Что и говорить: жгуч и кипуч русский язык! Никакой другой народ не может так ярко и чувственно выражать эмоции. Примеров тому тьма, например, в ругательствах. Не в сорных пошлых матах, которые, увы, знает весь мир, а в других, более страшных по сути, похожих на угрозы и заклинания. Они в каждой местности разные, часто передаются как фольклор. Не буду ходить далеко, назову лишь те, что слышал, будучи ребёнком, на посёлке Ленинский.
Богомольная бабушка Нюра ругалась на пьяного мужа по-церковному, заранее перекрестившись от греха:
– Фараон ты, в море потопший! Аспид гремучий!
Статная Тоня Кадека выходила ругаться посреди улицы: руки в боки, глаза навыкате, голос громовый – десять пудов справедливости. Как-то её сосед Мугарь гнал со своего огорода заблудшую курицу Кадеки, бросил кол и прибил птицу. Как можно было такое стерпеть!
Тоня приволокла ещё стонущую жертву, бросила её в ногах старой Мугарихи и, набрав дыхание, стала декламировать:
– Антонов огонь тебя попали! Дурная боль тебя забери!
Её соперница, тощая, чёрная, вся ядом пропитанная Мугариха выдавливала, впившись в Тоню змеючими глазами:
– И чтоб табе! И денно б табе, и нощно б табе! И рвало, и метало! От кожечки и до рожечки!
Дальше шли такие непереводимые импровизации, что никакие Лимоновы и Алешковские не способны сочинить.
Но вот крепкие слова иссякли, вся «истина» обнародована, срамные места показаны. Стоят Кадека и Мугариха друг против дружки с высохшими языками, не знают, что еще придумать. Первой находится Тоня, выдавливает, как приговор:
– А чтоб к тебе гости на всё лето!
На такое страшное пожелание Мугарихе нечем ответить. Вяло сказав: «И к тебе тоже…» – плетётся на своё крыльцо.
Весь Ленинский поселок знает, как ругались Тоня с Мугарихой. Ну, кажется, всё – враги до гробовой доски. А вечером, глядишь, на крыльце у Кадеки стоит табуретка, на ней – бутылочка, тарелка с убиенной курочкой и блюдце с огурчиками. И сидят-посиживают Тоня с Мугарихой, песенки поют.