы то ни стало, как бы тяжело ни было и как не хотелось бы мне поступить по другому. И вот я подошел к ещё одной черте, пересечение которой требует оставить всё, что было позади. И насколько невероятным мне самому это ни казалось, я готов был всё поменять. Здесь и сейчас. Я был готов…
-Я помогу, - решил ответить я на этот безмолвный вопрос. Для Юлии это послужило будто сигналом. Она совершенно иначе посмотрела на меня, взглядом будто извиняясь за свои сомнения, но, тем не менее, всё ещё сомневаясь, резко поднялась и быстро засеменила в одну из своих комнат. Я тоже, наконец, соизволил подняться с холодного пола.
Девушка вернулась в прихожую через пару минут, неся на плече маленькую дамскую сумочку из тёмно-коричневой кожи и средних размеров пакет набитый какими-то вещами. Молча кивнула.
 - Идём, - коротко произнёс я, и сам открыл дверь. Порог мы минули вместе – я чувствовал, что это было необходимо, поэтому взял её за свободную руку и повёл за собой.
В парадной было спокойно. Мы неспешно спускались, я шел чуть впереди, не переставая держать её мокрую от волнения ладонь. Старался не оборачиваться. Мне почему-то становилось очень волнительно, когда я глядел на неё, - возможно, какое-то особое чувство стыда перед не состоявшейся жертвой. Я ни когда ещё не ловил себя на этом, но мне казалось сейчас, будто я делаю преступление против этой юной особы и против своего чёрного ремесла. Будто бы единственное благо, которое я мог уверенно даровать ей, не волнуясь за то, что будит дальше – это смерть и, что сейчас я совершаю ещё большее преступление - подвергаю девушку не самой смерти и страху перед ней, поминутному её ожиданию. Всё это было вполне для меня объяснимым – я прекрасно представлял себе, насколько непросто мне будит совершить этот головокружительный скачёк на сто восемьдесят градусов и из убийцы превратиться в спасителя, ведь дело было не только во мне, но еще и в тех силах, которые стояли за этим заказом. Ферзь, будь он.… Даже одна лишь мысль о том, что бы послать его к чёрту теперь приводила в ужас.
 Да я боялся. Боялся поскольку не знал врага в лицо….
 Врага?
В голове ворочалась мысль, которая вдруг сделала все остальные совершенно не важными. Она вгрызлась в мой мозг подобно паразитическому червю, который нещадно въедается в плоть парализованного ягнёнка, способного лишь слабо и беспомощно блеять, зовя на помощь. «Остановись, одумайся, - беспрестанно сверлило в мозгу, - с кем ты собрался воевать ягненок». Сомнения как вязкий кисель, который поминутно становился всё более и более густым заставляли с каждой секундой идти медленней. Ноги будто бы заполнило ватой, как бывает тогда, когда в тебя вольют лошадиную дозу обезболивающего….
Я скорей не услышал, а почувствовал на лестнице какое-то слабое движение…. Чёрт… Там кто-то есть.
 Остановись! Куда ты бежишь?! Что ты собрался делать?!! С кем воевать?!!! Ты хочешь спрятать её? Куда?.. Куда?... – голову разламывало на часть, разбивало в дребезги…
Ниже на один пролёт на лестнице кто-то был,…
…но мысль за мыслью, вопрос за вопросом раз за разом приходящие мне в голову рассеивали моё внимание, заставляли слушать только их бесконечную череду. Каждая мысль каждый вопрос – зачем? Зачем? Зачем? – в такт бешено пульсирующим вискам били в голову словно пули ….
Кто же там внизу? Кто нас поджидает? Или это всего лишь мне показалось…Да –бред.
Остановись ягненок… Делай то, что…
 Как девять граммов свинца….
… то, что должен делать, что должен!!..
…как девять граммов. И эти граммы в моём сознании вдруг начали перевешивать.
Убей!!! Убей!!! Убей!!! – как выстрелы разрывало моё сознание на осколки.
Я отпусти её мокрую ладонь. Потянулся за пазуху – такая сухая и такая приятная на ощупь рукоять.
Убей!!! Убей!!! Убей!!!
Я более не мог сопротивляться этому безудержному желанию. Мне казалось не я сейчас крепко держал рукоять своего оружие, а оно заботливо протянуло мне свою крепкую руку, всегда сжатую в кулак…
Убей!!! Убей!!! Убей!!!
Я медленно достал пистолет и резко обернулся.
Убей!!! Убей…
Девушка удивлённо на меня воззрилась. Её красивые глаза сильно округлились, что в сочетании с рыжей шевелюрой делало её похожей на кошку.
Убей!!!
 Я взглянул на неё повнимательней, посмотрел, успеет ли она убежать?
Убей!!!
С этой лестницы мы только начали опускаться и ей нужно лишь быстро метнуться вправо, чтобы скрыться за верхним пролётом. 
Убей!
Я поднял пистолет и…. беззвучно одними лишь губами произнёс ей - «вверх». Она поняла правильно. Отлично!
Я вновь обернулся. Всё таки на лестнице ниже кто-то действительно был и всё это время он медленно бесшумно поднимался нам на встречу.
Убей!!! – более ясней прозвучало у меня в голове.
Два длинных прыжка и я оказался между верхним и нижним пролётом. Да интуиция меня ни когда – он был здесь. Ферзь решил перестраховаться и послал своего человека. За нами обоими.
Я застал его  врасплох. Он, конечно, не ожидал, что я появлюсь так быстро, но в его правой руке секунду назад ещё пустовавшей с дьявольски быстрой скоростью появилась пушка, примерно такая же, как у меня. Да и сам он весь был как мой брат близнец – в таком же чёрном костюме, те же, что и у меня, средние габариты и фактически та же не приметная внешность – да много нас таких… Я едва успел поднять пистолет в его сторону, как услышал глухой хлопок.   
Отличная реакция. Он выстрелил первым… Но слишком поторопился. Пуля прожужжала в паре сантиметров от моей макушки, поскольку одновременно с его первым выстрелом я наскоро сгруппировался, и  сильно пригнувшись, сразу прыгнул в его сторону. Со скоростью стрелы я полетел прямо на противника. Ствол его пистолета в момент полета оказался выше меня. Приземление обещало быть неприятным, но что поделаешь маневр, есть манёвр. Мои короткие расчёты оказались верными - звонко брякнуло разбившееся окно - второй выстрел убийцы так же прошел мимо. Я пролетел  разделяющее нас расстояние, чуть ли не быстрей чем вырвавшаяся из дула моего пистолета пуля. Нет, она всё же опередила меня и добралась до цели первой, так что я ударился и амортизировал об уже мёртвое тело моего соперника.
Только когда я поднялся на ноги и твёрдо стоял над поверженным врагом, наваждение не оставляющее меня до этого всё таки прошло, сознание больше не раздирали противоречивые мысли и сомнения. Я сделал выбор и уже точно знал, что пути назад нет. Если придётся воевать, значит, так тому и быть.
 Теперь уже совсем не торопясь, я поднялся с пола, потёр ушибленное по приземлению колено, отряхнулся и посмотрел на результаты дуэли. В голове у лежащего зияло ровное круглое отверстие – быстро и безболезненно. Отличная работа. В глазах убитого застыло удивление. Да парень теперь этот вопрос будит мучить тебя целую вечность. Бьюсь об заклад, что на своём втором выстреле он даже не успел опустить взгляд за мушкой свое пистолета, стрелял наугад.
Я осторожно посмотрел вниз на лестницу, а за тем в разбитое выстрелом окно, затянутое паутиной длинных и мелких трещин вокруг дыры. Никого не было. Затем решил прислушаться к своим ощущениям – то же в порядке. Значит, убийца был один. Точней два, но я уже ни в счёт, - подумал я с иронией.
Теперь необходимо было спрятать труп. Я обвязал простреленную голову снятым с себя галстуком, приподнял тело, вскинул его руки себе на плечи и стараясь делать всё быстрей дотащил его до Юлиной квартиры положив перед дверьми. Вспомнил, что сам запирал двери, когда мы с ней уходили, и автоматически кинул их себе тогда в карман брюк – девушка не протестовала. Отперев дверь, я втащил его в квартиру и на всякий случай спрятал в шкаф, перед тем найдя в его пиджаке сотовый и отключив, так как знал, что у людей возникает гораздо больше вопросов, если они слышат много коротких гудков, чем когда абонент недоступен. Первое время у заказчика наверняка сложится впечатление о том, что его человек выключил телефон для того, чтобы чей-нибудь звонок случайно не застал его в самый ответственный момент врасплох.  Возможно, так о пропаже своего человека Ферзь узнает гораздо позже, и я сумею выиграть время. Я вышел из квартиры и запер за собой.
Затем мне пришлось самому подняться за Юлей, поскольку звать её через весь подъезд было делом рисковым, нам вообще тогда очень повезло, что на площадку не вышел кто-нибудь из соседей. Девушка сидела на лестнице, выше своей квартиры на два этажа, держась за перила. Она сильно вздрогнула, когда я чересчур резко поднялся на её уровень, но быстро расслабилась, поняв, что это я. Слава богу, она больше не плакала.
 - Всё в порядке? – внезапно едва слышно вопросила она. Это меня немного обескуражила. Если она осмеливается говорить со мной уже сейчас, после того, как я сильно напугал её, означало, что девушка быстро приходит в себя. Она доверяла мне по крайней мере сейчас.
  - Да всё хорошо, - коротко проговорил я, открыто и спокойно глядя ей в глаза. – Мы уходим.
Сказав это, я протянул ей руку. Она быстро взглянула в низ скорей рефлекторно, чем осознанно, будто могла высмотреть там что-то, чего бы не нашел до неё я, неуверенно кивнула и последовала за мной.
Мы быстро спустились вниз, вышли на улицу и уехали на первом же пойманным мной такси, - прочь от этого злосчастного дома. По дороге меня долго не покидало чувство преследования; конечно, я мог ошибаться, просто испытывая банальную тревогу, но в свете последних событий решил доверять своим ощущениям, уже не надеясь на случайность их появления. Что бы уйти от пристального внимания чужих глаз, нам пришлось пересесть подряд еще в пару автомобилей, немного пропетлять по городу пешком, и зайти в магазин одежды, дабы слегка обновить гардероб. Лёгкая маскировка еще ни когда не была излишней в подобных делах.
 
 Этим же вечером вместе мы стояли на залитом дождём и продуваемом всеми ветрами железнодорожном вокзале, ожидая поезда. Юлия держала в своих руках небольшой зонтик, который сильно подёргивало от любого дуновения ветра. В мою сторону она не смотрела, её взгляд был устремлен будто бы в себя. Я мог понять, о чём она думает сейчас. Наверняка она не поддаваясь ни каким рациональностям, волновалась о том, что покинула свою квартирку, к которой за долгое время привязалась, как к родному человеку. Она была одинока и я, как ни кто другой мог это в ней увидеть. На смену  вполне объяснимому  страху, который обуревал её после случившегося сегодня, пришло чувство сожаления о том, что пустилась на встречу не известно чему со мной. Её пугала то, что в одночасье придётся отказаться от всего прежнего, привычного и  возможно навсегда. И я как незнакомец, был для неё сейчас главным врагом, но она сдерживалась, терпела, молчала. Я не знал, какие можно было подобрать слова для того, чтобы её успокоить. Обычно всю разъяснительную работу вместо моего голоса  производило оружие, оно то уж точно могло успокоить кого угодно. С первого же звука. Но для нынешней ситуации подобный стиль общения, мягко говоря, не годился. В голове закрутились кадры из кучи известных кинофильмов, где герой с хладнокровным спокойствием, или, напротив, с поджигающим взгляд подобострастием, находил такие слова, от которых женщина таяла в его объятиях, не думая более не о чём.  Но я не был актёром, и уж тем более героем. Я решил не делать того, в чём был не уверен и просто обнял её за плечи. Тут же почувствовал её сильное напряжение. Какое-то время мне даже казалось, что я держу в руке сжатую пружину, которая вот-вот должна была шумно распрямиться и жестоко хлестнуть меня своими стальными виточками. Но постепенно бешено бьющее сердце Юли приходило в норму. Как мне ни казалось странным, но моя тяжелая рука всё же могла успокоить.
 
И в поезде меня не покидало чувство преследования. Наверняка, люди ферзя имели связи и с милицией и со справочным бюро вокзала, и если мое предательство уже было раскрыто им оставалось лишь задействовать свои связи для того, чтобы точно знать наш маршрут. Естественно привилегия время от времени выходить из купе досталась мне, за исключением тех особых случаев, когда приходилось сопровождать девушку до всем необходимых мест; даже в хорошо осмотренном вагоне я не пренебрегал безопасностью. Опасности я ожидал в любое время; ив курилке, и когда заговаривал с болтливыми попутчиками, или попросту когда глядел в окно на проносящийся мимо заволоченный плотной пеленой дождя ландшафт. Тем не менее, вскоре я успокоился, поскольку пришел к разумной мысли о том, что вряд ли преследователи появились бы на столько скоро, что бы успеть занять место в этом же поезде. А еще я имел общее представления о том, как Ферзь предпочитал решать свои проблемы – он не любил торопиться, поскольку чаще всего во всех своих преступлениях предпочитал проявлять грациозность и элегантность. Он редко пользовался услугами любителей быстрых и безболезненных расправ, таких, каким был я. Нет, спешить он точно не будет,  для нас с Юлией  наверняка устроят любезнейший «прием», который по  сложности и изысканности своей сможет сравниться, пожалуй, лишь с японской чайной церемонией. Мне необходимо было найти возможность как нарушить финальный ритуал этого театрального действа. Благо времени на раздумье пока  хватало – поезд равномерно покачивался, постукивая мокрыми колесами мо стыкам рельс, что навивало спокойное настроение самое подходящее для того, что бы я смог всё взвесить. Приятное покачивание вагона убаюкивающее подействовало на девушку – она полулежала-полусидела на соседнем месте и, аккуратно опершись о стенку у окна, тихо посапывала, закрыв от жестокого мира свой усталый взгляд.
До окончания пути оставалось еще около трёх часов, когда я пришел к решению. Мне необходимо было звонить своему другу – следователю, в честности которого мне ни когда не приходилось сомневаться. Я не часто прибегал к его помощи, так как всегда рисковал напрямую раскрыть свое подлинное ремесло, но это был тот случай, когда мне придётся вывести себя на чистую воду, дабы появились шансы на спасение. Мне нужно было сделать один звонок и рассказать обо всём подробно, без умалчиваний. Я не сомневался, что если этот человек поверит мне, то не медленно задействует свои силы, ментом он был отличным и, так же как и я, он мог действовать быстро. Возможно, если понадобится, он пришлёт помощь как раз в то место, в которое мы направляемся, и мне не придётся долго прятать Юлю, рискуя нашими жизнями.   
Я взглянул на спящую девушку, когда убедился, что она крепко спит, достал из кармана свой сотовый и быстро отыскал в нем нужный телефон.
 - Слушаю, - послышался после третьего гудка знакомый спокойный и мужественный голос друга.
 - Василий, мне нужна твоя помощь…

 
Некоторое время спустя. Полночь. Отель.
Юлия наконец-то могла насладиться полноценным – она лежала прикрытая лёгким одеялом на удобной двуспальной кровати. Поездку она переносила довольно паршиво - всю дорогу до отеля она жаловалась на сильную головную боль, и по приезде мне пришлось попросить у портье лекарство. Мне уже не приходилось успокаивать её, она либо потому, что уже взяла себя в руки, либо из-за банальной усталости быстро заснула.
Я сидел на краю кровати – пришлось снять номер для двоих, только находясь с ней рядом, я мог быть уверен в её безопасности.
Всё, что пока от меня зависело, было уже сделано – я договорился с Василием о встречи с ним и его людьми здесь, в этом отеле. Встреча была назначена на раннее утро. Василий спокойно воспринял новость о том, что я убийца и не просил от меня излишних деталей происшедшего, он понял, что я не лгу и мне действительно нужна его помощь. Оставалось толь ждать.
 Юлия спала как убитая. Да мне не нравилось это грубое сравнение особенно при сложившихся обстоятельствах. Но было что-то пугающее в облике спавшей девушки – она лежала, от усталости не издавая даже лёгкого сопения; в густой полутьме невидно было, как вздымается её грудь, цвет лица, кажущийся и при свете дня чересчур бледным, сейчас делал её лицо похожим на застывшую фарфоровую маску. Я не верил в дурные предзнаменования, но в тот момент, подчиняясь внезапному порыву, приблизился к ней и слегка обнял, тихо прошептал, что всё будет хорошо. Ободрял я сейчас скорей себя, а не её. Часы на стене медленно отсчитывали долгие мгновения, на чачах было уже три часа ночи, оставалось ждать чуть больше часа, но с каждой минутой сердце сотрясала не объяснимая тревога я вновь стал чувствовать приближение опасности. Возможно, всё это было по причине моей нелюбви к долгому ожиданию, тем более, если дело касалось чужой помощи, я всё привык делать сам, и испытывал волнение, когда что-либо важное переставало зависеть от меня. Наверно также почувствовал себя профессиональный водитель, если бы оказался на пассажирском сидении в своём же автомобиле, а руль находился бы в руках незнакомца, до полной скорости разгоняющего машину по мокрому асфальту. Ощущение не из приятных.
Я решил взглянуть на всякий случай окно, проверить всё ли спокойно. На залитой дождём улице по прежнему завывал ветер, он превращал всю округу в мрачную темно-серую картину, будто художник смешал все самые тёмные краски и обильно полил ими холст, желая взглянуть на свой талант по новому. Возможно, в таком способе художественного изображения я был дилетантом, поскольку не мог по достоинству оценить стараний этого безумца. Но на какие бы унылые мысли не наталкивала меня дождливая погода, в целом я был доволен тем, что за окном не появилось ни одного неизвестного человека, а на стоянке за всё это время не появилось ни одного нового автомобиля. Всё было спокойно.
Я, уже с меньшей тревогой, вглядывался в уличную мглу, слушал шум равномерно бьющих по подоконнику капель, далёкий лай дворовых собак. Мне даже показалось, что воющий в окнах и закоулках ветер немного успокоился. Я совершенно незаметно для себя задремал.
На задворках сознания всё еще витали беспокойные мысли, но по телу, впервые за долгие бессонные дни и ночи, разлилась приятная нега, она расслабила долго работающие без перебоя натруженные мышцы,  окутала усталое сознание поволокой лёгкого сна.
 
Проснулся я так же внезапно как уснул. Спохватился, оглядел комнату – Юля по-прежнему сладко спала на кровати. Во время сна я напрочь потерял чувство времени и поэтому сразу вгляделся на настенные часы.  В темноте мне едва удалось разглядеть циферблат. Со времени того как я заснул прошло всего полчаса. Хорошо. Вряд ли за это время успело бы, что-то существенно измениться. Подумав об этом я бросил беглый взгляд на улицу… Чёрт! То, что я увидел там краем глаза, заставило меня еще раз, но уже более пристально всмотреться в темноту. На стоянке появился новый автомобиль. Большой черный джип, если я не ошибался, это была «тайота». Это был точно не мой приятель, - по телефону он успел сказать мне, машин будет несколько и все русской марки.
Рядом с автомобилем вырастала фигура высокого крупного человека, державшего в руках зонт, который в данный момент полностью закрывал его лицо от моего обзора, тем самым не позволяя и ему заметить меня в окне номера. Он стоял, не сдвигаясь с места
Я подошел к двери в номер. В холле слышался какой-то шум. Я прислушался - определенно там кто-то беседовал. До слуха донеслись нечеткие отрывки фраз. Сознание ещё не до конца проснувшееся сознание игнорировала пока мысли об угрозе, но бешено забившийся пульс в висках сказал мне обо всём, что я сейчас хотел знать. Вне всякого сомнения, это были наши преследователи. Я отстранился от входа, приоткрыл кобуру за пазухой для того, чтоб взвести пистолет. Второй трофейный покоился сейчас под кроватью. Я на ощупь нашел его в темноте, проверил магазин и сунул за пояс.
Всё теперь я был готов. Оставалось только разбудить Юлю. Ей необходимо было куда-то спрятаться, пока на это было время. Преследователям необходимо было миновать три этажа, что бы добраться до нас. Думаю, они еще в холле.
 Я подошел к кровати и хотел, было потрепать девушку по плечу, но она уже не спала. Видимо я слишком шумно расхаживал по комнате. Надо бы ходить по тише особенно сейчас. Она приподнялась на локтях и встряхнула свою рыжую шевелюру, убирая волосы с лица. 
 - Что происходит, - в голосе Юле слышалась сильная тревога, она уже полностью проснулась, а значит долго объяснять, что нужно делать ей ни придётся.
 - За нами пришли. У нас пара минут, для того, что бы я успел тебя спрятать.
Мне больше ни чего не пришлось говорить, она быстро поднялась с кровати и торопливо надела свои лёгкие туфли без каблуков. 
 Тем временем я снова стоял у двери и вслушивался. Ни единого звука больше не было слышно. Возможно, они закрывают все входы и выходы, а портье наверняка уже мёртв. Я достал пистолет, взял на изготовку, затем, легонько растворив дверь, я быстро глянул в коридор. Осмотрелся –  в коридоре царила полутьма – они вырубили освещение. Пока здесь ни кого не было. Из единственного на этаже окна просачивался свет уличного фонаря – этого хватало для того, чтобы пройти по коридору спокойно и ровно, ни обо что ни запнувшись. Я обернулся и посмотрел на стоящую в нерешительности девушку, жестом просил следовать за мной. 
Мы быстрым шагом прошли вдоль двойного ряда дверей ведущих в другие номер. Коридор был достаточно узок, что, безусловно, играло мне на руку – если бы убийцы внезапно появились на этаже, они имели бы только одну точку для стрельбы. Наконец я остановился перед тем, что долго пытался найти в темноте. Короткий ряд узеньких дверей – это были подсобные помещения. Я быстро выхватил из кармана брюк связку мою универсальную связку отмычек. Пока эти самодельные игрушки меня еще ни когда не подводили. Не подвели и в этот раз. Глухо щелкнула замочная щеколда – я постарался сделать это тихо -  дверь в маленькое помещение распахнулась. Сейчас оно было абсолютно пустым, но обычно наверняка играло роль склада для какого-нибудь инструментария. Я завел туда за собой девушку и плотно прикрыл дверь. Оставив нас обоих в полной темноте.
 - Юля, слушай меня внимательно, - тихо начал я. Я не мог видеть её глаз, поэтому как-то тяжело было говорить с ней, настраивать её. Мне приходилось при каждом слове легонько поглаживать девушку по плечу, чтобы внушать ей свою решимость и уверенность вместе с тем стараться успокоить. Пока что девушка сильно дрожала, и было слышно её неровное дыхание.  –  Я попытаюсь остановить этих людей. А ты, что бы ни произошло, и чего бы ты не услышала, должна будешь оставаться здесь до тех пор, пока не придёт помощь. В гостинице больше сотни помещений и я сомневаюсь, что они успеют тебя найти до того, как мой друг прибудет к нам на помощь, но если это вдруг произойдёт… - я потянулся за трофейным пистолетом, извлёк его из-за пояса, нащупал в темноте ладонь Юли и осторожно вложил в неё оружие. – Стреляй в любого кто войдет сюда. Моего друга зовут Василий Александрович, только он будит знать точно где ты находишься, я передам ему по телефону. Если услышишь, что за этой дверью прозвучало его имя и
Отчество, ты можешь смело открывать. Поняла? Только если это будит Василий Александрович или я. В противном случае стреляй на поражение.
Я почувствовал, как она задрожала еще сильней. Не решил одолеть волну накатившего на неё страха и крепко обнял её. Осмелился даже поцеловать, что делал впервые в такой экстремальной ситуации. И, по-моему, это немного помогло. Теперь девушка полностью мне доверяла - она тоже крепко меня обняла, уткнувшись, горячим лицом в плече - я почувствовал её теплое дыхание. Возможно, если бы я итак не был сейчас во взвинченном состоянии, то, наверное, сильно бы разволновался, но на это не было времени.
  - Ты вернешься за мной? – её еще слегка подрагивающий голос был преисполнен такого доверия, которого я не чувствовал еще ни от одного человека – родных и друзей у меня ни когда не было, а случайные связи с разными женщинами не в счёт. То, что вершилось сейчас было далеко не случайность, я сам совершил выбор в пользу того, что при любых обстоятельствах буду защищать эту девушку  и сам постараюсь уцелеть… возможно, ради неё же.
 - Да, обязательно вернусь.
Я проверил, твердо ли она держит пистолет в руках – так себе, но думаю, что выстрелить сможет и не один раз. Еще раз крепко обнял её и вышел, заперев за собой дверь.
Мне оставалось еще раз позвонить Василию и поторопить его. Я вновь направился в свой номер, набирая по пути номер телефона друга.
Василий ответил практически сразу. Я сразу посветил его в курс дела и поторопил, но в ответ узнал немного неприятную новость: Василию пришлось задержаться минут на десять, и он должен был прибыть только через полчаса.
 Значит, действовать необходимо было, всецело полагаясь только на себя и свой пистолет.
Я решил не ждать противника на месте, вышел из номера, бесшумно, но быстро пошел к лестнице.
   Лёгкие едва слышимы шаги по лестнице заставили меня резко остановиться. Кто быстро, но очень тихо спускался на мой этаж – значит, все остальные этажи уже были проверенны. Неизвестный фактически парил над лестницей, лишь слегка касаясь ступенек. Настоящая охотничья походка, подумал я, они почти обманули мой слух. Но чтобы обмануть меня необходимо было нечто большее. Я услышал лёгкую поступь еще одного - он следовал за первым.
Первого кто выскочил из-за проёма, ведущего на этаж - лысого крепыша в кожанке и джинсах, - я выключил из игры точным выстрелом в голову. Хотел, было рвануться на лестницу и докончить «разговор» со вторым, но тот оказался куда проворнее, чем я предполагал. Он, прячась от очередного моего выстрела, поднырнул под еще не упавшее тело своего товарища и, воспользовавшись им как щитом, выставил пистолет в мою сторону. Но выстрелить не успел. Я со всего размаху ударил в туловище подхваченного им мертвеца, заставив тем самым убийцу неуклюже взмахнуть обеим руками и  попятиться назад. Раздался сочный хлопок погашенного глушителем выстрела. Пуля потерявшего равновесие противника пришлась куда-то в потолок. Я не преминул воспользоваться его досадным промахом и в ответ выстрелил три раза. Первый выстрел пришелся в ногу тщетно пытавшемуся спрятаться за живым щитом – преступник отпустил обмякшее тело, рефлекторно зажав рану освободившейся левой рукой. Он хотел выстрелить повторно, но второй мой выстрел выбил из его руки оружие – пуля, разорвав мягкую ткань ладони, проделала глубокую борозду через всё предплечье. Будто пережив долгое и томительное ожидание, широкой кривой струей хлынула освободившаяся кровь. Израненному тощему парню, мгновенно побагровевшему лицом от боли, нужно было отдать должное – он не кричал, лишь до крови закусил губу, ожидая конца. Я не заставил его долго ждать и подарил то, чего заслуживала каждая моя жертва – точный выстрел в переносицу.
На полу одно рядом с другим не подвижно лежали два тела, но я чувствовал, что это только начало охоты. Не думаю, что ферзь ограничился, прислав за мной двух средней руки специалистов. Нет, я ожидал от него гораздо большего. Я быстро взглянул на часы, до прибытия помощи оставалось около пятнадцати минут. Затем, быстро прикинув, что буду делать дальше я, ни минуты не мешкая, отворил дверь своего номера и быстро затащил тело тощего туда. Будучи уже в номере, я на распашку открыл окно на дождливую улицу, оставил дверь так же открытой и затаился.
  Мой план был прост до банальности. Первые кто обнаружит лежащее мертвое тело, осторожно глянут в номер с неопасного для них расстояния и увидят еще один труп, и услышав шум дождя поймут, что окно открыто, как логическое доказательство того, что я удрал. Решатся они зайти после увиденного в номер, поверив простой логике, или вместе придумают способ как меня оттуда выманить, мне было не важно. В первом случае я легко смогу расправиться с любым вошедшим, а во втором их смятение помогут мне протянуть время до приезда подмоги.
Ждать мне пришлось не долго. Видимо услышав нашу возню, остальные бандиты поспешили сюда. Я похвалил себя за то, что действовал быстро – им буквально полминуты не хватило, чтобы застать меня в коридоре врасплох, пока я возился с телами. Шаги нескольких пар ног остановились прямо перед номером. Я напрягся, приготовившись к тому, что, сюда поступив совсем необдуманно, войдёт кто-нибудь из них, или наоборот резко ворвётся, ожидая того, что их «кошачьи» шаги до номера остались для меня не заметными. Мне оставалось только ждать.
Но секунда шла за секундой, что опьяняло мои мышцы и мозги новыми волнами адреналина, и ни кто из пришедших не сдвигался с места. Прошло больше минуты, а я всё продолжал в напряжении ждать, стоя за дверным косяком, держа вскинутый в правой руке ствол. Тут, в сотый раз за сегодняшний день, до меня опять докатилось дурное предчувствие. Похоже, эти ублюдки задумали, что-то неординарное.
Буквально через пару секунд, подтвердив мои самые жуткие опасения, в номер влетела граната. Я тогда даже удивиться не успел тому, на сколько отмороженных Ферзь ко мне прислал людей. И в очередной раз время замедлило для меня свой бег. Я должен был воспользоваться влившимся в мою кровь адреналином, но граната была слишком далеко - я бы не успел допрыгнуть до неё и отправить обратно в коридор. К сожалению, подобное возможно лишь в боевиках. Происходящее почти полностью лишило меня способность размышлять. И поэтому я не умом, а скорей голыми инстинктами удержался от того, чтобы не нырнуть в распахнутое окно. Во-первых, то место очень хорошо простреливалось из коридора, и мне скорей всего не дали бы до него добежать, во-вторых, даже если бы я сохранил способность к передвижению, после полёта с четвертого этажа далеко уйти мне всё равно бы не удалось. Еще более безумным поступком было сунуться в коридор прямо под щедрый огонь своих врагов. Мне ничего не оставалось делать, кроме как съежиться в углу и, зажав до боли уши, ждать взрыва. Надеяться на то, что это всего лишь муляж не приходилось.
Мощная вспышка разорвала темноту, а невероятной силы оглушительный взрыв тут же лишил меня слуха, оставив в голове болезненный гул, так будто ты стоял прямо под работающим двигателем самолета. 
Весьма не приятно, когда над тобой проносится смертоносная лавина из стальных осколков, острых кусков выбитого оконного стекла и щепок мебели. Вряд ли бы мне удалось уцелеть, если на пути ударной волны не стояла широкая и тяжелая кровать. Встретив преграду, взрыв метнул ее в мою сторону. Кровать уже в полёте потеряла несколько отколотых взрывом кусков и, сильно ударив, и подгребла меня под себя. На секунду я оказался плотно вдавленным в стену. Удар выбил из моей груди дыхание. На секунду мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание. Борясь с сильной болью во всем теле, я собрал все усилия воли и всё же смог победить в себе желание отключиться.
Совладал, наконец, с болью я вскочил на ноги. Моя правая рука, до сих пор сжимавшая пистолет, повисла вдоль тела словно плеть - скорее всего, имел место перелом. Я быстро переложил оружие в левую руку, которая хотя и жутко саднила, но пока еще мне подчинялась. Тем не менее, пришлось приложить некоторые усилия, что бы поднять пистолет.
 Первый кто ворвался в тёмную комнату, начал наугад полить во все стороны из своего короткоствольного автомата, разбивая и разламывая то, что здесь еще осталось целым. Я не слышал грохота выстрелов, поскольку, мой слух, напрочь выбитый взрывом, в ближайшее время не планировал ко мне возвращаться – я чувствовал, как по шее маленькой теплой струйкой текла кровь – видимо лопнули барабанные перепонки. Можно было лишь видеть, как парень с мелькающим в свете автоматных вспышек ожесточенным лицом рассылал по всей комнате яркие световые росчерки, ни одному из которых не суждено было стать смертельными. Лёгкая контузия и ноющая боль в плече не помешала мне, не целясь, с расстояния всего в полтора метра уложить незадачливого вояку, видимо насмотревшегося «Рембо».
Тело парня отбросило выстрелом в сторону, освободив место для следующего «гостя» с очередной попыткой добраться до меня. Но больше врываться в комнату ни кто не спешил. Возможно, сокрушительное фиаско их товарища несколько остудило их пыл.
По-прежнему не опуская пистолета, я внимательно вглядывался в проём и молил бога, что бы в комнату не вкатилась еще одна граната. Но этого не произошло.
Я услышал какую-то непонятную возню за окном и, бросил туда взгляд и с трудом смог заметить легкую бесшумную тень, перевалившуюся через широкий проём в разбитых стёклах.
Это еще что был за скалолаз? Я быстро выстрелил в то место где, насколько можно было доверять заволоченному темнотой зрению, сейчас находился незваный гость. Моё переключившееся внимание сыграло на руку тем, кто находился за дверью. Я лишь краем зрения смог увидеть, как в дверь номера просочился очередной убийца. Я не успел проследить за траекторией его пути, поэтому наугад выстрелил два раза в темноту, но как видно не попал, поскольку через секунду из-за перевёрнутого, изломанного взрывом шкафа, лежавшего в противоположном углу, в ответ мне полыхнуло сразу три огонька выстрела. Мне повезло – две первых пули проделали отверстия в стене рядом с моей головой, осыпав мою голову и плечи мелкой известковой крошкой. Третий выстрел пригвоздил бы моё туловище к стене, если бы я во время не нагнулся. Хорошо засел гадёныш, - промелькнуло в голове. За дверью оставался еще один, наверняка он занял позицию там на тот случай, если мне вдруг вздумается покинуть номер, не попрощавшись с уже присутствующими здесь гостями. Мне не хотелось ни кого разочаровывать, и я решил быть любезным хозяином, насколько это было возможно. Слегка привстав из-за своего укрытия, я подхватил приличных размеров кусок разрушенной кровати и, не выпуская из рук пистолета, метнул его за сваленный шкаф – точно в то место, где сейчас укрывался один из противников. Послышался тяжелый удар, за которым последовал хриплый вскрик. Попал, довольно отметил я. Враг, ошеломлённый внезапным ударом, резко выскочил из укрытия. Мой выстрел. Снова попал.
С «прощальным разговором» так же как и с непрошенными гостями было покончено. Оставалось лишь встретить последнего, ни как не решающегося зайти, на пороге.
С этим я покончил быстрей, чем хотел. Мне не составило трудности выбить автомат из дрожащих от страха рук, подставить точную подножку и довершить дело с уже лежащим на пол. Череп лопнул, словно спелый кокос от выстрела сделанного со столь близкого расстояния. Я удовлетворённо кивнул. Славная была работа.
Но слишком рано я решил праздновать победу. Я не услышал, как за спиной вырос последний противник, видимо это был тот самый, кто пролез через окно. Тогда в номере я поступил очень опрометчиво, преждевременно списав его со счетов. Меня спасло лишь то, что я в последний момент почувствовал что-то не ладное и попытался резко отскочить в сторону. Основная сила удара противника была погашена, но мое правое плечё всё же приняло на себя стремительное касание чего-то очень тяжелого. Меня буквально внесло в стену коридора, сломав нос и сильно ушибив грудь. Секунду я был не в силах действовать и в это миг уже готов был почувствовать, как моё тело будит судорожно дёргаться под точными выстрелами противника.  Но оружие пока применять не торопились, что меня удивило. Собравшись с силами, я резко обернулся и направил пистолет в сторону приближающегося темного силуэта, но выстрелить не успел. Поднырнувший под мою руку противник перехватил и резко вывернул мне запястье. Пистолет был выбит. Я удержался от того, чтобы всем телом не сжаться от боли, ударил врага коленом, но удар был отбит с такой силой, что онемела вся нога. Движения его были слишком стремительными - он быстро перехватил мою руку, занесённую для очередного удара, и отбросил меня в сторону, словно бы я ничего не весил.
Что за чертовщина, противник не превышал габаритами пятнадцатилетнего подростка, а обращался с моим довольно увесистым телом, как чемпион тяжело отлет.
Он неспешно, словно хищник надвигался на меня, обходя полукругом. И только сейчас я заметил еще одну маленькую странность – глаза моего соперника в полумраке коридора едва заметно поблескивали зелёным!
Тело мое впервые за все это злосчастное приключение стало пронимать лёгкой судорогой страха. В ногах предательски похолодело, и поэтому я не успел полностью подняться с пола. Сейчас я мог только наблюдать за хищником, медленно приближающимся ко мне бесшумным шагом. Его гибкое грациозное тело будто копировало движение пантеры готовящейся к броску. Его взгляд плавно скрестился с моим, и долгие мгновения не мог отвести глаз от этих мерцающих мертвенным блеском огоньков.
Я резко одёрнул себя, сбрасывая оцепенение, которое было наведено его гипнотическим взглядом. Едва успел отпрыгнуть от несущегося на меня тела, перекатился по полу и схватился за потерянный ранее пистоле. Когда я поднял ствол своего оружия, ночной хищник был уже рядом. Он двигался быстро, очень быстро. Но на этот раз я успел. Глушитель почти, что упёрся ему в грудь, когда я выстрелил. Тело противника лишь слегка отшатнулось назад. Я непонимающе выстрелил еще два раза, от этого мерзавец лишь слегка попятился и отступил на несколько шагов. За тем стрелял до того, как не раздался сухой щелчок, возвещающий о полной растрате боезапаса. Тот же эффект. Я вновь посмотрел в его мерцающие очи – он бесшумно смеялся, хищно обнажив пасть с неестественно длинными и острыми для человека зубами.
 - Да кто же ты, тварь, - с ужасом и ненавистью прошипел я, откинув в сторону пистолет и быстро отходя назад.
 Будто прямо из глубины утробы послышалось приглушенное рычание, и тварь заговорила неестественным гулким гортанным басом:
  - А ты не догадываешься.
  И тут, будто всё встало на свои места. Чудовище, от которого я бегал всё это время и с людьми которого я боролся, оказалось истинным чудовищем. Пришедшая в голову догадка была настолько внезапной, что страх отступил на второй план.
  - Значит это ты Ферзь? – скорей не полу утвердительно произнёс я.
В ответ мне опять послышалось глухое рычание и гортанный смех. Враг хищно ощерился.
Наконец-то, подумал я, тот, кого я так сильно боялся теперь стоял передо мной. Кривя в уродливой улыбке оскаленную морду, на меня глядело мерзкое человекоподобное чудовище, в существованию которого я не поверил бы не увидев воочию. Сейчас я должен был бороться с нахлынувшим на меня ощущением нереальности происходящего. Я убеждал себя в том, что на самом деле наблюдаю это. И даже если это был бредовый сон или порожденная галлюцинациями иллюзия – нужно было действовать по их закону, а не в коем случае не отступать. Он не являлся человеком и был безумно опасен, но как я не пытался не мог своим шестым чувством найти в нём сходства со своей смертью. Монстр имел плоть, а значит его можно было уничтожить.
Я украдкой посмотрел на тело последнего убитого и быстро отыскал взглядом лежащий рядом с ним короткоствольный автомат.
 - Так вот ты какой, - произнёс я, отвлекая внимание и растягивая время – как и любому хищнику, ему нравилось долго наблюдать за колебаниями своей жертвы, наверно, поэтому он оказался применить против меня огнестрельное оружие. Он хотел играть. Что ж я предоставлю тебе эту возможность.
 - Да, именно такой, - довольно проревела тварь. Очертания его тела вдруг стёрлись, и я не заметил, как хищник оказался на стене. Было не возможно понять, за что он цепляется своими конечностями, медленно ползя по стене. За тем последовал еще один резкий прыжок, и существо, теперь лишь отдалённо напоминающее человека, оказалось висящим на потолке. Монстр вновь хищно захрипел, глядя на меня сверху загоревшимися еще ярче глазами.
  - Ну, иди сюда, киска, - тихо, но так чтобы быть услышанным проговорил я, и затем резко сорвался с места.
В три прыжка я пересек расстояние до нужного мне места. Не замедляя бега, я упал на пол, тем самым избежав резкого удара когтистой пятерни сверху. Проехал по полу всем телом, чтобы добраться до автомата. Подхватив оружие, я резко перевернулся на спину  и выстрелил в сторону приближающейся тени. Длинная очередь сбила противника, который прыжками преодолевал до меня расстояние, каждый раз, словно рептилия, выгибая своё тело. Хищник сразу попытался встать, но новь завалился на бок, видимо одна из пуль раздробила кость в его ноге. Он страшно хрипел и тянул в мою сторону свои острые длинные пальцы, гневный взгляд, теперь источающий почти ослепительные зеленые вспышки глаз, силился вновь подействовать на меня своей гипнотической силой. И в какой-то момент я почти поддался их зову приказывающему мне подойти как можно ближе. Тварь при этом стала быстро судорожно перебирать руками по полу в попытке доползти до меня. Но на этот раз я еще быстрей преодолел чужую психическую силу и ударил в лицо подползавшей твари, перевернув её на спину.
  - Посмотрим, как тебе это, - жестко проговорил я и резко открыл огонь. Длинная очередь разрешетила торс чудовища глубокими отверстиями, и когда последняя выпущенная пуля вырвала из глотки монстра большой кусок плоти, подняв фонтан тёмной крови, мерцающие вспышки в его глазах погасли.
Я брезгливо прикрыл нос. Тело поверженного Ферзя источало жуткий запах мертвечины. Казалось, что убийство произошло не секунду назад, а будто бы я только что расстрелял труп месячной давности.
  - Что же ты был за тварью, - процедил я. Мой вопрос обещал остаться без ответа.
Я взглянул на часы, которые после всех этих безумных схваток оказались еще целыми. До рассвета оставалось чуть больше часа, а до приезда подкрепления примерно минут пять-десять. Но больше можно было не волноваться – последний убийца был уничтожен. Я бросил рядом с убитым мутантом бесполезный теперь автомат и спокойно побрёл по коридору в направлении служебных помещений. Там где до сих пор в абсолютном мраке и жутком страхе сидела юная беззащитная особа и из всех, кто в эту дождливую бессонную ночь мог ступить на порог гостиницы, она меньше всего ожидала увидеть своего спасителя.
Я приблизился к двери подсобки, медленно и как можно более бесшумно, сделал три условных стука, что бы дать понять, что это я. Медленно потянул ручку вниз сразу встал в образовавшийся узкий проём, так, что бы Юля сразу могла меня разглядеть. Но вдруг одновременно с этим на этаже потухла лампочка. Я на долгие мгновения потерял зрение но всё равно рефлекторно повернулся в то место где потух свет. Ослеплённый взор естественно ничего не смог выловить и кромешной мгле, но я наверно в сотый раз за последние дни почувствовал смертельную опасность, и исходила она не из коридора.
Я, не веря в то, что сейчас произойдёт, повернулся в распахнутую дверь, и лишь мгновения мне не хватило, что бы сказать в непроглядную тьму узкого помещения короткое «не надо». Было поздно.
В глаза ударила яркая вспышка света, прорвала мглу вокруг. Выстрел, прогремевший в столь тесном пространстве, показался мощным взрывом…
 Только когда я уже падал на землю, зрительный отпечаток вспышки, оставшийся в моих глазах, слегка утратил яркость, и я смог рассмотреть подробней тот короткий фрагмент увиденного мной, который успела осветить эта вспышка.
Это было испуганное лицо Юли, её дрожащие руки, которые мёртвой хваткой держали не удобный и слегка тяжеловатый для неё пистолет.
Чёрт, а я ведь совсем забыл про то, что оставил её с оружием. Она воспользовалась пистолетом, а для меня это казалось совершенно невероятным.
 Что ж – жизнь безжалостного убийцы в обмен на жизнь его привлекательной несостоявшейся жертвы – неплохой расклад.
  Это был её первый выстрел, первый точный выстрел. И я надеялся, что этой крохе больше не придется стрелять. По крайней мере,  для того, что бы жить дальше.
 На этом все. Думаю, дальше эту историю будит за меня рассказывать кто-то иной, так же кратко и лаконично, но с еще большей же иронией.

Острый слух инквизитора едва ли могли приглушить шум дождя, редкие раскаты грома и, уж подавно слабый гул иностранного мотора. Как только кортеж из трёх машин пересёк черту города, раздался приглушенный хлопок, лёгким эхом прокатившийся по мокрому асфальту. Василий Иванович, или как принято его было называть с почтением, Базил Анфедип Второй Высший Инквизитор, сразу понял, что звук шел со стороны гостиницы, которая была в этом захолустье единственной. За тем последовали еще более глухие хлопки выстрелов, то беспорядочно долгие очереди, то ровные и размеренные одиночные, и, в конце концов, один. После него тишина.
 Шофёр ничего не услышал. Он был человеком, но практически сразу выбрал нужное направление и ускорился.
Базил почувствовал его лёгкое волнение – парень был не из робкого десятка и наверняка ждал от этой поездки чего-то большего, чем рулевая баранка и созерцание плохо меняющейся картинки окружающего мира за мокрым лобовым стеклом. Но сказав пару скупых фраз команды, инквизитор должен был разочаровать буйный молодняк. Передал команду по телефону.
Три одинаково чёрных и одинаково неприметных автомобиля одинаково не одновременно  остановились у здания гостиницы. Кого-нибудь могло удивить, что на довольно скудном пяточке стоянки теперь стояло уже шесть таких машин, но только не Василия Ивановича – как раз на подобный приём он и рассчитывал.
Чёрный лакированный ботинок ступил на сырую брусчатку, оставив на секунду быстро затянувшийся водой неровный след, из автомобиля показалась тёмная шляпа с широкими полями, которая была подобрана как раз по погоде. Отбрасывая неровные блики от тусклого уличного фонаря тёмные туфли проделали еще несколько широких шагов до крыльца гостиницы, и в распахнувшихся дверях мелькнули полы длинного дождевого плаща. Инквизитор растворился во тьме прохода.
Ночное зрение инквизитора выхватило из окружающего мрака нечёткие очертания маленького, но очень не уютного фойе. Первый мертвый лежал за стойкой ресепшна, даже ненужно было заглядывать туда, итак всё было ясно. Убит не более получаса назад. Остатки живой ауры по-прежнему обманчиво поблескивали в сиреневом свете полуночи. Так видел инквизитор.
Остановившись перед лестницей он слегка напряг свои ощущения. Мёртвый на лестнице через два пролёта вверх, там же еще трое мёртвых в коридоре. Живые?... Было ещё кое-что не мёртвое… Точней немертвый!!!...
Базилу едва хватило времени, чтобы увернуться от стремительного броска.
Восставший. Хитро сделанный. Смертным вообще не отличить от человека до момента его ярости. Однако, как успел заметить Инквизитор, кто-то до него очень постарался, попытавшись второй раз загнать это существо  в могилу. На изорванном  автоматными очередями теле едва висели лохмотья одежды вперемешку с лохмотьями мёртвой плоти. Но выбор метода устранения был не верен. Убитое не убить.
Тварь, приземлившаяся рядом со стойкой ресепшна, резко обернулась, блеснула потусторонним сиянием хищных глаз и зарычала, будто не довольна своим промахом. Сейчас её облик менее всего напоминал человеческую фигуру: разорвавшаяся на кончиках пальцев кожа обнажила острые костяные когти немалой длины, которыми тварь смогла вовремя затормозить, когда приземлялась - на паркете были видны глубокие царапины. Существо быстро перегруппировалось, готовясь к новому броску, из пасти вырвалось утробное рычание. Зверь вызывал соперника на бой.
 Инквизитор проигнорировал призыв, он распахнул плащ и выхватил из-за пазухи небольшой продолговатый предмет. Надломил его. Перед тем как из скромных размеров вещицы наружу полились потоки мощного всепоглощающего почти материального света, все видимые части тела инквизитора исчезли, будто затерявшись во тьме его просторных одеяний – нужно было уберечь себя.
Базил даже не успел увидеть, как потоки смертоносного сияния на короткое мгновение уничтожило все тени в помещении.
Когда черты лица Базила вновь проявились за высоко поднятым воротом плаща, в помещении кроме него самого и кучки догорающего тряпья под лестницей больше ничего примечательного не было. Он спокойно побрёл вверх по лестнице.
 
Девушка стояла над телом поверженного киллера. Пистолет, которым она недавно воспользовался, лежал рядом с ним. Разорванная и опалённая от близкого порохового выброса рубаха обнажала страшную рану на груди. Из глубины раны виднелась верхняя часть вбитого пулей в плоть крупного серебряного крестика. Цепочка так и осталась на шее, была утянута в рану и сгибала лоскуты сорванной кожи по краям.
  - Давно мы с тобой не встречались вот так в открытую, - она хищно хихикнула, обнажив длинные клыки. – Не скучал без меня? А сколько времени прошло с нашей последней встречи… - она немного вульгарно изобразила на своем лице мечтательность, выразительно закатив глаза. – И вот я снова вижу тебя
Последняя фраза была произнесена более серьёзным тоном. Теперь взгляд Юлии пристально изучал собеседника.
  - Не буду скрывать того, что несказанно этому рад, -  в голосе рыцарь прозвучала легкая ирония. Внешне Базил выглядел совершенно спокойно. Ни в одном его движении сейчас нельзя было прочесть угрозы, державшая пистолет рука была опущена вдоль туловища еще в самом начале беседы. Однако в глубине его спокойного взора, поблескивающего немного не естественным для обычного человека блеском, теплился ровный огонёк решимости. Рыцари оставался готовым среагировать на любую опасность. Он выдержал небольшую паузу и медленно проговорил. – Судя по твоей чрезмерной словоохотливости, ты сама готова раскрыть передо мной все карты.
  Девушка усмехнулась, слегка запрокинув голову назад. Казалось, что она принимала сказанное только как весёлую остроту, но, слегка помедлив, ответила, не теряя ухмылки:
  - Я этот самый Ферзь. За всеми случившимися преступлениями стою я и мой клан. Да ты наверно и сам уже давно до всего догадался благодаря своему безмерному аналитическому уму.
  - До этого момента только предполагал, - честно признался Базил. - Но комплемент принимается.
  - …И, как видишь, я сама устроила всю эту заварушку, - Юлия указала на распластанное у её ног тело убийцы. Базил не опустил взгляда.
 - Ты заказала этому человеку собственное убийство. Интересный план, - Инквизитор позволил себе лёгкую ухмылку. – Я в предвкушении того, что же ты этим добивалась.
  - Безусловно, это интересно, - сыграв заинтересованную задумчивость, протянула старая знакомая. – Но тебя, наверное, уже очень долгое время волнуют другой вопрос. О моих исследованиях. Их я проводила, чуть ли не под носом вашего ордена. Речь ведь пойдет о сыворотке от солнца? Ведь именно для этого разговора ты меня в очередной раз пытался отыскать? - уточнила она, театрально сощурив красивые брови и после высказанного стала игра в ожидание.
Инквизитор был слегка удивлён таким резким поворотом с еще не успевшей начаться темы для разговора.
Королева была полностью безоружна и её слова по поводу того, что она сама заказала своё убийство, но это не казалась Базилу безумием. Всё это было частями большой головоломки, устроенной этой старой, но еще дьявольски привлекательной интриганкой.
Он по этой причине с лёгким изумления смотрел на свою давнюю знакомую и по совместительницу многовекового врага. Базилу могло показаться, но, похоже, что королева испытывала пока хорошо скрываемое волнение. Оставалось только предполагать по какой причине и не переставать ждать опасности, которая могла возникнуть отовсюду. Инквизитор контролировал внимание на взгляде и магическом фоне, исходящем от неё – она пока даже не думала пользоваться заклятиями.
    - И что же тогда сыворотка от солнца?
    - Сыворотка – чистый вымысел, - услышав это, Базил сохранил на своем лице бесстрастное выражения, -  и ты прекрасно об этом знаешь. Наши проблемы не в биологии, а в душе – однажды попрощавшись с солнцем на закате, очарованные ночью мы уже не встретим его вновь. Миф о сыворотки, который я создала, послужил для создания надежды всем моим собратьям, они поверили в возможность её создания как в собственную религию. Теперь моих учеников влечёт нечто большее, чем жажда крови, ведь они обрели смысл  своего существования – это сделает их еще сильней и еще безжалостней. Они начнут искать панацею для того, что бы стать неуязвимыми.
   - Но это ложный смысл. Они рано или поздно всё поймут. Ты же прекрасно знаешь, что долго путать мозги таким как мы не возможно.
   - Согласна. Но пока они не будут даже стремиться что-либо понимать. Я дала им надежду. Им достаточно было показать  результаты некоторых моих лабораторных исследований – наипримитивнейшая алхимия - и они поверили мне. Согласись Базил ведь всем и всегда нужен какой-то смысл, ты вот, к примеру, уже в течение нескольких веков уничтожаешь собственных же собратьев.
Из-под привычной маски невозмутимости на лицо Базила на секунду выбились яркие всполохи гнева:
   - Они не мои собратья. До того как ты обратила меня я жил в не ведении о вашем существовании, был простым рыцарем. Я не готов был принять это проклятие, -  вязкая пелена печали обволокла его взгляд.
  - Проклятие?... – возмущённо воскликнула Королева, рыжая грива её густых волос слегка растрепалась, отдельные локоны собрались у переносицы, подчёркивая хлещущий из её пронзительного взгляда гнев. -  Ты без скрипа в сердце применял дары этого проклятия, когда начал истреблять нас, примкнув к инквизиции. Тогда, первые годы твоей новой жизни в тебе еще можно было увидеть человека борющегося со своей темной бессмертной сущность, но ты и сам не заметил, как постепенно стал утрачивать убеждённость в своих светлых принципах. Ты просто взрослел, как рано или поздно взрослеет любой настоящий вампир. И тогда ты перестал следовать своей гуманности, ты ведь не гнушался и самыми бесчеловечными методами – извини за каламбур, носферату. Тогда твоя война с нами влилась тебе в кровь, тогда ты обрёл в ней свой смысл. И наверно ты будешь жить вечно, поскольку эта война вряд ли закончится. Скажи мне, не кажутся ли тебе твои цели такими же нелепыми, как и мои поиски «лекарства от солнца»? Что сделал ты для того, что бы понять себя, а вместе с тем понять нас?
  - Чего ты хочешь, - Базил резко оборвал ее, слегка повысив тон. Знал, что спор этот не разрешит этот неуместный разговор и давно решил для себя относить его к разряду философским. – Сейчас ты стоишь передо мной, не вооружена. Хотя могла попробовать загнать меня в ловушку или просто уйти, как это делала всегда.
 Она совершенно искренне рассмеялась, а за тем горько усмехнулась и едва слышимым голосом произнесла:
  - Мне надоело бегать от тебя, Базил… Мне стало скучно…. Я больше не боюсь твоей силы. Глупо.
Её широко раскрытые глаза глядели перед собой. Рыцарь еще никогда не видел на её лице столь бессмысленного выражения. Она молчала. Базилу тоже нечего было сказать, но всё же он решил прервать гнетущую тишину первым.
  - Чего ты хочешь, - почти крикнул Базил, оборвав мертвенное молчание. Он смотрел на Королеву: она внезапно показалась ему хрупкой, растерянной, беззащитной. Это было удивительно, но в тот момент она будто нуждалась в сильном надёжном плече, как обычная женщина, которая самостоятельно не может сделать какой-то очень важный для неё шаг. Именно такой инквизитору она предстала, когда он видел её впервые много-много лет назад. Тогда это была всего лишь красиво слепленная маска - приманка для юного честолюбивого дворянина, коей впредь чудовище пользовалось неоднократно. Но в настоящий момент она ни казалась ему чудовищем, сколько он не спорил с собой, её внезапное волнение казалось ему естественным. Но он легко взял себя в кулак и посмотрев ей прямо в глаза повторил свой вопрос уже спокойным тоном. – Чего ты хочешь.
  - Танец, - сказав это, она слегка приподняла голову и чуть напрягла скулы, всем видом давая понять о серьёзности сказанного. Тем не менее Базил недоумевал, - она издевается на до мной? – говорил он себе. Видя в её глазах решительность и серьёзности, осознал, что Королева как самый настоящий ферзь в шахматной партии сделала свой ход и ожидала ответного хода: - Я хочу, что бы ты подарил мне последний танец. Как тогда на приёме у графа де Лакура.
Базил слегка усмехнулся и, осмотрев скудное пространство гостиничного коридора с безвкусными узорами бирюзовых обоев на стене, проговорил:
  - Здесь?
  - Да. Поверь, сейчас более подходящего места не найти. Да ты и сам понимаешь, что через несколько минут из этого коридора выйдет только один из нас, - с жаром произнеся это, она стала внимательным взглядом наблюдать за рыцарем, ожидая его реакции. Слегка приблизилась к нему не отводя глаз.
  - Хорошо, - кивнул Базил, он переложил пистолет в левую руку и спрятал её за спиной, за тем сделал шаг к Королеве и лёгким красивым жестом, в котором будто отобразилась вся стать давно ушедших эпох, пригласил её на танец.
Королева позволила себе легкую улыбку и протянула рыцарю свою маленькую изящную кисть.
Полумрак коридора задрожал, расступаясь перед движущейся в танце парой. Какое-то время их движения и жесты были немного скованными - они привыкали пока к окружающему их тесному пространству гостиничного коридора. Вскоре с узостью стен не возникало ни каких проблем, Базил смело и легко вёл Королеву, лишь слегка касаясь носком пола. В отсветах тусклых уличных фонарей он видел ее счастливую улыбку – сейчас рыцарь не использовал ночное зрение, да и глаза королевы блестели в полумраке совершенно естественно, не источая призрачного света. Совсем по-человечески. Долгое время они не могли отвести друг от друга взгляда, видя лишь краем глаза, как окружающий их мир вращался в ритме вальса. О да - это был вальс – настоящий венский вальс, отголоски мелодии которого, будто прорвав многовековую преграду, влились в сознания двух танцующих. И Больше не было маленькой гостиницы, стоящей в богом забытом районе, и не стало этого серого скучного коридора. Стены его будто раздвинулись, породив совершенно новую картину. Теперь это был пышущий цветущим великолепием весенний венецианский замок, укрытый очаровательной пеленой тёплой летней ночи; и в его огромном зале с отполированным до блеска полом, украшенном множеством античных узоров, танцевали двое. Лишь одна не уснувшая пара, которая будто не обращала внимания на то, что все гости давно разошлись. Канули, не оставив о себе воспоминаний, в этой необычайно долгой ночи, эхо которой по сей день билось в этих двух вечно горящих сердцах.
 Дивное наваждение все не переставало будоражить их воображение. Тут королеву привлекла яркая вспышка  - ей показалось как на одной из стен зала чуть ярче чем обычно вспыхнули две свечи. Не переставая кружиться в объятьях рыцаря, королева вдруг очень пристально на него посмотрела и, медленно прикрыв глаза, прильнула к его губам. Это было лишь лёгкое прикосновение. Она тут же плавно отстранилась и опять взглянула на Базила. Очаровательный блеск её зелёных глаз сделался ещё более нежным, желанным, просящим. Рыцарь не услышал, а увидел, как королева одними лишь своими губами произнесла: «поцелуй, один, последний».
  Рыцарь понял это. Он ослабил хватку на рукояти своего оружия, которое до сих пор держал за спиной, и оно послушно выскользнув из ладони, глухо ударившись об покрытый тонким ковром пол. Освободившейся рукой он нежно обхватил её талию, и легко приподняв, красиво закружил Королеву, затем приблизил к себе.
Одна из свеч на стене от создаваемого двумя влюблёнными дуновения вспыхнула еще ярче, чем прежде.
Краем глаза королева видела, как меняются черты лица её возлюбленного. Она закрыла глаза еще до того как увидела вместо его лица искажённую превращением хищную личину. Почувствовала как его сильные надёжные руки, в которых мгновение назад чувствовала себя самой счастливой и самой защищённой, стали до боли сжимать её торс, - с каждой секундой всё сильней и сильней. Ей становилось трудно дышать.
Затем, теплое прикосновение к шее. Наконец-то. Жаркий поцелуй. Тяжелое дыхание. Губы на мгновение отстранились, а затем прильнули вновь, но на этот раз они несли с собой мёртвенный холод. Что-то больно укололо её в шею. По спине предательски пробежали мурашки, всё внутри похолодело, но королева смогла подавить в себе первую волну страха.
Королева не собиралась обезображивать свой облик превращением, поскольку не желала сражаться. Она не сопротивлялась даже теперь, испытывая ни с чем несравнимый ужас, до этого времени спорящий с её природой. Она горела мыслью о том, что умирает в объятьях любимого человека, под стук его сердца, под такт вальса. Умирала великой красавицей, которая в далёкие времена разбила тысячи мужских сердец, - ей могла восхищаться вся Европа. Могла позавидовать любая красавица. Как прежде, так и сейчас …
Королева на короткий миг вновь приоткрыла глаза – одна из свеч по-прежнему горела ярче других. Своим теплым сиянием она согрела сердце королевы, и та, закрыв глаза, счастливо улыбнулась.    
Хищные зубы чудовища беспощадно вгрызлись в тонкую бархатную шею. Из уродливой пасти донесся довольный рык – Базил не мог более сдерживать своей звериной жажды. Он будто бы со стороны наблюдал, как рыжая красавица в голубом платье таит в смертельных объятьях его огромной чёрной фигура. Сам лишь чувствовал, как вместе с жизненным соком в его сущность переливается вся память королевы. Все её чувства. Переживания. Мысли. Весь бесценный опыт того существа, которое наблюдало со стороны и учувствовало в сотнях битв, в миллионах придворных интриг. Видело рождение и гибель великих правителей прошлого и не далёкого прошлого. Он нарочно выбрасывал вон те образы, которые были связаны с молодостью его жертвы - сентиментальные воспоминаниями и следование жгучему тщеславию. Базил искал самое важное. Очень  торопился, поскольку хрупкое тело жертвы в его руках уже начинало остывать. Где же они? Где её исследования? 
 Жертва была теперь абсолютно спокойной. 
Когда последняя капля была допита, рыцарь успел принять свой прежний облик. Он медленно отстранил от себя застывшее тело, взглянул на бледное лицо: веки её были слегка приоткрыты, а с губ так и не сошла лёгкая улыбка. Последний ход был сделан – ферзь – самая сильная фигура на шахматном поле, которое уже давно стало местом их с  Базилом сражения, была бита. Но победителе не торопился ликовать.
 Базил аккуратно расцепил холодные объятия Королевы; даже в момент её сильнейшей боли они оставались такими же лёгкими. Тело, выпущенное из рук рыцаря, плавно опустилось на пол. 
 Рыцарь смотрел на замершую Королеву. Пламя гостиничного камина играло своими яркими бликами в её рыжих волосах, аккуратно ложась на тонкие линии бледных скул, рисуя красивый румянец, кажущийся таким живым и настоящим. Голова павшей королевы была слегка наклонена в сторону так, что две страшные раны на её шее находились в тени, будто их и не было. Яркий оранжевый свет горящих дров наполнял её облик прежней красотой, а на тонких губах и сейчас жила эта загадочная счастливая улыбка.
 Рыцарь поднял с пола оставленный пистолет. Он повернулся к камину спиной. На глаза его упала плотная тень.

Глава 7. Еще немёртвый.
Свет фар грузовика выхватывал из темноты две тоненьких змейки колеи, едва угадывающейся среди широких борозд и ям. Максим был за рулём.  Ему приходилось внимательно вглядываться в часто прерывающуюся неровную полосу грунтовой дороги, не забывая при этом крепко сжимать непослушную баранку ЗИЛка. Грузовик, словно жирная жаба, то и дело подпрыгивал на очередном ухабе. Рядом сидела Альбина. Ей удивительным образом удавалось сохранять железное спокойствие во всей этой бесконечной и беспорядочной тряске. Сейчас ей даже удавалось медитировать. Посмотрев на неё невооруженным взглядом, можно было принять её просто за спокойно дремлющую в пассажирском сидении девушку. Движения её тела были заданны тактом колеблющей машину неровной дороги, веки были слегка сомкнуты, все мускулы на лице расслаблены. Но в скудном освещении кабины Макс мог заметить отчётливые движения её губ и, где-то на границе слышимости, мог уловить её шепот, совсем уж приглушенный ворчанием мотора. Наверное, какая-нибудь колдовская мантра, подумал про себя Максим, такие как она часто делают что-то подобное перед боем.
Её сейчас лучше не беспокоить, может еще и поспать успеет, а то вон какая бледная, и веки красные.
Охотник  знал, что вероятнее всего новая схватка не заставить себя долго ждать. Тем был и возмущен. Начальство даже пары дней не дало их маленькой группе на передышку. Не удосужились заменить их кем-нибудь другим по той лишь причине, что новая точка сбора находился всего в сорока километрах от той деревеньки, где им вдвоём пришлось сражаться с варлоком, а Максиму в одиночку расправиться с вампиром. Что ж возможно координаторы хотя бы учтут их нынешнее положение и пришлют немного больше подкрепление …, в чём Максим сильно сомневался.
Тяжело вздохнув, молодой охотник, не сбрасывая скорости и рискуя тем самым потерять управление, быстро залез одной рукой в бардачок и извлёк оттуда заранее развёрнутую карту. Сверился. По всем внешним ориентирам выходило, что им двигаться еще около семи километров. На таких дорогах это не менее, а может и более получаса. Не колеблясь не секунды, Максим увеличил скорость, которая на этой дороге для машины и её экипажа могла стать критической. Он отбросил в сторону волнение и лишь крепче впился руками в рулевое колесо. Побелевшие от напряжения костяшки пальцев рисковали сорвать на себе кожу. Что поделать – приказали торопиться.
Максим сильно торопился он, поэтому чуть ли не пропустил того момента, когда машина выскочила на ровную асфальтированную дорогу.
И сразу его ожидал сюрприз.
Усталое сознание водителя, долгие часы с опаской смотревшего на кривую, скудно освещаемую дорогу, поначалу приняло застывшую у обочины фигуру  за кривое деревце. Еще бы, ведь тень стоявшего на дороге была вытянута от света фар далеко вперед, что создало для утомленного зрения иллюзию большого роста. Только когда еще не успевшая толком разогнаться на асфальте машина ударилась краем капота обо что-то мягкое, Максим понял, что это был кто-то живой. Тот, кто решил совсем не вовремя перейти им дорогу.
 - Чёрт! – выругался охотник и вдавил тормоз. От резкой остановки Альбину резко наклонило головой вперёд, ремень едва успел спасти симпатичный лоб от удара в лобовое стекло. Девушка быстро пришла в себя, раскрыла свои покрасневшие от недосыпания веки и немного испуганно вопросила:
 - Макс, что такое?
К этому моменту Максим уже успел достать из-за сидения автомат и открыть дверь со своей стороны.
 - Ты ничего не чувствуешь? – внимательно вглядевшись в её лицо ответил вопросом он.
Девушка непонимающе приподняла брови.
 - Ну, в смысле чёрной магии или еще чего-то такого? – сбивчиво обьяснился охотник.
 Волшебница прислушалась к своим ощущениям и неуверенно произнесла:
 - Кажется, нет, но будь осторожен. Я немного подстрахую тебя.
Уж не знал Максим, как она собиралась его страховать, но когда он вышел из машины, Альбина даже через окно за ним не наблюдала – видимо для её способа прикрытья это было не нужно. Какие-то их штучки наверно, подумал охотник и вгляделся в темноту. Тело сбитого лежало на обочине совсем неподалёку.
   - По-моему шевелится, - Максим увидел, что человек пытается подняться. У него это выходило довольно неуклюже, но судя по движениям, серьёзных травм он не получил. – Значит, не сильно долбанул я его, - сделал заключение охотник и облегченно вздохнул. Снял с пояса фонарь и посветил в сторону пострадавшего. Свет выхватил фигуру тощего, но довольно жилистого мужчины лет тридцати. Одет потерпевший был не по погоде легко. Белая рубашка с короткими рукавами и лёгкие хлопчатобумажные брюки были свежезапачканы дорожной пылью. Максим тремя широкими шагами сократил расстояние до незнакомца и помог ему подняться.
 - Ну, как вы там? Не сильно я вас ушиб, - проговорил Максим в как можно более непринужденной, но слегка извиняющейся форме. Незнакомец ничего не ответил он резко оттолкнул Максима и, прихрамывая, медленно побрёл вдоль обочины. Ошарашенный таким внезапным поворотом охотник не сразу смог понять что происходит. Человек шел вперёд, тщетно стараясь ускориться, но ушибленные конечности это едва позволяли; он вытягивал руку вперёд и беспрестанно бормотал что-то неразборчивое.
Охотник, увлеченный наблюдением за происходящие, не заметил, как за его спиной появилась Альбина, она вытянула в сторону бредущего незнакомца свой миленький указательный перст и несколькими словами обрисовала всю ситуацию:
- Он одержим, по-моему, идёт на чей-то зов. Нам нужно идти за ним.
Максим с Альбиной догнали человека и прислушались к его бормотанию. Он всё время повторял одну и ту же фразу: «Музыка, музыка, где …где?» - при этом он плавно взмахивал рукой перед собой, будто пытался нащупать в пустоте эту самую музыку.
- Нет, - подумав, решительно произнес Максим. Сложившаяся ситуация требовала не ординарного решения – им ведь нужно было спешить. – Он идёт слишком медленно. Как думаешь, если мы посадим его с собой, он не заупрямится?
 - Думаю, нет, если будим ехать в том же направлении, по-моему, он идёт как раз туда, куда мы едим, - резонно предположила волшебница и развела руками – дескать, хочешь не хочешь, а делать что-нибудь надо.
 - Хорошо, попробуем. Но только ты сразу предупреди, если что-то пойдёт не так.
Всё получилось примерно так, как они и предполагали, вот только жертва таинственного зова всё время норовила пролезть к двери и высунуть голову из окна, такие порывы приходилось тактично пресекать Альбине, поскольку Максим был всецело поглощен наблюдение за дорогой, да и по сторонам приходилось посматривать – ощущение опасности росло, с каждой секундой.
От намеченной точки оставалось всего ничего – каких-то десять минут езды – и в этот момент их атаковали. Нападение было неожиданным и довольно жестким – прямо на кабину откуда-то с воздуха спикировала тварь с огромными перепончатыми крыльями. Удар пришелся в крышу кабины в самое её защищенное место, но он был такой силы, что на лобовом стекле моментально появилась сеть мелких трещин. Максиму пришлось слегка вильнуть, чтобы машину не унесло с дороги. Громко чертыхаясь, он не без усилий выровнял машину на дороге и прибавил скорости.
Атака повторилась. Однако теперь тварь слегка промахнувшись ударила сверху в крытый кузов, это удар фактически не поколебал машину, но тут же сзади последовал толчок. Кто-то на короткое мгновение почти оторвал задние колёса ЗИЛа от дороги. Максиму пришлось радикально маневрировать для того, что бы удержаться на дороге.
 - Альбина их кажется двое! – крикнул охотник. – ты можешь, взяться за руль я попробую снять их с хвоста!
 - Не мешай, - спокойно, но так чтобы было слышно, проговорила волшебница.- Я уже работаю. Держи машину ровней
Максим бросил в её сторону короткий взгляд. Альбина закрыла глаза, прижала обе своих ладони к лобовому стеклу и на тарабарском наречии, которое так шло к её южной внешности, стала, как скороговорку произносить какое-то заклинание. Максим взглянул на дорогу и выругался – один из вампиров улетел далеко вперёд и повернулся в их сторону. Максим схватил за рукоять автомата, но, не решаясь надолго бросать руль, вернул руку на место. Их попутчик по-прежнему был совершенно отрешен от всего происходящего и бормотал то же что и пять минут назад.
 - Альбина! Прямо на нас сейчас попрёт!
- Знаю, - проговорила она сквозь зубы, будто бы злясь на т, что он что-то не понимает. -  Держи руль крепче за автомат больше не хватайся. Я знаю что делаю. По моей команде затормозишь!
Тварь шла прямо на них, надеясь своим весом пробить стекло и одновременно накрыть их всех, и Максим знал, что это у неё прекрасно может получиться. Он буквально разрывался между тем, что нужно было держать руль и тем, что можно было попытаться всадить твари очередь уже с такого расстояния.
Даже в тот миг, когда Максим откровенно запаниковал и заорал, увидев заходящую на таран тварь в свете фар, он не бросил руль. Вот-вот должен был произойти удар!!
 - Сейчас!!!... – прокричала Альбина и Максим резко ударил по тормозам
Короткий миг растянулся надолго.
Максим отпрянул немного назад, когда увидел распахнутую пасть чудовища в каких-то пяти-семи метрах от стекла,  даже сейчас держа руль мертвой хваткой. Он краем глаза увидел, как поглощенная всполохами перламутрового огня Волшебница продавила лобовое стекло наружу, так, что оно нарушая все известные законы физики вместо того чтобы лопнуть надулось словно пузырь и только после этого пущенное в свободный полёт целиком вылетело из рамы. Крылатая тварь даже не успела ничего сообразить, когда в её тело одной сплошной лавиной ударил метеор из раскаленного стекла и пламени.
Максима на миг ослепило, оглушило, лицо больно обожгло.
 Почти за граню слышимости прозвучал пронзительный голос Альбины:
 - Максим! второй, второй здесь. Быстрей! Автомат!
Реакция охотника была моментальной. Он быстро схватил автомат и еще будучи временно ослеплённым открыл огонь. Стрелял туда, откуда волнами бил воздух. Туда где крылья. Через раму разбитого стекла.
 Автомат приглушенно застрекотал. Две коротких очереди, по средней ширины сектору.
Есть! Попал!
Тварь издала оглушительный вопль, и забила по воздуху крыльями так быстро и интенсивно, как это делает какая-нибудь синичка. Воздушные волны, бьющие от крыльев во все стороны, выдали ослеплённому охотнику точное местонахождение твари. Оставалось только захватить цель.
Максим,  прибывая в состоянии дикого охотничьего азарта, даже не услышал, как на соседнем сидении раздался не приятный мокрый хруст. Он был увлечен охотой.
Автомат на этот раз заговорил гораздо жестче и точней и продолжительней.
Охотник услышал, как под грозным градом пуль ломаются прочные кости ночного создания, слышал как наружу вырывается тут же воспламеняясь на воздухе чужая черная кровь. До слуха донёсся последний беспомощный вой хищника превратившегося в жертву.
Когда вместо выстрелов автомат стал исправно отчеканивать столь же частый сухой стук, максим снял палец со спускового крючка и опустил оружие. Он чувствовал, что опасности больше нет.
 Слух постепенно стал возвращаться, как и зрение, но Максиму всё еще сложно было разобрать всё, что творилось вокруг.
 - Альбина, ты как, - едва услышал он свой вопрос через пелену постепенно отступающей глухоты.
Максим вновь посмотрел вокруг. Сбоку, там, где была Альбина и их попутчик, увидел слабые копошения. Узнал в них движения.
 одержимого попутчика.
-Музыка, музыка, где…где?
За тем перевёл взгляд на то, что творилось впереди, на вид за разбитым стеклом. Зрения стало проясняться, и из тумана проступили резкие очертания тела поверженного ночного чудовища – оно лежало прямо у капота без движений, протянув вперёд мёртвые когтистые лапы. Одно из крыльев было переломано и торчало острым концом вверх, а другое уходило в их кабину…
-Музыка, музыка, где…где?
Чёрт, всё еще не могу нормально видеть,- Максим замотал головой и, вновь, уже хорошо слыша себя, проговорил:
  - Альбина ты как? Не ранена?
 - Музыка, музыка, где…где? – только и послышалось в ответ.
 - Да заткнись ты! Альбина! – уже с сильным волнением в голосе произнёс Максим. И тут зрение его окончательно прояснилось. То, что он увидел на соседнем сидении, сразу заставило его присесть. Крыло мёртвого вампира угодило прямо в кабину, через разбитое стекло…
Максим ошарашено замотал головой, думая, что зрение всё еще не нормализовалось. Он зажмурился так, что по глазам аж прокатилась волна боли, затем распахнул их во всю ширь.
-Музыка, музыка, где…где?
 Крыло мёртвого вампира своим огромным острием угодило прямо к ним в кабину, через разбитое стекло и дальше к пассажирскому сидению. Там где сидела Альбина.
Сбоку можно было даже не сразу увидеть, что грудь девушки была насквозь пронзена мощным костяным копьём крыла. Со стороны казалось, что волшебница спокойно сидит на своём месте и, возможно, медитирует. Вот только губы её были спокойны и плотно сомкнуты. Такие красивые пухлые губы…
-Музыка, музыка, где…где?

На ночной трассе стоял чёрный микроавтобус, в глубине которого была целая лаборатория.
Широко распахнув громоздкую дверь автомобиля, высунув голову на улицу и жадно вдохнув холодного ночного воздуха, учёный в белом халате и в очках с крупной роговой оправой выбрался наружу. Туфли с мягкой подошвой бесшумно ступили на ровное асфальтовое покрытие.
Он сонно потянулся, сладко зевнул, затем извлёк из кармана халата небрежно смятую пачку дорогих сигарет, вытряхнул на ладонь часть её содержимого.
 - Как бы кто не говорил,  а курить через мундштук или попросту трубку гораздо приятней, - подкуривая сигарету с обычным фильтром, произнёс профессор в темноту.
Темнота неохотно расступилась и позади спокойно курящего человека появилась длинная фигура, наглухо закутанная в чёрный плащ, мрачную картину его облика дополняла широкополая шляпа, из-за которой казалось, что у собеседника совсем нет лица.
 - Согласен, мой друг, согласен. Ну и как проходят испытания?
 - Пока всё по плану, я назначил точку сбора здесь. Транслятор работает уже больше пятнадцати часов.  Думаю, что они уже подобрали опытный образец №13, а любая маленькие неурядицы на дороге им по зубам. Вы ведь сами знаете господин Базил – ваши охотники очень исполнительны…
 - …в особенности в тех случаях, когда работают вместе с молодыми ведьмами, - не без лёгкой иронии в голосе протянул собеседник. – Поторопитесь, Альфред. Проба лекарства желательно произвести до следующего заката, как вы сами знаете.
- Что ж,  - теперь профессор Альфред говорил уже с настоящей ночной темнотой. – Будем работать.
Человек продолжал стоять и курить у припаркованного на обочине черного микроавтобуса. Теперь он был абсолютно один. Он всматривался на неосвещённую полосу далеко убегающей в обе стороны дороги. Через пять минут к лёгкому голосу ночного ветерка примешался отдалённый гул мотора. Вскоре человек в белом халате увидел, как из-за самого дальнего поворота блеснул свет фар. Кажется, это был грузовик.