Все ли фрагменты стоят на своих местах?
Некоторые (например, Соболевский, Гудзий, Набоков, Рыбаков), видя в тексте нарушение логики линейного повествования, предполагают перепутанность страниц. При восстановлении «правильного порядка» следует иметь в виду по крайней мере «смычки» между отдельными эпизодами. Такими «смычками» могут быть как соединительные фразы, так и намёки, построенные на игре слов (например, «резань» (монета) = «Рязань» (княжество)) и пр. Таким образом, для того, чтобы переставить фрагмент с места на место нужно соблюсти ряд условий.
Нам представляется, что тема усобиц разбросана по «Слову» так, чтобы обеспечить тексту в целом равновесную симметрию. С одной стороны тема усобиц начинается с эпизода про Олега Гориславича и далее внедряется в текст пунктирно параллельно с окончанием битвы. С другой стороны тема усобиц группируется вокруг эпизода про Всеслава Полоцкого. А поскольку эпизоды про Олега и Всеслава зеркально симметричны относительно воображаемого центра тела текста, то и тема усобиц оказывается сбалансированной вокруг центра. Имея «черезполосицу» в отношении усобиц мы психологически легче переносим её в начале, где в разных местах дважды автор рассказывает о затмении солнца.
И всё же, как раз разобщённость в тексте двух сцен, связанных с затмением солнца, вызывает сомнения. Что, если взять речь Игоря, начинающуюся со слов «Тъгда Игорь възре на светлое сълнце и виде…», и поставить перед фрагментом «Тъгда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поеха…»?
В этом случае, во-первых, восстанавливается хронологический порядок: прибытие брата Всеволода, речь Игоря, выступление в поход. Во-вторых, следом за фрагментом «…наведе своя храбрыя пълкы на землю Половецкую за землю Русьскую» начнётся обращение к Бояну «О Бояне, соловiю стараго времени! А бы ты сiя пълкы ущекоталъ…», в котором называются те же самые ПОЛКИ. В третьих, фрагменты с солнечным затмением, будучи поставлены рядом, начинаются однотипно «ТОГДА…» и такое начало превращается в рефрен, а подобный ход (и даже со словом «Тогда») мы встречаем во многих других частях «Слова». Таким образом, данная перестановка представляется естественной.
Конечно, кажется маловероятным, что «перепутанная страница» при старинном слитном образе написания текста содержала в себе ровно фрагмент с речью Игоря и всё же посмотрим на такую возможность более внимательно. Для этого сравним объём данной страницы с тем текстовым объёмом, который идёт до него, и объёмом после него до того места, куда хочется эту «страницу» переставить. Для этого наберём весь текст сплошняком малым кеглем (см. схему 2). Мы видим, что объём нашей страницы составляет 3,5 СТРОКИ, а объём текста до неё и после – примерно ПО 7 СТРОК каждый, т.е. в два раза больше. Такое совпадение делает гипотезу перестановки одной страницы значительно более вероятной. Полагая за объём одной рукописной страницы оригинала речь Игоря, Мы предполагаем, что изначально 5-я страница вклинилась между 3-й и 4-й.
Хотя мы говорим «страница», но в реальности, скорее всего, это был лист, исписанный с двух сторон крупным уставом, каким писались книги в XI – XIV веках. Таким образом, вероятно, страница оригинала выглядела примерно так, как это сделал И.Г.Блинов в начале XX века (отдельные страницы его рукописной книги были воспроизведены издательством «Книга» в 1988 году). Таким образом, не факт, что Мусин-Пушкин имел в руках список с «перепутанной страницей». Это могло произойти и раньше – «страницу» оригинала мог перепутать и переписчик, скажем, XVI века.
Перестановку речи Игоря в своё время защищал акад. Гудзий и благодаря его авторитету на какое-то время эта перестановка стала общепризнанной. Сейчас от неё, опять же повсеместно, отказались. А зря – она гораздо правомерней большинства конъюктур, принятых сейчас.
Конечно, перестановку речи Игоря со своего «законного», как нам представляется, места можно счесть сознательной «порчей» текста автором, который, возможно, исходил из соображений драматизма.
(А теперь опровергнем гипотезу о перепутанной странице.
В речи Игоря имеется «смычка» с предыдущим пассажем. Дело в том, что фраза «испить шеломом Дону» является цитатой из Галицко-Волынской летописи (1205 год), где фраза эта относится к Владимиру Мономаху. Таким образом, в тексте Игорь иносказательно сопоставляет себя с Мономахом, что служит нам подсказкой на какого именно Владимира намекал автор, говоря о «старом Владимире». Далее в тексте с «тем Владимиром» будет сопоставлен другой Ольгович – нынешний великий князь Святослав.
Действительно, в случае перестановки первым речь будет говорить Всеволод, а не Игорь, что нелогично. А, кроме того, начать «повесть сию» с солнечного затмения и лихой речи Игоря, в которой уже обозначается цель героя и содержится будущий конфликт с силами природы – очень кинематографично!)