- АНТОН, - завела с утра свою пластинку Марфа Алексеевна, - сколько можно просить? Сбегай ты, наконец, к ветеринару! Пускай посмотрит, когда корове телиться. - Она поставила на крыльцо полное ведро воды, что принесла с улицы из водопровода, с трудом разогнула спину. - Не просмотреть бы. Измучилась я по ночам-то в сарай бегать. А ты завалишься на постель, как медведь в берлоге, бульдозером не сковырнуть.
- Никакого на тебя угомону! - вышел из сенок Антон Петрович. - Сказал же, схожу. И кто это хоть раз пытался медведя бульдозером в берлоге сковырнуть?
- Какая уж неделя пошла, - не отреагировала на реплику мужа Марфа Алексеевна, - а ты всё обещаниками меня потчуешь. Прямо чиновник! Но у того хоть зарплата людская, а ты со своей мелко плаваешь, задница голая видна.
- Зато я ныряю глубоко! - не сдавался Антон Петрович.
- Или ты идёшь, или я! - не давала спуску Марфа Алексеевна. - Но я всё сделаю по-твоему, учёная теперь! Как за порог, так сразу загуляю!
- Ой, ой! Загуляет она! С кем это, интересно?
- Много будешь знать, скоро состаришься. Когда ты с работы пьяным приходишь, что я от тебя постоянно слышу? Ребята угостили! А почему твои ребята не могут угостить меня? Да и товарки найдутся!
Марфа Алексеевна направилась к калитке, давая понять, что ни минуты более не шутит.
- А ты завтрак сготовь, детей накорми, у скотины в пригонах прибери и за квашнёй поглядывай. Чтоб всё было чин-чинарём, пока я гуляю!
Ведь знала, чем мужика донять!
Антон Петрович опрометью кинулся вслед за женой, заце-пился за ведро с водой и загремел вместе с ним с крыльца. Когда он поднялся с дорожки, подбежавшая Марфа Алексеевна хохотала до слёз.
- Вылитая собака, - приговаривала, - сорвавшаяся с мостка в реку! От хвоста до ушей мокрый!
Разобидевшийся Антон Петрович с руганью скрылся в бане, а через несколько минут вынырнул оттуда в сухой одежде и прямиком помчался к калитке.
Спусковой крючок, приведший живой механизм Антона Петровича в движение, был запущен, программа в его мозгах сработала: почти добровольно он пошёл-таки к ветеринару Николаичу, чтоб тот пришёл на корову посмотреть.
У ветеринара дорога к любому двору односельчан обязательно пролегала через магазин. Так было и на этот раз. Николаич с Антоном Петровичем были в двух шагах от «Марии», когда из приоткрытой двери подсобки с сосиской в зубах бешено выскочил огромный рыжий кот, и вслед за ним тянулась длинная связка сосисок. Приотставший от ветеринара Антон Петрович, сам того не ожидая, стремглав преградил воришке дорогу, схватил его и прижал обеими руками к груди.
Подскочившая продавщица Шурка дёрнула за крайнюю сосиску, но кот не отпускал; шерсть на нём стояла дыбом, того и гляди, вырвется из плена Антона Петровича и яростно набросится на Шурку. Из подсобки выскочила вторая продавщица, и вдвоём, при молчаливом созерцании ветеринара, женщины отобрали у кота его добычу. Шурка при этом ещё и погрозила кулаком.
- Вот и сделай доброе дело, - возмутился ветеринар. - Мы поймали воришку, и нам же вместо того, чтоб бутылкой отблагодарить, кулак кажут. Сосиски-то нынче, что золото, дорогие.
- Вам спасибо, конечно, - Шурка снова едва не ткнула кулаком в кошачью морду, - но угрозу я демонстрирую не вам, а вот ему.
Антон Петрович отпустил кота, и тот, долетев до земли, стремительно исчез за углом.
- Кошачье отродье, - возмущалась Шурка, - на секунду только отвлеклась, дверь не прикрыла, и на тебе!
- Давай! - ветеринар протянул руку, намекая на бутылку водки.
В магазине Шурка сразу же выставила бутылку на прилавок.
- Берите и исчезайте, только, я вас заклинаю, никому не говорите, а не то засмеют нас.
- А то мы без понятия! - ветеринар был донельзя доволен.
Едва Антон Петрович с ветеринаром вышли из магазина, к ним, как чёрт из табакерки - то ли в окно подглядывал? - выскочил из-за угла Третий. Он всегда ошивается у магазинов со своим стаканом. Имени и фамилии его мало кто помнит - Третий да Третий; потому что не упускал случая навязаться таковым в кампанию, планирующую напиться.
От магазина троица прямым ходом направилась во двор Антона Петровича - посмотреть на корову. Антон Петрович, поздоровавшись с ветеринаром, так ему и сказал: «Пойдём на корову посмотрим, пока баба не выгнала меня из дома».
КОРОВА никак не отреагировала на появление мужиков, даже голову не повернула в их строну.
- Ты гляди, какая гордая! Могла бы и поздороваться!
Третий подошёл к лежавшей корове, стал на четвереньки и поцеловал в лоб.
- Щас мы на тебя смотреть станем. Хозяин просил! - Третий обнял корову за шею.
Корова недовольно мотнула головой так, что с головы Третьего слетела кепка.
- Ты бы, матадор несчастный, ретировался поскорее, пока тебя на рога не подняли! - предложил Антон Петрович.
Оставаясь на четвереньках, Третий попятился от коровы, но подниматься не стал.
Ветеринар покачал головой:
- Свяжись, я извиняюсь, с дураком, сам таким будешь.
- Николаич, - обнял его Антон Петрович, как сына родного, - хватит балантрасить попусту. Подходи, смотри нашу кормилицу.
Ветеринар обеими руками отодвинул хозяина от себя:
- Не засти! Смею уверить: даже из-за ваших совершенно не спортивных телесов, я извиняюсь, в моём обзоре нет коровы.
Крутнувшись, Антон Петрович не удержал равновесия, споткнулся о Третьего и кубарем перевалился через него.
Будь у коровы возможность, она непременно заткнула бы свои уши. В общем, наслушалась она нелестных слов в адрес и Третьего, и свой, и хозяйки Марфы Алексеевны.
Антон Петрович, надо признать, умел бурно выражать свои мысли вслух. При падении рука его попала в недавнюю коровью лепёшку и теперь, поднявшись с земли, он смотрел на перемазанные растопыренные пальцы, не зная, что делать. Мытьё рук в доме означало безоговорочное его пленение Марфой Алексеевной, но кто же в таком случае сдаётся добровольно? Разозлившийся Антон Петрович шагнул к ветеринару. Тот посторонился, взял пучок соломы из коровьих объедков, протянул хозяину:
- Накось вот, оботри хоть пока, а под берег спустимся, в речке отмоешься.
- Ты корову-то смотреть будешь или ограничишься пустыми советами в мой адрес, ядрёна вошь? Как-нибудь отмою руку без тебя.
- А чё её смотреть, - удивился ветеринар, - все они одинаковые, а я на них насмотрелся за свою долгую практику.
- Зачем тогда шёл? Бутылку Шурка дала, да я купил, наперёд угостил. Просто так? Ещё этот вот - Антон Петрович едва не пнул Третьего, но тот заметил, отодвинулся.
- Не бейся ты, как слепой козёл об ясли! Сладим!
- С-с-ладим! - еле выговорил Третий. Его совсем развезло, и он даже не пытался встать, продолжал стоять на четвереньках.
- Не конь, так и не лезь в хомут, - обозлился на него Антон Петрович.
- Л-л-адн-но! - покорно согласился Третий, и повалился на солому.
- Чё дальше? - полюбопытствовал Антон Петрович.
- А ничё! Я на корову-то посмотрел, как ты хотел, - ветеринар был серьёзен, - но я не знаю, что с этим делать.
- С чем? - не понял Антон Петрович.